Музей ЧерномырдинаПикантный иллюстратор ХХ века Умберто Брунеллески. Картины брунеллески
Филиппо Брунеллески - Кривое зеркало памяти
Presunto ritratto di Brunelleschi, Masaccio, San Pietro in cattedra (1423-1428), Cappella Brancacci, Firenze
Филиппо Брунеллески родился в 1377 году во Флоренции. Манетти так рассказывает о детстве и ранней юности Брунеллески: «Как это принято у людей состоятельных и как это в большинстве случаев делается во Флоренции, Филиппо с раннего возраста обучался чтению, письму и счету, а также немного латыни. Отец его был нотариусом и думал, что сын займется тем же, потому что среди тех, кто не собирался становиться доктором, или юристом, или священником, мало кто в то время изучал латынь или кого заставляли ее учить.
Филиппо был очень послушным, прилежным, робким и стыдливым, и это ему служило на пользу больше, чем угрозы, – в то же время он был честолюбив, когда нужно было чего-либо добиться. С самых ранних лет он проявлял интерес к рисованию и к живописи и занимался этим очень успешно.
Когда отец решил, согласно обычаю, обучать его ремеслу, Филиппо выбрал ювелирное дело, и отец, будучи человеком разумным, с этим согласился.
Благодаря своим занятиям живописью Филиппо скоро стал профессионалом в ювелирном ремесле и, на удивление всем, очень преуспел. В черни, и смальте, и в рельефе по камню, и в резьбе, гранении и полировке драгоценных камней он в короткое время стал превосходным мастером, и так было во всем, за что он брался, и в этом искусстве и во всяком другом он добивался успеха гораздо большего, чем это казалось возможным в его возрасте».
Sacrificio di Isacco, Brunelleschi
В 1398 году Брунеллески вступил в «Арте делла сета» и стал золотых дел мастером. В этом цехе, занимавшемся производством шелковых тканей, пряли также золотые и серебряные нити. Однако вступление в цех еще не давало аттестата, он получил его лишь шесть лет спустя, в 1404 году. До этого он проходил практику в мастерской известного ювелира Линардо ди Маттео Дуччи в Пистойе. Филиппо оставался в Пистойе до 1401 года. Когда объявили конкурс на вторые двери флорентийского Баптистерия, он, по-видимому, жил уже во Флоренции, ему исполнилось двадцать четыре года.
Северные двери флорентийского баптистерияЛоренцо Гиберти
Поездка в Рим вместе с Донателло, где оба мастера изучали памятники античного искусства, имела решающее значение для Брунеллески в выборе своего главного дела. Но его жизнь была связана не только с зодчеством, но и с политикой. Филиппо располагал крупным состоянием, имел дом во Флоренции и земельные владения в ее окрестностях. Он постоянно избирался в правительственные органы Республики, с 1400 по 1405 год – в Совет дель Пополо или Совет дель Коммуне. Затем, после тринадцатилетнего перерыва, с 1418 года он регулярно избирался в Совет дель Дудженто и одновременно в одну из «палат» – дель Пополо или дель Коммуне, причем не пропускал почти ни одного заседания.
Джованни Бандини
Вся строительная деятельность Брунеллески, как в самом городе, так и за его пределами, проходила по поручению или с одобрения Флорентийской коммуны. По проектам Филиппо и под его руководством была возведена целая система укреплений в завоеванных Республикой городах, на границах подчиненных ей или контролируемых территорий. Крупные фортификационные работы велись в Пистойе, Лукке, Пизе, Ливорно, Римини, Сиене и в окрестностях этих городов. Флоренция оказалась окруженной широким кольцом крепостей. Брунеллески укреплял берега Арно, строил мосты. Он включен в сложные отношения с миланскими герцогами. В краткие промежутки перемирий его посылали в Милан, Мантую, Феррару – по-видимому, не только в связи с его профессиональными обязанностями, но и с дипломатической миссией.
Mura di Lastra a SignaБрунеллески
Если до конкурса на возведение купола собора Санта-Мария дель Фьоре Брунеллески оставался «частным» человеком, свободным в выборе занятий и развлечений, то теперь он стал человеком государственным, жизнь которого была расписана по часам. Он работал сразу на нескольких объектах, руководил большими группами мастеров и рабочих. Параллельно со строительством собора в том же 1419 году Брунеллески приступил к созданию комплекса Воспитательного дома.
Воспитательный дом
Фактически Брунеллески был главным архитектором Флоренции; он почти не строил для частных лиц, выполнял преимущественно правительственные или общественные заказы. В одном из документов флорентийской Синьории, который датируется 1421 годом, его называют: «…муж проницательнейшего ума, одаренный удивительным мастерством и изобретательностью…».
Воспитательный дом
Купол собора Санта-Мария дель Фьоре – наиболее раннее из крупнейших произведений Брунеллески во Флоренции. Сооружение купола над алтарной частью базилики, начатое архитектором Арнольфо ди Камбио около 1295 года и законченное в основном к 1367 году зодчими Джотто, Андреа Пизано, Франческо Таленти, для средневековой строительной техники Италии оказалось непосильной задачей. Она была разрешена только мастером Возрождения, новатором, в лице которого гармонично сочетались архитектор, инженер, художник, ученый-теоретик и изобретатель.
Прежде чем приступить к работе, Брунеллески начертил план купола в натуральную величину. Он воспользовался для этого отмелью Арно рядом с Флоренцией. Официальное начало строительных работ было отмечено 7 августа 1420 года торжественным завтраком. По винтовой лестнице на барабан собора было поднято угощение: бочонок красного вина для рабочих и мастеров, фьяска белого треббиано для руководства и корзины с хлебом и дынями.
Санта-Мария дель Фьоре
С октября этого года Брунеллески и Гиберти стали получать жалованье, правда, весьма скромное, поскольку считалось, что они осуществляют лишь общее руководство и не обязаны бывать на строительной площадке регулярно.
Трудность возведения купола заключалась не только в огромных размерах перекрываемого пролета (диаметр купола у основания составляет около 42 метров), но и в необходимости возвести его без лесов на высоком восьмиугольном барабане с относительно небольшой толщиной стен. Поэтому все усилия Брунеллески были направлены на максимальное облегчение веса купола и уменьшение сил распора, действующих на стены барабана. Облегчение веса свода было достигнуто устройством пустотелого купола с двумя оболочками, из которых более толстая нижняя является несущей, а более тонкая верхняя – защитной. Жесткость конструкции обеспечивалась каркасной системой, основу которой составили восемь главных несущих ребер, расположенных по восьми углам восьмигранника и связанных между собой опоясывающими их каменными кольцами. Это крупнейшее нововведение строительной техники Возрождения было дополнено характерным для готики приемом – приданием своду стрельчатого очертания.
Альберти чутьем художника понял и оценил этот дерзкий замысел, сказав, что Филиппо «воздвиг свое огромное сооружение над небесами», то есть выше небес. Именно в этом заключался замысел Филиппо, за осуществление которого он бился до последнего дня, – создать второе, рукотворное небо, «неслыханное и невиданное», огромную небесную конструкцию, обращенную, как вызов, к небесам и с небесами соперничающую.
Санта-Мария дель Фьоре
Флорентийский купол действительно господствовал над всем городом и окружающим его ландшафтом. Сила его определяется не только гигантскими абсолютными размерами, не только упругой мощью и вместе с тем легкостью взлета его форм, но тем сильно укрупненным масштабом, в котором решены части здания, возвышающиеся над городской застройкой, – барабан с его огромными круглыми окнами и крытые красной черепицей грани свода с разделяющими их мощными ребрами. Простота его форм и крупный масштаб контрастно подчеркнуты относительно более мелкой расчлененностью форм венчающего фонаря.
Санта-Мария дель Фьоре
В новом образе величавого купола как монумента, воздвигнутого во славу города, воплотилась идея торжества разума, характерная для гуманистических устремлений эпохи. Благодаря новаторскому образному содержанию, важной градостроительной роли и конструктивному совершенству флорентийский купол явился тем выдающимся архитектурным произведением эпохи, без которого немыслимы были бы ни купол Микеланджело над римским собором Святого Петра, ни восходящие к нему многочисленные купольные храмы в Италии и других странах Европы.
Связанный средневековыми частями собора, Брунеллески в своем куполе, естественно, не мог добиться полного стилевого соответствия новых и старых форм. Так что первенцем архитектурного стиля раннего Возрождения стал Воспитательный дом во Флоренции.
Воспитательный дом
В плане здания, который решен в виде обстроенного по периметру большого квадратного двора, обрамленного легкими арочными портиками, использованы приемы, восходящие к архитектуре средневековых жилых зданий и монастырских комплексов с их защищенными от солнца уютными внутренними двориками. Однако у Брунеллески вся система помещений, окружающих центр композиции – внутренний двор, – приобрела более упорядоченный, регулярный характер. Самым важным новым качеством в пространственной композиции здания явился принцип «открытого плана», который включает в себя такие элементы окружения, как уличный проезд, проходной двор, связанные системой входов и лестниц со всеми основными помещениями. Эти особенности получили отражение и в его внешнем облике. Фасад здания, расчлененный на два неравных по высоте этажа, в отличие от средневековых сооружений такого типа, выделяется исключительной простотой форм и ясностью пропорционального строя.
Воспитательный дом
Разработанные в Воспитательном доме тектонические принципы, выражающие своеобразие ордерного мышления Брунеллески, получили дальнейшее развитие в старой сакристии (ризнице) церкви Сан-Лоренцо во Флоренции (1421—1428). Интерьер старой сакристии – первый в архитектуре Возрождения пример центрической пространственной композиции, возрождающей систему купола, который перекрывает квадратное в плане помещение. Внутреннее пространство сакристии отличается большой простотой и четкостью: кубическое по пропорциям помещение перекрыто ребристым куполом на парусах и на четырех подпружных арках, опирающихся на антаблемент пилястр полного коринфского ордера. Более темные по цвету пилястры, архивольты, арки, гурты и ребра купола, а также связующие и обрамляющие элементы (круглые медальоны, наличники окон, ниши) вырисовываются своими четкими очертаниями на светлом фоне оштукатуренных стен. Такое сочетание ордера, арок и сводов с поверхностями несущих стен создает ощущение легкости и прозрачности архитектурных форм.
Сакристия церкви Сан-Лоренцо
Одновременно с перестройкой церкви Сан-Лоренцо Брунеллески работал на менее ответственных строительных площадках – в капелле Барбадори в церкви Санта-Феличита по другую сторону Арно и в Палаццо Барбадори.
Капелла Барбадори
В 1429 году представители флорентийского магистрата направили Брунеллески под Лукку для руководства работами, связанными с осадой города. После осмотра местности Брунеллески предложил проект. Замысел Брунеллески состоял в том, чтобы, возведя систему плотин на реке Серкио и подняв таким способом уровень воды, открыть в нужный момент шлюзы, чтобы вода, хлынув по специальным каналам, затопила всю местность вокруг городских стен, принудив Лукку к сдаче. Проект Брунеллески был реализован, однако потерпел фиаско, вода, хлынув, затопила не осажденный город, а лагерь осаждающих, который пришлось спешно эвакуировать.
Капелла Барбадори
Возможно, Брунеллески и не был виноват – Совет Десяти не предъявлял к нему никаких претензий. Однако флорентийцы считали Филиппо виновником провала луккской кампании, они не давали ему прохода на улицах. Брунеллески был в отчаянии. В сентябре 1431 года он составил завещание, по-видимому, опасаясь за свою жизнь. Существует предположение, что в это время он уехал в Рим, спасаясь от позора и преследований.
Капелла Барбадори
Однако все это не помешало Филиппо три года спустя снова «вступить в бой, не боясь риска». В 1434 году он демонстративно отказался платить взнос в цех каменщиков и деревообработчиков. Это был вызов, брошенный художником, осознавшим себя независимой творческой личностью, цеховому принципу организации труда. В результате конфликта Филиппо оказался в долговой тюрьме. Заключение не заставило Брунеллески покориться, и вскоре цех вынужден был уступить: Филиппо освободили по настоянию музея Опера дель Дуомо, поскольку без него не могли продолжаться строительные работы. Это был своеобразный реванш, взятый Брунеллески после провала при осаде Лукки.
Капелла Барбадори
Филиппо считал, что он окружен врагами, завистниками, предателями, старавшимися его обойти, обмануть, обокрасть. Было ли так на самом деле, сказать трудно, но именно так воспринимал свое положение Филиппо, такова была его жизненная позиция.
Капелла Барбадори
На настроение Брунеллески, без сомнения, повлиял и поступок его приемного сына – Андреа Лаццаро Кавальканти по прозванию Буджано. Филиппо усыновил его в 1417 году пятилетним ребенком и любил как родного, воспитал, сделал своим учеником, помощником. В 1434 году Буджано убежал из дома, взяв все деньги и драгоценности. Из Флоренции он уехал в Неаполь. Что произошло, неизвестно, известно только, что Брунеллески заставил его вернуться, простил и сделал своим единственным наследником. По-видимому, в этой ссоре виноват был не один Буджано.
Капелла Барбадори
Придя к власти, Козимо Медичи очень решительно расправился со своими соперниками Альбицци и со всеми, кто их поддерживал. На выборах в Советы в 1432 году Брунеллески впервые был забаллотирован. Он перестал принимать участие в выборах и отказался от политической деятельности.
Капелла Барбадори
Еще в 1430 году Брунеллески начал строительство капеллы Пацци, где нашли свое дальнейшее усовершенствование и развитие архитектурные и конструктивные приемы сакристии церкви Сан-Лоренцо. Эта капелла, выстроенная по заказу семейства Пацци в качестве их семейной молельни и служившая также для собраний духовных лиц из монастыря Санта-Кроче, является одним из самых совершенных и ярких произведений Брунеллески. Она расположена в узком и длинном средневековом дворе монастыря и представляет собой прямоугольное в плане помещение, вытянутое поперек двора и замыкающее одну из его коротких торцовых сторон.
Капелла Пацци
Брунеллески спроектировал капеллу так, что она сочетает в себе поперечное развитие пространства интерьера с центрической композицией, а снаружи подчеркнуто фасадное решение здания с его купольным завершением. Основные пространственные элементы интерьера распределены по двум взаимно перпендикулярным осям, отчего возникает уравновешенная система здания с куполом на парусах в центре и тремя неравными по ширине ветвями креста по его сторонам. Отсутствие четвертой восполнено портиком, средняя часть которого выделена плоским куполом.
Капелла Пацци
Интерьер капеллы Пацци – один из наиболее характерных и совершенных образцов своеобразного применения ордера для художественной организации стены, что является особенностью архитектуры раннего итальянского Возрождения. С помощью ордера пилястр зодчие расчленяли стену на несущие и несомые части, выявляя действующие на нее усилия сводчатого перекрытия и придавая сооружению необходимую масштабность и ритм. Брунеллески был первым, кто при этом сумел правдиво показать несущие функции стены и условность ордерных форм.
Капелла Пацци
В 1436 году Брунеллески начал работать над проектом базилики Сан-Спирито. Базилика имеет своеобразный план: боковые нефы с прилегающими к ним полукруглыми капеллами образуют единый непрерывный ряд равных ячеек, обходящий церковь по всему периметру, за исключением западного фасада. Подобное построение капелл в виде полукруглых ниш имеет существенное конструктивное значение: складчатая стена могла быть предельно тонкой и в то же время хорошо воспринимала распор парусных сводов боковых нефов.
Базилика Сан-Спирито
Последней культовой постройкой Брунеллески, в которой наметился синтез всех его новаторских приемов, была оратория (часовня) Санта-Мария дельи Анджели во Флоренции (заложена в 1434 году). Здание это не было закончено.
Оратория Санта-Мария дельи Анджели
Вопрос о роли Брунеллески в создании нового типа городского дворца чрезвычайно усложняется тем, что единственным произведением подобного рода, для которого авторство мастера засвидетельствовано документально, остается недостроенный и сильно испорченный палаццо ди Парте Гвельфа. Однако и здесь Брунеллески достаточно ярко проявил себя как новатор, порвав со средневековой традицией гораздо решительнее, чем большинство его современников и преемников. Пропорции здания, его членения и формы определяются системой классического ордера, что составляет наиболее примечательную особенность этой постройки, представляющей самый ранний пример использования ордера в композиции городского палаццо Возрождения.
Палаццо ди Парте Гвельфа
Во Флоренции сохранился ряд произведений, обнаруживающих если не непосредственное участие Брунеллески, то, во всяком случае, его непосредственное влияние. К ним относятся палаццо Пацци, палаццо Питти и Бадия (аббатство) во Фьезоле.
Палаццо Питти
Ни одно из начатых Филиппо больших строительств не было им закончено, на всех он был занят, всеми руководил одновременно И не только во Флоренции. Параллельно он строил в Пизе, Пистойе, Прато – в эти города ездил регулярно, иногда несколько раз в год. В Сиене, Лукке, Вольтерре, в Ливорно и его окрестностях, в Сан-Джованни Валь д'Арно он возглавлял фортификационные работы. Брунеллески заседал в различных советах, комиссиях, давал консультации по вопросам, связанным с архитектурой, строительством, инженерным делом; его приглашали в Милан в связи с постройкой собора, спрашивали его совета относительно укрепления Миланского замка. Он ездил в качестве консультанта в Феррару, Римини, Мантую, проводил экспертизу мрамора в Карраре.
Миланский замок
Брунеллески очень точно описал обстановку, в которой ему приходилось работать на протяжении всей своей жизни. Он выполнял заказы коммуны, деньги брались из государственной казны. Поэтому работа Брунеллески на всех ее стадиях контролировалась разного рода комиссиями и назначавшимися коммуной чиновниками. Каждое его предложение, каждая модель, каждый новый этап в строительстве подвергался проверке. Его снова и снова заставляли участвовать в конкурсах, получать одобрение жюри, состоявших, как правило, не столько из специалистов, сколько из уважаемых граждан, зачастую ничего не понимавших в существе вопроса и сводивших при обсуждениях свои политические и частные счеты.
Брунеллески приходилось считаться с новыми формами бюрократии, сложившимися во Флорентийской Республике. Его конфликт – это не конфликт нового человека с пережитками старого средневекового устройства, но конфликт человека нового времени с новыми формами организации общества.
Посмертная маска Брунеллески
Брунеллески умер 16 апреля 1446 года. Его похоронили в Санта-Мария дель Фьоре.
Могила Брунеллески
Текст Дмитрия Самина
arvenundomiel.livejournal.com
Новая перспектива Флоренции. Медичи. Филиппо Брунеллески
Цветущий город и семейство Медичи
Сегодня мы поговорим о Флоренции, о Брунеллески и о том, собственно говоря, что и сделало Флоренцию столицей Ренессанса, а Брунеллески — величайшим архитектором, может быть, даже первым архитектором эпохи Возрождения. Флоренция — не только столица Тосканы, огромной части Италии, прекрасной Италии. Она действительно столица Ренессанса. Здесь происходили мощные явления, которые перевернули культуру Европы.
Название Флоренции, бывшему римскому поселению, дал Юлий Цезарь. Это значит «цветущая». И она цветущая не только потому, что в ней есть сады, цветы, вообще Италия — это цветущий край, а Тоскана — тем более, но и потому, что Флоренция расцвела в XV веке величайшими произведениями искусства, величайшими гениями. Действительно, это цветущий город, которым можно любоваться со всех точек зрения.
Флоренция раскинулась по обе стороны реки Арно, и соединяют эти два берега мосты, и самый старый из них – Понте Веккьо, собственно, что и переводится как «старый мост», был построен еще в XIV веке.
А в XV веке Флоренция становится самым влиятельным городом в Италии. Коммуна, которая здесь появилась, одна из ранних, превращается в синьорию именно потому, что с середины XV века власть во Флоренции захватывает клан Медичи. Но Медичи не были тиранами. Это очень сложное явление, власть Медичи, потому что, с одной стороны, они были банкирами, сосредоточили всю экономическую, политическую, культурную, всякую власть в своих руках, а с другой стороны, они обеспечивали народ работой. Они снизили налоги, когда взяли власть в свои руки, развернули большое строительство. Медичи покровительствовали художникам, поэтам, философам.
Правильно говорят, что без Медичи, может быть, и эпоха Возрождения выглядела бы иначе. Это правда. XV век ведь называют золотым веком флорентийского искусства. И хотя часто говорят, что Кватроченто — это Раннее Возрождение, а есть еще в XVI веке Высокое, мы увидим, что высота флорентийского искусства невероятна. И вот это вот деление на раннее и высокое, может быть, достаточно условно. Первый из Медичи, получивший власть над городом, был Козимо Старший, и именно он завел вот эту вот особенную дружбу с людьми искусства, и он вкладывал немалые средства в украшение города. И, может быть, даже то, как выглядит сегодня Флоренция, мы обязаны прежде всего Козимо Медичи, а потом его внуку Лоренцо Великолепному.
Ну, конечно, говоря о Медичи, мы не можем обойти палаццо Медичи. Сейчас оно называется палаццо Медичи-Риккарди, неподалеку от базилики Сан Лоренцо. О ней тоже пойдет сегодня речь. Базилика, которая стала усыпальницей клана Медичи, недалеко от Санта Мария дель Фьоре. Это тоже герой сегодняшнего нашего рассказа, и на всех, так сказать, видах Флоренции, конечно, это эпицентр города, жизни, красоты. Палаццо Медичи-Риккарди — это первое светское здание Ренессанса в городе. Оно было построено любимцем Козимо Медичи, архитектором Микелоццо. И здание, оно такое мощное, оно похоже, скорее, на римские постройки, с рустованным основанием. И можно сказать, что это первый шаг от средневековых замков, потому что оно тоже типа оборонительного, замкового, к тем изящным палаццо, которые будут строиться в конце XV и в основном в XVI веке.
На этом здании мы можем видеть герб Медичи. Его по-разному трактуют. Но, скорее всего, изначально он возводится, как и фамилия Медичи, то есть от слова «медицина», врачи, то есть это, скорее всего, россыпь таблеток или каких-то, так сказать, пилюль, которые образовывают вот такое ожерелье.
Здание построено, как я уже сказала, с элементами античного декора и такое рустованное, очень мощное, с прорисованными деталями, а внутри оно более изящное. Внутри, как часто бывает в итальянских палаццо, внутренний дворик-сад с колодцем и так далее.
Но еще более интересно оно внутри, в своих интерьерах. И здесь особенно хочется отметить фреску Беноццо Гоццоли в семейной капелле Медичи, «Шествие волхвов». По четырем стенам этой капеллы замечательное шествие, где все семейство Медичи отмечено. Интересно, что эта фреска была написана на сюжет прибытия волхвов в Вифлеем, потому что во многих городах, а во Флоренции это делалось с особо пышным великолепием, на праздник волхвов все выходили в город, шли вот таким шествием к собору и там тоже приносили дары, то есть все население города включалось в шествие волхвов.
Практически это, можно сказать, репортаж с места событий, конечно, приукрашенный, конечно, романтизированный, конечно, своеобразный, но здесь мы видим не только представителей семейства Медичи, но и многих знатных горожан. Мы уже говорили, что Кватроченто, начиная с Мазаччо, и многие это будут делать, любит вводить в священные сюжеты реальных лиц, чтобы показать, что это происходит здесь и сейчас и что каждый может стать не только зрителем, но и как бы участником сакрального действия.
Интересно, что эта фреска была написана по случаю собора. Для католической церкви это Вселенский собор, в нашей историографии это знаменитый Ферраро-Флорентийский собор, который пытался заключить унию между восточной и западной церковью, к тому времени достаточно жестоко разошедшимися ветвями единой некогда церкви. И вот в ознаменование этого действительно вселенского события Медичи заказывают эту фреску Беноццо Гоццоли.
Ранние годы Филиппо Брунеллески
Но герой нашего сегодняшнего рассказа — не этот изящный и прекрасный художник, а Брунеллески, Филиппо Брунеллески. Вот его скульптура, конечно, она более поздняя, на фасаде галереи Уффици. «Муж проницательного ума, одаренный удивительным мастерством и изобретательностью». Так Брунеллески называет один из документов синьории. То есть даже в документах, казалось бы, где такие практические вещи, он поименован вот такими эпитетами. Уже современники его называли славой Флоренции.
Источником сведений о жизни Брунеллески считается биография, написанная Антонио Манетти. Это его младший современник, но написал он эту биографию 30 лет спустя после смерти Брунеллески, поэтому многие, конечно, вещи приобрели легендарный характер и, может быть, не всегда достоверный.
Вот, например, тоже замечательный портрет Брунеллески, который написал Мазаччо. Именно Мазаччо, Брунеллески и друг Брунеллески с ранних лет, скульптор Донателло, эти три фигуры, художник, архитектор и скульптор, они считаются родоначальниками Ренессанса, во всяком случае флорентийского искусства, и вообще многих процессов, которые с этого времени запускаются очень серьезным образом в искусство Возрождения. Сегодня мы часто говорим о том, что Брунеллески был архитектором, потому что остались его знаменитые произведения, прежде всего купол Санта Мария дель Фьоре, но он был человеком очень разносторонним.
Он родился во Флоренции. Его отец, Брунеллески ди Липпо, был нотариусом, нотариус — в то время была очень уважаемая должность, почетное положение занимал, а мать Джулиана принадлежала к аристократическому роду Спини. Такое соединение в это время очень часто бывает. Соединение людей успешных, часто денежных с аристократией создает новую итальянскую элиту.
Филиппо был средним из трех детей, получил хорошее образование и воспитание. И воспитывали его как раз флорентийские гуманисты, потому что дом нотариуса Брунеллески ди Липпо был открытым и часто принимал поэтов, философов и так далее. И вот в этой обстановке рос Филиппо, и это на него повлияло очень сильно.
Его научили гордиться культурой римлян как своих предков, потому что уже к этому времени и флорентийцы, и римляне, и жители других городов воспринимали себя наследниками римской культуры, хотя, конечно, варварского там много было подмешано, особенно в северных районах, но все равно они себя возводили, конечно, к римлянам. Он научился ненавидеть варваров, уничтожавших римскую культуру. Отсюда его нелюбовь к средневековым постройкам и такой резкий поворот в архитектуре именно к античному началу.
Филиппо Брунеллески приобрел значительные познания в математике, обучаясь у самого известного флорентийского ученого, математика Паоло Тосканелли, хотя он был не только математиком. Он был астрономом, географом. И вот такое разностороннее дарование его учителя сказалось и на Брунеллески.
С раннего времени он очень увлекался механизмами. Он изучал всякие машины: ткацкие машины, какие-то военные машины. Целыми днями он возился с колесиками, шестеренками, гирями, ходовыми механизмами, собирал какие-то будильники, часы, потому что в это время это было очень модно. И еще в юности, в молодости Брунеллески этим занялся. Мы потом увидим, как это ему помогло в его архитектурных разработках.
Первый биограф Брунеллески Антонио Манетти, кстати, сам будучи математиком, пишет, что он проявлял живейший интерес к оптике. Оптика тоже помогла ему потом в архитектурных расчетах. И линейная или оптическая перспектива, разработанная Брунеллески, она же тоже основана именно на оптике, на оптических исследованиях, сформулированных еще в античности Евклидом и Птолемеем.
И перспектива для него была не просто способом передачи глубины пространства. Это было нечто большее. Это было средство включить вот эту пеструю, многообразную картину действительности, а мы говорили, что искусство как бы поворачивает зеркало с неба на землю, уже в предвозрожденческие времена, и это исследование земли, которым теперь все занялись. Для Брунеллески перспектива была средством как-то передать эту действительность, многоликую, многообразную, включить в нее человека и выстроить ее в правильных пропорциональных отношениях.
К тому же он начинал свое художественное образование в мастерской ювелира. И это тоже очень важно, потому что ювелиры в это время не просто камни обрабатывали или драгоценности делали. Они тоже занимались оптикой, они занимались изобретением новых машин по обработке камня, высчитывали грани алмазов и так далее. То есть это тоже было все соединено и с философией, и с медициной, потому что опять же алхимия, драгоценные камни обладали целительными свойствами и так далее. Все это очень в эту эпоху, конец средневековья, Возрождения, все это было очень связано. Поэтому он начинал как ювелир и даже поработал в Пистойе над серебряными фигурами алтаря святого Иакова.
И начинал он сначала как скульптор, то есть он в себе сначала почувствовал скульптора. Он помогал Донателло, с которым он подружился. Донателло был немножко младше. Ему 13 или 14 лет было, когда они познакомились и началась их дружба, продолжавшаяся всю жизнь. И сначала их свела вместе скульптура.
Согласно Манетти, его биографу, он создал несколько статуй из дерева и бронзы. Он упоминает некую статую Марии Магдалины для церкви Санто Спирито, но, к сожалению, она сгорела в пожаре 1471 года. А вот сохранилось его распятие для церкви, которое он сделал для церкви Санта Мария Новелла в 1409 году, и, как гласит легенда, он это распятие сделал на спор со своим другом Донателло. Только для Брунеллески важно было подчеркнуть красоту страдающего Христа, а, как мы потом увидим, когда будем говорить о Донателло, у его друга, у Донателло, победило стремление к реализму, и он показал не только красоту, но и ужас этого тела.
Типичный для Раннего Возрождения образ Мадонны с младенцем в исполнении Брунеллески, но здесь он, я бы сказала так, не проявляет большой оригинальности. Скорее, он следует той традиции, которая уже сложилась.
Врата баптистерия Сан-Джованни
Очень часто речь о искусстве Возрождения начинают с известного конкурса на скульптурное оформление врат флорентийского баптистерия. Сам по себе флорентийский баптистерий тоже представляет собой удивительное здание, удивительный памятник Флоренции. В античные времена на этом месте находился храм, построенный еще по приказу Юлия Цезаря для легионеров, потому что, как мы говорили, Флоренция была построена как город для легионеров-ветеранов. Здесь они как бы реабилитировались после своих войн и походов. И этот храм, конечно, был посвящен богу войны Марсу. Но от этой первой постройки сохранились немножко камни фундамента, даже фрагменты пола находят, но это уже при раскопках были найдены, потому что в V веке на этом месте был устроен баптистерий. Видимо, и нынешняя форма баптистерия, такая октагональная, восьмигранная, она восходит, скорее всего, к античной постройке, потому что такие постройки тоже были в античности, и баптистерии раннехристианские тоже часто строили как восьмигранники. В XI-XII веке он был перестроен и облицован бело-зеленым мрамором.
Вот это такое средневековое сооружение, но внутри у него прекрасные мозаики XIII-XIV века, которые были исполнены венецианскими мастерами. Мы знаем, что в Венеции работали византийские мастера, в Сан Марко, и ученики, видимо, тех византийских мастеров потом уже делали в разных местах Италии тоже такие мозаики, как тогда говорили, maniero greco, в греческой манере.
Здесь крестили практически всех флорентийцев, включая и Данте, и весь клан Медичи, и здесь многие похоронены, в том числе и знаменитые люди. Баптистерий примыкает к флорентийскому собору и составляет с ним общую группу, поскольку потом флорентийский собор Санта Мария дель Фьоре тоже был облицован мрамором, но только гораздо позже.
Итак, Брунеллески участвует в конкурсе на украшение рельефами врат баптистерия. В этом конкурсе принимали участие многие известные мастера: Якопо делла Кверча, Лоренцо Гиберти, всего семь мастеров, и каждый из них уже был достаточно именит. Филиппо Брунеллески был самым неименитым среди них, но, может быть, самым амбициозным, потому что, когда 30 судей, а это было большое судейское жюри из очень знатных горожан, рассматривало представленные работы, то этот суд признал, что лучшими работами являются работы Гиберти и Филиппо Брунеллески.
Но поскольку Гиберти больше разнообразил свои работы, то пальма первенства все-таки склонялась к ним, но все равно эти два имени фигурировали как победители на конкурсе. И им было предложено совместное участие. Каждый из них предоставил только по одному рельефу, но они должны были делать их десять, по-моему, рельефов в огромные такие врата.
Филиппо Брунеллески представил жертвоприношение Авраама, где он с присущим ему темпераментом и попыткой разнообразить эту сцену показал вот этот момент, когда ангел хватает за руку Авраама и предотвращает неугодное на самом деле Богу убийство. Филиппо Брунеллески посчитал, что Гиберти выиграл конкурс, и поскольку были голоса, что его рельефы технические более совершенны, он отказался от совместной работы и ушел.
А напрасно, потому что, конечно, Гиберти создал прекрасные врата, которые потом были названы «Райскими вратами».
От скульптуры к куполу Дуомо
Разочаровавшись в скульптуре, Брунеллески уезжает в Рим вместе со своим другом Донателло, который как раз очень активно занимался скульптурой, и там изучает римские памятники, участвует в раскопках. Этих двух друзей римляне называли кладоискателями, потому что очень часто они работали ночью, и это вызывало какое-то такое даже опасение у римлян, и они считали, что они ищут клады в этих античных раскопках.
Тем не менее для Брунеллески это был очень важный период. Он действительно изучил много античных памятников, и его рисунки показывают тщательную работу над перспективой. Арки, портики, колонны, кессонированные потолки — все это восходит именно к античной архитектуре, все это потом очень и очень ему пригодится в его работе. К тому же Филиппо Брунеллески был человеком опыта. Это тоже такое новое качество. Он все пытался проверить, и как интересно он проверял свою перспективу. Мало того, что он и другие, конечно, пользовались так называемой камерой обскура, которая загораживает все, и только один глаз показывает через дырочку вид, который легче потом перенести на плоскость, но Филиппо Брунеллески пошел дальше.
Он, когда вернулся уже во Флоренцию, обогащенный этим опытом изучения античности, расставлял по улицам Флоренции доски с изображением баптистерия и собора с разных точек зрения и пытался увидеть, как они сливаются, изображение и сам реальный вид. И эти его разработки помогли, например, Мазаччо выстроить вот эту сложную композицию «Троицы», где действительно сходятся реальная архитектура и архитектура нарисованная.
Санта Мария дель Фьоре, как мы сказали, это главная жемчужина Флоренции. Она как бы собирает Флоренцию. Можно Флоренцию увидеть сверху, но все равно, с какого бы вида вы ни смотрели, вы как раз видите прежде всего этот собор. Вы можете увидеть Флоренцию и с плоскости, и все равно над всеми будет возвышаться этот собор, и возвышается он благодаря великолепному куполу. Вот о куполе мы сейчас и поговорим.
Санта Мария дель Фьоре, или Дуомо, как часто кафедральные соборы называют итальянцы, был задуман очень большим. Еще за век до он был построен, больше, чем даже за век. Он строился вообще 140 лет, с 1296 и закончен был в 1436 году, почти полтора века. Он был построен Арнольфо ди Камбио. С самого начала флорентийцы, тогда еще коммуна флорентийская, задала большие размеры собору, с тем чтобы в этом соборе поместились все жители города. А на тот момент их было, по-моему, 90 тысяч, то есть это уже достаточно много.
Собор был построен на священном месте, а еще в IV-V веке на этом месте был построен собор Святой Репараты, покровительницы Флоренции, мученицы, и здесь археологами в 1965 году были найдены гробницы пап и епископов еще очень раннего времени. Действительно, это была святыня.
Но к XIII веку, конечно, этот раннехристианский храм обветшал, и Арнольфо ди Камбио должен был построить вот этот огромный собор, чтобы вместить туда весь город. Ну это, конечно, не ново, потому что большие готические соборы Европы, собственно, на это были и рассчитаны, но в Италии это был первый такой случай огромного собора. В строительстве этого собора потом принимали участие и Джотто, но он ограничился только тем, что по его проекту стали строить кампаниллу, и то он ее не достроил. После Брунеллески тут приложил руку Вазари, Таленти, Лоренцо Гиберти и многие-многие другие. Но, конечно, то, что сделал Брунеллески, это превосходит все, потому что он сумел сделать то, что не мог сделать никто, потому что собор был подведен под своды, и все застряло – непонятно было, как его перекрывать.
Вот этот огромный собор внутри. Можно видеть его высоту. Высота флорентийского собора 114 метров. Он 153 метра в длину и 90 метров в ширину. Действительно, огромный собор и, подведенный уже под своды, стоял почти 100 лет, потому что никто не знал, как его перекрывать. С одной стороны, итальянцы все время пытались повторить купол Пантеона. Для них античная культура, античная архитектура была маяком. Перекрыть готическим шатром они не хотели, потому что это здание, скорее, было переходным от романики к готике, и вообще они, как я говорила уже, недолюбливали готику. То есть они хотели купол, но с этим куполом никто не мог справиться. И вот Брунеллески-то с этим и справился.
В 1418 году синьория Флоренции объявляет конкурс. К участию в нем допускались только флорентийские мастера, поскольку строительство купола считалось делом патриотическим. То есть действительно это была честь флорентийцев – все-таки справиться с этим куполом. Победителя ждала награда в 200 золотых флоринов и вечная слава в придачу. Вообще 200 золотых флоринов — это была очень большая сумма на тот период. Опять же лучшими были признаны проекты Брунеллески и Гиберти. Снова его друг-соперник переходил ему дорогу. Но на самом деле Брунеллески очень давно знал об этой проблеме и давно работал над идеей купола, поэтому опять же ни с кем не хотел делить ни славу, ни работу.
Но получилось так, что, несмотря на то, что они стали вместе приходить на строительную площадку, Гиберти, поскольку он был завален другими проектами, он уже заслужил себе славу после «Райских ворот» баптистерия, и очень много было у него работы, он все меньше занимался собором, собственно, к радости Брунеллески, и в конце концов через пару лет он практически перестал появляться на строительной площадке. Поэтому все равно все приходилось делать Брунеллески.
Легенда даже говорит, что в какой-то момент Брунеллески притворился больным, чтобы как бы подставить своего друга, потому что когда приходили советоваться или спрашивать, как идут дела, он все время посылал к Гиберти и говорил: «Ну вот посмотрите, мы там что-то вместе разработали». А поскольку Гиберти этим почти не занимался, он ничего не мог ответить. И те люди, которые платили деньги, тоже, в общем, как-то охладевали к Гиберти и сосредотачивались все больше и больше на Брунеллески.
Вот сохранилась деревянная модель этого купола, чудесным образом как-то сохранилась, и здесь, конечно, видно, как работала мысль Брунеллески. Но прежде даже, чем сделать деревянную модель, Брунеллески, как говорят его биографы, на одном из песчаных берегов Арно нарисовал купол в натуральную величину, то есть он сделал рисунок этой модели на песке, а потом уже, поняв какие-то инженерные вещи, потому что это было больше именно инженерным решением, чем архитектурным, поэтому, наверное, Гиберти мог бы и не справиться с этим, а Брунеллески справился, и вот он понял, что нужно сделать.
Здесь было две очень сложные задачи. Высота огромная не предполагала здесь никаких лесов, то есть леса обошлись бы дороже, чем купол. И потом это огромные такие леса, их трудно было соорудить. Кто-то предлагал насыпать некую песчаную насыпь внутри собора, чтобы поднимались туда рабочие.
Брунеллески, любивший механизмы, предложил сделать иначе: работать без лесов. Сделаны были леса только на самом верху, чтобы рабочие могли сверху располагаться. Более того, он предложил систему механизмов, чтобы туда подавали кирпичи, и не только кирпичи, но подавали и еду рабочим, чтобы они вообще не спускались. И даже как-то они там свою нужду справляли. Потому что спуск и вверх, и вниз занимал огромное количество времени, и опять же и денег, и траты и сил и так далее. И вот эти механизмы помогли ему возвести купол без лесов.
Более того, купол он сделал облегченным. Он его сделал двойным. Это видно вот на его рисунках, это видно на разрезах храма. Он его сделал граненым, то есть, с одной стороны, вроде бы что-то и от шпиля, потому что шпили были готические граненые, и от купола, и еще он стянул эти грани по периметру такими вот стяжками.
Это была очень хитроумная модель, до которой никто не мог до этого додуматься. Мало того, что грани работали на распор, они еще и стягивались такими поперечными вещами. И к тому же вот эти ребра, которые выделяются, они тоже дают возможность более гибкой модели этого купола. То есть все, что придумал Брунеллески, было действительно настолько новаторским, настолько непохожим на все, что было до этого, что, конечно, купол принес ему огромную славу.
Само по себе, построить без опирающихся лесов и с этими хитроумными подъемниками, — это целое приключение для того времени. Вот Вазари пишет: «Постройка уже выросла на такую вышину, что было величайшим затруднением, однажды поднявшись, затем снова вернуться на землю; и мастера много теряли времени, когда ходили есть и пить, и сильно страдали от дневного жара. А вот Филиппо построил так, что на куполе открылись столовые с кухнями, что там продавалось вино. Таким образом, никто не уходил с работы до вечера, что было удобно для них и в высшей степени полезно для дела.
Видя, что работа спорится и удается на славу, Филиппо настолько воспрянул духом, что трудился не покладая рук. Он сам ходил на кирпичные заводы, где месили кирпичи, чтобы самому увидеть и помять глину, и когда они были обожжены, собственной рукой, с величайшим старанием отбирал кирпичи. Он следил за каменотесами, чтобы камни были без трещин и прочные, давал им модели подкосов, стыков, сделанные из дерева, воска, а то и из брюквы, так же поступал он и с кузнецами».
Вазари описывает этот процесс, когда он вникал во все, и облегчал работу, и делал ее совершенно по-новому. Более того, он даже выкладывал кирпичи не прямо, а с некоторым наклоном, что тоже давало возможность более устойчивой конструкции, и более крепкой, и более легкой. Поэтому, конечно, когда купол был возведен, а понадобилось ни много ни мало, как 14 лет, в 1420 он приступил к работе, а закончил ее в 1434 году, конечно, первые годы все очень нервничали, потому что не понимали, что он делает, не понимали, как он это все будет делать. Даже ходили слухи, что Медичи перестанут его финансировать. Но в конце концов, когда дело заспорилось, все только удивлялись. Но, конечно, прошло достаточно много времени, чтобы купол наконец воссиял.
В 1466 году был достроен фонарь, такая башенка небольшая, и в 1469 году ее увенчал золотой шар работы Андреа Верроккьо, учителя Леонардо. Флорентийский собор огромный по размерам, как я сказала. Он уступает лишь собору Святого Петра в Риме, но он не кажется таким колоссальным, как собор Святого Петра, потому что его пропорции, и самого собора, и купола, достаточно изящны.
В 1436 году флорентийская синьория обращается к папе римскому Евгению IV, который в это время оказался во Флоренции, потому что он бежал из Рима. Там в Риме была все время борьба пап и антипап. Он был в изгнании во Флоренции, и флорентицы, конечно, воспользовались этим, чтобы именно папа освятил собор. 25 марта на Благовещение 1436 года собор был освящен.
Купол не является ни повторением Пантеона, ни какого-либо другого. Он очень оригинальный. Более того, его никто потом практически и не повторил. В Москве есть одна постройка, как ни странно, которая повторяет купол собора Санта Мария дель Фьоре. Это храм Ивановского монастыря в Китай-городе. Вот это очень интересно, что в XIX веке была попытка в меньшем размере повторить эту удивительную постройку.
Интересно, что с Россией связывает эту постройку еще и то, что делегация русской церкви, которая прибыла на Ферраро-Флорентийский собор, который заключал унию, была чуть ли не 200 человек. И один из членов этой делегации оставил записки, и в России потом его записки часто переписывались. Они пользовались огромным успехом. Это «Исхождение Авраамия Суздальского, составленное во время путешествия русского посольства на Ферраро-Флорентийский собор». Так оно называется, такое длинное название. И вот этот Авраамий Суздальский описывает собор. Но, конечно, он его описывает не столько эстетически, сколько его поразила инженерная мысль, вообще сам этот купол, и, более того, его поразило то, что он здесь увидел мистерии, которые тоже оформлял Брунеллески.
Как я уже говорила, что Брунеллески очень увлекался механизмами, и в это время вообще все любили всякие механизмы, подъемные машины, заводные будильники и так далее. Скажем, на праздники, Благовещение, делали такую мистерию, где ангел слетал при помощи вот такого подъемного механизма, взлетал под купол и потом спускался к Деве Марии. И вот это так поразило Авраамия Суздальского, что он это все описал в своих записках, и это потом переписывали во многих монастырях. И монастырские библиотеки содержат немало рукописей записок Авраамия Суздальского, который описал механизмы Брунеллески. Так что, видите, с Россией тоже здесь есть интересная связь.
Фасад собора достраивался, доделывался, доукрашался уже после Брунеллески. Вообще соборы, многие европейские соборы строились в течение веков. Не исключение и этот, потому что современный вид, вот эта облицовка мрамором, состоялась только в 1887 году, по проекту Эмилио де Фабриса. Собор был украшен мраморами трех цветов: белым, зеленым и розовым. Понятно, что ориентировались на баптистерий, который раньше был облицован.
И среди благотворителей, способствующих завершению строительства собора в XIX веке, тоже был наш соотечественник, промышленник Демидов. Его герб помещен справа от главного входа. Так что вот очень интересно, что вот так вот переплетаются судьбы России и Италии.
Но Санта Мария дель Фьоре — не единственное архитектурное сооружение Брунеллески, хотя, может быть, главное. Купол как бы завершил всю панораму Флоренции. Нельзя сказать, что это вишенка на торте, конечно, это гораздо больше, но без этого купола Флоренция не выглядела бы так, как она выглядит сейчас.
Основатель архитектурной традиции
Посмотрим другие, тоже не менее интересные постройки Брунеллески, потому что, как ни странно, флорентийцы его больше ценили за его механизмы, а сегодня, конечно, мы понимаем, что он был великим архитектором. Он сделал новый вид архитектуры, основанной на таких античных реминисценциях. Это прежде всего Воспитательный дом. Он его даже начал строить немножко раньше, чем приступил к работе над куполом Санта Мария дель Фьоре. Воспитательный дом, или Оспедале дельи инноченти, то есть приют невинных, приют невинных младенцев. Здесь содержались дети, оставшиеся без родителей, и он, кстати, до XIX века именно в таком качестве и функционировал.
Можно сказать, что это фактически первая такая архитектурная постройка Ренессанса, потому что купол Санта Мария дель Фьоре — это особое изобретение Брунеллески, это очень красивая вещь, но она особая, а вот то, что начинает архитектурную традицию, это, конечно, Оспедале дельи Инноченти.
Это легкая аркада, очень такая, я бы сказала, изящная, дающая красивый выход на площадь, украшенная сверху изображениями, медальонами с фигурками младенцев.
Также, конечно, знаменитая церковь Сан Лоренцо, ставшая впоследствии семейной усыпальницей Медичи. Еще не кончив Воспитательный дом, Брунеллески уже взялся за работу над старой сакристией базилики Сан Лоренцо. То есть Сан Лоренцо уже была базилика, а ее нужно было переоборудовать. Вот уже Медичи доверили ему такой очень важный заказ, потому что сама базилика Сан Лоренцо была построена еще в 393 году. Конечно, она потом перестраивалась несколько раз, но здесь он повторил, отчасти повторил этот купол, но, конечно, не в таком блестящем виде, потому что и меньший размер нужно было перекрывать, и здесь не требовалось таких инженерных усилий. Тем не менее именно здесь, в одной из старейших церквей Флоренции, был такой важный заказ. Потом мы увидим здесь и работы Донателло, и работы Микеланджело будут установлены, усыпальницы Медичи. Практически большая часть семьи Медичи этого времени, от Козимо Старшего до Козимо III, будут похоронены здесь.
Здесь он использовал ордер. Это тоже очень важно. Вообще он вводит ордер, античный ордер. Он как бы прививает любовь к античному ордеру. До этого колонны с капителями, конечно, использовали раньше архитекторы, а Брунеллески вводит очень четкий вот такой ордер по античным пропорциям. Именно ордер, может быть, больше, чем что бы то ни было, и вот эти арки, конечно, связывали его постройки с постройками античности.
Очень важная тоже постройка Брунеллески — это капелла Пацци. В 1429 году, по заказу богатого флорентийского семейства Пацци, Брунеллески стал строить капеллу во дворе церкви Санта Кроче. Напомню, что Пацци — это было тоже такое достаточно богатое, влиятельное семейство. Это были соперники Медичи. И, к сожалению, несколько построек, в том числе и эту, Брунеллески не довел до конца, но и сами Пацци тоже не смогли ее довести до конца. Это уже, может быть, даже уже и без Брунеллески, потому что в 1478 году они составили заговор против Медичи, и тогда случилось знаменитое убийство Джулиано, младшего брата Лоренцо Великолепного. И несмотря даже на то, что были такие потери и такая трагедия в семье Медичи, Медичи сумели подавить этот заговор, и, конечно, участь Пацци была решена. Они были изгнаны, и с ними расправились очень жестоко. Но тем не менее капелла Пацци существует, так, как ее задумал, может быть, доделывали уже другие мастера, но как ее задумал Брунеллески. И тут тоже видно, вот эта логика, вот эта простота, к которой стремится Брунеллески в своих постройках, четкий ритм, пропорции. Именно это он вводит, и этому будут подражать потом другие мастера.
Вот купол. Потому что до этого, конечно, с куполами в Европе было не очень хорошо. Купол умели строить византийцы. В восточнохристианском искусстве, архитектуре купол главенствовал. Вспомним купол знаменитого храма Святой Софии в Константинополе, про который говорили, что он подвешен золотыми цепями к небу. Это огромное перекрытое пространство. Этого, конечно, не умели делать, во всяком случае, до Брунеллески. А потом уже Высокий Ренессанс, собор Святого Петра в Риме, конечно, даст пример великолепного купола.
Но здесь меньшие, конечно, соразмерные человеку постройки, но они все построены на очень красивых пропорциях, арок, куполов, медальонов и так далее. Вот она, капелла Пацци. Очень простой фасад, тоже похожий даже больше на раннехристианские времена, чем на античность.
И такая вот внутренняя часть. Я бы сказала даже, аскетичная, черно-белая, с небольшими фрагментами майоликовых вставок Луки делла Роббиа. Вот такое новое пространство. Практически он создает новое архитектурное пространство.
И еще одна постройка, которая тоже не была им завершена, — это ораторий церкви Санта Мария дельи Анджели. Здесь он возвращается к сложной форме, тоже известной еще по раннехристианским временам, восьмиугольной. Перекрытое куполом здание с восемью квадратными боковыми помещениями, каждое из которых еще увеличено полукруглой нишей. То есть оно такое, кажется, простое, а на самом деле там есть свои интересные вещи. Интересно, что снаружи из восьмиугольника, благодаря расширению, получался шестнадцатиугольник, и там должны были стоять статуи, которые символизировали свободные искусства. То есть это тоже такой интересный памятник Ренессанса, где должна была быть вот эта мысль об искусстве, которое прославляет Бога и человека.
Церковь Санто Спирито тоже построена Брунеллески. Тоже начата, но не докончена. Но тут, может быть, меньше архитектурно интересного.
И Палаццо Питти – еще один дворец. Мы начинали с палаццо Медичи-Риккарди как с одного из первых светских зданий. Вот здесь мы видим другое палаццо, палаццо Питти, которое тоже, кстати, доканчивал уже не сам Филиппо Брунеллески. Но тоже мы видим, что торжествует вот этот вот античный, такой на Рим, даже не на Грецию, а именно на Рим ориентированный стиль, потому что для них античность, конечно, с Римом была связана. Если для восточнохристианского искусства античность была связана с Грецией, то, конечно, здесь была своя античность – Рим. И такие вот брутальные постройки тоже продолжают существовать. И даже Брунеллески, который вводил более легкую архитектуру, он строил и такие дома.
Лука Питти — тоже интересный персонаж, разбогатевший купец, желавший политически и экономически разорить Медичи, но тоже ничего у него не получилось, потому что все соперники Медичи терпели рано или поздно крах.
И, конечно, заканчиваем мы снова портретом Брунеллески, который сделан был Андреа Кавальканти. Умер Брунеллески в 1446 году, как пишет Вазари, «16 апреля ушел в лучшую жизнь после многих трудов, положенных им на создание тех произведений, которыми он заслужил славное имя на земле и обитель упокоения».
Похоронен Филиппо Брунеллески во флорентийском соборе, купол которого его прославил. Эпитафия на его могиле гласит так: «Насколько зодчий Филиппо был доблестен в искусстве Дедала, свидетельствуют как удивительный купол его знаменитейшего храма, так и многие машины, изобретенные его божественным гением». клиники «Эксимер»
Вот видите, его современники и ближайшие потомки очень ценили его инженерный ум, его машины. Он ведь очень много сделал для флота, он запатентовал множество механизмов, которые потом использовали в промышленности. Когда мы говорим о человеке Ренессанса, таком разностороннем, это, конечно, Филиппо Брунеллески. Это прежде всего Филиппо Брунеллески.
Вазари пишет о нем: «Бесконечно горевало о нем отечество, которое узнало и оценило его гораздо больше после смерти, чем при жизни. Его похоронили с почтеннейшим погребальным обрядом и всяческими почестями в Санта Мария дель Фьоре, хотя семейная усыпальница находилась в Сан Марко. Мне думается, о нем можно было утверждать, что от времен древних греков и римлян и до наших дней не было художника более исключительного и отличного, чем он».
Это говорит Вазари. Хотя он и любит рассыпать комплименты художникам, и, собственно, в этом и состояла, наверное, задача его «Жизнеописания», но вот, оценивая вклад Брунеллески, мы можем сказать, что это человек, который повернул архитектуру и инженерную мысль, и культуру, может быть, даже мышление итальянцев в период Ренессанса.
magisteria.ru
Купол Брунеллески : смелая история создания
В начале XV века Флоренция превосходила все крупные города Европы по численности населения, уровню жизни, развитию торговли и ремесел. Но в самом городе существовала неразрешимая проблема. Более века символ города, собор Санта-Мария дель Фьоре, оставался обезглавленным.
Собор, согласно проекту архитектора Арнольфо ди Камбио, должен был восхищать своим богатством и великолепием так, чтобы невозможно было создать человеческими руками ничего более величественного и прекрасного.
Проект предусматривал сооружение самого большого купола в мире, но осуществить замысел оказалось невозможно. Восьмигранный свод, намеченный Арнольфо ди Камбио, был настолько массивным, что неминуемо обрушился бы под тяжестью собственного веса. Помимо этого существовала проблема возведения строительных лесов, для которых не хватило бы деревьев всей Тосканы, не говоря уже о запредельной дороговизне проекта.
Одним словом, для решения этой задачи требовался не просто смелый, но гениальный инженер и архитектор, одержимый своими идеями. Именно таким был Филиппо Брунеллески, скульптор, ювелир, инженер и архитектор из Флоренции.
Его творческий путь начался с поражения: в 1401 году он вместе с самыми выдающимися мастерами Европы участвовал в городском конкурсе на создание лучшего бронзового рельефа для ворот баптистерия Сан-Джованни, древнего и почитаемого флорентийского храма, стоящего перед кафедральным собором. Лучшим тогда оказался Лоренцо Гиберти: именно он получил заказ на создание бронзовых северных ворот (позже он создаст и знаменитые Врата Рая, восточные ворота, абсолютный шедевр раннего Возрождения, о котором мы обязательно расскажем).
Гордый и своенравный Брунеллески отказывается от предложения заказчиков (членов городского совета и представителей гильдии торговцев и красильщиков сукна) работать над воротами по проекту и под началом Гиберти и решает покинуть Флоренцию, на несколько лет перебравшись в Рим. Он продает небольшое имение в Сеттиньяно, пригороде Флоренции, и на вырученные деньги отправляется в путь. Вместе с ним едет его друг, молодой скульптор Донателло.
Филиппо Брунеллески вернется во Флоренцию через несколько лет, забыв о поражении. Его идеи произведут настоящую революцию, он создаст архитектуру Нового времени, заложит основы линейной перспективы в живописи и войдет в историю как создатель купола собора Санта Мария дель Фьоре. Восхищенные современники скажут о нем: «Он проиграл сражение, но выиграл войну».
Рим необычайно притягивал и Брунеллески, и Донателло. Первый стремился изучить античную архитектуру, второй мечтал о постижении тайн древней скульптуры. Великий город, лежащий в руинах и пребывающий в запустении, настолько поразил их обоих, что следующие несколько лет они проведут в непрерывном изучении.
Донателло и Брунеллески работали без устали, и за время своего пребывания в Риме не оставили без внимания ни одной античной постройки и скульптуры. Они бесконечно обследовали, зарисовывали и измеряли все, что попадалось им на пути. Их интересовала техника, материалы, приемы, известные во времена античности.
Филиппо Брунеллески возвращается во Флоренцию вдохновленный и полный самых смелых идей. Годы изучения наследия древности открыли ему знания, утраченные в Средние века. Казалось, он мог ясно видеть в своем воображении весь Рим с его величественными постройками таким, каким он был до разрушения.
Так Брунеллески приблизился к воплощению своего самого дерзновенного замысла. Идея возведения купола посетила его еще в Риме, и он, храня её в тайне, работал над ней каждый день. Он изучил и зарисовал все античные своды, особое внимание уделяя Пантеону с его огромным куполом, не имеющим опор.
Вернувшись во Флоренцию, он много месяцев тайно изготовлял модели и приспособления для постройки купола. Постепенно его замысел становился более отчетливым, он буквально видел купол построенным в своем воображении.
Тем временем, отчаявшиеся члены городского совета в 1418 году объявили конкурс на лучшее инженерное решение. Во Флоренции в очередной раз собрались архитекторы, не только из Тосканы и Италии, но также со всей Европы, с тем, чтобы после обсуждения всех проектов решить, кто достоин этой работы.
И вот на совете были высказаны самые разные предположения, многие из которых казались безумными. Так один предлагал заложить столбы на земле, которые бы поддерживали арки, на которые будет опираться конструкция, другой предполагал создать купол из легкого туфа, третий хотел устроить земляную насыпь внутри собора, которую можно использовать вместо строительных лесов, да подмешать в землю монет, чтобы по окончании работ насыпь разобрали бы сами флорентийцы. Некоторые сходились во мнении устроить шатровый свод, подобный тому, что венчает баптистерий Сан-Джованни.
Когда же настала очередь Брунеллески, то он предложил совету проект двойного купола, который может быть возведен без громоздких лесов и огромных затрат.
Согласно Вазари, Брунеллески сказал: «Господа, будьте уверены, что нет возможности возвести этот свод иначе, чем говорю я; и сколько бы вы надо мной ни смеялись, вы убедитесь, что другим путем поступать не должно и нельзя. Если же возводить его так, как я это задумал, необходимо, чтобы он был двойным, с внутренними и внешними сводами, так, чтобы можно было проходить между теми и другими. А на углах всех восьми скатов здание должно быть сцеплено зубьями в толще кладки и точно так же опоясано венцом из дубовых балок по всем граням. К тому же необходимо подумать о свете, о лестницах и стоках, по которым вода могла бы уходить во время дождя. И никто из вас не подумал, что придется считаться с необходимостью внутренних лесов для исполнения мозаик и множества других труднейших работ. Я же знаю, что нет иного пути и иного способа возвести его, как тот, который я изложил».
Но всем присутствующим эта идея показалась не более чем очередным невыполнимым безумством. Она вызвала лишь смех, а его самого и вовсе посчитали сумасшедшим. В доказательство своих слов Филиппо мог бы представить созданную им модель, которую он держал при себе. Но он побоялся демонстрировать свою идею, опасаясь воровства. Брунеллески не оставил свой проект, а еще более в нем уверившись, стал объяснять его по частям и в приватных разговорах с членами совета. Так одного за одним он убедил в своей правоте весь город.
1 августа 1420 года начались работы по возведению купола по проекту Филиппо Брунеллески.
Вазари пишет о том, как продвигалась работа: «Постройка уже выросла на такую вышину, что было величайшим затруднением, однажды поднявшись, затем снова вернуться на землю; и мастера много теряли времени, когда ходили есть и пить, и сильно страдали от дневного жара. И вот Филиппо устроил так, что на куполе открылись столовые с кухнями и что там продавалось вино; таким образом, никто не уходил с работы до вечера, что было удобно для них и в высшей степени полезно для дела. Видя, что работа спорится и удается на славу, Филиппо настолько воспрянул духом, что трудился не покладая рук. Он сам ходил на кирпичные заводы, где месили кирпичи, чтобы самому увидеть и помять глину, а когда они были обожжены – собственной рукой, с величайшим старанием отбирал кирпичи. Он следил за каменотесами, чтобы камни были без трещин и прочные, и давал им модели подкосов и стыков, сделанные из дерева, воска, а то и из брюквы; также поступал он и с кузнецами».
Гениальность и простота идеи состояла в том, что двойная конструкция, связанная ребрами и обручами задумывалась системой, поддерживающей саму себя. Особый способ укладки кирпичей придавал дополнительную прочность конструкции. Двойной свод, собранный из восьми граней, должен быть скреплен фонарем для нагрузки, предотвращающей обрушение.
Филиппо изготовил модель этого фонаря и, дожив до старости, и понимая, что может не увидеть купол законченным, он завещал, чтобы фонарь построили непременно по его проекту, что и произошло к 1470 году.
С той поры прошло много веков, но купол Брунеллески и сегодня возвышается над городом и не перестает восхищать своей идеальной красотой и гениальной простотой.
Сохранить
Сохранить
simplebeyond.com
Брунеллески и Перспектива. Архи-сказка #9.: carmelist
Photo (с) gbatistini
Мне кажется, что это было примерно в 1415 году от рождества. Место действия - Флоренция, площадь Сан Джованни. На паперти собора Санта-Мария-дель-Фьоре Филиппо Брунеллески показывал фокус. Маэстро стоял в лицом к расположенному напротив зданию Баптистерия, держал в правой руке доску с дырочкой в центре. Сквозь неё он смотрел то на зеркальце, зажатое в левой руке, то на фасад Сан-Джованни. Время от времени он передавал эти аксессуары кому-либо из толпившиеся вокруг друзей, поклонников или просто оказавшихся рядом флорентийцев.
Счастливец становился на место, которое ему указывал Филиппо, подносил доску к лицу и через отверстие смотрел на здание Баптистерия. Затем вид через отверстие заслонялся небольшим зеркальцем, но тем не менее странным образом... зритель продолжал видеть Сан-Джованни.
Не очень понятно? А на самом деле все просто.
Вот смотрите!
Фасад Баптистерия
На доске, которая по-итальянски называется "ведута" Филиппо изобразил вид на Сан-Джованни с паперти Дуомо. Рисовал тщательно со всеми подробностями, а вместо неба поместил серебрянную, отполированную до зеркального блеска, пластинку. Затем в той точке, которая по его мнению является своеобразной проекцией линии визирования на фасад Баптистерия, он просверлил в доске расширяющееся конусообразное отверстие. Таким образом в отверстие можно было наблюдать, как само здание баптистерия, так и зеркальное отражение ведуты Брунелесски. Причем (и это с гордостью подчеркивается библиографами) на ведуте зритель видел настоящее небо, отражавшееся в серебрянной пластинке.
Через дырочку видно баптистерий.
А в зеркальце снова видно баптистерий.
Прим. Этого мальчика с зеркальцем я давным-давно нашел где-то в сети и использовал тут для моих схем. Да простит меня автор, не знаю его имени, но предполагаю, что это Jim Anderson !Вот такая красивая легенда об изобретательности и рисовальном таланте великого флорентийца. Какой в ней процент правды, мы не знаем, поскольку сама ведута не сохранилась, свидетели сами ничего не описали, а история дошла до нас через третьих лиц. Тем не менее благодаря ей Брунеллески получил общепризнанный статус "изобретателя перспективы".
Это конец сказки, дальше будет длинно и нудно, так что всем читать не обязательно!
Брунеллески - архитектор, а архитекторы, как правило, не оставляли в истории архивы своих графических работ. Во всяком случае до примерно 18 века мало что сохранилось. Поэтому придется доверять описаниям библиографов и историков. Благодаря им об изобретении Брунелесски мы не раз слышали и читали, но почти уверен, ни один из вас ни разу не встречал никаких его рисунков, выполненных в соответствие с правилами этой системы. Между прочим, а что это за правила?
Вопрос совсем не праздный и не такой уж простой, как это может показаться на первый взгляд. Дело в в том, что речь по идее должна идти о так называемой ренессансной перспективе, которая кроме этого известна как центральная перспектива, прямая перспектива, фронтальная (фасадная) перспектива, перспектива с одной точкой схода и т.д. Но если отвлечься от заумности всех этих названий, суть ренессансной перспективы сводится к простейшему набору действий - берем совершенно плоский прямоугольный фасад (то, что мы сегодня называем ортогональной проекцией) и к нему добавляем одну или две боковые (верхние) поверхности, ориентированные к одной точке схода, чаще всего расположенной на линии горизонта. Например, как этом рисунке.
Все основные сведения о ведуте Филиппо и всем, что с ней связано очень удачно сконцентрированы на сайте , посвященном его творчеству. Цитаты, выделенные курсивом, которые я буду использовать ниже, заимствованы мною из этого источника.
Итак первая цитата:
На... картине, квадратной формы, размером около сорока сантиметров, Филиппо изобразил флорентийский баптистерий, видимый с порога центрального портика собора. Изображение было дано с фронтальной точки зрения, так что точка схода линий располагалась по центральной оси. Небо Филиппо покрыл серебром, которое он тщательно отполировал, чтобы в нем отражались "воздух и облака". Из этой сообщаемой Манетти детали явствует, что Брунеллески подходил к решению своей задачи не как живописец, а как архитектор, которому важно было передать на плоскости наружный объем здания. В точке схода линий Брунеллески сделал небольшое отверстие конусообразной формы. Зритель должен был взять картину, повернутую к нему задней стороной, в левую руку и взглянуть через дырочку на отнесенное на некоторое расстояние зеркало, которое он держал в правой руке и которое должно было быть размещено параллельно плоскости картины. Тогда в зеркале он видел отображение картины, но повернутое в другую сторону. К зеркалу Брунеллески прибег для проверки своей перспективной конструкции на предмет симметрии и совпадения центрального луча (зеркальное отображение сразу же выявляло дефекты перспективного построения).
Ведуту Брунеллески должен был рисовать в зеркальном варианте, что, согласитесь, совсем непросто. Но, если учитывать идеальную симметрию баптистерия, задача Филиппо упрощалась. И для чего собственно все эти сложности? Чтобы сформулировать, как утверждают некоторые, основной закон перспективы? Какой? Что сформулировал Брунеллески?
Логично предположить, что не он открыл основной постулат перспективы, основанный на особенностях зрения человека - предметы по мере удаления от нас зрительно уменьшаются. Это ясно, поскольку основано на личном опыте каждого. Но примечательно, что на основе сказанного обычно формулируется базовый инструмент перспективы - параллельные линии сходятся в одной точке. Что может быть более общего в архитектурном рисунке, чем эта фраза? Возможно именно в этом была суть изобретения Брунеллески? Или все гораздо проще, и его ведуты - обычный пиар-ход? .... А может быть он наивно надеялся изобрести самый лучший по тем временам архитектурный "рендеринг"?
Ну ладно, не будем спорить с почти его современниками, и временно согласимся с их утверждениями, что Филиппо в первую очередь занимала идея абстрактной точки схода, идея пересечения конуса лучей плоскостью, которая вместе с лучами должна была воспроизвести реальный образ в математически точных пропорциях. Давайте лучше в этом свете посмотрим на объект, выбранный им для эксперимента.
Флорентийский Баптистерий
http://www.historyfish.net/images/abbeys/italy/it_florence_baptistry.jpg
Суть формы - восьмигранная призма, увенчанная восьмиугольной пирамидой. Это ее фотография, сделанная в 19 веке.
„Prospetto del Duomo di Fiorenza”. Engraving with original colour, engraved and published by Georg Balthasar Probst, Augsburg 1760 or later.
Эта гравюра старше. На ней и на последующих фотографиях - форма и структура площади, взаимоотношение размеров Баптистерия и Дуомо.
http://en.wikiarquitectura.com/index.php/File:Baptistery_10.jpg
Сегодня застройка уплотнилась, но на интересующей нас оси собор-баптистерий, к счастью, пусто. (Эта и три последующие фотографии взяты из карт Гугла).
Я намеренно попросил автора сделать мне снимок Баптистерия с той самой точки, на которой веками ранее Филиппо демонстрировал свой опыт. Обратите внимание, фотограф стоит точно на оси здания, на ступенях Дуомо, т.е. на высоте превышающей обычный рост человека. Но и этого недостаточно, чтобы захватить объективом все здание Баптистерия в обычной фронтальной проекции. Приходится задирать фотоаппарат, и в результате мы получем дополнительную верхнюю точку схода.
Само собой такой вариант Брунеллески изобразить не мог. И, кстати сказать, человеческий глаз тоже не может видеть такую картину. А что же видит человек?
Зрителю, чтобы охватить взглядом весь фасад Баптистерия нужно постоянно поднимать и опускать голову и (или) глаза, рассматривая объект как-бы отдельными кадрами. На этой схеме я попробовал условно и очень грубо разложить то, что видит человек на 3 отдельные картины.
Первая картина- самая нижняя - результат взгляда перпендикулярного плоскости фасада, все вертикали, обратите внимание строго вертикальны. Так мы видим, например, нижний ярус фасада.
На второй и на третьей картинах мы постепенно поднимаем взгляд, смотрим последовательно на второй и третий ярус. Теперь появляется схождение линий вверх. В реальности при осмотре высоких сооружений наш мозг комбинирует не три, как в моем примере, а бесконечное множество отдельных "кадров". В результате реальная картина более похожа на результат панорамной съемки и называется перцептивная перспектива. Ниже я попробовал сфотошопить нечто подобное.
Такую картину Филиппо изобразить тоже не мог, так как способ перцептивной перспективы развился столетиями позже, а описан был только авторами середины 20 века. Наибольший вклад из них внес академик Борис Раушенбах.
На третьей картине я выпрямил вертикальные линии, тем самым приблизив картинку к ренессансной перспективе. Я не стал рисовать на ней линию горизонта, а тем более точки схода, которые по объективным причинам попасть в картину не могут - боковые стенки не перпендикулярны центральной. Но тем не менее, это самое близкое, что могло быть изображено на ведуте Филиппо Брунеллески.
Не хочу показаться вам занудой и на этом остановлюсь. Мне кажется, что как бы не старались зрители, они не могли увидеть в отверстии ведуты такую картину. Если я в чем то неправ, буду рад об этом узнать.
carmelist.livejournal.com
Пикантный иллюстратор ХХ века Умберто Брунеллески: sergs_inf
Умберто Брунеллески (1879-1949) родился в Италии, но в 1900 году переехал во Францию, где стал издателем, книжным иллюстратором и автором театральных декораций и костюмов. Художник рисовал иллюстрации для нескольких крупных модных журналов, издававшихся во Франции.
Между двумя мировыми войнами он работал над дизайном декораций и костюмов для нескольких театров, в том числе для знаменитых Фоли-Бержер в Париже, Рокси Театра в Нью-Йорке и Ла Скала в Милане. Среди книг, которые он иллюстрировал, «Кандид» Вольтера, сборник сказок Шарля Перро и «Маски и персонажи итальянской комедии».
Ближе к концу жизни он сделал ряд эротических иллюстраций. Судя по ним, Брунеллески явно разбирался в эротике.(с)
sergs-inf.livejournal.com
Умберто Брунеллески (1879-1949). - По невозможному тоска.
Умберто Брунеллески - итальянский художник, иллюстратор. Учился в Академии искусств во Флоренции и выставлял свои работы в Италии, а затем переехал в Париж. Там он быстро стал членом кружка молодых поэтов в Латинском квартале и начал работу, как карикатурист и иллюстратор в стиле модерн, на тот момент его творчество было пропитано влиянием ориентализма и работами Леона Бакста и Эрте, а также элегантностью флорентийского искусства 18-го века . Любимая тема в работах того времени Comedia del Arte. Он также был дизайнером костюмов для известной актрисы Жозефин Бейкер. В 20-е и 30-е, он в основном занимался сценографией для театра Ла Скала, а также для театров Нью-Йорка, Италии и Германии. В последние десятилетие своей жизни художник сосредоточился на книжной иллюстрации, в том числе для эротических изданийБрунеллески много иллюстрировал художественные произведения, среди которых и иллюстрации к "Декамерону" Боккачо и к романам Габриеле д’Аннунцио, принца Монтеневозо, наполненным духом романтизма, эпикурейства и эротизма. А также иллюстрации к скабрезным стихотворным «Сказочкам» («Contes») де Лафонтена, которые он написал в 1664 и посвятил своей покровительнице - герцогине Бульонской. Эти сказочки, почерпнутые у Бокаччо, Петрония, Апулея, Ариосто, Рабле и Маргариты Наваррской, имели громкий, но скандальный успех. Они выдержали четыре издания (1667—1674), после чего были запрещены и навлекли на Лафонтена немилость короля.
Восточные мотивы в эротических иллюстрациях Брунеллески.
Иллюстрации к произведениям "Манон Леско" аббата Прево, "Декамерону" Боккаччо и, может быть, драмам Мюссе, поскольку, как пишут литературоведы, "власть разврата над душой человека — постоянная тема всех драматических произведений Мюссе, из которых особенного внимания заслуживают «Lorenzaccio», «Caprices de Marianne», «Fantasio», «On ne badine pas avec l’amour» и др."
eleonorar.livejournal.com
"Урок любви в парке" с иллюстрациями Умберто Брунеллески: philologist
«Урок любви в парке» (1902) — самый известный роман французского писателя Рене Буалева (1867–1926), члена Французской академии и замечательного стилиста. Это фривольная фантазия на тему галантного XVIII века, колоритный рассказ о любовных приключениях, в котором вольности сюжета и текста скрадываются благодаря изяществу повествования и элегантности фантазии.В замке маркизы Нинон де Шамарант собирается разношерстная публика, и вскоре большинство героев романа оказываются втянуты в любовные интриги. Русский перевод романа подготовлен специально для этого издания и публикуется впервые. Издание сопровождается послесловием, рассказывающим о жизни и творчестве Рене Буалева, и обстоятельными комментариями. В книге впервые воспроизводятся иллюстрации к роману «Урок любви в парке», созданные художником Умберто Брунеллески (1879–1949) для парижского библиофильского издания 1933 года.
http://vitanova.ru/katalog/tirazhnie_izdaniya/buduar/urok_lyubvi_v_parke_923
philologist.livejournal.com
