Библейская картина мира. Библейская картина

Разочарование ожидает того, кто ищет в этой книге окончательного ответа на бесчисленные загадки Библии, столько веков затрудняющие людские умы. Поиски этих ответов не входят в задачу нашей книги. Сверх того, автор считает, что разномыслие все же лучше, чем обязательное единство мнений.

Мы не раз слышали, что людям трудно поверить в Бога и Его Слово из-за непонятности написанного в Библии или из-за кажущихся противоречий и непоследовательности в ее повествованиях. Но чаще всего дело не в этом. Люди не принимают Библию оттого, что не хотят исполнять те заповеди, которые ясны как день и исключают любое непонимание. Если человек принял Христа и не в шутку взялся за исполнение заповедей, то прежние недоумения либо разрешаются сами собой, либо окажутся пустяками, не стоящими внимания.

Но некоторые неясности все же остаются, и на них следует задержаться. Например, почему библейская картина мира не вполне соответствует современным научным представлениям? Ответ прост. Научные построения меняются с развитием науки. Наука начинала с плоской земли, покрытой звездным небосводом, по которому ходят Солнце, Луна и планеты; продолжала земным шаром в центре Вселенной, обегаемым светилами; дошла до учения о солнечной системе, где по вытянутым орбитам кружатся вокруг солнца планеты, вращающиеся вокруг своей оси. Потом ученые поняли, что в пространстве нет особой точки, относительно которой происходит движение небесных тел. Оказалось, что все точки отсчета равносильны, все относительно. И, наконец, современная наука говорит, что наши знания о Вселенной невыразимы в словах, они должны изображаться только математическими символами. Что такое реальность, мы, оказывается, не можем ни понять, ни осмыслить. Людского ума на это недостаточно.

Итак, все догадки об устройстве мира — и современные, и давно отброшенные — всего-навсего умственные картины, содержащие какую-то часть истины, но безнадежно недостаточные. Можно построить несколько различных картин, и каждая будет в чем-то верна. Согласно Эйнштейну, образ мира, доступный нашему уму, всегда будет относительным и зависящим от позиции, выбранной наблюдателем.

Так какую же картину мира должна была бы описывать Библия? Математическую? — Кто ее поймет? Наглядную? — Любая наглядная модель, хоть и посильна человеческому уму, зато всегда недостаточна, а отчасти и неверна. Остается единственный ответ, и именно тот, что дан в Библии.

Прежде всего не следует забывать, что Библия — не учебник естествознания и никак не должна служить им. Учение о природе Бог преподал нам в виде самой природы, подчинив нас ее законам и поручив нам ее познание. Естественным наукам дано Божественное задание, даже если ученые о том и не помышляют. «И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею...» (Быт. 1,28).

В отличие от природы Библия имела свое особое назначение — донести до людей вечное и неизменное учение о Божестве. Святой Дух вдохновлял избранников, которые облекали откровения в ело-' ва и выражались посредством понятий, свойственных их времени и окружению. Они брали примеры и сравнения из привычной действительности, и это было естественно и понятий для всякого человека.

Отсюда ясно, что нам незачем ограничиваться библейскими понятиями о Вселенной, которые просто служат «оберткой» для существа дела. Иисус Христос никогда не брался объяснять нам устройство мироздания и не требовал веры ни в какие учения о мире, но сказал: «...Веруйте в Бога и в Меня веруйте» (Иоан. 14,1).

Библейские откровения и научные открытия принадлежат к совершенно различным областям. Они не сталкиваются между собой и не опровергают друг друга. И тут не должно быть никаких неясностей.

Например, что сказано в Библии о сотворении мира? А сказано такое, что непостижимо и немыслимо никакому уму: за всем и над всем стоит Творец, верховный, всемогущий и всеведущий. Он не просто раз и навсегда сотворил мир и почил от трудов, нет, Он и поныне замышляет, творит и сохраняет мировой порядок, правит Вселенной. Вот она, вечная духовная суть библейского учения: «В начале сотворил Бог небо и землю». А Иисус Христос говорил: «Отец Мой доныне делает (в настоящем времени), и Я делаю» (Иоан. 5,17).

Создатели Библии, выражая данное им от Бога учение, прибегали к оборотам и понятиям, общеизвестным их современникам. И несмотря на это, поражаешься, видя, насколько ошеломляющая картина, развернутая в первой главе Библии, напоминает современные научные представления о развитии Вселенной! А ведь цель Писания состояла вовсе не в этом!,

Всякий исследователь занимается определенной темой, имеет дело с ограниченным набором фактов и их взаимодействий. Он свободен в изучении и истолковании явлений, и эта свобода заповедана Божьей волей. Но поскольку ученый — не бесчувственный робот, но образ и подобие Божье, а творение по сути своей — место встречи материального и духовного начала, то ученый никогда не перестанет изумляться. Как всякая личность, он может принимать или не принимать свидетельство природы о Сотворившем ее, но сами-то свидетельства не исчезнут от их непринятия. «Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им; ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим. 1,19—20).

Мы обязаны ясно осознать, что учение Библии о мире» истории и даже о нравственности -приурочено к определенному времени в прошлом и может быть пересмотрено в наши дни. Но это учение — только рамка вокруг главного сообщения Библии, которым она проникнута от начала до конца, а именно — духовного откровения, Благой Вести о Всемогущем Боге, Который создал нас, Который Любит нас, Который спас нас от гибели и открыл путь в Свою вечную жизнь всем, кто не отвергает спасения.

Большинство людей всегда плохо понимали Откровение Иоанна, данное на Патмосе. Богословы и поныне спорят о том, какие главы и изречения действительно принадлежат Иоанну. Могучая картинность Апокалипсиса не раз возбуждала и соблазняла воображение читателей.

И вот в наш ядерный век, с его страшным оружием и разрушительными идеями, многие образы Апокалипсиса вдруг оказались точными снимками тех явлений, которые теперь известны всем и каждому. Возьмем, например, главу 8, стихи 7—11: «Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела. Второй Ангел вострубил, и как-бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью, и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла. Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки».

Это уже не природные бедствия, а скорее картина атомной войны. В наши дни о страшном суде вещают не прежние проповедники «огня и серы», но университетские профессора. В Соединенных Штатах с 1947 года группа физиков, причастных к созданию первой атомной бомбы, издает свой бюллетень. На его обложке помещены часы. Их стрелки символически показывают, что опасность ядерной катастрофы и всеобщей гибели очень близка. За последние годы стрелки то приближались к двенадцати часам, то удалялись. В начале восьмидесятых годов стрелки показывали без девяти двенадцать, потом — без семи, а теперь — без трех.

Дерево познания

Удивительная повесть рассказана в книге Бытие о дереве познания. Многие посмеиваются над ней, пожимают плечами и шутливо спрашивают, что за яблоко съела Ева. Их легкомыслие показывает лишь, что до них не дошел глубокий духовный смысл этой повести.

Посмотрите на нынешних людей — умелых, знающих, владеющих массой вещей и устройств: телевизорами, автомашинами, самолетами, космическими ракетами, атомными зарядами, компьютерами. Сверх того, у них невиданно высокий уровень потребления и отличное здравоохранение. И что же, стали ли они веселы, довольны, уверенны и гармоничны от всего этого? Разве мало тех, кто ропщет на судьбу?

Почему же знания стали одновременно и благом, и угрозой для человечества? — Потому что оно без конца повторяло грех Адама — поступало по собственной воле и пренебрегало волей Господней. Бог предостерег Адама, но тот ослушался. Вот истинный смысл того, что случилось в раю и что происходит теперь с наукой. Встает вопрос о нравственной и религиозной ответственности, и решаться он должен не учеными как таковыми, а человеком, образом и подобием Божьим, существом свободным и отвечающим за себя.

Адам по своеволию зашел в ту область действительности, для которой он еще не созрел. Он овладел орудием, которым не умел ни управлять, ни пользоваться. Он действовал вопреки Господней воле.

Мышление, знание и умение сами по себе ни хороши, ни плохи. Но они могут стать злом, если людям вздумается возвеличить себя настолько, чтобы, позабыв Бога, отказаться от Его руководства и утратить всякое понятие о духовном росте и созревании, необходимом для осмысленного управления своей умственной мощью.

Писатель Рональд Фанген как-то сказал о своем более молодом шведском коллеге: «Мне очень нравится этот парень. У него удивительно ясный ум. Но вот беда: он думает только головой — а надо думать всем существом!».

Именно в этом и состоит основная ошибка современных людей. Их мышление, их интеллект достиг невиданных вершин. Ради познания они отказались от чувств и переживаний. Те свойства, что делают людей братьями, а не просто скопищем мыслящих машин, оттеснены на задний план.

Способность размышлять и обучаться неоценима для каждого из нас. Всякого юнца следует только поощрять в деле обучения и развития данных ему Богом дарований. Но пусть он помнит слова Павла: «По данной мне благодати, всякому из вас говорю: не думайте о себе более, нежели должно думать; но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил» (Рим. 12,3).

Только равновесие интеллектуального и душевно-нравственного начала позволяет человеку стать духовно цельным существом, каким он был сотворен по Господнему замыслу. «Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом не разрушение твердынь: ими ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу» (2 Кор. 10,4-5).

Никогда еще в истории не было накоплено так много знаний. И в то же время мудрые люди встречаются крайне редко.

Что же такое мудрость? Я бы сказал, что в мудрости воедино сплетены знание, любовь к истине и внимание к людям.

Он Сам

Христианство нельзя считать просто набором учений и догматов, составленным учителями и наставниками. Христианство — это путь, истина и жизнь, явленные в личности Иисуса Христа.

«Но говорю вам, что здесь Тот, Кто больше храма»,— сказал Христос (Матф. 12,6). Храм был святилищем, где верующие собирались для жертвоприношений. Церковь же есть собрание верных вокруг Христа. И Он — больше, чем храм, и больше, чем церковь. Не Писания дали нам Христа, а Он Сам, Своей жизнью и служением, создал Писания. Он превыше Евангелия, превыше всякого слова, сказанного о Нем, Он превосходит заповеди, обряды, святыни и исповедания веры. И не в том дело, что их не нужно. Все они и нужны, и важны, но едва они становятся самоцелью, как суть христианства — Сам Христос — сразу оказывается в тени.

Люди справедливо удивляются, что на свете так много противоречивых вероисповеданий. Но если даже в истолковании естественных и очевидных событий люди не способны достичь единства, то откуда же оно возьмется, когда спор идет о незримых духовных явлениях и о полноте выражения вероучительных истин? Ведь никакие слова никогда не вместят то, чем полны сердца и умы верующих. Значит, нам не следует оспаривать учения других христиан, а скорее почаще прибегать к источнику Слова Божьего, умоляя Святого Духа наставить нас к лучшему разумению Христа Спасителя и укрепить наш ум и слово для свидетельства о Нем. Ибо Христу нужны наши души и сердца, а вовсе не безупречная правильность наших понятий о Нем.

На горе Фавор перед глазами Петра, Иакова и Иоанна произошло чудо преображения, когда Христос вместе с Моисеем и Илией предстал перед ними в ослепительном сиянии, а голос с неба засвидетельствовал о Нем. Но вот голос умолк, Моисей и Илия исчезли, и Апостолы снова увидели Учителя в Его человеческом облике. Они вместе спустились,с горы и вернулись в повседневный мир.

Петру определенно не хотелось .расставаться с чудесным видением. Томясь тоской по продолжению чуда, он предложил было построить обиталища явившимся пророкам и остаться с ними навсегда. Но Христос велел ученикам вернуться вниз, в будничную жизнь, в которой им назначено было жить и служить людям вместе с Ним Самим. Ведь Иисус Христос, Его присутствие — больше и богаче, чем сопутствующие Ему чудеса.

Прочие Апостолы не удостоились увидеть преображение. Так и мы не видим знамений и чудес. Так не к нам ли относятся слова Спасителя, сказанные Апостолу Фоме: «Ты поверил, потому что увидел Меня: блаженны не видевшие и уверовавшие» (Иоан. 20,29).

Дерзая верить

Можем ли мы непосредственно познать Божественную истину? — Да, можем. Это столь же несомненно, как то, что всякий любящий убеждается в своей любви. Мы можем много читать о любви, много слышать о христианстве, но все эти сведения, возможно, истинные и важные, так и останутся просто словами. Христианство — это жизнь и новая действительность. «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Иоан. 17,3). «Знать Тебя» — означает пережить личную встречу с Богом. На этом пути нас рано или поздно ждет миг, где теряется уверенность, когда ничего нельзя знать наперед. Нам предстоит собраться с духом и ступить в неизвестность, прыгнуть в неведомую бездну.

Именно тогда следует вспомнить, что сказал Христос, когда учил нас отыскивать истину. Его наставления во многом похожи на методы естественных наук. Он предлагал делать попытки и ставить опыты: «Кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю» (Иоан. 7, 17). Кто хочет, тот узнает. Правильное решение не заготовлено загодя, за нами оставлена свобода самим отыскивать ответ.

В чем же заключается Господня воля? — Ответ дан в Библии Самим Христом: «Покайтесь и веруйте в Евангелие» (Марк. I, 15). «Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в,Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день» (Иоан. 6,40). В, обеих выдержках из Писания говорится о вере. На это могут ответить, что вера трудна, что «мне" не под силу уверовать». Но Писание называет верой не,наши собственные потуги, а предлагаемый Господом дар. «Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар» (Еф. 2,8). Людям дана воля не принять этот дар и остаться ни с чем. В праве такого выбора и состоит наша свобода. Но если дар принят, то вера поведет нас в Царство Божье.,

Нельзя допускать, чтобы наше своеволие препятствовало воле Господней. «Но у нас нет ни охоты, ни способностей на добрые дела»,— скажут (и не солгут) многие. Тогда-то и проявляется Божественное могущество: «И всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Фил. 2, 11). Нам остается только не уклоняться от Его благоволения.

Для наших житейских обстоятельств естественно, что «вера от слышания, а слышание от слова Божия» (Рим. 10, 17). Следовательно, необходимо слушать и читать Его Слово вслушиваясь и вникая. И не нужно пугаться, когда на душу вдруг низойдут невиданные покой и мир. Именно тогда станет ясно, что Евангелие сказало нам правду о нас самих. А раз так, то можно с уверенностью надеяться, что и о Боге в нем сказана правда.

Согласие узнать истину о себе и своей жизни становится, таким образом, условием познания Христа и путем, ведущим к живой вере. Всякий же человек, живущий верой, естественно отказывается от себялюбия и вверяется Наставнику Христу. Это и есть обращение.

Покайся! Покаяться — значит просто, без всяких сомнений, обратить весь свой ум к Богу. А это уже молитва. И здесь мы можем быть уверены, что слова Христа: «Просите и дастся вам» безусловно сбудутся. Ведь что такое молитва? Молитва не в словах, не в сложенных руках, не в преклоненных коленях и не в тяжких воздыханиях. Молитва — это жаждущая Бога душа человеческая, распахнутая навстречу Ему. Молитвой достигается взаимная связь, двусторонняя беседа Бога и человека. Такая молитва необходима для самого существования человека. Поэтому Павел и говорил фес-салоникийцам: «Непрестанно молитесь». Сам Спаситель сказал ученикам притчу, что «должно всегда молиться и не унывать» (Лук. 18,1).

Сложив на груди беспокойные руки, человек забывает о своих трудах и заботах, отвлекается от докучающих мыслей и сосредотачивается на сути молитвы. Сложенные руки и закрытые глаза помогают уму отогнать суету и найти покой.

Они же, сложенные наши руки, олицетворяют ту духовную связь, через которую людям дано усваивать Божественные откровения и вступать в несомненные и глубочайшие отношения с Истиной.

Всемогущий Бог держит наши руки в Своей могучей отцовской руке. И, окончательно уверясь в Господней поддержке, люди смелее протягивают руки свои на помощь тем, кто в ней нуждается.

Обыкновенно люди придерживаются определенных часов молитвы, когда им особенно удобно успокоиться и собраться с мыслями. Но это не значит, что невозможно вступить в общение с Богом в пути или в автобусе, в конторе, школе и на любом другом рабочем месте.

Для некоторых людей молитва может стать поводом к замешательству. Они чувствуют свою незначительность по сравнению с теми, кто имеет отвагу помолиться в собрании. Но ведь истинность молитвы не зависит от наших, так сказать, успехов. Даже нескладная молитва, едва отличимая от бессловесного сердечного стона, угоднее Богу, чем самое благочестивое краснобайство в храме.

Павел пишет в послании Римлянам (8,26—27): «Также и Дух подкрепляет (нас) в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными. Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божией». Апостол уверяет нас, что незачем тревожиться о словесной оболочке наших молитв. Ведь Сам Триединый Бог — Отец, Сын и Святой Дух — укрепляет и облагораживает всякую истинную молитву, вознесенную от чистого и смиренного сердца.

Невозможно за один день научиться играть на рояле. То же относится и ко всему вышесказанному, и здесь мы снова можем поучиться у исследователей и ученых. Что вышло бы, если бы Эдисон взялся создавать электрическую лампу, а Мария Кюри попыталась бы открыть радий? — Скорее всего, ничего не вышло бы. Так в чем же секрет их достижений? — В непрестанных попытках, новых усилиях, повторных опытах, и так до самого успеха, который всегда — неожиданность. «И взыщете Меня и найдете, если взыщете Меня всем сердцем вашим. И буду Я найден вами, говорит Господь, и возвращу вас из плена и соберу вас из всех народов и из всех мест, куда Я изгнал вас, говорит Господь, и возвращу вас в то место, откуда переселил вас» (Иер. 29,13—14).

Пятьдесят два года назад я провел такой опыт — попытался уверовать, и Бог открылся мне и стал действующей силой моей жизни. Все началось с того, что я слушал чье-то выступление. Меня не занимал ни текст, ни голос оратора. Но вдруг случилось что-то необыкновенное. Кто-то как бы коснулся моей души, кто-то как бы окликнул меня — и во мне возникло незнакомое прежде чувство. Меня охватила смутная тоска по чему-то неизвестному, неопределенному, но присущему многим из тех, кого я встречал в этом собрании. Тоска все усиливалась и усиливалась. Я пробовал молиться, но не находил облегчения. Шли дни и недели. Я порой примечал, что во мне что-то растет и зреет, само собой, без моего участия.

Я всегда был реалистом и недолюбливал готовы^ объяснения. При этом я был молод, смел и не имел' никаких предубеждений против новизны. А мнения моих одноклассников меня не смущали.

Постепенно мое сердце все охотнее принимало нарастающий приток новых чувств — и вот я внезапно осознал, что стал христианином. Я отныне христианин — я сопричастен Благой Вести! Все подтверждало мою радость — и слова Писания, и радость, заполнявшая душу. И не то, чтобы я стал лучше прежнего. Просто я, сам не зная того, уже смотрел на мир новыми глазами. Мой взгляд на жизнь стал совершенно иным.

Меня не покидало незнакомое прежде чувство счастья, я купался в уверенности и покое. Я испытал живую истинность слов, записанных в послании к Филиппийцам (4,4—7): «Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь. Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко. Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом,— и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе».

Меня переполняла любовь ко всему сущему. Я был готов обнять весь мир. Я увидел людей в новом свете, и каждый человек представился мне важным и значительным.

Жизнь больше не была бессмыслицей, напротив, она наполнилась смыслом. Я чувствовал, что вернулся в родные места, в мое исконное сообщество. Я соприкоснулся с самой сердцевиной бытия, с моим первоисточником, с истинным моим отправным пунктом, с абсолютом — Самим Богом.

Но этого не объяснишь, это надо пережить.

Мой рассказ о том, как в юности я обратился к Богу, не содержит в себе ничего исключительного. Ничего мистического в нем тоже нет. Я считаю, что его можно признать обыкновенным событием в жизни обычного верующего человека.

С другой стороны, переживание Бога у каждого проходит по-своему, на это нет образцов. Иных мгновенный душевный порыв выносит в область живой веры, и при этом все обстоятельства — время и место — ясно сохраняются в памяти. Другие мучаются неделями, а то и годами, пока уяснят себе свое отношение к Богу. Вера понемногу разгорается в их сердцах, словно тихая заря, предвещающая новый день.

«Но все это — просто рассказы о личных переживаниях»,— скажут нам. Верно. Я говорю о моем личном опыте и достоянии, столь же субъективном, как переживания, скажем, всякого влюбленного. Но миллионы людей пережили нечто подобное и нашли в своей жизни живого Бога. Каждый из них принял спасение, каждый пережил его лично и своеобразно, и их опыт стал интерсубъективным фактом.

Я не стану подробно рассказывать ни о том, как Господь направлял мою жизнь, не пренебрегая никакой малостью, вплоть до последних житейских забот, ни о том, как Его вмешательство превращало горькие дни в светлые праздники. Но в одном я уверен: никакая другая сила не была бы на это способна!

Мне доводилось бывать рядом с людьми, когда они решались на то же, что и я,— на прыжок в неизвестность, на последнюю попытку. Я видел, как в них начинал теплиться внутренний свет, верный признак близости Господней. В такие мгновения контраргументы и смешны, и немощны. О чем тут спорить, когда человек узнал и принял Бога Живого?!

Что такое вера?

Мы уже знаем, что веру обычно причисляют к сфере интуиции, то есть к познанию через доверие. Это справедливо и в повседневном, и в религиозном смысле.

Но само слово вера оказывается не совсем точным. Верить — означает признавать истинным. Но вера в Бога ничуть не похожа на пассивное признание того, что Он действительно существует. Живая вера подразумевает личное общение Бога с человеком. Бог постигается через веру, через приближение к Нему, происходящее в сокровенных глубинах души. Верой человек приобщается ко Христу.

О вере написано несчетное множество книг. В дальнейшем я буду ссылаться на некоторые из них.

Все старания и попытки, описанные мной, сами по себе не могут ввести человека в веру. Мы помним наши усилия и можем объяснить их цель и отношение к действительности, но все это навсегда останется просто каким-то родом человеческой деятельности, и только. Вера дается свыше, она приходит независимо от наших усилий.

Следовательно, для ученых и исследователей нет каких-то особенных путей к вере. В этом отношении они не отличимы от всех прочих.

И действительно, если вспомнить, как разнообразны умственные способности людей, то какая невообразимая неразбериха вышла бы, если бы вера достигалась только размышлениями и рассуждениями!

Все, кто признает точное логическое мышление единственным путем к истине, не смогут приблизиться к христианской вере. Об этом сказал еще Иисус Христос, и Его слова известны всем, кто читал Новый Завет в последние две тысячи лет. Спаситель говорил -о том, что утаено от мудрых, но открыто младенцам. Следовательно, всякий, кто мнит себя умным и сведущим, сам отгораживается от Христовой истины, и его неверие не опровергает, а подтверждает Писания. «Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1К.ор. 1,21).

Иное дело вера. С ней никто не собьется с пути. «Если бы вы имели веру с зерно горчичное...»,— ответил Христос, когда Его ученики просили умножить в них веру (Лук. 17,5—6). Дело не в силе веры, а в ее направленности.

Поэтому и нам не следует гадать, сильна или слаба наша вера, а нужно непрестанно помнить объект нашей веры — Самого Христа, по слову Апостола «с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры, Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную престола Божия» (Евр. 12, 1—2).

Если я, садясь в кресло, верю, что оно подо мной не развалится, то причина этому — не сила моей веры, а прочность кресла. С христианской верой дело обстоит сходным образом — решает не сила наших переживаний, а всемогущество Того, в Кого веруем.

«И сказал: Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем, и как семя всходит и растет, не знает он» (Марк. 4,26—27).

Вера растет сама собой, питаясь нашим вниманием и послушанием Богу, без всякой необходимости в постоянных проверках с нашей стороны. Она проходит разные периоды и ступени развития, пока не станет тем, что сказал Апостол: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11,1).

Во время бури корабль наскочил на прибрежные скалы. Свирепый прибой и крутые водовороты отделяли гибнущий корабль от берега, где уже появился спасательный отряд. Вот послышалось что-то вроде выстрела, и небольшая ракета, пущенная с берега, долетела До корабля, таща за собой тоненький линь. Но на что он годен, ведь он же сразу оборвется? Моряки, однако, знают, в чем дело, и начинают тянуть его на себя. Вскоре они вытаскивают канат потолще, привязанный к концу линя, потом таким же образом появляется толстый канат и наконец показывается прочный стальной трос. Моряки закрепляют свой конец троса, а на берегу он уже был надежно закреплен, и пускают по нему спасательную люльку. Вскоре все люди с корабля оказались на спасительном берегу.

Вдумайтесь в эту короткую притчу, и вы увидите, что в ней повествуется о росте и укреплении веры, ведущей к конечному спасению. Из слабенького упования вера вырастает в могучую уверенность, способную устоять в любых бурях. Наше же дело — не забывать свою веру и тянуть тоненький линь на себя.

Вера подобна резонатору где-то в глубине души, всегда готовому отозваться на Господень призыв. Но чтобы уловить Его призыв, мы должны проникнуться покоем и вниманием. Его зов, Его притяжение — непонятно и немыслимо, но его можно заметить и испытать. В нашем шумном мире, однако, негромкий глас Господень стал трудно уловимым. Слишком много развелось «глушилок».

Чтобы душевный резонатор отозвался на сигнал, идущий из вечности, он должен быть настроен на надлежащую волну. Только тогда душа переживет приобщение к Царству Божьему и примет слово и дух Христова учения.

Именно об этом чудесном приобщении сказал Христос Никодиму: «Тебе должно родиться заново». Святой Дух, действуя на человеческую душу, приводит человека в согласие (резонанс) с духовным миром, с Царством Божьим. Такое воздействие необходимо, ибо «душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно» (1Кор. 2,14).

Невозможно объяснить, что происходит с тем, кто прозревает в смысле духовном, кто начинает видеть новую действительность. Пока это прозрение, это духовное рождение не произошло, человеку тревожны и мучительны проникающие в него духовные сигналы. Но затем беспокойство сменяется миром и внутренним согласием. «Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор. 5,17).

Я не считаю, что все в Божьем мире объяснимо для нас. Но давайте припомним (см. гл. 1), что твердые объекты могли бы пройти друг друга насквозь или два разных мира могли бы существовать одновременно в том же самом месте, если бы их межатомные силы не взаимодействовали друг с другом. Чтобы житель одного из таких миров смог воспринять, что творится в другом, он должен был бы сперва настроиться на другой мир, войти с ним в резонанс.

Воскреснув из мертвых, Иисус Христос явился ученикам за запертыми дверями. Очевидно, что Его воскресшее Тело не подчинялось законам физического мира. Уму это непонятно, но вера видит в этом действие Божьего всемогущества. «Богу же все возможно» (Матф. 19,26).

Уверовать — значит не мешать Богу искать и находить нас. Это значит забыть свою важность, свои преимущества, свое положение — и смиренно принять весть, дар, приглашение и предложение полной жизни и вечного спасения. Верить — значит отречься от всего надежного на земле и положиться единственно на Бога.

В старину люди говорили: «Уверовать — значит прийти ко Христусо всеми грехами». Когда человек видит себя, каков он есть наделе, он достигает истинной богобоязненности.

Я слышал, как кто-то сказал: «Жить по вере, значит думать Господни мысли». Вера не отменяет рассуждение, но ставит его на новое основание, дает ему новую сферу действия. Эйнар Лундбю, который хорошо понимал в духовных делах, рассказал в своей проповеди об ответе на вопрос, заданный одному человеку. «Спрашиваете, где я работаю? — На заводе. Но мой хозяин со всей конторой — на небе».

«И все, что вы делаете словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря чрез Него Бога и Отца» (Кол. 3,17).

«Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Матф. 18,3). Детская доверчивость, не ослабленная житейским опытом, более всего напоминает то, что Христос назвал спасающей верой. В понимании христианских истин дети часто ничем не уступают взрослым. Молодая мать после вечерней молитвы задержалась в детской. Ее восьмилетняя дочь расспрашивала о Христе: где Он живет и отчего Его нельзя увидеть. Мать объясняла ей, как умела. Тут в разговор вступил пятилетний сынишка: «Знаешь, Иисус Христос живет в наших мыслях».

«Быв же спрошен фарисеями, когда придет Царствие Божие, отвечал им: не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: "вот, оно здесь", или "вот, там". Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лук. 17,20—21).

Малыш уловил нечто очень важное и объяснил это как можно лучше. То, что не дается взрослым, дети усваивают легко и естественно. Их внутренний резонанс цел и чист и легко отзывается на призывы из Царства Небесного.

Детям свойственна врожденная тяга к религии. Одностороннее воспитание, пренебрегающее их религиозными потребностями, приносит им большой вред. Не следует также преподносить им христианство в виде некоего учения, которое им предлагается оценивать с точки зрения рассудка. Такой подход навязывает им искаженные понятия о действительности и грозит умалить их познавательные способности.

К счастью!

Бахтин М. В.

1. Библейский монотеизм

Не ставя перед собой задачу осветить в столь кратком очерке всю глубину и весь сокровенный смысл библейской антропологии и этики, постараюсь проследить и охватить диалектику двух важнейших мотивов, принципов, доктрин, категорий, именующихся в Библии законом и благодатью. Начиная с известного творения первого русского митрополита, родоначальника русской философии Илариона (конец X в. – 1055 г.) "Слово о Законе и Благодати" (1051 г.) и вплоть до XX столетия (здесь можно упомянуть работу гениального русского мыслителя Бориса Петровича Вышеславцева (1877-1954) "Этика преображенного Эроса. Проблемы Закона и Благодати", 1920-е гг.) обозначенная тема звучит, в сущности, лейтмотивом всей отечественной традиции в философии.

На примере Священного Писания можно довольно отчетливо проследить проявление теологических и онтологических доктрин в библейской картине человека, и, в свою очередь, воздействие антропологических представлений Ветхого и Нового Завеᴛᴏʙ на формирование свода христианской этики. Мы видим, в какой степени и каким именно образом представления о Боге, космосе и человеке с необходимостью порождают конкретные этические выводы.

Главным отличием библейской метафизики от китайской, индийской и греческой является преодоление дуализма. Почти все названны учения являли собой онтологический и, как следствие этого, антропологический и этический дуализм. Правящие миром два равных по своему онтологическому статусу начала: Добро и Зло, Свет и Тьма, Космос и Хаос, Ян и Инь находятся в вечном противоборстве. Человек, как элемент мироздания, также подчинен закону единства и борьбы этих противоположностей, также состоит из двух антагоʜᴎϲтических начал, в частности, тела и души. Следовательно, духовный рост, нравственное совершенствование человека рассматривается как преодоление тяжелого, темного, телесного начала.

Библейское Откровение дает принципиально иное понимание мира и человека. Основой как Ветхого, так и Нового Завета является теологический, онтологический и антропологический монизм. Теологический монизм известен под именем монотеизма (с греч. monos — один, единственный и teos — Бог).

Исторически первой монотеистической религией стала религия Ветхого Завета. Отличительная его особенность — понимание Бога как Единицы.

Самым существенным моментом монотеизма является единоначалие, которое можно осознать, по крайней мере, в двух аспектах:

Во-первых, под единоначалием можно понимать то, что Бог есть единое и единственное начало мира в том смысле, что Он, и только Он один, без чьей-либо помощи, не прибегая ни к каким средствам и материалам, создает мир. Вот как повествует об этом святой апостол и евангелист Иоанн Богослов:"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.  В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его".1

Во-вторых, в термине "единоначалие" звучит и мотив единоличного правления миром. И хотя однажды Христос и назвал сатану "князем мира сего"; всё же в метафизическом смысле именно Бог, и только Он является Верховным Господином мироздания, стратегически промышляющем о его метаисторической судьбе. Первая из десяти "моисеевых" заповедей посвящена именно этому:"Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства, да не будет у тебя других богов пред лицем Моим".2

Другим принципиальным моментом монотеизма является понимание Бога как Личности. Язычество не знало личностного Бога и, как следствие, понимание человека, скажем, в античности, не носило личностной окраски. По мысли многих древнегреческих философов, над бесчисленными богами Эллады господствует "Необходимость" — высший  мир красоты и безличного бытия. Напротив, Бог Библии — это всегда Личность, личностный Абсолют, к которому мы, по меткому замечанию выдающегося русского богослова XX века В.Н. Лосского, обращаемся на "Ты" в молитве. Православная традиция утверждает, что уже первым людям Бог дал чистое, адекватное представление о Себе Самом, однако в Ветхом Завете знание о Божественной Природе было дано человеку лишь прикровенно.

Следующая важная черта монотеизма состоит в характере онтологического соотношения Бога и тварного мира. Православная традиция утверждает, что Бог одновременно и трансцендентен и имманентен миру.

Первое отношение определяется Его сущностью, Которая запредельна миру и не доступна человеку

. В данном отношении подчеркивается качественное различие двух природ: Божественной и тварной. Именно эта принципиально важная особенность христианского монотеизма отличает его от всего разнообразия дуалистических, пантеистических и прочих учений. Христианский монотеизм устанавливает строгую иерархию бытия: Бог есть Абсолютное Бытие, самобытное и самодостаточное.

Весь тварный мир, как видимый, так и невидимый, находится "рангом ниже", является бытием условным, производным, сотворенным. Более низкий онтологический статус тварного бытия определяется именно тем, что оно имеет начало в Боге — Абсолютном Бытии, порождающем тварный мир из ничего — "ex nihilo".

Второе отношение подчеркивает Божественное присутствие в мире посредством Его энергий, доступных познанию человека. - В в е д е н и е - понятие нетварных энергией Божества позволило, возможно, православному богословию устоять от соблазна скатиться на позиции деизма, как это произошло со многими западными религиозными мыслителями. Действительно, как Бог может участвовать в дела мира и человека, если не обладает энергиями, связывающими Его с миром и позволяющими преодолеть онтологический разрыв между двумя противоположными природами: Божественной и человеческой?

Онтологический монизм, утверждающий изначальное единство бытия, а именно, Абсолютного Бытия, на корню подрывает языческие представления о субстанциальности зла — второго, темного, негативного, согласно языческим верованиям, начала мира. Зло в Библии, в отличие от восточных и античных учений, не обладает самостоятельным онтологическим статусом. Его нет как сущности, оно есть только как существование. Самостоятельной Субстанцией является лишь Добро и Любовь — Господь Бог. Библейское учение о зле наделяет его не субстанциальной, а всего лишь экзистенциальной природой.

Что же является онтологической основой зла? Сотворенная природа мира, ангелов и человека и их свободная воля, право самостоятельного выбора между добром и злом. По этой причине зло в библейском понимании является категорией не онтологической, а этической. Господь Бог не творил зла, его избрали красивейший ангел Люцифер, а вслед за ним человек, совершив акт своей свободной воли.

2. Человек как образ Божий

Теолого-онтологическая доктрина Библии всецело проявляется в учении о человеке, антропологии. В сравнении с дуалистическими представлениями Востока и античности, согласно большинству из которых человек наделен той же природой, что и космос и является его слепком, библейское учение определенно говорит о том, что человек есть образ Божий. Вот как повествует об этом первая книга Ветхого Завета — Бытие: "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их".3

Великий систематизатор святоотеческого учения, отстоявший в тяжелые времена иконоборческой ереси иконопочитание, святой Иоанн Дамаскин (VIII  в.) комментировал соответствующий текст Священного Писания следующим образом: "…Бог Своими руками творит человека и из видимой, и невидимой природы как по своему образу, так и подобию: тело образовав из земли, душу же, одаренную разумом и умом, дав ему посредством Своего вдуновения, что именно, конечно, мы и называем божественным образом; ибо выражение: "по образу" обозначает разумное и одаренное свободной волею; выражение: "по подобию" обозначает подобие чрез добродетель, насколько это возможно (для человека)".4

Следовательно, человек — не микрокосм, как думали греки, а "микро-Бог", говоря святоотеческим языком, то есть онтологический библейский статус человека неизмеримо выше, чем в рассмотренных выше языческих учениях. Библейское понимание человека есть антропоцентризм. Это означает то, что онтологический статус человека выше статуса космоса и всего того, что в нем содержится. Человек есть центр, смысл и цель всего мироздания. Христианство освободило, таким образом, человека от подвластности природе, поставив его духовно в центре мироздания. Христианство впервые признало бесконечную ценность человеческой души. Христианство внесло то сознание, что человеческая душа стоит больше, чем все царства мира, ᴨᴏᴛому что "какая польза приобрести весь мир и ᴨᴏᴛерять душу свою".

Поскольку же человек отражает в своей сотворенной природе природу и структуру Божества, в нем нет, как учили тому в Китае, Индии или Греции, противоборствующих начал в онтологическом смысле, как нет их и в Боге. Подобно тому, как Святая Троица представляет собой единство трех ипостасей — Отца, Сына и Святого Духа, человек являет собой единство трех равнозначных между собой составных частей — тела, души и духа. Если у йогов, буддисᴛᴏʙ, орфиков, Пифагора, Платона, гностиков тело рассматривалось как изначально порочный, негативный компонент, природа которого должна быть побеждена силой человеческого духа, то библейский статус физического в человеке неизмеримо выше. Тело сотворил сам Господь Бог, поэтому греховным оно быть не может. Если в древневосточных и античных антропологических учениях душа и тело представляли собой два различные начала, соединенные вместе лишь на некоторое время, а затем снова разлучаемые навечно, то, как известно, христианское учение начисто отвергает саму идею предсуществования души. Тело, душа и дух, по Библии, — не самостоятельные начала. Это — единый человек, которому первое, второе и третье дано раз и навсегда.

С другой стороны, в отличие от некоторых индийских учений, согласно которым человек в результате усиленных духовных тренировок достигает состояния нирваны, то есть сливается с Космическим Разумом, Божеством, Библия учит тому, что человек может преодолеть разрыв между своей тварной природой и природой Бога не по естеству, а по благодати. Господь Бог в Библии, поэтому, одновременно и онтологический, и этический идеал, идеал досягаемый, воссоединение с которым в христианской аскетики выражается в понятии "обожение", понимаемом как восстановление образа Божьего в человеке. Библейский этический идеал именно потому выше всех остальных, что он трансцендентен миру и человеку.

Как же тогда грех вошел в человеческую природу? Библейское Откровение дает следующий ответ на ϶ᴛόᴛвопрос: грех был сознательно избран первыми людьми вследствие неповиновения воле и предостережениям Господа. Иначе говоря, грех есть результат работы человеческого сознания, человеческой души, обладающей свободной воле. Не тело, а душа может быть ориентирована либо на добро, либо на зло, либо на добродетель, либо на грех. Тело же может являться лишь инструментом греховной души и ᴨᴏᴛому этически нейтрально. По этой причине в основании библейской аскетики, нравственности лежит не идея борьбы с физическим