Музей ЧерномырдинаЧудеса светящихся полотен. Свечение картины
Свет и цвет в живописи
Главная>Блог Александра Григорьева>
Давайте поговорим о живописи, её восприятии и таких важных понятиях как свет и цвет. У живописцев есть такое определение как мыльная живопись — это когда цветовой пигмент очень сильно замешан на белилах. От неумения или же от непонимания автор мешает цвета на основе белил, отчего его живопись теряет цветовую плотность и получается мыльный эффект.
В оправдание такого творчества, автор кичится тем, что он пишет светлые, солнечные работы, несущие людям позитив и хорошее настроение. Пусть, говорит он, у всех будут чёрные и мрачные, зато я буду выгодно выделяться на их фоне.
Есть и другая крайность, когда художник атакует холст чистым пигментом, в желании удивить мир взрывным колоритом.
Где та золотая середина, что мы называем живописью?
Живопись — вид изобразительного искусства, связанный с передачей зрительных образов посредством нанесения красок на жёсткую или гибкую поверхность. Так звучит определение живописи в Википедии.
Всё верно, наша задача передать зрительный образ посредством цвета и света, чего, впрочем, мы и добиваемся своим творчеством — каждый в меру своих способностей.
Считается, что живописи научить нельзя, будто бы чувство цвета сродни чувству слуха, и если медведь на ухо наступил, то не бывать тебе музыкантом. Возможно, это и так — великим живописцем не станешь, но сама возможность приобщиться к искусству, научиться понимать живопись есть абсолютно у всех.
Оттого, что не существует стройной теории преподавания колористки, цветовой гармонии, иные учителя выдумывают её сами. Да так, что уши вянут, если попытаться вникнуть в тот бред, что они преподносят как теорию.
Сейчас такие времена, что можно говорить всё, что душе угодно, были бы слушатели. Страшно подумать, с чем придут их ученики в музеи, как будут оценивать искусство великих предшественников.
Однажды слышал такую оценку : если на картинах бомжи в свете уличного фонаря — это Рембрандт, если же у персонажа три глаза — то Пикассо, если живопись чёрная — то Суриков и т.д.
С такой логикой следует, что мыльная картина — это яркий, современный, очень позитивный художник, и мы должны его любить, так как он рушит стереотипы и очень доступен для понимания любыми слоями населения.
Тот факт, что свет белилами не пишут, я осознал ещё студентом, благо у мне был хороший учитель. Свет, написанный исключительно подкрашенными белилами — это, скорее, гризайль.
Гризайль (фр. Grisaille от gris — серый) — вид живописи, выполняемой тональными градациями одного цвета, чаще всего сепии или серого. (Википедия)
Многие начинающие живописцы, да и не только начинающие думают, что замазанная как в детских раскрасках подкрашенными белилами картина и есть живопись. Сам факт использования красок убеждает в том, что кумиры ведут их правильным путём.
Железная логика, не поспоришь! Как же, мы же картину красками написали, значит — живопись! Здесь ключевое слово “написали”, а не “раскрасили”. В самом слове “живопись” очень много того, что раскрывает его суть. Живопись — это жизнь с её вибрациями тёпло-холодных оттенков, прозрачными лёгкими тенями и плотным светом.
Опять же, правил нет. Мы творим не в эпоху Возрождения и многое можем нарушать, как, например, нагрузить корпусно тени, если это отвечает поставленным вами задачам. Но отнять у живописи жизнь, превратив в мыльное пятно, значит лишить зрителя её сути.
В том — то и заключается мастерство живописца, что он использует белила как можно меньше, работая тепло-холодностью и большими отношениями на плоскости холста. Точно взятые отношения пятен создают свет в картине, а не нарочито положенные белила.
В живописи есть аналогии, например, с оперным искусством, когда весь зал сидит в ожидании той единственно правильно взятой ноты и пребывает в восторге, если солист достиг совершенства.
Как бы хорошо живописец не отрисовывал свой сюжет, если его живопись не живёт, не дышит, не волнует — всё напрасно.
Хочу предложить вам такое упражнение: попробуйте писать вообще без белил. Уверен, откроете для себя тайны цвета, у вас будут получаться такие смеси, которые вы никогда бы не намешали, полагаясь на белила.
Белила в живописи — это яд, и если вам об этом не сказали, задайте вопрос собственным учителям об их профпригодности. Чему они могут научить, если не знают азов. Я не против мыльных картин, в конце концов, свободу творчества никто ни у кого не отнимает. Но не могу пройти мимо тех, кто ставит собственное невежество в рамки педагогики и выдуманных теорий.
Такой вот у нас получается разговор о цвете и свете, вполне в духе моего блога — «простыми словами». Не стану приводить вам красивые спектральные раскраски с указаниями тех красок, что нужно смешать для получения определённого оттенка, потому что считаю это абсолютно бесполезным занятием.
Я уже писал о поэтапности действий в изображении конкретных сюжетов. Не буду повторяться, читайте предыдущие посты.
Возможно, кто-то скажет: о чём он вообще? Мы и краски-то первый раз в руках держим, нам бы хоть что-то изобразить, а с белилами или без — неважно. А я скажу, что важно! Если вы не способны отличить подлинное искусство от суррогата, не способны наслаждаться красотой чистых нот на примере оперного искусства, то в этом не ваша вина, а тех, кто вам потакает.
Есть такой очень эффективный приём: постарайтесь посмотреть на вашу картину с большого расстояния (10-30 её диагоналей). Если всё, что на ней изображено, сольётся в одно мутное пятно, то работа не удалась. Нет в ней чёткости композиционного решения, не взяты большие отношения, нет цветового звона. Возможно, вам нужно вернуться к началу и пересмотреть собственное отношение к живописи.
Кто-то скажет: я просто получаю удовольствие от процесса. Получайте — я не против, но думаю, ни для кого не будут лишними знания, которые откроют вам безграничный мир изобразительного искусства. Учитесь восхищаться тем, мимо чего ранее проходили, и носить с собой послевкусие настоящих шедевров.
Недавно смотрел серию передач о Рембранте, так вот, меня поразил один сюжет. Однажды Ван Гог, оказавшись подле полотна мастера “ Еврейская невеста “, сказал об авторе: он написал её огненной рукой, имея ввиду картину.
Что такое мог увидеть Ван Гог и не видим мы, проходя, не замечая, не обращая внимания, не сопереживая? Ответьте на этот вопрос сами!
Думаю, сейчас самое время обсудить часто задаваемый вопрос, какие краски, кисти и мастихины нужно иметь начинающему художнику. Скажу просто — минимум всего вышеперечисленного. Цвета только самые необходимые — это красный, жёлтый, синий, охра, чёрная и, конечно же, белила — куда без них)))
Кистей так же минимум: для деталей — мелкие, широкие для раскрытия работы и средние для лепки формы. Мастихин вам в принципе не нужен, разве что как нож для снятия лишней краски с палитры. (Интересно, что можно создать мастихином, не умея пользоваться кистью)
Не концентрируйтесь на материалах, пусть в поле Вашего внимания будет сама живопись и мысль, которую Вы преследуете как автор. Хочу быть предельно с Вами откровенен. Никогда не шёл на поводу модных тенденций и желания угодить ученику, заказчику. Всё главное уже сказано до нас, нужно лишь помнить об этом.
Приветствую всех, кто впервые взял в руки кисть. Живопись — это поистине чудо! Не дайте себя обмануть горе — учителям, и помните о том, что музеи хранят шедевры. Музей изобразительного искусства как компас — не позволит сбиться с пути истинным ценителям и творцам.
Жду ваших комментариев. Подписывайтесь на новости блога, будет ещё много полезных и интересных статей. Предлагайте собственные темы, обсудим.
grigoryevalexandr.ru
Интересное о мире
И. Айвазовский. У Крымских берегов
Чудеса светящихся полотенГении рождаются причудливо, не договариваясь, где и когда появиться на свет. Но если до 40-х годов XIX века большинство хороших живописцев России были петербуржцами и москвичами, то за 1836—1848 годы провинция обогнала столицы. Вот самые знаменитые имена: Саврасов — Москва, 1836 год, Крамской — Острогожск 1837 год, Куиджи — Мариуполь, 1841 год, Семирадский — село Печенеги Харьковской губернии, 1843 год, Поленов — Петербург, 1844 год, Репин — Чугуев, 1844 год, Суриков — Красноярск, 1848 год, Васнецов — село Лопьял Вятской губернии, 1848 год.Картина одного из «провинциалов», Архипа Куинджи, в 1880 году озадачила петербуржскую публику. Длиннейшая очередь стояла от Невского по Большой Морской в выставочное помещение Общества поощрения художников, в зал, где висела всего одна картина: «Лунная ночь на Днепре». Швейцару совали рубли, чтоб провел без очереди.
В. Васнецов. Портрет художника А. Куинджи
Газеты писали, что этот пейзаж совершенно убивает все другие картины выставки. Она светилась. Светились вода, луна, сама ночь. Зрители заглядывали за холст — может, там спрятана лампа, котораяподсвечивает картину? По Питеру ходили слухи: Куинджи дружен со знаменитым химиком Менделеевым, который придумал для приятеля удивительные светящиеся краски. И вообще, Куинджи — самозванец, который убил настоящего художника и завладел его картинами. Чего только не сочиняли досужие горожане!За сорок лет до триумфа Куинджи другой русский пейзажист, Иван Айвазовский, точно так же поразил Европу. Его современник Ф. Иордан писал: «Даже самонадеянный Париж восхищался его картинами, одна из которых, изображавшая восход или закат солнца, была написана до того живо и верно, что французы сомневались, нет ли тут фокуса, нет ли за картиной свечи или лампы». А еще раньше, в XVII веке, так же поражал современников Жорж де Ла Тур, которого называли «живописцем ночей». Главный герой его картин — не человек, а свет, свет факела или свечи.
А. Куинджи. Лунная ночь на Днепре
Сюжеты и названия картин — самые обычные, распространенные в те времена: «Скорбящая Магдалина», «Рождество», «Мученичество святого Себастьяна», «Явление ангела святому Иосифу», «Иов и его жена»… А картины получились поразительные и оригинальные — из-за того, что свечи и факелы, нарисованные художником, горят «по-настоящему».Этот же ясный, фантастический свет придал какое-то величие и ощущение чуда даже тем полотнам, на которых изображены «низкие» сюжеты: «Шулер», «Женщина, ловящая блоху», «Платеж». «Как это сделано?» — удивлялись зрители.
И. Айвазовский. Неополитанский залив
Вообще-то иногда художники действительно прибегали к различным техническим ухищрениям, и светящиеся краски — это не миф и не порождение нашего времени (светятся современные краски с добавлением фосфора). В VI веке в Ад- жанте (Индия) расписали пещерный храм так, что в темноте фигуры кажутся объемными, выступающими из глубины. И светятся, причем непонятно, почему, — химики не могут разгадать секрет древних красок. А в Японии в XVIII веке был популярен следующий прием: фон гравюры покрывали тонким слоем порошка слюды. Получалась мерцающая поверхность, придававшая всему произведению загадочность. Так работали, например, Китагава Утамаро и Тосюсай Сяраку.
Ж. Ла Тур
Но Айвазовский, Куинджи, Ла Тур и многие другие художники не использовали «технические» способы. Они добивались успеха, комбинируя светлые и темные тона. Тем удивительнее чудесный свет, льющийся с их полотен.
А. Куинджи поражает своими светящимися картинами
Добрый ЗевсПравда о Куинджи была причудливее сплетен. Греческий пастух из Мариуполя приезжает в столицу поступать в Академию художеств, два года проваливается, на третий поступает… чтобы вскоре уйти, потому что Академия, по его мнению, устарела.Показывает свои картины на выставках передвижников, удивляя светом, льющимся с полотен. Живет небогато. Каждый полдень выходит с мешком корма — и к нему слетаются птицы. Потом он решает, что нужно «кормить» не только птиц. Пускается в какие-то немыслимые финансовые авантюры и становится богатым. Но сам по-прежнему живет с женой в маленькой квартирке, обставленной убогой мебелью, зато сто тысяч рублей отдает на обучение молодых живописцев. Объясняет это так:«Это… это что ж это такое? Если я богат, то мне все возможно: и есть, и пить, и учиться, а вот если денег нет, то значит — будь голоден, болен и учиться нельзя, как было со мной.Но я добился своего, а другие погибают. Так это же не так, это же надо исправить, это вот так, чтоб денег много было и их дать тем, кто нуждается, кто болен, кто учиться хочет…» (подлинные слова Куинджи). Внешне он похож на доброго Зевса — правильные черты лица, кудрявая борода. Ученики его обожают, его прозвище — «отец» (самый, пожалуй, знаменитый из его учеников — Н.К. Рерих). Он много пишет, успешно выставляется, его картины покупают еще в мастерской, «на корню».И вдруг перестает отправлять свои картины на выставки, объясняя, что «художнику надо выступать на выставках, пока у него, как у певца, голос есть. А как голос спадет, надо уходить…» И, как его ни уговаривали, более 20 лет не посылал на выставки ни одной картины (а писал их каждый день, одну лучше другой!).Он умер от болезни сердца — оно слишком болело за всех страждущих. Любимой жене оставил маленькую пенсию, а состояние в два миллиона рублей завещал Обществу поощрения художников. «За гробом Куинджи шло много незнакомых людей, получавших от него помощь, а над домом кружили осиротевшие птицы», — писал один его друг. И никто так и не разгадал тайну его сияющих картин…
mirxenia.com
Глазастые, изнутри светящиеся - картины Валентина Серова: junet
На этой неделе мы с подругой наконец сподобились добраться до выставки Валентина Серова в ЦДХ.Попали в удивительный момент - почти никакой очереди, билет купили вообще в автомате... Народу - ну, сколько-то было, но не как на выходных, например, или, упаси Боже, в дни открытия-закрытия.Я напрасно понадеялась на диск с каталогом выставки: Третьяковка проявила невиданное прежде жлобство и предлагала только гигантский роскошный неподъемный кирпич-каталог за 2700 рублей. Меня задушила жаба, и я осталась без каталога. Ну и ладно.Пока вся выставка в памяти еще свежа, оставлю о ней записки. Просто на память.Первая картина, которая бросилась в глаза, почти у самого входа - это вовсе не знаменитая и от этого замученная пародиями "Девочка с персиками", Верушка Мамонтова. Хотя именно ею открывается выставка, и к ней первой кидаются посетители. Наверное, потому мы ее и заметили не сразу, из-за толпы желающих посмотреть.
А мне первым бросился в глаза портрет ее кузины Прасковьи Мамонтовой - хмурой, исподлобья глядящей, и чем-то неуловимо схожей при этом с кузиной Верой. И одновременно похожий и непохожий на другие портреты Серова.
Рядом - ее родная сестра Людмила. Вот это - типичная серовская девушка ) Ну ладно, пусть девочка. Неважно. Тоже в красном (только в ярко-красном), тоже со слегка персидскими или турецкими, что ли, чертами лица... Вообще, как мне показалось, Серов был неравнодушен к таким вот южно-восточным чертам - и выписаны они у него особенно тщательно и с душой, не просто заказные портреты.
Вот, например, картина из Ереванского музея - портрет М.Н.Акимовой, дамы русско-армянского происхождения.
И знойная Евдокия Ивановна Лосева (Чижова).
И, конечно, вся семья Юсуповых, и в особенности красавица и умница княгиня Зинаида Николаевна - очень мне этот ее портрет нравится - весь светлый, яркий, так и светится изнутри.
А цветовую гамму портрета Софьи Михайловны Боткиной, парадного-заказного, Серов так и описывал - "цыганского типа", потому что там и синее, и желтое, и розовое добавлено. А сама Софья Михайловна похожа на хрупкую фарфоровую статуэтку. Серов говорил Грабарю о том, почему придумал такую композицию - фигурка в углу дивана: "Так и хотел посадить, чтобы подчеркнуть одинокость этой модной картинки, ее расфуфыренность и нелепость мебели. Не мог же я писать этот портрет с любовью и нежностью".
Но что-то я сразу резко набросилась на портреты. Конечно, у Серова их большинство. Но начинать лучше с немногочисленных пейзажей.Как мне показалось, Серова вообще в плане пейзажей интересовало то, что он видел постоянно, изо дня в день, и от этого оно хорошо укладывалось на холст.Поэтому у него в пейзажах - одно сплошное Домотканово. И Финляндии немножко.А ведь очень хороши они, эти тверские скудные пейзажи.Знаменитый "Заросший пруд".
Зимняя лошадка, везущая хворосту воз.
И вот эта баба с возу "Баба в телеге".
Она же, как мне кажется, вдохновила художника и на портрет, хотя сама ничего не поняла, решила - барин чудит, наверное. А, по воспоминаниям, обступившие художника любопытные мужики смотрели и "восхишшались": “Взял бы вот эти цветные палочки и сам сейчас все так и написал”. Серов после этой истории доказывал Грабарю: “Надо, чтоб мужик понимал, а не барин, а мы все для бар пишем и ужасно падки на всякую затейливость и пышность. Вот они — немцы, французы — пускай будут пышны, им это к лицу, а уж какая там пышность на Руси”.
Привычный образ жены Ольги, который тоже все время исправно находится перед глазами, тоже как-то слился с привычным пейзажем в Домотканово.
А вот в самом начале выставки - она пока еще не жена, а невеста, и оттого свежая и новая, и тоже вся такая "типично серовская", с сиянием белой блузки в простом свете окна. Хорошенькая такая.
Богатых, влиятельных и знатных заказчиков у Серова было видимо-невидимо.Мне больше всего понравился портрет Ивана Морозова - на картоне, не похожий на другие, и с юмором своеобразным таким - с картиной Матисса на заднем плане.
А самыми влиятельными и знатными заказчиками были не абы кто, а императорская семья.На выставке целый большой кусок зала отведен под великих князей, великих княжон, цесаревичей и самих императоров - их было двое среди клиентов Серова. Александр III в нескольких вариантах и Николай II - сначала наследником, потом царем, со сценой коронации и просто так, в сером.С Александром Серов возился долго, тщательно и ответственно - ну еще бы. Писал эскизы, в Данию ездил, там ему некий сержант позировал вместо императора для набросков, и в итоге получился парадный портрет.
Пояснения к портретам в этом углу большого зала читать страшновато. Через одного вторая дата в скобочках - 1918, 1919 год. Пояснять, что случилось, не стоит, все и так ясно: расстрелян, расстреляна, убита, убит.
А на портретах - то веселые, то задумчивые, красивые и не очень, многие друг на друга похожи (ясно - все одной фамилии), с тщательно выписанными художником, выразительными глазами.
Хотя у более близких и родственных Серову девушек глаза все же получились выразительнее и глубже. Не по классовому признаку, а просто, думаю, так вышло.Как, например, у красивой и серьезной Марии Львовой. Кстати, она дожила до 90 лет и умерла в 1955 году в Париже.
Верхний этаж экспозиции - это от силы половина всей выставки. Ниже идут карандашные и акварельные рисунки и театральные работы и иллюстрации.Среди карандашных работ я снова зависла на детских портретах. Детвора у Серова вообще чудная.
И карандашый автопортрет хорош. Такой юный-гордый, какими бывают люди только в 20 лет.
А вот Антон Палыч Чехов... Я его таким никогда не видела.
Целый угол отдан натурщицам, мимо которых люди пробегают как-то смущенно, хихикая и ужимаясь, словно от слегка неприличного анекдота. Натурщицы там всякие - и тощие, и упитанные, да и натурщики попадаются в чем мать родила. В общем, зал "16+".
Но больше, чем просто натурщицы, мне понравилась танцовщица Ида Рубинштейн.
И в ее патроне Дягилеве что-то есть. Он как будто сошел с немой киноленты - хлыщеватый, в модных усиках... Так и не поймешь, что это великий импрессарио, которого до сих пор весь мир помнит.
В театральном зале мы наконец нашли портрет Шаляпина, тот самый, знаменитый.
А я-то его искала рядом с Ермоловой, которая гордо стоит в центре большого зала.
Рядом с Шаляпиным притулилась маленькая и ужасно смешная веселая жена Бенуа, как будто только что сошедшая со сцены и не сменившая образа. Впрочем, она и на других портретах такая же.
Там же, неподалеку, я испытала легкий шок. Все ведь знают по учебникам вот эту картинку: Петр I решительно шагает по взморью, а за ним семенит на полусогнутых свита. Все знают. А я вот не знала, что это Серов тоже. Думала - так просто, картинка выразительная.
Серов вообще на дружеской ноге и с императорской семьей (вспоминаем портреты тогда живших!)... Вот, например, Петр II и цесаревна Елизавета на охоте - картинка к огромному фолианту, посвященному царской охоте.
И с Пушкиным он на той же дружеской (с почтительностью) ноге. Честно - это хорошо.
А к себе с возрастом Валентин Александрович стал куда строже. И кроме автопортретов стал писать и шаржи. Слышу: какой-то папа с маленькой дочкой у витрины с шаржами поясняет девочке: "А это шаржи, это когда хотят нарисовать так, чтобы было смешно". Вот такой смешной "Грустный Серов"... Обхохочешься...
Прежде чем уйти, мы еще раз прошлись по верхнему этажу - тому, где все картины маслом.Я сначала не очень рассмотрела этот портрет, а вот при повторном заходе за него как-то зацепилась. Надежда Яковлевна Дервиз (Симонович) с ребенком. Слегка растрепанная и крепко невыспавшаяся. Вот такие они, мамы )
Ну и напоследок - мой лююбимый портрет у Серова. Я не оригинальна - это Мика Морозов. Потомок двух семей - Морозовых и Мамонтовых. Михаил Михайлович Морозов, филолог, историк английской литературы, умудрившийся при таком происхождении, при учебе в Великобритании и прочих превосходных данных прожить в Советском Союзе долгую и очень деятельную жизнь и даже не загреметь за решетку. Удивительный человек. А тут - мальчишка-егоза, балованный сын, хорошенький, живой, веселый. "Балуйте ваших детей, вы не знаете, что ждет их в будущем".
А в настоящем у этой картины - как будто напротив Мики вот такое распахнутое окно с сиренью и приглушенным солнцем.
Мне кажется, такое вот солнце освещает все лучшие портреты, написанные Серовым не просто по заказу, а именно "с любовью и нежностью".
junet.livejournal.com
