Музей ЧерномырдинаБольная тема: почему скромная «Курсистка» передвижника Ярошенко вызвала в обществе бурную реакцию. Картина курсистка
почему скромная «Курсистка» передвижника Ярошенко вызвала в обществе бурную реакцию
Н. Ярошенко. Курсистка, 1883. Фрагмент
Когда в 1883 г. на 11-й выставке художников-передвижников появилось полотно Николая Ярошенко «Курсистка», реакция была неоднозначной: отзывы в прессе варьировались от восторженных до гневных. Что могло возмутить современников художника в изображении скромной девушки со связкой книг под мышкой?
Группа инициаторов организации Высших женских курсов в Петербурге | Фото: propaganda-journal.net
Противоречивая реакция на «Курсистку» была отражением общественной борьбы за право женщин получать высшее образование. Эта картина стала первым изображением учащейся русской женщины. Дело в том, что в те времена высшее образование было абсолютно недоступным для женщин: в начале 1880-х гг. Высшие женские курсы находились под постоянной угрозой запрета. В 1881 г. Комиссия по вопросу об усилении надзора за учащейся молодежью прямо потребовала роспуска курсов, а в 1882 г. были упразднены женские врачебные курсы – «клоака анархической заразы». От «Курсистки», появившейся в 1883 г., веяло духом протеста.
Анна Константиновна Черткова | Фото: l-n-tolstoy.ru
Прототипом для героини «Курсистки» послужила жена друга художника, Анна Константиновна Черткова (Дитерихс). Во время написания картины она действительно посещала Высшие женские курсы. Однако Ярошенко создал не портрет знакомой, а собирательный образ девушек-курсисток. В ее костюме нет ни одного украшения, что отображает общее презрение к быту в среде прогрессивной молодежи того времени. Наряд девушки прост и незамысловат. Ее бодрая поступь свидетельствует о ее решительности и даже упрямстве в своем выборе.
Н. Ярошенко. Курсистка, 1883. Два варианта картины
Говорят, что И. Крамской, увидев первоначальный вариант картины, сказал, что она «не оттеняет всего значения женского движения»: девушка слишком нежная и хрупкая. Ярошенко прислушался к критике и решил исправить работу. На самом деле существуют два варианта «Курсистки», и оба написаны после беседы с Крамским, причем различия между этими вариантами нельзя назвать существенными. Очевидно, Крамской видел в мастерской художника какой-то ранний, не сохранившийся вариант картины. Как бы то ни было, хрупкость и женственность были сохранены и в окончательной версии. По всей видимости, эти черты должны были контрастировать с непреклонной решимостью девушки в ее желании учиться.
Смольный институт. Урок медицины, 1889 | Фото: womenation.org
Одним из самых благожелательных был отзыв Глеба Успенского, который напечатал в «Отечественных записках» очерк, в котором говорилось: «Таких девушек „с книжкой под мышкой“, в пледе и мужской круглой шапочке, всякий из нас видал и видит ежедневно и уж много лет подряд… И вот художник, выбирая из всей этой толпы „бегущих с книжками“ одну самую ординарную, обыкновенную фигуру, обставленную самыми ординарными аксессуарами простого платья, пледа, мужской шапочки, подстриженных волос, тонко подмечает и передает вам, „зрителю“, „публике“, самое главное… Это главное: чисто женские, девичьи черты лица, проникнутые на картине, если можно так выразиться, присутствием юношеской, светлой мысли… Вот это-то изящнейшее, не выдуманное и притом реальнейшее слитие девичьих и юношеских черт в одном лице, в одной фигуре, осененной не женской, не мужской, а „человеческой“ мыслью, сразу освещало, осмысливало и шапочку, и плед, и книжку, и превращало в новый, народившийся, небывалый и светлый образ человеческий».
Курсистки Высших женских архитектурных курсов Е. Багаевой в Петербурге | Фото: womenation.org
Впрочем, не все отзывы были такими восторженными. В частности, критики, выступавшие против идеи женского образования, гневно писали об изображенной девушке: «Бегущая во все лопатки, отрепанная антипатичная девица, с выпученными глазами, в шапке набекрень…», а саму картину называли «дурно написанным этюдом». Вряд ли можно считать подобные отзывы имеющими отношение к искусству – скорее, это было открытое выражение неприятия самой идеи женского равноправия.
Комнаты совместного проживания бестужевских Высших женских курсов | Фото: propaganda-journal.net
Комнаты совместного проживания бестужевских Высших женских курсов | Фото: propaganda-journal.net
Не только журналисты бульварных газет, но даже уважаемые преподаватели высших учебных заведений выступали с такими откликами, как профессор Цитович: «Полюбуйтесь же на нее: мужская шляпа, мужской плащ, грязные юбки, оборванное платье, бронзовый или зеленоватый цвет лица, подбородок вперед, в мутных глазах все: бесцельность, усталость, злоба, ненависть, какая-то глубокая ночь с отблеском болотного огня – что это такое? По наружному виду – какой-то гермафродит, по нутру подлинная дочь Каина. Она остригла волосы, и не напрасно: ее мать так метила своих Гапок и Палашек „за грех“… Теперь она одна, с могильным холодом в душе, с гнетущей злобой и тоской в сердце. Ее некому пожалеть, об ней некому помолиться – все бросили. Что ж, быть может, и лучше: когда умрет от родов или тифа, не будет скандала на похоронах».
М. Нестеров. Портрет Н. Ярошенко, 1897. Фрагмент
art.mirtesen.ru
Молодое. Курсистка. Ярошенко
Молодое. Курсистка
Цикл очерков Успенского, среди которых напечатан и очерк, посвященный «Курсистке», озаглавлен: «Из разговоров с приятелями». Рассказ о картине — начало очерка, повод для «разговоров и рассуждений», возникших между приятелями, едва они вышли из мастерской художника: «И странное дело! О картинке никто уже не напоминал, и не говорил, и не хвалил, совсем об ней и разговору не было, а все толковали о женщинах, о семейной жизни, о современной жизни…»
Здесь схвачена главнейшая особенность творчества Ярошенко — связь его «картинок» с современной жизнью. Возле картин Ярошенко современники никак не могли удержаться в рамках разговоров и рассуждений о «живописном элементе», и хотя многие отзывы не обходились без упоминаний о «живописном элементе», без того, чтобы не сказать о слабости этого «элемента» в произведениях Ярошенко, без того, чтобы вообще не сказать о неумелости или — злее! — о бесталанности художника, но уж ни один отзыв не обходился без упоминания о «тенденции» — о современной жизни и отражении ее в ярошенковских полотнах.
«Курсистка» для Ярошенко — тема личная, своя, «домашняя» и вместе тема большого общественного значения, важная часть современной жизни; «Курсистка» для него — тема выношенная и выстраданная.
Это и Мария Павловна, сама курсистка «первого набора», и опекаемые ею девушки в пледах и круглых шапочках, постоянно появляющиеся в квартире на Сергиевской, их разговоры, споры то в спальне Марии Павловны, то в комнате «мутер», Анны Естифеевны, где они оставляют свои узелки и корзинки.
Это и добрая приятельница Надежда Васильевна Стасова, сестра Владимира Васильевича, смелая, самоотверженная поборница женского образования. (Когда принц Ольденбургский завел речь о «необузданных страстях», царящих на женских курсах, Надежда Васильевна отвечала, что видит таковые страсти разве лишь в стремительности, с которой курсистки врываются в двери аудитории, — каждой хочется занять место поближе к кафедре.)
Это и жена брата Ярошенко, Елизавета Платоновна, окончившая Бернский университет по юридическому отделению и не нашедшая в России ни применения своим знаниям, ни сил для борьбы (Ярошенко написал портрет Елизаветы Платоновны, маленькой женщины в большом кресле; на коленях у женщины раскрытая книга, но она не читает, задумчиво гладит большую белую кошку; портрет интимный, «домашний», и женщина «домашняя» — мало кто знал, что тихая женщина горячо сочувствует женским курсам и ежегодно выплачивает значительную сумму на их содержание).
«Курсистка» — это и Анна Константиновна Черткова, жена Владимира Григорьевича, урожденная Дитерихс, — прототип девушки «с книжкой под мышкой». Анна Константиновна училась на словесном, позже на естественном отделении Высших женских курсов, она, в самом деле, была курсисткой, когда художник писал с нее свою героиню. Это интересно для сведения, но не так-то уж и важно: «Курсистка» в той же мере не портрет Чертковой, в какой «Студент» не портрет художника Чирки. Работая над картиной, Ярошенко понемногу устранял портретное сходство своей героини с Анной Константиновной — неизбежный путь от прототипа к типу. Но то, что «Курсистка» еще и Анна Константиновна Черткова, приятельница, жена приятеля, посетительница «суббот», приумножает вес и значение личного, вложенного художником в картину.
Но «Курсистка» — это и злоба дня: женские курсы жили под дамокловым мечом, под постоянной угрозой запрета — в 1881 году Комиссия по вопросу об усилении надзора за учащейся молодежью потребовала закрытия Высших женских курсов, в 1882 году были упразднены женские врачебные курсы (особое совещание, возглавляемое Победоносцевым и Деляновым, признало женское медицинское образование «опасным» — «клоака анархической заразы»). «Курсистка» появилась на выставке 1883 года. От «Курсистки», как от «Студента», веяло духом протеста.
Мало какому делу в России, по словам тогдашнего публициста, подбросили под ноги столько увесистых бревен, сколько женскому образованию. Но мало в каком деле лучшие силы общества проявили столько настойчивости, столько сплоченности, как в помощи женскому образованию, мало какому делу столько сочувствовали, сколько женскому образованию. Кропоткин писал, что, даже когда всюду дремали и бездействовали, «в женских кругах пульс жизни бился сильно и часто».
«Курсистка» — это борьба лучших русских людей с победоносцевыми и деляновыми, безвозмездные лекции Менделеева, Бородина, Сеченова на женских курсах, старый, легендарно строгий профессор анатомии Грубер, покоренный любознательностью и трудолюбием юных слушательниц (есть рисунок Ярошенко — «Экзамен курсисток у Грубера»).
Это борьба сотен юных девушек, воспитанием, казалось бы, не подготовленных ни к беспощадной борьбе, ни вообще к самостоятельной жизни, со «взглядами общества», предрассудками сословий и семейств, произволом и отчаянием родителей, с собственным воспитанием и привычками, утверждение себя, вопреки административным мерам, травле, сплетням и клевете.
«Полюбуйтесь же на нее: мужская шляпа, мужской плащ, грязные юбки, оборванное платье, бронзовый или зеленоватый цвет лица, подбородок вперед, в мутных глазах все: бесцельность, усталость, злоба, ненависть, какая-то глубокая ночь с отблеском болотного огня — что это такое? По наружному виду — какой-то гермафродит, по нутру подлинная дочь Каина. Она остригла волосы, и не напрасно: ее мать так метила своих Гапок и Палашек „за грех“… Теперь она одна, с могильным холодом в душе, с гнетущей злобой и тоской в сердце. Ее некому пожалеть, об ней некому помолиться — все бросили. Что ж, быть может, и лучше: когда умрет от родов или тифа, не будет скандала на похоронах».
Какая жестокость, какая обывательская тупость и какая ложь! А ведь это не задешево проданные строки борзописца из бульварной газетенки, это перо небезызвестного профессора гражданского права новороссийского и киевского университетов Цитовича, — ну каково профессору встретить на выставке ярошенковскую «Курсистку»!..
Рецензенты-«цитовичи», ловя картину на мушку, целились и по молодому в искусстве и по молодому в современной жизни, их поношения легко подверстывались к приведенным рассуждениям профессора гражданского права.
«Этюды, да еще плохо написанные, благодаря только модному названию, нашею критикою зачастую раздуваются в великие произведения искусства… — писал Ледаков. — Точно так поступил и (из передовых, конечно, тоже) г. Ярошенко, написавший этюд бегущей во все лопатки, под вечер, по улице, отрепанной, антипатичной девицы, с выпученными глазами, в шапке набекрень и с пледом на плечах, и назвал его „Курсистка“. Таким образом этюд бегущей во все лопатки девицы, можно было подумать, судя по типу, спешившей на известный промысел, явился на выставку под модным названием и предстал пред публикою картиною, в которой художник, очевидно, желал сказать, т. е. бегом и выпученными глазами: „Посмотрите, дескать, какое стремление к науке наших женщин…“»
Примечательны слова о «модном названии». «Модное название» — это злоба дня и признание симпатий определенной части общества («из передовых, конечно»), именно той, что составляла ядро зрителей на передвижных выставках.
Другой рецензент, увидевший в «Курсистке» «безобразную и нечистоплотную барышню и ничего больше», тоже признает: на выставке «больше всего привлекает внимание публики „Курсистка“ — благодаря подписи».
Третий, хотя и находит в «Курсистке» художественную правду, однако объясняет: «…успех картины нужно отчасти приписать симпатии общества к женским курсам».
Борьба вокруг «Курсистки» была продолжением борьбы вокруг курсистки, вокруг женского образования, продолжением общественной борьбы.
И продолжением борьбы в русском искусстве. «Московские ведомости» набросились на Одиннадцатую передвижную: «…толпа тенденциозных бездарностей» обращает искусство в «орудие живописного либерализма».
«Толпа бездарностей» — это Репин, Суриков, Ярошенко. «Живописный либерализм» — «карикатура и общественный скандал» — это «Крестный ход в Курской губернии», «Меншиков в Березове», «Курсистка»…
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
design.wikireading.ru
Почему полотно Николая Ярошенко «Курсистка» вызвала в обществе бурную реакцию
Н. Ярошенко. Курсистка, 1883. Фрагмент
Когда в 1883 г. на 11-й выставке художников-передвижников появилось полотно Николая Ярошенко «Курсистка», реакция была неоднозначной: отзывы в прессе варьировались от восторженных до гневных. Что могло возмутить современников художника в изображении скромной девушки со связкой книг под мышкой?
Группа инициаторов организации Высших женских курсов в Петербурге | Фото: propaganda-journal.net
Противоречивая реакция на «Курсистку» была отражением общественной борьбы за право женщин получать высшее образование. Эта картина стала первым изображением учащейся русской женщины. Дело в том, что в те времена высшее образование было абсолютно недоступным для женщин: в начале 1880-х гг. Высшие женские курсы находились под постоянной угрозой запрета. В 1881 г. Комиссия по вопросу об усилении надзора за учащейся молодежью прямо потребовала роспуска курсов, а в 1882 г. были упразднены женские врачебные курсы – «клоака анархической заразы». От «Курсистки», появившейся в 1883 г., веяло духом протеста.
Анна Константиновна Черткова | Фото: l-n-tolstoy.ru
Прототипом для героини «Курсистки» послужила жена друга художника, Анна Константиновна Черткова (Дитерихс). Во время написания картины она действительно посещала Высшие женские курсы. Однако Ярошенко создал не портрет знакомой, а собирательный образ девушек-курсисток. В ее костюме нет ни одного украшения, что отображает общее презрение к быту в среде прогрессивной молодежи того времени. Наряд девушки прост и незамысловат. Ее бодрая поступь свидетельствует о ее решительности и даже упрямстве в своем выборе.
Н. Ярошенко. Курсистка, 1883. Два варианта картины
Говорят, что И. Крамской, увидев первоначальный вариант картины, сказал, что она «не оттеняет всего значения женского движения»: девушка слишком нежная и хрупкая. Ярошенко прислушался к критике и решил исправить работу. На самом деле существуют два варианта «Курсистки», и оба написаны после беседы с Крамским, причем различия между этими вариантами нельзя назвать существенными. Очевидно, Крамской видел в мастерской художника какой-то ранний, не сохранившийся вариант картины. Как бы то ни было, хрупкость и женственность были сохранены и в окончательной версии. По всей видимости, эти черты должны были контрастировать с непреклонной решимостью девушки в ее желании учиться.
Смольный институт. Урок медицины, 1889 | Фото: womenation.org
Одним из самых благожелательных был отзыв Глеба Успенского, который напечатал в «Отечественных записках» очерк, в котором говорилось: «Таких девушек „с книжкой под мышкой“, в пледе и мужской круглой шапочке, всякий из нас видал и видит ежедневно и уж много лет подряд… И вот художник, выбирая из всей этой толпы „бегущих с книжками“ одну самую ординарную, обыкновенную фигуру, обставленную самыми ординарными аксессуарами простого платья, пледа, мужской шапочки, подстриженных волос, тонко подмечает и передает вам, „зрителю“, „публике“, самое главное… Это главное: чисто женские, девичьи черты лица, проникнутые на картине, если можно так выразиться, присутствием юношеской, светлой мысли… Вот это-то изящнейшее, не выдуманное и притом реальнейшее слитие девичьих и юношеских черт в одном лице, в одной фигуре, осененной не женской, не мужской, а „человеческой“ мыслью, сразу освещало, осмысливало и шапочку, и плед, и книжку, и превращало в новый, народившийся, небывалый и светлый образ человеческий».
Курсистки Высших женских архитектурных курсов Е. Багаевой в Петербурге | Фото: womenation.org
Впрочем, не все отзывы были такими восторженными. В частности, критики, выступавшие против идеи женского образования, гневно писали об изображенной девушке: «Бегущая во все лопатки, отрепанная антипатичная девица, с выпученными глазами, в шапке набекрень…», а саму картину называли «дурно написанным этюдом». Вряд ли можно считать подобные отзывы имеющими отношение к искусству – скорее, это было открытое выражение неприятия самой идеи женского равноправия.
Комнаты совместного проживания бестужевских Высших женских курсов | Фото: propaganda-journal.net
Комнаты совместного проживания бестужевских Высших женских курсов | Фото: propaganda-journal.net
Не только журналисты бульварных газет, но даже уважаемые преподаватели высших учебных заведений выступали с такими откликами, как профессор Цитович: «Полюбуйтесь же на нее: мужская шляпа, мужской плащ, грязные юбки, оборванное платье, бронзовый или зеленоватый цвет лица, подбородок вперед, в мутных глазах все: бесцельность, усталость, злоба, ненависть, какая-то глубокая ночь с отблеском болотного огня – что это такое? По наружному виду – какой-то гермафродит, по нутру подлинная дочь Каина. Она остригла волосы, и не напрасно: ее мать так метила своих Гапок и Палашек „за грех“… Теперь она одна, с могильным холодом в душе, с гнетущей злобой и тоской в сердце. Ее некому пожалеть, об ней некому помолиться – все бросили. Что ж, быть может, и лучше: когда умрет от родов или тифа, не будет скандала на похоронах».
М. Нестеров. Портрет Н. Ярошенко, 1897. Фрагмент
Источник: http://www.kulturologia.ru/
worldartdalia.blogspot.com
Больная тема: почему скромная «Курсистка» передвижника Ярошенко вызвала в обществе бурную реакцию
Н. Ярошенко. Курсистка, 1883. Фрагмент
Когда в 1883 г. на 11-й выставке художников-передвижников появилось полотно Николая Ярошенко «Курсистка», реакция была неоднозначной: отзывы в прессе варьировались от восторженных до гневных. Что могло возмутить современников художника в изображении скромной девушки со связкой книг под мышкой?
Группа инициаторов организации Высших женских курсов в Петербурге
Противоречивая реакция на «Курсистку» была отражением общественной борьбы за право женщин получать высшее образование. Эта картина стала первым изображением учащейся русской женщины. Дело в том, что в те времена высшее образование было абсолютно недоступным для женщин: в начале 1880-х гг. Высшие женские курсы находились под постоянной угрозой запрета. В 1881 г. Комиссия по вопросу об усилении надзора за учащейся молодёжью прямо потребовала роспуска курсов, а в 1882 г. были упразднены женские врачебные курсы – «клоака анархической заразы». От «Курсистки», появившейся в 1883 году, веяло духом протеста.
Анна Константиновна Черткова
Прототипом для героини «Курсистки» послужила жена друга художника, Анна Константиновна Черткова (Дитерихс). Во время написания картины она действительно посещала Высшие женские курсы. Однако Ярошенко создал не портрет знакомой, а собирательный образ девушек-курсисток. В её костюме нет ни одного украшения, что отображает общее презрение к быту в среде прогрессивной молодёжи того времени. Наряд девушки прост и незамысловат. Её бодрая поступь свидетельствует о её решительности и даже упрямстве в своем выборе.
Н. Ярошенко. Курсистка, 1883. Два варианта картины
Говорят, что И. Крамской, увидев первоначальный вариант картины, сказал, что она «не оттеняет всего значения женского движения»: девушка слишком нежная и хрупкая. Ярошенко прислушался к критике и решил исправить работу. На самом деле существуют два варианта «Курсистки», и оба написаны после беседы с Крамским, причем различия между этими вариантами нельзя назвать существенными. Очевидно, Крамской видел в мастерской художника какой-то ранний, не сохранившийся вариант картины. Как бы то ни было, хрупкость и женственность были сохранены и в окончательной версии. По всей видимости, эти черты должны были контрастировать с непреклонной решимостью девушки в её желании учиться.
Смольный институт. Урок медицины, 1889
Одним из самых благожелательных был отзыв Глеба Успенского, который напечатал в «Отечественных записках» очерк, в котором говорилось: «Таких девушек „с книжкой под мышкой“, в пледе и мужской круглой шапочке, всякий из нас видал и видит ежедневно и уж много лет подряд… И вот художник, выбирая из всей этой толпы „бегущих с книжками“ одну самую ординарную, обыкновенную фигуру, обставленную самыми ординарными аксессуарами простого платья, пледа, мужской шапочки, подстриженных волос, тонко подмечает и передает вам, „зрителю“, „публике“, самое главное… Это главное: чисто женские, девичьи черты лица, проникнутые на картине, если можно так выразиться, присутствием юношеской, светлой мысли… Вот это-то изящнейшее, не выдуманное и притом реальнейшее слитие девичьих и юношеских черт в одном лице, в одной фигуре, осененной не женской, не мужской, а „человеческой“ мыслью, сразу освещало, осмысливало и шапочку, и плед, и книжку, и превращало в новый, народившийся, небывалый и светлый образ человеческий».
Курсистки Высших женских архитектурных курсов Е. Багаевой в Петербурге
Впрочем, не все отзывы были такими восторженными. В частности, критики, выступавшие против идеи женского образования, гневно писали об изображенной девушке: «Бегущая во все лопатки, отрепанная антипатичная девица, с выпученными глазами, в шапке набекрень…», а саму картину называли «дурно написанным этюдом». Вряд ли можно считать подобные отзывы имеющими отношение к искусству – скорее, это было открытое выражение неприятия самой идеи женского равноправия.
Комнаты совместного проживания бестужевских Высших женских курсов
Комнаты совместного проживания бестужевских Высших женских курсов
Не только журналисты бульварных газет, но даже уважаемые преподаватели высших учебных заведений выступали с такими откликами, как профессор Цитович: «Полюбуйтесь же на неё: мужская шляпа, мужской плащ, грязные юбки, оборванное платье, бронзовый или зеленоватый цвет лица, подбородок вперед, в мутных глазах всё: бесцельность, усталость, злоба, ненависть, какая-то глубокая ночь с отблеском болотного огня – что это такое? По наружному виду – какой-то гермафродит, по нутру подлинная дочь Каина. Она остригла волосы, и не напрасно: её мать так метила своих Гапок и Палашек „за грех“… Теперь она одна, с могильным холодом в душе, с гнетущей злобой и тоской в сердце. Её некому пожалеть, об ней некому помолиться – все бросили. Что ж, быть может, и лучше: когда умрёт от родов или тифа, не будет скандала на похоронах».
М. Нестеров. Портрет Н. Ярошенко, 1897. Фрагмент
Читайте также
izuminki.com
Описание картины Николая Ярошенко «Курсистка Картины художников
«Курсистка» — один из откликов всегда чуткого к народным волнениям Ярошенко на очередное изменение привычного уклада жизни. Как, откликаясь на скорбь народа о арестованных и репрессированных, он пишет «Всюду жизнь», так и «Курсистка» рождается из народного смятения – женщинами разрешили учиться, что-то меняется, что-то кончается и это страшно.
«Курсистка» показывает молодую женщину, спешащую на учебу. Она одета скромно, в темное платье с белым воротничком, на плечах легкий, отливающий синевой, плащ, на голове черная шапочка. Под мышкой женщина держит учебники – также, как это делают все студенты на свете, и рука её изогнута слегка неловко – ей непривычно, ей даже, может быть, немного жутковато переступать через привычные устои.
Под ногами у неё мокрая, блестящая мостовая. Видимо, прошел дождь. Слева от неё и справа от зрителя стена, с
другой же стороны картина ничем не ограничена, уходя в кажущуюся бесконечность.
Лицо женщины – самое примечательное на картине. Она очень молода, у неё узкий подбородок, красиво изогнутые брови. Смотрит она чуть в сторону, не на зрителя, и взгляд у неё рассеянный и чуточку растерянный, так, как будто она не совсем уверена в том, что делает.
Эта картина была первым изображением учащейся русской женщины, и вся её композиция выстроена так, чтобы показать – в этом нет ничего угрожающего, ничего, что должно вызывать тревогу.
Просто студент среди других студентов, молоденькая девочка, испуганная собственной смелостью, но переступающая через страх ради образования. На картине нет ничего лишнего, прорисованы мелкие детали, имеющие значение – лицо девушки, книга, неловко согнутая рука – а все остальное смазано, чуть плывет во влажном осеннем мареве, потому что оно не важно и только оттеняет главный образ и главный посыл.
Прислал: Щербакова Анастасия . 2017-10-08 22:03:44
opisanie-kartin.iusite.ru
Н.Ярошенко.Курсистка..docx - Курс лекций. История картин. Н. ...
Увы, логика, по которой в мрачную эпоху «циркуляра о кухаркиных детях» выжили Высшие женские курсы, уже неприменима для образовательных учреждений. Курсы финансировались на основании добровольных пожертвований примерно так, как сейчас финансируется Мавзолей В. И. Ленина в Москве. Фонд покрывает более 9/10 затрат, а государственные структуры обязываются лишь не вмешиваться и оказывать скорее символическое содействие вроде бесплатного поддержания регистрационной записи юридического лица.В конце XIX века фрондирующая столичная шляхта и отдельные представители промышленноторговых кругов могли доставлять необходимые суммы Фонду Высших женских курсов. После поражения революции в 1907 году начались некоторые трудности, а с началом грабительской мировой войны хоть и не прямо, а косвенно, но ограблены оказались и Высшие женские курсы. Занятия впервые приостанавливались по причине полного отсутствия финансирования. Этот крах добровольных фондов в эпоху господства контрреволюции показывает нам то, что в современных условиях для высшего учебного заведения такой механизм финансирования, вероятнее всего, превращается в перекупку преподавательских кадров группировками финансового капитала.При господстве платного образования, в конечном итоге, совершается переложение издержек формирования рабочей силы на её владельцев. Это можно осмыслить так: за большую заработную плату, составляющую общественный минимум необходимых средств получения рабочей силы, за увеличение этого минимума должен платить сам работник. За то, что из живого труда работника можно выжать больше омертвелого труда за это обязывают платить в системах платного образования. Эта логика как тенденция и неотвратимый итог довлела, конечно, и над Высшими женскими курсами, которые действовали в эпоху быстрого роста капиталистического сектора хозяйства. Но в качестве важной отдушины и того результата, который мог в прямом смысле слова бороться с показанной логикой, курсистки имели возможность получения полулегального и нелегального политического образования, открывавшего им дорогу в освободительное движение. А без этого движения курсистки, не в пример нашим современницам, не могли себе представить ни свою жизнь, ни вообще мир человеческойкультуры.В 1870х годах Высшие женские курсы стали удачным компромиссом царизма, прогрессивной буржуазии и тех, для кого эти курсы организовывались. Буржуазия, считавшая себя в то время выразительницей интересов общественного развития, охотновыделяла средства для Высших женских курсов, и их вполне хватало даже в периоды усиления реакции. Через открытие курсов, а позднее через «терпимость», царизм получал повод для торга с буржуазией и либеральных заигрываний. Курсистки же, обретая доступ к достижениям человеческой культуры, приобретали возможность приобщать других как к результатам профессионального и общего образования, так и ксоциалистической теории, в которой большинство курсисток видело высшее достижение теоретической культуры, требующее своего преобразования в высшее практическое достижение.
Одними из наиболее известных столичных Высших женских курсов были те, которые пофамилии первого директора К. Н. БестужеваРюмина звали «Бестужевские Курсы». С
znanio.ru
Почему скромная картина «Курсистка» передвижника Ярошенко вызвала в обществе бурную реакцию
Н. Ярошенко. Курсистка, 1883. Фрагмент
Когда в 1883 г. на 11-й выставке художников-передвижников появилось полотно Николая Ярошенко «Курсистка», реакция была неоднозначной: отзывы в прессе варьировались от восторженных до гневных. Что могло возмутить современников художника в изображении скромной девушки со связкой книг под мышкой?
Группа инициаторов организации Высших женских курсов в Петербурге
Противоречивая реакция на «Курсистку» была отражением общественной борьбы за право женщин получать высшее образование. Эта картина стала первым изображением учащейся русской женщины. Дело в том, что в те времена высшее образование было абсолютно недоступным для женщин: в начале 1880-х гг. Высшие женские курсы находились под постоянной угрозой запрета. В 1881 г. Комиссия по вопросу об усилении надзора за учащейся молодёжью прямо потребовала роспуска курсов, а в 1882 г. были упразднены женские врачебные курсы – «клоака анархической заразы». От «Курсистки», появившейся в 1883 году, веяло духом протеста.
Анна Константиновна Черткова
Прототипом для героини «Курсистки» послужила жена друга художника, Анна Константиновна Черткова (Дитерихс). Во время написания картины она действительно посещала Высшие женские курсы. Однако Ярошенко создал не портрет знакомой, а собирательный образ девушек-курсисток. В её костюме нет ни одного украшения, что отображает общее презрение к быту в среде прогрессивной молодёжи того времени. Наряд девушки прост и незамысловат. Её бодрая поступь свидетельствует о её решительности и даже упрямстве в своем выборе.
Н. Ярошенко. Курсистка, 1883. Два варианта картины
Говорят, что И. Крамской, увидев первоначальный вариант картины, сказал, что она «не оттеняет всего значения женского движения»: девушка слишком нежная и хрупкая. Ярошенко прислушался к критике и решил исправить работу. На самом деле существуют два варианта «Курсистки», и оба написаны после беседы с Крамским, причем различия между этими вариантами нельзя назвать существенными. Очевидно, Крамской видел в мастерской художника какой-то ранний, не сохранившийся вариант картины. Как бы то ни было, хрупкость и женственность были сохранены и в окончательной версии. По всей видимости, эти черты должны были контрастировать с непреклонной решимостью девушки в её желании учиться.
Смольный институт. Урок медицины, 1889
Одним из самых благожелательных был отзыв Глеба Успенского, который напечатал в «Отечественных записках» очерк, в котором говорилось: «Таких девушек «с книжкой под мышкой», в пледе и мужской круглой шапочке, всякий из нас видал и видит ежедневно и уж много лет подряд… И вот художник, выбирая из всей этой толпы «бегущих с книжками» одну самую ординарную, обыкновенную фигуру, обставленную самыми ординарными аксессуарами простого платья, пледа, мужской шапочки, подстриженных волос, тонко подмечает и передает вам, «зрителю», «публике», самое главное… Это главное: чисто женские, девичьи черты лица, проникнутые на картине, если можно так выразиться, присутствием юношеской, светлой мысли… Вот это-то изящнейшее, не выдуманное и притом реальнейшее слитие девичьих и юношеских черт в одном лице, в одной фигуре, осененной не женской, не мужской, а «человеческой» мыслью, сразу освещало, осмысливало и шапочку, и плед, и книжку, и превращало в новый, народившийся, небывалый и светлый образ человеческий».
Курсистки Высших женских архитектурных курсов Е. Багаевой в Петербурге
Впрочем, не все отзывы были такими восторженными. В частности, критики, выступавшие против идеи женского образования, гневно писали об изображенной девушке: «Бегущая во все лопатки, отрепанная антипатичная девица, с выпученными глазами, в шапке набекрень…», а саму картину называли «дурно написанным этюдом». Вряд ли можно считать подобные отзывы имеющими отношение к искусству – скорее, это было открытое выражение неприятия самой идеи женского равноправия.
Комнаты совместного проживания бестужевских Высших женских курсов
Комнаты совместного проживания бестужевских Высших женских курсов
Не только журналисты бульварных газет, но даже уважаемые преподаватели высших учебных заведений выступали с такими откликами, как профессор Цитович: «Полюбуйтесь же на неё: мужская шляпа, мужской плащ, грязные юбки, оборванное платье, бронзовый или зеленоватый цвет лица, подбородок вперед, в мутных глазах всё: бесцельность, усталость, злоба, ненависть, какая-то глубокая ночь с отблеском болотного огня – что это такое? По наружному виду – какой-то гермафродит, по нутру подлинная дочь Каина. Она остригла волосы, и не напрасно: её мать так метила своих Гапок и Палашек «за грех»… Теперь она одна, с могильным холодом в душе, с гнетущей злобой и тоской в сердце. Её некому пожалеть, об ней некому помолиться – все бросили. Что ж, быть может, и лучше: когда умрёт от родов или тифа, не будет скандала на похоронах».
М. Нестеров. Портрет Н. Ярошенко, 1897. Фрагмент
источник
polivia.ru
