Музей ЧерномырдинаПредчувствие гражданской войны: от Бурбона до Дали. Дали предчувствие гражданской войны картина
предчувствие гражданской войны» Картины художников
Картина под названием «Мягкая композиция с вареными бобами: предчувствие гражданской войны» была написана всемирно известным испанским художником Сальвадором Дали в канун начала Гражданской войны в Испании, то есть в 1936 году и, по сути своей, была своеобразной реакцией на все то, что происходило в стране в эти годы.
Будучи сторонником фалангистов и генерала Франко, Дали надеялся, что новое государственно устройство должно принести наконец-то Испании структурные позитивные изменения, а сам Франко, судя по убеждениям Дали, мог и должен был сделать для страны намного больше, чем от него ожидалось. Однако, в то же самое время, Дали создал достаточно противоречивую с точки зрения своих политических симпатий картину, которая поражает зрителя своей жуткой сутью.
На самой картине изображены два
человекообразных существа, которые словно срослись друг с другом, но в то же самое время боряться между собой. Одно из существ представляет собой нечто вроде сросшейся с рукой и ногой человеческой головы, на лице которой обозначена жуткая боль. Второе существо состоит из двух рук, которые словно были чудовищно исковерканы самой природой.
Нужно сказать, что эти существа были изображены Дали на фоне некоего старинного города с постройками прошлых веков, которые растянулись до самого горизонта. Картина по сути своей гиперболизирует все, что происходит на ней, а именно отчаянную борьбу двух причудливых существ, которые имеют много общего с человеческими телами, но таковыми не являются. Угрожающая и зловещая картина происходящего дополняется еще и высоко идущими на небе облаками, которые должны подчеркнуть исполинский дух событий, происходящих в центре полотна. Именно эти два существа и изображают неких призраков гражданской войны в Испании, непростые годы которой и застал Дали.
Прислал: Веселова Кристина . 2017-10-08 21:37:33
opisanie-kartin.iusite.ru
Предчувствие гражданской войны
Сальвадор Дали «Мягкая композиция с вареными бобами: Предчувствие гражданской войны»
«Дурные предчувствия надвигающейся гражданской войны мучили меня, – вспоминал Дали, – и за полгода до начала событий я написал эту картину. Приправленная вареными бобами, она изображает огромное человеческое тело в виде чудовищных наростов рук и ног, которые ломают друг друга в пароксизме безумия». Картина была закончена за 6 месяцев до начала гражданской войны в Испании в июле 1936 года. Чудовищная фигура у которой перепутаны и изуродованы части тела разрывает себя на куски в процессе самопожирания. В этой трапезе разрываемая плоть у Дали приправлена овощами - разбросанной тут и там вареной фасолью.
Считается, что обостренная интуиция художника, как говорится, обнаженный нерв гражданина привел к созданию этого шедевра.
Тут некоторые оголтелые товарищи предрекают скорую и страшную гражданскую войну и Беларуси. Что же у нас думают себе тутошние художники?
Буквально сегодня зашел в свой МТБанк и ожидал очереди к специалистам. В холле банка постоянно проводятся минигалереи. Нынче висят картины витебского художника Виктора Шилко. Оказался напротив этого творения:
Название работы: "Без названия"...
Благодаря этой работе художника я укрепился в ощущениях, что не предчувствую в Беларуси никакой гражданской войны. Более того, я утвердился во мнении, что беларускому УГ не грозит никакая гражданская война...
Пардон, забыл выключить комментарии. :)
arhikarp.bloger.by
ПРЕДЧУВСТВИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ Сальвадор Дали - 100 великих картин - Каталог статей
В 1956 году в Париже вышла книжка под названием «Рогоносцы старомодного современного искусства». На ее первой странице красовалось слово «Авидадолларс» — анаграмма, составленная из букв имени и фамилии Сальвадора Дали Это прозвище дал художнику когда-то другой сюрреалист — Андрэ Бретон, и означает оно «жадный до долларов»
Сам себя Сальвадор Дали рекомендует, что называется, с порога. «Узнав еще в юности, что Мигель де Сервантес после того, как написал к величайшей славе Испании своего бессмертного «Дон Кихота», умер в страшной нищете и что Колумб, открыв Новый свет, тоже умер нищим я внял с юных лет голосу моей осторожности которая настойчиво советовала мне... стать как можно скорее слегка мультимиллионером».
Может быть, цель этого и других экстравагантных признаний и заявлений художника состоит в том, чтобы привлечь к себе внимание? Надо сказать, что это ему вполне удалось. Еще лет тридцать назад о Сальвадоре Дали писали как о «сверхкривляке, цинике и воинственном реакционере, ненавидевшем простоту во всех ее проявлениях. Одержимый манией величия, он по праву может считаться крупнейшим представителем сюрреализма, ярчайшим примером продажности». И так далее...
Действительно, личность великого испанского художника-сюрреалиста обросла легендами и безмерным количеством всевозможных эпитетов: гениальный, выдающийся, загадочный, фантастический, параноидальный, философский, скандальный, мистический... И любому из них он дал повод своей жизнью и творчеством.
А все начиналось, как это часто бывает в подобных случаях, с безвестности и почти маниакального стремления стать самым лучшим и самым знаменитым. Он рано осознал себя гениальным художником, и даже когда его выгнали из Мадридской академии Сан-Фернандо, нисколько не жалел об этом, так как считал себя значительно превосходящим своих учителей.
Пережив в начале творческого пути увлечение импрессионизмом и кубизмом, впоследствии С. Дали начал работать в сюрреалистической манере. Сюрреализм (от французского surrealisme — буквально «сверхреализм») соответствовал творческой философии Сальвадора Дали. С группой сюрреалистов он сблизился в Париже и впоследствии стал считать себя единственным и непогрешимым сюрреалистом всех времен. Однажды Сальвадор Дали сказал: «Сюрреализм — это я», назвав свой живописный метод «параноидально-критической деятельностью». Потом художник пояснил, что это — «спонтанный метод иррационального познания, основанный на поясняюще-критическом соединении бредовых явлений».
Сальвадор Дали, действительно, стал признанным во всем мире лидером сюрреализма, его художественные пристрастия всегда ставили в недоумение не только зрителей и критиков, но и собратьев-художников. Во всем он видел образы искусства, каждый предмет мог превратить в волшебный источник фантазии, выдумки, неожиданного образа. Даже простые колесные шины Сальвадор Дали складывал в пирамиду, украшая ими площадь перед муниципальным театром в Фигеросе. Образность его картин 1930-х годов просто ошеломляет зрителей, и они надолго запоминают их, хотя подчас и не понимая, что же хотел сказать художник в своей работе.
Знаменитое полотно «Мягкая композиция с вареными бобами: предчувствие гражданской войны» было написано художником в 1936 году — во время его программного сюрреалистического искусства. Когда началась гражданская война в Испании, С. Дали принял сторону фалангистов, видел в генерале Франко политика, который мог бы сделать для страны гораздо больше, чем любое новое правительство. «Но бесчисленные комментарии Сальвадора Дали обо всем и ни о чем, — как пишет А. Рожин, — не всегда следует принимать дословно. Поэтому его противоречивость, по словам Шниде, особенно очевидна, когда он одной рукой как бы прославляет диктаторскую власть, а другой в то же время создает одну из самых впечатляющих и устрашающих своих работ — «Мягкую конструкцию с вареными бобами: предчувствие гражданской войны».
И действительно, два огромных существа, напоминающие деформированные, случайно сросшиеся части человеческого тела устрашают возможными последствиями своих мутаций. Одно существо образовано из искаженного болью лица, человеческой груди и ноги; другое — из двух рук, исковерканных как бы самой природой, и уподобленной тазобедренной части формы. Они сцеплены между собой в жуткой схватке, отчаянно борющиеся друг с другом, эти существа-мутанты вызывают отвращение как тело, разорвавшее само себя.
Существа эти изображены на фоне пейзажа, написанного С. Дали в блестящей реалистической манере. Вдоль линии горизонта, на фоне невысокой горной гряды, расположены миниатюрные изображения неких старинных по виду городков. Низкая линия горизонта гиперболизирует действие фантастических существ на первом плане, одновременно она подчеркивает необъятность небосвода, заслоняемого огромными облаками. И сами облака своим тревожным движением еще больше усиливают трагический накал нечеловеческих страстей.
Картина «Предчувствие гражданской войны» небольшая, но она обладает подлинной монументальной выразительностью, которая рождается из эмоционального контраста, из масштабного противопоставления безгранично живой природы и сокрушающей тяжеловесности ирреальных фигур-мутантов. Это произведение открывает антивоенную тему в творчестве С. Дали, она звучит пугающе, предупреждает разум и взывает к нему. Сам художник говорил, что «это не просто монстры — призраки испанской гражданской войны, а войны как таковой вообще».
elenakonovalova.ucoz.net
| В 1956 году в Париже вышла книжка под названием «Рогоносцы старомодного современного искусства». На ее первой странице красовалось слово «Авидадолларс» — анаграмма, составленная из букв имени и фамилии Сальвадора Дали Это прозвище дал художнику когда-то другой сюрреалист — Андрэ Бретон, и означает оно «жадный до долларов» Сам себя Сальвадор Дали рекомендует, что называется, с порога. «Узнав еще в юности, что Мигель де Сервантес после того, как написал к величайшей славе Испании своего бессмертного «Дон Кихота», умер в страшной нищете и что Колумб, открыв Новый свет, тоже умер нищим я внял с юных лет голосу моей осторожности которая настойчиво советовала мне... стать как можно скорее слегка мультимиллионером». Может быть, цель этого и других экстравагантных признаний и заявлений художника состоит в том, чтобы привлечь к себе внимание? Надо сказать, что это ему вполне удалось. Еще лет тридцать назад о Сальвадоре Дали писали как о «сверхкривляке, цинике и воинственном реакционере, ненавидевшем простоту во всех ее проявлениях. Одержимый манией величия, он по праву может считаться крупнейшим представителем сюрреализма, ярчайшим примером продажности». И так далее... Действительно, личность великого испанского художника-сюрреалиста обросла легендами и безмерным количеством всевозможных эпитетов: гениальный, выдающийся, загадочный, фантастический, параноидальный, философский, скандальный, мистический... И любому из них он дал повод своей жизнью и творчеством. А все начиналось, как это часто бывает в подобных случаях, с безвестности и почти маниакального стремления стать самым лучшим и самым знаменитым. Он рано осознал себя гениальным художником, и даже когда его выгнали из Мадридской академии Сан-Фернандо, нисколько не жалел об этом, так как считал себя значительно превосходящим своих учителей. Пережив в начале творческого пути увлечение импрессионизмом и кубизмом, впоследствии С. Дали начал работать в сюрреалистической манере. Сюрреализм (от французского surrealisme — буквально «сверхреализм») соответствовал творческой философии Сальвадора Дали. С группой сюрреалистов он сблизился в Париже и впоследствии стал считать себя единственным и непогрешимым сюрреалистом всех времен. Однажды Сальвадор Дали сказал: «Сюрреализм — это я», назвав свой живописный метод «параноидально-критической деятельностью». Потом художник пояснил, что это — «спонтанный метод иррационального познания, основанный на поясняюще-критическом соединении бредовых явлений». Сальвадор Дали, действительно, стал признанным во всем мире лидером сюрреализма, его художественные пристрастия всегда ставили в недоумение не только зрителей и критиков, но и собратьев-художников. Во всем он видел образы искусства, каждый предмет мог превратить в волшебный источник фантазии, выдумки, неожиданного образа. Даже простые колесные шины Сальвадор Дали складывал в пирамиду, украшая ими площадь перед муниципальным театром в Фигеросе. Образность его картин 1930-х годов просто ошеломляет зрителей, и они надолго запоминают их, хотя подчас и не понимая, что же хотел сказать художник в своей работе. Знаменитое полотно «Мягкая композиция с вареными бобами: предчувствие гражданской войны» было написано художником в 1936 году — во время его программного сюрреалистического искусства. Когда началась гражданская война в Испании, С. Дали принял сторону фалангистов, видел в генерале Франко политика, который мог бы сделать для страны гораздо больше, чем любое новое правительство. «Но бесчисленные комментарии Сальвадора Дали обо всем и ни о чем, — как пишет А. Рожин, — не всегда следует принимать дословно. Поэтому его противоречивость, по словам Шниде, особенно очевидна, когда он одной рукой как бы прославляет диктаторскую власть, а другой в то же время создает одну из самых впечатляющих и устрашающих своих работ — «Мягкую конструкцию с вареными бобами: предчувствие гражданской войны». И действительно, два огромных существа, напоминающие деформированные, случайно сросшиеся части человеческого тела устрашают возможными последствиями своих мутаций. Одно существо образовано из искаженного болью лица, человеческой груди и ноги; другое — из двух рук, исковерканных как бы самой природой, и уподобленной тазобедренной части формы. Они сцеплены между собой в жуткой схватке, отчаянно борющиеся друг с другом, эти существа-мутанты вызывают отвращение как тело, разорвавшее само себя. Существа эти изображены на фоне пейзажа, написанного С. Дали в блестящей реалистической манере. Вдоль линии горизонта, на фоне невысокой горной гряды, расположены миниатюрные изображения неких старинных по виду городков. Низкая линия горизонта гиперболизирует действие фантастических существ на первом плане, одновременно она подчеркивает необъятность небосвода, заслоняемого огромными облаками. И сами облака своим тревожным движением еще больше усиливают трагический накал нечеловеческих страстей. Картина «Предчувствие гражданской войны» небольшая, но она обладает подлинной монументальной выразительностью, которая рождается из эмоционального контраста, из масштабного противопоставления безгранично живой природы и сокрушающей тяжеловесности ирреальных фигур-мутантов. Это произведение открывает антивоенную тему в творчестве С. Дали, она звучит пугающе, предупреждает разум и взывает к нему. Сам художник говорил, что «это не просто монстры — призраки испанской гражданской войны, а войны как таковой вообще». |
m-o-n-e-t-a.ru
Предчувствие гражданской войны: от Бурбона до Дали
Мы живём в стране беспрецедентных крайностей, стране, где расстояние между минусом и плюсом, равное целой Галактике, порой оказывается преодолено за пару секунд, достаточных для того, чтобы произнести короткую фразу. Можно как угодно относиться к этому факту, но отменить его мы вряд ли в состоянии. Один из ярких примеров марш-броска от любви до ненависти по кратчайшему маршруту – отношение к гражданской войне, о котором я как-то писал в одной из предыдущих заметок. 
В последние двадцать лет тотального поругания и осуждения роли и места «красных» в событиях 1918-1922 годов сложилось мнение, что это, мол, лишь адекватная ответная реакция на советскую практику восхваления исключительно большевиков и позиционирования «белых» как абсолютного зла. Посыл вроде верный, но до известных пределов. Нравственный нигилизм и радикализм в описании тех трагических дней, действительно, царил в 20-ые годы – тогда недавно отгремевшим сражениям давали людоедские оценки аля Джек Алтаузен:
Второй мне брат был в детстве мил.Не плачь, сестра! Утешься, мать!Когда-то я его училИз сабли искры высекать… Он был пастух, он пас коров,Потом пастуший рог разбил,Стал юнкером.Из юнкеровЯ Лермонтова лишь любил. За Чертороем и ДеснойЯ трижды падал с крутизны,Чтоб брат качался под соснойС лицом старинной желтизны. Нас годы сделали грубей;Он захрипел, я сел в седло,И ожерелье голубейНад ним в лазури протекло.
Тогда же Эдуард Багрицкий вложил в уста Дзержинского, явившегося в бреду тяжелобольному комсомольцу, слова, являющиеся своеобразным принципом отношения к классовым врагам:
Но если он скажет «солги!» – солги! Но если он скажет «убей» – «убей!»
Постепенно однобокая кровавая романтика сходила на «нет», уступая (либо же оставаясь в качестве не слишком популярного дополнения) место более взвешенному подходу, взгляду на мир не только из-под надвинутой на глаза будёновки. Мода на «комиссаров в пыльных шлемах» вновь появилась в 60-ые, совпав, как ни странно, с ростом популярности белогвардейских романсов и экранных красавцев-офицеров в золотых погонах и с неизменной грустью в глазах; потом любители и тех, и других будут радостно целиться в СССР и попадать в Россию. Но до этого было ещё далеко. Пока же Шолохов в «Тихом Доне», Фадеев в «Разгроме», Федин в «Городах и годах», Весёлый в «России, кровью умытой» не чурались, рисуя «красную» правду, показывать жестокость (зачастую бессмысленную и иррациональную) обеих сторон и жуткую, апокалиптическую сущность братоубийственной бойни. Особое место в этом ряду занимает шолоховская «Родинка» и «Сорок первый» Лавренёва. У кого повернётся язык сказать, что это произведения о победе одной цветовой политической гаммы над другой? Это потрясающие по силе памятники гуманистической традиции русской литературы, возведённые «от противного», через демонстрацию низшей точки антигуманизма, сравнимой с глубиной преисподней. Что может быть более чудовищно, чем убийство отцом – сына, любящей женщиной – любимого мужчины? А ещё упорно лезет в голову рассказ Бориса Садовского «Бурбон», перекликающийся и с «Родинкой», и с «Сорок первым», и, помимо прочего, с «Поединком» Куприна. Он написан за четыре года до штурма Зимнего и внезапного приступа усталости караула матроса Железняка, но вполне может разделить название «Предчувствие гражданской войны» со знаменитой картиной Дали.
Сюжет? В провинциальный уланский полк за две дуэли ссылают блестящего гвардейского офицера Гременицына, молодого красавца, повесу и просто аристократа. Он начинает ухаживать за дочкой фельдшера, та отвечает взаимностью, но вот незадача – девушка уже просватана за престарелого, выбившегося из солдат корнета Мокеева («бурбона»), простого и глуповатого служаку, презираемого однополчанами. Между Мокеевым и Гременицыным происходит разбирательство, столичный бонвиван отвешивает своему визави пощёчину, тот, дрожащий от унижения, решает подать рапорт об отставке. Но полковой «суд чести», разве что не зажмуривающий нос, чтобы показать «бурбону» своё «фе», принимает постановление: сначала поединок, чтобы смыть оскорбление кровью, а затем пусть катится на все четыре стороны. Гременицын хочет просто «проучить» незадачливого и нелепого соперника, сбивает саблей фуражку с его головы и ожидает ответного жеста благородства. В тот же миг бурбон дико поднял кровавые глаза, и Гременицын зажмурился невольно, встретя их медвежий, освирепелый взгляд. Со всей силы обрушил Мокеев удар свой на голову врагу, крякнув, как будто рубил капусту. Гременицын свалился. Голова его разъята была надвое вместе с фуражкой; тяжелая сабля с маху перешибла тонкое переносье и вытекший левый глаз и застряла в белых зубах, раздробив свежевыбритый подбородок. Секунданты в тупом оцепенении глядели на дергавшийся последними судорогами труп. Кровь, струясь ручейком, мочила подошвы Кислякову. Бурбон, стоя над покойником, ревел в голос, как баба, и крупные слезы дробно бежали по рябым щекам.
Век спустя мы почти неотвратимо вступаем в очередное – какое уж по счёту! – смутное время. Кровь пока не льётся, но всё ожесточённее становятся кухонные разговоры, всё чаще ругаются вдрызг друзья, собирающиеся ставить галочки в разных квадратиках бюллетеня или же не ставить их вовсе, всё более явно многотысячные демонстрации своими бурными потоками размывают привычную скуку повседневности. Общество пробуждается – и это, конечно же, плюс. Но если пробудиться слишком резко – можно больно стукнуться о полку над кроватью, а от плюса до минуса, как мы помним, расстояние у нас минимальное. И лучше не забывать об этом, дабы не пришлось затем рыдать над трупами. Станислав Смагин, политолог Перейти к авторской колонке
Читайте другие статьи на Переформате:
pereformat.ru
