Музей ЧерномырдинаЖерико ТеодорКартины и биография. Жерико картины
Теодор Жерико – биография и картины художника в жанре Романтизм – Art Challenge
Жан Луи Андре Теодор Жерико — французский живописец эпохи романтизма.
Теодор Жерико родился в 1791 году в Руане. Его отец Жорж Никола Жерико был адвокатом, а мать Луиза Карюэль де Сен-Мартен происходила из старого и богатого буржуазного рода. Теодор Жерико учился у Карла Верне (1808—1810), а потом у Пьера Герена (1810—1811), которого огорчали его приемы передачи природы не в соответствии с принципами школы Жака-Луи Давида и пристрастие к Рубенсу, но впоследствии признавший рациональность стремлений Жерико.
В 1812 году Жерико представляет в Салоне свою работу Офицер конных императорских егерей во время атаки. С 1810 по 1815 год художник занимается в Лувре, копируя работы П. П. Рубенса, Тициана, Д. Веласкеса и Рембрандта.
Служа в королевских мушкетерах, Жерико писал преимущественно батальные сцены, однако после путешествия в Италию в 1817—19 гг. он исполнил большую и сложную картину Плот „Медузы“ (находится в Лувре, в Париже). Новизна сюжета, глубокий драматизм композиции и жизненная правда этого мастерски написанного произведения не были сразу оценены по достоинству, но вскоре оно получило признание даже со стороны приверженцев академического стиля и принесло художнику славу талантливого и смелого новатора.
Наслаждаться этой славой ему пришлось недолго: едва успев возвратиться в Париж из Англии, где главным предметом его занятий было изучение лошадей, он погиб в результате несчастного случая — падения с лошади. Этюды с натуры, мастерские литографии и многочисленные жанры, исполненные Жерико в последние годы жизни и изображающие лошадей в различных отношениях к человеку, отличаются необыкновенной энергией и верностью натуре. Преждевременная кончина помешала ему написать уже задуманную большую картину Отступление французов из России в 1812. Помимо полотна Плот „Медузы“, в Лувре находится семь батальных картин и шесть рисунков этого художника.
Жан Луи Андре Теодор Жерико — французский живописец эпохи романтизма.
Теодор Жерико родился в 1791 году в Руане. Его отец Жорж Никола Жерико был адвокатом, а мать Луиза Карюэль де Сен-Мартен происходила из старого и богатого буржуазного рода. Теодор Жерико учился у Карла Верне (1808—1810), а потом у Пьера Герена (1810—1811), которого огорчали его приемы передачи природы не в соответствии с принципами школы Жака-Луи Давида и пристрастие к Рубенсу, но впоследствии признавший рациональность стремлений Жерико.
В 1812 году Жерико представляет в Салоне свою работу Офицер конных императорских егерей во время атаки. С 1810 по 1815 год художник занимается в Лувре, копируя работы П. П. Рубенса, Тициана, Д. Веласкеса и Рембрандта.
Служа в королевских мушкетерах, Жерико писал преимущественно батальные сцены, однако после путешествия в Италию в 1817—19 гг. он исполнил большую и сложную картину Плот „Медузы“ (находится в Лувре, в Париже). Новизна сюжета, глубокий драматизм композиции и жизненная правда этого мастерски написанного произведения не были сразу оценены по достоинству, но вскоре оно получило признание даже со стороны приверженцев академического стиля и принесло художнику славу талантливого и смелого новатора.
Наслаждаться этой славой ему пришлось недолго: едва успев возвратиться в Париж из Англии, где главным предметом его занятий было изучение лошадей, он погиб в результате несчастного случая — падения с лошади. Этюды с натуры, мастерские литографии и многочисленные жанры, исполненные Жерико в последние годы жизни и изображающие лошадей в различных отношениях к человеку, отличаются необыкновенной энергией и верностью натуре. Преждевременная кончина помешала ему написать уже задуманную большую картину Отступление французов из России в 1812. Помимо полотна Плот „Медузы“, в Лувре находится семь батальных картин и шесть рисунков этого художника.
artchallenge.ru
Картины Жерико, живопись и творчество художника Теодора Жерико
Пионер французского романтизма Теодор Жерико (Theodore Gericault) прожил короткую, но яркую жизнь. Он родился через два года после начала буржуазной революции, его детство пришлось на время империи, а молодость — на период реставрации. И хотя картины Теодора Жерико — это исчерпывающий портрет наполеоновской эпохи с её отчаянной бравадой и ощущением неуклонно надвигающейся катастрофы, сам он никогда не увлекался политикой. Две страсти сопровождали биографию Жерико — к живописи и к лошадям. И обе оказались фатальными.
Биография Теодора Жерико: Часть 1. «Тестомес»
Жерико появился на свет в Руане в 1791 году. Его мать Луиза Карюэль принадлежала к старинному и небедному роду нормандских буржуа, а отец Жорж Никола Жерико был юристом, биржевым игроком и имел крупный табачный бизнес. Люди благополучные, они, конечно же, склонялись к роялизму, революция казалась им чем-то диким и угрожающим, а Наполеона в семье иначе как «узурпатором» и не называли.После 1898 года семья Жерико перебралась в столицу. Теодор учился сначала в приватном парижском пансионе, потом в Императорском лицее. Как и все юноши своего времени, он в восторге от победоносных военных авантюр Наполеона и, когда армия возвращается из очередного похода, бегает смотреть сквозь решетку Тюильри на горделиво скачущих улан и драгун. Только, в отличие от сверстников, ему плевать на имперские амбиции: вот лошади у гвардейцев — это да!
Первое, что пробует рисовать Жерико, — кони. Их изящные шеи, мощные крупы и умные головы. Он стремится передать живое ощущение постоянной внутренней подвижности, и ему это удаётся. Конюшни, кузницы, манежи и ипподромы становятся любимыми местами Жерико. Там он не только наблюдатель. Уже в 16 лет Жерико известен как превосходный наездник. Также известно, что лошадей Теодор всегда выбирает самых норовистых и необузданных. Ему нравится риск, постоянная игра со смертью.
Рассудительный Жорж Никола Жерико хотел бы видеть сына юристом или коммерсантом. Не тут-то было: в 1808-м году Теодор бросил лицей и заявил отцу, что отныне будет жить так, как хочет. Мать оставила ему крупное наследство, и 17-летний романтик распорядился им соответственно: во-первых, купил себе породистого скакуна, а во-вторых, записался на курс к художнику Карлу Верне, «главному по лошадям» во французской живописи.
Теодор проучился два года и разочаровался. В самом деле, поверхностному Верне с его бутафорскими скачками, битвами и кавалькадами нечему научить Жерико. Теодор тяготеет к чему-то суровому и возвышенному, а Верне может предложить ему только легковесную элегантность. «Да одна моя лошадь сожрала бы шесть лошадей Верне!» — бросил однажды Жерико.
После этого Теодор выбирает мастерскую Пьера Герена, ученика Жака-Луи Давида и убеждённого приверженца классицизма. Соученики сразу признают бесспорное первенство новичка. Он может с лёгкостью зарисовать любой увиденный предмет. Словно предвидя свой недолгий век, начинает сразу, легко и без разгона. Жерико не требовалось кропотливого труда и пота: ему всё было дано от природы. Он поражал даже не точностью рисунка, а его невероятной энергией. Герен сначала приходил в ужас от шероховатости и даже грубости живописи Жерико, но потом смирился. Бешеный темперамент и импульсивность Теодора надёжно застраховали его от классицистской рассудочной правильности и гладкописи. Пастозный мазок Жерико настолько густой, что однокашники зовут его le patissier — тестомес.
Картина 21-летнего Жерико «Офицер императорских конных егерей» стала итогом его учебы. Представленная в Квадратном (главном) зале Салона 1812 года, она выиграла золотую медаль и вызвала неподдельный восторг у французов, упивающихся мощью своей армии и еще не догадывающихся о её грядущих бедах. Постаревший Жак-Луи Давид посетил выставку и поразился Жерико, как неожиданному открытию: «Откуда это? Я не знаю этой кисти!»Больше ни разу за всю последующую недолгую жизнь Жерико ему не выпадет столь громкого успеха.
Биография Теодора Жерико: Часть 2. Мушкетёр короля
Салон еще не закрылся, когда в Париж стали приходить страшные новости: под Бородино войска Наполеона потеряли около 40 тысяч, при переправе через Березину — еще около 30-ти. По сути, блестящая армия Наполеона перестала существовать.В 1813 году Франция оказывается перед угрозой оккупации иностранными армиями, Наполеон снова воспринимается как защитник национальных интересов, а Жерико пишет картину «Раненый кирасир, покидающий поле боя» и представляет её на Салоне 1814 года. Как же она отличалась от «Офицера императорских егерей»! Больше нет героики войны — есть её ужас и отчаяние. И это не находит у современников понимания: никто не хочет разочаровываться.
Провал Жерико переживает тяжело. Он решает бросить живопись, а отец-монархист, словно поджидавший, когда этот час настанет, покупает для Теодора патент на службу в Королевской гвардии. У власти опять Бурбоны, Наполеон повержен и бежал на Эльбу. А Жерико теперь — королевский мушкетёр. Но он не испытывает к монархии ни малейшего пиетета. Когда Наполеон, выдвинувшись с тысячей верных солдат, вплотную подошёл к Парижу, а Людовик XVIII в панике бежал в Бельгию, Жерико сопровождает его до границы только из чувства долга. А потом навсегда сбрасывает мушкетёрский мундир, переодевается кучером и в таком виде возвращается в Париж. Конечно, в калейдоскопе сменяющихся режимов Жерико мог стать жертвой политики, но риск никогда не был тем, чего он боялся. Риск — это то, чего он искал.
Женщины были от Жерико без ума. Лихой наездник с атлетической фигурой, он к тому же был еще и на редкость хорош собой. В характере Теодора сочеталось всё, что так притягивает — нежность и страсть, горячность и мечтательная меланхолия. А самому Жерико для подпитки творческого горения необходим был постоянный вызов, балансирование на грани. Именно это он получил, влюбившись в Александрин Карюэль. В нашем рассказе уже встречалась эта фамилия. Верно: Карюэль — фамилия матери Жерико, и это совсем не совпадение. Александрин была молоденькой женой её брата, то есть дяди Теодора, и она ответила пылкому Жерико взаимностью. Роман раскрылся, скандал стал публичным и очень громким, семья в ужасе. А Жерико, со свойственной романтикам экзальтацией, проклинает себя за свалившиеся несчастья и решает бежать от них подальше. В Италию.
Биография Теодора Жерико: Часть 3. «Итальянец»
Лошади, скачки, ипподромы, конюшни… В Италии Жерико не меняет своих пристрастий. В равной степени его впечатлили Сикстинская капелла и «мосса» — силовое противостояние перед скачками лошадей и надсмотрщиков, стремящихся удержать их до свистка за линией старта.Сладкий южный воздух навеивает художнику новые мотивы — эротические. Вообще, сложно поверить, что Жерико, с его жгучим интересом к жизни тела, анатомии, мышечному напряжению, не интересовался раньше любовной тематикой, однако это так. Великолепная конская морда или стоящие в ряд лошадиные крупы были для него дороже любовной эйфории. И вдруг в Италии возникает рисунок Жерико «Леда и лебедь», обыгрывающий известный эротический миф. Когда-то к нему обращался Микеладжело — любимый художник Жерико. Только «Леда» Микеланджело толкует о непреодолимом сладострастии, а «Леда» Жерико — о сопротивлении насилию.
Биография Теодора Жерико: Часть 4. Затворник
В 1818 году Жерико вернулся во Францию, а их обоюдная страсть с Александрин вспыхнула с новой силой. У любовников рождается сын Жорж-Ипполит. Связь тетки и племянника снова в центре скандала. Отец Жерико выделяет деньги на помещение бастарда в приют, а Александрин увозят в глухую провинцию.Всю жизнь Жерико был склонен к изматывающим чередованиям радостной приподнятости и самой черной меланхолии. На этот раз, переживая депрессию, он почти на год запирается в своей мастерской. В припадке самобичевания Жерико обстригся наголо и приговорил сам себя к затворничеству.
Именно в эти девять месяцев, словно ребёнок из материнского чрева, родится главный шедевр Жерико, его знаменитый «Плот Медузы». В основу картины положена реальная история, случившаяся пару лет назад. Неопытный моряк просто купил себе место капитана и отправился на фрегате «Медуза» к берегам Африки. Судно начало тонуть. Шлюпок хватило не всем. 149 человек ссаживают на плот и пускают в дрейф. 13 дней они борются с морем и друг с другом за воду, пищу и жизнь. Кого-то сталкивают в море. Под конец дело доходит до людоедства. Из 149 человек в живых остаётся 15. Жерико запечатлел момент, когда эти утратившие всё человеческое люди, наконец, видят на горизонте спасительное судно.
Писать мертвые и полумёртвые тела — не самая простая задача, а Жерико требует от своего искусства правдивости. Он терпеть не может натурщиков, считает, что позирование всегда неестественно и заметно. Моделями ему служат друзья. Кроме того, Жерико посещает больницы, где смотрит на умирающих, и морги. Там он пишет шокирующие этюды, изображающие отрезанные и сваленные в кучу руки и даже головы.
Биография Теодора Жерико: Часть 5. Безумец
«Плот Медузы» также не нашёл понимания у французской публики. Картина содержала срытое обвинение властей, продавших патент на плавание кому попало, в коррупции, и это никак не способствовало официальному признанию. Жерико безумно переживает. Кто-то порекомендовал ему показать картину в Англии. И действительно, в Лондоне к ней выстраиваются внушительные толпы. Боле 50 тысяч человек посмотрели «Плот Медузы», критики увидели в Жерико новое слово французского искусства, а сам Жерико покорён искусством английским — в первую очередь, пейзажами Констебла и Тёрнера.В Англии Жерико увлекается изготовлением литографий, а в остальном всё как всегда — опять заводит скандальные романы с женщинами старше себя и пишет лошадей. О первом осталось свидетельство в виде письма Жерико приятелю: «Одна дама, не первой свежести, но еще довольно красивая, вбила в голову, что влюблена в меня. Называет богом живописи — должно быть, ей приятно любить бога…» О втором — в виде знаменитой картины «Дерби в Эпсоме».
В 1821-м Жерико возвращается в Париж, а его душевное здоровье только ухудшается. Наблюдать его берётся выдающийся психиатр своего времени Этьен-Жан Жорже. Он работал в Сальпетриере — парижском госпитале для умалишенных и, помимо терапии, предоставил Жерико материал для замечательной серии портретов маньяков и сумасшедших, которые художник напишет перед смертью.
Биография Теодора Жерико: Часть 6. «Всадник по имени Смерть»
Редкая русскоязычная биография Жерико откажет себе в удовольствии подчеркнуть, что завзятый лошадник «принял смерть от коня своего». Всё верно. Только это была не внезапная смерть, а растянувшееся на полтора года целенаправленное движение к смерти.К 30-ти годам душевные терзания Жерико усугубились радикулитом. Бездумно швыряясь деньгами, он промотал материнское состояние. Его картины не продавались. Нищие, бродяги, сумасшедшие и даже лошади — они были никому не нужны. Жерико попытался вложить остатки средств в заводик по производству искусственных бриллиантов, но прогорел. Ему грозит полное разорение. В чем искать утешения? Разумеется — в скачках. Весной 1822 года лошадь на всём скаку сбрасывает Жерико, потерявшего из-за радикулита привычную ловкость. Он получает травму позвоночника, решается на несколько сложных операций и целый год борется с изматывающими болями и угрозой полной обездвиженности.
Всё это время Жерико продолжает писать, работать над этюдами будущих масштабных картин, строит планы. Наконец, ему снова разрешают сесть на лошадь. Жерико снова падает, но наотрез отказывается обработать рану. 26 января 1824 года он умирает от сепсиса, не дожив до 33 лет. Смерть для художника-романтика — эффектный жест. И признание не замедлит. В одном из некрологов французы назовут Жерико «Микеланджело нашей нации».
Автор: Анна Вчерашняя
artchive.ru
Жерико Теодор Картины биография Gericault Theodore
Жерико Теодор (Gericault Theodore) (1791–1824), французский живописец и график. Учился у Клода Верне (1808–1810) и Пьера Герена (1810–1813), испытал влияние Антуана Гро. В молодости Жерико посетил Италию (1816–1817), Великобританию (1820–1822), Бельгию (1820), работал в Париже. Сохранив присущее искусству классицизма тяготение к обобщенно-героизированным образам, художник первым во французской живописи выразил свойственное романтизму острое чувство конфликтности мира, стремление к воплощению драматических явлений современности и сильных страстей.
Плот «Медузы»,1818–1819, Лувр, Париж 
Дерби 1821 года в Эпсоме,1821, Музей Лувр, Париж 
Офицер конных егерей императорскойгвардии, идущий в атаку, 1812, Лувр Ранние произведения Жерико, отразившие героику наполеоновских войн (“Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку”, 1812, “Раненый кирасир, покидающий поле боя”, 1814, – обе картины в Музее Лувра, Париж), выделяются эмоциональностью образов, динамичностью композиции и колорита, в котором преобладают темные, оживленные интенсивными цветовыми оттенками тона. После поездки в Италию в живописи Жерико усиливается обобщенная монументальность форм, композиция картин становится упорядоченной, колорит холстов почти монохромным (“Бег свободных лошадей в Риме”, 1817, Лувр, Париж).
Портрет офицера,1814, Лувр 
Сцена кораблекрушения,1820, Лувр 
Укрощение быков,1817, Частное собрание Одна из центральных в творчестве французского живописца работ - картина “Плот «Медузы»” (1818–1819, Лувр, Париж) - написана на острозлободневный сюжет, в основе которого – трагедия оказавшихся в океане на плоту пассажиров погибшего фрегата «Медуза». Придавая частному событию глубокий символический и исторический смысл, Жерико раскрывает в картине сложную гамму человеческих чувств – от полного отчаяния и апатии до страстной надежды на спасение.
Представление о художнике-романтике как о свободной, независимой, глубоко эмоциональной личности Жерико выразил в ряде портретов (“Портрет двадцатилетнего Делакруа”, 1819, Музей изящных искусств и керамики, Руан) и автопортретов. Истинный гуманизм французского художника воплощен в объективности серии портретов душевнобольных (“Сумасшедшая”, около 1821–1823, музей изящных искусств, Лион; “Бродяга”, художественный музей, Гент и другие собрания). Жерико выступил также как пионер литографии во Франции (серия “Большая и малая английские сюиты”, 1820–1821).
Две почтовые лошади,1823 
Портрет художника в его мастерской,1820 
Портрет сумасшедшей,1822 
Портрет бродяги,1821 
Лошадь, терзаемая львом,1822 
Дикие лошади,1817 Теодор Жерико был полон творческих планов, осуществить которые помешала ранняя смерть. Страстный любитель и знаток лошадей, с поразительным мастерством изображавший их в своих произведениях, художник разбился, упав с лошади, что послужило одной из главных причин его преждевременной смерти. Сильнее всех переживал кончину Жерико его друг — молодой Делакруа, который стал впоследствии на долгие годы главой прогрессивных романтиков.
Печь для обжига извести,1822 
Серая в яблоках лошадь,1820 
Бег свободных лошадей в Риме,1817 
Жертва крушения,1819 
Раненый кирасир, покидающийполе боя, 1814 
Портрет молодого человека,1820 smallbay.ru
Теодор Жерико. Плот "Медузы" - СТРАНЫ - ГОРОДА
Теодор Жерико. Плот Медузы. 1818 - 1819 гг. Холст, масло. 491см х 716 см. Париж, Лувр"Ни поэзия, ни живопись никогда не смогут выразитьужас и муки, пережитые людьми на плоту"Теодор Жерико
Как бы ни был утомлен и пресыщен впечатлениями посетитель Лувра, он наверняка остановится в 77-м зале галереи "Денон" перед картиной «Плот "Медузы"» и, забыв усталость, начнет рассматривать огромное полотно. Публику, впервые увидевшую картину на выставке парижского Салона в августе 1819 года, она поражала не меньше, чем наших современников. Газеты писали, что толпы посетителей останавливались "перед этой пугающей картиной, которая притягивает каждый глаз". Парижанам, в отличие от сегодняшних зрителей, не надо было объяснять, что изобразил молодой живописец Теодор Жерико (1791 -1824). Хотя картина называлась "Сцена кораблекрушения", все безошибочно узнавали плот "Медузы", история которого была в то время известна каждому французу.
Картины Теодора Жерико "Раненый кирасир" (1814) и «Плот "Медузы"» в Лувре, галерея Денон.
17 июня 1816 года в Сенегал направилась французская морская экспедиция, состоявшая из фрегата "Медуза" и еще трех судов. На борту фрегата было около 400 человек - новый губернатор колонии, чиновники, их семьи, солдаты так называемого Африканского батальона. Начальник экспедиции, капитан "Медузы" де Шомарэ, был назначен на эту должность по протекции, и его некомпетентность проявилась самым роковым образом. "Медуза" потеряла из виду сопровождающие суда, а в ночь на 2 июля села на мель между островами Зелёного Мыса и побережьем Западной Африки. В корпусе судна открылась течь, и его решено было покинуть, но шлюпок на всех не хватило. В итоге капитан, губернатор со свитой и старшие офицеры разместились в шлюпках, а 150 матросов и солдат пересели на плот, сооруженный под руководством инженера Александра Корреара. Шлюпки должны были отбуксировать плот к берегу, однако при первых признаках непогоды канаты, связывающие шлюпки с плотом, лопнули (или были намеренно обрублены), и шлюпки уплыли.
Реконструкция плота "Медузы"
Уже в первую ночь люди, оставшиеся на переполненном плоту почти без еды и питья (поскольку берег был недалеко, плот решили не перегружать припасами), вступили в кровавую схватку, отвоевывая друг у друга воду и более безопасные места возле мачты. Смертоубийство, безумие, каннибализм были их уделом, пока через 12 дней после кораблекрушения "Аргус" - один из кораблей, сопровождавших "Медузу", - не снял с плота 15 человек, оставшихся в живых. Пятеро из них вскоре скончались.
Шлюпка отплывает от плота. Эскиз Теодора Жерико к картине «Плот "Медузы"».
История кораблекрушения "Медузы" не сходила с газетных страниц, спасшиеся пассажиры плота инженер Александр Корреар и хирург Анри Савиньи в ноябре 1817 года выпустили книгу «Гибель фрегата „Медуза“», в которой откровенно, не скрывая жутких подробностей, рассказали о пережитом. Но темой изобразительного искусства история "Медузы" не стала до тех пор, пока ею не заинтересовался Теодор Жерико, вскоре после выхода книги возвратившийся из долгого путешествия по Италии. Этот уроженец Руана получил хорошее художественное образование и уже обратил на себя внимание несколькими работами - портретами наполеоновских офицеров на поле боя, причем лошади, которых Жерико любил с детства, занимали художника не меньше, чем воины.
Теодор Жерико. Автопортрет.
Жерико был материально независим и мог себе позволить писать свой «Плот "Медузы"» сколь угодно долго. Художник погружался в события, моделировал их, "ставил", как театральную пьесу, проходил по всем кругам этого ада, за что позднее его назвали в одной из газет "Данте в живописи". Он наизусть знал книгу Корреара и Савиньи, познакомился со всеми документами, в том числе с материалами суда над капитаном, подолгу разговаривал с пережившими плавание на плоту, писал их портреты.
Теодор Жерико. Офицер конных егерей во время атаки. 1812
Он снял огромную мастерскую, в которой с помощью участников рокового плавания была выстроена модель плота. На ней художник размещал восковые фигуры, уточняя композицию будущей картины. Он побывал на морском побережье Нормандии, чтобы пережить шторм и сделать наброски. Он беседовал с врачами, чтобы представить себе, как крайние лишения – голод, жажда, страх - воздействуют на тело и ум человека. Жерико делал эскизы в больницах и моргах, зарисовывал в лечебницах лица безумцев. Он приносил из морга разлагающиеся останки и не только рисовал их, но сидел, окруженный фрагментами тел, чтобы представить себе, каково было находиться там, на плоту. Мало кто мог выдержать атмосферу его мастерской даже несколько минут, он же работал в ней с утра до ночи.
Битва на плоту. Эскиз Теодора Жерико к картине «Плот "Медузы"».
Более ста набросков – пером, гуашью, маслом - сделал Жерико в поисках сюжета картины. Схватки, отвратительные сцены каннибализма, отчаяние и безумие, момент спасения… всем сюжетам художник, в конце концов, предпочел тот миг, когда на горизонте появляется едва различимый парус и еще не ясно, заметят ли плот с корабля.
Битва на плоту. Эскиз Теодора Жерико к картине «Плот "Медузы"»..
В ноябре 1818 года Жерико уединился в мастерской, обрил голову, чтобы не было соблазна выходить в свет, и на восемь месяцев остался один на один с холстом площадью 35 кв. метров. В мастерскую были вхожи лишь близкие друзья, в том числе молодой Эжен Делакруа, который позировал для одной из фигур. Делакруа был среди первых зрителей: увидев картину, он был так потрясен, что «в восторге бросился бежать, как сумасшедший, и не мог остановиться до самого дома».
..
Фрагменты тел из анатомического театра. Эскизы Теодора Жерико к картине «Плот "Медузы"».
Картина действительно потрясает, но отнюдь не натурализмом, как можно было был ожидать: художественный образ оказался сильнее документалистики. Где изможденные высохшие тела, безумные лица, полуразложившиеся трупы? Перед нами атлеты, прекрасные даже в смерти, а о сценах насилия напоминает лишь окровавленный топор в правом нижнем углу полотна. Свой опыт реконструкции событий на плоту Жерико аккумулировал в совершенную, глубоко продуманную композицию картины, в которой выверены каждый жест и каждая деталь. Художник выбрал точку зрения сверху, максимально выдвинув поднявшийся на волне плот к переднему краю полотна – он словно выплывает из плоскости картины, вовлекая зрителя в действие. Четыре мертвых тела на переднем плане образуют дугу, тянущую плот в морскую глубь, к гибели. Руки, ноги, головы обращены вниз, в этой части плота царит неподвижность мертвых и оцепенение живых – отца, застывшего над телом погибшего сына, и сидящего рядом с ним безумца с пустым взглядом.
Эскизы Теодора Жерико к картине «Плот "Медузы"»
Тяжёлый парус, который вторит своим изгибом надвигающейся на плот волне, мачта, крепящие ее канаты и группа сомневающихся, еще не верящих в спасение людей, образуют композиционную " большую пирамиду", вершина которой клонится навстречу волне, в направлении, противоположном кораблю. Справа устремляется вверх "пирамида надежды" с фундаментом из обессиленных тел и вершиной, на которой сгруппировались люди, пытающиеся привлечь внимание корабля. Мы снова видим вторящие друг другу движения рук, тянущихся вперед, к едва заметной точке на горизонте. Низкое облако дублирует очертания волны, поглощающей "большую пирамиду", но сквозь тучи прорывается луч, на фоне которого вырисовывается "пирамида надежды".
Композиционные "пирамиды"
В картине Жерико чувствуется глубокое и почтительное знание классики.Контрастное освещение с выхваченными из тьмы лицами и фигурами заставляет говорить о влиянии Караваджо, в исполненном драматизма сплетении живых и мёртвых тел видится нечто рубенсовское. Но более всего на художника повлиял любимый Микеланджело, о встрече с произведениями которого Жерико писал: «Я дрожал, я усомнился в себе самом и долго не мог оправиться от этого переживания». Сильная рельефная моделировка, придающая фигурам скульптурность, высокая патетика образов, резкие ракурсы, - все это отсылает нас к образам "Сикстинской капеллы".
Микеланджело Буонарроти. Фрагмент фрески "Страшный суд" в Сикстинской капелле Ватикана. 1537-1541.
Современников произведение Жерико поразило отнюдь не классическим совершенством, а неслыханной дерзостью: история недавнего кораблекрушения годилась для газетных полос, но никак не для крупномасштабной многофигурной картины. На огромном полотне в натуральную величину были изображены не герои античной истории или мифологии, как это было принято по канонам неоклассицизма, а современники, к тому же простолюдины. В сюжете картины не было ничего нравоучительного или возвышенного, все нормы и понятия академического искусства были попраны. Мало кто увидел, что Жерико возвысил конкретную историю кораблекрушения до символа, сумел придать ей универсальность, представил как вечное противоборство человека со стихией, привнес в упорядоченный, строгий, статичный мир неоклассицизма свежее дыхание романтизма - порыв, движение, живое чувство.
Эжен Делакруа."Ладья Данте". 1822В картине ощущается влияние творечства Теодора Жерико
Но эстетическим неприятием картины дело не ограничилось. «Плот "Медузы"», неожиданно для автора, вплыл в море политических страстей. В картине современники увидели аллегорию Франции эпохи Реставрации, погрязшей в коррупции и взяточничестве (которое и стало причиной трагического исхода плавания под началом неумелого, но назначенного по протекции капитана). Правительственные круги и официальная пресса сочли живописца опасным бунтарем, сам король Луи XVIII язвительно поинтересовался: "Это, месье Жерико, - не то ли кораблекрушение, в котором утонет создавший его художник?" Напротив, противники режима увидели в картине обличительный документ. Как писал один из критиков, Жерико "показал на тридцати квадратных метрах картины весь позор французского флота". Историк и публицист Жюль Мишле подытожил скандал вокруг картины меткой фразой: «Это сама Франция, это наше общество погружено на плот “Медузы”».
..Портрет сумасшедшей. 1824
Жерико был ошарашен таким приемом: "Художник, как шут, должен уметь относиться с полным безразличием ко всему, что исходит от газет и журналов". Одиозная картина не была куплена государством, и разочарованный автор отправился со своим полотном в турне по Англии, где показывал "Плот" на платных выставках и нашел гораздо более благожелательный прием, чем на родине.
Теодор Жерико. Скачки в Эпсоме. 1821
Казалось, что «Плот "Медузы"» - первое крупное произведение многообещающего молодого художника, что, судя по его следующим работам, – серии портретов душевнобольных и написанной в Англии картине "Скачки в Эпсоме" - Жерико ждет блестящее будущее. Задуманное историческое полотно «Отступление французов из России в 1812 году», возможно, затмило бы «Плот "Медузы"», но ранний шедевр Теодора Жерико оказался его последней крупной работой. В январе 1824 года художник умер после мучительной болезни, так и не оправившись после неудачного падения с лошади. (По иронии судьбы, капитан де Шомерэ, погубивший "Медузу", прожил долгую, но омраченную позором жизнь).
Теодор Жерико. Голова белой лошади
После смерти Теодора Жерико «Плот "Медузы"» был выставлен на аукционе и приобретен его близким другом, художником Пьером-Жозефом Дедрё-Дорси, за 6000 франков, тогда как Лувр не готов был заплатить за полотно больше 5000 франков. Дедрё-Дорси отклонил предложение продать работу за большую сумму в США и в итоге уступил её Лувру за те же 6000 франков с условием, что она будет размещена в основной экспозиции музея.
Nicolas Maillot. «Плот "Медузы"» в Лувре. 1831
Иллюстрации с с сайта Викимедиа https://commons.wikimedia.org/wiki/Category:The_Raft_of_the_Medusa
Опубликовано в журнале "Партнер" (Дортмунд), март 2015
marinagra.livejournal.com
Теодор Жерико: картины, биография
Теодор Жерико умер тридцати двух лет от мучительной болезни. "Если бы я написал хотя бы пять картин! Но я ничего не сделал, совсем ничего!" сказал он перед смертью. А между тем сделанное Жерико за его короткую жизнь составляет одну из важнейших страниц истории живописи 19 века. Ему выпала непростая роль — первому проложить пути романтического искусства, заставить живопись, подчиненную строгим законам классицизма, зазвучать в унисон с тревогами и потрясениями своего времени.
В ранней юности от соучеников по мастерским К. Берне, а потом П.Герена его отличали своеволие, темперамент, непосредственность таланта. Он не мог подолгу предаваться послушному копированию классических образцов, а видоизменял их в своих ученических работах, "вносил энергию", писал модель с разных точек зрения, не копируя, а воспроизводя по памяти. "Это было абсурдно, но я был неисправим, и учитель только посмеивался". Тяготясь строгой дисциплиной классического рисунка, Жерико увлекся свободной живописью фламандцев ("кухней Рубенса", как пренебрежительно выразился один из художественных авторитетов того времени). Все знавшие художника, отмечают, что наравне с любовью к живописи его одушевляла страсть к лошадям, верховой езде и неистовству скачек.
В 1812 году в Салоне под скромным названием "Портрет господина Д. на лошади" появилась первая картина Жерико, изображающая наполеоновского офицера на вздыбленном разгоряченном коне, рвущемся в атаку. Бурное движение, пронизывающее картину, свободное темпераментное письмо обратили на себя внимание и вызвали недоуменное неудовольствие последователей классической школы. Сам же глава этой школы, Ж.Л.Давид был поражен полотном Жерико и, остановившись перед ним в Салоне, произнес: "Откуда это взялось? Я не знаю такой кисти".
Но не только "работой кисти" выделялось полотно никому не известного молодого живописца. Современникам художника почти сразу стало ясно, что в традиционной оболочке конного портрета здесь рождалась новая историческая живопись. В историю на глазах превращалась современность, в центре которой становился не император или король, а "известный всему миру страшный всадник, блестящий капитан, поджарый, обветренный, опаленный солнцем", — безымянная, но символическая фигура завоевателя Европы, собирательный образ всех тех, кто был главным орудием исторических потрясений той эпохи, чьи души сформировала война. Процитированный пассаж принадлежит виднейшему французскому историку романтического поколения Жюлю Мишле. И с еще большей глубиной исторический смысл картины Жерико раскрыт им в следующих словах: "Этот удивительно сильный и суровый гений в первом же произведении создал образ Империи 1812 года и произнес над ней свой суд: война и отсутствие всякой идеи". Быть судьей истории — нелегкое дело для живописца. Особенно трудно рассчитывать здесь на понимание и рукоплескание толпы. Отношение публики к историческим полотнам Жерико было предрешено: отворачиваться и не замечать, порицать или обращать внимание на погрешности в рисунке...
Он испытал это в полной мере, когда через два года выставил в Салоне картину "Раненый кирасир, покидающий поле боя", в которой выразились волнение и тоска, сопровождавшие крах наполеоновского величия, и которая была воспринята публикой крайне холодно. Не случайно, что в финале исторической эпохи Жерико не пожелал оставаться только пассивным зрителем. Вступив в отряд мушкетеров, он сопровождал бежавшего от Наполеона Людовика XVIII. Но в начале периода Реставрации, в 1816 году, Жерико на время как бы порывает связь с современной историей и уезжает в Италию. Он погружается в изучение античности, ее великих идеальных образов. Но отношение его к античности не было "школьным" или "антикварным". Для художественного осмысления античности в картине, которую он задумал в Италии, отправной точкой послужил не сюжет из мифологии, а традиционные скачки неоседланных лошадей, проводившиеся в Риме на Корсо во время карнавала. В этом народном обычае Жерико увидел древнюю классическую тему — человек и животное, их единоборство, их слияние в общем страстном порыве. К этой картине, которая так и не была окончательно воплощена, художник создал несколько эскизов: среди них есть и более "этнографические", сохраняющие приметы реального антуража, и другие, переносящие сцену в окружение древнеримских храмов и колоннад, и — может быть, наиболее выразительный — эскиз из Руана "Ловля дикой лошади", как бы "очищенный" от всех внешних примет времени и места и выявляющий самое "зерно" образа: на фоне расстилающегося вдаль, едва намеченного прекрасного классического пейзажа полуобнаженные юноши обуздывают исполинского разгоряченного коня. В построении группы явно сказалось влияние античных барельефов и Пуссена, но обобщенная пластика форм, достигающаяся резкой светотеневой лепкой, столь экспрессивна, что здесь Жерико добивается единственного в своем роде синтеза классического стиля и романтической страстности.
По приезде из Италии Жерико вновь ищет сюжет, в котором он мог бы воплотить свое трагедийное историческое понимание окружающей его жизни. Такой сюжет был найден: судьба потерпевших кораблекрушение на фрегате "Медуза", двенадцать дней скитавшихся без пищи и воды на плоту.
В каком восторге была бы публика, если бы Жерико изобразил тщетную борьбу человека со стихией, ужасные волны, поглощающие хрупкий корабль. Острые ощущения в сочетании с сознанием собственной безопасности у зрителя-буржуа обеспечили бы художнику замечательный успех. Но Жерико говорил о другом: ужасны не океанские волны, а человеческий эгоизм, и каждый человек, мнящий себя в безопасности и покое, погружен в наиболее опасную стихию — общество себе подобных. В истории "Медузы" были моменты, вновь дававшие художнику основание для того, чтобы "произнести свой суд". Капитан корабля, не будучи компетентным, получил свое место по протекции и тем обрек пассажиров на непредвиденные случайности плавания; на корабле были плот я шлюпки, которые должны были в случае крушения буксировать плот к берегу, но пассажиры шлюпок предали своих собратьев и обрубили буксирные канаты, оставив 150 человек на неуправляемом плоту; а этих несчастных не сплотила взаимопомощь — они стали истреблять друг друга из-за ничтожных запасов пищи и воды. Оставшиеся 15 человек, уже потерявшие надежду, увидели вдали мачты брига "Аргус" — этот момент и выбрал Жерико для своей картины.
Картина появилась в Салоне 1819 года и также не снискала одобрения критики. Позднее Шарль Клеман, первый критик, написавший книгу о Жерико, нашел поразительно точные слова, определяющие значение "Плота "Медузы"": "Если я не ошибаюсь, у Жерико с большей яркостью, чем у кого-либо, обнаруживается столь глубокое изменение в понимании искусства. Совершенно новые (по крайней мере в таком подчеркнутом выражении) идеи сострадания, сочувствия, солидарности находят отклик в его картине, и я не могу видеть ее без того, чтобы с моих губ не сорвалось слово: человечность!" Этим качеством — человечностью проникнуты работы Жерико, выполненные им вскоре в Англии, куда он уехал после неудачи "Медузы". Здесь он познакомился с новой в то время техникой литографии и выполнил ряд листов, посвященных быту лондонских улиц.
Глубиной человечности поражают и выполненные им в конце жизни портреты сумасшедших: каждый из них — не фиксация медицинской картины болезни, а размышление о судьбе человека и снова — о времени, приводящем людей к такому глубокому разладу с реальностью, внутреннему бунту против нее.
Углубление, психологизация концепции, понимание истории через положение и внутреннее состояние отдельного человека, новые колористические открытия, которые Жерико сделал в пейзаже в последний период своей жизни, обещали многое. Ранняя смерть художника, последовавшая в результате травмы и тяжелой болезни, поразила его современников.
"Хотя он и не был моим, в точном смысле слова, другом, это несчастье все-таки поразило меня в самое сердце; оно заставило меня бросить работу и уничтожить все, что я сделал". Такую запись в своем дневнике оставил в день смерти Жерико Эжен Делакруа.
Сто памятных дат. Художественный календарь на 1991 год.
Комментарии пользователей Facebook и ВКонтакте. Выскажи мнение.
www.artcontext.info
Теодор Жерико
Новый адрес страницы:https://tannarh.wordpress.com/2014/10/08/теодор-жерико/
Я начинаю писать женщину, но она всегда заканчивается львом.
Теодор Жерико
Автопортрет (1823) Жерико был негативным духовидцем; ибо, несмотря на то, что его искусство маниакально следовало природе, оно следовало природе, которая была магически преобразована к худшему (в его восприятии и передаче)… Его шедевр, изумительный «Плот “Медузы”», писался не с жизни, а с распада и разложения — с кусков мертвецов, поставлявшихся эму студентами-медиками, с изнуренного туловища и желтушного лица друга, страдавшего заболеванием печени. Даже волны, по которым плывет плот, даже нависающее аркой небо — трупного цвета. Словно вся вселенная целиком стала анатомическим театром…
«Лошадь, испугавшаяся молнии» в Национальной Галерее — это явление в одно замершее мгновение чуждости, зловещей и даже инфернальной инаковости, прячущейся в знакомых вещах. В Метрополитэн-Музее есть портрет ребенка. И какого ребенка! В своей устрашающе яркой курточке милая крошка — то, что Бодлер любил называть «Сатана в бутоне», un Satan en herbe. А этюд обнаженного человека (тоже в Метрополитэне) — не что иное как проросший бутон Сатаны.
Жан Луи Андре Теодор Жерико родился в Руане 26 сентября 1791 года. Его отец был состоятельным человеком: имел собственные угодья и занимался торговлей табаком. Мать будущего художника, Луиза Карюэль, была родом из Нормандии, из семьи богатого промышленника. В 1796 году семейство Жерико переезжает в столицу. 10 лет спустя Теодор поступает в престижный парижский Императорский лицей. У юноши две страсти: живопись и лошади. Молодой человек отлично ездит верхом, обожает длительные конные прогулки, для которых выбирает самых норовистых лошадей.
Не считаясь с мнением отца, Жерико бросает учёбу в лицее. Он твёрдо решает стать художником, для чего поступает в мастерскую Карла Верне, модного в то время живописца, прославившегося тем, что он прекрасно изображал лошадей. С 1810 года он решает брать уроки у Пьера Нарсиса Герена, который передаёт своим ученикам секреты мастерства великого Давида, у которого, в своё время, учился он сам. Через какое-то время Жерико осознаёт, что принципы неоклассицизма не соответствуют его творческим устремлениям и противоречат его темпераменту.
Портрет Делакруа (1818-19) В 1816 году Жерико принимает участие в конкурсе молодых живописцев, главным призом которого было бесплатное обучение в Италии. Престижный «При де Ром» получает другой художник, а упрямый Жерико, уверенный в том, что самым достойным кандидатом всё равно был он, решает ехать в Италию за свои деньги. В этом путешествии он видит прекрасную возможность расширить свой кругозор художника и получить массу новых впечатлений. В Риме художник проводит целый год. В римских соборах он восхищается работами Караваджо, а фрески Микеланджело в Сикстинской капелле вызывают у него состояние, близкое к экстазу.
После путешествия в Италию он заканчивает большую и сложную картину «Плот “Медузы”». Новизна сюжета, глубокий драматизм композиции и жизненная правда этого мастерски написанного произведения не были сразу оценены по достоинству, но вскоре оно получает признание даже со стороны приверженцев академического стиля и приносит художнику славу талантливого и смелого новатора.
Наслаждаться этой славой ему пришлось недолго: едва успев возвратиться в Париж из Англии, где главным предметом его занятий было изучение лошадей, он умирает в результате несчастного случая — падения с лошади. Преждевременная кончина помешала ему написать уже задуманную большую картину «Отступление французов из России в 1812».
Плот «Медузы» (1818-1819)
Плот «Медузы» (1818-19) Эта картина стала событием парижского Салона 1819 года. Художник запечатлел здесь событие, которое было еще свежо в памяти французов, — гибель фрегата «Медуза». Корабль затонул во время шторма близ островов Зеленого мыса в 1816 году. Неопытный и трусливый капитан (получивший должность по протекции) посадил судно на мель и вместе со своими приближенными спасся в шлюпках, бросив на произвол судьбы сто пятьдесят пассажиров и матросов. Спустя тринадцать дней плот с оставшимися в живых пятнадцатью матросами спасло судно «Аргус». История гибели «Медузы» получила широкую огласку. Каждый выпуск газет рисовал все новые и новые душераздирающие подробности. Жерико, обладая пылким воображением, живо представлял себе муки людей, у которых почти не осталось надежды на спасение. Для своей картины он выбрал, пожалуй, самый драматичный момент: измученные люди увидели на горизонте судно и еще не знают, заметят их с него или нет.
Жерико нашел себе новую мастерскую неподалеку от госпиталя, в которую ему приносили трупы и отсеченные части человеческих тел. Его биограф впоследствии писал, что мастерская Жерико превратилась в своего рода морг, где он сохранял трупы до полного их разложения. Случайно встретив своего друга Лебрена, заболевшего желтухой, Жерико пришел в восторг. Сам Лебрен потом вспоминал: «Я внушал страх, дети убегали от меня, но я был прекрасен для живописца, искавшего всюду цвет, свойственный умирающему».
В ноябре 1818 года Жерико уединился в своей мастерской, обрил голову, чтобы не было соблазна выходить на светские вечера и развлечения, и всецело отдался работе над огромным полотном (7 на 5 метров) — с утра до вечера, в течение восьми месяцев.
Композиция работы построена по принципу сдвоенной пирамиды и сама по себе может считаться шедевром. Главным символом надежды на спасение выступает фигура стоящего спиной к зрителю чернокожего матроса, отчаянно размахивающего обрывком полотна, чтобы плот заметили на проходящем мимо судне. Фигура матроса кажется не нарисованной, а вылепленной, и в ней отчетливо заметно влияние Микеланджело, творения которого произвели большое впечатление на Жерико. Что касается драматизма, переданного мастером с помощью нагромождений и переплетений человеческих тел (живых и мертвых), то здесь очевидно влияние другого великого живописца — Рубенса. Искусно работая с освещением, Жерико добился весьма интересного эффекта — потоки света как бы выхватывают из тьмы наиболее выразительные лица и позы людей.
«Плот “Медузы”» воспринимается не как эпизод, а как эпос; картина явно перерастает свой сюжет, она становится символом трагической борьбы человека с враждебной стихией, олицетворением безмерного страдания, героических напряжений и порыва. Отсюда и обобщенный стиль Жерико — лаконичный, избегающий второстепенных эффектов, сосредотачивающий внимание на целом. Несмотря на богатство разноречивых эпизодов, из которых слагается композиция, все они воспринимаются не как нечто самодовлеющее, а как подчиненная целому часть. «Плот “Медузы”» — со всем кипением человеческих страданий — вырастает как некий монолит, как некая единая изваянная группа.
Многообразие изображенных положений и переживаний не приводит к раздробленности композиции, но сведено к единству, создающему ясный, запоминающийся образ событий, причем это единство достигается не механическими приемами равновесия, как это было в школе Давида.
Жерико воспринимает действительность прежде всего объемно-пластически. Чтобы усилить пространственный эффект сцены, он располагает диагонально переполненный людьми плот, выбирает высокую точку зрения: это дает ему возможность с наибольшей естественностью показать противоречивое многообразие происходящего, выразить весь спектр чувств — от пассивного отчаяния отца, оцепеневшего над трупом сына, до активной борьбы со стихией и недоверчивой и робкой надежды на спасение… Романтическое звучание полотна достигается благодаря цвету, а также игре светотени.
Жерико выставляет это мощное семиметровое полотно на Салоне 1819 года, и оно сразу же оказывается в центре внимания общественности. Реакция современников была неожиданной для самого автора. Правительственные круги Франции и официальная пресса окрестили живописца «опасным бунтарем», а историк Мишле пояснил почему: «Это сама Франция, это наше общество погружено на плот “Медузы”…»
Сумасшедшие (1822)
Серия портретов душевнобольных, написанная Жерико незадолго до смерти, сегодня считается одной из вершин французской живописи XIX века. Эти портреты художник написал для доктора Жорже, директора одной из главных парижских психиатрических лечебниц. Всего Жерико создал десять портретов. В 1828 году их разделили поровну. Пять портретов были отосланы в Бретань некоему врачу по имени Марешаль, и с тех пор о них ничего не известно. А пять остались в Париже, у доктора Лашеза… Теперь эти портреты разбросаны по разным музеям. Каждый из них иллюстрирует определенную «мономанию» (одержимость). Жерико написал самых разных сумасшедших — страдающих клептоманией, страстью к азартным играм и прочими психическими расстройствами…
Картины из этой серии не были предназначены для продажи. Их не предполагалось показывать широкой публике, и этим объясняется их искренность и безыскусная простота. Фон и одежду Жерико лишь намечает, сосредоточивая внимание на лице душевнобольного. При этом художник не драматизирует болезнь, но подчеркивает ее признаки, а лишь честно констатирует то, что видит. Обстоятельства, при которых мастер получил заказ на портреты, загадочны. Принято считать, что их заказал Жерико директор парижской психиатрической клиники, предполагавший использовать их в качестве учебных пособий. Однако душевное состояние Жерико в последние годы жизни было весьма неустойчивым, и это дает основание предполагать, что художник сам наблюдался у доктора Жорже. Серию портретов, в таком случае, уместно рассматривать как плату за лечение или же как своеобразную форму психотерапии.
«То, что другие художники выражают только во взгляде персонажа, в картинах Жерико передано в самом методе изложения темы — от общего колорита до мельчайшего мазка», — комментирует серию «Сумасшедших» писатель Бернар Ноэль. Жерико проникновенно и сочувственно показывает душу каждого персонажа — душу мятущуюся, не знающую покоя… «Сумасшедшие» сыграют немаловажную роль в истории живописи: их отголоски можно будет найти в работах Делакруа и Сезанна, Курбе и Мане.
Печь для обжига гипса (1822-1823)
Печь для обжига гипса (1822-1823) Считается, что на этой картине изображена печь для обжига извести. Однако это может быть и небольшая мастерская, которой владел сам Жерико. В конце жизни он, стремясь обрести финансовую независимость, вложил свои деньги в эту крошечную фабрику на Монмартре. Предприятие оказалось убыточным, и образовавшиеся долги художник так и не смог выплатить. Более того, именно посещение этой мастерской стало причиной смерти Жерико.
Обыкновенно он приезжал на Монмартр верхом, и в одно из своих посещений он неудачно упал с лошади. Вскоре на месте ушиба образовался нарыв. Художник вскрыл его нестерильным ножом, и через некоторое время у него началось заражение крови, от которого он и умер. Сам Жерико так описал один из своих приездов в мастерскую: «Я подъехал и увидел перед собою полуразвалившуюся хижину, сиротливо притулившуюся под серым небом, возле которой уныло паслись несколько распряженных лошадей».
На первый взгляд, картина лишена привлекательности. Более того, она поражает современников Жерико «откровенной банальностью» представленной сцены. Ничто здесь не притягивает взгляд зрителя: ни распряженные лошади, ни разбитая дорога, ни деревенская печь, которая укрыта облаком белой пыли. Причем происхождение этого белого пятна не совсем понятно и совсем не правдоподобно. Тем не менее, без этого белого облака атмосфера картины была бы совсем другой.
Ари Шеффер. Смерть Жерико (1824) Клубы пыли придают композиции ауру таинственности и даже какой-то сонной мечтательности. Облако можно воспринимать по-разному, особенно если учитывать, что оно происходит совсем не из этой печи — может быть, это та самая загадочная дымка, характерная для картин мастеров стиля барокко, а, может быть, это дым кадил в храмах из полотен на религиозную тему, которыми в своем время так восхищался Жерико…
Однако, в отличие от этих произведений, в которых дым был второстепенным элементом композиции, в «Печи…» он является главным мотивом, символизирующим непостоянство и быстротечность жизни и ассоциирующимся со стихией воздуха. Все остальное в картине как бы контрастирует по смыслу с дымом, символизируя земное, массивное и вечное. Кроме того, облако дыма является единственным светлым пятном на полотне, которое зрительно «прорывает» монотонно темный колорит.
В то время, как вся сцена кажется неподвижно застывшей, дым придает ей динамизм и, направляясь вверх, создает мощный композиционный контрапункт. Облако дыма быстро рассеивается… «Печь для обжига гипса» — одна из последних картин художника. Вскоре после окончания работы над ней болезнь приковывает Жерико к постели, с которой он уже больше никогда не поднимется.
Источники:
Хаксли О. Рай и ад
Дюпети М. Теодор Жерико
Панфилов А. Жерико
Барнс Дж. История мира в 10 1/2 главах
Ионина Н.А. Сто великих картин
Под редакцией Tannarh’a, 2014 г.
tannarh.narod.ru
Теодор Жерико (1791–1824). Мастера исторической живописи
Теодор Жерико
(1791–1824)
С раннего возраста Теодора Жерико интересовала только живопись… и лошади. Частенько занятиям в школе он предпочитал конюшню, где можно было наблюдать за лошадьми и рисовать их. Юный художник умел передать характеры животных, их нравы и повадки.
Французский живописец, график и скульптор Теодор Жерико родился в Руане. Его семья была весьма состоятельной и стремилась дать мальчику хорошее образование.
В 1808 году Жерико окончил лицей и стал учеником известного живописца Карла Верне, но вскоре оставил его мастерскую, недовольный методами обучения. От Верне Теодор перешел к не менее знаменитому в то время художнику П. Н. Герену.
Обладая собственной творческой индивидуальностью, Жерико не стал продолжателем традиций своих учителей. Большую роль в формировании художественной манеры молодого живописца сыграло искусство А. Ж. Гро и Ж. Л. Давида. Влияние этих мастеров хорошо заметно в ранних произведениях Жерико, отразивших неразрывную связь мастера с его эпохой. Как и большинство его соотечественников в начале 1810-х годов, художник находился под впечатлением блестящих побед наполеоновской армии в Европе. Чувством восхищения проникнуто полотно «Офицер императорских конных егерей во время атаки» (1812, Лувр, Париж).
Т. Жерико. «Офицер императорских конных егерей во время атаки», 1812, Лувр, Париж
Жерико изобразил офицера с саблей в руке, скачущего в атаку. Его лицо, жесты, твердая посадка в седле выражают смелость, решительность, готовность бесстрашно идти навстречу врагу. Образ французского воина воплотил в себе всю энергию нации и отразил страстное воодушевление автора картины. Чтобы сделать композицию более патетичной и динамичной, мастер развернул фигуру человека в сторону, противоположную движению коня, а также усилил контрасты цвета.
«Офицер императорских конных егерей во время атаки» в этом же, 1812, году был выставлен в Салоне. Публика восторженно приняла работу молодого художника.
Образ французского офицера появлялся во многих произведениях Жерико. Гордый и смелый воин предстает перед зрителем на картине «Офицер карабинеров» (1812–1814, Музей изящных искусств, Руан).
Совсем иными настроениями отмечена созданная в тяжелый для Франции год национальной катастрофы картина «Раненый кирасир, покидающий поле боя» (1814, Лувр, Париж). Герой композиции — уже не сильный, полный надежд воин, а разочарованный и усталый раненый солдат, опирающийся на саблю. Ощущение трагедии подчеркивает пейзаж, на фоне которого разворачиваются события: низкое небо, покрытое серыми тучами, мрачная, лишенная растительности холмистая равнина. Природа на полотне враждебна человеку. Патриотические мажорные ноты, звучавшие в предыдущих работах Жерико, в «Раненом кирасире» сменились настроением разочарованности и печали, что связано с событиями реальной жизни — военными неудачами наполеоновской армии.
Разуверившись в политике Наполеона, недавнего кумира французского народа, Жерико поступил на службу в армию Людовика XVIII, взошедшего на трон в 1814 году. Но деятельность нового властителя Франции, при котором началась реакция, уничтожившая прежние демократические свободы, не устраивала художника, и вскоре он ушел из армии и снова начал писать.
В 1816 году Жерико отправился в Италию, на родину великих художников прошлого. Он побывал в Риме и Флоренции, где воочию увидел картины многих старых мастеров. Огромное впечатление произвели на французского живописца фрески Сикстинской капеллы, исполненные Микеланджело. С этого времени началось его увлечение монументальным искусством. Многие работы Жерико, написанные по итальянским впечатлениям, близки по духу творчеству известных представителей Высокого Возрождения. Особенно заметно это влияние в картине «Бег свободных лошадей в Риме» (ок. 1817, Лувр, Париж).
Художник изобразил конные состязания, увиденные им на карнавале в Риме, но своих персонажей вывел в облике мужественных и сильных героев античности. С подобным приемом, придающим картине патетичность, Жерико познакомился, изучая творчество Ж. Л. Давида.
Т. Жерико. «Офицер карабинеров», 1812–1814, Музей изящных искусств, Руан
Вернувшись на родину, живописец вошел в оппозиционную группировку, главой которой был мастер исторической живописи Орас Верне. В этот период Жерико увлекается графикой и создает литографии на военные сюжеты. Большой интерес представляет лист, посвященный событиям недавнего прошлого, названный автором «Возвращение из России». Лишенная пафоса литография правдиво передает трагедию побежденной наполеоновской армии. С искренним сочувствием и жалостью Жерико изобразил искалеченных, больных, смертельно уставших солдат, бредущих по полю, занесенному снегом.
Тема человеческих страданий была продолжена художником позднее в знаменитой картине «Плот „Медузы“» (1819, Лувр, Париж), в основе которой лежало реальное событие, всколыхнувшее всю Францию. В 1816 году караван судов, на борту которых находились поселенцы и солдаты, плыл к одной из французских колоний на территории Африканского континента. Сопровождал суда военный корабль «Медуза». По протекции высокопоставленного чиновника капитаном корабля был назначен дворянин, не имевший достаточного опыта. В результате «Медуза» села на мель и затонула. Все пассажиры не смогли разместиться на спасательных шлюпках, и 150 человек, среди которых были простые люди и солдаты, спасались на плоту, сооруженном из обломков корабля.
Плот тянули на буксире лодки, но тросы, не выдержавшие столь значительной нагрузки, лопнули, и его унесло в море. Спасение пришло лишь через 13 дней. За это время большинство пассажиров плота умерло от голода и жажды, многих смыло в пучину во время шторма. Больных выбрасывали за борт, а некоторые из живых начали есть погибших. Когда проходящий мимо корабль «Аргус» случайно обнаружил терпящих бедствие, их осталось всего 15. Вскоре пятеро из них скончались.
Двое из спасенных, хирург Савиньи и инженер Корреар, написали книгу о пережитом, и прочитавшие ее парижане испытали настоящий шок. Общественное мнение резко осудило причастных к трагедии представителей знати.
Жерико очень долго работал над своей картиной. Стремясь правдиво отразить события, он изучал документы, беседовал с участниками катастрофы, делал зарисовки истощенных, тяжело больных людей в госпитале, рисовал умерших в моргах. Созданию «Плота „Медузы“» предшествовало множество портретных эскизов и этюдов с видами разбушевавшейся морской стихии.
Работая над полотном, Жерико несколько раз менял его композицию. Вначале он хотел изобразить борющихся за место на плоту людей, но позднее отказался от этого замысла.
Художник показал на полотне тот момент, когда люди на плоту заметили на горизонте «Аргус». Они с надеждой тянутся к нему, машут платками. Но многие уже не могут подняться, они обессилили или уже умерли. Одного из погибших волной смывает в море. Внимание зрителя обращается на человека на переднем плане. Похожий на античную статую, он равнодушно смотрит перед собой, придерживая одной рукой умершего юношу, чтобы того не смыло в море. Жерико удалось передать разные чувства своих героев — ужас, безмерное горе, радость и надежду на скорое избавление от страданий.
В 1819 году полотно было выставлено в Салоне, но и тогда Жерико не перестал над ним работать и, считая, что в композиции отсутствует завершенность, добавил в правой части полотна фигуру погибшего, уносимого волнами в море.
Оппозиционно настроенная французская интеллигенция восторженно встретила «Плот „Медузы“». Близкие же к правительственным кругам представители искусства отнеслись к творению Жерико резко отрицательно.
Т. Жерико. «Плот „Медузы“», 1819, Лувр, Париж
Художник надеялся, что государство купит картину, но его надежды не оправдались. Огорченный этим, в 1820 году он повез «Плот „Медузы“» в Лондон. Английские зрители оценили работу французского мастера.
В Лондоне Жерико познакомился с английскими художниками. Он изучал город и его окрестности, быт людей, живущих в столице. Английские впечатления отразились в ряде литографических работ, среди которых «Большая английская сюита» (1821) и «Старый нищий, умирающий у дверей булочной» (1821).
Не забывал Жерико и о своей давней любви — лошадях. Тяжеловесные и мощные животные предстают на литографических листах «Фландрский кузнец» и «У ворот Адельфийской верфи», быстрые, несущие как ветер кони изображены на известной картине мастера «Скачки в Эпсоме» (1821, Лувр, Париж).
Вернувшись в 1822 году на родину, Жерико увлекся большими полотнами в духе художников эпохи Возрождения. Он долго работал над крупноформатными картинами «Торговля неграми», «Открытие дверей тюрьмы инквизиции в Испании», но закончить их ему помешала ранняя смерть.
В 1822–1823 годах по заказу своего друга, врача-психиатра одной из парижских клиник, Жерико исполнил несколько портретов, которые предназначались для иллюстрации различных психических заболеваний. Но для художника важным было показать не внешние признаки болезни, а обнажить внутреннее, душевное состояние людей. Портреты получились очень эмоциональными и глубоко трагичными («Сумасшедшая», 1819–1820, Музей изящных искусств, Лион; «Сумасшедший», 1819–1820, собрание О. Рейнхарт, Винтертур).
Жерико прожил короткую жизнь: в возрасте 32 лет он погиб, упав с лошади. Но его романтическое творчество оказало большое влияние на многих художников, и не только во Франции, но и в других европейских странах.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
design.wikireading.ru
