Музей Черномырдина"Шагал: от поэзии к картинам": выставка во Франции плюс стихи и цитаты мастера. Шагал васильки картина
Васильковый реквием / Мои университеты / Русский пионер
02 июня 2010 00:30
Наталья Малькова вспоминает Марка Шагала словами Андрея Вознесенского
Сегодняшний урок рисования я, если честно, собиралась посвятить совсем другому художнику. И рассматривать его картины мы должны были совсем по другому поводу. Но эти картины подождут. А поговорим мы сегодня о Марке Шагале. И даже не о его живописи, а о просто о Шагале и цветах. О тех самых, которые прославил поэт Андрей Вознесенский.
Это тот случай, когда стихотворение в уроке рисования будет для нас важнее красок. Шагала мы видели, говорить о нем скоро будем отдельно. А пока настройтесь, соберитесь. Давайте договоримся: это будет реквием не только Андрею Вознесенскому. Было в нашей стране такое поколение людей, состоявшее из наших дедушек и бабушек, а может, мам и пап, которое ходило на стадионы слушать стихи. Жить не могло без этих стадионов — как без воздуха. Представляете картину? Стотысячный стадион — и легкий сорокалетний человек с шейным платком читает стихотворение о васильках.
Васильки Шагала
Лик ваш серебряный, как алебарда. Жесты легки. В вашей гостинице аляповатой в банке спрессованы васильки.
Милый! Вот что вы действительно любите! С Витебска ими раним и любим. Дикорастущие сорные тюбики С дьявольски выдавленным голубым!
Сирый цветок из породы репейников, но его синий не знает соперников. Марка Шагала, Загадка Шагала – рупь у Савеловского вокзала!
Это росло у Бориса и Глеба в хохоте нэпа и чебурек Во поле хлеба – чуточку неба. Небом единым жив человек.
Их витражей голубые зазубрины – с чисто готической тягою вверх. Поле любимо, но небо возлюблено. Небом единым жив человек.
В небе коровы парят и ундины. Зонтик раскройте, идя на проспект. Родины разны, но небо едино. Небом единым жив человек.
Как занесло васильковое семя на Елисейские, на поля? Как заплетали венок вы на темя Гранд Опера, Гранд Опера!
В век ширпотреба нет его, неба. Доля художников хуже калек. Давать им сребреники нелепо – небом единым жив человек.
Ваши холсты из фашистского бреда от изуверов свершали побег. Свернуто в трубку запретное небо, но только небом жив человек.
Не протрубили трубы господни над катастрофою мировой – в трубочку свернутые полотна воют архангельскою трубой!
Кто целовал твое поле, Россия, пока не выступят васильки? Твои сорняки всемирно красивы, хоть экспортируй их, сорняки.
С поезда выйдешь – как окликают! По полю дрожь. Поле пришпорено васильками, как ни уходишь – все не уйдешь…
Выйдешь ли вечером – будто захварываешь, во поле углические зрачки. Ах, Марк Захарович, Ах, Марк Захарович, все васильки, все васильки… Не Иегова, не Иисусе, ах, Марк Захарович, нарисуйте непобедимо синий завет – Небом Единым Жив Человек.
Это 1973 год. Изгнанник Шагал впервые в Советском Союзе — в Москве и Ленинграде проходят его выставки. Вознесенский с Шагалом уже знаком, уже видел его автографы у Луи Арагона, уже говорил о нем с Пикассо, уже побывал в мастерской у самого художника. На правах старого знакомого он является в Москве в гостиницу — поприветствовать Шагала. И на столе у мэтра видит охапку васильков в вазе.
Поскольку у нас все-таки урок рисования, а не литературы, давайте вспомним, что цветов у Шагала в избытке не только на столе, в картинах тоже.
Кстати, и василькового цвета у Шагала хватает, и об этом очень точно сказал Андрей Вознесенский, уже после своих «Васильков». Давайте сегодня дадим слово ему. Тем более, что это эссе — «Три бабочки культуры» — в 1980-е годы довольно популярное, в эти поминальные дни вряд ли будут цитировать так же часто, как «Юнону и Авось» или «Миллион алых роз».
«Небо, полет — главное состояние кисти Шагала. Вряд ли кто из художников так в буквальном смысле был поэтом, как этот сын витебского селедочника. Безумные, василькового цвета избы, красные петухи, зеленые свиньи, загадочные саркастические козы — все увидено взглядом поэта. Не случайно его любил Аполлинер. В доме у Арагона я видел его автографы на титульных листах монографий с виньетками и фломастерскими рисунками, обрамленные и повешенные на стену.
Я познакомился с Марком Захаровичем Шагалом в феврале 1962 года, о чем напоминает дата под первым его подаренным рисунком. Голубая дева в обнимку с ягненком летит над Эйфелевой башней. После этого мы много встречались, если учитывать дистанцию между Москвой и Парижем, и в его квартирке над Сеной, и в доме его дочери Иды, которая была ангелом его вернисажей, а позднее на юге, где его муза и супруга Вава — Валентина Георгиевна — вносила олимпийскую гармонию в суетный быт двадцатого века.
В каждый приезд во Францию я посещал голубого патриарха мировой живописи. Он часто вспоминал Маяковского, припоминал надпись поэта ему на книге, где Шагал, конечно, рифмовалось с глаголом «шагал». Странно было знать, что этот тихий, застенчивейший, деликатный человек с белыми кисточками бровей, таращащий в шутовском ужасе глаза, если кто-либо говорил о его славе, был когда-то решительным комиссаром революционного искусства в Витебске. Витебляне помнят, как он возглавлял оформление улиц во время городских праздников. Правда, мало кто уцелел от времени и иных причин из свидетелей тех торжеств.
Шагал весь светился, казался нематериальным и будто все извинялся за свою небесность. Был он бескорыстен.
Однажды он пригласил меня поехать с ним в Цюрих, на открытие его синих витражей в соборе. Опять он делал их бесплатно, как дар городу, как дар синего неба из окна. Он и в этом был поэтом.
Он иллюстрировал гоголевскую поэму «Мертвые души» — какая поэтичная летящая за окном Россия в этих гравюрах! Поэзию он видел в уродливой для обывателя жизни, поэтизируя быт, открывал новую красоту; предметы, оттертые от пыли его взглядом, сверкали, как бриллианты.
До конца своих дней он работал каждое утро. Огромные холсты, записываемые его легкими тонами, являли собой жизнь и, может быть, продлили этим его летучий срок на земле.
По-детски он счастливо сиял, демонстрируя вам ордена, бриллиантовые звезды и муаровые ленты, дарованные ему королями и президентами.
Он был мужественным — этот тихий, удивленный человек. Однажды мне довелось стать свидетелем тому. Летом 1973 года я был с выступлениями в Париже. В это время Шагал, приняв приглашение Министерства культуры, собирался приехать к нам. Это был первый его визит после отъезда в 20-е годы, и, увы, как оказалось, единственный. Он расспрашивал — какая она нынче, Москва? Есть ли на улицах автомобили? Он помнил Москву разрухи 20-х годов. Полет был назначен на понедельник. Тогда был рейс Аэрофлота.
Увы, в субботу стряслось страшное. На глазах тысяч парижан во время демонстрации на Парижской авиавыставке в Орли красавец ТУ потерпел в небе аварию и разбился Погибли наши испытатели. Накануне я разговаривал с ними. Заснятый момент катастрофы показывали по нескольку раз на телеэкране в замедленном дубле. Мы с ужасом вновь и вновь проглядывали эти кадры.
В набросках к «Василькам Шагала» я так записал это:
С вами в душераздирающем дубле видели мы — как за всех и при всех срезался с неба парижского «Туполев». В небе осталось шесть человек.
Шагала отговаривали лететь на ТУ. Советовали или отменить полет, или лететь на «Эр Франс». Шагал полетел в понедельник.
Я прилетел в Москву несколько дней спустя после приезда Шагала. Он поехал с Вавой и Надей Леже.
В Большом театре мы смотрели с ним балет Родиона Щедрина «Кармен» с чудом Плисецкой в главной роли. В фойе, идя к выходу, Вава потеряла в толпе тяжелую брошь. Пыталась вернуться за ней, но волна идущих людей празднично шла навстречу. Вава только махнула рукой. Так теряют что-то в море «на счастье».
Приехав к нам на дачу в Переделкино, Шагал остановился на середине дорожки, простер руки и остолбенел. «Это самый красивый пейзаж, какой я видел в мире!» — воскликнул он. Что за пейзаж узрел мэтр? Это был старый покосившийся забор, бурелом, ель и заглохшая крапива. Но сколько поэтичности, души было в этом клочке пейзажа, сколько тревоги и тайны! Он открыл ее нам».
Здесь, пожалуй, можно остановиться. И подождать художника, который напишет переделкинскую крапиву — в память и в дар Андрею Вознесенскому.
ruspioner.ru
«Васильки Шагала» - Стихотворение Андрея Вознесенского
Лик ваш серебряный, как алебарда. Жесты легки. В вашей гостинице аляповатой в банке спрессованы васильки. Милый, вот что вы действительно любите! С Витебска ими раним и любим. Дикорастущие сорные тюбики с дьявольски выдавленным голубым! Сирый цветок из породы репейников, но его синий не знает соперников. Марка Шагала, загадка Шагала — рупь у Савеловского вокзала! Это росло у Бориса и Глеба, в хохоте нэпа и чебурек. Во поле хлеба — чуточку неба. Небом единым жив человек. Их витражей голубые зазубрины — с чисто готической тягою вверх. Поле любимо, но небо возлюблено. Небом единым жив человек. В небе коровы парят и ундины. Зонтик раскройте, идя на проспект. Родины разны, но небо едино. Небом единым жив человек. Как занесло васильковое семя на Елисейские, на поля? Как заплетали венок Вы на темя Гранд Опера, Гранд Опера! В век ширпотреба нет его, неба. Доля художников хуже калек. Давать им сребреники нелепо — небом единым жив человек. Ваши холсты из фашистского бреда от изуверов свершали побег. Свернуто в трубку запретное небо, но только небом жив человек. Не протрубили трубы господни над катастрофою мировой — в трубочку свернутые полотна воют архангельскою трубой! Кто целовал твое поле, Россия, пока не выступят васильки? Твои сорняки всемирно красивы, хоть экспортируй их, сорняки. С поезда выйдешь — как окликают! По полю дрожь. Поле пришпорено васильками, как ни уходишь — все не уйдешь... Выйдешь ли вечером — будто захварываешь, во поле углические зрачки. Ах, Марк Захарович, Марк Захарович, все васильки, все васильки... Не Иегова, не Иисусе, ах, Марк Захарович, нарисуйте непобедимо синий завет — Небом Единым Жив Человек.
Андрей Вознесенский. Не отрекусь. Избранная лирика. Минск, "БелАДИ", 1996.
rupoem.ru
Шагал дотрагивается васильком до картины. Возможно, холст разрывается. Раздается ржание и на сцене появляется Лошадь.
⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 10Следующая ⇒ЛОШАДЬ.Пр-риветствую вас, мастер, и вам, господин Скрипач, мое почтение.
ШАГАЛ. Здравствуйте, дорогая. Простите, пожалуйста, как прикажите вас величать?
ЛОШАДЬ. Зовите меня просто: госпожа Графиня-Баронесса.
ШАГАЛ. Это ваше имя?
ЛОШАДЬ.Нет. Это моя мечта. Имя у меня простое – Лошадь.
ШАГАЛ.Несмотря на то, что нас связывают давние отношения, я очень рад познакомиться поближе, и, скажу сразу, я вас буду звать только госпожой Графиней – Баронессой. Более того, даю вам слово, что и относиться к вам я буду, как к даме и никогда не позволю себе запрягать вас в телегу.
ЛОШАДЬ.Да, ладно, чего уж там…
ШАГАЛ.Нет, нет. Вы же в интересном положении.
ЛОШАДЬ.За столько лет я так привыкла к своему положению, что почти не замечаю его. И потом, не забывайте, господа-товарищи, я русская жен…лошадка, а не какая-нибудь там арабская скакунья. Ведь я, если надо, в огонь сигану, а, при случае, и коня не упущу. И-го-го! Так что садитесь на загривок и едем в Витебск.
СКРИПАЧ.Это по-нашему.
ШАГАЛ. Нет и точка! Лучше я вообще не поеду. И спорить со мной бесполезно!
СКРИПАЧ. Хорошо, хорошо, можно и по-другому. Где ваши часы?
ШАГАЛ(указав на ручные часы).Вот.
СКРИПАЧ. Не эти, те, что с синими крыльями.
ШАГАЛ. А, мои любимые... (Указывая на картину с часами). Вон они.
СКРИПАЧ.Заводите их.
ШАГАЛ. Чем?
СКРИПАЧ. Что за вопрос? Васильком.
ШАГАЛ. Внимание, друзья! (Дотрагивается васильком до картины).
Часы оживают. Они хлопают синими крыльями, двигают глазами.
ЧАСЫ.Тик-так, тик-так…
ШАГАЛ. Мои дорогие часы, подскажите, как мне оказаться на Покровской улице?
ЧАСЫ.Тик-так, тик-так.
ЛОШАДЬ.Хватит чирикать, ближе к делу.
ЧАСЫ.Тик-так, тик-так.
ШАГАЛ. А-а. Я понял! Наверное, нужно перевести стрелки?
ЧАСЫ.Так-так-так-так.
Шагал переводит стрелки. Раздается «волшебный» звон. На сцене появляется Покровская улица и дом Шагала. В глубине Молодой Шагал играет на скрипке.
ЛОШАДЬ.Где это мы?
СКРИПАЧ.В нарисованном мастером Витебске.
Начинает идти дождь. Молодой Шагал, укрываясь от дождя, убегает. Скрипач находит зонт, всегда стоящий у дома, и раскрывает над Шагалом.
ШАГАЛ. Милая моя, любимая Родина, здравствуй!
ЛОШАДЬ.Родина встречает вас дождем.
СКРИПАЧ.Это потому, чтоМарк плачет. Здесь всё зависит от его настроения и состояния души.
ЛОШАДЬ. (Шагалу). Перестаньте, ну перестаньте же. (Толкая Скрипача). Сделай так, чтобы дождь перестал, ты же здесь начальник.
СКРИПАЧ.Я - Хранитель! Мастер, улыбнись, иначе дождь никогда не перестанет.
ШАГАЛ.Все, все. Боже мой, я в Витебске…Я этого…Нет, не могу…
Дождь усиливается. Темнеет. На небе появляются звёзды и луна.
ЛОШАДЬ. Ничего не понимаю, сейчас около двух пополудни, а тут, вдруг, звёзды на небе появились… Смотрите, смотрите, луна вышла!
СКРИПАЧ.Ночь настала, она и вышла. У нас тут так.Чем сильнееМарк будет грустить, тем сильнее будет темнеть.
ЛОШАДЬ.Мастер, смотрите веселей…
ШАГАЛ. Сейчас я попробую все исправить. (Смеясь.) Э-ге-гей! Здравствуйте, все!
На другой стороне неба появляется рыжее солнце, с широким ртом и веселыми глазами. Луна и солнце светят одновременно. Они реагируют на происходящее – то улыбаются, то хмурятся, а то и танцуют.
СКРИПАЧ. А вот и твой дом, узнаешь?
ШАГАЛ.Мой родной, мой любимый дом, здравствуй! Вы знаете, друзья, когда мой дед, почтенный старец с длинной черной бородой, скончался с миром, то оставил моему отцу немного средств, и он купил вот этот дом.
СКРИПАЧ.А помнишь, Марк, как молодые и старые евреи сновали здесь когда-то? Среди них было много твоих родственников.
ШАГАЛ.Да. Да. Особенно живописны были мои тетушки. У одной был длинный нос, доброе сердце и дюжина детей, у другой нос короче и полдюжины детей.
СКРИПАЧ. А твои дядюшки, помнишь?
ШАГАЛ.Помню дядю Неха. Это был благочестивый хасид. По субботам он надевал штопаный талес и читал вслух Писание. А еще помню, как он играл на скрипке. Мой дед любил его послушать. Только один Рембрандт мог бы постичь, о чем думал дед, слушая, как его сын играет на скрипке.
ЛОШАДЬ. Ах, как я вас понимаю! (Скрипачу). Никто, кроме Ребрандба, этого великого музыканта, не смог бы понять всю глубину… Как его…
СКРИПАЧ.Рембрандт не музыкант!
ЛОШАДЬ.О-о-о, подумайте, блеснул эрундицией! А кто же он?
ШАГАЛ.Художник, милая.
ЛОШАДЬ.Ну и что? Некоторые из художников тоже не дураки. Вот хотя бы взять вас, мастер, ведь вы своими картинами весь мир обзадачили.
СКРИПАЧ.Оставьте анализ творчества Марка Захаровича искусствоведам, давайте лучше воспользуемся моментом и просто послушаем его.
ЛОШАДЬ.А кто «против»? Я всегда «за». (Шагалу). Давайте дальше про Неха.
ШАГАЛ. Дядя Нех был забойщиком скота. Целый день он загонял коров, валил их за связанные ноги и резал, резал...
ЛОШАДЬ.И-го-го-о-хо-хо! Просто триллер какой-то.
ШАГАЛ.А зато дядя Лейба любил сидеть на лавке перед своим домом у озера, а по берегу бродили его дочери, похожие на рыжих коров…
ЛОШАДЬ.Ну, ну, и что эти коровы, то есть дочери?
ШАГАЛ.Ничего.
ЛОШАДЬ.Что ж они бродили, бродили и ничего не выбродили?
ШАГАЛ.Потом они замуж вышли…
ЛОШАДЬ. С этого надо было и начинать, а то ничего!
ШАГАЛ.А вот дядя Исраэль… Сколько ни вспоминаю, всегда вижу его в синагоге.
СКРИПАЧ. Набожный был человек.
ШАГАЛ.Убежденный ортодокс. При встрече он боялся подать мне руку!
ЛОШАДЬ.Почему?
ШАГАЛ.Как же? Вдруг я вздумаю нарисовать его.
ЛОШАДЬ.И что из того?
ШАГАЛ.Заповеди Моисея запрещают изображать, что на верху, внизу на земле и в воде ниже земли.
ЛОШАДЬ. Да вы что! Хорошо, что вы, мастер, пошли не в дядю Исраэля!
ШАГАЛ.Почему это?
ЛОШАДЬ. Ведь тогда меня не было бы на свете и всех тех, кто живет на ваших картинах.
ШАГАЛ.Если б вы знали, как я люблю моих родных. Они и моя Родина - это самое ценное, что есть у меня. Скажу вам, как на духу, всю мою жизнь я только и делал, что изображал мою Родину.
СКРИПАЧ.У тебяэто хорошо получалось.
ШАГАЛ.Не знаю, хорошо, плохо ли, но от души. К сожалению, в огромном Союзе меня понимают лишь немногие. Советские искусствоведы ругают меня и называют французским художником, а между тем я просто истекаю неразделенной любовью к Родине. Это так ясно проступает на моих полотнах, что не видеть моей тоски невозможно.
СКРИПАЧ. Ты наберись терпения и верь, будет и на Покровской улице праздник.
ШАГАЛ.Спасибо тебе. И, все же, я не понимаю почему меня не принимают?
СКРИПАЧ.Полагаю, ты рано родился. Ты опередил время, но не тужи, скоро все встанет на свои места.
ШАГАЛ.Как бы мне хотелось увидеть те времена, о которых ты говоришь.
СКРИПАЧ.Увидишь. У тебя впереди много интересных событий. Ведь ты Марк, герой ...
ЛОШАДЬ. Герой нашего времени.
СКРИПАЧ. (Лошади.) Нет. Мастер герой вне времени. (Шагалу.) Ты титан! Твой великий художественный подвиг останется в веках. Настанет время и…
ШАГАЛ.Стоп, стоп! Все это очень приятно слышать, но доктор рекомендовал мне ограничивать сладкое.
СКРИПАЧ.Пожалуйста. Но знай, Марк, о тебе даже стихи слагать будут.
ЛОШАДЬ.Стихи!Как романтично. Я бы я хотела услышать эти стихи!
СКРИПАЧ. Нет ничего проще. Слушайте.
Сирый цветок из породы репейников,
но его синий не знает соперников.
Марка Шагала, загадка Шагала –
рупь у Савеловского вокзала!
Это росло у Бориса и Глеба,
В хохоте нэпа и чебурек.
Во поле хлеба – чуточку неба...
ШАГАЛ. Небом единым жив человек.
В небе коровы парят и ундины.
Зонтик раскройте, идя на проспект.
Родины разны, но небо едино.
Небом единым жив человек.
СКРИПАЧ.Я не думал, что ты уже знаешь эти стихи.
ШАГАЛ.Три недели назад, когда я был в Москве, мне подарил их Андрей Вознесенский.
СКРИПАЧ.Как неудачно получилось. Я думал о будущем, а поведал о прошлом.
ШАГАЛ. Эти стихи не в прошлом, они в вечности…
ЛОШАДЬ.Обидно! Ай-яй-яй, как обидно! А нельзя ли их вернуть?
СКРИПАЧ.Зачем же их возвращать?
ЛОШАДЬ. Ну, как же! Там в небе эти рогатые муколки. Вдумайтесь только! В небе - ко-ро-вы!!! Летят и плюх, плюх. Как не эстетично.
ШАГАЛ.Да. Как-то Андрей упустил это. Надо будет ему сказать.
ЛОШАДЬ. Умаляю вас, попросите, чтобы он поменял коров на лошадей. Мне так давно хочется летать! Отчего лошади не летают?Я говорю: отчего лошади не летают так, как птицы? Знаете, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла копыта и полетела. Попробовать что ли теперь?
СКРИПАЧ (ухватив Лошадь за подол платья). Куда?..
ЛОШАДЬ. Что, думал, прыгну? Нет, я не из таковских. (Поскользнулась).
ШАГАЛ(поддерживая Лошадь).Оп-па-па!
ЛОШАДЬ.Я никогда не упаду! (Скрипачу). Не дождешься!
СКРИПАЧ.Я терпеливый. (Увертываясь от Лошади). Шутка. Ну, шутка же.
ЛОШАДЬ.Пора нам где-нибудь примоститься, а то жеребенок что-то сильно стал брыкаться. (Скрипачу). Где тут ваши апартаменты? На крыше, говорите?
ШАГАЛ.Госпожа Графиня-Баронесса, может быть, вам устроиться где-нибудь пониже?
ЛОШАДЬ.Нет, я хочу на крышу. К птицам поближе. Некоторые видят во мне ломовую кобылу, а в душе я ... Аист.
©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.
arhivinfo.ru
Истории без обложкиТатьяна РудишинаЭтюд девятый* ШагаловскийВ Инженерном корпусе Третьяковской галереи работала выставка «Возвращение на Родину» Марка Шагала, самая крупная за все годы. Это имя я услышала в отрочестве, причем не в контексте живописи, но поэзии. «Васильки Шагала» – стихотворение Андрея Вознесенского. Шумное, декларативное, эпохи стадионной поэзии. А другое стихотворение написано чуть позже, но тоже поэта-шестидесятника – Роберта Рождественского. Объединены они темой ностальгии. Мои родители любили своих шестидесятников (правда, предпочитали Евгения Евтушенко). Папа часто читал их маме (да-да, именно маме, а не мне – и правильно делал) вслух, а мама тем временем что-нибудь вязала или шила. Это был их мир, мир большой любви, тепла и уюта. А ребенок, он, конечно, центр Вселенной, но пусть у родителей будет еще что-то свое. Оно, как выясняется через годы, так или иначе по наследству достанется, включая тех самых шестидесятников. Мамин с папой последний выход в свет (а они очень любили ходить в театр, на концерты) был на презентацию альбома постаревшего, все в том же неизменном шейном платке – Андрея Вознесенского. Поэт, пребывающий в вечном поиске и эксперименте, читал что-то очень конструктивистское, даже «хайтековское», а напоследок неизменно по просьбам зрителей-слушателей – «Васильки Шагала». Васильки Шагала Лик Ваш серебряный, как алебарда. Жесты легки. В Вашей гостинице аляповатой в банке спрессованы васильки. Милый! Вот что Вы действительно любите! С Витебска ими раним и любим. Дикорастущие сорные тюбики С дьявольски выдавленным голубым! Сирый цветок из породы репейников, но его синий не знает соперников. Марка Шагала, Загадка Шагала – рупь у Савеловского вокзала! Это росло у Бориса и Глеба в хохоте нэпа и чебурек Во поле хлеба – чуточку неба. Небом единым жив человек. Их витражей голубые зазубрины – с чисто готической тягою вверх. Поле любимо, но небо возлюблено. Небом единым жив человек. В небе коровы парят и ундины. Зонтик раскройте, идя на проспект. Родины разны, но небо едино. Небом единым жив человек. Как занесло васильковое семя на Елисейские, на поля? Как заплетали венок Вы на темя Гранд Опера, Гранд Опера! В век ширпотреба нет его, неба. Доля художников хуже калек. Давать им сребреники нелепо – небом единым жив человек. Ваши холсты из фашистского бреда от изуверов свершали побег. Свернуто в трубку запретное небо, но только небом жив человек. Не протрубили трубы господни над катастрофою мировой – в трубочку свернутые полотна воют архангельскою трубой! Кто целовал твое поле, Россия, пока не выступят васильки? Твои сорняки всемирно красивы, хоть экспортируй их, сорняки. С поезда выйдешь – как окликают! По полю дрожь. Поле пришпорено васильками, как ни уходишь – все не уйдешь… Выйдешь ли вечером – будто захварываешь, во поле углические зрачки. Ах, Марк Захарович, Ах, Марк Захарович, все васильки, все васильки… Не Иегова, не Иисусе, ах, Марк Захарович, нарисуйте непобедимо синий завет – Небом Единым Жив Человек. Андрей Вознесенский, 1973 Художник в стихотворении Роберта Рождественского вопрошает: «А Вы не из Витебска?» Витебск. Один из городов (теперь уже ближнего зарубежья), который через себя пропустил ХХ век с его еврейскими погромами, с его танками и автоматными очередями, с его нищенскими десятилетиями. Не берусь ручаться за достоверность этих цифр, но, похоже, они соответствуют страшной правде. До 1941 года население Витебска составляло 134 тысячи человек, а когда город освободили, на его улицы вышло 138 уцелевших жителей… Марк Шагал Он стар и похож на свое одиночество. Ему рассуждать о погоде Не хочется. Он сразу – с вопроса: – А Вы не из Витебска?.. –Пиджак старомодный на лацканах вытерся… – Нет, я не из Витебска… – Долгая пауза. А после – слова монотонно и пасмурно: – Тружусь и хвораю… В Венеции – выставка… Так Вы не из Витебска? – Нет, не из Витебска…– Он в сторону смотрит Не слышит, не слышит. Какой-то нездешней далекостью дышит. Пытаясь до детства дотронуться бережно… И нету ни Канн, Ни Лазурного Берега, ни нынешней славы… Светло и растерянно он тянется к Витебску, словно растение. Тот Витебск его – пропыленный и жаркий – приколот к земле каланчою пожарной. Там свадьбы и смерти, моленья и ярмарки. Там зреют особенно крупные яблоки, и сонный извозчик по площади катит… – А Вы не из Витебска?.. Он замолкает. И вдруг произносит, как самое-самое, названия улиц: «Смоленская», «Замковая». Как Волгою, хвастает Витьбой-рекою и машет по-детски прозрачной рукою… – Так Вы не из Витебска… – Надо прощаться. Прощаться. Скорее домой возвращаться… Деревья стоят вдоль дороги навытяжку. Темнеет… И жалко, что я не из Витебска. Роберт Рождественский, 1982 И опять Витебск, и опять ностальгия: В картинах удивительных Шагала Влюбленные летают не спеша, И над холмистым Витебском витает Любовью окрыленная душа. Там тихий ангел реет над букетом, Плывут немые рыбы в глубине, Цирк юности присутствует при этом, И лошадь скачет плавно, как во сне. Теленочек покоится во чреве, Протяжно скрипка грустная поет О родине – земле обетованной, Скорбь вековая Библии живет. Уютен Поль-де-Ванс, прекрасна Ницца, А в снах души все город снится. Анна Михайлова Тема исхода, по-библейски древняя и в то же время такая острая для 90-х годов ХХ века, нашла отражение у Михаила Яснова: * * * Я пошел на выставку Шагала, чтобы встретить тех, кто не уехал. Оказалось, их не так уж мало: были там Наташа, Юля, Алла, были Рабинович и Хаймович, Саша, Маша, Вова, доктор Пальчик. Алла говорит: «Мы послезавтра». Юля говорит: «Мы на подходе». «Там нельзя, – откликнулась Наташа, – там нельзя, но здесь невыносимо». «В Раанане, – отвечает Саша, – тут, у нас, все очень даже можно: можно жить, работать можно дружно». «А у нас, под Вашингтоном, душно, – Вова говорит, – и нет работы». Маша возражает: «Здесь прелестней – Швабский воздух, пиво, черепица…» Доктор, доктор, надо ль плакать, если Диделя давно склевали птицы? Рабинович сел на стул при входе – он в летах, и у него одышка. А Хаймович – тот совсем мальчишка, правда, он в Освенциме задушен и скользит, как облачко, вдоль зала. Я пошел на выставку Шагала, но тебя на выставке не встретил. Только край оливкового платья над зеленой крышей промелькнул. Михаил Яснов, 1992 С выставкой Шагала может быть связано и что-то очень личностное, частное, женское: Мы по выставке Шагала Не топтались, не шагали, А порхали, словно пара Сизокрылых сизарей. Мудрых витебских хасидов И коров со всей России Над ракитой и крапивой Всех поднял гиперборей! Три недели собиралась – Васильком гримировалась В иудейскую породу, Чтоб в Шагале воспарить… Но опять я просчиталась: Не совпала, обозналась… И над старым Крымским бродом Мне опять одной парить… Татьяна Назарова, 1992 Одной из самых стильных книг последних лет стала книга Фридриха Горенштейна «Летит себе аэроплан (Свободная фантазия по мотивам жизни и творчества Марка Шагала)» (М.: Слово/Slovo, 2003). Во вступительном слове автор пишет: «...Вокруг Шагала умирали, погибали от рук погромщиков, от войн и сталинского режима, горели в гитлеровских крематориях родные, близкие, товарищи витебского детства, соплеменники, соотечественники. Шагал оставался невредим. Смерть как бы шутила с ним, шла рядом, касалась, пугала. Всякий раз он оставался жив, погибал вместо него кто-нибудь другой. Такой «счастливый билет», такая счастливая удача для человека порядочного душевно тяжела. И Шагал испытал в полной мере эту душевную тяжесть. После смерти любимой жены Беллы, после смерти отца, после смерти у него на глазах соплеменников во время провинциального витебского погрома и после смерти миллионов на глазах у Бога. Что же помогло ему не только выжить, но и прожить без малого столетие? Во всяком случае, не Божий талант. Талант редко помогает в долгожительстве. Чертова удача? С этим можно было бы согласиться, при одном «но». В отличие от другого долгожителя – Фауста, Шагал все-таки не продавал черту душу. Тогда чем же он нравился черту?.. Главному вселенскому скептику и иронисту импонировало легкое, чисто хасидское отношение Марка Шагала к жизни, вопреки бедам и потерям. Этим Шагал похож на первого библейского хасида Иова…» Рекомендуем почитать: Сарабьянов Д. Марк Шагал. На земле и в небесах // Искусство. – 2000. – № 46. – С. 1–3. Якимович А. От Матисса до Андеграунда // Искусство. – 1999. – № 12. – С. 1–3. Рисунок Тёмы Кудрявцева (7 лет), посетившего выставку М.Шагала _______________ * Этюды 1–4 см. в «БШ» № 5, 7, 11, 12, 20–2004, 2–2005, 3-2005, 6-2005 |
lib.1september.ru
К юбилею Марка Шагала. Штрихи к портрету. 7 историй из жизни художника
Марк Шагал на фоне своей работы, гобелена «Вход в Иерусалим»
У Марка Шагала - юбилей: художник родился 130 лет назад - 7 июля 1887 года.
Марк Захарович прожил 98 лет. В его жизни было три музы, две супруги и одна вечная любовь, он потерял сотни картин и создал тысячи. Художник покорял Париж и Нью-Йорк, он не боялся потерять дружбу Пикассо и страшился увидеть Витебск не таким, каким помнил его в юности. Эпизоды биографии мастера порой столь же противоречивы, как и сюжеты его картин.
Автопортрет с букетом. Марк Захарович Шагал 1982
Первое знакомство Шагала с миром изобразительного искусствапроизошло только в девятилетнем возрасте
Будущий художник увидел одноклассника, который перерисовывал картинку из иллюстрированного журнала. - Мне это показалось миражом, своего рода черно-белым откровением. Я спросил его, как это делается. «Дурак, - сказал он мне, - иди в библиотеку, найди картинку, которая тебе понравится, и срисуй ее». Так я стал художником. Я пошел в городскую библиотеку, попросил номер «Нивы» и понес его домой. Я выбрал портрет композитора Антона Рубинштейна, на котором, где как мне казалось, все кружится, роится - такими он был наполнен маленькими штрихами, передававшими складки и морщины на лице знаменитого человека. Я скопировал этот портрет, позже еще один, но искусство в то время не было для меня ни призванием, ни профессией. Все эти рисунки я прибил на стену у нас дома.
От другого приятеля Марк впервые услышал имена Верещагина, Репина…Тот, увидев рисунки Шагала (те самые, на стенах), сказал: «Да ты же настоящий художник!».Так рассказывает сам Шагал в книге «Моя жизнь».
Марк, Белла и Ида Шагал. Париж, 1924 год.
Еще одна грань этой легенды - в воспоминаниях Беллы Шагал. Она говорит о бедности юного рисовальщика, который рисовал, забираясь в кухне на печку, чтобы никому не мешать, да не перепачкать все красками: «А когда слезает, сестры выхватывают у него из рук готовый холст и протирают им свежевымытый пол».
День рождения. Марк Захарович Шагал. 1915
Шагал чувствовал себя художником и стремился выглядеть, как художник
В молодости Марк Шагал подводил глаза и румянил щеки - это было еще одним аргументом «против» его кандидатуры в мужья Беллы Розенфельд (первым была бедность: семейство владело тремя ювелирными магазинами). Мама говорила дочери: «Что это за муж - румяный, как красна девица!»
Автопортрет перед домом. Марк Захарович Шагал 1914
Вирджиния Хаггард Макнил, которая была спутницей художника после того, как не стало его обожаемой Беллы, прочитала воспоминания Шагала и спросила, зачем он это делал. «Так получалось, что рисование своего лица почти не отличалось от рисования картины лица в зеркале», — ответил Шагал. Что уж говорить о холсте?
Санкт-Петербург, июнь 1910 года, Марку Шагалу - 22.
Отмечают большое число автопортретов художника, сравнивая в этом отношении его с Рембрандтом - любимым художником Шагала. Художнику был небезразличен и его внешний вид. Он мог работать абсолютно голым, как это было в знаменитом общежитии - коммуне «Улей» в Париже. Но на людях, особенно с годами, он стремился выглядеть как настоящий богемный художник.
Автопортрет. Марк Захарович Шагал. 1914
Вырвавшись из опасной для него в 1942 году Франции в США, Шагал принимает участие в выставке «Художник в изгнании» в Нью-Йорке. На групповом фото все художники выглядят одинаково солидно, и ряд «костюмных» персонажей разбавляет лишь Шагал (второй справа в нижнем ряду) - вернее, его броский клетчатый галстук.
Фото: Изис Бидерманас. Марк Шагал в 1949 году.
С годами художник не идет на уступки: один из биографов Шагала Сидни Александер приводит такой эпизод. В 1971 году в Сен-Поль-де-Вансе художника навестил его давний приятель, американский скульптор Хаим Гросс. Он попросил Шагала ему позировать и сделал карандашный набросок. Тут же последовали правки: Шагал взял у Гросса карандаш и сделал прическу пышнее, нос - короче, а глаза - выразительнее.
Лилии и васильки. Марк Захарович Шагал. 1928
И еще одна забавная деталь. Шагал любил васильки, но, став успешным,пошел на компромисс и стал писать более аристократичные гладиолусы.
Молодожены с двумя букетами. 1980
Марк Шагал дорожил своими работами
Немецкий меценат и издатель Герварт Вальден заметил молодого художника и в 1913 году выставил три его работы. Вскоре она из них - картина «Посвящается Христу» - была продана берлинскому коллекционеру Бернхарду Кёлеру. Шагал был на вернисаже, кредит доверия был открыт: после совместной с Альфредом Кубиным выставки Шагала, устроенной весной 1914 года, Вальден готовит персональную выставку работ своего протеже. Для нее были отобраны работы, созданные Шагалом в Париже: 40 картин маслом и 160 других работ - акварелей, гуашей, рисунков.
Обрученные и Эйфелева башня. Марк Шагал. 1913
«Итак, из-за выставки Вальдена я отправился в 1914 году в Берлин, где провел всего несколько дней. Я отправился в Россию, чтобы встретиться с моей невестой Беллой. Я рассчитывал на то, что сразу же вернусь с нею в Париж, а по пути заберу в Берлине деньги, которые выручит Вальден от продажи моих картин. Но началась война, и Париж и Берлин я увидел вновь только в 1922 году. Вальден продал за это время все мои картины, но Германия пережила огромную инфляцию, и все предназначавшиеся мне деньги, собранные с 1914 года, не стоили и гроша ломанного», - рассказывает Шагал в одном из своих интервью.
Марк Шагал. Горящий дом
Вальден, как оказалось, устраивал выставки и продавал работы Шагала. Вернувшийся художник затевает судебную тяжбу, возвращает всего несколько из них, однако узнает имена коллекционеров, которым были проданы его работы. Но самый примечательный момент в этой печальной истории другой: будучи в Витебске, Шагал увидел на улице немецкого военнопленного, и первым же его порывом было спросить, не слышал ли тот о Герварте Вальдене и о картинах некоего Шагала, оставшихся в Берлине.
Фото: Arnold Newman. Шагал в Нью-Йорке, на фоне своей картины «Одиночество».
Это был не единственный случай утраты художником крупного массива своих работ: когда он в 1922 году после 10-летнего перерыва приехал в Париж и отправился в «Улей» узнать об оставленных там 150 картинах, его постигло огромное разочарование: все работы исчезли. Впрочем, несколько полотен остались у консьержа - тот прикрывал ими кроличью клетку.
Шагал у свой работы «Одиночество», 1933.
Шагал мог сделать щедрый жест и в то же время поскупиться
Вариан Фрай, основавший в 1940 г. в Марселе Американский центр помощи, под видом финансовой поддержки нуждающихся тайно переправлял людей из Франции в США. Марк Шагал, которого правительство Виши лишило гражданства и чьи картины нацисты в 1937 году демонстрировали на печально известных выставках «дегенеративного искусства» (три из них даже сожгли), получил спасительное, специально организованное официальное приглашение Альфреда Барра-младшего, директора Музея современного искусства в Нью-Йорке. Тот вызывал художников под предлогом организации выставки их работ: среди приглашенных были также Пикассо, Эрнст, Матисс, Ман Рей, Кандинскоий, Дюфи, Клее.
Одиночество. Марк Захарович Шагал. 1933
Оставляя Францию, Шагал, который не слишком хорошо владел английским, все спрашивал: «Будут ли в Америке коровы?» Его интересовали привычные сюжеты для творчества и не беспокоили мирские дела: покидая дом, художник распорядился прятать там других беженцев, которых выручал Фрай. Спустя годы, в 1960-х, спаситель Шагала Вариан Фрай попросил того предоставить работы для портфолио гравюр, созданных художниками - бывшими беженцами. Шагал все тянул с их отправкой, и в итоге издание вышло уже после смерти Фрая и без участия работ Шагала.
Марк Шагал. Ангел с палитрой.
Шагал не стеснялся обращаться к сильным мира сего,если дело касалось религии.
Рожденный и воспитанный иудеем, Библию художник почитал как самое сильное художественное произведение и мощный источник вдохновения. А когда поселился на Лазурном берегу с Вирджинией, загорелся идеей расписать церковь — так его впечатлила часовня в Вансе, которую оформил Матисс (тот разработал все убранство и даже облачение священников). Возможно, и сам факт немного задел. В общем, Шагал обращался к представителям прихода в Вансе, предлагая расписать стены часовен: Chapelle des Pénitents Blancs (Часовни кающихся грешников Белого братства) и Chapelle du Calvaire (Часовни Голгофы). Увы, положительного ответа он не получил, как и его друг Аркадий Леокум, который обращался в синагогу Эмману-Эль на Пятой авеню в Нью-Йорке, предлагая разместить там работы Шагала.
Фото: Anneke Hendriks. Панно работы Марка Шагала в церкви Богородицы Всеблагой.
Наконец, весной 1950 года доминиканский монах отец Кутюрье предлагает Шагалу украсить баптистерий только что построенной церкви Богородицы Всеблагой (Notre Dame de Toute Grâce) на плато Асси во французском департаменте Верхняя Савойя. К слову, Мари-Алан Кутюрье некогда был учеником самого Мориса Дени, увлекся идеей создания новой религиозной эстетики, в итоге принял постриг, не забыв и свое увлечение живописью. Он считал любое «настоящее» искусство религиозным и к оформлению церкви привлек Фернана Леже, Анри Матисса, Жоржа Брака, Пьера Боннара, Жана Люрса, Жоржа Руо… Необычная по своему виду церковь нравится Шагалу, но тут его одолевают сомнения: не повредит ли еврейскому народу его «отступничество»?
Витражные окна для Собора Св. Стефана (Мец). Марк Захарович Шагал. 1968
Сомнения были столь серьезны, что Шагал обращается с этим вопросом к главному раввину Франции, известным представителям представителям еврейской диаспоры, и, наконец, пишет письмо президенту Израиля Хаиму Вейцману: «Я обращаюсь к вам, как некогда наши отцы в России обращались к своим раввинам, когда их совесть была неспокойна». Далее Шагал пишет обоснование своего возможного поступка: с одной стороны, он не желает, чтобы его ассоциировали с «не иудейскими» религиями, и говорит о том, что «само присутствие еврейской живописи в христианской церкви может стать хорошей пропагандой для нашего народа». Вейцман советует художнику поступать так, как подсказывает ему совесть. В итоге в часовне появляется панно работы Марка Шагала. Возможно, какие-то вопросы Марк Шагал решает для себя раз и навсегда: позже он делает витражи для самых разных церквей и соборов, уже не спрашивая совета высоких и официальных лиц.
Фото: Пикассо и Шагал в мастерской «Мадура», 1948 год
Шагал увлекся керамикой вслед за Пикассои был не прочь выведать его секреты
С Пабло Пикассо Марк Шагал подружился в Париже в 20-х годах, а в 1948 году художник решил заняться гончарным делом и отправился на Лазурный берег. Шагал занимается керамикой в городке Ванс - там он снимает мастерскую. Пикассо живет неподалеку: с 1946 года он экспериментирует с керамическими изделиями в мастерской «Мадура» в Валлорисе. Шагал не только навещает Пикассо, но и порой работает вместе с ним в мастерской.
Шагал и Пикассо. 1951 год
Первые опыты Шагала в керамике - росписи, а не пластические формы, как у Пикассо, и без творческой ревности дело не обходится, как и без шуток. Как-то раз, когда Шагал вышел из мастерской, Пикассо быстро расписал тарелку «а-ля Шагал».
Забавные подробности сообщает Дэвид Макнил, сын Марка Шагала и Вирджинии Хаггард-Макнил: «Когда „мы работали“ в мастерской, мимо дверей все время шныряла какая-то девчушка, может, это и в самом деле была Палома, во всяком случае, отец тоже посылал меня с заданиями: „Посмотри, что он там делает?“ или „Какая у него глина?“. Мы с девчушкой были шпионами на службе у двух величайших художников нашего века; две таких сильных личности не могли не сталкиваться, и в этих столкновениях высекались прекрасные искры».
«Однажды Пикассо сказал: - Когда умрет Анри Матисс, Шагал останется единственным художником, кто действительно понимает, что такое цвет… Некоторые из его работ убедили меня, что со времен Ренуара никто так не чувствовал свет, как Шагал. В тот роковой вечер в 1964 году Пикассо и Франсуаза Жило пришли к Шагалу на ужин…»
Слева: Марк Шагал. Царь Давид. 1951. Справа: Felix H. Man. Шагал с сыном Давидом на фоне своей картины.
Марк Шагал любил работать под музыку
Скрипач на крыше, ангелы-трубачи… Марк Шагал создал внушительную галерею образов, связанных с музыкой - от плафона Парижской оперы до театральных работ. Вирджиния, вторая спутница жизни Шагала, вспоминала: «Музыка была ему просто необходима. Тогда не было долгоиграющих записей, и мне приходилось без конца переставлять пластинку на нашем маленьком граммофоне». В итоге выручило радио: Шагал включал приемник и слушал музыку в свое удовольствие. Если работа ладилась - художник пел, мог даже затянуть арию из «Евгения Онегина».
Слева: Марк Шагал на фоне своей работы «Триумф музыки» в Метрополитен-опере (Нью-Йорк)Справа: Марк Шагал. «Триумф музыки»
Свои вокальные и музыкальные способности Шагал признавал, однако он же над собой и подшучивал: «Почему я пел? Откуда знал, что голос нужен не только для того, чтобы горланить и ругаться с сестрами? Так или иначе, голос у меня был, и я, как мог, развивал его».
«Я подрядился помощником к кантору, и по праздникам вся синагога и я сам ясно слышали мое звонкое сопрано, - вспоминал художник. - Я видел улыбки на лицах усердно внимавших прихожан и мечтал: - Пойду в певцы, буду кантором. Поступлю в консерваторию. Еще в нашем дворе жил скрипач. Днем служил приказчиком в скобяной лавке, а по вечерам обучал игре на скрипке. Я пиликал с грехом пополам. Он же отбивал ногой такт и неизменно приговаривал: - Отлично! И я думал: - Пойду в скрипачи, поступлю в консерваторию».
Марк Шагал. Волшебная флейта и этюд к Волшебной флейте.
Любимым композитором Шагала был Моцарт - его музыку художник считал «гармоничной, духовной и религиозной». Работы мастера для оперы «Волшебная флейта», созданные для постановки в Метрополитен Опере в феврале 1967 года, отличает особый полет.
Фото: Arnold Newman. Марк Шагал, 1942, из коллекции Метрополитен-музея
«Как невозможно написать картину без любви, в полном смысле этого слова,так же точно и никакое общественное устройство не может быть создано без любви.Поэтому мы все бежим по замкнутому кругу».
Марк Шагал
Продавец скота. Марк Захарович Шагал. 1912
Источник: artchive.ru.Музыка: Фантазии Моцарта в современной обработке
oven33.livejournal.com
Андрей Вознесенский - Васильки Шагала: читать стих, текст стихотворения поэта классика на РуСтих
Лик ваш серебряный, как алебарда.Жесты легки.В вашей гостинице аляповатойв банке спрессованы васильки.
Милый, вот что вы действительно любите!С Витебска ими раним и любим.Дикорастущие сорные тюбикис дьявольски выдавленным голубым!
Сирый цветок из породы репейников,но его синий не знает соперников.Марка Шагала, загадка Шагала —рупь у Савеловского вокзала!
Это росло у Бориса и Глеба,в хохоте нэпа и чебурек.Во поле хлеба — чуточку неба.Небом единым жив человек.
Их витражей голубые зазубрины —с чисто готической тягою вверх.Поле любимо, но небо возлюблено.Небом единым жив человек.
В небе коровы парят и ундины.Зонтик раскройте, идя на проспект.Родины разны, но небо едино.Небом единым жив человек.
Как занесло васильковое семяна Елисейские, на поля?Как заплетали венок Вы на темяГранд Опера, Гранд Опера!
В век ширпотреба нет его, неба.Доля художников хуже калек.Давать им сребреники нелепо —небом единым жив человек.
Ваши холсты из фашистского бредаот изуверов свершали побег.Свернуто в трубку запретное небо,но только небом жив человек.
Не протрубили трубы господнинад катастрофою мировой —в трубочку свернутые полотнавоют архангельскою трубой!
Кто целовал твое поле, Россия,пока не выступят васильки?Твои сорняки всемирно красивы,хоть экспортируй их, сорняки.
С поезда выйдешь — как окликают!По полю дрожь.Поле пришпорено васильками,как ни уходишь — все не уйдешь…
Выйдешь ли вечером — будто захварываешь,во поле углические зрачки.Ах, Марк Захарович, Марк Захарович,все васильки, все васильки…
Не Иегова, не Иисусе,ах, Марк Захарович, нарисуйтенепобедимо синий завет —Небом Единым Жив Человек.
Читать стих поэта Андрей Вознесенский — Васильки Шагала на сайте РуСтих: лучшие, красивые стихотворения русских и зарубежных поэтов классиков о любви, природе, жизни, Родине для детей и взрослых.
rustih.ru
от поэзии к картинам": выставка во Франции плюс стихи и цитаты мастера: vakin
Бретань, городок Ландерно: в бывшем монастыре капуцинов культурный Фонд Елены и Эдуара Леклерк представляет потрясающую и объемную экспозицию работ Марка Шагала, которые объединяет тема поэзии. Ведь и Шагала-художника вдохновляли поэты, и сам мастер писал стихи и щемящую, поэтичную прозу.
Петух
«…я начал писать стихи. Словно выдыхал их.Слово или дыхание — какая разница?..» Марк ШагалНа выставке «Шагал: от поэзии к живописи» представлено более 300 живописных, графических и скульптурных работ мастера, часть из которых предоставили частные коллекционеры.
Синий цирк
…Ведь кто-то есть, кто нам дарует жизнь.Ведь кто-то есть, Кто нам назначил смерть.Ведь он бы мог помочь мне, чтоб картинамоя светилась радостью…Марк Шагал
Продавец скота
Когда я открываю утром глаза, мне хочется увидеть мир более совершенный, мир любви и дружественности, и уже одно это способно сделать мой день прекрасным и достойным бытия.Марк Шагал
В экспозиции Фонда Леклер — работы Марка Шагала, которые отмечают вехи его долгой, насыщенной событиями жизни: революции, войны, эмиграция… Здесь же — картины на библейские темы, иллюстрации к «Басням» Лафонтена и «Мертвым Душам» Гоголя, а также к произведениям писателей и поэтов, которые были близкими друзьями Шагала на его жизненном пути: Блеза Сандрара, Гийома Аполлинера, Андре Мальро, Луи Арагона.
Падение Икара
«Жизнь Шагала в том, чтобы рисовать. Эта страна невесомости, где человек ничем не отличается от птицы, а осел живет на небесах, где любая вещь превращается в цирковое действо и где очень удобно ходить на голове, не нуждается в объяснении… В творчестве Шагала своя диалектика, единственным примером которой я признаю „Сон в летнюю ночь“ Шекспира».Луи Арагон
К моей невесте
Фото: N.Savale, Источник: enfr.blouinartinfo.com
Выставка «Шагал: от поэзии к живописи» дарит посетителям ощущение бесконечной свободы — в мысли и движении кисти, в идеях и слове. Работы художника, прожившего 97 лет, созданы на разных континентах и хранят в себе яркие события 20 века.
Обратная сторона художественных работ Шагала — его собственные стихи и проза, эссе и воспоминания. Красоте слова вторит красота линий и цвета, фигуры на полотнах причудливы и ярки — и слова в стихах создают выразительные образы и пейзажи.
Марк Шагал, «Красный конь». 1938−44гг
Марк Шагал. Жена
Ты волосы свои несешьнавстречу мне, и я, почуятвой взгляд и трепет, тела дрожь,тебя опять спросить хочу я:где давние мои цветыпод хупой свадебной, далекой?Я помню: ночь, и рядом ты,и в первый раз к тебе прилег я,и погасили мы Луну,и свечек пламя заструилось,и лишь к тебе моя стремиласьлюбовь, тебя избрав одну.
И стала ты женой моейна годы долгие. Сладчайшей.Дочь подарила — дар редчайшийв наиторжественный из дней…
Благодарю, Господь высот,Тебя за день, за месяц тот.
Марк Шагал. Наследство
Отец...Он снова мне явилсяво сне, собравшись в землю лечь.Об избавлении молился,о том, чтоб ношу скинуть с плеч…Его убил холодный меч.…Ты ждал чудес, ты ждал и плакал,тряс в синагоге бородой.Авраам, Исаак и нежный Иаковвнимали сердца голос твой.Не покладая рук разбитых,всю жизнь трудился ты —затем,чтоб нас вскормить, детей несытыхсреди пустых и бедных стен.Твое наследство — ах как зыбко:твой дух, которым я пропах,твоя — в чертах моих — улыбка,и сила — в двух моих руках…
Марк Шагал «Авраам и три ангела». 1940−50гг
Марк Шагал. Старый король
Смеясь, как куклу нарядили,Смеясь, играли верных слуг,Смеясь, меня и проглотили…И — вон как весело вокруг!
Марк Шагал. «Дон Кихот». 1974
Художник вспоминал, что Владимир Маяковский пподарил ему свою книгу с такой дарственной надписью: «Дай Бог, чтобы каждый шагал, как Шагал». Мастер посвятил серию работ Владимиру Маяковскому. А Гийом Аполлинер и Блэз Сандрар посвятили свои стихи Марку Шагалу.
Фото: N.Savale, Источник: enfr.blouinartinfo.com
Танец
Марк Шагал. Лестница Иакова
Я по миру хожу как в лесу —на руках и ногах.С дерева лист опадает,во мне пробуждая страх.Я рисую все это, объятое сном,а потомснегопад засыпает лес — картину мою,потусторонний ландшафт,где ядавно уже, долгие годы стою.
И жду, что обнимет меня нездешнее чудо,сердце согреет мое и прогонит страх.Ты появись, я жду тебя — отовсюду.
И об руку, ах,мы с тобой полетим, поднимаясь по лестнице Иакова.
Марк Шагал, «Лестница Иакова». 1973
Марк Шагал, «Пара в голубом пейзаже». 1968−71гг
Я помню:ночь и рядом ты,и в первый раз к тебе прилег я,и погасили мы Луну,и свечек пламя заструилось,и лишь к тебе моя стремиласьлюбовь, тебя избрав одну…
Марк Шагал. Картина (отрывок)
Если бы солнце сияло мне по ночам!Сплю — в красках намокший, в кровати моейиз картин,и ты, ногою заткнув мне рот,дышать не даешь, меня душишь.
Просыпаюсь — в страданьяхвстающего дня и в надеждахнепрорисованных,не воплощенных пока еще в цвете. Бегунаверх, к просохшим кистям,тамя распят с утра, как Христос,там себя пригвождаю к мольберту. …
Марк Шагал. «Желтое распятие». 1942
«Лиса и виноград». 1926−27гг.
«Мечта». 1927
Синий дом
Марк Шагал. Ангел над крышами
Ты помнишь ли меня, мой город,мальчишку, ветром вздутый ворот.Река, из памяти испей-каи вспомни въявь юнца того,что на твоих сидел скамейкахи ждал призванья своего.
Там, где дома стоят кривые,где склон кладбищенский встает,где спит река — там золотыеденьки я грезил напролет.
А ночью — ангел светозарныйнад крышей пламенел амбарнойи клялся мне, что до высотмое он имя вознесет…
Фото: N. Savale, Источник: enfr.blouinartinfo.com
Культурный Фонд Елены и Эдуара Леклерк действует с 2011 года. Миссия Фонда, который дотируют около полутысячи человек — познакомить с современным искусством как можно больше людей. Выставку работ испанского художника Хуана Миро в 2013 году посетило около 125 тысяч человек, а прошлогоднюю экспозицию Альберто Джакометти увидели порядка 140 тысяч зрителей. Выставка работ Марка Шагала — еще один несомненный «хит».
«Зеркало». 1915
Для тех, кто не доедет до французской Бретани, напоминаем, что работы Марка Шагала и его современников этим летом также можно посмотреть в филиале Государственного Русского музея в Малаге (в центре искусств «Табакалера»). Среди ключевых экспонатов такие работы Шагала, как «Отец и бабушка», «Красный еврей», «Прогулка», «Лавка в Витебске». Кроме того, вниманию посетителей представлено творчество известных скульпторов и художников XX века: Исаака Аскназия, Натана Альтмана, Давида Штеренберга, Марка Антокольского, Ильи Гинцбурга. Живописные и скульптурные работы дополняет воссозданная комната Марка Шагала в Витебске с использованием оригинальных предметов того времени из собрания Русского музея. Выставка в Табакалере работает до 6 ноября 2016 г.
Еврей в красном, 1915
Белла в белом воротничке
Из книги Марка Шагала «Моя жизнь»
«…Она молчит, я тоже. Она смотрит — о, ее глаза! — я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы и она знает обо мне все: мое детство, мою теперешнюю жизнь и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел ее в первый раз.И я понял: это моя жена.На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, черные! Это мои глаза, моя душа…"
День рождения. 1915, 80.5×99.5 см
Дом в местечке Лиозно. 1908
Из книги Марка Шагала «Моя жизнь»
«…Одни более, другие менее одаренные, ученики Бакста хотя бы видели дорогу, по которой идут. Я же все больше убеждался, что мне надо забыть все, чему меня учили раньше. Я принялся за работу. Итак, занятие в студии. Обнаженная натура, мощные розовые ноги на голубом фоне.
Среди учеников графиня Толстая, танцовщик Нижинский.
Я слышал о Нижинском как о незаурядном танцоре, которого уволили из Императорского театра за слишком смелые постановки. Его мольберт рядом с моим. Рисует он довольно неумело, как ребенок. Бакст, проходя мимо него, только улыбается и похлопывает его по плечу.
А Нижинский улыбается мне, как бы поощряя дерзость, которой сам я не сознавал. Это сближало нас…»
Влюбленные в сирени
Из книги Марка Шагала «Моя жизнь»
«…Едва научившись говорить по-русски, я начал писать стихи. Словно выдыхал их. Слово или дыхание — какая разница? Я читал их друзьям. Они тоже писали, но рядом с моей их поэзия бледнела…
Мне хотелось показать мои стихи настоящему поэту, из тех, кто печатается в журналах. Попросить скульптора Гинцбурга отдать их на суд одного из довольно известных поэтов, с которым он был знаком, я не решался. Когда же заикнулся об этом (а чего мне стоило раскрыть рот!), он забегал по мастерской между статуй, крича:
— Что? Как? Зачем? Художнику это не пристало. Ни к чему! Не дозволено! Незачем!
Я испугался, но сразу и успокоился. Действительно, незачем. Позднее, познакомившись с Александром Блоком, редкостным и тонким поэтом, я хотел было показать стихи ему. Но отступил перед его лицом и взглядом, как перед лицом самой природы.
В конце концов я куда-то засунул и потерял единственную тетрадь моих юношеских опытов…»
Юдель Пэн, учитель Марка Шагала. Портрет Марка Шагала. 1914
Марк Шагал. Первый учитель
Сквозь времена и расстояньяко мне спешит учитель мой:— Тебе я отдал свои знанья,теперь ко мне ты — ни ногой…Нет моего учителя, его бородки нет,мольберта нет. Его убил злодей, явясь украдкой.И утащила черная лошадканавеки ребе старого, куда-то на тот свет.
Погасла лампа, и туманвошел, и дом стоит померкнув,через дорогу — истуканзастыл, на палку запертая церковь.
Твои портреты — местные евреи —лежат в грязи, по ним хвостом метет свинья…
И горько я, учитель, сожалею,что одного оставил там тебя.
Обрученные и Эйфелева башня. 1913, 70×77 см
Из книги Марка Шагала «Моя жизнь»
«…Никакая академия не дала бы мне всего того, что я почерпнул, бродя по Парижу, осматривая выставки и музеи, разглядывая витрины. И даже толкаясь на рынке, где по бедности покупал всего лишь кусок длинного огурца. В вещах и в людях — от простого рабочего в синей блузе до изощренных поборников кубизма — было безупречное чувство меры, ясности, формы, живописности; причем в работах средних художников это проступало еще отчетливее.
Возможно, никто острее меня не ощутил, как велико, чтобы не сказать непреодолимо, было расстояние, отделявшее до 1914 года французскую живопись от искусства других стран. По-моему, за границей вообще об этом не задумывались…»
Синий скрипач. 1947
Марк Шагал. «Я сын Твой…»
Я сын Твой, ползатьрожденный на земле.Ты дал мне краски в руки, дал мне кисть,а как Тебя изображать — не знаю.Вот это небо? Землю? Свое сердце?Руины городов? Горящих братьев?Глаза слезами полнятся — не вижу,куда бежать, к кому лететь.
Ведь кто-то есть, кто нам дарует жизнь.Ведь кто-то есть, Кто нам назначил смерть.Ведь он бы мог помочь мне, чтоб картинамоя светилась радостью…
Марк Шагал
«…Я прожил много лет, прежде чем убедился, что жизнь полна ошибок, и мне кажется, проще взобраться на Монблан, чем пытаться переубедить человечество. Что же касается искусства, я неустанно говорю о цвете, который заключает в себе любовь…"
При подготовке материала использованы стихотворения Марка Шагала из книги «Ангел над крышами» (переведенные с идиша), пресс-релиз культурного Фонда Елены и Эдуара Леклерк.Автор: Рита ЛозинскаяИсточник - artchive.ru
Мои посты о Марке Шагала:http://vakin.livejournal.com/42703.htmlhttp://vakin.livejournal.com/474251.html http://vakin.livejournal.com/800257.htmlhttp://vakin.livejournal.com/1070937.htmlhttp://vakin.livejournal.com/1107400.htmlhttp://vakin.livejournal.com/1114159.html- vakin
vakin.livejournal.com
