Музей ЧерномырдинаОписание картины Пинтуриккио «Портрет мальчика». Картины пинтуриккио
Художник Пинтуриккио, картины и биография
Также немудрено, что ее представители достигли особого мастерства в написании узнаваемых ландшафтов Умбрии и даже задавали тон в использовании пейзажей в качестве фона как на станковых портретах, так и в монументальных росписях. Рафаэль Санти, Джованни Боккати, Лука Синьорелли, Пьетро Перуджино — сложно было бы рассказать историю Ренессанса без упоминания этих имен умбрийского пантеона. Вошел в него и Бернардино ди Бетто ди Бьяджо (итал. Bernardino di Betto di Biagio), более известный под прозвищем Пинтуриккио (итал. Pinturicchio): «маленький художник» — из-за маленького роста.
Талантливый маляр
Хотя некоторым его современникам казалось, что слава художника незаслуженно преувеличена, и фортуна благоволит ему лишь только оттого, что «истинными своими чадами судьба считает тех, кто без помощи какого-либо таланта всецело от нее зависит, и что ей любо, когда по милости ее возвышаются те, кто пребывал бы в безвестности, если бы полагался только на собственные заслуги». Именно так объяснял для себя популярность Пинтуриккио у высокочтимых заказчиков не менее избалованный вниманием публики, но чрезвычайно тщеславный Вазари.О ранних годах жизни живописца не известно ровным счетом ничего. Даже дата его рождения определена лишь приблизительно. В большинстве источников указывают около 1454 года, в то время как другие допускают, что художник мог родиться и несколькими годами позднее. Первое документальное свидетельство его существования — запись в реестре Гильдии живописцев Перуджи, административного центра Умбрии, датированная 1481 годом. В следующем году Пинтуриккио получит платеж за роспись люнета Дворца Приоров в Перудже — его первая исторически подверженная, но стилистически скромная и неинформативная работа.
В юном возрасте Пинтуриккио становится учеником Пьетро Перуджино, чье влияние впоследствии назовут главным источником вдохновения всего его творчества. «Если мы теперь обратимся к сохранившемуся творению Пинтуриккио, то мы убедимся, что оно не что иное, как парафраз искусства Перуджино», — писал Бенуа, посвятивший язвительно-снисходительной критике наследия итальянского живописца целую главу своего монументального труда «История живописи». В разделе «Пинтуриккио — талантливый маляр» Александр Николаевич утверждает, что тот был «маленьким, глуховатым, невзрачным человечком, и все это, вероятно, держало его на известном расстоянии от жизни, которая могла казаться ему тем более радостной и завидной».
Римский период
Как бы то ни было на самом деле, ясно одно: умбрийцу везло как на завистников, так и на почитателей. После его работы в качестве помощника Перуджино на росписи Сикстинской капеллы (вместе с Рафаэлем, Боттичелли и Синьорелли), на Пинтуриккио стали сыпаться престижнейшие заказы, сделавшие его одним из самых востребованных и высокооплачиваемых живописцев региона.К сожалению, вся информация о жизни Пинтуриккио, дошедшая до наших дней, сводится лишь к скупым сведениям о работах и городах, где он писал. Мы почти ничего не знаем о его привычках, личной жизни и предпочтениях. Продолжив работу в Риме, Пинтуриккио около пяти лет расписывает капеллу Буфалини в базилике Санта-Мария-ин-Арачели, что стоит на Капитолийском холме. Так появился цикл фресок со сценами из жизни святого Бернардина Сиенского, покровителя семьи Буфалини (заказчика). На одной из них действительно отчетливо прослеживается влияние наставника, уж очень она перекликается с «Передачей ключей» в Сикстинской капелле кисти Перуджино.
Следующие два года Пинтуриккио посвящает капелле делла Ровере (церковь Санта-Мария-дель-Пополо), где до сих пор прекрасно сохранился алтарный образ «Поклонение младенцу». Благодаря протекции папы Александра VI и его сына Чезаро Борджиа в 1492 году живописцу достается заказ на роспись комнат в Ватиканском дворце (известных как Апартаменты Борджиа). В этот период окончательно оформляется авторский почерк Пинтуриккио как художника-декоратора, мало интересующегося драматургией сцен, но сполна отводящего душу в украшательстве. Для пущего акцентирования архитектурных элементов он сдабривает роспись мозаикой и лепниной, обогащает рельефные орнаменты позолотой.
Придворный летописец
В 1496 году Пинтуриккио возвращается в Перуджу. На заре нового века он трудится над созданием фресок в капелле Бальони в базилике Санта Мария Маджоре, которая и ныне открыта для туристов в городке Спелло, недалеко от столицы Умбрии. А в 1503 году отправляется в Сиену для оформления библиотеки Пикколомини, аппендикса Сиенского собора. В ней хранилась коллекция манускриптов понтифика Энея Сильвио Пикколомини, который восседал на папском престоле под именем Пия II. Главные вехи его правления и запечатлел живописец на десяти нарядных и щедро расцвеченных фресках (1, 2, 3).Работы вызывают противоречивый отклик у ценителей. «Фигуры вряд ли могли быть изображены хуже. Ни одно существо не держится твердо на ногах и как будто бесплотно, даже красота женских лиц раздражает из-за постоянного бездумного и бессмысленного их повторения. Колорит этих фресок едва ли может быть безвкуснее. И все же они обладают бесспорным очарованием! Как ни плохи они со многих точек зрения, как архитектоническая декорация они превосходны», — начал за упокой, кончил все-таки за здравие Бернард Беренсон, американский специалист в области итальянского Возрождения.
По некоторым сведениям, в Сиене Пинтуриккио наконец осел, женился и завел детей. Здесь он вносит вклад в местный собор — разрабатывает дизайн напольной мозаики. Совместно с Лукой Синьорелли и Джироламо Дженгой воплощает в жизнь амбициозный замысел тогдашнего правителя Сиены Пандольфо Петруччи, расписывая его резиденцию, Палаццо дель Маньифико, сюжетами по мотивам античных мифов (1, 2).
Об обстоятельствах кончины Пинтуриккио в 1513 году Вазари повествует практически в анекдотическом ключе. Живописцу заказывают алтарный образ Рождества Девы Марии для сиенской базилики Сан-Франческо. По его требованию монахи предоставляют келью для проживания, причем художник настаивает на ее полнейшей пустоте: «Вынесли оттуда все, кроме огромного и старинного сундучища, так как перетаскивать его им показалось слишком громоздким. Однако Пинтуриккио, будучи человеком причудливым и своенравным, наделал столько шума и столько раз, что братья, придя в отчаяние, решили наконец убрать сундук, и так уж им повезло, что, вытаскивая его, они выломали доску и из него высыпалось пятьсот дукатов казенного золота, и это так огорчило Пинтуриккио, пожалевшего добро бедной братии, и так он расстроился, что ни о чем больше не думал, и от этого и умер».
След в истории
Увы, до настоящего момента дожили лишь немногие из станковых работ художника. Но даже одной из них — «Портрета мальчика» — было бы достаточно для того, чтобы вписать имя Пинтуриккио в летопись раннего итальянского Возрождения. Оно было на слуху и в последние годы: в честь умбрийского живописца получил прозвище футболист Алессандро Дель Пьеро, бывший капитан туринского клуба «Ювентус».Свидетельств того, что Пинтуриккио бывал во Флоренции, не существует. Однако довольно легко представить себе хотя бы короткие его визиты, учитывая ее территориальную близость и культурные связи с Умбрией. Возможно, если бы, по примеру Перуджино, он также позволял себе «подобно Антею, черпать силы» в свежем флорентийском воздухе, умбрийцу удалось бы выйти за рамки репутации провинциального мазилы.
«Пинтуриккио же было неведомо раскрепощение от провинциальной затхлости нравов и будничной жизни, свинцовой тяжестью опустившейся ему на плечи. Живительный воздух внешнего мира не коснулся его», — сокрушается Беренсон. «Однако даже в худших примерах своей мазни Пинтуриккио настолько владеет редким и освежающим нас дарованием, что, если вы не слишком утонченная натура, то получаете от этого удовольствие и готовы поклясться в том, что это вовсе не мазня, а очень ценные картины», — подводит итог наследию живописца американский искусствовед.
Автор: Наталья Азаренко
artchive.ru
Пинтуриккьо Картины биография Pinturicchio
Мальчик в голубом, 1481-1483 Картинная галерея, Дрезден Пинтуриккьо (Pinturicchio) (около 1454-1513) Итальянский живописец эпохи Раннего Возрождения, известный, прежде всего, своими замечательными фресками. Собственно, настоящее имя и фамилия Бернардино ди Бетто ди Бьяджо (Bernardino di Betto di Biagio). Получил свое прозвище Пинтуриккьо («маленький художник») за малый рост. Представитель умбрийской школы кватроченто. Испытал влияние Перуджино, которому в 1482 году помогал при создании фресок Сикстинской капеллы Ватикана.
В дальнейшем работал в Перудже, Риме и Сиене. Росписи Пинтуриккьо, мастера умбрийской школы, отличаются тщательностью письма нарядностью колорита, богатством орнаментальных мотивов (фрески в апартаментах Борджа в Ватикане, 1493-1494, и в библиотеке Пикколомини в сиенском соборе, 1503-1508), его станковые произведения - жизнерадостностью и тонкой поэтичностью (“Портрет мальчика”, Картинная галерея, Дрезден).
Уникальны монументально-декоративные работы Пинтуриккио. Живописец прошел в данном плане очень хорошую школу, поскольку в 1481-1482 участвовал под руководством Перуджино, вместе с Боттичелли и Синьорелли, в росписях ватиканской Сикстинской капеллы. Затем Пинтуриккьо, единственный из «сикстинской бригады», остался в Риме и расписал там капеллу Буфалини в церкви Санта-Мария-ин-Арачели (ок. 1481-1486), капеллу делла Ровере в церкви Санта-Мария-дель-Пополо (1488-1490) и апартаменты Борджиа в Ватикане (1492-1494). Именно тогда окончательно сформировался его яркий дар художника-декоратора, интересующегося не столько драматическими коллизиями сцены, сколько общей композиционной и цветовой ритмикой, связывающей фигуры, архитектуру и пейзаж в единое праздничное зрелище.
В 1496 Пинтуриккьо вернулся в Перуджу. Позднее получил заказ на оформление библиотеки собора в Сиене, где хранились манускрипты из собрания знаменитого Энея Сильвия Пикколомини, ученейшего папы-гуманиста, носившего в годы своего понтификата (1458-1464) имя Пия II. Главное место среди этих шедевров Пинтуриккьо (исполненных в 1503-1508) занимают сцены из жизни Энея Сильвия, представленные на фоне городских и природных пейзажей, трактованных с невиданным пространственным размахом и тончайшей грацией. Художником Пинтуриккьо также были созданы эскизы мозаик для украшения пола Сиенского собора (1505). В сложной философской программе этих мозаик особо выделяется аллегория “История Фортуны” Пинтуриккьо и работа Джованни ди Стефано “Гермес Трисмегист”.
smallbay.ru
Описание картины Пинтуриккио «Портрет мальчика»
Мальчик на портрете изображен на фоне природы. Виден город, зеленые кусты, отдаленная рощица, деревья, с прозрачными коричневыми листьями на фоне рассветного неба, желтого у горизонта. Вокруг царит осень, прохладная, ранняя, золотая и красивая. Переливы цветов были бы прекрасны, даже если бы были самостоятельным пейзажем.
Мальчик же, превращающий их в портрет, выглядит их плотью от плоти. Он одет в красную рубаху с сероватую шапку. Каштановые волосы достают до плеч, лицо выглядит нежным, как у девочки. Нос красноват, как и щеки – видимо, погода уже достаточно прохладна – глаза темные, губы пухлые, а подбородок кажется излишне мягким, не по-мужски скошенным.
Однако выражением глаз мальчика подойдет и взрослому мужчине. Он смотрит на зрителя серьезно, словно тот потревожил его покой или же не желает отвечать на вопрос, который был ему задан. Так мог бы смотреть юный оруженосец знатного рыцаря на крестьянина, отказывающегося отказать ему дорогу, или молоденький принц на дракона, не желающего пропустить его к принцессе. Голова мальчика откинута, подбородок чуть задран, он смотрит как бы свысока, и это положение для него явно привычно.
Возможно, он сын богатого человека или помолвлен с самого рождения с дочерью знатной семьи. А, может быть, просто его характеру свойственна угрюмость и обостренное чувство собственного достоинства, которое не позволяет ему посмотреть на кого-то снизу вверх.
На вид ему около двенадцати лет. Он только начинает жизнь, и жизнь уже представляется ему довольно забавным, хоть и не заслуживающим снисхождения местом. Возможно, он видел чью-то смерть или же столкнулся с несчастьем. Недетская серьезность в его взгляде, и, возможно, то, что кажется надменностью, на деле лишь какой-то вопрос, терзающий его – смысл жизни или смысл его собственного рождения.
opisanie-kartin.com
1 - Лукас Mозера | III - Мозер, Мульдшер, Лохнер | Немецкий пейзаж в xv и xvi веках | Том 1 | Оглавление
Том 1История живописи
Партнёрские ссылки:1 - Лукас Mозера
"Мастер домовой книги" Охота на оленя. Гравюра на меди К 1430-м годам относятся в Германии три произведения, принадлежащие уже вполне к новому "веянию жизненности" Два из них - "Алтарь св. Магдалины" в Тифенбронне работы Лукаса Mозера из Вейля и "Алтарь с жизнью Христа" Ганса Мультшера из Ульма - принадлежат к южно-германскому творчеству, третье - "Поклонение волхвов" Лохнера - лишь отчасти к Кельнской школе, ибо, как мы видели, и Лохнер был родом из Швабии. Несомненно, впрочем, что особый вкус новой родины Лохнера видоизменил его манеру. Благодаря господству чисто церковных традиций в "поповском" Кельне (с ними приходилось считаться художникам еще и в конце XV века), Лохнер представляется нам более архаичным, более "готиком", тогда как Мозер и Мультшер вполне уже "новые люди".
С алтарем Мозера произошел один из тех эпизодов современной "науки картиноведения", который как нельзя лучше рисует всю ее шаткость. Картина эта показалась Шмарзову настолько замечательной и совершенной, что он даже предложил читать значащийся на ней год не 1431, а 1451, ибо первая дата представлялась ему прямо невероятной для такой "передовой" картины. Напротив того, после опровержения Шмарзова Дворжаком, В. Валлерштейн употребил все старания, чтобы отвергнуть "передовитость" картины, и для него она не что иное, как заключение пройденного архаического этапа. В действительности, однако, приходится сохранить и 1431 год и в то же время признать, что во всем немецком искусстве XV века Тифенбронский алтарь такое же чудо, как Гентский алтарь в Нидерландах. При этом не следует ставить то и другое произведение в зависимость друг от друга. Однородные явления вполне могли возникнуть в далеких друг от друга центрах при общности многих культурных условий. Если же с чем и сравнивать левую створку Мозерского алтаря, так это с гуашью Губерта ван Эйка в "Туринском часослове", с "Молитвой к св. Марфе", но трудно предположить, чтобы эта КАРТИНКА, украшавшая рукопись, предназначенную для владетельного графа Голландии, могла стать известной немецкому "провинциалу". Повторяем, мы обладаем слишком недостаточными знаниями и можем только высказывать предположения; при этом опаснее всего искать чисто механические связи между явлениями: следы перенимания, копирования, заимствования.
Главной особенностью Мозерского алтаря является то значительное место, которое уделено пейзажу. Перед нами в увеличенном виде одна из тех картинок, которые мы находим в современных французских хрониках и романах и которые в объединении одной декорацией наглядно рассказывают ряд последовательных эпизодов. И здесь легенда о Магдалине связана в трех средних делениях алтаря в одно целое посредством декорации (позже мы встречаем этот прием у Мемлинга, в дни же Мозера к нему прибегал Роже ван дер Вейден). Слева среди моря святые жены, их брат Лазарь и два епископа, предоставленные на произвол судьбы, плывут без паруса на плоту по направлению к Марселю; во втором делении изображен отдых святых под навесом на набережной Марселя, а вверху - Магдалина, являющаяся к князю Марсельскому с увещанием дать пристанище изгнанникам; третье отделение посвящено причащению Магдалины, совершаемому одним из ее бывших спутников, св. Максимином. Все три момента связаны не только общим золотым фоном, но и тем, что небольшая часть морских волн виднеется у лестницы набережной (охарактеризованной, кроме того, кольцами для прикрепления судов), а капелла, примыкающая к дворцу марсельского князя, переходит в третьей картине в собор Св. Максимина. Для того же, чтобы видеть сцену причащения, происходящую внутри собора, художник вскрыл его фасад в виде большего портала.
Лукас Мозер. Верхняя часть левой створки Тифенбронского алтаря (1431 г.) Эту потребность объединения можно истолковывать как в смысле пережитка средневекового ребячества, так и обратно - в смысле нового искания стильного единства. Но нельзя, во всяком случае, не видеть замечательной передовитости мастера в том, как он справляется с труднейшими задачами, которые он себе поставил. Не надо ожидать от Мозера таких же последовательных решений, какие мы находим у нидерландцев. Тифенбронский алтарь - странная смесь тонкой наблюдательности и отсебятины, знаний и невежества. Но это черты, общие для всей немецкой школы до Пахера и Дюрера и даже позже. Если что и составляет безусловную особенность Мозера, так это та смелость и свобода, с которыми он подходит к пейзажу, и та прелесть индивидуальной, глубоко поэтичной наблюдательности, которая здесь сказывается на каждом шагу. Особенно прелестен морской пейзаж левой части - далекая, подернутая зелено-серебряной зыбью пелена (вода писана прозрачными красками по серебряному фону), стелющаяся до отдаленных островов с их скалами и замками. Волны переданы наивно и все же вполне убедительно, Мозер уловил их колыхание, бег светящихся жилок по ним. Замечательно передана и просвечивающая сквозь воду часть плота. Золотой тон неба сообщает всему нежную вечернюю ноту. Уютно должны чувствовать себя невинные, чистые душой путники, увлекаемые Божьей силой туда, куда Ему угодно было их направить. В ожидании пристани они, усевшись в кружок, беседуют, точно у себя дома, "у камелька".
В двух других картинах Мозер встретился с задачами линейной перспективы. В то время она была только что открыта и приведена в систему во Флоренции, а Ян ван Эйк пользовался ею чисто практически, на основании найденных им нескольких элементарных ее основ. Но "жажда перспективы" лежала в самом времени, и эта жажда, вне теоретических открытий и вне всякой системы, давала возможность справляться "приблизительно" с трудностями. В сцене "Причащения" Мозер в этом увлечении перспективой доходит до крайностей, до фокусничанья. Через окно в стене он открывает вид на два внутренних помещения, находящихся одно за другим, и в глубине второго сажает дремлющего священника. С особой любовью вырисовывает он скрещивание сводов и столбов самого науса, а также ряда острых аркбутанов снаружи, подпирающих капеллу-собор. И все это сделано "на глаз" с неизбежными кривизной и промахами относительно конструкции, но с громадной любовью к делу, сказывающейся также и в выписке всех деталей: в иллюзорной передаче камня, деревянных столбов, апсидной крыши навеса и в символической скульптуре, окружающей церковный портал5.
Лукас Мозер. Сон святых в Марсельском порту. Средняя часть Тифенбронского алтаря (1431 г.) Примечания
5 Такое же любовное внимание сказывается у Мозера в верхней картине алтаря: "Магдалина у ног Спасителя"; особенно поражает нас там выписанность яств и посуды и такие "кунстштюки", как, например, ракурс руки святого Петра, протягивающего вперед ножик.
www.benua-history.ru
Именной указатель , П , Пинтуриккио Бернардино , Александр Бенуа – История живописи
Именной указатель
Партнёрские ссылки: Краткая справка из БСЭ:
Пинтуриккьо (Pinturicchio; собственно Бернардино ди Бетто ди Бьяджо, Bernardino di Betto di Biagio) [около 1454, Перуджа (?),—- 11.12.1513, Сиена], итальянский живописец. Представитель умбрийской школы кватроченто. Испытал влияние Перуджино, которому помогал при создании фресок Сикстинской капеллы Ватикана (1481—82). Росписи П. (в апартаментах Борджа в Ватикане, 1493—94) отличаются тщательностью письма, пёстрым нарядным колоритом, богатством орнаментальных мотивов, станковые произведения ("Портрет мальчика", Картинная галерея, Дрезден) — жизнерадостной и тонкой поэтичностью.
Цитаты:
Почти таким же успехом, как Перуджино, пользовался у современников один из его учеников - Бернардино из Перуджии, известный под прозвищем Пинтуриккио, что по-русски можно перевести словом "маляришка". Позже, в продолжение нескольких веков, Пинтуриккио был забыт, затем его "открыли" немецкие назарейцы, которым простодушность мастера показалась еще более чарующей, нежели дискредитированная Вазари религиозность Перуджино. В наше же время Пинтуриккио завладел всеми симпатиями, главным образом благодаря тому, что его творения являются точно сказочной детской книжкой доброго старого времени. Это время восстало в образах Пинтуриккио с какой-то ребяческой ясностью и непосредственностью. У него мы видим не души тех далеких предков, души, оставшиеся для него неразгаданными, но их суетность, близкую и к нашим суетным интересам.
Читать о Пинтуриккио в тексте книги
В истории пейзажа Пинтуриккио мог бы занимать первенствующее место как автор первых "чистых" пейзажей в Италии, если бы эти пейзажи, украшавшие залы Ватиканского Бельведера, дошли до нас45. Но мы только читаем о них, и, возможно, что эти чистые пейзажи были просто декоративно трактованными полуфантастичными ведутами, чем-то условным и неинтересным.
Читать о Пинтуриккио в тексте книги
В сущности, "вкус" у Пинтуриккио тот же, что у Фабриано, Пизанелло и Гоццоли, только несколько утонченный. Интеллектуально Пинтуриккио стоит, пожалуй, даже ниже каждого из них, но вообще в это время живопись повсеместно в Италии сделала столь значительные шаги вперед, что на поверхностный взгляд произведения нехитрого декоратора превосходят создания его предшественников.
Читать о Пинтуриккио в тексте книги
Картины:
Пинтуриккио. Благовещенье (1501 г.) Уерковь Santa Maria Maggiore в Спелло. 
Пинтуриккио. Погребение святого Бернардина (1492 г.). Церковь Арачелли в Риме. 
Пинтуриккио. Святая Екатерина перед императором. Аппартаменты Борджиа в Ватикане. 
Пинтуриккио. Путешествие Энея Сильвио Пикколомини в свите кардинала Капраника. "Либрерия" при Сиенском соборе. www.benua-history.ru
Пинтуриккио, «Портрет мальчика» | Введенская сторона
Среди картин мастеров итальянского Возрождения в Дрезденской галерее «Портрет мальчика» Пинтуриккио способен очаровать уже с первого взгляда. В чем же источник неотразимой прелести этой небольшой и скромной картины, которая останавливает наше внимание даже рядом с шедеврами Джорджоне, Тициана и Рафаэля? Неужели только в том, что художник просто и безыскусно писал то, что видел, ни над чем не задумываясь, ничего не присочиняя к тому, что было перед его глазами?
Такое объяснение может внушить уверенность, будто каждый художник способен создать шедевр, если не будет ничего «присочинять» к замеченному. Но утверждать это—значит поддаваться самообману. В действительности перед нами тонкий поэтический образ.
Лицо мальчика выполнено так старательно, словно художник опасался упустить мельчайшую подробность его внешнего облика. Между тем за каждым штрихом и мазком стоит уверенность мастера, прошедшего хорошую школу рисунка. Уверенно поставлена голова и построено лицо, тонко очерчены лоб, нос, глаза, подбородок. Точность рисунка позволила «донести» до зрителя такую деталь, как чуть заметно выпяченные губы. Поистине это единственный в мировом искусстве портрет ребенка, в котором характерные детские «губки домиком» так хорошо показаны!
Для усиления лирико-интимного впечатления мастер дрезденского портрета тонко применил один живописный прием. Обычно наш глаз видит больше подробностей на первом плане, далекие предметы кажутся более обобщенными. Здесь сделано наоборот: лицо и фигура, особенно розовая курточка, даны обобщенным пятном, а пейзаж выписан более отчетливо. Правда, этим несколько ограничивается впечатление глубины, деревья выпирают вперед, они как венком окружают фигуру. Зато обобщенная форма лица и тела « приобрела необыкновенную выпуклость: она кажется более осязаемой, чем обычно. Художник достигает этим повышенное ощущение действительности.
Дрезденский портрет написан, видимо, в 80-х годах XV века. Через двадцать лет после этого Леонардо в портрете Джоконды поразит весь мир глубоким психологическим анализом и передачей воздушной дымки. В отличие от изысканной стилистики Леонардо в дрезденском портрете мальчика мы находим всего лишь простодушный, незамысловатый рассказ. Но в этом простодушии есть неотразимая привлекательность, совсем как в народных песнях. Мастеру удается нас убедить, что у его героя нет ничего невысказанного, что в природе нет никаких тайн и в картине ничего не скрыто от нас. В этом маленьком шедевре мы видим как бы самую суть вещей в неразрывном единстве с их видимостью, и это доставляет нам такую чистую отраду!
М. Алпатов.
art-storona.ru
Пинтуриккио Благовещение: Описание произведения
Маленький итальянский городок Спелло, что в 30 километрах от Перуджи, знаменит своими улочками, утопающими в цветах, и отменным оливковым маслом. А еще туристов со всего мира влечет базилика Санта Мария Маджоре, построенная на месте древнего языческого храма богинь Юноны и Весты. Когда-то в церкви было несколько капелл, но не все дожили до наших дней: их замуровали.К счастью, уцелела капелла Бальони, украшенная росписями самого Пинтуриккио. Работал он здесь в 1501 году по приглашению местного настоятеля Тройло Бальони, чья фамилия и дала наименование строению (позже его назначили епископом в Перудже). За красочные изображения на стенах капелла получила второе название – Capella Bella («прекрасная», «красивая»). Богослужения в ней совершались до 1874 года.
Кстати, портрет заказчика Пинтуриккио поместил на одну из работ. На левой стороне фрески "Христос среди учителей" можно разглядеть Бальони собственной персоной (в черном одеянии среди группы людей). Подобные реверансы в сторону донаторов в виде скрытых портретов были довольно популярны в итальянском Раннем Возрождении. Но на «Благовещении» живописец пошел еще дальше, «повесив» на стену справа от Девы Марии свой автопортрет.
Стоит упомянуть, что Пинтуриккио не первому пришла в голову подобная идея. Итальянцы кватроченто частенько включали себя и членов своей семьи в групповые композиции на монументальных росписях и даже писали с себя святых. Первым, кто замаскировал собственную персону под станковую картину на фреске, был Перуджино – во время росписи залы приемов Правления биржи в Перудже, где он трудился в 1497 – 1500 годах. Всего год спустя этот фокус повторил и Пинтуриккио, правда, в чуть более скромном формате, ограничившись лишь своим именем в подписи: «Бернардино. Живописец из Перуджи». Перуджино же снабдил свой автопортрет табличкой со словами: «Пьетро – превосходный перуджинский живописец. Что утеряло искусство, вновь возродил он, живописуя. То, чего не было в нем, заново он изобрел».
Ранее, в 1492 году Пинтуриккио уже писал фреску "Благовещение", в процессе росписи Апартаментов Борджиа в Ватикане. Общий у этих двух изображений лишь сюжет. Архангел Гавриил держит в руках цветок лилии – символ чистоты Девы Марии. В верхней части видим Бога Отца в окружении херувимов, от него на Богородицу нисходит Святой Дух в виде белого голубя. Задником обеих фресок служит пейзаж со скалами, древними строениями и деревцами.
На этом сходства заканчиваются, и начинаются различия. Если фреска из Апартаментов Борджиа прямо-таки оглушает своей избыточной орнаментальностью и ослепительной позолотой, то «Благовещение» в умбрийском городе Спелло куда более сдержано и умеренно в изобразительных средствах. На нем больше пространства и простора, что дает больше свободы в плане композиционного построения, но, с другой стороны, существенно смещает смысловые акценты. Из-за того, что Пинтуриккио увлекается прорисовкой действия на фоновом пейзаже, тот перетягивает значительную часть внимания на себя.
Благовещение – когда архангел Гавриил приносит Богородице весть о том, что ей уготовано стать Матерью Спасителя, – является одним из ключевых событий Нового Завета и основополагающим эпизодом христианского учения в целом. Здесь же оно воспринимается буднично-прозаичным, как будто бы Марии каждый день является архангел с благой вестью. Взгляд скользит мимо главных героев на задний план, хочется рассматривать происходящее за пределами основного сюжета, разглядеть, чем заняты люди на улице.
И хотя «Благовещение» из Апартаментов Ватикана может нагнать скуку практически идеальной симметрией (которой, скажем прямо, Пинтуриккио любил щеголять в своей декоративно-монументальной живописи), оно "ближе к тексту", поскольку полнее передает торжественность и значительность священного для всех христиан момента. Пусть и достигает этого достаточно грубыми методами. «Вы не скоро увидите более роскошные, но варварские в своем великолепии фрески, чем в апартаментах Борджиа в Ватикане, где сверкающее золото орнамента сливается с бесценным ультрамарином», – комментирует ватиканское "Благовещение" Пинтуриккио знаток итальянского Ренессанса Бернард Беренсон.
Зато представляющая собой "вольный пересказ" Евангелия умбрийская фреска более любопытна в отношении композиции (даже несмотря на весьма вольное обращение живописца с перспективой) и представляет больший интерес для детального изучения. Кто эти люди, мирно обедающие во время эпохального происшествия? Что за ваза над автопортретом художника и почему она помещена за решетку? И каким образом, собственно говоря, попал портрет эпохи Возрождения в живописание события, имевшего место примерно за 9 месяцев до наступления нашей эры?
Автор: Наталья Азаренко
artchive.ru
