Музей ЧерномырдинаГумилев: жизнь после смерти. Картины гумилев
Последнее фото Николая Гумилёва без ретуши
Вероятно, оно шокирует многих, кто думал, что видел и знает это фото – а на самом деле видел только отретушированный вариант:
Как и почему получилось, что оригинальное фото практически никому не известно, – не знаю. Эта фотография из следственного дела была опубликована в 1996 году в статье Бориса Краевского "Дело Таганцева" (Краевский Б.П. Дело Таганцева/Краевский Б.П. // Дворянское собрание: Историко-публицистический и литературный альманах, Москва, 1996, №4. С. 264-278).
Качество печати там неважное, но отчётливо видна рана на лбу. Фрагмент страницы:
В то же 1996 году в журнале "Источник" (приложение к журналу "Родина") появилась отретушированная фотография. ("Обвинение не может иметь никаких оснований". Продолжаем публикацию писем в защиту репрессированных. а) Из следственного дела Н.С. Гумилева. Публикация Владимира Гончарова, репродукции Александра Емельянова. 1996, №6 (25), с. 79):
Оригинальный вариант фото появляется ещё раз в 1998, тоже в альманахе "Дворянское собрание" - 1998, № 8, с. 260.
А после этого в изданиях о Гумилёве встречается только "приглаженный" вариант, известный сегодня всем, кто так или иначе соприкасался с темой. Откуда взялась эта фотография, кто и зачем её отретушировал, почему она сегодня, по сути, заменила настоящую, – непонятно.
Хотя и настоящий снимок периодически упоминается. Вот, например, здесь: http://www.svoboda.org/content/transcript/24385412.html – это расшифровка радиопрограммы "Поверх барьеров с Иваном Толстым", "Таганцевский заговор: к 90-летию нерассекреченного дела" (2011 г.). Цитата:
Оригинал этого снимка хранится в следственном деле, но его копию можно увидеть в Петербурге, в музее Льва Гумилёва на Коломенской.
Нельзя не отметить, что в некоторых кругах современного гумилёвоведения принято комментировать следствие по делу Гумилёва следующим образом: что Гумилёва как человека беспримерной храбрости запугать на допросах было невозможно, но следователь сумел его перехитрить, подольститься, понравиться поэту, цитировал ему наизусть его стихи и т.д.
Эта версия возникла из слухов, которые ходили после гибели Гумилёва в Петрограде и позже в эмигрантских кругах. Эти слухи записал участник Таганцевского заговора, спасённый Гумилёвым Георгий Иванов:
«Допросы Гумилева больше походили на диспуты, где обсуждались самые разнообразные вопросы – от "Принца" Макиавелли до "красоты православия".Следователь Якобсон, ведший таганцевское дело, был, по словам Дзержибашева, настоящим инквизитором, соединявшим ум и блестящее образование с убежденностью маниака. Более опасного следователя нельзя было бы выбрать, чтобы подвести под расстрел Гумилева. Если бы следователь испытывал его мужество или честь, он бы, конечно, ничего от Гумилева не добился. Но Якобсон Гумилева чаровал и льстил ему. Называл его лучшим русским поэтом, читал наизусть гумилевские стихи, изощренно спорил с Гумилевым и потом уступал в споре, сдаваясь или притворяясь, что сдался, перед умственным превосходством противника…Я уже говорил о большой доверчивости Гумилева. Если прибавить к этому его пристрастие ко всякому проявлению ума, эрудиции, умственной изобретательности – наконец, не чуждую Гумилеву слабость к лести, – легко себе представить, как, незаметно для себя, Гумилев попал в расставленную ему Якобсоном ловушку. Как незаметно в отвлеченном споре о принципах монархии он признал себя убежденным монархистом. Как просто было Якобсону после диспута о революции "вообще" установить и запротоколить признание Гумилева, что он непримиримый враг Октябрьской революции. Вернее всего, сдержанность Гумилева не изменила бы его судьбы. Таганцевский процесс был для петербургской Че-Ка предлогом продемонстрировать перед Че-Ка всероссийской свою самостоятельность и незаменимость. Как раз тогда шел вопрос о централизации власти и права казней в руках коллегии В.Ч.К. в Москве.Именно поэтому так старался и спешил Якобсон. Но кто знает!..Притворись Гумилев человеком искусства, равнодушным к политике, замешанным в заговор случайно, может быть, престиж его имени – в те дни для большевиков еще не совсем пустой звук – перевесил бы обвинение? Может быть, в этом случае и доводы Горького, специально из-за Гумилева ездившего в Москву, убедили бы Ленина…»Этот фрагмент воспоминаний не сообщает почти никаких фактов, а рассказывает о догадках и предположениях, о том, как арест и гибель Гумилёва восприняли его друзья. Пытались найти какие-то объяснения, какую-то логику во всём этом... И самая большая трагедия заключалась в том, что никакого разумного начала тут не было и быть не могло – был только красный террор.
Но версия о наивном поэте и обаятельном следователе получила на удивление долгую жизнь.
Так, Владимир Полушин, автор биографии Гумилёва из серии ЖЗЛ ("Николай Гумилёв: жизнь расстрелянного поэта") полагает, что следователь Якобсон, который вёл дело,
Исследователь творчества Гумилёва Юрий Зобнин в своих книгах, в частности, в монографии "Казнь Николая Гумилёва. Разгадка трагедии" объясняет эту ситуацию похожим образом, только высказывает гипотезу, что никакого следователя Якобсона вообще не существовало – или он был "ширмой" – а следствие вёл Яков Агранов, один из самых страшных чекистов того времени, умевший быть обаятельным:
Я сейчас принципиально не хочу поднимать вопрос о заговоре. Чтобы составить какое-то представление об этой теме, отсылаю вас к программе "Поверх барьеров", ссылку на которую дала выше.
Хотелось бы, конечно, верить, что неизвестность настоящего снимка (а значит, и обстоятельств, о которых он сообщает!) и тиражирование обработанного, приглаженного, не такого страшного, а также заведомо неверные трактовки или недомолвки в монографиях – это случайность и недоразумение, а не сознательное сокрытие неудобного факта, который требует пояснений, ломает привычные убеждения, опровергает популярные мнения, колеблет авторитеты…
А пишу я об этом, потому что убеждена: пора уже прекратить говорить о допросах – приятных беседах с чтением стихов, прекратить снова и снова повторять версию о наивном поэте и обаятельном следователе. Теперь эта версия – оскорбление памяти Гумилёва.
Мария Голикова
mysea.livejournal.com
ИЛЛЮСТРАЦИИ. Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта
Анна Ивановна Гумилёва (урожденная Львова), мать поэта.
Степан Яковлевич Гумилёв, отец поэта.
Юлия Яковлевна Львова (урожденная Викторова), бабушка поэта, Анна Ивановна, мать поэта, Иван Львович Львов, дед поэта.
Иннокентий Анненский.
Николай Гумилёв — студент.
Царскосельская Николаевская мужская гимназия, где учился Н. Гумилёв. Современный вид.
Обложка первой книги Н. Гумилёва «Путь конквистадоров». 1906.
Анна Горенко. Царское Село. 1904.
Книга И. Анненского с надписью Н. Гумилёву:
«Меж нами сумрак жизни длинный,
Но этот сумрак не корю,
И мой закат холодно-дынный
С отрадой смотрит на зарю.
Ник. Т-о. 17.11.1906».
Сестры Вера, Зоя и Анна Аренс. 1910.
Обложка журнала «Сириус», который Н. Гумилёв выпускал в Париже. 1907.
Валерий Брюсов.
Николай Гумилёв. Портрет работы Н. Войтинской. 1909.
Елизавета Дмитриева (будущая Черубина де Габриак).1906.
Максимилиан Волошин. 1911 (?).
Царское Село. Торговые ряды, где познакомились гимназисты Коля Гумилёв и Аня Горенко. Современный вид.
Лидия Зиновьева-Аннибал, ее дочь Вера Шварсалон и Вячеслав Иванов. Загорье. 1907.
Обложка журнала «Остров», выпущенного Н. Гумилёвым. 1909.
Н. Гумилёв. Портрет работы М. Фармаковского. 1908.
Дом Гумилёвых из Слепневской усадьбы, перенесенный в Градницы. Современный вид.
Церковь в Никольской слободе под Киевом, где венчались Н. Гумилёв и А. Горенко.
Семья Горенко: мать Инна Эразмовна (в центре) и дети: Виктор и Андрей, Анна и Ия.
Дом вдовы Белозеровой в Царском Селе (Конюшенная ул., 35, ныне 29), где жила семья Гумилёвых. Современный вид.
Обложка второго издания книги Н. Гумилёва «Романтические цветы». 1918.
Поэтесса Ольга Мочалова.
Африканский рисунок Н. Гумилёва. 1913.
Рисунки, привезенные Н. Гумилёвым из Африки. 1913.
Николай Сверчков (Коля-маленький), племянник Николая Гумилёва.
Обложка книги Н. Гумилёва «Жемчуга». 1910.
Владимир Нарбут. Фото из архива РГАЛИ.
Граф Алексей Николаевич Толстой.
Эмблема поэтического кафе «Бродячая собака».
Николай Гумилёв и Сергей Городецкий.
Обложка первой книги А. Ахматовой «Вечер». 1912.
Обложка третьей книги Н. Гумилёва «Чужое небо». 1912.
Теофиль Готье.
Обложка книги Теофиля Готье «Эмали и камеи» в переводе Н. Гумилёва. 1914.
Обложка книги Е. Кузьминой-Караваевой «Русь». 1916.
Владимир Шилейко, второй муж А. Ахматовой.
Актриса Ольга Николаевна Высотская, мать младшего сына поэта, в период знакомства с Н. С. Гумилёвым.
Николай Гумилёв в своем рабочем кабинете.
Николай Гумилёв в форме уланского полка. 1914–1915.
Николай Степанович и Анна Андреевна Гумилёвы с сыном Львом. 1915.
Силуэт Николая Гумилёва. Работа Е. Кругликовой.
Обложка книги Н. Гумилёва «Колчан». Конец 1915 г. (на книге дата — 1916).
Николай Гумилёв. Портрет работы М. Ларионова. 1917.
Михаил Ларионов, глава русского авангарда, друг Н. Гумилёва.
Художница Наталья Гончарова, жена М. Ларионова.
Лариса Рейснер. Петроград. 1915 —1916.
Анна Николаевна Энгельгардт, вторая жена Н. Гумилёва.
Георгий Иванов. Портрет работы Ю. Анненкова. 1921.
Михаил Зенкевич и его брат Сергей.
Николай Оцуп.
Михаил Кузмин.
Николай Гумилёв. Один из последних снимков.
Объявление о приеме в Институт Живого Слова, где читал лекции Н. Гумилёв.
Обложка книги Н. Гумилёва «Костер». 1918.
Силуэт Максима Горького. Работа Е. Кругликовой.
Силуэт Юрия Верховского. Работа Е. Кругликовой.
Корней Чуковский. Портрет работы Н. Войтинской. 1909.
Александр Блок. 1917.
Обложка журнала «Гиперборей», основанного Н. Гумилёвым.
Елена Дебуше.
Обложка второго издания книги Н. Гумилёва «Шатер». Издательство «Библиофил». Ревель. Конец 1921 г. (на книге дата — 1922).
Здание, где в 1918–1921 годах размещалось издательство «Всемирная литература». Современный вид. Санкт- Петербург, угол Невского проспекта, 64/11, и Караванной (Моховой) улицы.
Александра Степановна Сверчкова (урожденная Гумилёва), сестра поэта.
Венеция.
Париж. Площадь Сен-Мишель.
Обложка второго издания книги Н. Гумилёва «Дитя аллаха». Берлин. 1922.
Афиша творческого вечера Н. Гумилёва. 5 апреля 1920 г.
Афиша вечера поэзии и музыки кружка «Арион». Петроград. 1918.
Обложка книги Н. Гумилёва «Огненный столп». 1921.
Николай Гумилёв. 1921.
Николай Гумилёв (сидит в центре) со своими учениками из кружка «Звучащая раковина». На переднем плане Георгий Иванов и Ирина Одоевцева. 1921.
Обложка тома № 177 «Дела» Н. С. Гумилёва. 1921.
В. Н. Таганцев, «глава» сфабрикованного чекистами заговора.
Последний снимок Николая Степановича Гумилёва, сделанный в застенках ВЧК. 1921.
Лев Николаевич Гумилёв, старший сын поэта. 1985.
Орест Николаевич Высотский, младший сын поэта, с первой женой. 1930-е гг.
На Гумилёвских чтениях в Тирасполе. Лариса Орестовна Колодзейская, внучка поэта, Орест Николаевич Высотский, сын поэта, Владимир Полушин, автор книги, Виктор Зеленский, композитор. Вторая половина 1980-х гг.
Памятник Николаю Гумилёву со скульптурными изображениями Анны Ахматовой и Льва Гумилёва в городе Бежецке Тверской области, на родине матери поэта. Скульптор А. Ковальчук.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
biography.wikireading.ru
Африканские фотографии Николая Гумилева — СОЮЗ: онлайн журнал отечественной журналистики
Есть музей этнографии в городе этомНад широкой, как Нил, многоводной Невой,В час, когда я устану быть только поэтом,Ничего не найду я желанней его.
Я хожу туда трогать дикарские вещи, Что когда-то я сам издалека привез,Чуять запах их странный, родной и зловещий,Запах ладана, шерсти звериной и роз.
Н. Гумилев. Абиссиния. Из сборника «Шатер». Ревель, 1921.
Юрий Чистов, доктор исторических наук, директор Музея антропологии и этнографии РАН: Многие коллекции МАЭ РАН были собраны выдающимися российскими учеными и путешественниками, имена которых известны всем, — Даниэлем Мессершмидтом, Герхардом Миллером, Петером Палласом, Степаном Крашенинниковым, Иваном Крузенштерном, Фаддеем Беллинсгаузеном, Михаилом Лазаревым и многими другими. Вопросы истории формирования коллекции музея, изучение вклада отдельных собирателей коллекций всегда привлекали пристальное внимание научных и музейных сотрудников МАЭ. Эти исследования продолжаются и в наши дни, частично они восстанавливают незаслуженно забытые имена, в том числе преданные забвению по идеологическим соображениям в советское время.
К их числу относится и Николай Гумилев. Хорошо известен его интерес к Африке, циклы стихов на африканские темы, благодаря которым Гумилева часто называли «конквистадором» (первый сборник стихов Гумилева — «Путь конквистадоров», 1905), «царскосельским Киплингом», «русским Камоэнсом», а заодно и певцом колониализма и ницшеанцем. Поклонники поэзии Гумилева, конечно же, знают, что он несколько раз бывал в Африке, но до конца 80-х годов прошлого века даже вопрос о том, сколько раз он совершил эти путешествия и в каких годах, был спорен. Не говоря уже о скудных сведениях о самом длительном и интересном путешествии Николая Гумилева и его племянника Николая Сверчкова в 1913 году. Причиной столь длительного забвения был арест и расстрел поэта по решению Петроградской ЧК 26 августа 1921 года. По официальной версии «Гумилев не принял революции, оказался причастным к контрреволюционному заговору и в числе его участников был расстрелян».
Маршрут экспедиции Николая Гумилева в Абиссинию в 1913 году. Реконструкция маршрута по полевому дневнику Н. Гумилева выполнена Юрием Чистовым
«Я должен был отправиться в порт Джибути в Баб-эль-Мандебском проливе, оттуда по железной дороге к Харару, потом, составив караван, на юг в область, лежащую между Сомалийским полуостровом и озерами Рудольфа, Маргариты, Звай; захватить возможно больший район исследования; делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды. Кроме того, мне предоставлялось право собирать зоологические коллекции» (Здесь и далее цитаты из «Африканского дневника». Н. Гумилев, ПСС, том 6, стр. 70–97. Москва, «Воскресенье», 2005 год).
Вид на Порт-Саид. Фото из коллекции Кунсткамеры
«10-го апреля на пароходе Добровольного флота „Тамбов“ мы вышли в море. Какие-нибудь две недели тому назад бушующее и опасное Черное море было спокойно, как какое-нибудь озеро. Волны мягко раздавались под напором парохода, где рылся, пульсируя, как сердце работающего человека, невидимый винт. Не было видно пены, и только убегала бледно-зеленая малахитовая полоса потревоженной воды. Дельфины дружными стаями мчались за пароходом, то обгоняя его, то отставая, и по временам, как бы в безудержном припадке веселья, подскакивали, показывая лоснящиеся мокрые спины, Наступила ночь, первая на море, священная. Горели давно не виденные звезды, вода бурлила слышнее. Неужели есть люди, которые никогда не видели моря?»
Суэцкий канал. Фото из коллекции Кунсткамеры
«Не всякий может полюбить Суэцкий канал, но тот, кто полюбит его, полюбит надолго. Эта узкая полоска неподвижной воды имеет совсем особенную грустную прелесть».
Пристань в Суэце
Фото из коллекции Кунсткамеры
Улица в Джибути (туземцы везут воз с кочанами)
Фото из коллекции Кунсткамеры
«Джибути лежит на африканском берегу Аденского залива к югу от Обока, на краю Таджуракской бухты. На большинстве географических карт обозначен только Обок, но он потерял теперь всякое значенье, в нем живет лишь один упрямый европеец, и моряки не без основанья говорят, что его „съела“ Джибути. За Джибути — будущее».
Толпа и отряд сомалей, идущих к губернаторскому дворцу во время праздника
Фото из коллекции Кунсткамеры
«Я <…> люблю этот городок, его мирную и ясную жизнь. От двенадцати до четырех часов пополудни улицы кажутся вымершими; все двери закрыты, изредка, как сонная муха, проплетется какой-нибудь сомалиец. В эти часы принято спать так же, как у нас ночью. Но затем неведомо откуда появляются экипажи, даже автомобили, управляемые арабами в пестрых чалмах, белые шлемы европейцев, даже светлые костюмы спешащих с визитами дам. <…> Улицы полны мягким предвечерним сумраком, в котором четко вырисовываются дома, построенные в арабском стиле, с плоскими крышами и зубцами, с круглыми бойницами и дверьми в форме замочных скважин, с террасами, аркадами и прочими затеями — все в ослепительно белой извести».
Железнодорожный путь около станции ж.д. Логахардимом
Фото из коллекции Кунсткамеры
«Вид из окна был унылый, но не лишенный величественности. Пустыня коричневая и грубая, выветрившиеся, все в трещинах и провалах горы и, так как был сезон дождей, мутные потоки и целые озера грязной воды. Из куста выбегает диг-диг, маленькая абиссинская газель, пара шакалов, они всегда ходят парами, смотрят с любопытством. Сомалийцы и данакили с громадной всклокоченной шевелюрой стоят, опираясь на копья. Европейцами исследована лишь небольшая часть страны, именно та, по которой проходит железная дорога, что справа и слева от нее — тайна».
Дорога от речки «Авдели» на Харару (около Харара)
Фото из коллекции Кунсткамеры
Водопой по дороге
Фото из коллекции Кунсткамеры
«Дорога в Харар пролегает первые километров двадцать по руслу реки <…>, ее края довольно отвесны, и не дай Бог путнику оказаться на ней во время дождя».
Дорога из Диредауа в Харар
Фото из коллекции Кунсткамеры
«Дорога напоминала рай на хороших русских лубках: неестественно зеленая трава, слишком раскидистые ветви деревьев, большие разноцветные птицы и стада коз по откосам гор. Воздух мягкий, прозрачный и словно пронизанный крупинками золота. Сильный и сладкий запах цветов. И только странно дисгармонируют со всем окружающим черные люди, словно грешники, гуляющие в раю, по какой-нибудь еще не созданной легенде».
Абиссинская церковь и строящаяся колокольня в Хараре
Фото из коллекции Кунсткамеры
«Уже с горы Харар представлял величественный вид со своими домами из красного песчаника, высокими европейскими домами и острыми минаретами мечетей. Он окружен стеной, и через ворота не пропускают после заката солнца. Внутри же это совсем Багдад времен Гаруна-аль-Рашида. Узкие улицы, которые то подымаются, то спускаются ступенями, тяжелые деревянные двери, площади, полные галдящим людом в белых одеждах, суд, тут же на площади, — все это полно прелести старых сказок».
Николай Гумилев записывает галасские песни со слов галласа певца (стоит переводчик)
Фото из коллекции Кунсткамеры
«Быстро прошли эти три дня в Джибути. Вечером прогулки, днем валянье на берегу моря с тщетными попытками поймать хоть одного краба, они бегают удивительно быстро, боком, и при малейшей тревоге забиваются в норы, утром работа. По утрам ко мне в гостиницу приходили сомалийцы племени Исса, и я записывал их песни».
Фас старухи хараритянки
Фото из коллекции Кунсткамеры
«Я собирал этнографические коллекции, без стеснения останавливал прохожих, чтобы посмотреть надетые на них вещи, без спроса входил в дома и пересматривал утварь, терял голову, стараясь добиться сведений о назначении какого-нибудь предмета у не понимавших, к чему все это, хараритов. Надо мной насмехались, когда я покупал старую одежду, одна торговка прокляла, когда я вздумал ее сфотографировать, и некоторые отказывались продать мне то, что я просил, думая, что это нужно мне для колдовства. Эта охота за вещами увлекательна чрезвычайно: перед глазами мало-помалу встает картина жизни целого народа и все растет нетерпенье увидеть ее больше и больше».
Турецкий консул с ашкером на веранде консульства
Фото из коллекции Кунсткамеры
«Несмотря на то, что консул еще не вступил в исполнение своих обязанностей, он уже принимал многочисленных мусульман, видевших в нем наместника самого султана и желавших его приветствовать <…>. Консул, я, кажется, забыл написать, что это был генеральный консул, был достаточно величествен в своем богато расшитом золотом мундире, ярко-зеленой ленте через плечо и ярко-красной феске».
Дедъязмач Таффари
Фото из коллекции Кунсткамеры
«Он был одет в шамму, как все абиссинцы, но по его точеному лицу, окаймленному черной вьющейся бородкой, по большим полным достоинства газельим глазам и по всей манере держаться в нем сразу можно было угадать принца. И неудивительно: он был сын раса Маконнена, двоюродного брата и друга императора Менелика, и вел свой род прямо от царя Соломона и царицы Савской» (Дедъязмач Таффари, Таффари Мэконнын — один из титулов высших эфиопских военачальников, буквально «командир передового полка». Это имя, которое носил до коронации в 1930 году последний император Эфиопии Хайле Селассие I. С 1911-го по 1916 год он был губернатором провинции Харар).
Аба-Муда, теперешний наместник св. Шейх-Гуссейна
Фото из коллекции Кунсткамеры
Купол над могилой галлаского святого Шейх-Гуссейна
Фото из коллекции Кунсткамеры
И таинственный город, тропический Рим,Шейх-Гуссейн я увидел высокий,Поклонился мечети и пальмам святым,Был допущен пред очи пророка.
<…>
Н. Гумилев. Галла. Из сборника «Шатер». Ревель, 1921.
Материал подготовлен при участии сотрудников музея Татьяны Соловьевой и Ксении Суриковой.
Источник: meduza
mag-union.ru
| Profile Name: история в фотографиях Entry Tags 1020-е, 1400-е, 1500-е, 1700-е, 1800-е, 1830-е, 1840-е, 1850-е, 1860-е, 1870-е, 1880-е, 1890-е, 1900, 1900-е, 1910--е, 1910-е, 1912-е, 1917, 1920, 1920-е, 1930-е, 1930-е история России, 1940, 1940--е, 1940-е, 1945, 1950-е, 1960, 1960-е, 1970-е, 1980-е, 1990-е, 1997, 2000-е, 2010-е, XIII век, XIX век, XVI век, XVII век, cемейный архив, Азия, Афганистан, Африка, Африка политика, Балканы, Батька Махно, Белое Движение, Белое движение, Ближний Восток, ВСХВ, Валуа, Великая Отечественная война, Великая Отечественная войнв, Великая война, Великая отечественная война, Виндзоры, Военная история, Восток, Вторая мировая, Вторая мировая война, Вторая мировая война. авиация, Втроая мировая война, Гражданская война, Гражданская война в США, Греция, Европа, Зачем - не знаю, Кавказ, Красный крест, Крым, Крымская война, Латинская Америка, Ливия, МГУ, Москва, НКВД, Николай II, ОГПУ, Первая мировая, Первая мировая война, Подмосковье, РККА, Романовы, Русско-японская война, СССР, США, Серебряный век, Средние века, Сталин, Сталинград, Сталинградская битва, Униформа, ХХ век, Халкин-гол, авация, авиация, авиация. флот, авто, авто-история, авторская фотография, авторские фотографии, агит, агитация, агитация ( историческая), агитация (историческая), актеры, актуальная история, алхимия, анархисты, анархия, аристократия, армия, артиллерия, артисты, археология, архитектура, балет, благотворительность, болезнь, броневики, бронепоезда, быт, быт. люди, видео, военная иситория, военная история, военная история. Первая мировая война, военная истрия, война, война в Афганистане, война в Корее, война в Чечне, война во Вьетнаме, вопрос, враги, всякая всячина, вторая мировая, выборы, выставки, геополитика, геральдика, герои, горо, города, города России, города СССР, города люди, гравюры, гражданская война, графика, даты, дворянство, демонстрации, деньги, деревня, дереыня, детвора, дети, детские игрушки, дипломатия, дирижабли, доброе, документы, дореволюционные фотографии, достояние человечества, драгоценности, еда, жандармы, железная дорога, железные дороги, женщин, женщина, женщины, жесть, живопись, животные, жизнь, жут, жуть, за, забавно, забавное, загадка, заговоры, зачем-не знаю, игры, игры. люди, изобретения, иконы, индейцы, интересно, интересное, интересное кино, искусство, искусствр, исория СССР, истори СССР, истории СССР, исторические события, история, история CCCР, история Австралии, история Австрии, история Америки, история Англии, история Аргентины, история Армении, история Афганистана, история Африки, история Белоруссии, история Болгарии, история Бразилии, история ВКП (б), история Великборитании, история Великбритании, история Великобритании, история Венгрии, история Вьетнама, история Германии, история Германии. маразматические заголо, история Германиилюди, история Германия, история Греции, история Грузии, история Европы, история Египта, история Израиля, история Индии, история Ирана, история Ирландии, история Испании, история Италии, история КНДР, история Камбоджи, история Канады, история Киева, история Китая, история Кореи, история Кубы, история Латвии, |
foto-history.livejournal.com
жизнь после смерти • Arzamas
Как сложилась литературная биография поэта после расстрела: от воспоминаний современников до эволюционных уравнений
Автор Александр Пиперски
Николай Гумилев. Рисунок Надежды Войтинской. 1909 год
© DeAgostini / Getty Images
Николай Гумилев был расстрелян в августе 1921 года, но его драматичная литературная биография на этом отнюдь не закончилась. В этом поэту помогли как современники, которые почти сразу же бросились писать о нем воспоминания, так и советская власть, которая, не допуская печатания стихов поэта, только разжигала интерес к его творчеству.
Поэт погиб, когда многие его современники еще были живы, и это позволило ему стать одной из самых популярных фигур мемуаров, пусть и не всегда заслуживающих доверия. Несколько интересных сюжетов, сложившихся вокруг имени Гумилева после смерти, собрал в своей статье «Посмертные скандалы Гумилева» литературовед Роман Тименчик. Там излагаются, в частности, воспоминания современников о дуэли с Волошиным в 1909 году и о кратком увлечении Гумилева Мариэттой Шагинян.
Сразу же после смерти Гумилева стали появляться стихи, посвященные ему, например «Памяти Гумилева» Ирины Одоевцевой:
Мы прочли о смерти его. Плакали громко другие. Не сказала я ничего, И глаза мои были сухие.
Стихотворением памяти Гумилева в 1925 году отметился и его собрат по «Цеху поэтов» Сергей Городецкий. Правда, это произведение больше похоже на пасквиль, чем на эпитафию, поскольку его содержание сводится к критике покойника, не поддержавшего Октябрьскую революцию:
Когда же в городе огромнутом Всечеловеческий встал бунт, Скитался по холодным комнатам, Бурча, что хлеба только фунт.
И ничего под гневным заревом Не уловил, не уследил, Лишь о возмездье поговаривал Да перевод переводил.
В 1939 году вышла книга воспоминаний Владислава Ходасевича «Некрополь». В ней есть глава «Гумилев и Блок» — единственный у Ходасевича парный биографический портрет в духе Плутарха. На фоне благоговейного изображения Блока Гумилев у Ходасевича смотрится не слишком привлекательно, как мемуарист ни стремится утверждать обратное (одной фразы «В Гумилеве было много хорошего» уже достаточно, чтобы понять, что эти воспоминания не хвалебны). Главные черты Гумилева, на которые обращает внимание Ходасевич, — это детскость характера и склонность к бутафории.
Ирина Одоевцева (настоящее имя Ираида Гейнике)
© dic.academic.ru
«Но стоит мне закрыть глаза и представить себе Гумилева, Блока, Мандельштама, и я сейчас же вижу их лица, окруженные сияньем, как лики святых на иконах», — пишет в своей книге «На берегах Невы», вышедшей в 1967 году в Париже, Ирина Одоевцева. Неудивительно, что при таком отношении портрет Гумилева в ее исполнении получился куда более привлекательным, чем у Ходасевича, хотя первое ее впечатление о Гумилеве отнюдь не лучшим образом характеризует его внешность: «Трудно представить себе более некрасивого, более особенного человека. Все в нем особенное и особенно некрасивое. Продолговатая, словно вытянутая вверх голова, с непомерно высоким плоским лбом. Волосы, стриженные под машинку, неопределенного цвета. Жидкие, будто молью траченные брови. Под тяжелыми веками совершенно плоские глаза». Но чем дальше, тем привлекательнее оказывается образ Гумилева: «Кто был Гумилев? Поэт, путешественник, воин, герой — это его официальная биография, и с этим спорить нельзя. Но… но из четырех определений мне хочется сохранить только „поэт“. Он был прежде всего и больше всего поэтом».
В итоге Гумилев оказывается главным героем воспоминаний Одоевцевой: он упоминается в книге почти 1000 раз — втрое чаще, чем Осип Мандельштам, и вчетверо чаще, чем Александр Блок, не говоря уже о всех других.
Сборник стихов Николая Гумилева. Петроград, 1923 год
© Российская государственная библиотека
Конечно, этим мемуарная литература о Гумилеве не исчерпывается. По большей части она выходила в эмиграции: в Советском Союзе имя поэта фактически находилось под запретом, так что, для того чтобы упомянуть его в печати хотя бы в нейтральном ключе, требовалось немалое мужество. Да что говорить о мемуарах, когда полноценный доступ к стихотворениям Гумилева был только у западного читателя, но не у советского. Посмертный сборник стихов Гумилева под редакцией Георгия Иванова вышел в Петрограде в 1922 году, был переиздан спустя год (кстати, его, как и большинство прижизненных изданий поэта, можно полистать на сайте Российской государственной библиотеки: авторское право на него истекло) — и на этом публикация сборников Гумилева в СССР прекратилась на 60 с лишним лет, если только не считать маленькой 60-страничной книжечки «Избранные стихи», изданной в Одессе в 1943 году во время немецкой оккупации.
Гумилев передавался из уст в уста и в самиздате. Можно вспомнить фрагмент из романа Евгении Гинзбург «Крутой маршрут» (1967–1977), где она вспоминает о своих лагерных годах:
«Вот сегодня, например, мы заговорщическим шепотом ВЫДАЕМ друг другу Гумилева. Как он утешает здесь! Как отрадно вспомнить здесь, на Эльгене, что далеко-далеко, на озере Чад, изысканный бродит жираф. Так и бродит себе, милый, пятнистый, точно ничего не случилось. Потом, перебивая друг друга, вспоминаем от начала до конца стихи о том, как старый ворон с оборванным нищим о ВОСТОРГАХ вели разговоры. Это самое главное: уметь помнить о восторгах даже на верхних эльгенских нарах…»
Иногда цитаты из поэта в советское время удавалось обнаружить в самых неожиданных местах. Например, в 70-х годах в книге «Очерки о движении космических тел» известный специалист по механике Владимир Белецкий снабдил одну из глав гумилевским эпиграфом про изысканного жирафа и начал ее с такой фразы: «Автор считает эволюционные уравнения (6.7.8) весьма изысканными». А чтобы сделать связь между изысканным жирафом и изысканными уравнениями еще нагляднее, в книге есть рисунок Игоря Новожилова:
Жираф. Рисунок Игоря Новожилова
© Иллюстрация к книге «Очерки о движении космических тел» Владимира Белецкого
Впрочем, отсутствие полноценных сборников не могло не способствовать некоторой однобокости в восприятии Гумилева. Недаром в обоих случаях, приводимых выше, цитируется одно и то же стихотворение про жирафа. Анна Ахматова в 1963 году возмущалась тем, что Гумилев остался в памяти у читателей именно как писатель-экзотист: «Невнимание критиков (и читателей) безгранично. Что они вычитывают из молодого Гумилева, кроме озера Чад, жирафа, капитанов и прочей маскарадной рухляди?»
Первая советская публикация Гумилева появилась в 1986 году. Это была подборка стихотворений в журнале «Огонек», составленная Владимиром Енишерловым и Натальей Колосовой. Публикация была приурочена к 100-летию поэта, а поскольку Гумилев родился в апреле, как и Ленин, то его стихи по иронии судьбы попали как раз в ленинский номер с портретом вождя мирового пролетариата на обложке. За подборкой последовали и собрания стихотворений: сразу несколько изданий Гумилева в 1988 году увидели свет в Москве, Ленинграде, Волгограде и Тбилиси.
У ортодоксального советcкого читателя возвращение Гумилева вызвало непонимание и возмущение. Владимир Енишерлов в 2003 году опубликовал несколько писем с отзывами на огоньковскую подборку — например, такое выразительное послание от 80-летней учительницы словесности из Пскова:
«Уважаемый тов. редактор! Открыв 17 № „Огонька“ (я его многолетняя подписчица), с изумлением… гм, гм, прочла в нем материал „к 100-летию со дня рождения Н. Гумилева“ и даже узрела его портрет. Такой чести не заслужили в „Огоньке» весьма многие художники и поэты (напр., никогда не помещали портрет Пластова Аркадий Пластов — советский художник.). Что побудило Вас поместить этот материал, да еще со словами „жизнь его трагически оборвалась“? Гумилев теперь уже мало известен широкому кругу читателей. Акмеизм, к которому Гумилев принадлежал, был течением кратковременным и не столь уж заметным. Ни у Ленина, ни у Сталина — не знаю, как насчет Луначарского, — о нем никогда не упоминалось. А кого, собственно, воспевал Гумилев? Сильного европейца, завоевателя, властелина („Конквистадор“, „Старый бродяга“ и пр. и пр.). Не сродни ли эти „герои“ тем, кто сейчас насаждает в Африке апартеид? Гумилев не трагически погиб. Он был расстрелян. Надо вспомнить, как билась наша страна в 1921 г. с голодом, разрухой, многочисленными заговорами, весьма опасными. А Гумилев участвовал в заговоре, как тогда говорили, Таганцева. Уж вряд ли Дзержинский допустил бы обвинение невиновного: он был — Дзержинский! Словом, смею выразить свое мнение, этакая пропаганда поэзии и личности Гумилева в наше время необычайно обостренной идеологической борьбы некстати. И неужели не нашлось иного литературатурного материала для „Огонька“? Сомневаюсь. Думаю, что среди поэтов прошлого и настоящего нашлись бы имена с ярко выраженной общественной тенденцией.
С уважением, Ксения Юльевна Розенталь (персональная пенсионерка республ. знач.)».
Николай Гумилев. Фотография Моисея Наппельбаума. 1910–1921 годы
© Российская портретная галерея
В 1991 году в Москве было переиздано 4-томное собрание сочинений поэта, изначально вышедшее в Вашингтоне в 1962–1968 годах под редакцией Глеба Струве, и тогда же появилось первое собрание сочинений, подготовленное на родине, — трехтомник, в котором самый интересный для читателя том — стихотворения и поэмы — составил известный литературовед Николай Богомолов. В 1998 году начало выходить полное собрание сочинений Гумилева в 10 томах. Правда, уже из 5‑го тома, вышедшего в свет в 2004 году, упоминание о 10 томах исчезло с титульного листа, и в итоге в 2007 году издание завершилось на восьмом томе. В издании местами встречаются типографские огрехи, а комментарии к произведениям очень неравноценны: иногда в них находишь сухую сводку фактических деталей, а иногда — обстоятельное литературоведческое исследование. Но, как бы то ни было, за тридцать лет, прошедших с возвращения Гумилева, российский читатель оказался вполне обеспечен изданиями его трудов. И, конечно, говоря о собраниях сочинений, нельзя не упомянуть сайт gumilev.ru, созданный Александром Курловым, где собрано огромное количество материалов, связанных с Гумилевым: это и его стихи, и воспоминания о нем, и переводы его стихов, и аудиозаписи, и многое другое. Более либерально настроенные читатели, которые не так тянулись к портретам Пластова, вспоминают, что публикация стихотворений Гумилева казалась свежим глотком свободы. Действительно, запрет печатать поэта, который не написал ни одного антисоветского стихотворения (если только не считать одну коротенькую эпиграмму на переименование Царского Села в Детское Село) был вершиной рационально немотивированного цензурного абсурда, и его падение стало символическим событием. Про том Гумилева, вышедший в 1988 году в серии «Библиотека поэта», критик Андрей Немзер спустя 16 лет вспоминал: «Гумилев с Ходасевичем как знаки победы светлых сил».
arzamas.academy
Николай гумилев фото и портреты — Поэты и писатели
—Метки
—Рубрики
- Художники (3009)
- Стихи (754)
- Фотопрофи (572)
- Люди (533)
- Цветы (475)
- ДЕТКИ (384)
- НОВЫЙ ГОД И РОЖДЕСТВО (338)
- Праздники (316)
- Картинки (300)
- Города и страны (299)
- Животный мир (282)
- КОШКИ (264)
- АНТИКВАРИАТ (211)
- Интересно (207)
- Ням-ням (170)
- История вещей (164)
- История России (163)
- Ювелирное (155)
- Юмор (78)
- Кино (74)
- История славян (72)
- Сочи (69)
- Литературные герои (69)
- Посуда (58)
- Архитектура (58)
- Проза (49)
- Делаем сами (46)
- Притчи (38)
- Камни (36)
- Гороскоп (33)
- Русский язык (30)
- Уроки Фотошоп (28)
- Здоровье (27)
- Народные промыслы (19)
- Гадания (13)
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Статистика
Еще не раз вы вспомните меня
И весь мой мир, волнующий и странный.
Н. С. Гумилёв. Портрет работы М. Фармаковского. 1908 г.
Когда он упрямо сказал роковое «не надо»…
Царица иль, может быть, только капризный ребенок,
Усталый ребенок с бессильною мукою взгляда.
Душевной больной пустоты
Мне светят лишь дивные очи
Ее неземной красоты.
Из города Киева,
Я взял не жену, а колдунью.
А думал — забавницу,
Веселую – птицу — певунью.
А выйдет луна — затомится.
И смотрит, и стонет,
Как будто хоронит
Кого-то, — и хочет топиться.
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
В нашей битве, глухой и упорной:
Как всегда, от меня ты теперь отреклась.
Завтра, знаю, вернешься покорной.
Ты, для кого искал я на Леванте
Нетленный пурпур королевских мантий,
Я проиграл тебя, как Дамаянти
Когда-то проиграл безумный Наль.
Взлетели кости, звонкие как сталь,
Упали кости — и была печаль.
Среди фарфоровых игрушек.
* Район пристани «Лисий Нос», за пороховыми складами. Глухая местность недалеко от ж/д станции «Раздельная» (ныне Лисий Нос) ранее использовалась как место проведения казней по приговорам военно-полевых судов.
* Анна Ахматова считала, что место казни было на окраине города в стороне Пороховых.
* Ковалёвский лес, в районе арсенала Ржевского полигона, у изгиба реки Лубьи.
rus-poetry.ru
картины | Центр Льва Гумилёва
8 июня 20118 июня 2011 adminА.М. Берсиров родился в январе 1947 г. В 1973 г. он окончил факультет архитектуры в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени Н.И.Репина. В 1980-1990 гг. работал художником в АХПМ, вступил в Союз художников СССР. В 1995 г. ему присвоено звание заслуженного художника Республики Адыгея. В 1990 г. он стал директором картинной галереи. За годы своей работы он проявил множество граней своего блестящего художественного дарования. Он работал и как театральный художник, оформляя спектакли, создавал плакаты, оформил более 50 книг и журналов, в том числе «Новый мир», «Глагол Кавказа», альманах «Дружба». Он – автор эскизов всех правительственных наград Республики Адыгея. А.Берсиров был главным художником во время съёмок фильма «Сумерки надежд» в 1994 г., получившего 1 премию на кинофестивале в Испании в номинации «Лучшая этнография». Многие его творения получили премии и отмечены призами, в их числе 1 премия за проект Монумента науке в 1998 г.; 1 место за проект стелы «Адыгея» в 1998 г.; в том же году на конкурсе архитекторов получил 1 место за проект входной части Горпарка в г. Майкопе. А.М. Берсиров является автором проекта Соборной мечети, построенной в г. Майкопе и получившего 3 премию на всероссийском фестивале в Москве. Кроме того, он является участником многих зональных Всероссийских выставок изобразительного искусства. В 1992, 1998 г. прошли его персональные выставки в Анкаре, Стамбуле, Дамаске. Его талант проявляется не только в сфере изобразительного искусства. Он внёс свой вклад и в адыгскую поэзию. Его стихи глубже и ярче раскрывают для нас многогранный мир художника, являющегося также и знатоком адыгского фольклора. Абдуллах Берсиров – художник поистине ренессансного масштаба, совместивший в себе дар живописца, графика, архитектора, поэта, певца, артиста и художника-постановщика. Творчество этого выдающегося представителя адыгского искусства тесно соприкасается с народным фольклором, оно буквально пронизано сюжетами из адыгской истории и мотивами культурного наследия адыгов.
Читать далее...
www.gumilev-center.ru
