Музей Черномырдина Музей Бахрушина Центральный музей
    Вооруженных Сил РФ Валютная биржа Центральная детская
    библиотека Музей Есенина Политехнический музей Дворец спорта Видное Педагогический
    колледж Музей спорта Музей памяти воинов Библиотека 214 МузШкола Радость Самбо 70 Частная коллекция

Искусство вопросов Готфрида Хельнвайна (Gottfried Helnwein). Готфрид хельнвайн картины

Хельнвайн — Посттравматический гиперреализм — «Дистопия»

Художник Готфрид Хельнвайн — рок-звезда от изобразительного искусства, хотя поле его работы простирается далеко за пределы живописи — в фото, театральные постановки, постмодернистские арт-практики. Им восхищаются и его порицают — главным образом из-за пугающих и реалистичных до тошноты полотен. Хельнвайн родился в Вене в 1948 году, и посттравматический синдром страны, потерпевшей поражение, сформировал творческий метод и атмосферу его работ. На его полотнах действительность обрела облик беды: изувеченное дитя как истерзанная, вывернутая наизнанку человечность — в нацистском кителе, с седыми волосами и перебинтованной, окровавленной головой. За этим монолитом засвидетельствованного ужаса стоит многоликий, но нисколько не лицемерный Хельнвайн, свободно рассуждающий о массовой культуре и гуманистических идеалах, — фотограф, живописец, организатор перформансов и инсталляций, автор обложек альбомов Rammstein и Scorpions, фотосессий для Мэрилина Мэнсона.

Обложка альбома «Rammstein — Sehnsucht»

Детство художника прошло в онемевшем, отчаявшемся городе. До 1955 года территория была оккупирована, Вену союзники разделили на советский, британский, американский и французский секторы — маленький Готфрид наблюдал послевоенное чистилище воочию. Мать прятала от него фотографии деда и дяди, облаченных в фашистские формы, — на эту тему, как и в многих семьях, было наложено табу. Подобные темы замалчивались и в школе. Первым вдохновением, цветовым всполохом для ребенка стал комикс про Дональда Дака — американский мультгерой казался пришельцем из настоящего, не сгорбленного войной мира. Герои Уолта Диснея и по сей день для Готфрида едва ли не более человечны, чем сами люди. Любимой книгой стал «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. В 1965 году Хельнвайн посещал Экспериментальный институт высшего графического образования, а в 1969 году поступил в ту самую Венскую Академию Художеств. Уже тогда на его счету были провокационные истории — он резал руки в знак протеста против косных академических заданий, вооружался бритвой и оставлял раны на лице, после заклеивал всё пластырем и перебинтовывал. Сознание неизбежно преобразовало тело — нанесение увечий самому себе было инструментом многих акционистов того времени. Попытки уничтожить показную холеность, стать разорванным холстом, буквально вывернуться мясом наружу — социальный крик и оккультный ритуал одновременно. В семидесятых годах появляется жуткие рисунки: изуродованные дети рядом с развеселыми утятами с рюкзаками, люди с игрушечными клювами вместо носа, целый цикл людей над вырытыми могилами — люди обезличены с помощью масок и бандажей, а у ям идеально правильные линии. Одна из ранних зарисовок, датированная 1972 годом, носит название «Радость и страдание» и уже тогда во многом определяет вектор развития: дети буквально перепрошиты, а для «положительных эмоций» им даются новые игрушки. Но маленькие герои стигматизированы — никакие белоснежные бинты не способны это скрыть.

В 70х Хельнвайн попал под влияние венского акционизма — провокационного арт-движения, превратившего насилие в зрелище, высвобождающее предельную агрессию.

helnwein.com

Он активно занялся постмодернистскими практиками, правда, не такими истязательными, какие были свойственны его предшественникам. Хэппининги Хельнвайна были тесно связанны с его основными темами обезображенного детства и обезличенного человека. В это же время появилось множество подобных автопортретов. Перформативная тенденция только набирала обороты и активно действовала в этом ключе все 80е. Сам художник накладывал повязку на лицо и останавливал ошарашенных людей на улицах, молчаливый и перебинтованный стоял на коленях перед прохожими. Люди в военной форме и с выкрашенными лицами водили коров по Бременскому выставочному залу — ровно так, как на убой водили своих жертв фашисты. Для инсталляции «Бог недолюдей» даже выгоняли военную технику. Неудивительно, что за подобные акции Хельнвайну нередко приходилось отвечать перед законом. В 1983 году появился фильм «Хельнвайн» — у художника уже было громкое имя и неоднозначная слава.

Художник продолжал сокращать дистанцию между героями своих полотен и зрителями. 9 ноября 1988 года, в пятидесятую годовщину Хрустальной ночи (или иначе — Ночи разбитых витрин — акции погрома еврейских домов и заведений, которыми управляли евреи), Хельнвайн организовал инсталляцию «Селекция». Изначально планировалось сделать инсталляцию в галерее, но во всех галереях ему отказали, намекая на излишнюю провокационность. Тем не менее, всё состоялась — напротив музея Ладвига воздвигли стометровую металлическую конструкцию, на которой были размещены портреты детей. Таким образом, зрителям предлагалось выбирать, кто из детей соответствует параметрам «сверхрасы» и выживет, а кто станет расходным материалом в концентрационных лагерях. По мнению Хельнвайна, «селекция» — ключевое слово в идеологии Третьего рейха, именно так группа людей иллюзорно полагала, что может решать судьбу всего человечества. Публике приходилось «взглянуть в глаза» этим детям, и к селективному методу просыпалась лишь ненависть и брезгливость, теория о «чистом» и «нечистом» на практике приобретала уродливые очертания. Ночью под каждой картиной неизвестные наклеили ярлык «Дегенеративное искусство» и изрезали полотна — с холстов на прохожих смотрели маленькие люди, изувеченные не художником, а зрителем. Вероятно, так против совестливой «выходки» художника протестовали неонацисты. Хельнвайн посчитал этот акт вандализма попыткой диалога.

helnwein.com

Широкоформатная серия «Богоявление», одна из самых спорных работ, появилась в 90х. На одном из полотен изображена женщина, которая держит темноволосого нагого мальчика — деву с ребенком с интересом рассматривают нацисты. Едва ли можно отказаться от религиозного контекста (чем не дева Мария?), идиллическая картина лишь намекает на фанатизм и кровавые стандарты: человек, словно продукт, проходит инспекцию и досмотр.

Искажение и мутации рода человеческого проявляются уже на эмбриональной стадии, человечность гибнет еще в зародыше, человек уничтожается изнутри — это ясно считывается в инсталляции «Апокалипсис», прошедшей в доминиканском монастыре в Кремсе. Почти каждый взрослый у художника — Черный Человек. Любая артикуляция поддерживается специальными аппаратами и протезами, будто травматологами прописано особое положение речевого аппарата — следовательно, говорить физически невозможно.

К 1990 году Готфрид Хельнвайн пришел к портретной фотографии — он запечатлел «героев времени», эру Голливуда и рок-н-ролла. В серии «Faces» портреты Энди Уорхола, Лу Рида, Арнольда Шварценеггера, Чарльза Буковски, Кита Ричардса, Майкла Джексона, Клинта Иствуда, Мика Джагерра и других небезызвестных персон.

Обложка альбома «Scorpions — Blackout»

К слову, неординарный Хельнвайн водил дружбу с теми, кто стал голосом поколения — в 1982 году обложкой альбома «Blackout» Scorpions стал его автопортрет. Позже активно участвовал в релизе «Sehnsucht» Rammstein — разработал альбомный буклет, вновь используя бытовые кухонные предметы в качестве наспех сделанных протезов. Сходство обложек, как говорится, налицо, правда, разница между ними — 15 лет.

Совместная работа связывает Хельнвайна с «Антихристом» от массовой культуры — Мэрилином Мэнсоном. Неудивительно, что Готфрид занимался визуальным аспектом именно для пятого альбома«Golden Age of Grotesque» (2003), идеей которого стала сила искусства, способная противостоять даже тоталитарному режиму. Появилась серия фото, для которых Мэнсон обратился в инфернального Микки Мауса, а его подружка, звезда бурлеска Дита фон Тиз, вооружилась шприцом и стала наставницей для маленькой девочки. Позже появилась еще одна серия — Мэнсон, та же девочка и оружие. Подобная эстетика соблюдается и в видео «This Is New Shit», и особенно в «mOBSCENE». С шок-рокером Хельнвайна роднит способность вытащить из подвалов всю подноготную семей, которые умело прячут скелеты в шкафу и скрывают свои девиантные игрища. И Мэнсон, и Хельнвайн отказываются молчать и следовать правилам благопристойности.

helnwein.com

Параллельно теме травмы, оставшейся от макабрической пляски нацистского движения, Хельнвайн не оставлял тему массового искусства. Рядом с полком раненых и юных всегда шагали герои американской культуры — правда, Дональд Дак, Микки Маус, Гуфи, кролик из Зазеркалья и прочие не так радужно оформлены, как мы привыкли видеть. Пропаганду оптимизма и стабильности он снова повернул другой стороной, обнажив неугодную правду: любимые персонажи двулики — с одной стороны, источники вдохновения, с другой стороны, подобны антидепрессантам, которые просто облегчают симптомы. Недаром небезызвестный Уильям С. Берроуз высказывался по поводу его творчества: «Хельнвайн — это мастер неожиданного узнавания».

Смелость Хельнвайна — свойство не только семантики его творчества, но и плана выражения. Именно он владеет и развивает метод «mixed media», стирая границы между реальным и виртуальным воплощением, смешивая разные приемы и средства. Огромные изображения, распечатанные на баннерной ткани, прорисовываются акриловыми красками. Теперь такая техника в его творчестве преобладает. В 2009 появился, пожалуй, один из гиперреалистичных циклов, который и сегодня вызывает резонанс, — «The Murmur of the Innocents» / «Скорбь по невинным». Отчаянный ужас достиг своего апогея — бледное дитя, поседевшее, пало жертвой карателя, который остался за кадром.

В серии «Бедствия войны» (2007) тенденция сохранилась, но возникли новые рисованные персонажи — героини аниме, уродливо сексуальные на фоне истекающих кровью реалистичных девочек. Здесь уже обнаруживаются намёки на военные действия в Ираке.

helnwein.com

Хельнвайн не единожды задавался вопросом, почему принято воспринимать ребенка как субчеловека, у которого не может быть голоса, почему детская честность и импульсивность буквально ампутируются.

Сегодня Хельнвайн — признанный мастер сплава посттравматического эффекта и гиперреализма. Одна из последних его работ датирована 2015 годом — это сценография для театральной постановки «120 дней Содома», основанной на произведении де Сада и киноленте Пазолини, в берлинском народном театре. Как заявил Хельнвайн, тело — эстетический объект, а сцена — поле борьбы, и для послевоенного поколения это особенно актуально. На сцене развернута инсталляция-супермаркет, огромные полки с пепси, чипсами и порошками, противостоящие голому, кровавому месиву, в котором с трудом узнаются люди.

Общество массового потребления — пластический хирург действительности, ловко наслаивающий ценности на билборды: медиагонка, современные автомобили, литры кока-колы, натянутые улыбки. Казалось бы, такая зашоренность и тотальная амнезия по отношению к истории и преступлениям — результат операции, которая скрыла все застарелые рубцы. Тем не менее, заражение неизбежно. Готфрид Хельнвайн в этом мире отнюдь не обличитель, он скорее такой же хирург, но вскрывающий швы и выталкивающий гной наружу. По его словам, искусство должно затрагивать людей подобно скальпелю. Попытки моралистов отвернуться от его полотен понятны — эти шрамы не радуют глаз, однако едва ли у кого-то получится уверенно и искренне заявить его изувеченным героям: «Доктор сказал, что вас не существует».

dystopia.me

Художник-гиперреалист Готфрид Хельнвайн - Развлекушки - Блоги

Готфрид Хельнвайн (Gottfried Helnwein) – один из популярнейших современных художников, который на протяжении последних четырех десятков лет не перестает удивлять мир не только картинами, но и фотографиями, скульптурами, всевозможными инсталляциями, незаурядными перфомансами и даже созданием театральных декораций. Культовый американский писатель Уильям Берроуз назвал его «мастером неожиданного узнавания», намекая, что в творениях Хельнвайна каждый зритель находит что-то близкое по духу. Интересно, что в его работах покажется знакомым для Вас?

Готфрид Хельнвайн получил образование в Венской академии изобразительных искусств, но «своим» его считают не только австрийцы, но и ирландцы (в Ирландию он переехал в 1997 году). Его ранние работы – это зачастую гиперреалистические акварели, на которых можно увидеть раненных детей. Художника интересуют, в первую очередь, темы, связанные с социальными, политическими и историческими проблемами. Отдельное внимание он уделяет формированию личности, понимая, насколько губительными могут быть любые негативные потрясения для детской психики. Многие работы Готфрида Хельнвайна откровенно провокационные, среди его полотен нет, пожалуй, ни одного, на которое можно было бы взглянуть равнодушно.

Отдельная тема – это любовь к комиксам. «Я узнал больше от Дональда Дака, чем во всех школах в которых я когда-либо учился», - так о своем любимом мультяшном герое отзывается сам художник. Поразительно, но Дональда на картинах можно запросто увидеть в компании обычных людей, что в сочетании с реалистической манерой создает странное сюрреалистическое восприятие изображенной действительности.

Готфрид в одном из интервью поделился воспоминаниями о своем безрадостном детстве в послевоенной Вене, где окружающие его люди, пережившие войну, не хотели вспоминать и говорить о своем прошлом. Настоящим «окном» в мир радости и веселья стал для него немецкоязычный комикс о диснеевском персонаже, который отец однажды принес мальчику. Этот мир запомнился юному Готфриду тем, что любые злоключения не могли серьезно навредить здоровью персонажей, и он действительно верил, что на страницах комикса живут обычные счастливые люди, у которых лишь одно отличие – длинные желтые клювы вместо носа.

Сегодня Готфрид Хельнвайн получил всемирную славу, его работы выставляются в лучших музеях мира и получают самые престижные премии. Наиболее известные среди них - премия мастер-класса (Meisterschulpreis) Венской академии изобразительных искусств, а также премиякардинала Кёнига и премией Теодора Кёрнера. Источник: http://www.kulturologia.ru/blogs/130413/18240/

--------------------------------------------------------------------------------------------------

"Ужас!" - воскликнешь ты, а по мне - так это потомки звезд

М. К. Щербаков

Кому-то Готтфрид Хельнвайн покажется просто ужасным, кому-то любопытным, кому-то отвратительным, кто-то просто офигеет, кому-то очень понравится, но факт заключается в том, что этот график/ художник/ дизайнер не оставит равнодушным никого.

Большинство людей, которым я всучивал в руки альбом Хельнвайна, реагировали остро негативно, мол, это не искусство, он психопат и маньяк недоделанный, это нельзя никому показывать и т.п. Вспомните Босха! Всеми уважаемый художник, классик. Его работы до сих пор используются в декорациях театров, на концертах различных групп, в том числе группами "Depeche Mode", "U2" и т.д. и т.п. А он (Босх) разве не ужас? Пожирание людей, пронзенные струнами арфы спины, отрывания конечностей, уроды и прочее сему подобное... Вот, блин, гуманист-христианин нашелся! Я тоже люблю живопись Босха, возможно это один из самых моих любимых художников, но все же... А Кукрыниксы с их красными носатыми мужиками, которые штыками протыкают черепные коробки Гитлеров? А Дюрер с отсеченными головами и лужами крови? А Караваджо с его бесконечными трупами? (Кстати, один из автопортретов Хельнвайна использовала группа "Scorpions" для оформления обложки своего альбома "Blackout".)

На мой взгляд, работы Хельнвайна как раз пронизаны гуманистическим настроением. Он показывает не самые приятные стороны жизни, но он не восхищается ими, а наоборот, подчеркивает самое ужасное, чтобы даже флегматик и пофигист "врубился": это ужасно и отвратительно. Будучи прекрасным графиком, фотографом и художником, Хелльнвайн достигает того, к чему идет. Сверхъестественное чутье композиции, фантастическое понимание цвета, умение рисовать человеческое тело - все это дает возможность Хельнвайну убедить и шокировать. Пример: фотоколлаж "Танец обезьян", где на фоне военных действий расположен размазанный автопортрет Хельнвайна с открытым ртом.

Далее. Хельнвайн родился в 1948 году в славном городе Вене (столица Австрии). Провел бесчисленное множество общественных акций и инсталяций. Занимался массовой эстетикой (комиксы, реклама, плакаты), всерьез интересовался творчеством Василия Кандинского и Уолта Диснея в США. "Открытым письмом и картиной, где изображен мертвый ребенок, лежащий головой в тарелке с отравленной едой ("Жизнь, не стоящая жизни"), Хельнвайн протестует против ведущего австрийского судебного психиатра, бывшего врача эвтанолога д-ра Гросса, который признался в одном из интервью, что в нацистский период отравил сотни детей, и назвал этот тип убийства гуманным." (цитата из альбома "Хельнвайн", Государственный русский музей, Санкт-Петербург) В 1982 году Высшая школа дизайна в Гамбурге предлагает Хельнвайну кафедру, но он отказывается. В 1983 году снимается фильм "Хельнвайн" (в 1984 году фильм получит премию Адольфа Гримма, премию Эдуарда Райна и Золотой кадр Вены за выдающуюся операторскую работу), в этом же году в Германии Хельнвайна выбирают художником года. 1984 МИД СССР пытается приобрести портрет Громыко работы Хельнвайна, напечатанный на обложке журнала "Time", однако не успевает, работа уже вошла в состав коллекции Смитсоновского института в Вашингтоне. "Рудольф Хаузнер предлагает Хельнвайна в качестве своего преемника на должности руководителя мастер-класса по живописи в Академии изобразительных искусств в Вене." Хельнвайн провел десятки персональных выставок, работал над фрагментом Берлинской стены ("30 художников в Берлине"), делал множество декораций к самым различным спектаклям во многих крупных европейских театрах. В разное время Готтфрид Хельнвайн встречался и работал с такими людьми, как Х.С. Артманн, Мик Джаггер, Кейт Ричардс, Майкл Джексон, Питер Хайек, Мухаммед Али, Карл Баркс (художник Уолта Диснея, создатель мифа о Дональде Даке), Клинт Иствуд, Генри Мур, Энди Уорхол, Миммо Паладино, Уильям Берроуз, Рой Лихтенштейн, Шарль Буковски, Дэвид Боуи, Арно Брекер и так далее, так далее, так далее...

И еще... "В радиопередаче "Время чая" Хельнвайн в непристойных выражениях критикует изобретателя нейтронной бомбы С. Т. Коэна, ругает систему обучения в школах и художественных вузах, указывает на большое количество самоубийств среди студентов и призывает молодежь держаться подальше от школы." (цитата из альбома "Хельнвайн", Государственный русский музей, Санкт-Петербург)

Источник : http://www.coll.spb.ru/public/54.php

-----------------------------------------------------------------------------------------------

Шёпот невинных 1

Шёпот невинных 7

Шёпот невинных 8

Шепот невинных 9

Шепот невинных 12

Шёпот невинных 13

Шёпот невинных 18

Анна (из Шёпот невинных)

Бедствия войны 4

Бедствия войны 6

Бедствия войны 7

Бедствия войны 19

Крещение 1 (Поклонение волхвов)

Крещение 2 (Поклонение пастухов)

Крещение 3 (Представление в храме)

Счастливица

В замешательстве

Недостойный жизни

Прекрасная жертва

Землетрясение

Первая любовь

Поцелуй Иуды

Тёмный час

Подозреваемые 1 (Три грации)

Искусство в Америке

Без названия

Последний ребёнок 1

Сара

Яна

Откровение

Время кролика

Без названия

Все изображения взяты с сайта Девиант Арт : http://gottfriedhelnwein.deviantart.com/

www.sports.ru

Искусство вопросов Готфрида Хельнвайна (Gottfried Helnwein) ~ PhotoPoint

8 октября, исполнилось 68 лет со дня рождения величайшего австрийского фотографа, ирландского происхождения, художника, скульптора, художника-монументалиста — Готфрида Хельнвайна (Gottfried Helnwein).

Искусство вопросов Готфрид Хельнвайн (Gottfried Helnwein)

Готфрид Хельнвайн — выпускник Венской Академии изобразительного искусства. Ранние работы автора в основном сверх реалистичные акварельные работы, изображающие детей, над которыми было совершено насилие. Культурологическое и искусствоведческое размышления Готфрида Хельнвайна основывается на темах психологической и социологической тревоги, вопросах истории и политики. Выбранная автором тематика зачастую превращает работы Готфрида Хельнвайна в провокационные и противоречивые.

Фотограф живет и работает, разрываясь между материками, в Ирландии и в Лос-Анджелесе.

Еще один сильный элемент работ Готфрида Хельнвайна — комиксы. Еще с детства фотограф понял, что на мировоззрение ребенка мультфильм оказывает большее влияние, чем весь окружающий мир. Работы мастера, где главными героями выступают персонажи комиксов, это мрачный детский мир, в котором любимые игрушки и мультипликационные персонажи в момент становятся кошмарами.

Даже учитывая, что, как художник, Готфрид Хельнвайн основывается на наследии немецкого экспрессионизма, многие работы автора умышленно насыщены элементами американской поп-культуры.

Возвращаясь к обычным людям и обычной жизни, Готфрид Хельнвайн автор множества фотографических портретов. Так, в объектив фотографа в свое время попали Rolling Stones, Джон Кеннеди для обложки Time, Энди Уорхол, Мухаммед Али, Уильям Берроуз, Rammstein. С 2003 года фотограф близко подружился с Marilyn Manson, который является частым объектом работ Готфрида Хельнвайна.

Готфрид Хельнвайн — неоднозначный, противоречивый художник, который своим творчеством не пытается дать ответ, но ставит перед зрителем вопрос. Работы Готфрида Хельнвайна — это тот самый случай, когда жутко и не по себе оттого, что ты видишь, но оторваться от этого, просто нет сил. Они завораживают и гипнотизируют.

Официальный сайт.

Искусство вопросов Готфрида Хельнвайна (Gottfried Helnwein)

Искусство вопросов Готфрид Хельнвайн (Gottfried Helnwein)

Вас может заинтересовать:

photopoint.com.ua

Галерея Антигламура | Готфрид Хельнвайн (Gottfried Helnwein) — серия «Бедствия войны», 2007 (12 работ) |

Готфрид Хельнвайн (Gottfried Helnwein).

The Disasters of War, 2007In memory of Francisco de GoyaMixed media (oil and acrylic on canvas)

Без слов. Сами смотрите эти ужасы великого художника. Хотя налёт гламурности, всё-же, чувствуется.

Википедия:Готфрид Хельнвайн (Gottfried Helnwein) — (нем. Gottfried Helnwein, р. 1948) — австрийский и ирландский художник, фотограф и артист. Родился Хельнвайн 8 октября в Вене. Получил образование в Венской академии изобразительных искусств. Был награждён премией мастер-класса (Meisterschulpreis) Венской академии изобразительных искусств, премией кардинала Кёнига и премией Теодора Кёрнера.

Готфрид Хельнвайн (Gottfried Helnwein). Бедствия войны, 2007.

Бедствия войны, 2007Памяти Франциско ГойяСмешанная техника (масло и акрил на холсте)

«Хельнвайн — один из немногих захватывающих дыхание живописцев, которые сегодня существуют». — Норман Мэилер

«Допустим, что мир — это дом с привидениями, и Хельнвайн время от времени — наш гид в нём. В свои работы он вносит печаль, иронию, уродство и красоту. Но не только работа Готтфрида находится на холсте. Многое — это путь, по которому он прошёл жизнь. И не нужно знать его лично, чтобы понять это. Одного взгляда на картины достаточно, чтобы сказать: „Человек знает жизнь“. Невозможно сидеть в кладовке и создать такое. Такой уровень может быть только заработан». — Шон Пенн

«Художник, не вызывающий, будет невидим. Искусство, которое не вызывает сильные эмоции, не имеет никакого значения. Хельнвайн усвоил это». — Мэрилин Мэнсон

«Тема Хельнвайна — человеческое состояние. Метафора для его искусства — это изображение ребёнка, но не в популярном представлении — беззаботного и невинного. Хельнвайн вместо этого создаёт глубоко тревожащее, все же неотразимо провокационное изображение раненного ребёнка. Ребёнка раненого физически и ребёнка, травмированного эмоционально изнутри.» — Роберт Флайнн Джонсон, Музеи искусств Сан-Франциско

«Уорхол — это пре-Хельнвайн…»— Дитер Ронт, Музей современного искусства, Вена

«Хельнвайн — прекрасный художник и один больной негодяй»— Роберт Крумб

www.anti-glamour.ru

Gottfried Helnwein: pasha_popolam

Первая крупномасштабная выставка Готфрида Хельнвайна состоялась в 2004 году, в Музее изобразительных искусств Сан-Франциско. Выставка шла под названием «The Child, Works by Gottfried Helnwein» («Ребенок, работы Готфрида Хельнвайна»). Выставка привлекла огромное количество зрителей и была названа величайшей выставкой современного искусства 2004 года. Ребенок, в работах Готфрида Хельнвайна, символ невинности и невиновности. Сам ребенок выступает «добродетелью», на фоне современного мира, наполненного войнами, бедностью, сексуальным насилием и эксплуатацией. Выставка включала работы, выполненные в разных техниках и жанрах, размышления над темой колебались от тонкого душевного и непостижимого до резкого жестокого и отталкивающего.Еще один сильный элемент работ Готфрида Хельнвайна — комиксы. Еще с детства фотограф понял, что на мировоззрение ребенка мультфильм оказывает большее влияние, чем весь окружающий мир. Работы мастера, где главными героями выступают персонажи комиксов, это мрачный детский мир, в котором любимые игрушки и мультипликационные персонажи в момент становятся кошмарами.Даже учитывая, что, как художник, Готфрид Хельнвайн основывается на наследии немецкого экспрессионизма, многие работы автора умышленно насыщены элементами американской поп-культуры.Возвращаясь к обычным людям и обычной жизни, Готфрид Хельнвайн автор множества фотографических портретов. Так, в объектив фотографа в свое время попали Rolling Stones, Джон Кеннеди для обложки Time, Энди Уорхол, Мухаммед Али, Уильям Берроуз, Rammstein. С 2003 года фотограф близко подружился с Marilyn Manson, который является частым объектом работ Готфрида Хельнвайна.• 1982 — Хельвайну предлагают кафедру в Высшей школе дизайна в Гамбурге. Он отказывается;По просьбе музыкантов Scorpions оформил обложку для их альбома 1982 года Blackout.• 1985 — персональная выставка в Альбертине, Вена. Радолф Хоснер, рекомендует Хельнвайна как своего преемника в качестве профессора мастер-класса по живописи в Университете Изобразительных Искусства в Вене, но Хельнвайн покидает Вену и переезжает в Германию.• Фильм «Хельнвайн», снятый немецким и австрийским государственными кинокомпаниями, получает премию Адольфа Гримэ за лучшую документальную картину, а также награды Эдуарда Рэйна и Голденен Кадэр.• Помимо его реалистической работы, Хельнвайн также начал развивать абстрактные, выразительные стили живописи в течение этого периода.• 1988 — К пятидесятилетию «Хрустальной Ночи» (фактического начала Холокоста), Хельнвайн создал установку 100 метров длиной в центре города Кёльна, между Музеем Ладвига и Кёльнским Собором.С тех пор крупномасштабные сооружения в общественных местах стали важной частью его работы.• 1990 — Хельнвайн начал сосредотачиваться на цифровой фотографии и компьютерно-генерируемых изображениях, которые он часто комбинирует с классической масляной живописью.• 1994 — Дизайн сцен, костюмы, и грим для Макбет, продюсирование Хореографического театра Ханса Кресника в Берлине, Volksbühne. Пьеса получила Театральный Приз Берлина.• 1996 __ Рождение сына в России ; Maxim O.• 1997 — Работает над оформлением обложки альбома Sehnsucht группы Rammstein. Переезжает в Ирландию.• Государственный российский Музей в Санкт-Петербурге организует ретроспективу Хельнвайна и издает монографию художника.• 2000 — Музей современного искусства в Сан-Франциско, лос-анджелесский Музей искусства и другие американские музеи показывают работы Хельнвайна.• 2001 — Сценический дизайн и дизайн костюмов для Hamburgische Staatsoper оперы Игорь Стравинский«Похождения повесы».• 2002 — Устанавливает студию в Лос-Анджелесе.• 2003 — Премьера документального фильма Neunter Helnwein Nacht (Девятая Ночь Ноября) в Музее Толерантности (Museum of Tolerance), Центре Саймона Визенталя, в Лос-Анджелесе.• Сотрудничество с Мэрилином Мэнсоном на мультимедийном проекте «Золотой Век Гротеска». Также видео и фильм проекты с Шоном Пенном.• 2004 — «Ребёнок» — индивидуальный показ в Калифорнийском Дворце Почётного легиона, Музее Искусств Сан-Франциско.• Сотрудничество с Максимилианом Шеллом для оперы Рихарда Штрауса «Der Rosenkavalier» в Лос-анджелесской Опере и израильской Опере, Тель-Авив.• Хельнвайн получает ирландское гражданство.• 2005 — Мэрилин Мэнсон женится на Дите фон Тес в замке Хельнвайна в Типперэри, Ирландия.Ретроспектива Хельнвайна в Национальном Художественном Музее в Пекине.• 2006 — «Встреться с этим в лицо», персональная выставка, музей современного искусства Лентос, Линц.Цитаты«Я узнал больше от Дональда Дака, чем во всех школах в которых я когда-либо учился.»— Готтфрид Хельнвайн)«Хельнвайн — один из немногих захватывающих дыхание живописцев, которые сегодня существуют.»— Норман Мейлер«Допустим, что мир — это дом с привидениями, и Хельнвайн время от времени — наш гид в нём. В свои работы он вносит печаль, иронию, уродство и красоту. Но не только работа Готтфрида находится на холсте. Многое — это путь, по которому он прошёл в жизни. И не нужно знать его лично, чтобы понять это. Одного взгляда на картины достаточно, чтобы сказать: „ Человек знает жизнь“. Невозможно сидеть в кладовке и создать такое. Такой уровень может быть только заработан.» — Шон Пенн"Художник не вызывающий будет невидим. Искусство, которое не вызывает сильные эмоции, не имеет никакого значения. Хельнвайн усвоил это. — Мэрилин Мэнсон«Тема Хельнвайна — человеческое состояние. Метафора для его искусства — это изображение ребёнка, но не в популярном представлении — беззаботного и невинного. Хельнвайн вместо этого создаёт глубоко тревожащее, всё же неотразимо провокационное изображение раненого ребёнка. Ребёнка раненого физически и ребёнка, травмированного эмоционально изнутри.» — Роберт Флинн Джонсон, Музей искусств Сан-Франциско«Уорхол — это пре-Хельнвайн…»— Дитер Ронт, Музей современного искусства, Вена«Хельнвайн — прекрасный художник и один больной негодяй.»— Роберт Крамб

pasha-popolam.livejournal.com

Жуткие гиперреалистичные картины Готфрида Хельнвайна.Не для слабонервных.

Готфрид Хельнвайн (Gottfried Helnwein) — известный художник, а также фотограф, актер и дизайнер, родившийся в Австрии. Как художник, Хельнвайн прославился своими в некоторой степени жуткими и спорными гиперреалистичными картинами, исполненными на высоком профессиональном уровне, ведь он получил образование в Венской академии изобразительных искусств, где был удостоен нескольких премий.

Работы Готфрида Хельнвайна чаще всего затрагивают спорные темы, этот художник всегда был склонен поднимать различные политические и социальные вопросы, провоцировать беспокойство, за что и получил соответствующую славу. В своем творчестве Хельнвайн часто задевает тему воспитания детей, поэтому героями немалой части его картин являются маленькие дети, имеющие какие-либо травмы либо какой-то источник внешнего воздействия на них, что создает довольно жуткие сюрреалистические композиции. Одна из известных картин Готфрид Хельнвайна изображает героя комиксов утку Дональда Дака, находящегося за столом вместе с несколькими серьезными мужчинами, словно они ведут беседу на какую-то важную тему. По этому поводу Готфрид однажды сказал, что узнал от Дональда Дака больше, чем во всех школах, в которых учился.

Для своей работы Готфрид использует различные техники и виды красок. Картины Готфрида Хельнвайна становятся экспанатами на множестве выставок по всему миру.

Картины Готфрида Хельнвайна

maxpark.com

Хельнвейн/ Шизофреник и садист. В живописи признает только шоковую терапию.

Годфрид Хельнвейн родился в Вене в 1948 году. Закончил Школу графических искусств, а затем отделение живописи Венского университета. Готтфрид Хельнвайн зациклен на изображении забинтованных маленьких девочек и суровых офицеров СС, безжалостный психоаналитик коллективного бессознательного австрийской нации, портретист, собравший коллекцию злодеев и гениев двадцатого века, специалист по садомазохизму, мумификатор, провокатор, не устающий напоминать всему миру об ужасах нацизма, предположительно сайентолог.Ужасы войны 3 (в память о Франсиско Гойа)

АкварельВращающийся мир

Землятрясение

Без назв

Дитя света

Защита эволюции

Без назв

Epiphany III (Presentation at the Temple)

Американская молитва

Художник Годфрид Хельнвейн со Шварциком

Семен Кваша.ДОНАЛЬД ДАК ВОСКРЕС ИЗ НАЦИ Хелнвайн в Австрии давно не живет. У него поместье в Ирландии, студия в Лос-Анджелесе и ирландское гражданство. Бестактно было бы спрашивать, любит ли художник, которого Норманн Мейлер назвал «одним из немногих восхитительных художников наших дней», свою прежнюю родину. Во всяком случае, отношения у них складывались сложно.В Австрии принято считать, что эта страна является одной из жертв нацизма. Распространен лозунг «давайте забудем о прошлом». В общем, об этом лучше не говорить. Эта позиция понятна, в конце концов, какую еще идеологию выбрать побежденному народу?Хелнвайн еще в конце шестидесятых годов выступил против этой позиции: написал в качестве домашнего задания в художественной школе портрет Гитлера, был из школы с треском исключен. Потом он продолжил в начале семидесятых годов, когда увлекся перформансом и уличными театрализованными представлениями. Он был участником Wiener Aktionisten, группы художников-партизан, которые писали картины и плакаты, устраивали уличные хэппененги с элементами политического процесса. В 1971 году протестующие венцы налепили на картины Хелнвайна стикеры с надписью entartete Kunst, «дегенеративное искусство» – полузабытый термин, так охотно употреблявшийся нацистами. Хелнвайн рано сформировал собственный стиль, сложный и безумный. Он изображает детей и нацистов, жертв и палачей. Иногда он просто рисует детей, тогда могут получиться совсем больные картины. Он черпает вдохновение у экспрессионистов и в поп-арте. Он гиперреалистичен, его картины, написанные акварелью в разных смешанных техниках, обладают фотографической четкостью, но при этом сюрреальны. Настоящей фотографией он тоже занимается, используя ее в разных сложных композициях и для постановочных портретов. Он почти всегда остросоциален и гневен, ярость его направлена на преступления нацизма и политику забвения и примирения. В 1988-м, к годовщине Хрустальной ночи, он создал в Кельне, где он к тому времени поселился, Selektion – грандиозную стену плача высотой в четыре метра и длиной в сто, покрытую фотопортретами детей. «Селекция» – посвящение тем, кто был выбран, чтобы умереть в газовой камере. Позднее, чтобы совсем уж раззадорить критиков, он написал портрет мертвого мальчика, лежащего рядом с тарелкой еды, намекая на недавние признания психиатра доктора Хайнриха Гросса, признавшегося, что в его госпитале отравили сотни детей во время разных опытов. Еще одна обсцессия художника – Дональд Дак и другие диснеевские мультики: «Я большему научился у Дональда Дака, чем у всех школ, которые я посещал». Он встречался с Карлом Барксом, художником, рисовавшим Дональда, беседовал с ним о тайном ордене дональдистов, рассеянных по всему миру, и часто использовал этот образ – впрочем, у него все равно Дональд оказывался частью ужасного глобального дискурса шокирующей нацистско-педофилической порнографии. Автор выставляется все время. В 1997 году его выставлял Русский музей, в 2005-м у него была огромная персоналка в Китае. В этом году он впервые за двадцать лет снова у себя на родине, причем не в Вене, а в Линце. Там выставлены главные его работы включая серию автопортретов «Der Untermensch» (еще один специфически нацистский, конкретный термин: «недочеловек», так было принято называть всех неарийцев, семитов, монголоидов и черных). На одной из фотографий серии художник загримирован, его лицо – черная маска, только рот вымазан белой краской. И самая, наверное, известная его работа тоже представлена на этой выставке. «Эпифания» или «Поклонение волхвов»: очень красивая блондинка, на коленях у нее – толстенький крепенький бутуз, окружают ее «волхвы» – пять изысканных, идеально причесанных офицеров СС. В той же серии есть и поклонение пастухов с улыбающимися усатыми рабочими, и «Воскрешение младенца» с полицейскими дубинками. Можно попытаться теоретизировать: работы Хелнвайна легко поддаются социально-политическому анализу, наверняка в этом есть попытка деконструкции религии, сравнение фундаментализма с человеконенавистнической диктаторской догмой, проблемы коллаборационизма. Можно без этого обойтись. Хелнвайн – удивительный художник. Уильям Берроуз сказал о нем: «Функция художника – пробуждать опыт удивленного узнавания: показать зрителю то, что он знает, но не знает, что знает. Хелнвайн – мастер неожиданного узнавания». Это узнавание причинит зрителю неожиданную боль – но, собственно, ради этого-то и стоит ходить на выставки.

Михаил ЛемхинРАССКАЗ О СЧАСТЛИВОМ ДЕТСТВЕ Первое, что спросил у меня Готфрид Хельнвейн когда мы познакомились – о моём детстве. Было ли у меня счастливое детство? То есть буквально этими словами хотя и по-английски. Тот пласт русского языка, в котором живёт моё поколение, отзывается на подобный вопрос мгновенно: “Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!” Я родился в 1949 году, Хельнвейн в 1948-м, но в культурной мифологии, сформировавшей мою личность так же присутствует образ человека с пушистыми усами, как и в сознании Хельнвейна образ человека с маленькими усиками над губой. От: “нас вырастил Сталин...” – то есть, нас всех, как сказал детский поэт, трижды лауреат Сталинской премии, - до фотографии Сталина с маленькой девочкой на руках, до детишек, бегущих с цветами к бесчисленным президиумам и трибунам, до “детей врагов народа”, Павлика Морозова, “сын за отца не отвечает”, до ежеутренней пионерской линейки. Только четыре года моей жизни я прожил при Сталине и ещё тридцать при его наследниках. Выставка Готфрида Хельнвейна “Ребёнок” в Санфранциском музее изящных искусств, подтверждает, что прошлое не стирается мягкой резинкой из памяти его переживших, как не стирается из сознания ещё не родившихся. Хельнвейн родился через три года после смерти Гитлера, но его акварель, изображающая фюрера с двумя в белых платьицах девочках дышит не только сарказмом, но ужасом и отвращением. Ибо не Гитлер здесь главный герой, а эти девочки, уже прошедшие дегуманизирующую инициацию, дети, под взглядами которых съёживаются родители. То что вы увидите в залах Музея изящных искусств, заставит вас содрогнуться. Несомненно, Хельнвейн рассчитывает на такой эффект, да он сознательно подвергает вас этому испытанию, но так же несомненно – и в том его сила – Готфрид Хельнвейн подвергает испытанию и себя. Здесь речь не о сочувствии жертвам, а о мире, который утратил систему ценностей, казалось бы врождённую, казалось бы данную любому живому существу по определению. Собака, кошка, крыса, волк или заяц защищают своих детёнышей, не произнося речей, не сочиняя гимнов, не рисуя картин. Мы же, человеческие существа, растлеваем своих детей ложью, идеологией, похотью и свинством, и своим примером воинствующей правоты. Наверное, что-нибудь такое будете думать вы, рассматривая с негодованием и отвращением работы Готфрида Хельнвейна. В первый момент вам может показаться, что автор этих фантазий - расчетливый и холодный трюкач. Но за внешней невозмутимостью прячется ошпаренный этими фантазиями мозг, обожженная этими видениями душа. Сначала мальчик догадался, что то, о чём говорят в полголоса случилось совсем недавно, только что, буквально вчера. “Кто эти люди в щегольской отглаженной форме? Как они попали в наш семейный альбом?” - мальчик спрашивал и не получал ответа. Невесёлый быт, разруха , угрюмое молчание побеждённых – атмосфера, в которой рос Готфрид Хельнвейн. “Я никогда не видел смеющихся людей и я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь пел”. “Это был двумерный мир лишенный красок. Моя настоящая жизнь началась, когда в руки мне попала книжка о Мики Маусе, комикс, книжка из Америки – только тут я открыл трёхмерный мир, цветной и полный чудес”. Повзрослев, Хельнвейн осознал, что ужас не остался в прошлом, в семейном альбоме, что он прекрасно устроился в настоящем и не упустит своего шанса в будущем. Так, полагаю, появился “Полуночный Мики”, оскаленный Мики Маус, Мики Маус со зловещим бликом в глазах. Прошлое никуда не исчезло, оно – и без Гитлера, и без Сталина - продолжается. Хельнвейна бессмысленно обвинять в публицистичности – она задана, художник сознательно к ней идёт. Он не просто удовлетворяет своё желание высказаться (как говорят: самовыразиться), он рвётся, ему необходимо быть услышанным. И не просто машинально услышанным, он хочет пробраться к людям под кожу, засесть, застрять там, теребить, не давать покоя. Глядя на эту живопись, почти калькирующая фотографию, вы говорите себе: “Это инсценировка”. Но сознание ваше не может освободиться от ощущения сопричастности – то есть вины. Вы чувствуете себя свидетелем, а значит из пассивного зрителя вы превращаетесь в соучастника. Хельнвейн умело пользуется своим инструментарием, смешивая фотографически точные живописные изображения с реальными фотографиями, запечатлевшими эту его “фотоживопись” в натуральных условиях. Он развешивает свои гигантские портреты в готическом храме, в трайфориумах между нервюрами, а затем фотографирует интерьер, добиваясь максимальной остраннённости, но, одновременно, и нашей максимальной эмоциональной сопричастности, ибо сдвиг от документа к символу, характерный для самого псевдофотопортрета, разом и компенсируется, и усиливается этим “повторным” фотографированием. То есть, фотографирование интерьера, нагружает новую уже откровенную фотографию символическим смыслом. Говоря ещё проще: Хельнвейн загоняет наши эмоции в ловушку и захлопывает дверцу. При всём как бы даже нарочитом изобразительном аскетизме, Хельнвейн никогда не упускает возможности протянуть ниточку-связку к искусству предшественников, расширить культурный контекст. Это может быть Энди Уорхол, Пикассо, Генри Мур или Анри Картье-Брессон, чья фотография ребёнка с закрытыми глазами и раскинутыми руками возле обшарпанной стены (Валенсия, 1933), несомненно послужила отправной точкой для инсценированной фотографии Хельнвейна, на которой девочка с завязанными глазами и забинтованными руками, разворачивает бинт на манер скакалки, стоя подле замызганной стены с осыпавшейся штукатуркой. Посмотрев выставку Готфрида Хельнвейна, легко сказать: “Так нельзя!” Легко сказать, что он пользуется запрещёнными приёмами, мол, не так уж сложно заставить нас расчувствоваться, демонстрируя физические и духовные истязания детей. Возможно. Однако, включая телевизор, мы видим каждый день скелетообразных африканских детей, похороны израильского ребёнка, погибшего при взрыве автобуса, палестинскую девочку, убитую израильским солдатом, мёртвых детей в Ираке, в Беслане, Афганистане. Десятилетних детей в трущобообразном камбоджийском борделе и американских или французских туристов, приехавших отдохнуть в компании этих детей. Видим мы всё это? Да, конечно, видим. Видим и тут же вытесняем, выталкиваем на периферию сознания. Мы приспособились, наловчились с этим справляться, отгородившись невидимой, не осязаемой линией обороны. Хельнвейн прорывается через эту линию, потому, что за рациональностью его образов, пульсирует живая боль и мы – кто не зачерствел окончательно – хотя бы секундно всё же откликаемся на неё. *** Выставка Готфрида Хельнвейна расположена в самом центре Санфранцисского музея изящных искусств. Чтобы пройти к ней, вы должны пересечь множество залов и даже не останавливаясь и почти не глядя по сторонам, вы не сможете не заметить “Мадонну с детьми и двумя ангелами” Понтормо, мадонну Тинторетто, мадонну Джовани Батиста Сима, мадонну Джованни дель Марко, ди Бартоло, Рафаэля дель Капони... И после двух десятков мадонн ваш взгляд вдруг споткнётся о кровавую сцену: Юдифь. Вряд ли вы пройдёте мимо этой картины, не остановившись. А остановившись прочтёте, что это не Юдифь, а дама Саксонского двора, изображающая Юдифь: с мечом в одной руке и с отрубленной головой Олоферна в другой. Казалось бы – красивая дама, богатое платье, пышная шляпа. Театр. Но вы не можете оторвать глаз от этой отрубленной головы, которую Кранах написал удивительно, по самому краю холста, кажется, что шея просто выходит за его границы, просто упирается в раму. Ещё минута и вас охватывает паника – вы не можете больше этого видеть, вы отворачиваетесь. Рядом с Юдифью - Лукреция, вонзающая кинжал в свою грудь. Из под лезвия сочится кровь. Это хороший переход. В следующем зале вы уже окажитесь в приятной компании образов Хельнвейна. *** Да, о счастливом детстве. Первое моё воспоминание датировано 5-м марта 1953 года. То ли я вышел на кухню из комнаты, то ли вернулся со двора (в нашей квартире вы попадали из парадной прямо в кухню), - на кухне рыдала соседка тётя Клава, и, завидев меня, она прохрипела сквозь слёзы: “Это вы, вы его убили”. Мне было четыре года, и сейчас я не могу с уверенностью сказать, что понимал кого мы убили, но удивительным образом я понимал что тётя Клава имеет в виду говоря – вы. Вы - евреи. Я не помню, что я тогда подумал, не помню задавал ли я какие-нибудь вопросы взрослым, но саму сцену – плиту с кастрюлями и кипящим чайником, корыто висевшее в углу на стене и тётю Клаву, всхлипывающую на табуретке, - помню отчётливо, как будто видел вчера. Мы жили в маленькой коммуналке – всего две семьи. Я с родителями в одной комнате, а в другой эта вот тётя Клава с дочками Олей и Галей и мужем, имя которого я забыл. Но помню, что его привлекли понятым, когда у нас был обыск – это уже 1955 или, кажется, 56 й год. Вспарывали подушки, отрывали от паркета половицы, а я бегал с деревянным игрушечным автоматом ППШ и стрекотал, целясь в пришедших. И ещё помню как один из гебистов жаловался моей няне: “Ваш мальчик в меня плюнул”. Странным образом, я не помню как и зачем я в него плевал, но вот этот разговор его с няней в голове почему-то остался. Примерно так я ответил на вопрос Готфрида.*** Хельнвейн родился в Вене в 1948 году. Закончил Школу графических искусств, а затем отделение живописи Венского университета. Первую его музейную выставку, которая состоялась в 1983 году в Мюнхене, посетило более ста тысяч человек. За прошедшие с тех пор двадцать лет Готфрид Хельнвейн провёл десятки персональных выставок, среди которых выделяется его ретроспектива в петербургском Русском музее в 1997 году. Русский музей обладатель, вероятно, самой большой коллекции произведений Хельнвейна - в его экспозиции 53 работы художника.

ИнтервьюFaкeл:Чем бы занимался Готтфрид Хельнвайн, если бы жил в чуть более гуманном, справедливом мире, где никогда не было нацизма, ужасных медицинских инструментов и культовых фигур? Gottfried Helnwein:Мир должен быть гораздо более гуманным. Он точно стал бы лучше, если бы не было нацизма (а также империализма, тоталитарных государств и всего прочего). Я не имею ничего против медицинских инструментов, до тех пор пока их не используют для того, чтобы пытать людей. Я думаю, что "культовые фигуры" нужны до тех пор, пока они могут быть источником вдохновения (Элвис, Леннон, Ганди, Дональд Дак, Шекспир, Берроуз, Булгаков, Хендрикс, Рембо, По, Бах, Моцарт, Боб Дилан, Кейт Ричардс, Том Вейтс, Брайан Уилсон и так далее), но, конечно, жизнь была бы гораздо лучше, если бы никогда не было деструктивных "культовых фигур" вроде Гитлера, Сталина, Пол Пота, МакКарти, МакДональдса, Эдгара Гувера и так далее. Чем бы я занимался? Тем же, чем и сейчас. Я бы рисовал, фотографировал и писал. Faкeл:Однажды вы сказали, что страдание не заметно, потому что его заслоняет оптимистическая пропаганда. Что вы имели в виду? Gottfried Helnwein:На Западе каждый человек подвергается воздействию постоянно идущей пропагандистской кампании. Тебя убеждают в том, что жизнь прекрасна до тех пор, пока ты все время пьешь кока-колу, водишь крутую машину, покупаешь много прекрасных вещей, занимаешься сексом с кем-то красивым. Если у тебя появляется проблема, обратись в клинику пластической хирургии и выпей таблеточку антидепрессанта рrozak или еще какой-нибудь гадости, которая сделает тебя вечно счастливым. В рамках этой концепции ты не сталкиваешься с несправедливостью и страданием и не пытаешься создать лучший мир или лучшее общество, потому что химическая индустрия сама обо всем этом позаботится. Faкeл:Один из арткритиков сказал, что в случае Хельнвайна медицинские бандажи и хирургические инструменты символизируют безликость человека в массовом обществе: личность превращается в мумифицированное Ничто, вытащенное из египетского саркофага или доставленное прямо с операционного стола. Вы согласны с этой интерпретацией? Gottfried Helnwein:Да, это хорошая интрепретация, но она описывает только один аспект моей работы. Я думаю, что любое серьезное произведение искусства имеет несколько смысловых пластов и множество возможных интерпретаций. Я видел совершенно различные реакции людей на одно и то же произведение искусства, и каждая из этих реакций - часть правды. Великое произведение искусства всегда запускает различные эмоции, чувства и ассоциации у разных людей. Каждый придет к каким-то своим выводам. Faкeл:В какой-то момент казалось, что вы полностью переключились на фотографирование культовых фигур современной культуры. Что это - способ самому стать культовой фигурой за счет других идолов? Gottfried Helnwein:Нет. Faкeл:Мне очень нравятся ваши фотографии Уильяма Берроуза. Почему он вам интересен? Gottfried Helnwein:Мне нравится то, как он общался с людьми, и то, как он жил. Берроуз был свободолюбивым человеком, который упорно отстаивал свое право на мятеж и защищал от нападок свою собственную реальность. Им не удалось его подчинить? Faкeл:Кому им? Ясно ведь, что вы тоже против "них"... Gottfried Helnwein:Я говорю о воинствующей посредственности, эстеблишменте, конформистах, правительстве, секретных службах и так далее... Faкeл:Кстати, о культовых фигурах. Почему Мухаммед Али появился в документальном фильме о Готтфриде Хельнвайне? Что он там делает? Gottfried Helnwein:Я всегда восхищался Мухаммедом Али и даже назвал своего второго сына в его честь. В фильме Али позирует мне для портретной фотосессии, а затем немного боксирует с Али-младшим, которому тогда было три года. Faкeл:Что вам снится? Есть ли какой-то особо запомнившийся сон? Gottfried Helnwein:Один сон преследует меня с детства и повторяется в бесконечных вариациях. В конце концов весь мир перешел под окончательный контроль диктатуры. Я последний, кто не сдался, я постоянно в бегах, меня преследует тайная полиция (что-то вроде гестапо или КГБ), я нахожусь в темном и враждебном городе, где есть разные секретные тоннели к проходу. Я бегу, ныряю из стороны в сторону, прыгаю, ползу на четвереньках, пытаюсь спрятаться, но, что бы я ни делал, они не отстают. Им никогда не удается меня схватить, потому что, когда они зажимают меня в угол и пытаются схватить, я всегда просыпаюсь. Faкeл:По-вашему, что такое "современное искусство"? Gottfried Helnwein:Хренова туча "интеллектуального" коммерческого говна, но, слава Богу, также несколько странных, возбуждающих, удивляющих, сумасшедших независимых художников. Faкeл:Например? Gottfried Helnwein:Фрэнсис Бэкон (Francis Bacon), Роберт Крамб (Robert Crumb), Бальтус (Balthus), Чак Клоуз (Chuck Close), Уолт Дисней (Walt Disney), Карл Баркс (Carl Barks), Марк Тамси (Marc Tamsey) и так далее. Faкeл:Как вы считаете, "современное искусство" обязательно должно шокировать? Gottfried Helnwein:Я не знаю, что в "современном искусстве" такого шокирующего. Искусство никогда не было столь же скучным и посредственным, как 90% той фигни, которая подается в музеях под видом официального и актуального искусства. Может быть, в будущем ситуация изменится и искусство снова станет брать за душу, вдохновлять, удивлять, развлекать и заставлять сомневаться. Faкeл:Это определение полностью подходит для кинематографа. Я говорю о теории саспенса, о стремлении к яркости, четкости, о сильном эмоциональном воздействии и так далее. Значит ли это, что вы пытаетесь быть кинематографичным? Gottfried HelnweinЯ не пытаюсь быть каким-то. Но на мой взгляд, искусство (прошлое или современное, будь то музыка, кино, рисование, литература или архитектура) должно суметь затронуть душу, воодушевить, испугать, изменить, вселить вдохновение в человека и приподнять его над действительностью. Настоящие художники всегда это знали и создавали произведения искусства, которые до той или иной степени вдохновляли людей. Но в ХХ веке появилось Братство Экспертов (прежде всего критиков), которые сами ничего создать не могут, зато "знают все" об искусстве. Сейчас они пытаются контролировать искусство и диктовать художникам, что они должны делать, а что нет. Faкeл:Что вы чувствуете тогда, когда ваши работы пытаются уничтожить (порезать, порвать и так далее)? Gottfried Helnwein:Это происходит только тогда, когда я выставляю свои работы прямо на улицах. На моей памяти такое случалось нескольно раз. Но ведь это часть целого. Марсель Дюшан однажды сказал: "Искусство - это двойственный продукт: 50% этого продукта - вклад художника, 50% - вклад публики". Я с уважением отношусь к любой реакции публики и считаю вандализм вполне оправданным ответом в диалоге публики с художником.

zamorin.livejournal.com