Музей ЧерномырдинаРисуем пластилиновую копию картины «Рожь» Ивана Шишкина. Картины шишкина карандашом
Рисунки Шишкина - P.R.B.
"Пейзаж. Троя близ Праги" 1862.
"Летний вечер" 1864.Говорят он очень сильно тосковал по России, но Академия разрешила ему вернуться в Россию только в 1865.Шишкину еще принадлежит очень интересная фраза "Полюбить природу чужого народа - все равно что изменить своей церкви".
"Овраг в Козловске-Засеке" 1873
"Кама" 1882. Этот рисунок напоминает немного Федора Матвеева по стилю. Хотя у того обычно еще меньше линий в таких вот быстрых зарисовках. Впрочем неудивительно, школа была у них одна.
"Паутина в лесу" 1880ые
"Двое в лесу" 1880ые. Нарисовано мелом.
"Облака" 1880ые. Мне больше всего нравится вот этот рисунок. Потрясающе красиво
"Пор-Порог" 1889
"Лесная речка. Северская" 1876
По-моему любовь к природе сквозит у него в каждой работе, даже в зарисовках. Говорят он и умер, рисуя очередной пейзаж, буквально с кисточкой в руках.
Эх, давно я не водил никого по третьяковке. надо будет снова засесть за старые конспекты)
cribcaged.livejournal.com
Как художник Иван Шишкин стал признанным мэтром пейзажной живописи? | Биографии
Шишкин родился 13 (25 по н.ст.) января 1832 года в небольшой провинциальном городке Елабуге в семье небогатого купца. Его отец был человеком хорошо образованным и одаренным. Он горячо любил родной край, с его мощными лесами и величественной полноводной Камой. Эту любовь он привил и сыну.
Юный Иван с детства проявил пристрастие к рисованию, поощряемое отцом. Когда юный Шишкин бросил гимназию и стал проводить время с карандашом и красками, отец упрекать его не стал, хотя сам выслушал немало упреков от родственников, прочивших Ивану торговое поприще. Поддержал он сына и тогда, когда Иван решил ехать учиться «на художника». Это решение было серьезным испытанием для обоих, так как будущему художнику уже исполнилось 20 лет.
В 1852 году Иван Шишкин стал учеником Московского училища живописи и ваяния, где проучился более трех лет. Его учителем был Аполлон Мокрицкий, не без успеха использовавший в обучении своих воспитанников методику А.Г. Венецианова. Уже став известным живописцем, Шишкин продолжал поддерживать связь со своим учителем, не раз обращался к нему за помощью и советом.
Еще в училище у Шишкина проявилась пристрастие к изображению природы. Тогда же юноша сделал для себя вывод, что «природа всегда нова … и всегда готова дарить неистощимым запасом своих даров, что мы называем жизнь. Что может быть лучше природы». Эту юношескую увлеченность родной природой он пронесет через всю жизнь.
От периода учебы Шишкина в Москве сохранилось мало работ — робкий ученический этюд маслом «Сосна на скале» и рисунки карандашом и пером, выполненные вполне профессионально. Первоначально он проявил себя как хороший рисовальщик, а свои первые награды получал именно за рисунки, которые поражают тонкостью проработки и изяществом линий. На его рисунках можно увидеть небольшие пейзажи, группы деревьев и кустов, отдельные растения и даже травинки или цветки. Чувствуется, что рисовались они с натуры, причем неспешно и с любовью.
Благодаря прекрасной подготовке, полученной у Мокрицкого, Шишкин в 1856 году поступил в Академию художеств, где вскоре тоже выделился своими рисунками. Уже на следующий год он получает на академических выставках две малые серебряные медали — одну за картину «В окрестностях Петербурга», а другую — за четыре рисунка с натуры в деревне Дубки. Если в картине чувствуется сильное влияние академической школы, с её кулисностью построений пейзажей, то в рисунках природа показана правдиво и неприкрашенно, а выполнены они столь тщательно, что их даже принимали за гравюры.
Будущий художник старательно работал в академических классах, но любимым местом, где он оттачивал свое мастерство, стал остров Валаам, с его суровой северной природой, гранитными валунами и замшелыми многовековыми елями.
Уже в 1858 году художник представляет на академическую выставку несколько работ, выполненных на острове. За три рисунка и восемь этюдов, написанных на Валааме, ему вручили очередную серебряную медаль. На следующий год за картину «Вид на острове Валааме» он получает малую золотую медаль, позволяющую участвовать в конкурсе на пенсионерскую заграничную поездку. Конкурс Шишкин выиграл. Его картина «На острове Валаам», представленная в 1860 году на конкурс, была удостоенна большой золотой медали.
Отправляться за границу Шишкин не спешил, предпочитая еще лето проработать на природе в родной Елабуге. Знакомиться с европейским искусством Иван Иванович уехал только в 1862 году. Он не только посещал известные музеи и галереи, но и работал в мастерских европейских художников, много писал с натуры. В Цюрихе Шишкин работал в мастерской хорошего живописца и талантливого гравера Р. Коллера, осваивая новую тогда для России технику офорта.
Он не только рисовал, но и много писал маслом. Присланные из-за границы работы были одобрены академическим начальством и появились на выставке 1865 года. Особо в академии отметили успехи Шишкина в рисунке и гравировании. Но ни европейская пейзажная живопись, ни европейская природа особого впечатления на Шишкина не произвели. Хотя, время было потрачено не зря, о чем свидетельствует явное совершенствование его мастерства. Кстати, написанная им тогда картина «Вид в окрестностях Дюссельдорфа» принесла Шишкину звание академика, а в 1867 году была отправлена на Всемирную выставку в Париж.
Вернувшись из-за границы, Шишкин старается применить полученные навыки к изображению русской природы, много экспериментирует, пытаясь «нащупать» собственный путь в живописи. В это время он близко сходится с членами артели И. Н. Крамского, оказавшими на него заметное влияние. В его работах появляются элементы эпичности, взгляда на природу, как на мощную и целостную стихию, находящуюся рядом с человеком, но живущую своей жизнью.
Летом по традиции художник выезжает на Валаам. В этих поездках Шишкина начинает сопровождать брат его невесты Ф.А. Васильев, над которым художник «берет шефство». Работы, написанные с натуры на Валааме, экспонируются на нескольких выставках, неизменно вызывая интерес зрителей.
В 1868 году у Шишкина два знаменательных события. Он женится на Евгении Васильевой, а за свое творчество получает орден святого Станислава 3-й степени. Правда, вместо ордена Шишкин рассчитывал на звание профессора, но до него было еще несколько лет. В этот же год издается первый альбом его гравюр «Этюды с натуры пером на камне».
То, что в России появился мощный самобытный художник-пейзажист, окончательно подтвердила картина «Сосновый бор. Мачтовый лес в Вятской губернии», представленная Шишкиным зрителям в 1872 году. Крамской, признанный авторитет в мире живописи того времени, писал о ней Васильеву: «Он (Шишкин) написал вещь хорошую до такой степени, что, оставаясь все-таки самим собой, он еще не сделал ничего равного настоящему. Это есть чрезвычайно характеристическое произведение нашей пейзажной живописи». А в письме Третьякову назвал эту картину «замечательнейшим произведением русской школы».
Эта картина стала значимым этапом в его творчестве. Но впереди у Шишкина было еще много прекрасных картин, рисунков и гравюр, всероссийское и европейское признание, престижные награды, любовь зрителей и учеников. До последнего дня жизни он был верен русскому лесу. Увидев в 1898 году на выставке передвижников его последнюю крупную картину «Корабельная роща», художник К. А. Савицкий написал с восторгом: «Сосной на выставке запахло! Солнца, свету прибыло!». А ведь Савицкий был прав, на самом деле Иван Иванович Шишкин привнес в нашу живопись терпкий запах хвойного леса. И большое спасибо ему за это.
shkolazhizni.ru
Рисуем пластилиновую копию картины «Рожь» Ивана Шишкина – Ярмарка Мастеров
Эту картину рекомендую выполнять тем, кто уже попробовал себя в технике пластилинографии, так как ее выполнение потребует много терпения, элементарных навыков работы с пластилином и знаний законов живописи. Сначала нужно подобрать репродукцию хорошего качества, в интернете их много, а выбрать надо самую достоверную. Я, столкнувшись с такой проблемой, обратилась к журналу «Галерея», который когда-то собирала. Там репродукция оказалась достаточно хорошего качества. А здесь, для примера, покажу вам репродукцию из интернета, которая показалась мне самой близкой к оригиналу.
Итак, для выполнения такого шедевра нам понадобится:
- простой карандаш, ластик;
- пластилин;
- стеки;
- основа для картины — это может быть плотный картон, оргалит или фанера. Я взяла для основы задник от фоторамки 30х45 см;
- лак акриловый, кисть;
- рамка для готовой картины.
Начинаем, как всегда, с зарисовки композиции, после чего закрываем небо, стараясь по цвету подобрать оттенки. Как смешивать пластилин, чтобы получить нужный оттенок, я рассказывала в своем первом мастер-классе по пластилинографии, поэтому здесь не заостряю на этом внимание.
Когда все небо закрыто, уточняем форму облаков, если нужно добавляем нужный цвет. В завершение, выравниваем все стеком, проходясь по всему небу по горизонали. Стек уберет излишки пластилина, добавит плавных переходов в облаках.
Затем переходим к земле. Подбираем нужный оттенок, смешивая пластилин разных цветов: для темной полосы на горизонте справа я смешивала темный синий, зеленый и белый. Скатываем тонкий жгутик, кладем на картон, сначала растягиваем до нужного размера пальчиками, затем выравниваем стеком.
Слева подбираем основной оттенок ржаного поля на горизонте, прокладываем как и справа. Для ощущения колосистого поля добавляем полоски светлого пластилина — это смешение белого, желтого и коричневого. И так же проходимся стеком.
Продвигаемся далее по полю, подбираем оттенки, закрываем все поле, продвигаясь от горизонта к среднему плану. Край поля закрываем вертикально, подобрав нужные оттенки.
Оформляем дорогу, нужный цвет протягиваем по форме.
Вот, что у нас получается в общем.
Теперь закрываем передний план, то есть дорогу. Подбираем пластилин по цвету, выкладываем и растягиваем по форме дороги. На этом первый этап, суть которого была закрыть всю плоскость картона, завершен. Мы оставили только небольшие участки в местах крон сосен, чтобы не потерять композицию. И теперь смело можем переходить к соснам.
Начинаем с самой большой и красивой сосны. Закрываем ствол нужным оттенком.
В соотвествии с освещением, выполняем тень слева. Раскатываем темный цвет в тонкий жгутик, выкладываем вдоль ствола слева, прижимая пальцами, растягивая жгутик снизу вверх.
После этого стеком делаем постепенный переход.
Добавляем бликов, и ствол готов.
На примере верхушки кроны этой сосны я покажу, как выполняла крону у всех дееревьев. Сначала уточняем разветвления, которые нам видны.
Совсем тонкие веточки вытягиваем стеком из имеющихся. Мы как бы надрезаем ветчку скраю и отодвигаем её в сторону. Затем прокладываем крону, начиная с темных оттенков.
После темного идет основной цвет.
И на освещенные солнцем участки налепляем самый светлый оттенок. Таким образом цвет кроны сосен у нас будет состоять из трез оттенков: цвет тени, основной локальный цвет и светлый цвет на солнце.
Когда такими трехцветными кусочками мы сформируем всю крону, можно поработать стеком и завершить образ пушистых сосновых веток.
Затем мы сравниваем получившийся результат с образцом, то есть репродукцией, и уточнем детали. В данном случае, добаляем ветки по всей сосне, оттеняем их слева
И вот результат первой сосенки! :)
Подобным образом выполняем кроны всех остальных деревьв. Должна сказать, что делается это не так быстро, как хотелось бы, работа трудоемкая, поэтому следует запастись терпением.
Любуемся результатом. У меня сосны получились побольше оригнала, исправлять я не стала.
А теперь переходим к ржаному полю. Сначала стеком проходимся по дальней части поля. Это штрихи стеком сначала по горизонтали, затем диагональные с наклоном сначала ряд вправо, затем ряд влево. На следующем фото это видно. Это нужно для ощущения колышащихся колосьев на ветру. А на передний план по краю поля прокладывем светлые полосы по горизонтали до середины поля и вертикально на краю у дороги, передавая направление наклона колосков.
После чего снова поработаем стеком.
С другой стороны выполняем то же самое.
Любуемся результатом, добавляем зеленой травки.
И запоняем передний план самыми интересными деталями. Уточняем форму дороги, добавляем травки.
Маленькие кусочки желтого пластилина порезанные стеком по окружности, обрамленные широкими мазками, похожими на листья, будут напоминать нам мать-и-мачеху.
Добавляем посередине кустиков, цветочков.
Здесь хорошо видно, как я работала стеком.
Ну и напоследок — птички. Это конечно ласточки над дорогой, я сделала только одну, у автора их две.
И в небе... У меня их конечно меньше, чем в оригинале.
И еще раз любуемся результатом, внимательно сравнивая с оригиналом. И если нас все устраивает, покроем наш шедевр лаком.
Я использую вот такой акриловый лак. Думаю, по пластилину ляжет любой лак.
Кисточкой проходимся по картине следя за тем, чтобы в самых рельефных местах не скапливалось слишком много лака, то есть излишки тщательно размазываем кисточкой.
Картина покрыта, ждем, когда высохнет. Акриловый лак просохнет в течении часа. Если нужно, повторите процедуру, я делаю это 2 - 3 раза.
И последнее, что мы сделаем с нашей картиной — оформим в раму. Стекло нам в данном случае не пригодится. Под стекло вообще лучше не прятать, иначе пропадет весь наш красивый рельеф.
Надеюсь, достаточно понятно все рассказала и любителям пластилина пригодится мой опыт.
Творческих успехов всем!
www.livemaster.ru
И. И. Шишкин. Из книги А. А. Сидорова «Рисунок русских мастеров» :: Артпоиск
И. И. Шишкин. Из книги А. А. Сидорова «Рисунок русских мастеров».
В это же время началась также деятельность , одного из самых известных мастеров русского реалистического рисунка. Ему, как указывает , не мало дал А. Н. Мокрицкий. Этот вопрос принципиально важен, ибо заставляет нас призадуматься над вопросом, что же мог Мокрицкий, брюлловец, поклонник старых мастеров, передать Шишкину, «лесному богатырю», одному из самых добросовестных и точных изобразителей русской природы? Проблема композиции в рисунках и живописи Шишкина освещена в трудах А. Н. Савинова, Ф. С. Мальцевой, П. М. Дульского, И. И. Пикулева.
Лучшие, наиболее характерные рисунки , возможно, относятся не к годам его молодости, а к 1870—1880-м годам и даже 1890-м годам; никто, кроме , не рисовал так много, как Шишкин.
Еще в 1844 г., учась в Казанской гимназии, посылал родным своим «картинки». В ГРМ хранятся относящиеся к 1849 г. автопортреты Шишкина — «при свече», выполненные тушью и напоминающие портреты Шевченко; это — акварельные автопортретные этюды, передающие выражение лица («кричит», «разинул рот»). Шишкин копирует иллюстрации из «Тарантаса», т. е. работы Г. Г. Гагарина, рисует развалины у своей родной . В Московском Училище живописи он рисует с гипсов, выполняет задания К. И. Рабуса по перспективе, но по-прежнему делает и автопортреты. Замечательный «Автопортрет» в фуражке 17 февраля 1854 г. (ГРМ) очень жив, похож, падающие на лицо тени передают достаточно сложное освещение. В этом же году Шишкин рисует Спасскую башню Московского Кремля, с «альбомом и рисовальной книжкой» работает в Сокольниках, с товарищами по вечерам занимается беседами, чтением и рисованием, его рисунок «ходит по рукам». Мокрицкий дает ему копировать оригиналы Штернберга, сообщает в своем рапорте 1856 г., что Шишкин «много рисовал с пейзажных этюдов Куанье», но также «нарисовал прекрасную коллекцию этюдов растений с натуры». То, что Шишкин в Московском Училище занимался не только пейзажем, показывает, кроме его автопортрета, выдающийся по реализму, крепости и точносги рисунок «» 1854 г. (ГТГ). Со слов Мокрицкого Шишкин записывает, что « постоянно требовал от учеников, чтобы они в свободное время и на прогулках заносили в свои альбомы все обращающее на себя внимание живописностью или представляющее трудную задачу для рисунка». Такие «трудные задачи» еще ничего не говорят о содержании рисунка. Но в те же годы, еще до перехода в Академию Художеств, Шишкин записывает для себя, как правило: «только одно безусловное подражание природе». «Природу должно показать во всей ее простоте, рисунок должен следовать за ней во всех ее прихотях», и это уже новое, программное восприятие проблем пейзажиста.
Нам дороги такие высказывания: в них торжествует реализм. Письма к его родителям бросают свет и на различие школ Москвы и Петербурга, о чем мы говорили выше. 8 мая 1856 г. Шишкин пишет, рассказывая о своих первых занятиях в Академии Художеств, что «они (преподаватели Академии.— А. С.) хотели меня испытать, каково я рисую с натуры, с природы, и просили меня рисовать что бы то ни было, зная, что при начале весны природа еще скудна и бедна и тем более затруднит меня, но я эти трудности превозмог и представил им рисунки такие, что они удивились и почти единогласно воскликнули: молодец москвич, и гут же показали ученикам, моим сверстникам, рисунки и сказали, что вот нужно как рисовать и так правильно вести систему учения». В письме к мужу сестры, Д. И. Стахееву, Шишкин 20 марта 1857 г. пишет о своих задачах как пейзажиста: «Нужно было выразить теплоту воздуха и прозрачность его, влияние солнца на предметы,— верность, сходство, потребность изображаемой природы и передать жизнь жаркодышащей натуры» (разрядка наша.— А. С.).
Эти последние положения бесспорно перекликаются с идеями Н. Г. Чернышевского. Недаром среди бумаг «фонда » (ЦГАЛИ) хранится рукопись некоего Армянского (возможно М. Налбандян), озаглавленная «Художник и студенты», пропагандирующая сближение учащихся Академии Художеств и Университета. В этой статье, доныне полностью не напечатанной, явно воздействие передовых идей. Художник, говорится в статье Армянского, «с самого начала... был поражен противоречием всего окружающего мира и стал запоминать (его) резкие черты; он стал уже изучать жизнь, не зная, к чему бы это повело». «Художник независим от предрассудков»,— говорится дальше. «Художник живет в известной сфере, для которой и служит отражением». «А между тем многие у нас воображают, что и в самом деле художник имеет право отгородиться от общественной жизни и малевать мирные картины»
Шишкин явно отгораживаться от жизни не хотел. Мы узнаем про него, что он даже «писал народные сцены». В декабре 1857 г. представил на экзамен Академии Художеств рисунки «простым черным карандашом большого размера». «До сих пор еще никто,— пишет он отцу 27 декабря 1857 г.,— не представлял на экзамен подобного рода рисунков. Эти рисунки так сделаны, что профессора удивились, пришли в восторг от них, назначили медаль и чтоб выставить на выставку... в марте». В следующем, 1858 г. Шишкин представляет в Академию восемь этюдов маслом и три рисунка пером. «Эти рисунки произвели страшный фурор, некоторые принимали их за превосходную гравюру. Они довольно большие, около 1 аршина. Совет Академии торжественно объявил, что таких рисунков Академия еще не видела» (письмо отцу 24 декабря 1858 г.). В Москве эти рисунки были потом проданы по 50 рублей за лист. Шишкин оценивает свои рисунки скромно: «Это была только проба и больше ничего, небольшой лоскут бумаги». Значение для нашей темы этих сведений очень велико: мы по существу присутствует при рождении русской реалистической станковой графики. Важно, что и на первую выставку нового Товарищества передовых художественных выставок Шишкин также дал не только живопись, но и рисунки.
Сведения эти о ранних рисунках следует комментировать. К большому сожалению, в запасах наших музеев не сохранилось именно тех рисунков, о которых говорит Шишкин в своих письмах. Рисунок «Дубки» в ГТГ, относимый Ф. С. Мальцевой к первой группе работ Шишкина, о которых он пишет отцу 27 декабря 1857 г., выполнен не «простым черным карандашем», а итальянским с растушкой и белилами. На нем нет также штампа Академии Художеств, обязательного для рисунков, выставленных на экзамене. Нет сомнения, однако, в самом факте приятия нового типа пейзажного, станкового, весьма законченного рисунка представителями прежних эстетических установок. Ф. С. Мальцева цитирует письмо А. Н. Мокрицкого 1859 г., обращенное к Шишкину: «Держитесь же твердо на занятом месте, пока все сознают, что Шишкин показал товарищам, как надо рисовать»,— пишет Мокрицкий после того, как он высказал сочувствие строгостям экзаменов к «требованиям рисунка». Характерно, что ценители принимали рисунки Шишкина за гравюры-эстампы, выполненные, очевидно, излюбленной прежней техникой резца на меди. В них ценили законченность трактовки, проработанность композиции и ту особую качественность последнего результата, которую можно назвать картинной.
В указанном выше письме Мокрицкий писал : «Трудитесь и посещайте Эрмитаж, из тех старых... картин вы почерпнете для себя легче и скорее все то, что можно высказать словами... Мудрые старики всему научат вас... Они... глубоко понимали душу природы, понимали и душу зрителя... Это понимание души природы сопровождается чувством составить картину». Эти советы («составить картину») касались композиции. Есть в письмах Мокрицкого и другие интересные места: «Вы мне говорили,— пишет он Шишкину,— ...в способе и манере рисования рисунки ваши напоминают Калама... Я этого не вижу. В манере вашей есть нечто свое». «Кто так понимает рисунок и владеет им, тому стыдно бояться за краски»,— пишет Мокрицкий, говоря, очевидно, о недостаточном чувстве цвета у Шишкина. Имя Калама заставляет обратить внимание и на другое. Слава швейцарского художника в те годы гремела по всей земле. Сам Мокрицкий давал Шишкину копировать композиции более старого мастера Ж. Куанье («Курс пейзажа» или итальянские виды, изданные еще в 1825 г.). В письме к родителям в октябре 1858 г. Шишкин сообщает о совете, который он получил от своего петербургского профессора С. М. Воробьева: «Нарисовать на камне альбом». «У нас,— пишет Шишкин,— пользуются заграничными (альбомами.— А. С), но в этом мы чувствуем уже силу и можем сравняться». Шишкин с Каламом, Куанье и еще с одним иноземным пейзажистом, учителем Калама, Ф. Дидэ, знакомился по «эстампам», отдельным листам и альбомам, главным образом литографским. Запоздалая романтика «красивых» видов, а затем облегченная, становящаяся эклектичной и условной трактовка пейзажа — гор, озер, деревьев, неведомых пород, каких-либо живописных «шале» — полухижин, полудач, вот что означало поветрие, родившее даже особый глагол «окаламиться». То, что Шишкин совместно со своими друзьями и П. П. Джогиным занялся литографией, было вполне естественным. Литография — рисование на камне карандашом и пером—свободнее и ближе к рисунку «от руки», нежели даже излюбленный впоследствии Шишкиным офорт. Издание Шишкиным своих первых литографий в 1860 г. было своеобразной победой. Облегченной красивости иноземцев Шишкин и его друзья противопоставляли могучую и суровую природу севера (литография «Трущоба» с пейзажа, исполненного на Валааме, 1860 г.). Шишкин — один из неоспоримых борцов за русское национальное начало в искусстве.
Во время пенсионерства за границей (1862—1865) много рисует пером, занимается рисованием животных, начинает увлекаться офортом. Его большой рисунок «Пастух со стадом» (ГТГ), выполненный пером, является примером полной законченности, виртуозной «станковоати», реализма, в котором нет ни засушенности, ни особого «местного колорита» (лист этот выполнен, по всей вероятности, в Дюссельдорфе в 1864 г.). Относящийся к этому же времени и месту эскиз для картины «Пейзаж с дубами» (ГТГ, был показан на выставке эскизов в Москве в 1955 г.) указывает и на то новое, что было Шишкиным завоевано,— широту пространства, живое восприятие природы, мастерство передачи полного воздухом пейзажа. Та же выставка эскизов 1955 г. показала, как Шишкин пытался применить эти новые для него качества в своем более позднем творчестве. По приезде в Россию Шишкин делает ряд опытов введения в пейзаж фигур, изображения сцен работы в лесу. Такие рисунки (например, репродуцированный Ф. С. Мальцевой «Отдых косцов в дубовой роще») еще очень набросочны, фигуры людей даны «перед» лесом, не «в» нем. Но «этюд» с натуры начинает сближаться по своему значению и назначению со станковым произведением вполне законченного звучания. Для упомянутой выше рисуночной, станковой, чисто графической композиции «Пастух со стадом», выполненной пером, Шишкин делал эскизы карандашом (даже с растушевкой). В 1868 г. Шишкин издает специальный альбом шести литографий «Этюды с натуры (разрядка наша.— А. С.) пером на камне»: они все менее закончены, чем «Пастух», но более завершены, чем эскиз к этому последнему, показанный на выставке 1955 г. В свое время Шишкин задавал Репину вопрос по поводу его этюдов к «Бурлакам»: «Ну, что вы хотели этим сказать?» Этюд для Шишкина — документ работы на природе; для того чтобы стать искусством, ему надо приобрести идею. Этюдом Шишкин предваряет работу воображения. «Летние этюды и рисунки... (на равных правах!—А. С.) обязательны для всех»,— сохранились его слова. Надо полагать, что именно в рисовании с натуры, в осуществлении творческого контакта с природой нашел Шишкин свое лучшее.
Он привозил с летней работы «пуды» этюдов и набросков, сотни рисунков. В 1880-х годах он работал углем, свои рисунки «фиксативом он не хотел портить, тогда еще молоком фиксировали», и прибивал рисунки, положенные один на другой, к доскам гвоздями по углам. «Чудесный учитель» — для немногих персональных учеников, умел ценить и знал «музыку» карандаша, умел любоваться альбомными рисунками своих учеников, давать им строгие и правильные советы.
В творчестве любого русского мастера рисунка мы должны видеть то общее, что его объединяет с его современниками, с его школой, и то особое, что придает своеобразие его творческому облику. Шишкин был в истории русского рисунка второй половины XIX века ярким представителем реалистического рисунка пером, добавим: металлическим, твердым и проводящим не большие, плавные и гибкие линии, а сравнительно короткие штрихи, выразительные, меняющиеся в связи с тем, что ему надо было изобразить. Рисунок поздних десятилетий не схож именно в этом отношении с его ранними рисунками 1850—1860-х годов, которые были столь похожи на гравюры резцом на меди. Шишкин — прославленный офортист, если не непосредственный изобретатель, то лучший представитель так называемого выпуклого офорта; его печатная графика полностью сродни его новым рисункам пером; одна техника идет навстречу другой, обменивается приемами, вырабатывает свою характерность в использовании штрихов, одинаково уместных н в рисунке «от руки» и в травлении. Офорты Шишкина все являются комбинациями линий, а не тонов. В литографиях Шишкин свои живописные картины умел переводить на язык линий и пятен.
Вместе с тем Шишкин как мастер рисунка весьма разнообразен. На рубеже 1880—1890-х годов он создает ряд прекрасных тонально-контрастных рисунков сложнейшей техники. Как известно, увлекался фотографией, считал ее даже «единственной посредницей между натурой и художником». На основе фотографического материала создана, например, у Шишкина «», иллюстрирующая «На севере диком» — чудесное стихотворение Лермонтова, изумительную творческую интерпретацию Гейне. Зимние рисунки Шишкина этого времени замечательны по их мягкости. Выполненные порой на цветной бумаге карандашом, кистью, белилами, они дают чудесные примеры чуткости художника и к ооъемнои форме, и к жизни отдельного растения, и к общности пейзажа. Среди рисунков позднего Шишкина можно найти самые неоспоримые шедевры реалистического наблюдения, пронизанного не только глубоким знанием, но и эмоциональным переживанием. Укажем на «»: образ глубины леса, почти сказочно-живого, несмотря на то, что кроме паутины, прозрачной сетки, протянутой между деревьями, в рисунке царит строгое спокойствие, глубокая, эпическая тишина; укажем на замечательный по широте, живописной силе контрастов светлого и темного рисунок, озаглавленный самим Шишкины лермонтовской строчкой «Разливы рек, подобные морям». Этот лист — одна из вершин русского пейзажного рисунка — неоспоримо сродни таким композиционным рисункам Саврасова, как его «Вечер», сделанный за 20 лет до того. «Разливы рек», как и «», выполнены были для иллюстраций к Лермонтову. В издание 1891 г. вошел только последний рисунок, более наглядно иллюстративный. Проблема иллюстрации для нас никоим образом не есть утрата изобразительным искусством его качеств; она остается особой гранью нашего восприятия или эстетического переживания художественного произведения. Шишкину, умному, «ученому» (по слову Крамского) пейзажисту нашей родины, было открыто и это качество. «Разливы» или «Пор-порог» — эпическая характеристика русской природы; «», «заснувшая под снежной ризой»,— лирическая, более индивидуально-интимная ее интерпретация.
Значение Шишкина этим всем не исчерпывается. Надо подчеркнуть, что у него был свой круг художников, если не «школа». Несколько выдающихся русских-пейзажистов-рисовальщиков принадлежат к этому кругу Шишкина, прежде всего его друзья 60-х годов Джогин и .
artpoisk.info
