Василий Васильевич Верещагин Vereshchagin, Vasily (1842-1904). Верещагин картины
Верещагин, Василий Васильевич. Все картины художника
Важнейшее из всех полотен великого русского художника Василия Верещагина, появившееся на аукционных торгах в прошлом столетии, «Распятие на кресте у римлян», представляет собой произведение первостепенного значения для живописной манеры мастера. Таковым его по праву признали, когда оно в последний раз появилось на открытом рынке в 1891 году. Ровно в 8 часов вечера 17 ноября 1891 года в Нью Йорке, в Американской Художественной ассоциации начались торги, на которых были представлены более 110 работ художника. Газета The New York Times писала на следующий день после продажи картины: «Самым дорогим лотом на вечерних торгах оказалось масштабное полотно под названием «Распятие на кресте у римлян» – одна из трех картин серии, которые продавались по отдельности». Известный своим проникновенным изображением, порой до болезненности глубоких сцен, в которых подвергаются испытанию природа человека и его поведение, Верещагин представил смерть Спасителя, принятой от рук спасенных им. Колоссальный масштаб и виртуозность письма выражают кульминацию всей его жизненной философии – вечной антитезы гибели человека, выраженной в его известной работе «Апофеоз войны».
Одна картина из трилогии на тему смертной казни, «Распятие на кресте у римлян» (1887), была написана вслед за полотнами «Подавление индийского восстания англичанами» и «Казнь заговорщиков в России». Краеугольным камнем этой трилогии, которую сам художник называл «око за око, зуб за зуб», стала идея обвинения лицемерного государства, которое наказывает людей, борющихся за свои взгляды – и все это на фоне повсеместных войн и побеждающего империализма.
Картина «Распятие на кресте у римлян», наряду с другими великолепными работами, выставлялась в Лондоне в 1887 году, а в дальнейшем и в Американской Художественной ассоциации в Нью-Йорке в ноябре 1888 года, где «Распятие» было вывешено в самом большом зале на верхнем этаже рядом с двумя другими работами из этой серии. Выставка работ Верещагина в Нью-Йорке длилась два месяца и пользовалась невероятным успехом. Из Нью-Йорка она проследовала в Чикаго, Сент-Луис, Балтимор и Бостон. Когда в 1891 году турне закончилось, работы вернулись в Нью-Йорк Сити, где вся коллекция, состоявшая из 110 полотен, была продана за 84 300 долларов. В 1899 году работа выставлялась в Бруклинском музее изобразительного искусства, для чего была предоставлена г. Джоном В. Брауном.
В любом из исследований творчества Верещагина, написанном до или после революции, трилогия, которую сам художник называл «око за око, зуб за зуб», считается одним из главных достижений в его творческой карьере. Несомненно, это единый проект, который потребовал от художника величайшей силы воображения и целеустремленности. Верещагин впервые обратился к теме распятия в 1869 году за четыре года до поездки в Палестину. Непосредственно трилогия была задумана в 1876 году, и о ее завершении Верещагин мечтал более десяти лет, пока в 1887 году не закончил работу над финальным полотном «Распятие на кресте у римлян». Тема, которая объединяет все три работы – тема жестокости смертной казни, практиковавшейся в трех величайших и обширнейших империях, – Римской, Британской и родной Российской, – выражена в названиях работ. Каждая из работ символически иллюстрирует момент величайшей проверки на этику, которую проходила каждая из держав. В этой живописи сквозит осуждение безжалостности государственной машины – и наряду с этим, трогательно изображается неизменная любовь к человеку, которая объединяет людей на всех географических пространствах во все времена.
В ответ на критику трилогии, которая раздавалась от англичан и русских, художник отвечал: «Их оценят через сто лет – картины будут жить». Более века спустя предсказание Верещагина сбылось, и тот факт, что местонахождение одной из картин в настоящее время неизвестно, лишь подтверждает, что появление на аукционе шедевра Верещагина «Распятие на кресте у римлян» – это поистине выдающееся событие в аукционной истории.
Отсюда: http://www.christies.com/
gallerix.ru
|
www.tanais.info
Василий Верещагин. Художник, ненавидевший войну
Григорий Островский о Василии Верещагине
"Василию Верещагину выпала удивительная и на редкость цельная судьба. Воспитанник кадетского корпуса, офицер, человек большого мужества и хладнокровия, он появлялся повсюду, где было опасно, где свистели пули и ядра, лилась кровь. Верещагин служил в Туркестане, в русско-турецкую войну был на Балканах, в самой гуще сражений под Плевной и Шипкой. Смерть свою встретил, как солдат, на борту броненосца «Петропавловск», подорвавшегося в 1904 году на мине в Японском море.
И всю свою жизнь он страстно ненавидел войну. Ненавидел жестокость войны, смерть, которую она несет тысячам людей, нужду, горе, боль, невосполнимые утраты — неизменных спутников войны. Ненавидел тех, кому она выгодна. «Война войне» — стало девизом жизни и творчества крупнейшего художника-баталиста В. Верещагина, «апостола человечности», как называли его современники. На одной из своих картин, названной «Апофеоз войны» (1871), художник изобразил пустыню, выжженную солнцем, желтые раскаленные пески, густую синеву неба.
Апофеоз войны
Вдали руины разрушенного и покинутого города, а на переднем плане пирамида человеческих черепов, изуродованных сабельными ударами, зияющих пустыми глазницами и страшными оскалами зубов, и воронье над ней. На раме картины Верещагин велел вырезать посвящение: «Всем великим завоевателям прошедшим, настоящим и будущим».
Верещагин был не первым русским художником-баталистом, многие живописцы изображали военные эпизоды, тем более что такие картины пользовались успехом у воинственных императоров, великих князей и тщеславных генералов. Мудрые цари и бесстрашные полководцы повелительным жестом посылают в сражение свои верные полки, кони благородных кровей выгибают под ними свои лебединые шеи, офицеры и генералы свиты сверкают позументами парадных мундиров. А доблестные войска — аккуратные послушные солдатики с ружьями наперевес или гарцующие всадники с саблями наголо — стройными рядами под звуки фанфар и бой барабанов сокрушают неприятеля. Так нередко писали и в официальных реляциях, то есть «как хотели, чтобы было, но как в действительности никогда не бывает», — говорил Верещагин.
Первым нарушил эту традицию подпоручик горно-артиллерийского взвода Лев Толстой. Его «Севастопольские рассказы» — это потрясающий художественный документ участника и свидетеля обороны Севастополя в Крымскую войну 1853—1856 годов. «Герой же моей повести, — писал Толстой, — которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен, — правда». Вслед за писателем это мог бы сказать и художник-баталист Верещагин.
Немало повидал он на своем веку. Выставки картин Верещагина экспонировались в Москве, Петербурге, во многих городах Америки, Париже, Вене, Лондоне, Берлине, Будапеште и других столицах. Интерес к ней был огромен. Немецкий фельдмаршал Мольтке запрещал военным вход на выставку Верещагина. Все лучшие критики, писатели, художники отдавали должное Верещагину, а некий академик Н. Тюртюмов публично клеветал на Верещагина и утверждал, что картины туркестанской серии написаны им «компанейским способом», при помощи мюнхенских художников. Почти всю жизнь художника окружала атмосфера непонимания и враждебности. Даже когда был успех. В минуту отчаяния Верещагин мог порезать и сжечь свои картины, но лгать он не умел. В художественной жизни того времени держался особняком — не состоял в Товариществе передвижных выставок, не был членом Академии художеств. Жил в Москве, Мюнхене, Париже, много путешествовал, устраивал свои выставки, писал статьи и очерки. Наотрез отказывался от всех званий, чинов и наград; единственный орден, который носил,— Георгиевский крест, полученный за храбрость в бою. Он твердо знал, что хочет, и поставленной цели добивался с настойчивостью и упорством. Лучшая часть русского общества была на его стороне, понимала, поддерживала, встречала его картины как откровение.
В стихотворении «На первой выставке картин Верещагина» (1874) В. Гаршин писал:
Не то увидел я, смотря на эту степь, на эти лица:
Я не увидел в них эффектного эскиза,
Увидел смерть, услышал вопль людей,
Измученных убийством, тьмой лишений.
Не люди то, а только тени
Отверженников родины своей.
Ты предала их, мать!
В глухой степи — одни,
Без хлеба, без глотка воды гнилой,
Изранены врагами, все они
Готовы пасть, пожертвовать собой,
Готовы биться до последней капли крови
За родину, лишившую любви,
Пославшую на смерть своих сынов.
Кругом — песчаный ряд холмов,
У их подножья — орда свирепая кольцом
Объяла горсть героев.
Нет пощады! К ним смерть стоит лицом!
И, может быть, они ей рады;
И, может быть, не стоить жить — страдать!
Плачь и молись, отчизна-мать!
Молись! Стенания детей,
Погибших за тебя среди глухих степей,
Вспомянутся чрез много лет,
В день грозных бед!
Это о картине «Нападают врасплох».
В картинах туркестанской серии, написанных с предельной точностью и скрупулезностью в передаче деталей, предстают сцены скромного, непоказного героизма русских солдат, до конца исполняющих свой воинский долг. Мусульмане, ликующие над изувеченными телами неприятеля («Представляют трофеи», «Торжествуют»)
Торжествуют
Представляют трофеи (Фрагмент)
, солдаты, хладнокровно закуривающие над поверженными врагами («Вошли»),
Вошли
последние мгновения жизни, жестоко и нелепо оборванной бессмысленной смертью («Смертельно раненный»).
Смертельно раненый
Наконец, убитый солдат, погибший за чужие и непонятные ему интересы, всеми забытый, оставленный в чужих краях. Какой негодующий шум подняли генералы и офицеры Туркестанской армии по поводу «Забытого»!
Забытый
Картины Верещагина — это, прежде всего, художественные документы, правдивые и объективные свидетельства очевидца. Большинство его работ создано непосредственно с натуры, по натурным этюдам, по личным впечатлениям. Творческому воображению художник не давал воли, и в этом была его и сила, и слабость. Тема человека на войне, «драма человеческого сердца как самостоятельный сюжет», по словам И. Крамского, часто отступали в творчестве Верещагина на второй план. Не романист-психолог и не занимательный рассказчик, Верещагин был по складу своего дарования художником-документалистом, «специальным корреспондентом» русского искусства на театрах военных действий. Свое призвание он видел в том, чтобы стать историком современности, поведать людям правду о войне и тем самым возбудить ненависть к ней.
Главным событием творческой биографии Верещагина стала его балканская серия — о русско-турецкой войне 1877— 1878 годов. В этих полотнах прозвучал протест художника-гуманиста против зверств турецких башибузуков, бессмысленной гибели русских солдат, обреченных на гибель бездарным командованием. Обезглавленные трупы, циничное глумление турок над павшими врагами, скорбная панихида на поле битвы, покрытом телами солдат... Плевна. Перед атакой русских войск на турецкие позиции. Еще одно мгновение. После атаки. Штурм не удался. Нескончаемым потоком тянутся на полевой перевязочный пункт сотни раненых, окровавленных, изуродованных. Ценой большой крови заплатили солдаты за самоуверенность и небрежность генералов, готовивших взятие крепости. «На Шипке все спокойно», — доносили они в Петербург. На Шипке гибли и замерзали солдаты, это Верещагин видел своими глазами. «На Шипке все спокойно» — так с болью и горькой иронией назвал художник свою картину.
"На Шипке все спокойно "
Мороз, метель на перевале, и часовой, замерзший на посту. Еще один забытый... Этот низший чин даже не попадает в очередное донесение, ведь на Шипке все спокойно. Победа! Генерал Скобелев объезжает русские войска, освободившие болгарский народ от турецких поработителей. Мелькают в воздухе шапки, а на первом плане разбитые орудия, траншеи, еще неубранные трупы. («Шипка — Шейново, Скобелев под Шипкой»).
Скобелев под Шипкой
Так войну еще никто не писал. Правда жизни и правда искусства, откровенная тенденциозность художника-демократа и солдата, безусловная достоверность свидетельства очевидца и образное обобщение многоопытного мастера соединились в художественной целостности серии, ставшей выдающимся явлением русской батальной живописи."
http://veresh.ru/ostrov.php
Растерзанный солдат
Великая армия. Ночной привал (Из серии "1812 год")
Триумфаторы. Москва 1812 год.
В госпитале (Балканская серия)
В плену
Высматривают
Два ястреба (Башибузуки)
Первязочный пункт под Плевной
Побежденные. Панихида.
Индия. Приведение смертного приговора британскими войсками
Допрос перебежчика
В Бухаре
Переплывают реку
Продажа ребенка-невольника
Сарбаз. Туркестанский воин.
Портрет афганца
Пикет на Балканах
Офицер
Портрет бачи
Портрет горца
В Иерусалиме. Царская гробница.
Распятие
art.mirtesen.ru
Картины Василия Верещагина, фото, биография художника
Василий Васильевич Верещагин (26 октября 1842 года, Череповец — 13 апреля 1904 года, Порт-Артур) — русский художник-баталист, путешественник и военный.Особенности творчества художника Василия Верещагина: считал бессмысленными картины «без идеи»; побывал на трех войнах по службе, но в живописи был художником-пацифистом — показывал на своих полотнах бесчеловечность войны; написал массу экзотических пейзажей и жанровых работ во время своих многочисленных путешествий.
Известные картины Василия Верещагина: «Апофеоз войны», «Мавзолей Тадж-Махал в Агре», «Смертельно раненный».
Череповецкий уезд Новгородской губернии, где родился художник Василий Верещагин, издавна славился «железным промыслом». В этих местах, богатых железной рудой, ковали гвозди, которые потом экспортировали в Англию — череповецкую сталь высоко ценили в Европе. Одним из самых ранних воспоминаний художника был «стук молотов о наковальни в длинном ряду кузниц по обрыву горы», на котором стояла усадьба Верещагиных. Это не случайное воспоминание: кажется, Василия Васильевича и самого выковали в одной из этих кузниц. Железный характер. Стальные нервы. Острый ум. Всю свою жизнь этот несгибаемый человек что-нибудь преодолевал. Страдая от морской болезни, служил в гардемаринах. Искренне ненавидя насилие, участвовал едва ли не во всех военных кампаниях, выпавших на его век. Будучи беззаветным патриотом своей страны, писал полотна, за которые его объявляли провокатором и врагом государства.
Как закалялась сталь
Василий Верещагин родился в Череповце в 1842 году. Когда ему исполнилось три, семья осела в родовом гнезде — деревне Петровке, которой Верещагин-старший владел наряду с двумя другими деревнями в Новгородской и Вологодской губерниях. Предводитель местного дворянства, он жил на доход от кузниц своих крепостных, а так же сплавлял лес, которым эти места были чрезвычайно богаты. Это была размеренная, сытая и скучноватая жизнь. Вспоминая отца, Василий Верещагин отмечал, что тот был домоседом и имел «типично мещанский ум». Характер он унаследовал от матери-татарки — женщины неглупой, образованной, необыкновенно красивой и несколько истеричной.Василий рано проявил интерес и способности к рисованию, однако поощрять эту склонность родители не собирались: «Сыну столбового дворянина, 6-й родословной книги, сделаться художником — что за срам!». Среди вологодского и новгородского дворянства военная карьера считалась не только престижной, но и обязательной. Определять сыновей в военные моряки было здесь давней традицией. Зажиточные помещики загодя задабривали приемную комиссию Морского корпуса, казалось бы, судьба Василия Верещагина была предопределена еще до его рождения.
В 1850-м он был принят в Александровский малолетний кадетский корпус в Царском Селе, а еще через три года — зачислен в петербургский Морской кадетский корпус.
Уже подростком Василий Верещагин не лез за словом в карман и умел постоять за себя. Однако, дедовщина и цинизм, царившие в кадетском «казарменном товариществе», быстро его разочаровали. А после первого заграничного похода на фрегате «Камчатка» (юноше к тому времени исполнилось 15), он и вовсе засомневался в том, что создан для флота: у кадета Верещагина обнаружилась сильнейшая морская болезнь. Впрочем, он был честолюбив, не терпел критики, а потому старался стать первым во всем. Разумеется, особенные успехи Василий делал в рисовании, которым увлекался все сильнее.
Бунт пятнадцати
В старших классах Морского корпуса рисование уже не преподавалось, и кто-то из бывших учителей посоветовал ему записаться в рисовальную школу петербургского Общества поощрения художеств.Преподаватели сразу заметили талант вольноприходящего Верещагина. Однажды, похвалив очередную работу, директор школы поинтересовался: «Художником ведь все равно не будете?». И получил неожиданный ответ: «Напротив, ничего так не желаю, как сделаться художником».
Осторожные попытки убедить отца в том, что быть художником — тоже достойное занятие для мужчины, были восприняты в штыки. Даже мать считала такой выбор карьерным самоубийством. «Профессия живописца не приведет тебя в лучшие дома столицы, — не без оснований полагала она. — А в эполетах ты всюду будешь принят».
Впрочем, Верещагин уже все решил. Сдав выпускные экзамены в Морском корпусе с лучшими оценками в своем выпуске, он подал документы в Академию художеств.
Увы, Василий Верещагин попал в Императорскую Академию в не лучшие ее времена. Спустя четверть века Александр III начнет реформировать здешнюю систему образования, выгонит преподавателей-ретроградов и пригласит передвижников. Пока же Академия бесконечно далека от идеалов творческой свободы, к которым так стремился Верещагин. Тут, как и в армии, все делается по уставу. Менторы с фельдфебельским упорством заставляют студентов по тысячному разу перерисовывать античные сюжеты, едва ли не строем водят их смотреть «старых мастеров» и требуют слепого преклонения перед замшелыми авторитетами.
Все сильнее сомневаясь в необходимости обучения в Академии, Верещагин выхлопотал себе что-то вроде «творческого отпуска» и отбыл на Кавказ в поисках свежих впечатлений и живой натуры. Вскоре после этого грянул «Бунт четырнадцати» — четырнадцать лучших студентов Академии (с Иваном Крамским во главе) вышли из ее состава. Задержись Верещагин в Петербурге чуть дольше, это событие, наверняка, вошло бы в историю как «Бунт пятнадцати».
Авось не убьют!
На Кавказе художник Василий Верещагин провел около года, в течение которого рисовал, писал картины, собирал этнографический материал и даже преподавал. В письмах домой Верещагин сообщал, что «Тифлис — находка для живописца». Однако когда на него свалилось неожиданное наследство — 1000 рублей, завещанная дядей, — решил, что пришло время побывать в Европе.Василий Верещагин отправился в Париж, где рассчитывал поучиться у Жана-Леона Жерома, чьими картинами он восхищался еще в Петербурге. К тому времени Жером был признанным авторитетом среди коллег, кавалером ордена Почетного легиона, к тому же он был «модным живописцем», и учиться у него было очень престижно. Впрочем, в мастерской мэтра Верещагина ожидало очередное разочарование: все те же античные сюжеты, все та же преданность традициям, что и в Академии художеств.
Нападки Жерома на импрессионистов в целом (и в частности кампания травли Эдуарда Мане, в которой Жером активно участвовал) окончательно убедили Верещагина в том, что ничему новому и прогрессивному ему здесь не научиться. Вскоре он вернулся в Тифлис, вспоминая: «Я вырвался из Парижа, точно из темницы. И принялся рисовать на свободе с каким-то остервенением».
В это время командующий Туркестанским военным округом генерал Кауфман искал художника, который сопровождал бы его в поездках по Средней Азии. Верещагин ухватился за эту возможность. Помимо жажды новых впечатлений и страсти к путешествиям, им двигал еще один мотив — «узнать, что такое истинная война, о которой много читал и слышал и близ которой был на Кавказе». Судьба ему «улыбнулась»: бухарский эмир, находившийся в Самарканде, объявил русским «священную войну».
Битва за Самарканд была недолгой. Понесшие серьезный урон войска эмира отошли, дав русским солдатам возможность беспрепятственно войти в город. Большая часть российских войск вскоре покинула Самарканд, Верещагин остался в крепости с гарнизоном в 500 человек. Вскоре местное население, подстрекаемое муллами, двинулось на штурм. Когда эмир подтянул к беззащитной (как ему казалось) крепости остатки своих войск, они насчитывали десятки тысяч.
Штурм длился почти неделю. Обессилевшие, павшие духом солдаты были готовы отступить под натиском несметного врага. Однако когда крепостная стена была проломлена, прапорщику Василию Васильевичу Верещагину не только удалось отбить атаку, но и поднять однополчан в контрнаступление. Свои мысли он позднее описывал так: «Моя первая мысль была — не идут, надо пойти впереди; вторая — вот хороший случай показать, как надобно идти вперед; третья — да ведь убьют наверно; четвертая — авось не убьют!». Верещагин стрелял, колол, рубил, бросался в рукопашную, вынимал из скрюченных пальцев павших товарищей оружие, снова стрелял. По воспоминаниям художника, в тот день он отделался «дешево»: «Одна пуля сбила шапку с головы, другая перебила ствол ружья, как раз на высоте груди». Вскоре подоспело подкрепление. За героизм, проявленный во время защиты Самаркандской крепости, Василий Верещагин был награжден Георгиевским крестом. Но главное — одна неделя самаркандской осады сыграла решающую роль в формировании его взглядов, определила всю его дальнейшую жизнь. До последнего вздоха один из важнейших баталистов в истории живописи парадоксальным образом ненавидел войну и все, что с ней связано.
Здравствуй, оружие
Подобно Хемингуэю, Верещагин считал, что писать стоит лишь то, что знаешь из личного опыта. Он физически не мог усидеть на месте и попросту не умел оставаться в стороне. В 1877-м, когда началась русско-турецкая война, он отправился на фронт — за свой счет, без казенного содержания — был серьезно ранен и едва не потерял ногу. Туркестан, Балканы, Палестина, США, Филиппины, Куба, Япония — художник поспевал всюду. И всюду находил подходящие сюжеты для своих картин — всюду лилась кровь. Верещагин был предан теме войны, но вопреки многовековой традиции, рисовал ее без парадного сладострастия, сверкающих эполет и бравурных маршей. Грязь, страх, смерть, горы из черепов — в отличие от многих придворных баталистов, он знал настоящую цену славных побед.Художник Василий Верещагин стремился проникнуть в самую суть вещей: он подолгу вынашивал сюжеты своих картин, снова и снова возвращался в места, где приобрел первые впечатления. Ему было важно показать, что у всякой медали есть обратная сторона. Что отвага и великодушие часто идут на войне рука об руку с паникой и предательством. Что завоевания невозможны без жертв и потерь. Он рисовал циклами и страшно переживал, если ему приходилось продавать какую-то картину отдельно. Все его творчество (помимо живописи, Верещагин публиковал путевые заметки, прозу) было цельным антивоенным высказыванием, право на которое он выстрадал в полной мере. Однажды художник в сердцах зарекся: «Больше батальных картин писать не буду — баста! Я слишком близко к сердцу принимаю то, что пишу, выплакиваю (буквально) горе каждого раненого и убитого». Слово свое он, разумеется, не сдержал.
Практически с первых выставок картин Верещагина мало кто сомневался в том, что Василий Васильевич — гениальный художник. А вот его благонадежность вызывала вопросы. Соотечественников (особенно тех, что в эполетах) нервировало, что Верещагин предпочитает «упаднические» сюжеты, вместо того, чтобы живописать славу российского оружия. Ходили слухи, что ознакомившись с туркестанской серией (1, 2, 3) в 1874-м будущий император великий князь Александр Александрович сказал: «Всегдашние его тенденциозности противны национальному самолюбию и можно по ним заключить одно: либо Верещагин скотина, или совершенно помешанный человек».
Подобными репликами с некоторыми вариациями сопровождался позднее балканский цикл (1, 2, 3).
В 1900 году Василий Верещагин был номинировал на Нобелевскую премию мира — первую в истории. Его «всегдашние тенденциозности» были оценены миром по заслугам. Художник к тому времени был уже в немалой обиде на родину. И говорил, что предлагать свои картины кому-то в России, для него теперь все равно, что стоять на паперти.
Автор жжет
Художник Василий Верещагин сжигал свои картины как минимум трижды. Он был импульсивен, вспыльчив, крайне обидчив и совершенно нетерпим к критике. В письмах к Владимиру Стасову Верещагин называл себя «лейденской банкой», зная за собой свойство накапливать «электричество» и искрить разрядами. К началу XX века на планете Земля было непросто отыскать организацию, конфессию или отдельного человека, с которым бы не рассорился Верещагин. Он не ладил с коллегами. В 1874 году художник отказался от звания профессора Академии художеств. Позднее отверг предложение участвовать в выставках передвижников, объясняя это тем, что в его картинах нет фальши и подобная компания ему ни к чему. В письме к тому же Стасову Верещагин заявлял, что вообще «не желает знаться ни с кем из русских художников», делая что-то вроде скидки лишь для Ивана Крамского, о котором писал, что «этот гениальный дьячок, пожалуй, лучше других, но и тот завидует как бес». Его «военные» полотна обижали патриотов, цикл библейских картин, написанный после поездки в Палестину, оскорбил ватиканских кардиналов и прилежных католиков. Его 19-летние отношения с первой женой — Елизаветой — окончились разрывом в 1890-м. Своего отца (опять-таки в письме Стасову) художник называл «нечестивым, недостойным, выжившим из ума стариком». К слову, с самим Стасовым Верещагин тоже ссорился неоднократно.Случалась, что «лейденская банка» ударяла по людям, которые выказывали Верещагину самое дружеское и участливое отношения. Кроме Стасова, в их числе был Павел Третьяков, о ссоре с которым Верещагин впоследствии очень жалел. В 1903-м, через пять лет после смерти Третьякова, Василий Васильевич сокрушался: «Как глупо было с моей стороны отнестись так грубо к такому чудесному человеку. До сих пор стыжусь и казнюсь».
И князь, и крестьянин
Впрочем, непростой характер Василия Верещагина не мешал миру благоговеть перед мощью его таланта.Если художника и упрекали — в недостатке патриотизма или излишней театральности (якобы унаследованной от мэтра Жерома) — то исключительно по политическим соображениям.
Уже в 1880-м его выставку в Петербурге посетило 200 тысяч человек. А в 1881-м художник Василий Верещагин сорвал «джек-пот» в Вене. Выставка, проходившая в течение 28 дней в здании Общества художников Кюнстлерхауз, сопровождалась беспрецедентным ажиотажем. «Выставка картин В. В. Верещагина представляет собою небывалое до сих пор в Вене зрелище, — писали в газетах. — С 9 часов утра и до 10 часов вечера сплошная масса народа не только наполняет собою все здание Kiinstlerhaus’a, в котором помещается выставка картин, но и на улице у подъезда в течение целого дня вы видите несколько сот человек, ожидающих входа на выставку. И если вам удастся наконец пробраться как-нибудь в зал верещагинских галерей — вы не без удивления увидите здесь представителей аристократических фамилий рядом с рабочими, членов высшей бюрократии, важных осанистых генералов вперемежку с мелким бюргером и рядовым линейным солдатом. В Вене это явление небывалое, ибо ни в одном из европейских больших городов классы общества не обособлены так, как в Вене. Но выставка Верещагина произвела как бы нивелирующее действие: и князь, и крестьянин, и миллионер-банкир, и простой рабочий — все наперерыв друг перед другом спешат внести в кассу 30 крейцеров, чтобы поскорее взглянуть на произведения могучего таланта».
В последующие годы интерес к Верещагину по всему миру не ослабевал — за Веной последовали Париж, Берлин, Амстердам, Лондон.
После тотального европейского успеха Василий Верещагин дважды ездил в США и на Кубу, где написал несколько картин на тему американо-испанской войны. В Штатах его тепло принимал президент Теодор Рузвельт, а выставка, устроенная Чикагским институтом искусств, имела огромный успех.
В 1903-м Верещагин, несмотря на «нехорошее чувство», предпринял путешествие в Японию. Чутье не подвело старого солдата — через год началась русско-японская война. Разумеется, Верещагин снова не сумел остаться в стороне, в конце февраля 1904-го он отбыл на фронт.
31 марта (13 апреля) броненосец «Петропавловск», на борту которого находился художник Василий Верещагин, подорвался на мине. Из всего экипажа в 650 человек спастись удалось не более шестидесяти. По свидетельствам выживших, за несколько минут до взрыва Василий Васильевич поднялся на палубу с походным альбомом — он погиб со своим главным оружием в руках.
«Верещагина оплакивает весь мир», — писали в газете «Санкт-Петербургские ведомости». Самым убедительным доказательством правоты этих слов, пожалуй, стал некролог, опубликованный в «Газете простых людей». «Верещагин хотел показать людям трагедию и глупость войны, и сам пал ее жертвой», — писали в 1904 году в этой японской газете.
Автор: Андрей Зимоглядов
Читайте также: Штрихи к портрету: 7 остросюжетных историй о Василии Верещагине
artchive.ru
10 самых страшных картин – ВТБ – России
17 мая 2017
10 самых страшных картин художника
Василий Верещагин изучил войну настолько хорошо, что мог бы написать о ней целую энциклопедию. И он написал — красками на холстах. В его картинах почти нет атак, маневров и помпезных парадов. Зато много такой войны, о которой не принято говорить. Сам художник как-то сказал: «Я задумал наблюдать войну в различных видах и передать это правдиво. Факты, перенесенные на холст без прикрас, должны красноречиво говорить сами за себя». Сегодня творческое послание Верещагина актуально настолько, что от исторических и социальных параллелей становится не по себе. В преддверии юбилея художника мы отобрали 10 самых страшных картин и рассказали, как правильно их «читать».
«Представляют трофеи»1872 г. Холст, масло. 240×171 см. Государственная Третьяковская галерея. Цикл «Варвары», Туркестанская серия
Изящные восточные колонны, залитый солнцем внутренний двор, нарядные одежды собравшихся — что ужасного в этой картине? Сама суть происходящего. В недавнем сражении солдаты эмира продемонстрировали отвагу и доблесть. Они только что прибыли ко двору с ценным трофеем. Увы, это не золото и не захваченные знамена: у ног восточного владыки в кучу свалены отрезанные головы «неверных» — русских солдат, проигравших в битве. Потемневшие лица в запекшейся крови, отвратительная вонь разложения, от которой собравшиеся прикрываются рукавами халатов, — так выглядит сладкая победа. Такова минута славы армии-победителя. Одна из голов подкатилась к ноге эмира, и он задумчиво разглядывает лицо мертвого врага. Картина «Представляют трофеи» вошла в цикл «Варвары», который Верещагин написал после возвращения из Туркестана, когда бухарский эмир объявил России джихад — священную войну. Но может ли война быть священной, когда под твоими ногами отрезанные головы?
«Торжествуют»1872 г. Холст, масло. 195,5×257 см. Государственная Третьяковская галерея. Цикл «Варвары», Туркестанская серия
На площади перед величественным медресе Шердор в Самарканде собралась толпа. Одетый в белое мулла в центре читает проповедь. Люди празднуют, но что? Ответ становится очевидным, если приглядеться получше. На шестах торчат головы солдат — почетный трофей армии эмира, выставленный на всеобщее обозрение. Их можно было бы совсем не заметить на фоне разноцветных орнаментов, залитых ярким солнцем. И все же они здесь, наблюдают за толпой, которая пиршествует буквально на костях. На раме надпись: «Так повелевает Бог! Нет Бога, кроме Бога».
«Подавление индийского восстания англичанами»1884 г. Местонахождение неизвестно. Серия «Три казни»
Эта утерянная картина имеет традиционную трактовку: английские солдаты казнят повстанцев во времена борьбы Индии за независимость от Британской империи. К дулу пушек привязаны мятежники. Вот-вот раздастся залп и несчастных разнесет на куски. Казнь, которая называлась «дьявольский ветер», была жестока не только в физическом смысле. Для глубоко религиозного населения Индии страшнее, чем смерть, было «предстать пред высшим судьею в неполном, истерзанном виде, без головы, без рук, с недостатком членов». Сложно придумать более унизительную расправу, учитывая и кастовость индийского общества: собранные после расстрела части тел хоронились все вместе, скопом. После того как Верещагин написал это полотно, британцы обвинили его в шпионаже. Однако свою идею он передал точно: колониальная война, как и любая другая, делает из одних — хозяев, а из других — рабов.
«На Шипке все спокойно», триптих1878–1879 гг. Холст, масло. Частные коллекции, Костромской государственный объединенный художественный музей. Балканская серия
Три картины, объединенные одним сюжетом, рассказывают о последних часах жизни рядового солдата в период Русско-турецкой войны (1877–1878). Несмотря на снежную бурю и лютый холод, он до последнего вздоха держит пост на захваченном Шипкинском перевале: на третьей картине от него остается лишь сугроб да кончик торчащего из-под снега штыка. Кажется, командование просто забыло про него и оставило на растерзание стихии. Этот триптих рассказывает о недобросовестности и безответственности руководителей армии, которые старательно скрывали настоящее положение дел. Война здесь — не в прекрасных батальных сценах и глазах, горящих героизмом, а в непростительной беспечности командиров, которым дела нет до своих людей. Русские солдаты, охранявшие перевал, не только ежедневно подвергались обстрелам турок. Часто они попросту замерзали в снегу, так как не имели должной экипировки. За период с сентября по декабрь 1877 года 700 человек выбыли из строя ранеными и убитыми, а больше 9000 — больными. Но разве генералам было до этого дело? «На Шипке все спокойно», — регулярно рапортовали командиры в столицу.
«Шипка — Шейново. Скобелев под Шипкой»1878–1879 гг. Холст, масло. 147×299 см. Государственная Третьяковская галерея. Балканская серия
Сражение за Шипкинский перевал произошло 9 января 1878 года и принесло русской армии долгожданную победу. Наконец закончилась изнурительная оборона, и пришло время героям ликовать. Генерал Скобелев объезжает шеренги выживших с поздравлениями, и солдаты радостно подбрасывают в воздух шапки. Резво скачет белый конь, развевается победное знамя. Только какая цена у этой победы? Веселье и радость победителей не так важны, раз на переднем плане оказались десятки окровавленных и изувеченных тел — русских и турецких солдат. В отличие от собратьев, они навсегда останутся в снегах под Шипкой. Это полотно Верещагина вошло в Балканскую серию, посвященную событиям Русско-турецкой войны. Свою работу над циклом он описывал так: «Возьмешься писать, разрыдаешься, бросишь... За слезами ничего не видно...»
«Перед атакой. Под Плевной»1881 г. Холст, масло. 179×401 см. Государственная Третьяковская галерея. Балканская серия
Командование отдало приказ о штурме Плевны. Войско готово начать наступление. Император Александр II вглядывается вдаль, адъютанты рассматривают врага в бинокль. Как ни парадоксально, командиры почти никогда не участвуют в сражении. Они только отдают приказы, посылая на смерть простых людей. На этой картине Верещагина руководители армии даже не могут толком разглядеть происходящее. Они визуально отделены от войска и выглядывают «из-за угла». В день атаки император наблюдал за сражением с «закусочной горы» — холма, где он со штабом отмечал именины и поднимал бокалы шампанского «за здоровье тех, которые там теперь дерутся». После битвы художник возвращался к этому месту: «Везде валяются груды осколков гранат, кости солдат, забытые при погребении. Только на одной горе нет ни костей человеческих, ни кусков чугуна, зато до сих пор там валяются пробки и осколки бутылок шампанского — без шуток».
«После атаки. Перевязочный пункт под Плевной»1878–1881 гг. Холст, масло. 183×402 см. Государственная Третьяковская галерея. Балканская серия
Третий штурм Плевны обернулся полным провалом — русская армия потеряла около 13 000 человек и была вынуждена временно отступить. В сражении погиб и Сергей Верещагин — родной брат художника. Василий долго бродил среди разлагающихся тел погибших, стараясь его отыскать, и это зрелище произвело на него неизгладимое впечатление. Художник вспоминал о днях после сражения: «Число раненых было так велико, что превзошло все ожидания. Все, что заготовлено, оказалось недостаточным. Каждый из докторов работал за двоих, сестры милосердия оказали невознаградимые услуги в эти дни, и, несмотря на то, все-таки массы раненых по суткам оставались без перевязки и без пищи. Когда шел дождь, раненые промокали буквально насквозь, так как укрыться всем было негде». Многочасовые страдания, боль, агония и часто тяжелая смерть — цена, которую нужно заплатить любой войне, ради чего бы она ни велась.
«Победители»1878–1879 гг. Холст, масло. 180×301 см. Киевский национальный музей русского искусства. Балканская серия
Еще одна картина о Русско-турецкой войне изображает финал битвы под Телишем, когда по вине командующих был почти полностью уничтожен русский полк. Снова на холсте тела погибших и немногочисленные выжившие. Но ужас этой картины не в унесенных смертью жертвах. Ужасна бесчеловечность тех, кто остался жить. Победители-турки рыщут по карманам убитых — вдруг найдется что-то ценное? Тут же стягивают с еще теплых тел мундиры и сапоги и весело хохочут, забирая в плен одного из уцелевших. Война шокирует и замыливает глаз, и в какой-то момент жестокие поступки перестают казаться противоестественными. Верещагин показывает неуважение к погибшим — пусть и врагам, но таким же людям, у которых дома остались дети и семьи.
«Побежденные. Панихида»1879 г. Холст, масло. 179,7×300,4 см. Государственная Третьяковская галерея
После окончания штурма Плевны и Русско-турецкой войны Верещагин написал: «Не могу выразить тяжесть впечатления, выносимого при объезде полей сражения в Болгарии. В особенности холмы, окружающие Плевну, давят воспоминаниями — это сплошные массы крестов, памятников, еще крестов и крестов без конца». На картине «Панихида» война изображена как всепоглощающая смерть. Бледно-желтое поле до самого горизонта усеяно телами, и нет им конца и края. Две мрачные фигуры священника и командира, совершающие панихиду, — единственное живое, что здесь есть. Небо в трауре льет горькие слезы по великой человеческой глупости, заставляющей раз за разом, из поколения в поколение затевать бессмысленные и жестокие войны.
«Апофеоз войны»1871 г. Холст, масло. 127×197 см. Государственная Третьяковская галерея
Пожалуй, это самое известное полотно художника, которое венчает его творчество. На картине раскаленная пустыня, выжженный фруктовый сад, руины города — все, что осталось от некогда цветущего края. Стая стервятников кружится над этим кладбищем в поисках добычи. Верещагин прекрасно знал человеческую анатомию и старательно выписал каждый череп в огромной пирамиде. Эти останки принадлежат не только солдатам: здесь и старики, и женщины, и дети. А значит, война касается всех. И уничтожает — всех. Эта работа — нравственная проповедь всем живущим и апофеоз философии Верещагина. На раме адресная надпись: «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим».
Верещагин ненавидел войну, хотя всю жизнь самоотверженно писал только ее. Он погиб, делая зарисовки очередного сражения во время морского столкновения России и Японии. О своем творчестве он писал: «Существует немало других предметов, которые я изображал бы с гораздо большей охотой. Я всю свою жизнь горячо любил и хотел писать солнце».
Для справкиУвидеть вживую картины художника вы можете с 20 апреля по 24 июля в Государственном Русском музее на ретроспективной выставке «Василий Васильевич Верещагин. К 175-летию со дня рождения», генеральным спонсором которой выступает банк ВТБ.
Благодарим вас за участие в улучшении нашего контента!
vtbrussia.ru
Художник Василий Верещагин: биография, творчество, фото
Верещагина часто называют художником-баталистом. Но был ли он таковым в том смысле, который вкладывается в эти слова?. Баталист, живописуя войну, показывает красивые эффектные картины сражений, яркие образы ее героев-победителей, жалких побежденных. Все это отсутствует в картинах великого живописца. Василий Верещагин своими специфическими средствами боролся за мир, показывая повседневные негероические ужасы войны.
Психология войны
Мы живем в цивилизации войны. Война является реальностью исторического пути и исторического сознания человечества от самого зарождения человеческой цивилизации. Мира в действительности на Земле никогда не было. Он представляется утопией, мечтой, а война - реальностью и повседневностью на планете Земля. Война как явление стабильное и постоянное очень страшна. Василий Верещагин показал высшую степень проявления войны. Войну люди представляют в реалиях – идеология, техника, герои, антигерои, жертвы, подсчеты, движения армий. Мы много знаем о войнах. И, как ни странно, на протяжении веков победители и завоеватели интересуют людей. Есть в природе человека нечто, способствующее возникновению войны. Наряду с захватом материальных ценностей есть еще и другое, потребность к убедительному лидерству, к тому, чтобы быть выше, сильнее того, кто рядом и даже того, кто дальше, властно утвердить себя над другими. Верещагин Василий Васильевич (фото которого представлено выше) во многих своих циклах работ отразил это страшное явление.
Эпизоды из жизни художника
В Череповце в семье предводителя дворянства Верещагина рождается третий ребенок, который в крещении получает имя Василий. Будущее ему уже уготовано – он станет военным. Василий Верещагин, несмотря на нежелание становиться кадровым военным, с отличием заканчивает морской кадетский корпус, но быстро выходит в отставку и начинает учиться живописи в Петербурге, а затем в Париже.
Война как таковая, по-видимому, уже с юности его интересовала. В 1865 году он на Кавказе пишет с натуры, и появятся первые необычные работы кавказского цикла. Надо сразу сказать, что Василий Верещагин никогда не останавливался, написав одну картину, он описывает явление в целом, рядом картин, из которых складывается неделимый цикл.
Туркестанский цикл
1868 год он проводит в Средней Азии, участвует в боях, выдерживает вместе с солдатами и офицерами осаду Самарканда, за боевые заслуги получает орден Св. Георгия 4–го класса, делает зарисовки. В 1871 в Мюнхене пишет цикл из тринадцати картин, а также этюды и зарисовки, которые выставляет сначала в Лондоне, а затем в Петербурге. В них изумляло все – и сюжеты, и новый живописный язык. Успех был неимоверным. Но правительство отказалось приобретать этот цикл, который должен был быть общественным достоянием, а не принадлежать одному частному лицу. Купил ее П. Третьяков, который сделал специальную пристройку к своей галерее и представил картины всем желающим. Всех ошеломил неожиданный подход к теме. Все было новым, ярким и технически, и сюжетно. Художник для зрителя совершил открытие неведомого.
Индия
В 1874 году он отправляется в Индию, где проведет два года и посетит Тибет. Верещагин Василий Васильевич глубоко заинтересуется Индией, и он посетит ее повторно в 1882-1883 г. Он живет и в крупных городах – в Бомбее, Агре, Дели. Несколько месяцев займет поездка в Восточные Гималаи, а потом длительное и сложное путешествие в Кашмир и Ладак. С риском для жизни, зимой, он поднимается в горы. Его даже бросают проводники, но вопреки всему, страшным головным болям, морозу, он, как одержимый, пишет открывающиеся перед ним величественные, девственные, никем не виданные картины. Белейшие горные пики, ультрамариновое небо, снег, отливающий розовым, вызывают желание повторить тяжкое восхождение. В Индии написано много, около ста пятидесяти, пейзажей, жанровых сцен, портретов. Это и неудивительно, поскольку культура Индии разительным образом отличается от привычного Западного мира. Эти храмы, их внутреннее убранство, ритуальные танцы, торговцы на улицах – все иное. И художник Василий Верещагин хочет показать древнюю, насчитывающую шесть тысяч лет культуру всему миру.
Балканская серия
Когда началась русско-турецкая война, художник немедленно отправляется в действующую армию в 1877 году. Он участвует в сражениях и получает тяжелое ранение – шальная пуля попала в бедро, а неправильное лечение привело к гангрене. Но она была вовремя остановлена. Шипка, Плевна – везде побывал Верещагин Василий Васильевич и отовсюду привез зарисовки и предметы, которые могли дополнить его впечатления. За два года он написал тридцать картин, отражающих основные эпизоды войны. Сюда вошли и трагический третий штурм Плевны, и страшные бои под Телишем, и победа под Шипкой. Этот цикл картин всегда будет напоминать об ошибках командования и о том, какой дорогой ценой досталось русским освобождение болгар от турецкого ига. Эту серию он впервые выставил совместно с индийской в Лондоне и Париже, а затем она демонстрировалась на протяжении десяти лет в городах Европы и Америки. В России она экспонировалась дважды в Петербурге и Москве.
Палестина и Сирия
После этой работы в 1884 году он побывает в Сирии и Палестине, где будут написаны произведения на темы Евангелия. Но, как всегда, художник подойдет к работе нестандартно, без истового религиозного чувства. Освободив работы от сверхъестественного, он вызовет скандал. В России показ этой серии был запрещен.
Варвары
Эти картины входили в состав Туркестанской серии, но художник захотел выделить их отдельно, где во главу поставил психологию солдата и свел на нет значение полководца.
Отечественная война 1812 года
Эта серия становится с определенного времени, примерно с 1897 года, главенствующей темой. К ней он обращается постоянно, меняя замыслы и исполнение. Эта историческая эпопея составлена из двадцати картин, но она осталась незаконченной. Первые 17 работ посвящены основным эпизодам вторжения Наполеона в Россию. В них есть и Бородинское сражение, и пожар в Москве, и неудачные мирные переговоры, и гибель французской армии в снегах. А три картины посвящены партизанской войне. Поскольку он все это не наблюдал в натуре, то работа по воображению дается ему с трудом, чего не скажешь, глядя на его полотна. Необыкновенно хорош портрет Наполеона, на взгляд русского человека, конечно, полностью развенчивающий образ героя и великого человека. Эта серия была впервые выставлена в Москве и Петербурге в 1895 -1896 годах. Никто не выразил желания ее приобрести. И только в 1902 году правительство под давлением общественности ее купило и разместило в Русском музее. Все свои визуальные взгляды по Отечественной войне 1812 мы сформировали благодаря гениальным работам Василия Верещагина.
Русский Север
Неожиданно художник увлекается историей российского зодчества. Живописец работает Ярославле, Ростове, Костроме, глубоко погружаясь в русскую старину. И все это идет параллельно с работами на тему войны 12-го года. Василий Верещагин выезжает на русский север. Он посещает Пинегу, Северную Двину, Белое море, Соловки. Его пейзажи полны мира и покоя, вошедших в его душу. Он встречается с искусством крестьян, видит старинные деревянные церкви. И появляются этюды с изображением русского деревянного зодчества. Оно производит на него глубокое впечатление. Он строит себе Москве дом, имеющий вид русской избы. Она стала мастерской, в которой писал Верещагин Василий Васильевич картины.
Японская серия
Поездка в Японию приходится на канун русско-японской войны. Но пока художник об этом еще не знает. Необычные формы, новые церемонии, другая еда и способ ее приема не могут не ошеломить Верещагина, тем более что там так высоко развиты культура гравюры, художественных лаков, работ по металлу и кости. Лаконизм, присущий японскому искусству, просто не может не увлечь художника. Но он взглядом космополита отражает в своих работах самое характерное и яркое – храмы, японских женщин в кимоно, нищих, священника.
Верещагин не случайно объехал весь мир. Он воспринимал все народы как единое сообщество, каждый из которых внес свой вклад в развитие цивилизации и культуры. Пренебрежение человека Запада, несшего колониальные войны и порабощение «низших» рас и народов, их жестокая эксплуатация не могли не волновать художника-пацифиста. Ex oriente lux должна нести Россия, передавая развивающимся цивилизациям свой опыт и развиваясь при этом сама, никого при этом не порабощая. Об этом говорит вся живопись Василия Верещагина.
В начале русско-японской войны художник поехал на Тихий Океан. Он погиб на броненосце вместе с адмиралом Макаровым при взрыве мины. Таков был художник Василий Верещагин. Биография его необыкновенна, а мысли созвучны нашему времени.
fb.ru
Верещагин Василий Васильевич. Галерея картин — Zygar
Дервиши в праздничных нарядах. Ташкент. 1870 Апофеоз войны («Посвящается всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим»). 1871 Адъютант Индуистский храм в Удайпуре, 1874—1886 Наполеон на Бородинских высотах, 1897 Шпион Араб на верблюде, 1869-1870 Афганец, 1867-1868 Бания (торговец). Бомбей. 1874-1876 Богатый киргизский охотник с соколом, 1871 Бухарский солдат (сарбаз), 1873 Бхил, 1884 В горах Алатау. 1869-1870 В покорённой Москве (‘Поджигатели’ или ‘Расстрел в Кремле’), 1887-1888 Вид Крымских гор Всадник-воин в Джайпуре, 1881 Высматривают, 1873 Гималаи вечером, 1875 Гималайский пони, 1875. Главная улица в Самарканде с высоты цитадели ранним утром Горный ручей в Кашмире Два еврея, 1883-1884 Два ястреба (Башибузуки), 1878-1879 Двери Тимура (Тамерлана), 1872 Икона Николы с реки Выя (верховья Пинеги), 1894 Калмыцкая молельня, 1869-1870 Киргизские кибитки на реке Чу, 1869-1870 Мавзолей Тадж-Махал, 1874-1876 Мулла Керим и мулла Рахим по дороге на базар ссорятся Перед атакой. Под Плевной, 1881 Портрет бачи, 1867-1868 Садовая калитка в Чугучаке, 1869-1870 Самарканд Священник Парс (огнепоклонник). Бомбей. 1874-1876 Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой Японка. 1903 Поделитесь статьей «Верещагин Василий Васильевич. Галерея картин» с друзьями:)zygar.ru