Музей ЧерномырдинаОписание картины Питера Брейгеля «Притча о слепых». Слепой картина
история создания картины — Рамблер/субботний
Известные религиозные сюжеты, вплетенные в прозаическую канву, приобретают новые смыслы, которые не теряют актуальности от века к веку.
Сюжет
Шесть слепых цепочкой движутся по наклонной. Поводырь оступился, и вслед за ним летит в яму еще один слепой. Остальных ждет то же, если они не «прозреют».
Сюжет основан на библейской притче (Матф. 15:14): «Оставьте их: они — слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму». Брейгель, использовав первоисточник, постарался воплотить идею о «слепом» обществе, лишившемся воли к борьбе и пассивно следующем за судьбой-фортуной.
На контрасте показана природа. Ее идиллический вид словно бы подсказывает героям выход из тупика. Однако они слепы и им предстоит пережить падение.
Контекст
Картина относится к позднему периоду творчества Брейгеля, когда художник погружался в пессимистические раздумья о человеческой природе.
В целом же, стиль Брейгеля — это умение собрать мозаику из описания нравов, фиксации происходящего и морали. Пороки — скупость, эгоизм, чревоугодие, прелюбодеяние — воплощаются в образах живых людей, их поступках. При этом грешники, как правило, не выделены либо обозначены слегка в общей массе персонажей. Художник не морализирует, а предлагает зрителю самому подумать и принять решение, что есть грех и как его избежать.
Вдохновение художник черпал в фольклоре и религиозных сюжетах — на его полотнах народные образы соединены с христианской догмой. Таким образом Брейгель показывал единство человека и природы. Героем его картин была не отдельная личность, а коллектив.
Брейгель не писал заказных портретов и обнаженных фигур. Нагими у него могли быть только демоны. Люди же закутаны настолько, что подчас не различить их фигур.
Судьба художника
Почти не сохранилось сведений о Питере Брейгеле-старшем. Он не писал статей и трактатов, не оставил ни переписки, ни мемуаров, ни портретов жены, детей и друзей. Исследователям известно только 3 документа, относящихся непосредственно к Брейгелю: справка о принятии в Гильдию живописцев в Антверпене (1551 г.), регистрация его брака (1563 г.) и сведения о его смерти и погребении (1569 г.).
Известно также, что начинал он как график в Антверпене. На его творчество повлияли итальянские мастера, работы которых он увидел во время путешествия на Апеннинский полуостров.
Большая часть его картин посвящена жизни крестьян. Причем последние показаны не тупыми обжорами и пьяницами, а обычными людьми, которым свойственны разные чувства, в том числе и благородные порывы. Для публики того времени, привыкшей, что крестьяне были героями сатирических стихотворений, рассказов и масленичных пьес, было непонятно, как можно относиться к картинам Брейгеля серьезно.
Питеру Брейгелю было около сорока, когда армия испанского герцога Альбы с приказом уничтожить еретиков в Нидерландах вошла в Брюссель, где жил художник. Последние годы жизни художника прошли в атмосфере религиозного террора и в цветах крови.
weekend.rambler.ru
Притча о слепых (картина) — википедия орг
На картине изображено шестеро слепых, которые цепочкой движутся вперёд, держась друг за друга. Идущий первым слепой поводырь оступается и вместе с посохом падает в яму. Следующий за ним слепой падает на него. Третий, связанный со вторым посохом, последует за своими предшественниками. Пятый и шестой ещё ни о чём не догадываются, но им неминуемо быть в яме следом за их спутниками. В шести фигурах представлено шесть различных фаз падения. Искусствоведы также обращают внимание на то, что двое (второй и четвёртый) в цепочке не просто слепые — они были ослеплены насильственно.
Церковь св. Анны (Дильбек, соврем. фото) Считается, что сюжет картины основан на библейской притче о слепых (Матф. 15:14): «Если слепой ведёт слепого, то оба они упадут в яму».
Вот как описал впечатление от этого произведения австрийский историк искусства Макс Дворжак в книге "История искусства как история духа":
С возвышения, которое подчеркнуто острыми крышами двух крестьянских домов в верхнем левом углу картины, спускаются по плотине слепые. Последние из них движутся еще в привычном темпе, вертикально, медленно, шаг за шагом, как автоматы. Они еще не знают, что случилось впереди. Плотина делает поворот, вожак этого не замечает и падает через откос в углубление, которое в правом нижнем углу образует контрапост подымающимся крышам домов в левом углу. Между этими двумя полюсами и развертывается теперь трагическая судьба. Слепые, связанные друг с другом руками, положенными на плечи, и шестами, образуют цепь, которая внезапно, благодаря тому, что вожак оступился, натягивается с большою силою. Следствием является жуткое, быстрое нарастание падающего движения. Обе средние фигуры уже готовы упасть, и механическое шагание вперед превращается у них в неуверенное спотыкание; слепой сзади вожака падает, а там, дальше, пропасть поглощает уже и вожака. В соответствии с этим наблюдается превращение фигурного мотива от прочного, как глыба, стояния к податливому сдаванию и, наконец, к массе, статически и органически не контролируемой; начиная с управляемого или полууправляемого тела вплоть до катящегося камня, или, в духовном выражении, «в этих жутко индивидуализированных удивительных головах, — как говорит Ромдаль, — видно ступенчатое нарастание страха», и все это делается еще более страшным и захватывающим в связи с тупой безвыразительностью, свойственной слепым. Так строится на подвижном контрапостном действии барочной пространственной диагонали грандиозная по трагизму тема. Подобно тому, как композиционная диагональ резко и словно безжалостно противопоставлена красивому течению линий и гармоническому распределению масс в пейзаже, так, с другой стороны, безмятежность и неподвижный покой этого пейзажа резко контрастируют с разыгрывающейся на его фоне катастрофой. Кроме охваченных ею, нигде не видно ни одного человека, — только корова спокойно пасется на берегу пруда, в который падают слепые. Природа безучастна и даже покажись она теснее связанной с индивидуальной человеческой судьбой, то это слияние лишь однократно; судьба человека — ничто в сравнении с всеобщностью природы и её непреложными законами. Гибель слепых — чередование моментов вторжения природы в индивидуальную судьбу, моментов, следующих друг за другом так быстро, что художник мог изобразить их как одно страшное мгновение, однако природа непреходяща и она пребывает по ту сторону от человеческих масштабов, с которыми связано жалкое человеческое существование.
Фигуры старой притчи приобретают у художника всеобщую глубокую человеческую значительность. «У Брейгеля они подняты до степени общезначимости для всех времен и поколений, мы чувствуем себя сами перед его картиной как звенья этой мрачной цепи слепых, ведущих друг друга на погибель, в неумолимой солидарности судьбы», — говорит Ромдаль, который сравнивает — со стороны полнейшей законченности в овладении темой — картину Брейгеля с «Тайной вечерей» Леонардо... Брейгель изображает маленький, потрясающий, но по своему значению повседневный эпизод. Где-то несколько бедных слепых сделалось жертвами несчастного случая. Никто не обратит на это внимания, вряд ли даже, что один или другой их родственник прольет по ним слезу; жизнь в природе и жизнь людей идет своим чередом дальше, как- будто только лист упал с дерева. Но в том-то и заключается новое, что такой незначительный факт, с такими незначительными героями поставлен в центр мировосприятия. То, что кажется, случаем, единичным, временно и местно ограниченным, то, что представляется исторически незначительным событием, воплощает судьбу, которой никто не может избежать и которой человечество в своей всеобщности слепо подчинено. Вечные незыблемые законы и силы природы и жизни господствуют над волей, страданием и ощущением; они безжалостно определяют жизнь отдельного человека, и там, где мы думаем вести, нас, оказывается, ведет скрытое для нашего понимания назначение, словно незрячих в пропасть."
Некоторые искусствоведы идентифицируют изображённую Брейгелем церковь как церковь св. Анны в бельгийском Дильбеке[1].
www-wikipediya.ru
Притча о слепых (картина) Википедия
«Притча о слепых» (нидерл. De parabel der blinden) — картина Питера Брейгеля Старшего. Другие названия — «Слепые», «Слепой ведёт незрячего».
Сюжет[ | код]
На картине изображено шестеро слепых, которые цепочкой движутся вперёд, держась друг за друга. Идущий первым слепой поводырь оступается и вместе с посохом падает в яму. Следующий за ним слепой падает на него. Третий, связанный со вторым посохом, последует за своими предшественниками. Пятый и шестой ещё ни о чём не догадываются, но им неминуемо быть в яме следом за их спутниками. В шести фигурах представлено шесть различных фаз падения. Искусствоведы также обращают внимание на то, что двое (второй и четвёртый) в цепочке не просто слепые — они были ослеплены насильственно.
Церковь св. Анны (Дильбек, соврем. фото) Считается, что сюжет картины основан на библейской притче о слепых (Матф. 15:14): «Если слепой ведёт слепого, то оба они упадут в яму».
Вот как описал впечатление от этого произведения австрийский историк искусства Макс Дворжак в книге "История искусства как история духа":
С возвышения, которое подчеркнуто острыми крышами двух крестьянских домов в верхнем левом углу картины, спускаются по плотине слепые. Последние из них движутся еще в привычном темпе, вертикально, медленно, шаг за шагом, как автоматы. Они еще не знают, что случилось впереди. Плотина делает поворот, вожак этого не замечает и падает через откос в углубление, которое в правом нижнем углу образует контрапост подымающимся крышам домов в левом углу. Между этими двумя полюсами и развертывается теперь трагическая судьба. Слепые, связанные друг с другом руками, положенными на плечи, и шестами, образуют цепь, которая внезапно, благодаря тому, что вожак оступился, натягивается с большою силою. Следствием является жуткое, быстрое нарастание падающего движения. Обе средние фигуры уже готовы упасть, и механическое шагание вперед превращается у них в неуверенное спотыкание; слепой сзади вожака падает, а там, дальше, пропасть поглощает уже и вожака. В соответствии с этим наблюдается превращение фигурного мотива от прочного, как глыба, стояния к податливому сдаванию и, наконец, к массе, статически и органически не контролируемой; начиная с управляемого или полууправляемого тела вплоть до катящегося камня, или, в духовном выражении, «в этих жутко индивидуализированных удивительных головах, — как говорит Ромдаль, — видно ступенчатое нарастание страха», и все это делается еще более страшным и захватывающим в связи с тупой безвыразительностью, свойственной слепым. Так строится на подвижном контрапостном действии барочной пространственной диагонали грандиозная по трагизму тема. Подобно тому, как композиционная диагональ резко и словно безжалостно противопоставлена красивому течению линий и гармоническому распределению масс в пейзаже, так, с другой стороны, безмятежность и неподвижный покой этого пейзажа резко контрастируют с разыгрывающейся на его фоне катастрофой. Кроме охваченных ею, нигде не видно ни одного человека, — только корова спокойно пасется на берегу пруда, в который падают слепые. Природа безучастна и даже покажись она теснее связанной с индивидуальной человеческой судьбой, то это слияние лишь однократно; судьба человека — ничто в сравнении с всеобщностью природы и её непреложными законами. Гибель слепых — чередование моментов вторжения природы в индивидуальную судьбу, моментов, следующих друг за другом так быстро, что художник мог изобразить их как одно страшное мгновение, однако природа непреходяща и она пребывает по ту сторону от человеческих масштабов, с которыми связано жалкое человеческое существование.
Фигуры старой притчи приобретают у художника всеобщую глубокую человеческую значительность. «У Брейгеля они подняты до степени общезначимости для всех времен и поколений, мы чувствуем себя сами перед его картиной как звенья этой мрачной цепи слепых, ведущих друг друга на погибель, в неумолимой солидарности судьбы», — говорит Ромдаль, который сравнивает — со стороны полнейшей законченности в овладении темой — картину Брейгеля с «Тайной вечерей» Леонардо... Брейгель изображает маленький, потрясающий, но по своему значению повседневный эпизод. Где-то несколько бедных слепых сделалось жертвами несчастного случая. Никто не обратит на это внимания, вряд ли даже, что один или другой их родственник прольет по ним слезу; жизнь в природе и жизнь людей идет своим чередом дальше, как- будто только лист упал с дерева. Но в том-то и заключается новое, что такой незначительный факт, с такими незначительными героями поставлен в центр мировосприятия. То, что кажется, случаем, единичным, временно и местно ограниченным, то, что представляется исторически незначительным событием, воплощает судьбу, которой никто не может избежать и которой человечество в своей всеобщности слепо подчинено. Вечные незыблемые законы и силы природы и жизни господствуют над волей, страданием и ощущением; они безжалостно определяют жизнь отдельного человека, и там, где мы думаем вести, нас, оказывается, ведет скрытое для нашего понимания назначение, словно незрячих в пропасть."
Некоторые искусствоведы идентифицируют изображённую Брейгелем церковь как церковь св. Анны в бельгийском Дильбеке[1].
Примечания[ | код]
- ↑ Gerhard Larchner/Karl M. Woschitz – Religion, Utopie, Kunst: die Stadt als Fokus, Wien: Lit-Verlag 2005 S. 57
ru-wiki.ru
Притча о слепых (картина) Вики
«Притча о слепых» (нидерл. De parabel der blinden) — картина Питера Брейгеля Старшего. Другие названия — «Слепые», «Слепой ведёт незрячего».
Сюжет[ | код]
На картине изображено шестеро слепых, которые цепочкой движутся вперёд, держась друг за друга. Идущий первым слепой поводырь оступается и вместе с посохом падает в яму. Следующий за ним слепой падает на него. Третий, связанный со вторым посохом, последует за своими предшественниками. Пятый и шестой ещё ни о чём не догадываются, но им неминуемо быть в яме следом за их спутниками. В шести фигурах представлено шесть различных фаз падения. Искусствоведы также обращают внимание на то, что двое (второй и четвёртый) в цепочке не просто слепые — они были ослеплены насильственно.
Церковь св. Анны (Дильбек, соврем. фото) Считается, что сюжет картины основан на библейской притче о слепых (Матф. 15:14): «Если слепой ведёт слепого, то оба они упадут в яму».
Вот как описал впечатление от этого произведения австрийский историк искусства Макс Дворжак в книге "История искусства как история духа":
С возвышения, которое подчеркнуто острыми крышами двух крестьянских домов в верхнем левом углу картины, спускаются по плотине слепые. Последние из них движутся еще в привычном темпе, вертикально, медленно, шаг за шагом, как автоматы. Они еще не знают, что случилось впереди. Плотина делает поворот, вожак этого не замечает и падает через откос в углубление, которое в правом нижнем углу образует контрапост подымающимся крышам домов в левом углу. Между этими двумя полюсами и развертывается теперь трагическая судьба. Слепые, связанные друг с другом руками, положенными на плечи, и шестами, образуют цепь, которая внезапно, благодаря тому, что вожак оступился, натягивается с большою силою. Следствием является жуткое, быстрое нарастание падающего движения. Обе средние фигуры уже готовы упасть, и механическое шагание вперед превращается у них в неуверенное спотыкание; слепой сзади вожака падает, а там, дальше, пропасть поглощает уже и вожака. В соответствии с этим наблюдается превращение фигурного мотива от прочного, как глыба, стояния к податливому сдаванию и, наконец, к массе, статически и органически не контролируемой; начиная с управляемого или полууправляемого тела вплоть до катящегося камня, или, в духовном выражении, «в этих жутко индивидуализированных удивительных головах, — как говорит Ромдаль, — видно ступенчатое нарастание страха», и все это делается еще более страшным и захватывающим в связи с тупой безвыразительностью, свойственной слепым. Так строится на подвижном контрапостном действии барочной пространственной диагонали грандиозная по трагизму тема. Подобно тому, как композиционная диагональ резко и словно безжалостно противопоставлена красивому течению линий и гармоническому распределению масс в пейзаже, так, с другой стороны, безмятежность и неподвижный покой этого пейзажа резко контрастируют с разыгрывающейся на его фоне катастрофой. Кроме охваченных ею, нигде не видно ни одного человека, — только корова спокойно пасется на берегу пруда, в который падают слепые. Природа безучастна и даже покажись она теснее связанной с индивидуальной человеческой судьбой, то это слияние лишь однократно; судьба человека — ничто в сравнении с всеобщностью природы и её непреложными законами. Гибель слепых — чередование моментов вторжения природы в индивидуальную судьбу, моментов, следующих друг за другом так быстро, что художник мог изобразить их как одно страшное мгновение, однако природа непреходяща и она пребывает по ту сторону от человеческих масштабов, с которыми связано жалкое человеческое существование.
Фигуры старой притчи приобретают у художника всеобщую глубокую человеческую значительность. «У Брейгеля они подняты до степени общезначимости для всех времен и поколений, мы чувствуем себя сами перед его картиной как звенья этой мрачной цепи слепых, ведущих друг друга на погибель, в неумолимой солидарности судьбы», — говорит Ромдаль, который сравнивает — со стороны полнейшей законченности в овладении темой — картину Брейгеля с «Тайной вечерей» Леонардо... Брейгель изображает маленький, потрясающий, но по своему значению повседневный эпизод. Где-то несколько бедных слепых сделалось жертвами несчастного случая. Никто не обратит на это внимания, вряд ли даже, что один или другой их родственник прольет по ним слезу; жизнь в природе и жизнь людей идет своим чередом дальше, как- будто только лист упал с дерева. Но в том-то и заключается новое, что такой незначительный факт, с такими незначительными героями поставлен в центр мировосприятия. То, что кажется, случаем, единичным, временно и местно ограниченным, то, что представляется исторически незначительным событием, воплощает судьбу, которой никто не может избежать и которой человечество в своей всеобщности слепо подчинено. Вечные незыблемые законы и силы природы и жизни господствуют над волей, страданием и ощущением; они безжалостно определяют жизнь отдельного человека, и там, где мы думаем вести, нас, оказывается, ведет скрытое для нашего понимания назначение, словно незрячих в пропасть."
Некоторые искусствоведы идентифицируют изображённую Брейгелем церковь как церковь св. Анны в бельгийском Дильбеке[1].
Примечания[ | код]
- ↑ Gerhard Larchner/Karl M. Woschitz – Religion, Utopie, Kunst: die Stadt als Fokus, Wien: Lit-Verlag 2005 S. 57 ISBN 3-8258-7724-8
Литература[ | код]
- Rose-Marie und Rainer Hagen: Meisterwerke im Detail Band 2, Taschen Verlag Köln 2003. ISBN 3-8228-1371-0
- Sudhoff, Heinke: Ikonographische Untersuchungen zur 'Blindenheilung' und zum 'Blindensturz'. Ein Beitrag zu Pieter Bruegels Neapler Gemälde von 1568. Bonn 1981.
- MAX DVOŘÁK, Kunstgeschichte als Geistesgeschichte Studien zur Abendländischen Kunstentwicklung, München (1924)
- M. Дворжак, История искусства как история духа (Серия «Мир искусств») / Пер. с немецкого А. А. Сидорова, В. С. Сидоровой, А. К. Лепорка, под общей ред. А. К. Лепорка/
- Львов Сергей, Питер Брейгель старший, Изд-во: М.: Искусство, 1971 г.
ru.wikibedia.ru
Брейгель "Притча о слепых" описание картины, анализ
Питера Брейгеля Старшего можно назвать художником-философом. Его картины глубокомысленны, полны скрытого смысла. Творчество этого художника выделяется на фоне классических работ того времени, к ним невозможно подойти с точки зрения живописи 16 века.
Основная тема его работ — изображение простых людей: крестьян, ремесленников. Одним из первых он начал изображать человека за работой, при этом не идеализируя его, а, наоборот, стараясь придать образу максимальную естественность, даже некоторую грубоватость.
Полотна Брейгеля всегда полны юмора и критического взгляда на жизнь с ее особенностями. Для него характерно изображение гипертрофированных фигур нищих и калек. Известен тот факт, что Брейгель порой переодевался в крестьянские одежды и общался с простыми людьми, чтобы лучше вникнуть в их жизнь, их нужды и желания.
Ещё одной особенностью полотен Брейгеля является их поучительность. Многие из них являются иллюстрациями к известным притчам. Картина «Притча о слепых» как раз и является такой иллюстрацией к притче о слепце, который ведёт других слепых. Это библейская история, в которой рассказывается о том, что если один слепой будет указывать дорогу другому, то ничего хорошего из этого не получится.
Год написания картины: 1568.
Размеры картины: 86 x 154 см.
Материал: холст.
Техника написания: масло.
Жанр: аллегория.
Стиль: северное Возрождение.
Галерея: Национальные музей и галереи Каподимонте, Неаполь, Италия.
Другие картины художника:
opisanie-kartin.ru
Картина Питера Брейгеля Старшего "Притча о слепых"
В музее Неаполя находится один из последних шедевров нидерландского художника Питера Брейгеля Старшего – картина «Притча о слепых», написанная им практически перед смертью. Это своего рода завещание всем последующим поколениям, только изложенное не на бумаге, а на холсте в аллегорическом жанре и датированное 1568 годом.
На полотне наглядно изображена притча из Евангелия от Матфея, где говорится следующее: «если слепой ведет слепого, то они оба упадут в яму». Картина оставляет довольно гнетущее впечатление. Инвентарь пчеловода.Слепой поводырь, за которым гуськом бредут еще пятеро несчастных калек, находя опору друг в друге, внезапно срывается с обрыва, а замыкающий группу даже не подозревает о разыгравшейся впереди трагедии. Второй слепой по инерции тоже не может удержаться от падения. Прямо на зрителя он обращает свое злобное, искаженное гримасой лицо, где вместо глаз зияют провалы, заросшие кожей. Нужно отметить, что в изображении людских увечий Питеру Брейгелю Старшему нет равных среди собратьев-художников. При анализе картины современными медиками было выявлено, что второй и четвертый персонажи лишены зрения насильственно. Вся эта трагедия разворачивается на фоне мрачного сельского пейзажа с виднеющейся вдали церковью и одиноко пасущейся на берегу водоема коровой.
Эта известнейшая картина будоражит людские умы вот уже более четырехсот лет, художник выплеснул на холст свое отчаяние изображением не столько уродливых лиц слепых, сколько их уродливых душ. От картины веет безысходностью, ужасом, страданием, она очень тяжела эмоционально.
Через 31 год после смерти отца его сын и последователь, Питер Брейгель Младший, сделал копию картины, но в его исполнении она более яркая и не такая удручающая. В любом случае это проникающее в душу полотно рождает много вопросов, на которые не дано получить ответы.
Смотрите также:
art-dot.ru
Притча о слепых (картина) — Википедия (с комментариями)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
К:Картины 1568 года«Притча о слепых» (нидерл. De parabel der blinden) — картина Питера Брейгеля Старшего. Другие названия — «Слепые», «Слепой ведёт незрячего».
Сюжет
На картине изображено шестеро слепых, которые цепочкой движутся вперёд, держась друг за друга. Идущий первым слепой поводырь оступается и вместе с посохом падает в яму. Следующий за ним слепой падает на него. Третий, связанный со вторым посохом, последует за своими предшественниками. Пятый и шестой ещё ни о чём не догадываются, но им неминуемо быть в яме следом за их спутниками. В шести фигурах представлено шесть различных фаз падения. Искусствоведы также обращают внимание на то, что двое (второй и четвёртый) в цепочке не просто слепые — они были ослеплены насильственно.
Считается, что сюжет картины основан на библейской притче о слепых: «Если слепой ведёт слепого, то оба они упадут в яму».
Вот как описал впечатление от этого произведения австрийский историк искусства Макс Дворжак в книге "История искусства как история духа":
С возвышения, которое подчеркнуто острыми крышами двух крестьянских домов в верхнем левом углу картины, спускаются по плотине слепые. Последние из них движутся еще в привычном темпе, вертикально, медленно, шаг за шагом, как автоматы. Они еще не знают, что случилось впереди. Плотина делает поворот, вожак этого не замечает и падает через откос в углубление, которое в правом нижнем углу образует контрапост подымающимся крышам домов в левом углу. Между этими двумя полюсами и развертывается теперь трагическая судьба. Слепые, связанные друг с другом руками, положенными на плечи, и шестами, образуют цепь, которая внезапно, благодаря тому, что вожак оступился, натягивается с большою силою. Следствием является жуткое, быстрое нарастание падающего движения. Обе средние фигуры уже готовы упасть, и механическое шагание вперед превращается у них в неуверенное спотыкание; слепой сзади вожака падает, а там, дальше, пропасть поглощает уже и вожака. В соответствии с этим наблюдается превращение фигурного мотива от прочного, как глыба, стояния к податливому сдаванию и, наконец, к массе, статически и органически не контролируемой; начиная с управляемого или полууправляемого тела вплоть до катящегося камня, или, в духовном выражении, «в этих жутко индивидуализированных удивительных головах, — как говорит Ромдаль, — видно ступенчатое нарастание страха», и все это делается еще более страшным и захватывающим в связи с тупой безвыразительностью, свойственной слепым. Так строится на подвижном контрапостном действии барочной пространственной диагонали грандиозная по трагизму тема. Подобно тому, как композиционная диагональ резко и словно безжалостно противопоставлена красивому течению линий и гармоническому распределению масс в пейзаже, так, с другой стороны, безмятежность и неподвижный покой этого пейзажа резко контрастируют с разыгрывающейся на его фоне катастрофой. Кроме охваченных ею, нигде не видно ни одного человека, — только корова спокойно пасется на берегу пруда, в который падают слепые. Природа безучастна и даже покажись она теснее связанной с индивидуальной человеческой судьбой, то это слияние лишь однократно; судьба человека — ничто в сравнении с всеобщностью природы и её непреложными законами. Гибель слепых — чередование моментов вторжения природы в индивидуальную судьбу, моментов, следующих друг за другом так быстро, что художник мог изобразить их как одно страшное мгновение, однако природа непреходяща и она пребывает по ту сторону от человеческих масштабов, с которыми связано жалкое человеческое существование.
Фигуры старой притчи приобретают у художника всеобщую глубокую человеческую значительность. «У Брейгеля они подняты до степени общезначимости для всех времен и поколений, мы чувствуем себя сами перед его картиной как звенья этой мрачной цепи слепых, ведущих друг друга на погибель, в неумолимой солидарности судьбы», — говорит Ромдаль, который сравнивает — со стороны полнейшей законченности в овладении темой — картину Брейгеля с «Тайной вечерей» Леонардо... Брейгель изображает маленький, потрясающий, но по своему значению повседневный эпизод. Где-то несколько бедных слепых сделалось жертвами несчастного случая. Никто не обратит на это внимания, вряд ли даже, что один или другой их родственник прольет по ним слезу; жизнь в природе и жизнь людей идет своим чередом дальше, как- будто только лист упал с дерева. Но в том-то и заключается новое, что такой незначительный факт, с такими незначительными героями поставлен в центр мировосприятия. То, что кажется, случаем, единичным, временно и местно ограниченным, то, что представляется исторически незначительным событием, воплощает судьбу, которой никто не может избежать и которой человечество в своей всеобщности слепо подчинено. Вечные незыблемые законы и силы природы и жизни господствуют над волей, страданием и ощущением; они безжалостно определяют жизнь отдельного человека, и там, где мы думаем вести, нас, оказывается, ведет скрытое для нашего понимания назначение, словно незрячих в пропасть."
Некоторые искусствоведы идентифицируют изображённую Брейгелем церковь как церковь св. Анны в бельгийском Дильбеке[1].
Напишите отзыв о статье "Притча о слепых (картина)"
Примечания
- ↑ Gerhard Larchner/Karl M. Woschitz – Religion, Utopie, Kunst: die Stadt als Fokus, Wien: Lit-Verlag 2005 S. 57 ISBN 3-8258-7724-8
Литература
- Rose-Marie und Rainer Hagen: Meisterwerke im Detail Band 2, Taschen Verlag Köln 2003. ISBN 3-8228-1371-0
- Sudhoff, Heinke: Ikonographische Untersuchungen zur 'Blindenheilung' und zum 'Blindensturz'. Ein Beitrag zu Pieter Bruegels Neapler Gemälde von 1568. Bonn 1981.
- MAX DVOŘÁK, Kunstgeschichte als Geistesgeschichte Studien zur Abendländischen Kunstentwicklung, München (1924)
- M. Дворжак, История искусства как история духа (Серия «Мир искусств») / Пер. с немецкого А. А. Сидорова, В. С. Сидоровой, А. К. Лепорка, под общей ред. А. К. Лепорка/
- Львов Сергей, Питер Брейгель старший, Изд-во: М.: Искусство, 1971 г.
Отрывок, характеризующий Притча о слепых (картина)
Мне было радостно за эту, нашедшую друг друга, семью, и чуточку грустно за всех моих, приходящих на земле за помощью, умерших «гостей», которые уже не могли друг друга так же радостно обнять, так как не принадлежали тем же мирам... – Ой, папулечка, вот ты и нашёлся! А я думала, ты пропал! А ты взял и нашёлся! Вот хорошо-то как! – аж попискивала от счастья сияющая девчушка. Вдруг на её счастливое личико налетела тучка, и оно сильно погрустнело... И уже совсем другим голосом малышка обратилась к Стелле: – Милые девочки, спасибо вам за папу! И за братика, конечно же! А вы теперь уже уходить будете? А ещё когда-то вернётесь? Вот ваш дракончик, пожалуйста! Он был очень хороший, и он меня очень, очень полюбил... – казалось, что прямо сейчас бедная Лия разревётся навзрыд, так сильно ей хотелось подержать ещё хоть чуть-чуть этого милого диво-дракончика!.. А его вот-вот увезут и уже больше не будет... – Хочешь, он ещё побудет у тебя? А когда мы вернёмся, ты его нам отдашь обратно? – сжалилась над малышкой Стелла. Лия сначала ошалела от неожиданно свалившегося на неё счастья, а потом, не в состоянии ничего сказать, так сильно закивала головкой, что та чуть ли не грозилась отвалиться... Простившись с радостным семейством, мы двинулись дальше. Было несказанно приятно опять ощущать себя в безопасности, видеть тот же, заливающий всё вокруг радостный свет, и не бояться быть неожиданно схваченной каким-то страшно-кошмарным ужастиком... – Хочешь ещё погулять? – совершенно свежим голоском спросила Стелла. Соблазн, конечно же, был велик, но я уже настолько устала, что даже покажись мне сейчас самое что ни есть большое на земле чудо, я наверное не смогла бы этим по-настоящему насладиться... – Ну ладно, в другой раз! – засмеялась Стелла. – Я тоже устала. И тут же, каким-то образом, опять появилось наше кладбище, где, на той же скамеечке, дружно рядышком сидели наши бабушки... – Хочешь покажу что-то?... – тихо спросила Стелла. И вдруг, вместо бабушек появились невероятно красивые, ярко сияющие сущности... У обоих на груди сверкали потрясающие звёзды, а у Стеллиной бабушки на голове блистала и переливалась изумительная чудо-корона... – Это они... Ты же хотела их увидеть, правда? – я ошалело кивнула. – Только не говори, что я тебе показывала, пусть сами это сделают. – Ну, а теперь мне пора... – грустно прошептала малышка. – Я не могу идти с тобой... Мне уже туда нельзя... – Я обязательно приду к тебе! Ещё много, много раз! – пообещала от всего сердца я. А малышка смотрела мне вслед своими тёплыми грустными глазами, и казалось, всё понимала... Всё, что я не сумела нашими простыми словами ей сказать.Всю дорогу с кладбища домой я безо всякой причины дулась на бабушку, притом злясь за это на саму себя... Я была сильно похожа на нахохлившегося воробья, и бабушка прекрасно это видела, что, естественно, меня ещё больше раздражало и заставляло глубже залезть в свою «безопасную скорлупу».... Скорее всего, это просто бушевала моя детская обида за то, что она, как оказалось, многое от меня скрывала, и ни чему пока не учила, видимо считая меня недостойной или не способной на большее. И хотя мой внутренний голос мне говорил, что я тут кругом и полностью не права, но я никак не могла успокоиться и взглянуть на всё со стороны, как делала это раньше, когда считала, что могу ошибаться... Наконец, моя нетерпеливая душа дольше выдержать молчание была не в состоянии... – Ну и о чём вы так долго беседовали? Если, конечно, мне можно это знать... – обиженно буркнула я. – А мы не беседовали – мы думали, – спокойно улыбаясь ответила бабушка. Казалось, она меня просто дразнит, чтобы спровоцировать на какие-то, ей одной понятные, действия... – Ну, тогда, о чём же вы там вместе «думали»? – и тут же, не выдержав, выпалила: – А почему бабушка Стеллу учит, а ты меня – нет?!.. Или ты считаешь, что я ни на что больше не способна? – Ну, во-первых, брось кипятиться, а то вон уже скоро пар пойдёт... – опять спокойно сказала бабушка. – А, во-вторых, – Стелле ещё долго идти, чтобы до тебя дотянуться. И чему же ты хочешь, чтобы я учила тебя, если даже в том, что у тебя есть, ты пока ещё совсем не разобралась?.. Вот разберись – тогда и потолкуем. Я ошалело уставилась на бабушку, как будто видела её впервые... Как это Стелле далеко до меня идти?!. Она ведь такое делает!.. Столько знает!.. А что – я? Если что-то и делала, то всего лишь кому-то помогала. А больше и не знаю ничего. Бабушка видела моё полное смятение, но ни чуточки не помогала, видимо считая, что я должна сама через это пройти, а у меня от неожиданного «положительного» шока все мысли, кувыркаясь, пошли наперекосяк, и, не в состоянии думать трезво, я лишь смотрела на неё большими глазами и не могла оправиться от свалившихся на меня «убийственных» новостей... – А как же «этажи»?.. Я ведь никак не могла сама туда попасть?.. Это ведь Стеллина бабушка мне их показала! – всё ещё упорно не сдавалась я. – Ну, так ведь для того и показала, чтобы сама попробовала, – констатировала «неоспоримый» факт бабушка. – А разве я могу сама туда пойти?!.. – ошарашено спросила я. – Ну, конечно же! Это самое простое из того, что ты можешь делать. Ты просто не веришь в себя, потому и не пробуешь... – Это я не пробую?!.. – аж задохнулась от такой жуткой несправедливости я... – Я только и делаю, что пробую! Только может не то... Вдруг я вспомнила, как Стелла много, много раз повторяла, что я могу намного больше... Но могу – что?!.. Я понятия не имела, о чём они все говорили, но теперь уже чувствовала, что начинаю понемножку успокаиваться и думать, что в любых трудных обстоятельствах мне всегда помогало. Жизнь вдруг показалась совсем не такой уж несправедливой, и я понемногу стала оживать... Окрылённая положительными новостями, все последующие дни я, конечно же, «пробовала»... Совершенно себя не жалея, и вдребезги истязая своё, и так уже измождённое, физическое тело, я десятки раз шла на «этажи», пока ещё не показываясь Стелле, так как желала сделать ей приятный сюрприз, но при этом не ударить лицом в грязь, сделав какую-нибудь глупую ошибку.
o-ili-v.ru
