Музей ЧерномырдинаЮрий Михайлович РАКША. Ракша картины
Юрий Михайлович РАКША
Юрий Михайлович РАКША пришёл в этот мир 2 декабря 1937 года и покинул его 1 сентября 1980 года. Он был хорошим советским художником – прекрасным живописцем, известным кинопостановщиком, графиком. Его часто можно было видеть то в дальневосточной тайге, то на площадках нефтяников, то у геологов, то на Байкало-Амурской магистрали. Он делал наброски, зарисовки и потом, возвращаясь в Москву и обдумав увиденное, писал свои произведения. Природа всегда оставалась для него храмом и мастерской, в которой он был прихожанином и мастеровым. Он много, плодотворно работал и остался для нас прежде всего в полотнах собственных картин, ныне хранящихся во многих известнейших музеях.
Автопортрет. (Почти все изображения кликабельны, причем некоторые - дважды)
Он родился в семье служащих на окраине Уфы. Первые годы его жизни схожи с детством большинства его сверстников. Это сходство было в страшном постоянном чувстве голода, которое человеческая память хранит потом всю жизнь.
Забыть про него мальчику помогала невесть как к нему попавшая и ставшая любимой книга «История Гражданской войны в СССР». Множество фотографий, рисунков и широкие поля, на которых можно было рисовать. Художник вспоминал: «Окна в нашей барачной комнате завешаны чёрным – светомаскировка, холодно, а я сижу и рисую свои собственные баталии». В первом классе школы у Юры украли карандаш. Карандаш был простым, копеечным, но другого не было, а взять ещё неоткуда. Горе мальчика оставалось безутешным – целую неделю он даже не ходил на школьные занятия.
Случайно узнав о существовании в Доме культуры имени Калинина изостудии, Юрий стал исправно посещать её занятия. В те годы издаваемый миллионными тиражами «Огонёк» публиковал в каждом номере репродукции картин выдающихся русских живописцев-классиков. Они аккуратно вырезались юным художником, постепенно собираясь в коллекцию, «домашнюю Третьяковку». В 1954 году после окончания восьми классов Ракша едет в Москву. Однако на экзамены в художественной школе он опоздал. Спас счастливый случай. В Москве жил брат отца, работавший полотёром. Как-то раз, натирая паркет в одной из квартир, он показал её владельцу работы своего племянника. Это был действительный член Академии художеств, дважды лауреат Сталинской премии Дмитрий Налбандян. Он сам отвёз рисунки Юрия директору средней художественной школы при Институте имени В.И. Сурикова. Талантливый юноша без колебаний был зачислен сразу в пятый класс.
С серебряной медалью выпускника художественной школы Ракша поступил на факультет художников кино ВГИКа, который с отличием окончил в 1963-м.
На протяжении пятнадцати лет он являлся художником-постановщиком киностудии «Мосфильм». Участвовал в создании многих отечественных фильмов, до сих пор нам памятных: «Время, вперёд!», «Дерсу Узала», «Восхождение»…
Воскресение. 1968
Моя мама. 1969
Тыл. 1970
Настроение. 1968
Ожидание. 1965
Двое. 1967
Подснежники. 1969
Моя Ирина. 1969
Обнаженная на меху. 1968-1978
Современники. 1970
Женский портрет. 1973
И поет мне в землянке гармонь... 1973
Уральские горы. 1972
Донбасс. 1974
Васильки. Лето.1974
По белу снегу. 1975
Весна в Приморье. 1975
У ручья. 1975
Земляничная поляна. 1977
Маленькие купальщики. 1979
Продолжение. 1979
Жужа и Янош из Будапешта. 1979
Арсений Тарковский. 1978
Писатель Савва Дангулов. 1978
Графика
Писатель Василий Шукшин. 1973
Портрет с шоколадницей. 1974
Анюте 13 лет. 1978
Сон. 1969
Август. 1969
Работа в кино
Мне дважды посчастливилось узнать, какое это счастье – чувствовать себя одним из авторов фильма. Никакими словами этого не выразишь, это надо пережить, познать в работе… Каким-то чудом все сходится вместе: драматургия, для которой, оказывается, ты и был рожден, полное взаимопонимание с режиссером, который становится как бы твоим двойником, единовидение с оператором. Так было у меня на «Восхождении» и на «Дерсу Узала». Ю. Ракша
Первая встреча с Дерсу. Эскиз к кинофильму "Дерсу Узала". 1974
Плакат к кинофильму "Летят журавли". 1977
Работа над фильмом "ВОСХОЖДЕНИЕ"
Значительной оказалась для меня работа над фильмом "Восхождение" по повести Василя Быкова "Сотников". Я был так захвачен этим материалом, что в одночасье написал портрет-эскиз Сотникова, еще не дав режиссеру Л. Шепитько согласия работать. Этот и другие эскизы стали ключевыми для картины, определившими всю ее графическую стилистику. Даже актера искали потом по этому портретному эскизу, и Л. Шепитько часто просила меня гримировать, "расписывать" актера под мой эскиз. Ю. Ракша
Сотников перед казнью. Эскиз к кинофильму "Восхождение". 1975
Сотников. Кадр из фильма.
Кадры из фильма "Восхождение"
Плакат к кинофильму "Восхождение". 1977
Сегодня, когда Ларисы Шепитько нет в живых, я благодарен своему решению писать о ней картину. О ней и о нас. Меня интересовал в замысле картины сам творческий процесс создания фильма. Наша работа шла на такой высокой ноте, что мне захотелось и в живописи как бы повторить это. В триптихе «Кино» - и застольная работа и съемочная площадка – операторы, актеры. Но главное – лицо Ларисы, каким оно запомнилось мне на одной из премьер. Она всегда волновалась, была открыта и беззащитна. Она несла в себе и сообщала духовность.
Триптих "Кино". Поиск. Левая часть. 1977 (Кликабельно)
Премьера. Центральная часть. (Кликабельно)
Работа. Правая часть (Кликабельно)
Поле Куликово
Писатель Ирина Ракша. 1978-1980
...В ноябре 1979 года (уже после гибели в автокатастрофе В.Чухнова и Ларисы Шепитько, с которыми он снимал как художник-постановщик "Восхождение"), когда он, немного оправившись от похорон друзей, вдохновенно приступил к работе над эскизами к "Полю", в мастерской раздался телефонный звонок. Я взяла трубку. Участковый врач нашей поликлиники, находящейся рядом с домом, узнав меня, сказала: "Вы можете зайти ко мне сейчас на минутку? Только не говорите об этом мужу". Я несколько удивилась: "Хорошо. Зайду". В кухне на плите варился ужин. Юра в глубине зала (я видела его в открытую дверь) на белых ватманских полотнах, прикрепленных на стену, разрабатывал эскизы. Уже вырисовывался образ князя Дмитрия и Бренка, что стоял с ним рядом и должен был, надев княжий наряд, умереть за Донского на поле Куликовом. Уже были привезены с "Мосфильма" кое-какие костюмы, материалы. Уже были разложены на полу и прибиты по стенам портреты Васи, Василия Шукшина, которого Юра рисовал еще в семидесятые с натуры. (На триптихе Василий Макарович уже после своей смерти, под кистью художника, сыграет еще одну, свою последнюю роль — образ Дмитрия Бренка). Уже прорисовались и были готовы взглянуть на мир мудрые глаза Преподобного Сергия Радонежского, монаха Пересвета, Андрея Рублева... А тут раздался этот звонок... Как с того света... Прихватив сумку, якобы для свежего хлеба, я быстро спустилась во двор и вскоре вошла в кабинет заведующей отделением. За окном был серый осенний вечер, на столе врача горела лампа. В кругу света в руках женщины в белом голубел маленький листок. "Это анализ крови, — услышала я знакомый, почти бесстрастный голос. — К сожалению, я абсолютно уверена, что это белокровие, острая форма лейкоза". Я села. Машинально спросила: "А что это значит?" Услышала медицински-беспощадное: "Это значит, что у него рак крови. И при этой форме жить ему осталось месяц, от силы — полтора... Вы жена, и я не могу не сказать вам этого. Так что мужайтесь..." Выйдя от врача на крыльцо, я подняла взгляд на наш дом, где на последнем "чердачном" этаже работал мой родной человек, писал задуманное им полотно. Перевела взгляд на небо, на голые ветви деревьев, на прохожих. И увидела все это черно-белым. Вернее, серым. В сером, как гризаль, тоне. Цвет, краски исчезли. Наверное, это объяснимо. При сильном шоке что-то в глазах меняется, и цвет исчезает. Много позже вспомнила Шолохова, смерть Аксиньи, черное солнце... Но это потом, а тогда моя прошлая прочная и, как показалось, прекрасная жизнь вдруг откололась и стала отплывать от меня, как льдина, а я была в черной полынье настоящего. С каждым биением сердца помимо всех иных лихорадочно билась одна, как колокол, мысль: "Остался месяц! Месяц! От силы — полтора..." И дальше: "А ведь он только начал "Поле"... А нужен год, как минимум, год... Что делать? Куда кидаться?.. К кому?.."
А пока надо было найти в себе силы и вернуться домой, где варился ужин, и, как прежде, спокойно глядя ему в глаза, начинать действовать сию же минуту. Надо начать готовить его к мысли, что он болен. Но какой-то нейтральной болезнью крови, и нужно срочно лечиться... И делать все это осторожно, без испуга, словно бы между прочим... Надо срочно искать врачей... клинику... лекарства... Врач сказала: "Профессор Воробьев недоступен. Лекарства — дефицит". Надо искать все, все возможные пути к невозможной победе... Надо вырвать у смерти этот год, во что бы то ни стало...
И этот год ему был дарован судьбой и врачами. Он боролся со смертью стоически, мужественно, стараясь скрыть муки. Работал до изнеможения. Он торопился, он держался за кисть, как за спасательный круг. Однажды сказал: "У КАЖДОГО ИЗ НАС ДОЛЖНО БЫТЬ В ЖИЗНИ СВОЕ ПОЛЕ КУЛИКОВО". Потом записал эти слова в дневнике.
В этот последний год жизни (о котором мне следует, хотя очень больно, еще писать и писать) успел очень многое. Он дописал ряд ранее начатых картин. Написал ряд статей. (Юра был одарен и литературно.) Стал делать многочисленные дневниковые записи, правда, нехотя, из-за природной скромности, даже застенчивости. Мы много и обо всем говорили, я стала просить его записывать, как бы для меня, ту или иную высказанную им мысль, подсовывала блокноты. Он писал своим красивым ясным почерком. В середине лета, когда он понял, что болезнь роковая, понял неизбежность конца, — стал писать сам... Стал даже наговаривать кое-что на магнитофонную пленку, собрал в отдельный ящик всю нашу сохранившуюся за многие годы переписку, в которой рассыпано так много его потаенных размышлений о бытии и искусстве.
В августе триптих день ото дня шел к завершению... А жизнь художника таяла с каждым часом. Мы — врачи и родные — "держали" его, как могли. В эти месяцы хотелось его как-то радовать. Были собраны документы для представления его к званию заслуженного художника РСФСР. Другие его сверстники давно получили. А он не рвался. Но министерство тянуло с подписью бумаг. Он был представлен за фильм "Восхождение", вместе с оператором и режиссером, на Государственную премию, но тоже не получил ее. Премию дали только двум мертвым, погибшим ранее... Вот этот факт почему-то ранил его. Ведь он столько сил отдал "Восхождению", буквально прорисовал этот фильм покадрово, еще до съемок, сделал экспликацию, эскизы, истово работал с Ларисой весь тот год... Но все же, все же... Его держало "Поле"... "Как жаль, что бессмертный дух наш, — говорил он, — привязан к бренному телу. Но даже в пределах тела можно успеть очень многое". И он успел. Дописал полотно.
В день его смерти, 1 сентября 1980 года, его последняя, главная картина "Поле Куликово", с еще не просохшими свежими красками поплыла над городом, как гордый символ победы Жизни. На веревках полотно бережно передавали из рук в руки все ниже с этажа на этаж (она не могла уместиться в лифте, а мокрую снять с подрамников мы ее не могли). А внизу картину уже ждали, чтобы отвезти на выставку "600 лет победы на Куликовом Поле" в Третьяковскую галерею. Но Юра этого уже не узнал, его не стало. И он не мог знать, что спустя годы на небе у него будет своя звезда.
Хоронили мы Юру 4 сентября, отпев, отслужив по православному обряду, на Ваганькове, в первой аллее, "аллее художников", напротив любимого им Саврасова. Неподалеку от Сурикова, Есенина... Вернувшись домой, я неожиданно нашла его записку: "Ирок! Не горюй! Мы еще встретимся. Вспоминай нашy комнатку в Останкино. Я любил тебя и кое-что умел. Ты была молода. Твой Ю.Р."
Ирина РАКША
Триптих "Поле Куликово". Благословение на битву. Левая часть. 1980 (Кликабельно)
Предстояние. Центральная часть. (Кликабельно)
Проводы ополчения. Правая часть (Кликабельно)
Из дневника Юрия Ракши:
Буду еще делать «Крест за картошку». Активный колорит. Он будет частью драматургии, как у Караваджо. Высвечено будет то, что надо: руки, лица детей, вдовы. Но современный ключ… Нужно на «Мосфильме» посмотреть точный фасон и цвет немецкой шинели. Чтобы все – точно… Вот не закончил еще «Поле Куликово», а уже думаю о другой картине – «Крест за картошку», о себе, о матери, о всех нас. Это всегда так: мне уже кажется, что новая картина будет лучше. 12 августа 1980г.
1 сентября 1980 года Юрия Ракши не стало.
art.mirtesen.ru
Идеальный реалист | Кинограмма
Комментируя получение «Оскара» за фильм «Дерсу Узала», режиссёр Акира Куросава сказал: «Юрий Ракша, с которым мне посчастливилось работать, – самый опытный, талантливый профессионал и знаток своего дела…».
Юрий Михайлович Ракша (Теребилов) — русский художник, художник-постановщик, иллюстратор, яркий представитель живописи позднего соцреализма.
Родился в 1937 году в Уфе в семье рабочих. С десяти лет занимался в местной изошколе. Война пришла в дом художника раньше, чем в для большинства его сверстников: в 1939 году отец — Михаил Теребилов — был призван на Финскую войну. Все военное время семья Теребиловых голодала, еле сводя концы с концами. «Отчетливо помню скрип отцовской портупеи, запах ремней и шинели, помню вкус жмыха и картофельных очистков и еще каких-то трав и черных ягод, росших в овраге и по полянам. Светлая и печальная память детства». Военная тематика станет одной из центральных в творчестве художника.
После 8–го класса Юра приезжает жить в Москву, где поступает в среднюю художественную школу при институте им. В.И.Сурикова, которую оканчивает с серебряной медалью.
1957 – 1963 гг. — учеба на художественном факультете ВГИКа. В качестве дипломной работы Ракша представил 16 эскизов к фильму, посвященному сегодняшнему дню. Диплом был оценен на «отлично». «Меня неудержимо влекло к Человеку. Я хотел разглядеть, расшифровать, раскрыть его характер, найти своего героя… Его черты растворены вокруг, в моих друзьях, в знакомых и незнакомых, во мне самом. Все живущие на земле по-своему – герои нашего времени, современники»
Во время учебы, в 1962 году Юрий женится на студентке сценарного факультета Ирине Евгеньевне Ракше и берет себе фамилию жены. На долгие годы жена становится для него помощником и музой. «Вчера нашел Евдокию. И совсем рядом. Милая моя жена надела, как мне было нужно, платок. И я вижу — она. Я и раньше все искал ненароком похожих на нее. Да вроде — не ее. А она — вот она, рядом. Вскинутые брови, большие полуопущенные глаза, чистый непорочный лоб. Евдокия есть!» 19.03.1980 (Персональный сайт Ирины Ракши)
После окончания учебы Юрий Ракша начинает работать художником-постановщиком на Мосфильме. Первая работа в кино — «Время, вперед!» (1965 г., совместно Абрамом Фрейдиным), в дальнейшем он оформил более 10 художественных фильмов. Работал с режиссерами: Швейцер, Моносарова, Куросава, Шепитько. «Биография моя как художника началась с кинематографа. Пятнадцать лет отдано этой работе, сделано немало фильмов. Видимо, этого было достаточно, чтобы овладеть всеми тонкостями профессии художника кино и в то же время сделать выбор в пользу живописи».
В 1968 году Ракша дебютирует как живописец на молодежной выставке московских художников и в скором времени получает признание. В 1970 его работа «Современники» награждается премией Московского комсомола. С этого момента Юрий Михайлович активно работает во всех доступных направлениях художественного творчества, считая себя в первую очередь художником. «Если художественная школа открыла мне великих русских художников — Сурикова, Серова, Репина, Врубеля, Коровина — главных моих учителей, а ВГИК познакомил с мировым искусством, то и кинематограф дал мне первые и главные жизненные уроки и большой материал для творчества. Он научил много и беспрестанно работать. Я успевал делать книги, киноплакаты, диафильмы. Но гл, постоянно искал себя в живописи».
Ракша много путешествует по стране, ищет сюжеты для своих картин во всем молодом, новом. Он встречается с инженерами, строителями, навещает БАМ. Для него важно, что новая жизнь зарождается посреди природных пейзажей. В дальневосточной тайге, на площадках нефтяников, у геологов его не оставляет чувство близости к основам мироздания и жизни. Постепенно это переживание трансформируется для него в искренне религиозное чувство. «Я православный, может, потому гуманизм для меня, служение Богу и красоте, гармоническое единство человека с природой, всё это восходит к вечным темам искусства. Важно только, чтобы идея была принята сердцем, как своя, пережита и прочувствована. Соучастие, сострадание всему сущему на земле — непременное качество художника».
Главной работой художника считается триптих «Поле Куликово». В этом сюжете для художника объединились все основные темы его творчества: война, патриотизм, ответственность молодых за будущее страны. «Битва на поле Куликовом, ставшая днем рождения большой Руси Московской, имеет непреходящее значение в веках. Это наше начало, наши истоки, наша гордость. И в трудные для Родины времена, в час испытаний всегда будет светить над ней гордая слава поля Куликова. «И вечный бой! Покой нам только снится…» — эти вещие строки А. Блока стали так созвучны моим мыслям. Уже потом, стоя у картины, я услышал по радио песню, в которой солдат Второй мировой войны, русский солдат спрашивает, где же оно, поле Куликово, и актер как бы отвечает ему — «оно там, где ты стоишь», именно там — твое поле Куликово«. Еще в процессе работы над картиной «Куликово Поле» Ракша оценивал ее как главное творение своей жизни. «Быть может, именно для этого я приехал пятнадцатилетним парнем, стриженным наголо, в Москву из провинции — поступать в художественную школу. Быть может, для этого учился в институте кинематографии, ВГИК давал знания материальной культуры, архитектуры, истории мирового искусства и то «необщее выражение», которое отличает его выпускников. И вот параллельно с работой в кино я уже много лет работаю как профессиональный живописец. Мои первые картины принесли мне веру в себя, признание, и это, быть может, все для того, чтобы я пришел к последней своей работе «Поле Куликово».
Первого сентября 1980 года Юрий Ракша умер в возрасте 42 лет от острой формы лейкоза и был похоронен на Ваганьковском кладбище. Сегодня его картины можно увидеть в Третьяковской галерее, а также Башкирском государственном художественном музее имени М.В. Нестерова города Уфы, главным хранителем которого долгие годы была родная сестра художника Валентина Мефодьевна Сорокина (Теребилова). «До войны, война, после войны — вот три эпохи, и все это мое детство. Я считал голод, холод и горе вокруг всегдашней принадлежностью жизни, ее неизменной данностью. После седьмого класса я думал идти на завод. Однако дальнейшее проходило у меня под знаком неведомой звезды надо мной. Художественная школа, институт, «Мосфильм», аспирантура, книги, живопись, мастерская, жена, дочь — все получалось, все состоялось, осуществилось».
«Ожидание», 1965 г.
«Двое», 1967 г.
«Воскресение», 1968 г.
«Воскресение», стала для меня по-своему визитной карточкой, стала моей программой. Я люблю это слово «программа». Для меня это означает осознанность. И эту свою работу я считаю первой своей картиной в смысле зрелой осознанности. Это картина именно потому, что она сочинение. Скажем, наблюдение, впечатление, детали — все это лишь элементы, составляющие конкретный замысел. Но главное — это сочинение. Я никогда никуда не ездил «за картиной». Сначала она создавалась внутри меня (в результате пережитого), а уж потом, нащупав, сочинив, я ехал за тем, чего недоставало — героя ли, заката ли, рисунка ли, трав или цветов.
В картине «Воскресение», картине-воспоминании о послевоенном времени, решающим было мое представление, а не конкретное состояние дня. Это мое обобщенно-созерцательное, символическое толкование пейзажа. Это не день недели, а воскресение памяти детства, когда деревья казались большими, немая остановка мгновения, которое было прекрасно. Прекрасно ощущением непреходящей сущности земли, деревьев и неба. Думаю, что состояние гармонии мира, извечной красоты природы, а также тревоги за это будет еще не раз привлекать меня».
«Настроение», 1968 г.
«Моя мама», 1969 г.
«Я узнал от мамы: она тоже работала на Магнитке, приехав туда совсем еще молодой деревенской девчонкой… Картина «Моя мама» была задумана как лирическое посвящение ее молодости, тому героическому, любимому мной времени, полному веры и романтики. И пришел в картину золотой свет, в котором словно купались фигуры девушек. Их духовная и физическая красота сливались для меня в гармоническом единстве. После выставок и публикаций в журналах я получил очень много писем об этой картине. И особенно дороги те, которые писали ровесники того времени, строители Магнитки. Они узнавали в моей работе все — и самих себя, и детали быта. С тех пор картина начала большую жизнь на выставках у нас в стране и за рубежом. Она ушла, отдалилась от меня, И толь ко порой с грустью и нежностью я встречаю ее в самых разных изданиях, а то в общежитии у шоферов БАМа или в чукотской яранге».
«Моя Ирина», 1969 г.
«Подснежники», 1969 г.
«Обнаженная на меху», 1968-1978 г.
«Август», 1969 г.
«Сон», 1969 г.
«Тыл», 1970 г.
«Образ матери все не оставлял меня. Оживала и память военного детства. Так родилась картина «Тыл». Скупой графичный пейзаж, картофельное поле, дети, копающие картошку. В центре портретно и канонически — образ моей мамы (и еще — сестра, бабушка и я). Рукоятки картофельных тачек, как зенитки, воздетые к небу, готовые защищать вдовью участь. В такой форме мне хотелось рассказать о русской женщине, вынесшей на своих плечах тяжесть войны, тяжесть тыла».
«Современники», 1970 г.
«Рожденным — жить», 1971 г.
Картина «Рожденным жить» была написана после трагической гибели во Вьетнаме на поле боя вьетнамского кинооператора, друга Юрия Ракши, сокурсника по ВГИКу.
«Уральские горы», 1972 г.
«И поет мне в землянке гармонь», 1973 г.
«Картина «И поет мне в землянке гармонь» композиционно связана с картиной «Современники», написанной несколько раньше. В сущности персонажи обеих картин — мои ровесники. Но это — отцы и дети. Перекличкой в построении мне хотелось объединить их, связать общей идеей: живи и помни! Так, вольно и невольно мой жизненный и творческий отчет ведется оттуда, из войны, из моего детства. Да и теперь я снова и снова возвращаюсь туда»
«Женский портрет», 1973 г.
«Писатель Василий Шукшин», 1973 г.
«Портрет с шоколадницей», 1974 г.
«Васильки. Лето», 1974 г.
«Донбасс», 1974 г.
«Первая встреча с Дерсу Узала», 1974 г.
«Этот фильм по форме был задуман Куросавой как неторопливо-созерцательное повествование, и уже поэтому он сильно отличался от его предыдущих, зачастую остросюжетных, игровых лент. Сам в прошлом художник, Куросава и на Дерсу Узале уделял много времени и внимания изобразительной стороне, у нас она была поставлена буквально во главу угла.Хотя мы сняли почти весь фильм в условиях подлинной дальневосточной тайги, так называемая естественность тайги создавалась нашими (порой невероятными) усилиями прямо на площадке, на месте съемок, из кадра в кадр (сцены переправы у водопада, сцены с тигром и пр.). Очень скоро полушутя мы стали называть эту работу икебаной. И в самом деле, в этом было что-то от священнодействия. При съемках не было мелочей. Все было важным, все должно было работать на драмагургию. Режиссер успевал и смотреть камеру, и работать с актером, и проверять организацию кадра, особенно по первому плану. Так, в одном из осенних проходов отряда, снимаемом в контровом освещении, Куросава попросил бронзовой краски, чтобы окрасить края осенних листьев — для эффекта светящегося ореола. И это не было капризом художника (хотя этот эффект заметить на экране было трудно), это была работа на драму, ибо природа в нашем сценарии была действующим лицом. Да и в самой этой фантазии Куросавы было что—то такое, что само по себе создавало настроение не только в кадре, но и на площадке».
«У ручья», 1975 г.
«Весна в Приморье», 1975 г.
«По белу снегу», 1975 г.
Триптих «Все о Еве» — «Адам и Ева», 1975 г.
«Сотников перед казнью». Эскиз к кинофильму «Восхождение», 1975 г.
«Счастье — это когда тебя понимают»,— прочел я однажды цитату в школьном сочинении моей дочери. В нашем деле это счастье в общем-то случается не так уж и часто. Тем дороже мне последний фильм «Восхождение (реж. Л. Шепитько, по повести В. Быкова «Сотников»), где это произошло. Когда я прочел предложенный мне режиссером сценарий, он так меня потряс, так тронул своей глубокой драматургией, что в тот же вечер я принялся за эскиз. Это была не декорация. Это был портрет главного героя повествования Сотникова. Портрет в кульминационный момент его жизни — перед казнью. Вот этот эскиз и определил для меня главное — буду работать, не могу не работать. А портрет этот стал потом основой для поисков актера».
«Автопортрет», 1976 г.
Плакат к кинофильму «Восхождение», 1977 г.
«Работа на фильме «Восхождение, останется для меня уникальной и потому, что идеи фильма, совпавшие с нашими идеями воспитывали, дисциплинировали и нас самих. Мы стали максималистами, работали истово, на полной отдаче и требовали этого от других. Позже этот эмоциональный накал воплотился у меня в замысле и написании живописного триптиха «Кино» («Поиск», «Работа», «Премьера»). Героями его стали все мы, создатели этого фильма, наша творческая группа. И поиск, и работа, и даже премьера — все этапы творческого процесса стали предметом моего внимания, рассмотрения».
Триптих «Кино», левая часть «Поиск», 1977 г.
Триптих «Кино», центральная часть «Премьера», 1977 г.
«В триптихе «Кино» — и застольная работа, и съемочная площадка — операторы, актеры. Но главное — лицо Ларисы, каким оно запомнилось мне на одной из премьер. Она всегда волновалась, была открыта и беззащитна. Она несла в себе и сообщала духовность. А это как раз то главное, что всегда привлекает меня в людях, что я всегда стремлюсь увидеть и раскрыть в своих героях».
Триптих «Кино», правая часть «Работа», 1977 г.
«В триптихе есть свои законы, которые для меня теперь не просто известны, а выстраданы и прожиты, — симметрии, соразмерности цветовой переклички, линейного продолжения или разграничения и т. д. Мне хотелось бы сравнить возможности триптиха с искусством кино. Действительно, в триптихе возникает последовательность восприятия, разновременность, внутреннее развитие, как в кинематографе. Но, конечно, эта форма восходит еще к древнерусской иконописи с ее житиями и окнами»
«Лариса Шепитько»
«Земляничная поляна», 1977 г.
Плакат к кинофильму «Летят журавли», 1977 г.
«Солнышко», 1978 г.
«Анюте 13 лет», 1978 г.
«Арсений Тарковский», 1978 г.
"Писатель Савва Дангулов", 1978 г.
«Молодые зодчие», 1978 г.
«Хотелось заглянуть в завтрашний день. Там меня встретили давнишние и знакомые звуки пилорамы, запахи свежего дерева, крашеных полов, беленых барачных комнат – все как из детства… Первое время было трудно, даже глядя на все своими глазами, отречься от шаблонных представлений и пластических решений. Но не хотелось заниматься репортажем… Мои картины о БАМе «Молодые зодчие» и «Разговор о будущем» родились уже в Москве, когда успокоился, когда не так разбегались глаза на детали. Хотелось меньше антуража – ближе к полюбившимся героям. Пришла мысль: они молоды, а значит, они немного из завтрашнего дня. Каким он будет, что предстоит им построить?! Вот почему мои герои изображены в момент глубокого раздумья, предрешенья, духовного сосредоточения»
«Добрый зверь и добрый человек», 1978 г.
«Маленькие купальщики», 1979 г.
«Жужа и Янош из Будапешта», 1979 г.
«Продолжение», 1979 г.
«Разговор о будущем», 1979 г.
«Писатель Ирина Ракша», 1978-1980 гг.
Эскиз к «Проводам ополчения», 1980 г.
«Не хотелось героев сверхчеловеков, не хотелось иконоподобных, пустоглазых, ничего не выражающих ликов. Если бы битва происходила сегодня, я увидел бы на поле своих друзей, знакомых и незнакомых людей, тех, кто сегодня рядом со мной — моих современников. Не хотелось и самого боя, рукопашной, бряцания оружием — это скорее удел кинематографа. И пришло решение: пусть я увижу своих героев в основные высокодуховные моменты — благословения на битву, прощания с Родиной, проводов ополчения на битву, и в момент собирания духа перед битвой — предстояния. Так я пришел к трехчастной форме картины триптиху, что дает возможность показать событие многопланово и в развитии».
Триптих «Поле Куликово», левая часть «Благословение на битву», 1980 г.
Триптих «Поле Куликово», центральная часть «Предстояние», 1980 г.
Триптих «Поле Куликово», правая часть «Проводы ополчения», 1980 г.
В 1984 году родные и близкие художника выпустили о нем короткий документальный фильм
Куликово поле Юрия Ракши from kinogramma on Vimeo.
Коллекция сканов работ художника в большом разрешенииГалерея сканов художника
VN:R_U [1.9.22_1171]
Rating: 0.0/7 (0 votes cast)
VN:R_U [1.9.22_1171]
kinogramma.ru
Описание картины Юрия Ракши «Поле Куликово»
Данная картина является самым известным произведением популярного советского художника Юрия Ракши. Триптих состоит из трех отдельных картин, объеденных одной темой. Первой является "Благословление на битву", второй — "Предстояние", а третей — "Проводы ополчения".
Вместо изображения сцен на поле боя художник решил передать не менее драматичные моменты, касающиеся не только солдат, ставших на защиту семьи и Родины, а и простых людей, которым придется распрощаться с близкими. Многие из воинов не вернутся домой, и осознание этого отображается в скорбящих, обеспокоенных глазах маленькой девочки на первом полотне триптиха.
Солдаты же, напротив — ничуть не кажутся обеспокоенными, они источают доблесть, мужество и уверенность. Воины осознают то, что им придется пережить нелегкую битву, из которой могут не вернуться живыми, однако защиту Родины они ставят выше желания жить. Некоторые воины изображены с улыбкой на лице, что свидетельствует о том, что даже в таких ситуациях русские мужики готовы сохранять оптимизм и веру в светлое будущее.
Правое крыло триптиха называется "Проводы ополчения".
Наконец, войска отправились на битву, пока в городе остались лишь женщины, старики и дети. Лица женщин искажены такими неразрывными чувствами, как тоска, беспокойство, и в то же время надежда на возвращение мужчин домой. Особенно сильно выделяется женщина в правой стороне картины, одетая в богатые одежды. Одной рукой она утешает ребенка, который вот-вот готов расплакаться, а другой — держится за живот, в котором бьется сердце еще не рожденного ребенка.
Это произведение стало последним в жизни художника. Позже он поведал о том, что триптих является обращением к погибшим предкам, которые мужественно отправлялись на смерть во имя защиты родной земли. Память о мужестве предков должна подтолкнуть современников на мысль о том, что русский народ должен держаться вместе.
opisanie-kartin.com
Художник Юрий Ракша: dok_zlo
Земляничная поляна. 1977
"И поет мне в землянке гармонь..." 1973
В мастерской художника. Материнство. 1966
"Двое. 1967
"Воскресение" 1968
"Настроение" 1968
Сон. 1969
Август. 1969
"Моя Ирина" 1969
"Тыл" 1970
"Современники" 1970
"По белу снегу" 1975
"Всё о Еве". 1975 - п. ч. "Адам и Ева"
Триптих "Всё о Еве". 1975 - ц. ч. "Тишина в поле"
Триптих "Всё о Еве". 1975 - л. ч. "Купальщицы"
У ручья.1975.
Добрый зверь и добрый человек. 1978.
Обнаженная на меху. 1978
Разговор о будущем. 1979
Молодые зодчие. 1978
Маленькие купальщики. 1979
Тыл. 1970.
Моя мама. 1969.
сайт
dok-zlo.livejournal.com
Художник Юрий РАКША - Журнал обо всём
. Это цитата
Художник Юрий РАКШАЮрий Михайлович РАКША
Юрий Михайлович РАКША пришёл в этот мир 2 декабря 1937 года и покинул его 1 сентября 1980 года. Он был хорошим советским художником – прекрасным живописцем, известным кинопостановщиком, графиком. Его часто можно было видеть то в дальневосточной тайге, то на площадках нефтяников, то у геологов, то на Байкало-Амурской магистрали. Он делал наброски, зарисовки и потом, возвращаясь в Москву и обдумав увиденное, писал свои произведения. Природа всегда оставалась для него храмом и мастерской, в которой он был прихожанином и мастеровым. Он много, плодотворно работал и остался для нас прежде всего в полотнах собственных картин, ныне хранящихся во многих известнейших музеях.Он родился в семье служащих на окраине Уфы. Первые годы его жизни схожи с детством большинства его сверстников. Это сходство было в страшном постоянном чувстве голода, которое человеческая память хранит потом всю жизнь.
Забыть про него мальчику помогала невесть как к нему попавшая и ставшая любимой книга «История Гражданской войны в СССР». Множество фотографий, рисунков и широкие поля, на которых можно было рисовать. Художник вспоминал: «Окна в нашей барачной комнате завешаны чёрным – светомаскировка, холодно, а я сижу и рисую свои собственные баталии». В первом классе школы у Юры украли карандаш. Карандаш был простым, копеечным, но другого не было, а взять ещё неоткуда. Горе мальчика оставалось безутешным – целую неделю он даже не ходил на школьные занятия.
Случайно узнав о существовании в Доме культуры имени Калинина изостудии, Юрий стал исправно посещать её занятия. В те годы издаваемый миллионными тиражами «Огонёк» публиковал в каждом номере репродукции картин выдающихся русских живописцев-классиков. Они аккуратно вырезались юным художником, постепенно собираясь в коллекцию, «домашнюю Третьяковку». В 1954 году после окончания восьми классов Ракша едет в Москву. Однако на экзамены в художественной школе он опоздал. Спас счастливый случай. В Москве жил брат отца, работавший полотёром. Как-то раз, натирая паркет в одной из квартир, он показал её владельцу работы своего племянника. Это был действительный член Академии художеств, дважды лауреат Сталинской премии Дмитрий Налбандян. Он сам отвёз рисунки Юрия директору средней художественной школы при Институте имени В.И. Сурикова. Талантливый юноша без колебаний был зачислен сразу в пятый класс.
С серебряной медалью выпускника художественной школы Ракша поступил на факультет художников кино ВГИКа, который с отличием окончил в 1963-м. На протяжении пятнадцати лет он являлся художником-постановщиком киностудии «Мосфильм». Участвовал в создании многих отечественных фильмов, до сих пор нам памятных: «Время, вперёд!», «Дерсу Узала», «Восхождение»…За работу в советско-японским художественном фильме «Дерсу Узала» (режиссер – Акира Куросава) Юрий Ракша получил "Оскар" в 1976 году. . Кроме того, Юрий Ракша создал более 200 живописных полотен и проиллюстрировал около двадцати книг.
"Восхождение"
"Восхождение" кадр из фильма
"Восхождение" кадр из фильма
"Восхождение" Kазнь. - кадр из фильма
Плакат к кинофильму "Восхождение". 1977
"И поет мне в землянке гармонь..." 1973
*****
"Двое. 1967
"Воскресение" 1968
"Настроение" 1968
"Моя мама" 1969
"Моя Ирина" 1969
"Подснежники" 1969
"Август" 1969
"Ожидание" 1965
"Тыл" 1970
"Современники" 1970
"Рожденным – жить" 1971
"Женский портрет" 1973
"Солнышко"
"Писатель Василий Шукшин" 1973
"Портрет с шоколадницей" 1974
"Васильки. Лето" 1974
"Донбасс" 1974
"У ручья" 1975
"Весна в Приморье" 1975
"По белу снегу" 1975
"Земляничная поляна" 1977
"Анюте 13 лет" 1978
"Писатель Ирина Ракша" 1978-1980
"Премьера" Центральная часть триптиха 1977
"Арсений Тарковский" 1978
"Жужа и Янош из Будапешта" 1979
Юрий Ракша О “Джоконде” 12 августа 1980 года ( за 20 дней до смерти)
Все думал, в чем феномен “Джоконды” да Винчи? Первое — огромная жизненная энергия, заложенная в образе. Она неиссякаемо действует на нас, на людей — из поколения в поколение. Энергия эта закодирована в художественной форме произведения. Благодаря уникальной способности Леонардо использовать полутона кажется, что вся картина состоит только из света и этих меняющихся, бесчисленных живых полутонов. Вся фигура Джоконды, лицо, руки благодаря этому средству словно купаются в воздухе. И очертания фигуры — зыбки и неуловимы. И когда мы вновь возвращаемся к глазам Джоконды, нам кажется, что она только что двигалась, что она только что встала в эту позу для вас, чтобы остановить ваше внимание и говорить с вами. И эта связь со зрителем очень интимна. Кажется, что ее взгляд — только для вас, ее полуулыбка — только для вас. Но все это в том случае, когда ты один на один с картиной. Но такое в условиях современного музея — исключение. Хорошо помню свои ощущения в Лувре перед “Джокондой” и свое острое чувство разочарования. Не получилось у нас с ней встречи, не получилось интимности, не оправдалось ожидаемое. В бронированном стекле отражались десятки людей, лиц. И в глубине этого бетонного бункера проглядывали только ее глаза. Долгожданной встречи не состоялось...Есть и еще причины, которые мешают сегодняшнему зрителю понять ее, закрывают путь к подлинному постижению этой картины. Лик ее примелькался. Она — сама духовность — стала принадлежностью бездуховного быта: косынки и брошки, ручки для автомобилей и сумки, джинсы и майки. Все это опрокидывает, взрывает ее подлинную сущность. Сюда же надо отнести и засилие дурного качества репродукций, не имеющих с подлинником ничего общего... Пишем же мы “осторожно, окрашено”, тем более нужно просто кричать: “Осторожно, Джоконда”, оберегая ее чистоту, а также вкусы людей. И еще есть одна помеха на пути зрителя к “Джоконде”, к ее пониманию. Это избыток информации о ней, с одной стороны, вульгаризация, упрощение — с другой; тенденция к формированию фетиша. А в результате этого как раз и исчезает интимность, первозданность восприятия, при долгожданной встрече с подлинником их сменяет неожиданное разочарование. “Да ничего, собственно, особенного в ней и нет”. Это значит, что все системы, указанные выше, сработали и воздвигли невидимый, но непреодолимый барьер между зрителем и портретом.Есть, правда, и еще аспект. Большая часть людей неспособна к восприятию “божественного”, потому что никогда не соприкасалась с ним в жизни. Прагматизм бытия преобладает и вытесняет Бога, духовность. И тогда, конечно, просто — женские руки, просто — глаза, лицо совсем некрасивой женщины, скупые, невыразительные краски... И все же “Джоконда” живет! И даже далеко от нее мы чувствуем на себе ее взгляд, ее улыбку — она с нами, она живет.Надо сказать, что этому способствует и соотношение фигуры с пейзажем. Каноническое для того времени сочетание портрета и общего плана пейзажа здесь работает (при восприятии) самым активным образом, подчеркивая и вечность, и сиюминутность. То есть — вечный смысл бытия и сиюминутность происходящего. Джоконда как бы вошла в этот пейзаж с его огромной глубиной, и остановилась, и посмотрела на нас.
Этот пейзаж имеет и символическое, философское значение, говорящее о единстве и гармонии природы и человека, о божественной бесконечности мироздания... Для меня, и я не могу отделаться от этого ощущения, поверхность водных гладей в пейзаже — это как глаза самой земли, смотрящей на нас.
"Предстояние". Центральная часть триптиха "Поле Куликово" 1980
"Благословение на битву". Левая часть и "Проводы ополчения". Правая часть Триптиха "Поле Куликово" 1980
"Продолжение" 1979
kolybanov.livejournal.com
Ракша, Юрий Михайлович (2 декабря 1937 — 1 сентября 1980) — известный советский живописец
. Это цитата
Ракша, Юрий Михайлович (2 декабря 1937 — 1 сентября 1980) — известный советский живописец, художник-постановщик кино.Ракша, Юрий Михайлович
(2 декабря 1937 — 1 сентября 1980) — известный советский живописец, художник-постановщик кино.
На Южном Урале родился замечательный советский художник Юрий РАКША. Он писал о своих родных - матери и бабушке, что они вязали знаменитые оренбургские платки. Можно полагать, именно от уральских предков передана в его пейзажах тщательно прорисованная вязь деревьев, веток и листьев. Природа была для него храмом и мастерской. Особенно его впечатлила дальневосточная тайга во время съёмок фильма «Дерсу Узала».
Юрий родился в декабре 1937 г. на окраине Уфы. Хотя по отцу он был Теребилов, а по матери Треньхин; дед — казак Дмитрий Треньхин, но позже он взял, как псевдоним, фамилию жены Ирины Ракша. "В 1954 году после окончания восьми классов Юрий уехал с деревянным чемоданчиком с рисунками в Москву, но опоздал. Спас счастливый случай. В Москве жил брат отца, работавший полотёром. Как-то раз, натирая паркет в одной из квартир, он показал её владельцу работы своего племянника. Это был действительный член Академии художеств, дважды лауреат Сталинской премии Дмитрий Налбандян. Он сам отвёз рисунки Юрия директору средней художественной школы при Институте имени В.И. Сурикова. Талантливый юноша без колебаний был зачислен сразу в пятый класс. С серебряной медалью выпускника художественной школы Ракша поступил на факультет художников кино ВГИКа, который с отличием окончил в 1963 г. На протяжении пятнадцати лет он являлся художником-постановщиком киностудии «Мосфильм». Участвовал в создании многих отечественных фильмов, до сих пор нам памятных: «Время, вперёд!», «Дерсу Узала», «Восхождение»…
Триптих "Кино" Идея, в центре Л. Шепитько
Триптих "кино" Премьера
Триптих "Кино" Работа
Первая встреча с Дерсу. Эскиз к кинофильму ''Дерсу Узала''
За работу в советско-японском художественном фильме «Дерсу Узала» (режиссер – Акира Куросава) Юрий Ракша получил "Оскар" в 1976 году. Кроме того, он создал более 200 живописных полотен и проиллюстрировал около двадцати книг."
Воспоминания А.Александрова:
Юрий Михайлович РАКША (имя при рождении: Юрий Мефодьевич Теребилов) пришёл в этот мир 2 декабря 1937 года и покинул его 1 сентября 1980-го… Он был хорошим советским художником – прекрасным живописцем, известным кинопостановщиком, графиком. Его часто можно было видеть то в дальневосточной тайге, то на площадках нефтяников, то у геологов, то на Байкало-Амурской магистрали. Он делал наброски, зарисовки и потом, возвращаясь в Москву и обдумав увиденное, писал свои произведения. Природа всегда оставалась для него храмом и мастерской, в которой он был прихожанином и мастеровым. Он много, плодотворно работал и остался для нас прежде всего в полотнах собственных картин, ныне хранящихся во многих известнейших музеях...
...В мае 1971 года тридцатичетырёхлетний художник оставляет в своём дневнике такую запись: «Талант – это сострадание… Талантливого человека от обычного и отличает степень сострадания».
Свою маму Юрий Михайлович молодой не помнил. Она работала на фабрике разнорабочей. Война, послевоенный голод… И к 1950 году, когда отец вернулся домой, то мать, по воспоминаниям сына, была уже совсем старухой. Но той её столь рано окончившейся юности, которую он не застал, не запомнил, но которую сумел прочувствовать, художник посвятил свою картину, которую так и назвал – «Моя мама».
Часть комнаты девичьего общежития в дощатом бараке-времянке. Одна из железных казённых кроватей покрыта лоскутным, явно деревенским одеялом. Мужчина, расположившийся в терпеливом ожидании, видится за окном. Он ждёт ту, светловолосую и босоногую, которая спиной к нам стоит в центре комнаты. Картина принесла Юрию Ракше огромную популярность.
За несколько дней до своей кончины он успел закончить главное, как сам считал, произведение – полотно, посвящённое 600-летию Куликовской битвы.
Триптих, посвящённый 600-летию Куликовской битвы
Центральная часть
Ныне этот триптих хранится в знаменитой Третьяковской галерее.
Умер Юрий Ракша в 1980 году от острой формы лейкоза в Москве. Похоронен на Ваганьковском кладбище
Могила Ракши на Ваганьковском кладбище.
Семья: жена Ирина Евгеньевна, писатель, и дочь Анна. Сестра — искусствовед Валентина Мефодьевна Сорокина (Теребилова) (1940 г. р.), главный хранитель Художественного музея им. М. В. Нестерова (Уфа).
Картины Ракши (более 200) хранятся в Третьяковской галерее, Башкирском государственном художественном музее имени М. В. Нестерова, частных собраниях.
ТворчествоНаиболее известные картины: «Воскресение» (1968), «Тыл» (1970), «Зимний полустанок» (1968), «Подснежники» (1967—1969), «Моя мама», «Современники», «Наша буровая», «Разговор о будущем», «Моя Ирина», «Продолжение», «Земляничная поляна» (1977), «Писатель Василий Шукшин» (1973), «Поэт Арсений Тарковский» (1978), «Рожденным — жить»[6]; триптих «Поле Куликово» («Благословение на битву», «Проводы ополчения», «Предстояние») (1980).
ВыставкиПри жизни Юрий не провёл ни одной своей персональной выставки. Все состоялись после его смерти.
Работы Юрия Ракши экспонировались на девятнадцати выставках, в том числе и персональных, в городах и странах: Москва, Ленинград, Загорск, Иркутск, Париж, Лондон, ГДР, Монголия, Польша, Голландия, Токио.
Интересные фактыВ триптихе «Поле Куликово», в центральной его части «Предстояние», среди воинов, окруживших Дмитрия Донского, Ю. Ракша изобразил в образе Бренка писателя Василия Шукшина, а рядом себя. …в 1980-м, на полотне «Куликово поле» Шукшин (с бородой) был написан художником в главной сцене. Перед началом сраженья прощание двух друзей, Бренка (Шукшина) и князя Дмитрия (Юрия Ракши). Это их последний рассвет на берегу Непрядвы и Дона. Рассвет перед боем. Перед смертью и перед бессмертием. Так Шукшин в картине художника сыграл еще одну свою роль — последнюю, «посмертную». — Ирина Ракша
На пресс-конференции после вручения фильму «Дерсу Узала» премии «Оскар» его режиссёр Акира Куросава сказал: «…Юрий Ракша, с которым мне посчастливилось работать, — самый опытный, талантливый профессионал и знаток своего дела…»
Источник:ВИКИПЕДИЯ
Сотников. Кадр из фильма.
"Сотников перед казнью" Б. Плотников в фильме "Восхождение"
Плакат к кинофильму «Восхождение», 1977 г.
Портрет Ларисы Шепитько - режиссера фильма "Восхождение"
Эвридика.
У человека телоОдно, как одиночка.Душе осточертелаСплошная оболочкаС ушами и глазамиВеличиной в пятакИ кожей - шрам на шраме,Надетой на костяк.
Летит сквозь роговицуВ небесную криницу,На ледяную спицу,На птичью колесницуИ слышит сквозь решеткуЖивой тюрьмы своейЛесов и нив трещотку,Трубу семи морей.
Душе грешно без тела,Как телу без сорочки, -Ни помысла, ни дела,Ни замысла, ни строчки.Загадка без разгадки:Кто возвратится вспять,Сплясав на той площадке,Где некому плясать?
И снится мне другаяДуша, в другой одежде:Горит, перебегаяОт робости к надежде,Огнем, как спирт, без тениУходит по земле,На память гроздь сирениОставив на столе.
Дитя, беги, не сетуйНад Эвридикой беднойИ палочкой по светуГони свой обруч медный,Пока хоть в четверть слухаВ ответ на каждый шагИ весело и сухоЗемля шумит в ушах.
Арсений Тарковский. 1978
Писатель Савва Дангулов. 1978
Писатель Василий Шукшин. 1973
Писатель Ирина Ракша. 1978-1980
ЮРИЙ РАКША «МОЯ ИРИНА» (1969)
Судьба у этого советского художника была будто из советского же кино: мать рабочая, отец 10 лет ходил по красным войнам, а сам Юрий после восьмого класса отправился из Уфы один-одинёшенек учиться в Москву, где для прокорму пришлось пролетарничать грузчиком. Но и поднявшись на ноги (Ракша стал художником на Мосфильме), Юрий не забывал черпать коммунистически духовного, путешествуя по тайге и тусуясь со всякими геологами-нефтяниками. Хоть и определяют творчество Ракши как соцреализм, его картины такие тёпло-ламповые, что невольно веришь в неангажированную любовь автора к своим моделям. Кроме отважных покорителей севера и дружественной богемы, Ракша обожал писать свою жену: в одежде и без, разными техниками, весёлую и печальную, молодую супругу и мать – короче, любовь длиною в жизнь.
Моя Ирина. 1969
Добрый зверь и добрый человек
Вы - Легкая, но легкость этаНе мотылька, что жить спешит,То легкость внутреннего светаБольшой и ласковой души.
То легкость мысли, пониманье,Не легкомыслие, нет!Уменье чувствовать, вниманье,На нежность - нежностью ответ.
Не словом даже, только взглядом,Но уводящим далеко…Вот почему мне с вами рядомСветло, и просто, и легко!
Александр Перфильев (Ли)
Васильки.Лето.
Настроение. 1968
Ожидание. 1965
Двое. 1967
Подснежники. 1969
Обнаженная на меху. 1968-1978
Сон. 1969
Август. 1969
Современники. 1970
Женский портрет. 1973
Анюте 13 лет. 1978
Продолжение. 1979
Жужа и Янош из Будапешта. 1979
И поет мне в землянке гармонь... 1973
Земляничное поле
Маленькие купальщики. 1979
Тыл. 1970
Уральские горы. 1972
Донбасс. 1974
По белу снегу. 1975
Весна в Приморье. 1975
Весна в Приморье. 1975
У ручья. 1975
3d-shka.livejournal.com
| «Направленность замысла»
Юрий Михайлович РАКША пришёл в этот мир 2 декабря 1937 года и покинул его 1 сентября 1980-го… Он был хорошим советским художником – прекрасным живописцем, известным кинопостановщиком, графиком. Его часто можно было видеть то в дальневосточной тайге, то на площадках нефтяников, то у геологов, то на Байкало-Амурской магистрали. Он делал наброски, зарисовки и потом, возвращаясь в Москву и обдумав увиденное, писал свои произведения. Природа всегда оставалась для него храмом и мастерской, в которой он был прихожанином и мастеровым. Он много, плодотворно работал и остался для нас прежде всего в полотнах собственных картин, ныне хранящихся во многих известнейших музеях. А перед вами лишь взгляд неравнодушного зрителя, штрихи к портрету художника Юрия Ракши и памятного нам времени…
Он родился в семье служащих на окраине Уфы. Первые годы его жизни схожи с детством большинства его сверстников. Это сходство было в страшном постоянном чувстве голода, которое человеческая память хранит потом всю жизнь. Забыть про него мальчику помогала невесть как к нему попавшая и ставшая любимой книга «История Гражданской войны в СССР». Множество фотографий, рисунков и широкие поля, на которых можно было рисовать. Художник вспоминал: «Окна в нашей барачной комнате завешаны чёрным – светомаскировка, холодно, а я сижу и рисую свои собственные баталии». В первом классе школы у Юры украли карандаш. Карандаш был простым, копеечным, но другого не было, а взять ещё неоткуда. Горе мальчика оставалось безутешным – целую неделю он даже не ходил на школьные занятия. Случайно узнав о существовании в Доме культуры имени Калинина изостудии, Юрий стал исправно посещать её занятия. В те годы издаваемый миллионными тиражами «Огонёк» публиковал в каждом номере репродукции картин выдающихся русских живописцев-классиков. Они аккуратно вырезались юным художником, постепенно собираясь в коллекцию, «домашнюю Третьяковку». В 1954 году после окончания восьми классов Ракша едет в Москву. Однако на экзамены в художественной школе он опоздал. Спас счастливый случай. В Москве жил брат отца, работавший полотёром. Как-то раз, натирая паркет в одной из квартир, он показал её владельцу работы своего племянника. Это был действительный член Академии художеств, дважды лауреат Сталинской премии Дмитрий Налбандян. Он сам отвёз рисунки Юрия директору средней художественной школы при Институте имени В.И. Сурикова. Талантливый юноша без колебаний был зачислен сразу в пятый класс. С серебряной медалью выпускника художественной школы Ракша поступил на факультет художников кино ВГИКа, который с отличием окончил в 1963-м. На протяжении пятнадцати лет он являлся художником-постановщиком киностудии «Мосфильм». Участвовал в создании многих отечественных фильмов, до сих пор нам памятных: «Время, вперёд!», «Дерсу Узала», «Восхождение»… Юрий Ракша писал: «Я понял – коль скоро нам дан реалистический метод, то именно в картине возможности его поистине беспредельны». Картина, будущая работа над ней воспринимались художником как сочинение. А сочинение должно иметь свою программу. Под словом «программа» художник Ракша понимал «направленность замысла». Именно широтой этой направленности, наверное, привлекало его искусство кино. В музее киностудии «Мосфильм» хранится многое, что рассказывает о Юрии Ракше. Так, на пресс-конференции после вручения фильму «Дерсу Узала» премии «Оскар» его режиссёр Акира Куросава сказал: «…Юрий Ракша, с которым мне посчастливилось работать, – самый опытный, талантливый профессионал и знаток своего дела…» Хотя большая часть фильма была отснята в подлинной дальневосточной тайге, так называемая естественность тайги создавалась, конечно, участниками съёмок, и в первую очередь художником-постановщиком Ю. Ракшой. Не было мелочей, всё должно было работать на драматургию будущего фильма. Бронзовой краской окрашивались края осенних листьев для эффекта светящегося ореола. Природа в этом кинопроизведении была в подлинном смысле слова действующим лицом. Работа в кинематографе творчески обогатила Юрия Ракшу. Однако он чувствовал, что ему всё сложнее «служить двум музам» – кино и живописи. Надо было выбирать. Казавшаяся прежде притягательной для Юрия Ракши работа художника-постановщика постепенно разочаровала его. Ему нужна была свобода, возможность глубже и полнее выразить себя творчески. Замечу, что при жизни Юрия Ракши у него не было ни одной своей персональной выставки, участвовал только в коллективных. Правда, незадолго до ухода из жизни он знал о предстоящей в ноябре 1980 года его первой, персональной, на Кузнецком Мосту в Москве… «Как в зеркало, мы смотримся в мир и отражаемся в нём, – писал Ю. Ракша, – картины художника – это отражение мира и его самого…» Да, личность художника, его сущность – в созданном, написанном им произведении. И только в нём. Кинематографические впечатления творчески воплотились во многие живописные замыслы. Так, киноэскиз к фильму «Веришь – не веришь» стал основой и прообразом картины «Наша буровая». Эта картина художника, как и многие другие его живописные полотна, давно разошлась по свету в сотнях репродукций и открыток. Написанная художником в контрасте тёплых и холодных тонов, она предстаёт перед зрителем образом девочки-лаборантки, берущей пробу нефти. Юрий Ракша всегда изображал своих героев в самые важные минуты их жизни и деятельности. В мае 1971 года тридцатичетырёхлетний художник оставляет в своём дневнике такую запись: «Талант – это сострадание… Талантливого человека от обычного и отличает степень сострадания». Сострадание Юрия Ракши, мне видится, уходит своими корнями в детство, в тыловой город Уфа. Передо мной репродукции с некоторых картин, одна из которых так и называется – просто и точно – «Тыл». На нас смотрит усталая молодая женщина, она о чём-то задумалась. Через минуту она вновь наляжет на лопату, продолжит выкапывать картошку. У её ног присела на корточки маленькая девочка. Она старательно обирает с белых картофельных плетей вырытые мёрзлые клубни. За спиной женщины стоит худенький мальчик, он придерживает раскрытый мешок. Бабушка высыпает туда очередное ведро с вырытым картофелем. На втором плане картины – тачка с оглоблями, которые, словно стволы зениток, нацелены в небо. Трудная жизнь!.. Но от исхудавшего лица женщины, от склонённой фигурки девочки идёт к зрителю свет надежды и заботливой доброты… Свою маму Юрий Михайлович молодой не помнил. Она работала на фабрике разнорабочей. Война, послевоенный голод… И к 1950 году, когда отец вернулся домой, то мать, по воспоминаниям сына, была уже совсем старухой. Но той её столь рано окончившейся юности, которую он не застал, не запомнил, но которую сумел прочувствовать, художник посвятил свою картину, которую так и назвал – «Моя мама». Часть комнаты девичьего общежития в дощатом бараке-времянке. Одна из железных казённых кроватей покрыта лоскутным, явно деревенским одеялом. Мужчина, расположившийся в терпеливом ожидании, видится за окном. Он ждёт ту, светловолосую и босоногую, которая спиной к нам стоит в центре комнаты. Картина принесла Юрию Ракше огромную популярность. Бывая в творческих командировках, художник с удовольствием видел своё произведение то в шофёрской кабине машины, то в рабочих общежитиях, то в вагончиках строителей БАМа… Всё было знакомо в картине, всё узнаваемо, всё напоминало каждому зрителю о чём-то своём, памятном и дорогом… За несколько дней до своей кончины он успел закончить главное, как сам считал, произведение – полотно, посвящённое 600-летию Куликовской битвы. Ныне этот триптих хранится в знаменитой Третьяковской галерее. В той самой Третьяковке, по репродукциям картин которой он учился рисовать в Уфе, в далёком и голодном военном детстве. Автор: Александр АЛЕКСАНДРОВ «Его ВОСХОЖДЕНИЕ»
Я вернулась в Москву из командировки, с Алтая, где была в моем родном "Урожайном" и рядом, в заснеженных шукшинских Сростках, по ту сторону Катуни. Вернулась вечером, замерзшая, усталая. Только опустила чемодан на пол, как раздался междугородный звонок. Телефонистка сообщила: на линии Симферополь, Бахчисарай, Крымская обсерватория. Я даже не успела удивиться (ведь знакомых там не было), как услышала мягкий женский голос: "Хотим обрадовать вас, Ирина Евгеньевна. И поздравить. Наши ученые открыли еще одну малую планету. Она расположена на орбите между Марсом и Юпитером и уже утверждена и нанесена на карту звездного неба в США, в Международном планетарном центре..." Женщина на мгновенье умолкает и с удовольствием, радостно и отчетливо произносит: "Отныне эта неотъемлемая частица Солнечной системы будет именоваться "Ракша", в честь выдающихся успехов Юрия Михайловича в изобразительном искусстве. — Она опять замолчала; я чувствовала, что она улыбается. — Так что теперь над Землей среди планет "Шукшин", "Высоцкий", "Ахматова" светит еще одна звезда... — И уже тише добавила: — Мы здесь его очень и очень любим. Каждая публикация о нем, каждый альбом его для нас радость... Мы были на всех его выставках, которые вы проводили в Москве... Спасибо..." Я не в силах говорить, не в силах сказать, что при жизни он не имел ни одной своей выставки; что не имел мастерской и лучшие его вещи 60-70-х годов писались в подвале на улице Короленко, 8, где после каждого дождя по полу плавала обувь и за окном мы видели только проходящие ноги; что всю жизнь жили на стипендию и тяжкие побочные заработки. С трудом сводя концы с концами, воспитывали дочь, которая родилась в наши студенческие годы; а когда Юра умер, у "Мосфильма", где он снял пятнадцать фильмов, и у Союза художников, членом которого он был много лет, не нашлось денег на оградку его могилы на Ваганькове; министерство не успело при жизни оформить ему звание заслуженного художника, а Комитет по премиям не успел дать премию, на которую его выставили 5 организаций... Все, чего мы достигли в этой жизни, мы достигли не благодаря, а вопреки... И были при этом романтичны, светлы и все-таки веровали, как все наше поколение шестидесятников!.. И вот — звезда "Ракша!.." Непостижимо!.. Я молчу, слыша этот волшебно-добрый голос из Крымской обсерватории, который звучит для меня, как с другой планеты. Я собираюсь с духом и произношу непослушными губами: — Скажите, а кто первооткрыватель планеты?.. — Простите, не представилась. Это я. Старший научный сотрудник Людмила Ивановна Черных... А почетное свидетельство Академии наук СССР мы вручим вам при встрече... В газеты и на радио уже сообщили, так что, думаем, информация на днях появится, ждите... И до свидания... — Раздались гудки. Я сидела ошеломленная, не имея сил радоваться, в тишине пустой квартиры. И со стен, с многочисленных Юриных полотен, смотрели на меня с участием его герои "Добрый зверь и добрый человек", "Ты и я", "В. Шукшин", "Моя Ирина", "Продолжение". Вокруг стояла звенящая ночная тишина. Огромный дом спал. Не раздеваясь, я вышла на балкон. И над заснеженной январской Москвой 1989 года на меня опрокинулось темное звездное небо. Вернее, это я словно ступила, словно вошла в него. Мириады звезд и созвездий клубились, мерцали в морозной выси, и я с пронзительной болью и счастьем подумала, что где-то там, среди них, в иных мирах существует и, может быть, смотрит на нас "Ракша"... А еще — он хорошо пел, любил петь для меня старинный русский романс "Гори, гори, мои звезда..." Многие друзья вспоминают об этом... Помню, как двадцать лет назад (неужели уже?!) летом он стоял здесь на ветру, держась рукой вот за эти перила, и говорил мне с мягкой великодушной улыбкой, глядя на эти вот городские дали. Только было вечернее заходящее солнце и зелень: "Любимый дом, любимая женщина, любимое дело... Наверно, это и есть счастье..." Пальцы его красивых спокойных рук были в свежей краске. Отложив кисть, он только что отошел от мольберта. Он был худ, одухотворен и потому прекрасен... Он работал ежедневно до изнурения, до обмороков. От укола до укола. Он торопился, он должен был успеть написать, как сам говорил, главную картину своей жизни — триптих "Поле Куликово", к которой шел всю жизнь. А тяжкая болезнь все наступала. И мы боролись с ней, как могли. Из последних сил, сбиваясь с ног, проводя страшные тяжкие курсы лечения, поддерживая друг друга и словом, и делом. И, конечно, скрывая друг от друга понимание так быстро надвигающейся неизбежности, неотвратимости предстоявшего. Это была ложь двух любящих и понимающих друг друга с полувзгляда людей, проживших вместе двадцатилетие. Ложь во спасение. 1980 год был последним годом его сорокадвухлетней жизни. ...В ноябре 1979 года (уже после гибели в автокатастрофе В. Чухнова и Ларисы Шепитько, с которыми он снимал как художник-постановщик "Восхождение"), когда он, немного оправившись от похорон друзей, вдохновенно приступил к работе над эскизами к "Полю", в мастерской раздался телефонный звонок. Я взяла трубку. Участковый врач нашей поликлиники, находящейся рядом с домом, узнав меня, сказала: "Вы можете зайти ко мне сейчас на минутку? Только не говорите об этом мужу". Я несколько удивилась: "Хорошо. Зайду". В кухне на плите варился ужин. Юра в глубине зала (я видела его в открытую дверь) на белых ватманских полотнах, прикрепленных на стену, разрабатывал эскизы. Уже вырисовывался образ князя Дмитрия и Бренка, что стоял с ним рядом и должен был, надев княжий наряд, умереть за Донского на поле Куликовом. Уже были привезены с "Мосфильма" кое-какие костюмы, материалы. Уже были разложены на полу и прибиты по стенам портреты Васи, Василия Шукшина, которого Юра рисовал еще в семидесятые с натуры. (На триптихе Василий Макарович уже после своей смерти, под кистью художника, сыграет еще одну, свою последнюю роль — образ Дмитрия Бренка). Уже прорисовались и были готовы взглянуть на мир мудрые глаза Преподобного Сергия Радонежского, монаха Пересвета, Андрея Рублева... А тут раздался этот звонок... Как с того света... Прихватив сумку, якобы для свежего хлеба, я быстро спустилась во двор и вскоре вошла в кабинет заведующей отделением. За окном был серый осенний вечер, на столе врача горела лампа. В кругу света в руках женщины в белом голубел маленький листок. "Это анализ крови, — услышала я знакомый, почти бесстрастный голос. — К сожалению, я абсолютно уверена, что это белокровие, острая форма лейкоза". Я села. Машинально спросила: "А что это значит?" Услышала медицински-беспощадное: "Это значит, что у него рак крови. И при этой форме жить ему осталось месяц, от силы — полтора... Вы жена, и я не могу не сказать вам этого. Так что мужайтесь..." Выйдя от врача на крыльцо, я подняла взгляд на наш дом, где на последнем "чердачном" этаже работал мой родной человек, писал задуманное им полотно. Перевела взгляд на небо, на голые ветви деревьев, на прохожих. И увидела все это черно-белым. Вернее, серым. В сером, как гризаль, тоне. Цвет, краски исчезли. Наверное, это объяснимо. При сильном шоке что-то в глазах меняется, и цвет исчезает. Много позже вспомнила Шолохова, смерть Аксиньи, черное солнце... Но это потом, а тогда моя прошлая прочная и, как показалось, прекрасная жизнь вдруг откололась и стала отплывать от меня, как льдина, а я была в черной полынье настоящего. С каждым биением сердца помимо всех иных лихорадочно билась одна, как колокол, мысль: "Остался месяц! Месяц! От силы — полтора..." И дальше: "А ведь он только начал "Поле"... А нужен год, как минимум, год... Что делать? Куда кидаться?.. К кому?.." А пока надо было найти в себе силы и вернуться домой, где варился ужин, и, как прежде, спокойно глядя ему в глаза, начинать действовать сию же минуту. Надо начать готовить его к мысли, что он болен. Но какой-то нейтральной болезнью крови, и нужно срочно лечиться... И делать все это осторожно, без испуга, словно бы между прочим... Надо срочно искать врачей... клинику... лекарства... Врач сказала: "Профессор Воробьев недоступен. Лекарства — дефицит". Надо искать все, все возможные пути к невозможной победе... Надо вырвать у смерти этот год, во что бы то ни стало... И этот год ему был дарован судьбой и врачами. Он боролся со смертью стоически, мужественно, стараясь скрыть муки. Работал до изнеможения. Он торопился, он держался за кисть, как за спасательный круг. Однажды сказал: "У КАЖДОГО ИЗ НАС ДОЛЖНО БЫТЬ В ЖИЗНИ СВОЕ ПОЛЕ КУЛИКОВО". Потом записал эти слова в дневнике. В этот последний год жизни (о котором мне следует, хотя очень больно, еще писать и писать) успел очень многое. Он дописал ряд ранее начатых картин. Написал ряд статей. (Юра был одарен и литературно.) Стал делать многочисленные дневниковые записи, правда, нехотя, из-за природной скромности, даже застенчивости. Мы много и обо всем говорили, я стала просить его записывать, как бы для меня, ту или иную высказанную им мысль, подсовывала блокноты. Он писал своим красивым ясным почерком. В середине лета, когда он понял, что болезнь роковая, понял неизбежность конца, — стал писать сам... Стал даже наговаривать кое-что на магнитофонную пленку, собрал в отдельный ящик всю нашу сохранившуюся за многие годы переписку, в которой рассыпано так много его потаенных размышлений о бытии и искусстве. В августе триптих день ото дня шел к завершению... А жизнь художника таяла с каждым часом. Мы — врачи и родные — "держали" его, как могли. В эти месяцы хотелось его как-то радовать. Были собраны документы для представления его к званию заслуженного художника РСФСР. Другие его сверстники давно получили. А он не рвался. Но министерство тянуло с подписью бумаг. Он был представлен за фильм "Восхождение", вместе с оператором и режиссером, на Государственную премию, но тоже не получил ее. Премию дали только двум мертвым, погибшим ранее... Вот этот факт почему-то ранил его. Ведь он столько сил отдал "Восхождению", буквально прорисовал этот фильм покадрово, еще до съемок, сделал экспликацию, эскизы, истово работал с Ларисой весь тот год... Но все же, все же... Его держало "Поле"... "Как жаль, что бессмертный дух наш, — говорил он, — привязан к бренному телу. Но даже в пределах тела можно успеть очень многое". И он успел. Дописал полотно. В день его смерти, 1 сентября 1980 года, его последняя, главная картина "Поле Куликово", с еще не просохшими свежими красками поплыла над городом, как гордый символ победы Жизни. На веревках полотно бережно передавали из рук в руки все ниже с этажа на этаж (она не могла уместиться в лифте, а мокрую снять с подрамников мы ее не могли). А внизу картину уже ждали, чтобы отвезти на выставку "600 лет победы на Куликовом Поле" в Третьяковскую галерею. Но Юра этого уже не узнал, его не стало. И он не мог знать, что спустя годы на небе у него будет своя звезда. Хоронили мы Юру 4 сентября, отпев, отслужив по православному обряду, на Ваганькове, в первой аллее, "аллее художников", напротив любимого им Саврасова. Неподалеку от Сурикова, Есенина... Вернувшись домой, я неожиданно нашла его записку: "Ирок! Не горюй! Мы еще встретимся. Вспоминай нашy комнатку в Останкино. Я любил тебя и кое-что умел. Ты была молода. Твой Ю. Р." Автор: Ирина Ракша2 декабря 1937 года - 1 сентября 1980 года |
chtoby-pomnili.livejournal.com
