Музей ЧерномырдинаУченики Сергея Рачинского на полотнах Николая Богданова-Бельского. Рачинский картина
Описание картины Николая Богданова-Бельского «Устный счёт»
Знаменитый русский художник Николай Петрович Богданов-Бельский написал уникальную и невероятно жизненную историю в 1895 году. Произведение называется «Устный счёт», а в полной версии «Устный счёт. В народной школе С.А.Рачинского».
Картина написана маслом по холсту, на ней изображена сельская школа 19 века во время урока арифметики. Школьники решают интересный и сложный пример. Они находятся в глубокой задумчивости и поиске верного решения. Кто-то думает у доски, кто-то стоит в сторонке и пытается сопоставить знания, которые помогут при решении задачи. Дети полностью поглощены поиском ответа на поставленный вопрос, они хотят доказать себе и миру, что могут это сделать.
Рядом стоит учитель, прототипом которого является сам Рачинский – знаменитый ботаник и математик. Не зря картине присвоено такое название, оно в честь профессора Московского университета. На полотне изображено 11 человек детей и только один мальчик тихо шепчет учителю на ухо, возможно правильный ответ.
На картине изображён простой русский класс, дети одеты в крестьянскую одежду: лапти, штаны и рубахи. Всё это очень гармонично и лаконично вписывается в сюжет, ненавязчиво неся миру тягу к знаниям со стороны простого русского народа.
Тёплая цветовая гамма несёт доброту и простоту русского народа, здесь нет зависти и фальши, нет зла и ненависти, дети из разных семей с разным достатком собрались воедино для принятия единственно верного решения. Этого очень не хватает в нашей современной жизни, где люди привыкли жить совсем по – другому, не считаясь, с мнением окружающих.
Николай Петрович посвятил картину своему учителю, великому гению математики, которого хорошо знал и уважал. Сейчас картина находится в Москве в Третьяковской галерее, будете там, обязательно взгляните на перо великого мастера.
Картина Устный счет в сельской школе художника Николая Богданова-Бельского
Картина художника Богданова-Бельского «Устный счет» имеет едва ли не большую известность, чем ее автор. Благодаря заковыристой задачке, изображенной на ней, работа стала хрестоматийным образцом математической головоломки. Многие из тех, кому она попадалась на глаза в процессе обучения арифметическим вычислениям или среди многочисленных юмористических версий полотна, коих в сети предостаточно, порой даже не слышали о ее создателе.Помимо вышеупомянутого примера, на картине присутствует еще один примечательный момент: фигура школьного учителя. Инородным телом смотрится интеллигент в бабочке и черном фраке среди простых сельских мальчишек. И это неспроста: «Устный счет» посвящен ангелу-хранителю художника Богданова-Бельского, подарившему ему и другим босоногим деревенским сорванцам путевку в жизнь в виде достойного образования – университетскому профессору и потомственному дворянину Сергею Александровичу Рачинскому.
Учение – свет
Да и школа, изображенная на холсте, тоже непростая. Построенная на средства Рачинского в его родовом селе Татево, она стала первым российским образовательным учреждением с полным пансионом для детей крестьян. Посчастливилось учиться в ней и самому Богданову-Бельскому.Интересы профессора были чрезвычайно разносторонними, а в какой-то степени и взаимоисключающими. Математик и ботаник, он впервые перевел на русский язык знаменитый труд Чальза Дарвина о происхождении видов. В то же время Рачинский считал, что «первая из практических потребностей русского народа… есть общение с Божеством»; «не к театру тянется крестьянин в поисках искусства, а к церкви, не к газете, а к Божественной книге».
Также он полагал, что тому, кто освоит церковнославянскую грамоту, будут доступны для понимания Данте и Шекспир, а человеку, знакомому с церковными распевами, станут ближе Бетховен и Бах. Более того, Рачинский разработал методику лечения заикания при помощи чтения старославянских текстов и церковного пения.
Поэтому в его школе в обязательную программу входили изучение закона Божиего, толкований Псалтири, а также участие в церковных службах. На картине «Устный счет» эта особенность нашла отражение в виде образа Богоматери с Младенцем, помещенного рядом с грифельной доской.
Математика – царица наук
Но не только на церковную грамоту делал ставку Рачинский. Прогрессивный педагог, разрабатывающий авторские методики преподавания, вел переписку с немецким коллегой Карлом Фолькмаром Стоем и Львом Толстым. Лично преподавал в школе черчение, рисование и живопись.Но главной страстью Рачинского была математика, на нее и делался упор в обучении. Он создал учебное пособие «1001 задача для устного счета», и задачка на картине Богданова-Бельского из их числа. К слову, подобное задание не могло входить в стандартную программу обучения народных школ, так как та не предусматривала изучение степеней в начальных классах. Но только не в образовательном заведении Рачинского.
Решить данный пример позволяют знания о закономерностях сложения квадратов некоторых двухзначных чисел, названных именем прославленного российского педагога. Так, согласно последовательностям Рачинского, сумма квадратов первых трех чисел на доске будет равна сумме следующих трех. А поскольку в первом и во втором случаях это число составляет 365, то ответ к этой ставшей уже классической задаче чрезвычайно прост – 2.
Автор: Наталья Азаренко
artchive.ru
Ученики Сергея Рачинского на полотнах Николая Богданова-Бельского: the_morning_spb
► БОГДАНОВ-БЕЛЬСКИЙ Николай Петрович (1868-1945) «Устный счет. В народной школе С.А. Рачинского». 1895 г.Холст, масло. 107,4 х 79 см.Государственная Третьяковская галерея, Москва.Изображена комната с некрашеными стенами из тёсаных брёвен. Справа – высокая изразцовая печь-голландка белого цвета. На стене висят лист с нотами и репродукция эскиза Виктора ВАСНЕЦОВА «Богородица с Младенцем». На грифельной доске написана задача, которая не могла быть предложена ученикам стандартной начальной школы: в программе одноклассных и двуклассных начальных народных училищ не предусматривалось изучение понятия степени. Однако РАЧИНСКИЙ не следовал типовому учебному курсу, он был уверен в отличных математических способностях большинства крестьянских детей и считал возможным существенное усложнение программы по математике.[Ответ]Ответ: 2
Трудами Сергея Александровича РАЧИНСКОГО (1833-1902) было положено начало педагогики для народной школы. В 1872 г. Рачинский навсегда вернулся из Москвы в родовое имение Татево в Тверской области и до конца дней своих не оставлял забот и попечений об устройстве школ для крестьянских детей. Крестьяне Бельского уезда величали его не иначе как «отец родной». Им было открыто по уезду около тридцати школ, многие с интернатами. Рачинский строил в русских деревнях больницы. Стараниями Рачинского в России были воссозданы общества трезвости, объединившие к началу 1900-х десятки тысяч человек по всей империи.
К Рачинскому обращались за советами Лев ТОЛСТОЙ и Василий РОЗАНОВ, Пётр ЧАЙКОВСКИЙ и Константин ПОБЕДОНОСЦЕВ. Его, сельского учителя, благодарили за подвижнический труд императоры АЛЕКСАНДР III и НИКОЛАЙ II. Его учеником был известный петербургский священник, духовник царской семьи Александр ВАСИЛЬЕВ и ещё десятки учителей и священников, потрудившихся для своего народа.
...Наследник престола ответил на слова ПОБЕДОНОСЦЕВА так: «...как завидуешь людям, которые могут жить в глуши и приносить истинную пользу и быть далеко от всех мерзостей городской жизни, а в особенности петербургской. Я уверен, что на Руси немало подобных людей, но о них не слышим, и работают они в глуши тихо, без фраз и хвастовства...»
► БОГДАНОВ-БЕЛЬСКИЙ Николай Петрович (1868-1945) «Сочинение». Ок. 1903 г.Холст, масло. 123 х 78,5 см.Государственный Русский музей (Михайловский замок), Санкт-Петербург.► БОГДАНОВ-БЕЛЬСКИЙ Николай Петрович (1868-1945) «У дверей школы». 1897 г.Холст, масло. 127,5 х 72 см.Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
Николай БОГДАНОВ-БЕЛЬСКИЙ был одним из учеников Сергея Рачинского.
Теме сельской школы посвящено большинство картин художника, в них утверждается мысль об одарённости крестьянства и необходимости образования для него. Мечтая о множестве образцовых школ, он порою идеализировал облик и характеры персонажей, их взаимоотношения. Подобных черт лишена картина «Сочинение». Её крупные размеры подчеркивают важность, общественную значимость избранной темы.
Тщательно выполненному в гамме охристых тонов полотну свойственна жизненная непосредственность. В центре отличающейся простотой композиции – фигура сидящего за партой подростка в бедной одёжке. Его миловидное бледное лицо трогательно в момент «мыслительного» процесса. Именно мотив раздумья, часто увлекавший художника, позволил ему раскрыть в характере крестьянского школьника пытливость ума, искреннюю увлечённость процессом учения – черты, которые в будущем помогут пареньку стать достойным человеком.
В 1903, когда появилась картина «Сочинение», за заслуги перед отечественным искусством художник был удостоен звания академика живописи.
Несколько задач Рачинского (с ответами!)
► Я нанял повара, с тем чтобы в первый месяц заплатить ему рубль и каждый месяц прибавлять к его жалованию по рублю. Кроме того, я давал ему по рублю на чай в каждый из двунадесятых праздников, а на Пасху подарил ему 10 руб. Сколько получил он в год?[Ответ][100 руб.]► Купец покупал пуд сахару по 6 руб., а продавал фунт по 17 коп. В один месяц он на сахаре получил прибыли 20 руб. Сколько пудов сахару он купил и продал?[Ответ][25]► Виноторговец купил бочку с вином в 372 бутылки за 225 руб. Но при разливе 12 бутылок пролили. Почем он должен продавать остальные бутылки, чтобы получить 27 руб. барыша?[Ответ][По 70 коп.]► Я за 200 руб. купил собаку, корову и лошадь. Корова втрое дороже собаки, лошадь вчетверо дороже собаки вместе с коровою. Цены?[Ответ][10 руб.; 30 р.; 160 руб.]► Жена моя вяжет по 7 пар чулок в месяц, а дочь по 3 пары в неделю. Сколько заработают они в год, если на каждой паре они выручают 25 коп.?[Ответ][60 руб.]► Виноторговец купил две бочки с вином: одну в 70 ведер за 350 руб., другую в 90 ведер за 450 руб. Вино это он смешал и разлил в бочонки по 8 ведер. Почем должен он продавать бочонок, если хочет получить 100 руб. барыша?[Ответ][По 45 руб.]РАЧИНСКИЙ С.А. 1001 задача для умственного счёта. – М.: Белый город, 2014. – 144 с.
the-morning-spb.livejournal.com
Богданов–Бельский. Устный счет в народной школе — что на самом деле изображено на картине: lurud
Многие видели картину "Устный счет в народной школе". Конец 19 века, народная школа, доска, интеллигентный учитель, бедно одетые дети, 9–10 лет, с энтузиазмом пытаются решить в уме задачу написанную на доске. Первый решивший сообщает ответ учителю на ухо, шепотом, чтобы другие не потеряли интерес.
Теперь посмотрим на задачу: ( 10 в квадрате + 11 в квадрате + 12 в квадрате + 13 в квадрате + 14 в квадрате) / 365 =???
Черт! Черт! Черт! Наши дети в возрасте 9 лет не решат такую задачу, уж во всяком случае в уме! Почему чумазых и босоногих деревенских детей в деревянной школе из одной комнаты учили так хорошо, а наших детей учат так плохо?!
Не спешите возмущаться. Приглядитесь к картине. Вам не кажется, что учитель выглядит слишком интеллигентно, как–то по–профессорски, и одет с явной претензией? Почему в школьном классе такой высокий потолок и дорогущая печь с белыми кафельными изразцами? Неужели так выглядели деревенские школы и учителя в них?
Разумеется, выглядели они не так. Картина называется "Устный счет в народной школе С.А.Рачинского". Сергей Рачинский — профессор ботаники Московского университета, человек с определенными правительственными связями (например, приятель обер–прокурора Синода Победоносцева), помещик — в середине жизни бросил все дела, уехал в свое имение (Татево в Смоленской губернии) и завел там (разумеется, за свой счет) экспериментальную народную школу.
Школа была одноклассной, что отнюдь не значило, что в ней учат один год. В такой школе учили тогда 3–4 года (а в двухклассных школах — 4–5 лет, в трехклассных — 6 лет). Слово одноклассный означало то, что дети трех лет обучения составляют единый класс, и один учитель занимается с ними со всеми в пределах одного урока. Это было достаточно хитрое дело: пока дети одного года обучения делали какое–нибудь письменное упражнение, дети второго года отвечали у доски, дети третьего года читали учебник и т.п., и учитель попеременно уделял внимание каждой группе.
Педагогическая теория Рачинского была весьма оригинальной, и разные ее части как–то плохо сходились друг с другом. Во–первых, основой образования для народа Рачинский считал обучение церковно–славянскому языку и Закон Божий, причем не столько объяснительный, сколько состоящий в заучивании молитв. Рачинский твердо верил, что знающий наизусть определенное количество молитв ребенок непременно вырастет высоконравственным человеком, причем сами звуки церковно–славянского языка уже окажут улучшающее нравственность воздействие.
Во–вторых, Рачинский считал, что крестьянам полезно и нужно быстро считать в уме. Преподаванием математической теории Рачинский интересовался мало, а вот устный счет в своей школе он поставил очень хорошо. Ученики твердо и быстро отвечали, сколько сдачи с рубля надо дать тому, кто покупает 6 3/4 фунта моркови по 8 1/2 копейки за фунт. Возведение в квадрат, изображенное на картине, было самой сложной математической операцией, изучавшейся в его школе.
И наконец, Рачинский был сторонником очень практичного преподавания русского языка — от учеников не требовалось ни особенных навыков правописания, ни хорошего почерка, теоретической грамматике их вообще не учили. Главное было научиться бегло читать и писать, пусть корявым почерком и не слишком грамотно, но понятно, то, что может пригодиться крестьянину в быту: простые письма, прошения и пр. Еще в школе Рачинского преподавался кой–какой ручной труд, дети пели хором, и на этом всё образование и заканчивалось.
Рачинский был настоящим энтузиастом. Школа стала всей его жизнью. Дети у Рачинского жили в общежитии и были организованы в коммуну: они выполняли все работы по хозяйственному обслуживанию самих себя и школы. Рачинский, не имевший семьи, проводил с детьми всё время с раннего утра до позднего вечера, а так как он был очень добрый, благородный и искренне привязанный к детям человек, его влияние на учеников было огромным. Кстати, первому решившему задачу ребенку Рачинский выдавал пряник (в буквальном смысле слова, кнута же у него не было).
Сами школьные занятия занимали 5–6 месяцев в году, а в остальное время Рачинский индивидуально занимался с детьми постарше, готовя их к поступлению в различные учебные заведения следующей ступени; начальная народная школа не была прямо связана с другими учебными заведениями и после нее нельзя было продолжить обучение без добавочной подготовки. Рачинский желал видеть наиболее продвинутых из своих учеников учителями начальной школы и священниками, так что готовил он детей преимущественно в духовные и учительские семинарии. Бывали и значительные исключения — прежде всего, это сам автор картины, Николай Богданов–Бельский, которому Рачинский помог попасть в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Но, как ни странно, вести крестьянских детей по магистральному пути образованного человека — гимназия / университет / государственная служба — Рачинский не желал.
Рачинский писал популярные педагогические статьи и продолжал пользоваться определенным влиянием в столичных интеллектуальных кругах. Наиболее важным оказалось знакомство с ультравлиятельным Победоносцевым. Под определенным влиянием идей Рачинского духовное ведомство решило, что от земской школы толку не будет — либералы детей хорошему не научат — и в середине 1890–х начало развивать собственную независимую сеть церковно–приходских школ.
Кое в чем церковно–приходские школы были похоже на школу Рачинского — в них было много церковно–славянского языка и молитв, а остальные предметы были соответственно сокращены. Но, увы, им не передались достоинства Татевской школы. Священники школьным делом интересовались мало, управляли школами из–под палки, сами в этих школах не преподавали, а учителей наняли самых третьесортных, и платили им заметно меньше, чем в земских школах. Крестьяне церковно–приходскую школу невзлюбили, так как поняли, что полезному там почти не учат, молитвы же их интересовали мало. Кстати, именно учителя церковной школы, набранные из парий духовного сословия, оказались одной из самых революционизированных профессиональных групп того времени, и именно через них в деревню активно проникала социалистическая пропаганда.
Теперь мы видим, что это обычное дело — любая авторская педагогика, рассчитанная на глубокую вовлеченность и энтузиазм учителя, немедленно дохнет при массовом воспроизведении, попадая в руки незаинтересованных и вялых людей. Но для того времени это был большой облом. Церковно–приходские школы, к 1900 году составлявшие около трети начальных народных школ, оказались немилы всем. Когда, начиная с 1907 года, государство стало направлять в начальное образование большие деньги, не было и речи о том, чтобы провести через Думу субсидии церковным школам, почти все средства ушли земцам.
Более распространенная земская школа достаточно сильно отличалась от школы Рачинского. Для начала, земцы считали Закон Божий совершенно бесполезным. Отказаться от его преподавания было нельзя, по политическим причинам, поэтому земства как могли задвинули его в угол. Закону Божьему учил приходской священник, которому платили мало и не обращали на него внимания, с соответствующими результатами.
Математике в земской школе учили хуже, чем у Рачинского, и в меньшем объеме. Курс оканчивался на операциях с простыми дробями и неметрической системе мер. До возведения в степень обучение не доходило, так что ученики обыкновенной начальной школы просто не поняли бы задачу, изображенную на картине.
Обучение русскому языку земская школа пыталась превратить в мироведение, через так называемое объяснительное чтение. Методика состояла в том, что диктуя учебный текст по русскому языку, учитель также и дополнительно пояснял школьникам, о чем говорится в самом тексте. Таким паллиативным образом уроки русского языка превращались также в географию, природоведение, историю — то есть во все те развивающие предметы, которым не нашлось места в коротком курсе одноклассной школы.
Итак, наша картина изображает не типичную, а уникальную школу. Это памятник Сергею Рачинскому, уникальной личности и педагогу, последнему представителю той когорты консерваторов и патриотов, к которой еще нельзя было отнести известное выражение "патриотизм — последнее прибежище негодяя". Массовая народная школа была в хозяйственном отношении обустроена значительно беднее, курс математики в ней был короче и проще, а преподавание слабее. И, конечно же, ученики обыкновенной начальной школы не могли не только решить, но и понять задачу, воспроизведенную на картине.
Кстати, а каким методом школьники решают задачу на доске? Только прямым, в лоб: умножить 10 на 10, запомнить результат, умножить 11 на 11, сложить оба результата, и так далее. Рачинский считал, что у крестьянина не бывает под рукой письменных принадлежностей, поэтому он учил только устным приемам счета, опуская вся арифметические и алгебраические преобразования, требующие вычисления на бумаге.
P.S. Почему–то на картине изображены одни мальчики, в то время как по всем материалам видно, что у Рачинского учились дети обоего пола. Что это значит, я не смог разобраться.Источник
lurud.livejournal.com
О ЧЕМ ГОВОРИТ КАРТИНА «УСТНЫЙ СЧЕТ В НАРОДНОЙ ШКОЛЕ»
Многие видели картину "Устный счет в народной школе". Конец 19 века, народная школа, доска, интеллигентный учитель, бедно одетые дети, 9–10 лет, с энтузиазмом пытаются решить в уме задачу написанную на доске. Первый решивший сообщает ответ учителю на ухо, шепотом, чтобы другие не потеряли интерес.
Теперь посмотрим на задачу: ( 10 в квадрате + 11 в квадрате + 12 в квадрате + 13 в квадрате + 14 в квадрате) / 365 =???
Черт! Черт! Черт! Наши дети в возрасте 9 лет не решат такую задачу, уж во всяком случае в уме! Почему чумазых и босоногих деревенских детей в деревянной школе из одной комнаты учили так хорошо, а наших детей учат так плохо?!
Не спешите возмущаться. Приглядитесь к картине. Вам не кажется, что учитель выглядит слишком интеллигентно, как–то по–профессорски, и одет с явной претензией? Почему в школьном классе такой высокий потолок и дорогущая печь с белыми кафельными изразцами? Неужели так выглядели деревенские школы и учителя в них?
Разумеется, выглядели они не так. Картина называется "Устный счет в народной школе С.А.Рачинского". Сергей Рачинский — профессор ботаники Московского университета, человек с определенными правительственными связями (например, приятель обер–прокурора Синода Победоносцева), помещик — в середине жизни бросил все дела, уехал в свое имение (Татево в Смоленской губернии) и завел там (разумеется, за свой счет) экспериментальную народную школу.
Школа была одноклассной, что отнюдь не значило, что в ней учат один год. В такой школе учили тогда 3–4 года (а в двухклассных школах — 4–5 лет, в трехклассных — 6 лет). Слово одноклассный означало то, что дети трех лет обучения составляют единый класс, и один учитель занимается с ними со всеми в пределах одного урока. Это было достаточно хитрое дело: пока дети одного года обучения делали какое–нибудь письменное упражнение, дети второго года отвечали у доски, дети третьего года читали учебник и т.п., и учитель попеременно уделял внимание каждой группе.
Педагогическая теория Рачинского была весьма оригинальной, и разные ее части как–то плохо сходились друг с другом. Во–первых, основой образования для народа Рачинский считал обучение церковно–славянскому языку и Закон Божий, причем не столько объяснительный, сколько состоящий в заучивании молитв. Рачинский твердо верил, что знающий наизусть определенное количество молитв ребенок непременно вырастет высоконравственным человеком, причем сами звуки церковно–славянского языка уже окажут улучшающее нравственность воздействие. Для практики в языке Рачинский рекомендовал детям наниматься читать Псалтирь над покойниками (sic!).
Во–вторых, Рачинский считал, что крестьянам полезно и нужно быстро считать в уме. Преподаванием математической теории Рачинский интересовался мало, а вот устный счет в своей школе он поставил очень хорошо. Ученики твердо и быстро отвечали, сколько сдачи с рубля надо дать тому, кто покупает 6 3/4 фунта моркови по 8 1/2 копейки за фунт. Возведение в квадрат, изображенное на картине, было самой сложной математической операцией, изучавшейся в его школе.
И наконец, Рачинский был сторонником очень практичного преподавания русского языка — от учеников не требовалось ни особенных навыков правописания, ни хорошего почерка, теоретической грамматике их вообще не учили. Главное было научиться бегло читать и писать, пусть корявым почерком и не слишком грамотно, но понятно, то, что может пригодиться крестьянину в быту: простые письма, прошения и пр. Еще в школе Рачинского преподавался кой–какой ручной труд, дети пели хором, и на этом всё образование и заканчивалось.
Рачинский был настоящим энтузиастом. Школа стала всей его жизнью. Дети у Рачинского жили в общежитии и были организованы в коммуну: они выполняли все работы по хозяйственному обслуживанию самих себя и школы. Рачинский, не имевший семьи, проводил с детьми всё время с раннего утра до позднего вечера, а так как он был очень добрый, благородный и искренне привязанный к детям человек, его влияние на учеников было огромным. Кстати, первому решившему задачу ребенку Рачинский выдавал пряник (в буквальном смысле слова, кнута же у него не было).
Сами школьные занятия занимали 5–6 месяцев в году, а в остальное время Рачинский индивидуально занимался с детьми постарше, готовя их к поступлению в различные учебные заведения следующей ступени; начальная народная школа не была прямо связана с другими учебными заведениями и после нее нельзя было продолжить обучение без добавочной подготовки. Рачинский желал видеть наиболее продвинутых из своих учеников учителями начальной школы и священниками, так что готовил он детей преимущественно в духовные и учительские семинарии. Бывали и значительные исключения — прежде всего, это сам автор картины, Николай Богданов–Бельский, которому Рачинский помог попасть в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Но, как ни странно, вести крестьянских детей по магистральному пути образованного человека — гимназия / университет / государственная служба — Рачинский не желал.
Рачинский писал популярные педагогические статьи и продолжал пользоваться определенным влиянием в столичных интеллектуальных кругах. Наиболее важным оказалось знакомство с ультравлиятельным Победоносцевым. Под определенным влиянием идей Рачинского духовное ведомство решило, что от земской школы толку не будет — либералы детей хорошему не научат — и в середине 1890–х начало развивать собственную независимую сеть церковно–приходских школ.
Кое в чем церковно–приходские школы были похоже на школу Рачинского — в них было много церковно–славянского языка и молитв, а остальные предметы были соответственно сокращены. Но, увы, им не передались достоинства Татевской школы. Священники школьным делом интересовались мало, управляли школами из–под палки, сами в этих школах не преподавали, а учителей наняли самых третьесортных, и платили им заметно меньше, чем в земских школах. Крестьяне церковно–приходскую школу невзлюбили, так как поняли, что полезному там почти не учат, молитвы же их интересовали мало. Кстати, именно учителя церковной школы, набранные из парий духовного сословия, оказались одной из самых революционизированных профессиональных групп того времени, и именно через них в деревню активно проникала социалистическая пропаганда.
Теперь мы видим, что это обычное дело — любая авторская педагогика, рассчитанная на глубокую вовлеченность и энтузиазм учителя, немедленно дохнет при массовом воспроизведении, попадая в руки незаинтересованных и вялых людей. Но для того времени это был большой облом. Церковно–приходские школы, к 1900 году составлявшие около трети начальных народных школ, оказались немилы всем. Когда, начиная с 1907 года, государство стало направлять в начальное образование большие деньги, не было и речи о том, чтобы провести через Думу субсидии церковным школам, почти все средства ушли земцам.
Более распространенная земская школа достаточно сильно отличалась от школы Рачинского. Для начала, земцы считали Закон Божий совершенно бесполезным. Отказаться от его преподавания было нельзя, по политическим причинам, поэтому земства как могли задвинули его в угол. Закону Божьему учил приходской священник, которому платили мало и не обращали на него внимания, с соответствующими результатами.
Математике в земской школе учили хуже, чем у Рачинского, и в меньшем объеме. Курс оканчивался на операциях с простыми дробями и неметрической системе мер. До возведения в степень обучение не доходило, так что ученики обыкновенной начальной школы просто не поняли бы задачу, изображенную на картине.
Обучение русскому языку земская школа пыталась превратить в мироведение, через так называемое объяснительное чтение. Методика состояла в том, что диктуя учебный текст по русскому языку, учитель также и дополнительно пояснял школьникам, о чем говорится в самом тексте. Таким паллиативным образом уроки русского языка превращались также в географию, природоведение, историю — то есть во все те развивающие предметы, которым не нашлось места в коротком курсе одноклассной школы.
Итак, наша картина изображает не типичную, а уникальную школу. Это памятник Сергею Рачинскому, уникальной личности и педагогу, последнему представителю той когорты консерваторов и патриотов, к которой еще нельзя было отнести известное выражение "патриотизм — последнее прибежище негодяя". Массовая народная школа была в хозяйственном отношении обустроена значительно беднее, курс математики в ней был короче и проще, а преподавание слабее. И, конечно же, ученики обыкновенной начальной школы не могли не только решить, но и понять задачу, воспроизведенную на картине.
Кстати, а каким методом школьники решают задачу на доске? Только прямым, в лоб: умножить 10 на 10, запомнить результат, умножить 11 на 11, сложить оба результата, и так далее. Рачинский считал, что у крестьянина не бывает под рукой письменных принадлежностей, поэтому он учил только устным приемам счета, опуская все арифметические и алгебраические преобразования, требующие вычисления на бумаге.
Почему–то на картине изображены одни мальчики, в то время как по всем материалам видно, что у Рачинского учились дети обоего пола. Что это значит, непонятно.
http://oppps.ru/o-chem-govorit-kartina-ustnyj-schet-v-narodn...
Источник
welemudr.mirtesen.ru
О ЧЕМ ГОВОРИТ КАРТИНА «УСТНЫЙ СЧЕТ В НАРОДНОЙ ШКОЛЕ» — Славянская культура
Многие видели картину "Устный счет в народной школе". Конец 19 века, народная школа, доска, интеллигентный учитель, бедно одетые дети, 9–10 лет, с энтузиазмом пытаются решить в уме задачу написанную на доске. Первый решивший сообщает ответ учителю на ухо, шепотом, чтобы другие не потеряли интерес.
Теперь посмотрим на задачу: ( 10 в квадрате + 11 в квадрате + 12 в квадрате + 13 в квадрате + 14 в квадрате) / 365 =???
Черт! Черт! Черт! Наши дети в возрасте 9 лет не решат такую задачу, уж во всяком случае в уме! Почему чумазых и босоногих деревенских детей в деревянной школе из одной комнаты учили так хорошо, а наших детей учат так плохо?!
Не спешите возмущаться. Приглядитесь к картине. Вам не кажется, что учитель выглядит слишком интеллигентно, как–то по–профессорски, и одет с явной претензией? Почему в школьном классе такой высокий потолок и дорогущая печь с белыми кафельными изразцами? Неужели так выглядели деревенские школы и учителя в них?
Разумеется, выглядели они не так. Картина называется "Устный счет в народной школе С.А.Рачинского". Сергей Рачинский — профессор ботаники Московского университета, человек с определенными правительственными связями (например, приятель обер–прокурора Синода Победоносцева), помещик — в середине жизни бросил все дела, уехал в свое имение (Татево в Смоленской губернии) и завел там (разумеется, за свой счет) экспериментальную народную школу.
Школа была одноклассной, что отнюдь не значило, что в ней учат один год. В такой школе учили тогда 3–4 года (а в двухклассных школах — 4–5 лет, в трехклассных — 6 лет). Слово одноклассный означало то, что дети трех лет обучения составляют единый класс, и один учитель занимается с ними со всеми в пределах одного урока. Это было достаточно хитрое дело: пока дети одного года обучения делали какое–нибудь письменное упражнение, дети второго года отвечали у доски, дети третьего года читали учебник и т.п., и учитель попеременно уделял внимание каждой группе.
Педагогическая теория Рачинского была весьма оригинальной, и разные ее части как–то плохо сходились друг с другом. Во–первых, основой образования для народа Рачинский считал обучение церковно–славянскому языку и Закон Божий, причем не столько объяснительный, сколько состоящий в заучивании молитв. Рачинский твердо верил, что знающий наизусть определенное количество молитв ребенок непременно вырастет высоконравственным человеком, причем сами звуки церковно–славянского языка уже окажут улучшающее нравственность воздействие. Для практики в языке Рачинский рекомендовал детям наниматься читать Псалтирь над покойниками (sic!).
Во–вторых, Рачинский считал, что крестьянам полезно и нужно быстро считать в уме. Преподаванием математической теории Рачинский интересовался мало, а вот устный счет в своей школе он поставил очень хорошо. Ученики твердо и быстро отвечали, сколько сдачи с рубля надо дать тому, кто покупает 6 3/4 фунта моркови по 8 1/2 копейки за фунт. Возведение в квадрат, изображенное на картине, было самой сложной математической операцией, изучавшейся в его школе.
И наконец, Рачинский был сторонником очень практичного преподавания русского языка — от учеников не требовалось ни особенных навыков правописания, ни хорошего почерка, теоретической грамматике их вообще не учили. Главное было научиться бегло читать и писать, пусть корявым почерком и не слишком грамотно, но понятно, то, что может пригодиться крестьянину в быту: простые письма, прошения и пр. Еще в школе Рачинского преподавался кой–какой ручной труд, дети пели хором, и на этом всё образование и заканчивалось.
Рачинский был настоящим энтузиастом. Школа стала всей его жизнью. Дети у Рачинского жили в общежитии и были организованы в коммуну: они выполняли все работы по хозяйственному обслуживанию самих себя и школы. Рачинский, не имевший семьи, проводил с детьми всё время с раннего утра до позднего вечера, а так как он был очень добрый, благородный и искренне привязанный к детям человек, его влияние на учеников было огромным. Кстати, первому решившему задачу ребенку Рачинский выдавал пряник (в буквальном смысле слова, кнута же у него не было).
Сами школьные занятия занимали 5–6 месяцев в году, а в остальное время Рачинский индивидуально занимался с детьми постарше, готовя их к поступлению в различные учебные заведения следующей ступени; начальная народная школа не была прямо связана с другими учебными заведениями и после нее нельзя было продолжить обучение без добавочной подготовки. Рачинский желал видеть наиболее продвинутых из своих учеников учителями начальной школы и священниками, так что готовил он детей преимущественно в духовные и учительские семинарии. Бывали и значительные исключения — прежде всего, это сам автор картины, Николай Богданов–Бельский, которому Рачинский помог попасть в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Но, как ни странно, вести крестьянских детей по магистральному пути образованного человека — гимназия / университет / государственная служба — Рачинский не желал.
Рачинский писал популярные педагогические статьи и продолжал пользоваться определенным влиянием в столичных интеллектуальных кругах. Наиболее важным оказалось знакомство с ультравлиятельным Победоносцевым. Под определенным влиянием идей Рачинского духовное ведомство решило, что от земской школы толку не будет — либералы детей хорошему не научат — и в середине 1890–х начало развивать собственную независимую сеть церковно–приходских школ.
Кое в чем церковно–приходские школы были похоже на школу Рачинского — в них было много церковно–славянского языка и молитв, а остальные предметы были соответственно сокращены. Но, увы, им не передались достоинства Татевской школы. Священники школьным делом интересовались мало, управляли школами из–под палки, сами в этих школах не преподавали, а учителей наняли самых третьесортных, и платили им заметно меньше, чем в земских школах. Крестьяне церковно–приходскую школу невзлюбили, так как поняли, что полезному там почти не учат, молитвы же их интересовали мало. Кстати, именно учителя церковной школы, набранные из парий духовного сословия, оказались одной из самых революционизированных профессиональных групп того времени, и именно через них в деревню активно проникала социалистическая пропаганда.
Теперь мы видим, что это обычное дело — любая авторская педагогика, рассчитанная на глубокую вовлеченность и энтузиазм учителя, немедленно дохнет при массовом воспроизведении, попадая в руки незаинтересованных и вялых людей. Но для того времени это был большой облом. Церковно–приходские школы, к 1900 году составлявшие около трети начальных народных школ, оказались немилы всем. Когда, начиная с 1907 года, государство стало направлять в начальное образование большие деньги, не было и речи о том, чтобы провести через Думу субсидии церковным школам, почти все средства ушли земцам.
Более распространенная земская школа достаточно сильно отличалась от школы Рачинского. Для начала, земцы считали Закон Божий совершенно бесполезным. Отказаться от его преподавания было нельзя, по политическим причинам, поэтому земства как могли задвинули его в угол. Закону Божьему учил приходской священник, которому платили мало и не обращали на него внимания, с соответствующими результатами.
Математике в земской школе учили хуже, чем у Рачинского, и в меньшем объеме. Курс оканчивался на операциях с простыми дробями и неметрической системе мер. До возведения в степень обучение не доходило, так что ученики обыкновенной начальной школы просто не поняли бы задачу, изображенную на картине.
Обучение русскому языку земская школа пыталась превратить в мироведение, через так называемое объяснительное чтение. Методика состояла в том, что диктуя учебный текст по русскому языку, учитель также и дополнительно пояснял школьникам, о чем говорится в самом тексте. Таким паллиативным образом уроки русского языка превращались также в географию, природоведение, историю — то есть во все те развивающие предметы, которым не нашлось места в коротком курсе одноклассной школы.
Итак, наша картина изображает не типичную, а уникальную школу. Это памятник Сергею Рачинскому, уникальной личности и педагогу, последнему представителю той когорты консерваторов и патриотов, к которой еще нельзя было отнести известное выражение "патриотизм — последнее прибежище негодяя". Массовая народная школа была в хозяйственном отношении обустроена значительно беднее, курс математики в ней был короче и проще, а преподавание слабее. И, конечно же, ученики обыкновенной начальной школы не могли не только решить, но и понять задачу, воспроизведенную на картине.
Кстати, а каким методом школьники решают задачу на доске? Только прямым, в лоб: умножить 10 на 10, запомнить результат, умножить 11 на 11, сложить оба результата, и так далее. Рачинский считал, что у крестьянина не бывает под рукой письменных принадлежностей, поэтому он учил только устным приемам счета, опуская все арифметические и алгебраические преобразования, требующие вычисления на бумаге.
Почему–то на картине изображены одни мальчики, в то время как по всем материалам видно, что у Рачинского учились дети обоего пола. Что это значит, непонятно.
http://oppps.ru/o-chem-govorit-kartina-ustnyj-schet-v-narodnoj-shkole.html
Похожие статьи:
Праздники → Праздник первого звонка
Образование → Психология может стать обязательным предметом в российских школах
Образование → Высокая цена бесплатной школы
Религия → Очередное навязывание религии. На переменках дети будут молиться?
Образование → Осторожно, Фурсенко!
Рейтинг
последние 5
slavyanskaya-kultura.ru
Тяга к знаниям в живописи Богданова-Бельского — VATNIKSTAN
Одна из основных тем творчества передвижника второго поколения Николая Богданова-Бельского (1868 — 1945) — это сельская школа, а если шире, образование в деревне. Богданов, выходец из крестьян, сын батрачки, отразил в картинах свой опыт. Талантливый юноша, завершив церковно-приходскую школу, учился у знаменитого педагога Рачинского, а затем сумел сделать блестящую художественную карьеру, взяв название своего уезда в качестве второй фамилии.
Новая сказка. 1891 год.
Устный счёт. В народной школе С.А.Рачинского. 1895 год.
На картине изображён Сергей Рачинский, русский педагог и просветитель, у которого в школе учился Богданов-Бельский. Можно предположить, что один из мальчишек на картине — сам автор. Рачинский субсидировал Богданова и даже подарил матери художника, батрачке, хутор.
Воскресное чтение в сельской школе. 1895 год.
У дверей школы 1897 год.
Ещё одна автобиографичная картина Богданова-Бельского. В этом нищем мальчишке угадывается сам художник.
У больного учителя. 1897 год.
Через 23 года Богданов-Бельский напишет картину с тем же сюжетом, только вместо учителя будет учительница.
У больной учительницы. 1920 год.
Ученицы. 1901 год.
Сочинение. 1903 год.
Между уроками. 1903 год.
За книжкой. 1915 год.
Дети за пианино. 1918 год.
День рождения учительницы. 1920 год.
Дети в окне
Приготовление уроков
Домашняя работа
Вдохновение
Новички
В гостях у учителя
Читающие девочки
Чтение при свете лампы (Школьница)
Поразительным образом сложится судьба Богданова-Бельского. После 1917 года художник эмигрирует в Латвию, где превращается в настоящую звезду. Богданов-Бельский выставляется по всему миру, его награждают орденами и узнают на улицах Риги. После присоединения Латвии к Советскому Союзу Богданов-Бельский, женатый на прибалтийской немке, уезжает в Германию. В 1941 году Богданов-Бельский переносит сложную операцию в Берлине. А в 1945 году художник погибает после бомбёжки немецкой столицы авиации «союзников».
Источник иллюстраций
www.vatnikstan.ru
