В Архангельске открылся музей Писахова. Писахов картины

Писахов, Степан Григорьевич — WiKi

Детские годы

Отец Степана, еврей Год Пейсах, мещанин Шкловского общества Могилёвской губернии, крестился в православие и стал Григорием Михайловичем Писаховым. Отчество Михайлович он получил от крёстного отца — архангельского мещанина Михаила Прохорова. В Архангельске Григорий Писахов женился, записался в купеческую гильдию. Ирина Ивановна, мать Степана, была дочерью писаря конторы над Архангельским портом Ивана Романовича Милюкова и его жены Хионии Васильевны. Хиония Васильевна была староверкой, «строга и правильна в вере». Брат бабушки, дед Леонтий, был профессиональным сказочником-рассказчиком. По словам самого Писахова: «Записывать сказки деда Леонтия никому в голову не приходило. Говорили о нём: большой выдумщик был, рассказывал всё к слову, всё к месту. На промысел деда Леонтия брали сказочником». Однако Степан его уже не застал.

В фонде Архангельской духовной консистории в метрической книге Рождественской церкви Архангельска на 1879 год написано: «13 окт. 1879 г. у мещанина Григория Михайловича Писахова и законной его жены Ирины Ивановны родился сын Степан». Крестили Степана Писахова в Рождественской церкви, что стояла неподалеку от перекрестка Троицкого проспекта и улицы Поморской[1].

Согласно материалам Первой Всероссийской переписи населения 1897 года, в семье 49-летнего купца были жена Ирина Ивановна, 45 лет, сын Степан 17 лет и дочери Таисья, Серафима и Евпраксинья, соответственно 18, 13 и 11 лет (старший сын, Павел, в переписи не указывался: к тому времени он сбежал в Америку). Своё основное занятие купец определил как «Золотых и серебряных дел мастерство», а побочное — «торговля разными хозяйственными принадлежностями». Это означало, что Григорий Михайлович имел ювелирную мастерскую и небольшой магазин. В семье купца работали три человека прислуги: экономка, кучер и кухарка. Кроме того, Григорий Писахов содержал подмастерье и одного ученика.

Петрозаводский литературовед Юрий Дюжев писал, что душа художника и сказочника Степана Писахова формировалась под влиянием двух противоположных стихий: материнской старообрядческой веры и отцовской жаждой практического устроения на земле. Рос мальчик в атмосфере староверческих правил жизни. Знакомство с песнями, псалмами и духовными стихами, народной поэзией давало уму особое направление. Не удивительно, что герой Писахова может передвигать реки, ловить ветер[2]. О причастности своей к «роду староверскому» Писахов никогда не забывал и в знак уважения к религиозным воззрениям своих предков написал с натуры этюд, а затем картину «Место сожжения протопопа Аввакума в Пустозерск».

Отец пытался приучить мальчика к ювелирным и гравёрным делам. Когда вслед за старшим братом Павлом, художником-самоучкой, Степан потянулся к живописи, это не понравилось отцу, который внушал сыну: «Будь сапожником, доктором, учителем, будь человеком нужным, а без художника люди проживут»[3]. «Чтение преследовалось», — вспоминал Писахов. Тайком забирался под кровать с любимой книгой и там читал. Огромное впечатление произвела книга Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Она подогревала желание Писахова убежать из-под опеки отца.

Самостоятельная жизнь

В гимназию Писахов не попал (по возрасту), окончил всего лишь городское училище и то с запозданием. Бегство и странничество виделось ему единственным выходом из тисков домашней жизни, и после окончания городского училища в 1899 году он устремляется вначале на Соловки, потом поступил на лесозавод рубщиком («заработал за лето 50 руб.»). Потом — Казань, где он безуспешно пытался поступить в художественную школу. В 1902 года он уезжает в Петербург и поступает вольнослушателем в Художественное училище барона Штиглица (училище технического рисования и прикладного искусства). Наиболее способные ученики могли получить дополнительную подготовку по станковой живописи и ваянию. Преподаватели высоко оценили дарование Писахова, и он несколько лет занимался живописью под руководством академика Александра Новоскольцева. Брал он уроки живописи и вне училища.

Отец, смирившись с желанием сына выучиться на художника, деньги из Архангельска посылал, но немного, всего десять рублей в месяц[1]. На получаемые из дома ежемесячные 10 рублей Писахов на протяжении 3-х лет влачит полуголодное существование, овладевая в училище профессией учителя рисования и художника-прикладника, а на занятиях в частных школах — живописью. О трудностях, которые он пережил в Петербурге, можно судить по названию воспоминаний, которые не завершил: «Ненаписанная книга. Голодная Академия». Но Писахов не унывал: много читал, ходил в музеи и театр.

Революционные события 1905 года не миновали и Писахова. За речь, произнёсенную им против самодержавия, Писахов, не закончивший курс обучения, из училища был исключён. Ему было запрещено учиться в России, а на учёбу за границей были нужны деньги. Не имея на руках диплома о праве занятия учительской должности (аттестат был выдан в 1936 году), лишённый всяческих источников существования, Писахов готов признать ошибочным свой выбор пути художника.

Путешествия. Поиски

Он обращается к поиску «Божией правды», сначала у святынь Новгорода, а позднее, летом 1905 года — на арктическом Севере («мир только что создан»). Новая Земля, становище Малые Кармакулы. Не расставался с мольбертом. С сочувствием отнёсся к ненцам — добрым, наивным и бесхитростным обитателям Новой Земли. Писателя поразили их сказки про людей, «которые только любят и не знают ни вражды и ни злобы… Если они перестают любить, сейчас же умирают. А когда они любят, они могут творить чудеса». Один полярный исследователь написал: «Кто побывал в Арктике, тот становится подобен стрелке компаса — всегда поворачивается на Север»[3]. Только на Новую Землю Писахов плавал не менее 10 раз, последний в 1946 году. Поиск божественной «солнечной теплоты», которая могла бы возродить в человеке духовную природу, Писахов начинает в Арктике и продолжает осенью того же 1905 года в странах средиземноморья, куда попадает с толпой паломников. «Там, думал, увижу самое прекрасное на земле!» Осенью 1905 года попал в Иерусалим, остался без гроша. Был писарем у архиерея в Вифлееме. Получил разрешение у турецких властей — на право рисовать во всех городах Турции и Сирии. Потом Египет. Писахов был аскетически неприхотлив и верил в людей. В трудную минуту — выручали. На пароходе от ледяного ветра его укрыл буркой старый болгарин, в Александрии ограбили — русский эмигрант накормил, дал в долг.

Три зимы после путешествия на юг 1907—1909 годов Писахов провёл в Петербурге в мастерской художника Якова Гольдблата. Популярный в те годы модернизм почти не повлиял на Писахова (весьма скромная дань: «Сны» и «Церковь, путь к которой потерян»). Летом — Карское море, Печора, Пинега и Белое море. Из поездок по Пинеге и Печоре привез 2 цикла: «Северный лес» и «Старые избы». «Старые избы» — небольшая часть огромной работы, проделанной Писаховым для увековечения памятников северной архитектуры. Всё в сумрачных серо-коричневых тонах. К ним присоединяются и обширные этнографические зарисовки.

Почти целую зиму (1909—1910) занимался в Свободной академии художеств в Париже. Однако, проповедовавшееся в ней пренебрежение к реалистичному изображению жизни противоречило его мировоззрению[4]. В Риме, в Академии святого Луки, выставил свои работы, они потрясли зрителей серебряным сиянием («север даёт»). Вернулся домой в Архангельск. «Как будто глаза прополоскались! Где деревья, красивее наших берёз? … А летние ночи, полные света без теней — это так громадно по красоте…»[5].

Самыми памятными поездками Писахов считал плавание в 1906 года по Карскому морю на корабле «Св. Фока», участие в 1914 года в поисках Георгия Седова, исследование земли саамов, присутствие при основании первых станций радиотелеграфа на Югорском Шаре, Марре-Сале и острове Вайгач. Всё увиденное запечатлел в пейзажах, которые выставлялись в Архангельске, Петербурге, Москве, Берлине, Риме. Очень любил бывать на Кий-острове.

Первые выставки. Признание

  Степан Писахов на выставке своих работ в 1910 году

В 1910 году в Архангельске проходила выставка «Русский Север». Писахов принял самое активное участие в организации её художественного отдела и выставил более двухсот своих картин. 60 работ Писахова были представлены на Царскосельской юбилейной выставке 1911 года, посвященной 200-летию Царского Села. В 1912 году за участие в выставке «Север в картинках» в Петербурге он получил Большую серебряную медаль. Его картины экспонируются на «Выставке трёх» (Якова Бельзена, Степана Писахова, Иеронима Ясинского) в Петербурге в 1914 году.

Художник был тогда в расцвете своих творческих сил. Возможно, на одной из этих выставок и произошел его разговор с Ильёй Репиным, о котором он упоминает в письме искусствоведу Михаилу Бабенчикову (1956 г.): «На выставке Илья Ефимович (Репин) хорошо отнёсся к моим работам. Ему особенно понравилась „Сосна, пережившая бури“ [утеряна]. Илья Ефимович уговаривал сделать большое полотно. Я бормотал что-то о размерах комнаты. „Знаю: холст на стене над кроватью, краски на кровати и до стены два шага. Ко мне в Пенаты. И места будет довольно, и краски можете не привозить“. Товарищи поздравляли, зависти не скрывали. А я … не поехал, боялся, что от смущения не будет силы работать». Скорее всего это было в Царском Селе, когда Репин работал над картиной «А. С. Пушкин на акте в лицее 8 января 1815 года».

Писахов в годы первой мировой и гражданской войн и интервенции

Первая мировая война прервала художественную деятельность Писахова. В 1915 году он был призван в армию, служил ратником ополчения в Финляндии, а в 1916 году был переведен в Кронштадт. Здесь его застала Февральская революция. С первых дней работал в Кронштадтском Совете рабочих и солдатских депутатов, оформлял первомайскую демонстрацию 1917 года.

После демобилизации в 1918 году вернулся в Архангельск. Писахов берётся за перо. Впервые записывать свои рассказы Писахов стал ещё до революции по совету Иеронима Ясинского — писателя, журналиста, известного как редактор журналов «Беседа» и «Новое слово». Тогда эта попытка закончилась неудачей. Теперь Писахов решил попробовать свои силы в жанре очерков («Самоедская сказка» и «Сон в Новгороде»), где воссоздаёт портреты современников. Оба эти очерка были опубликованы в архангельской газете «Северное утро», которая издавалась поэтом-суриковцем и журналистом Максимом Леоновым.

3 мая в «Северном утре» был опубликован очерк девятнадцатилетнего Леонида Леонова под названием «Поэт Севера» с подзаголовком «У художника С. Г. Писахова». 21 июля в Архангельске городе открылась персональная выставка картин Писахова.

2 августа в Архангельск вошли интервенты. В числе народа, стоявшего на парадной пристани Архангельского порта, был и Степан Писахов.

В июле 1919 года Писахов стал автором эскиза знамени Дайеровской роты, сформированной из пленных красноармейцев и выпущенных на свободу заключённых[2].

В ноябре — декабре 1919 года в «Северном утре» были опубликованы три очерка Степана Писахова — «Первый день боя», «На фронте» и «В. Н. Давыдов на фронте». В них рассказывается о поездке Писахова к линии фронта в район Плесецка на поезде тяжёлой артиллерии «Деникин», о спокойной уверенности офицеров и солдат, противостоявших «красным», о выступлении артистов на передовой. Есть и такая фраза: «С разрешения капитана С-го я пустил снаряд к большевикам, встав на место стреляющего»[2].

В ночь на 19 февраля 1920 года в Архангельск вступили части Красной Армии. Леонид Леонов сразу же покинул Архангельск, перебрался на юг России; Бориса Шергина пригласили в Москву в Институт детского чтения; Писахов же не в силах был покинуть родной дом и любимый Север[6].

Через много лет, когда он был уже известным сказочником и художником, нашлись люди, которые стали писать пасквили во все инстанции и способствовали тому, чтобы «белогвардейское» прошлое прочно укрепилось за Писаховым. Ему оставалось только одно — найти форму поведения, позволившую бы выжить и сохранить творческое лицо в новых условиях[6].

1920—1940-е годы

Начиная с весны 1920 года, сразу после изгнания белых, в Архангельске приступили к муниципализации домов, владельцами которых были лица, сотрудничавшие с прежним режимом или просто считавшиеся богатыми. Домовладельцам разрешалось оставить в личном пользовании лишь один дом из числа ранее имевшихся. Во владении Писаховых после смерти главы семейства, купца Григория Михайловича, находилось два дома: первый — на Троицком проспекте, второй — на Поморской улице. Первый дом сразу же перешёл в собственность города, а владельцами второго оставались Степан Григорьевич и Серафима Григорьевна. В 1921 году к ним без согласия хозяев подселили квартирантов, к тому же Писаховых не устраивал установленный горсоветом крайне низкий размер платы за наём[7].

В 1920-м, после окончательного установления в Архангельске советской власти, Писахов начинает активно работать. В 1920—1921 годах он подготовил 5 своих выставок. Губисполком поручает ему приведение в порядок музеев Архангельска. По заданию московского Музея Революции делает зарисовки мест боёв с интервентами на Севере, а для Русского музея — зарисовки памятников архитектуры на Мезени и Пинеге. Осенью 1920 года участвует в комплексной экспедиции в Большеземельскую тундру. В 1923 году Писахов ведёт сбор материалов для этнографической экспозиции Севера на первой Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промысловой выставке в Москве.

В 1924 году в сборнике «На Северной Двине» была опубликована первая сказка Писахова «Не любо — не слушай…». В 1927 году северные сказки в записи и с комментариями Писахова были опубликованы в альманахе «Советская страна»[8]. Сказки Писахова также публиковались в губернской газете «Волна» и краевой газете «Правда Севера».

В 1927 году его картина «Памятник жертвам интервенции на о. Иоканьга» занимала центральное место на всесоюзной выставке «10 лет Октября», за неё он был премирован персональной выставкой, состоявшейся через год в Москве. Две его картины были приобретены ВЦИКом и помещены в кабинете Михаила Калинина.

Но повседневная жизнь Писахова по-прежнему остаётся неустроенной. Денег не хватало. Писахов берётся за преподавание живописи, которое многие годы было для него основным источником дохода.

Несмотря на то, что Писахов более всего известен своими сказками, ни пробиться на страницы столичных журналов, ни опубликовать их отдельной книгой ему долгое время не удавалось. Лишь в 1935 году он сумел опубликовать несколько своих сказок в журнале «30 дней». Они вышли в 5 номере журнала под заголовком «Мюнхаузен из деревни Уйма». Теперь Писахов уже не терзался сомнениями по поводу «писать или бросить». «Когда сказки стали появляться в „30 дней“, меня как подхлестнуло». За короткое время (1935—1938 годы) этот популярный журнал Союза писателей опубликовал более 30-ти сказок Писахова. Публикации в «30 дней» ускорили издание первой книги Писахова, которая вышла в Архангельске в 1938 году.

В 1939 году, когда Степану Григорьевичу уже было 60 лет, его приняли в Союз советских писателей. Принятие в союз писателей происходило необычно[9]: Л. И. Лагин вспоминал: когда на заседании приёмной комиссии Александр Фадеев вслух читал писаховские сказки, «его чтение время от времени прерывалось дружным смехом остальных участников этого необычайного заседания». При этом Анна Караваева всё время порывалась отобрать книгу у Фадеева, так что они «читали вперемежку, с видимой неохотой уступая друг другу очередь»[2].

А вскоре появилась и вторая книга (1940). В две эти книги вошло 86 сказок. В 1940 году «Литературная газета» опубликовала материалы обсуждения сказок Писахова на конференции писателей[8].

Писахов мечтал о выходе книги в Москве. В 1939—1940 годах в Москве, в Государственном издательстве художественной литературы подготовили книгу его сказок, но издать не успели — началась война, и книга так и осталась в рукописи[2].

Годы войны Писахов провёл в Архангельске, разделяя со своими земляками все невзгоды тыловой жизни. Часто вместе с другими литераторами был желанным гостем в госпиталях. Из письма Александру Вьюркову — московскому писателю, постоянному корреспонденту С. Г. Писахова в 1940-е годы: «Время не ждёт, стукнуло 65. Была собрана юбилейная комиссия. Надо было подписать отношение в Москву для утверждения о разрешении юбилея. … Кому надо было подписать… — отменил. Просто запретил! И всё. Даже учительской пенсии нет, даже возрастной нет. Живу перевёртываюсь… Порой хочется жить. Хочется дождаться конца погани — фашистов. На мне одежда расползается. Пальто донашиваю отцовское!… А я ещё тяну, все ещё как-то нахожу возможность оплатить обед, штопать одежду, утешаюсь мыслями: вычеркнуть юбилей смогли — вычеркнуть меня из существования могут. Вычеркнуть мои работы — картины, сказки… Врут-с! Не вычеркнуть!»

После войны Писахов приносит в Архангельское издательство рукопись, состоящую из ста написанных им сказок. Её «два года перечитывали…» и наконец отобрали девять сказок. Эту маленькую книжечку, опубликованную в 1949 году, Писахов отослал Илье Эренбургу с просьбой «помочь подтолкнуть в издании мои сказки».

Последние годы жизни

За несколько дней до 70-летнего юбилея Писахов получил предложение от музея Арктического института продать записи, черновики, зарисовки, а также все картины, которые он хранил у себя дома. «Очень похоже это предложение на похоронную. Взялся за перо, переписал часть начатого, взял кисти — слушаются… Ещё „надежды питают“. Авось, и повернётся хорошее ко мне»[10].

Лишь в 1957 году в издательстве «Советский писатель» появилась первая «московская» книга Писахова, выразительно оформленная художником Иваном Кузнецовым[2]. К писателю приходит всесоюзная известность.

В последние годы жизни Писахов не любил говорить о возрасте: «Я привык быть под „стеклянным колпаком“. Это удобно: в гололедицу поддерживают, в трамвай подсаживают. На вопрос, который год, — говорю: в субботу будет 500!» (Из письма прозаику Александру Зуеву от 2 сентября 1959 г.).

80-летие со дня рождения широко отмечают в Архангельске. Центральные и местные издания публикуют статьи о «северном волшебнике слова».

Полушутя-полусерьёзно Степан Григорьевич не раз говорил, что собирается отметить не только вековой юбилей, но и непременно дожить до 2000 года[10]. Об этом он написал последнюю свою сказку, которую «рассказывал» своим адресатам в письмах 1959 года. Майским днём 1960 года его не стало. Похоронен на Ильинском кладбище Архангельска.

  «На Двине. Ночь», 1910-е годы.

Большая часть жизни Степана Писахова была отдана живописи. Рисовать Писахов начал ещё в раннем детстве. Писахов обучался в Училище технического рисования барона Штиглица, посещал частной студии Якова Гольдблата, занимался у итальянских мастеров, совершенствовал своё мастерство в Свободной академии в Париже. Таким образом, он был знаком с художественной жизнью Петербурга и европейских культурных центров. Но главной темой работ Степана Писахова оставался Русский Север[10].

В творчестве Писахова Русский Север характернее всего отражён в беломорских пейзажах, большинство из которых было написано на Кий-острове близ Онеги, куда художник выезжал в 1910-е годы почти ежегодно на несколько месяцев. Бывал он там и позднее, в конце 1940-х годов, будучи уже в преклонном возрасте[10].

В его картинах беломорского цикла — ощущение бесконечности мироздания. Природа раскрывается перед человеком, сливается с его существом. Картины просты по сюжету: камни, берег моря, сосны, среди которых выделяется одна — высокая и сильная. Особый свет: серебристый зимой и золотисто-жемчужный летом. Удивляет умение показать бесчисленное множество оттенков белого.

Возможно именно потому, что Писахов в разное время года, суток, в разные годы жизни так часто повторял один и тот же мотив, он и сумел создать запоминающийся образ северного пейзажа, который часто называли «писаховские сосенки»[10].

Зимние пейзажи Писахова создают особенно лиричный образ серебристой русской зимы, как на картине «Туман надвигается» (1911). Художник лепит форму пастозным мазком, живописно передавая характер гнущихся под тяжестью снега ветвей. Работа сдержанна по цвету, красочная гармония картины основана на сочетании холодных, сероватых оттенков снега с жемчужным небом[10].

Иногда художник пытается отобразить и то новое, что вошло в жизнь советской Арктики: радиостанции на Новой Земле, памятник Ленину на мысе Желания. Но в художественном отношении новоземельские пейзажи Писахова 1930-х годов слабее его ранних работ[10].

Основным заработком Писахова до войны и после войны были уроки рисования. Почти четверть века проработал он в школах Архангельска. Преподавать рисование начал в 1928 году Работал в третьей, шестой и пятнадцатой школах. В автобиографии, датированной 23 октября 1939 года, он писал: «Мои ученики без добавочной художественной подготовки поступали в художественные вузы, что считаю тоже своей наградой».

Из воспоминаний его бывшего ученика, художника-графика Юрия Данилова: «Прежде всего, человек необыкновенный, с необыкновенным багажом знаний, с необыкновенной щедростью отдачи всего, что знал и умел, с необыкновенной добротой». Они познакомились, когда Юра был учеником 6-й архангельской школы, где Писахов преподавал рисование. Разглядев в Юре дарование на уроках рисования, Писахов пригласил его в студию, которую открыл у себя в мастерской. После войны Юрий Данилов поступил в Академию художеств на архитектурный факультет. И только приехал в родной Архангельск — встретил на улице Писахова. Степан Григорьевич тут же предложил Данилову проиллюстрировать свою книжку сказок. То ли хотел помочь материально вчерашнему фронтовику, то ли подталкивал своего ученика, студента архитектурного факультета, на художественную стезю. Как бы то ни было, книжка вышла в 1949 году и стала первым опытом Данилова в иллюстрации.

Писахов сам никогда не иллюстрировал свои сказки. А чужим иллюстрациям от души радовался. Считал, что каждый имел право на своё прочтение его сказок. Этим он и дорожил. Десятки художников их оформляли, почти у каждого есть находки.

Впервые записывать свои рассказы Писахов стал ещё до революции по совету Иеронима Ясинского. Тогда эта попытка закончилась неудачей. Затем Писахов решил попробовать свои силы в жанре очерков («Самоедская сказка» и «Сон в Новгороде»), где воссоздаёт портреты современников.

Один заезжий спросил, с какого года я живу в Архангельске. Секрет не велик. Я сказал: – С 1879 года. – Скажите, сколько домов было раньше в Архангельске? Что-то небрежно-снисходительное было в тоне, в вопросе. Я в тон заезжему дал ответ: – Раньше стоял один столб, на столбе доска с надписью: «Архангельск». Народ ютился кругом столба. Домов не было, о них и не знали. Одни хвойными ветками прикрывались, другие в снег зарывались, зимой в звериные шкуры завёртывались. У меня был медведь. Утром я вытряхивал медведя из шкуры, сам залезал в шкуру. Тепло ходить в медвежьей шкуре, и мороз – дело постороннее. На ночь шкуру медведю отдавал… Можно было сказку сплести. А заезжий готов верить. Он попал в "дикий север". Ему хотелось полярных впечатлений. Оставил я заезжего додумывать: каким был город без домов.

Известность Степан Писахов снискал как автор изумительных, оригинальных сказок. «Рассказывать свои сказки я начал давно. Часто импровизировал и очень редко записывал. Первая сказка „Ночь в библиотеке“ мной была написана, когда мне было 14 лет». Первая его опубликованная сказка «Не любо — не слушай…» появилась в 1924 году в сборнике «На Северной Двине», издаваемом архангельским обществом краеведения. По своему характеру она так отличалась от традиционного фольклора, что составители сборника пустили её в печать без подзаголовка. Писахов решился дать сказку в сборник по совету Бориса Шергина и Анны Покровской, сотрудников московского Института детского чтения. Их поддержка помогла Писахову найти свой путь в литературе.

Писахов сразу нашёл удачный образ рассказчика — Сеня Малина из деревни Уйма, от лица которого и повёл повествование в своих сказках. По словам Писахова: «С Сеней Малиной я познакомился в 1928 году. Жил Малина в деревне Уйме, в 18 километрах от города. Это была единственная встреча. Старик рассказывал о своем тяжёлом детстве. На прощанье рассказал, как он с дедом „на корабле через Карпаты ездил“ и „как собака Розка волков ловила“. Умер Малина, кажется, в том же 1928 году. Чтя память безвестных северных сказителей — моих сородичей и земляков, — я свои сказки веду от имени Сени Малины»[11].

Сказки Писахова — это продукт индивидуального писательского творчества. У чудес в сказках Писахова иная природа, чем у чудес народных сказок. Они порождены писательской фантазией и вполне мотивированы, хотя мотивировка эта не реалистична, а фантастична.

Писахов-сказочник не похож на Писахова-художника. Если как живописец он стремится как можно точнее запечатлеть открывшуюся ему красоту мира и строго следует собственному требованию: «Только правда. Ничего добавлять не надо», то, создавая сказки, даёт волю своему богатейшему воображению, реализует с детства жившую в нём потребность в сочинительстве: «Фантастика — мир другой. Всё крутится узором»[2]. «В сказках не надо сдерживать себя — врать надо вовсю», — утверждал писатель, понимая, что никаких строгих канонов у литературной сказки нет и быть не может.

Один из излюбленных приёмов Писахова — материализация природных явлений (слова застывают льдинками на морозе, северное сияние дергают с неба и сушат т.д.) становится толчком для развития авторской фантазии во многих сказках. Это во многом определяет тот особый юмор, который так характерен для сказок Писахова: все, о чём говорится в них, вполне может быть, если в самом начале допустить существование таких овещественных явлений. У Писахова видим в сказках вполне современные реалии: женщина требует от мужа, чтобы тот отправил её в город «на короткой волне», а муж склонен отправить её на «волне длинной», как более ему подходящей; в др. сказке медведь говорит по телефону[8].

Перу Степана Григорьевича принадлежат также интересные путевые очерки, рассказывающие об освоении Арктики, об экспедициях в Заполярье, заметки, дневники, опубликованные в большинстве своём после смерти писателя.

Писахов был чрезвычайно интересной личностью. Знаменитые литераторы, приезжая в этот город, непременно заходили в деревянный двухэтажный дом на улице Поморской, в котором жил писатель[10]. Сам Писахов говорил, что для приезжих он стал обязательным «объектом» посещения при знакомстве с Архангельском: «Сначала осматривают Архангельск, потом меня»[2]. Дети воспринимали Степана Григорьевича как живого персонажа из сказки[10].

Интересующимся его жизнью, Степан Григорьевич, как правило, рассказывал о себе одно и то же, но зато давал факты эффектные, поражающие необычностью. Перекочёвывая из одного очерка в другой, они придавали образу сказочника особую колоритность. Большинство ранних работ о Писахове написано его собратьями по перу — писателями и журналистами. Писатель Илья Бражнин, который уехал из Архангельска в 1922 году, пишет, что Писахов уже тогда «был живой исторической достопримечательностью Архангельска». Борис Пономарёв, журналист, историк северной литературы, который был знаком с Писаховым более четверти века, признавался, что помнит его только таким[6].

Биограф Степана Писахова Ирина Пономарёва, которая общалась со многими людьми, хорошо помнящими Писахова, отмечала: «Каждому казалось, что он может рассказать о нём много. Все начинали рассказывать с большой охотой и даже с энтузиазмом. К удивлению рассказчиков, их повествование оказывалось хоть и живописным, но кратким»[2].

При этом никто из друзей Писахова не описал его молодым. А ведь до революции Писахов выглядел иначе: невысокого роста крепкий и здоровый мужчина, выглядевший моложе своего возраста, всегда чисто выбритый и опрятно одетый. Учёба в Петербурге, знакомство с художественными коллекциями России, Франции, Италии, богатейшие впечатления от путешествий по Средней Азии и арабскому Востоку — всё это вылепило фигуру яркого, образованного, умного и наблюдательного интеллигента[6].

К 1922 году Писахов резко меняет свой облик, манеру поведения, стиль общения с окружающими. Он надевает карнавальную маску бахаря-сказочника: отращивает бороду, появляется на людях в поношенной одежде и старомодной шляпе, осваивает лексику простонародья. Кроме того, за стариковской внешностью легче было спрятать бедность, от которой он страдал смолоду, скрыть стеснительность, неровности характера, иногда чересчур вспыльчивого[6]. Он выбрал образ старика, чудака, человека со странностями и тем самым сохранил за собой право на озорство, непосредственность в словах и делах[10].

ru-wiki.org

Роза ветров.Север: "В сказках не надо сдерживать себя

Он в старом корабле летал 

Не по волнам, а в поднебесье, 

Слагал «мороженые песни» - 

и Север в сказках расцветал!

В. Бедный

"Зляшной" сказочник?

Ходил по улицам Архангельска в середине прошлого века маленький старичок с огромной головой, с лохматыми бровями и обвислыми усами, в старомодной шляпе, из-под которой свешивались длинные седые волосы, в руках - чёрная кошёлка и палка. Прохожие удивлённо оглядывались.И он тоже оглянется, бывало, да иногда еще и палкой погрозит.

"Странный гражданин" «зляшной» был только с виду", - говорили архангельские школьники, нисколько его не боялись и приходили к нему в гости в дом на улице Поморской целыми классами – «за книжками». И он дарил им ... свои сказки, потому что был этот человек известным архангельским сказочником. Звали его Степан Григорьевич Писахов.

25 октября 2014 года исполняется 135 лет со дня его рождения.

"И без художников люди проживут"?

Степан Писахов родился 25 октября 1879 года в Архангельске и прожил всю свою жизнь здесь, на Поморской улице. “Привязало же меня к Поморской улице этой”, - любил говорить он.  

Дом Писаховых на Поморской улице в Архангельске

Отец писателя, Григорий Михайлович

О своей семье Писахов вспоминал так: «Мои деды и бабка со стороны матери родом из Пинежского района. Мой дед был сказочник. Звали его сказочник Леонтий. Записывать сказки деда Леонтия никому в голову не приходило. Говорили о нем: большой выдумщик был, рассказывал всё к слову, всё к месту. На промысел деда Леонтия брали сказочником».

Мать писателя, Ирина Ивановна

А отец писателя, ювелирных дел мастер, приехал в Архангельск из Белоруссии.

С детства Писахов хотел стать художником, но отец считал, что “и без художников люди проживут”, и не поддержал сына.

Наперекор отцу в 1902 году Степан Писахов поступил в художественное училище в Петербурге. В 1905 году его за вольнодумство исключили из училища и лишили права продолжать художественное образование в России.  Он два года путешествовал по дальним странам: побывал в Греции, Франции и Италии. Вдали от родины Писахов понял, что не может жить без Севера.

На Новой Земле

Известность к Степану Григорьевичу сначала пришла как художнику – живописцу. На выставке «Север в картинах» в 1912 году в Петербурге Писахову была присуждена серебряная медаль.

Он написал около 300 картин и рисунков. Лучшие свои работы художник старался хранить в своей мастерской: Степан Писахов разговаривал с картинами, как с друзьями.

А охоту к перемене мест С.Г. Писахов сохранил до глубокой старости, но отныне путешествовал только по Северу, чаще всего ходил в Арктику: на Новую землю, в Карское море, на Землю Франца-Иосифа. Он исходил вдоль и поперёк весь северный край: Печору, Пинегу, Онегу, Мезень. Изучал быт и культуру Русского Севера, узнавал старинные обычаи и обряды, запоминал легенды и сказки.

Самые известные его картины: “Сосна, пережившая бури” , “Серебристый день” , “Берег Белого моря” , “Прибрежные сосны”, "Осень в Белом море".

С.Г. Писахов. Осень в Белом море

Картины художник называл необычно - “пейзажи души”. Каждый из них отражает определенное состояние: покой, одиночество, стойкое сопротивление, тихое упрямство.

“Красные цветы на Новой Земле” - картина-символ.

Это самая большая по размеру работа художника. Цветы на камнях - правда, удивительно? Красные цветы называются камнеломки. Для Писахова эти цветы стали символом сильного поморского характера, его стойкости.

С.Г. Писахов. Красные цветы на Новой Земле

Четверть века Степан Григорьевич Писахов работал в школе, где преподавал рисование.

Не любо - не слушай!

Писахов-художник менее известен, чем Писахов-сказочник.

Первую байку он записал в 14 лет. А в 1924 году в сборнике «На Северной Двине» была опубликована первая его сказка «Не любо - не слушай». В 1932 году С.Г. Писахов послал сказки в Москву в журнал “30 дней”, где они попали к писателю Лазарю Лагину (автору известной книги «Старик Хоттабыч»). Сказки понравились и несколько лет печатались в этом журнале. В 1938 году читатели познакомились с первой книгой его сказок, а через год Степана Писахова приняли в Союз писателей.

Сеня Малина, крестьянин из архангельской деревни Уйма, - главный герой и рассказчик в сказках Писахова. Сеня Малина, судя по его рассказам, - человек бывалый, мастер на все руки: он и пахарь, и рыбак, и охотник, и даже на кирпичном заводе работал, Москву и Питер видал, против французов и турок воевал, по морям путешествовал.

Имя героя сказок не выдумано. В деревне Уйма под Архангельском действительно жил веселый сказочник Семён Михайлович Кривоногов, по прозвищу Малина. Его заразительными бывальщинами и небывальщинами заслушивалась вся деревня.

Из рассказов Сени Малины мы узнаём, что живёт он как все мужики, “обнакновенно”, что и “жона” у него, как у всех, “справная”, с которой “спорить – время терять”, а детей у них “семеро на лавке, пять на печи”.

В сказках идёт разговор о делах житейских, будничных: об охоте, о рыбном промысле, как новую шубу себе сшить. Вот тут и начинаются сказки... Быль переплетается с небылью, обычные факты с  удивительными вымыслами. Читатель, только успевай удивляться: выдумки - одна за другой! Кто бы мог подумать, что на Севере такие чудеса!

• «Летом у нас круглы сутки светло, мы не спим: день работам, а ночь гулям да с оленями вперегонки бегам. А с осени к зиме готовимся. Северно сияние сушим".

• «В старые годы морозы жили градусов на двести, на триста. На моей памяти доходило до пятисот. На морозе всяко слово как вылетит – и замерзнет! Его не слышно, а видно. У всякого слова свой вид, свой цвет, свой свет. Мы по льдинкам видим, что сказано, как сказано».

• «Белы медведи молоком торгуют – приучены. Белы медвежата семечками да папиросами промышляют».

Даже названия сказок интригуют читателя:

• «Оглобля расцвела», 
• «Месяц с небесного чердака», 
• «На треске гуляли», 
• «Брюки в восемнадцать верст длины», 
• «Морожены песни», 
• «Баня в море».

Сеня Малина - северный Мюнхгаузен.  От его лица С.Г. Писахов врал самозабвенно. Первое правило: "в сказках не надо сдерживать себя - врать надо вовсю". Поэтому у него в сказках чего только не случается: на звёздном дожде варят пиво, за рыбой ходят, не выходя из бани, на самоваре на Луну летают...

Как рождаются сказки? 

Сказочник Писахов не делал из этого секрета: «Сказки пишу часто с натуры, почти с натуры. Скажу к примеру. Один заезжий спросил, с какого года я живу в Архангельске. Секрет не велик. Я сказал: с 1879 года. – Скажите, сколько домов было раньше в Архангельске?

Что-то небрежно-снисходительное было в тоне, в вопросе. Я в тон заезжему дал ответ: - Раньше стоял один столб, на столбе доска с надписью: А-Р-Х-А-Н-Г-Е-Л-Ь-С-К.. Народ ютился вокруг столба. Домов не было, о них и не знали. Одни хвойными ветками прикрывались, другие в снег зарывались, зимой в звериные шкуры завертывались. 

У меня был медведь. Утром я вытряхивал медведя из шкуры, сам залезал в шкуру. Тепло ходить в медвежьей шкуре, и мороз – дело постороннее. На ночь шкуру медведю отдавал…Можно было сказку сплести. А заезжий готов верить».

Сказочника называли «словесным колдуном». Говорили, что в его сказках слова имеют свой вид, свой цвет, свой свет и даже вкус.  Степан Писахов хорошо знал поморскую речь (помОрьску говОрю), на ней и говорят герои его сказок:

• Словом перекидываться;
• Утресь маменька меня будит, а я сплю – тороплюсь;
• Кислых слов наговорила;
• Выторапливались из всех сил;
• Прискучила работа.

Читаешь сказки Писахова и будто слышишь своеобразный его говорок, потому что и сказки свои он как бы говорит, причем делает это с удовольствием и легкостью.  «Как легко лепится у Вас строка к строке, - писал Степану Григорьевичу Владимир Лидин. – Вы не выдумываете свои сказки, а они у Вас сами по себе получаются». 

Слушай, замри – не дыши

С.Г. Писахов

Сколько чудес всевозможных!. Брал эти сказки художник В короб открытой души.

Ладил одно: пригодитсяЛюдям их добрый привет.Тихо листаю страницы,С каждой страницы струитсяСеверных сполохов свет.

Волны сшибаются лбами,Волны ведут хороводВ море на собственной банеСеня Малина идет…

Сеня прослыл повсеместноДюже лихим трепачом!Схватит в пригоршню бородку –Байка за байкой течет.

В. Лидин

Память

Стариком С.Г. Писахов никогда себя не признавал – оставался юным и озорным до конца своих дней, любил говорить, что ему восемнадцать, а день своего восьмидесятилетия шутя называл наступлением совершеннолетия. Мечтал встретить двухтысячный год, увидеть «нарядную Землю». И, казалось, всегда, пока стоит Архангельск, можно будет увидеть  на улице Поморской этого легендарного человека.

Он ушёл из жизни 3 мая 1960 года. Писатель похоронен на кладбище Свято-Ильинского кафедрального собора в Архангельске.

В начале 1970-х годов дом Писаховых снесли. Но в 2005 году, к юбилею писателя, в старинном здании на Поморской,10, мимо которого он часто ходил, открылся музей.

В музее Степана Писахова (до реконструкции). 2010 год

В экспозиции музея - живописные работы, личные вещи, документы и книги. Здесь восемь залов, которые отражают этапы жизни и творчества Степана Григорьевича. Архангельский художник Сергей Сюхин давно уже иллюстрирует сказки С.Г. Писахова. В музее представлены его рисунки. Художник настолько увлечён творчеством северного сказочника, что сам пишет продолжение писаховских сказок и перемещает своих героев в современность.

Иллюстрация Сергея Сюхина к сказке "Архангельска богатейка"

Большой интерес вызывает выставка “Небывальщина в глине”. Автор работ - Людмила Никифоровна Морева, жительница деревни Уйма. Мастерица создала глиняные работы по сказкам С.Г. Писахова. Все герои легко узнаваемы.

Небывальщина в глине

В самой деревне Уйма в краеведческом музее 24 октября 2005 года открылась гостиная “У Сени Малины”, которая собрала на юбилей 25 родственников писаховского героя.

А на пересечении улицы Поморской и проспекта Чумбарова-Лучинского в 2009 году установлен памятник сказителю «Здравствуйте, люди добрые» работы заслуженного художника России Сергея Сюхина.

С. Сюхин признался, что о возможности пожать руку Степану Писахову мечтал ещё будучи студентом, а теперь поздороваться с северным сказочником может каждый желающий.

В одном из постов "ЧУМотеки"  рассказывается грустная история, связанная с памятником: "Бронзовая скульптура Писахова как бы протягивает руку прохожим для приветствия. В авоське у Писахова — рыба, а на шляпе сказочника - чайка, прилетевшая на запах рыбы. Хотя чайки ЧУМработница так и не увидела: трижды ее срывали со шляпы Писахова и после очередной, третьей, кражи было принято решение чайку не восстанавливать".

Сейчас памятник выглядит так:

у нынешнего Писахова до блеска отполирован нос и рука. Это - новоприобретенная традиция - на счастье. Источник фото

С. Сюхин также автор задорной скульптуры «Малина на налиме», изображающей рассказчика и главного героя писаховских небылиц Сеню Малину. ***

А что Степан Писахов нам сморозил,Слагая сказочки на звёздном языке,Останется небесно в русской прозеСиять, как праздник, на жестоком сквозняке, Где гаснут откровенья поколений,Слагающих цитатный пантеон,Но свеж, как небо, нецитатный гений –Степан Писахов, он – из ряда вон!

Юнна Мориц

murmansk-nordika.blogspot.com

"Словесный колдун, волшебный сказочник" С.Г. Писахов

Разделы: Литература

Цели:

• познакомить с личностью северного сказочника С.Г.Писахова,
• расширить представление о его литературном творчестве,
• заострить внимание на особенностях его сказочного творчества, поэтике его произведений.

Оборудование:

1) Вступление.

Чтение высказывания писателя В. Лидина, близко знавшего Писахова:

“Степан Григорьевич Писахов был поистине поэтической душой Севера: он знал его палитру, его музыкальную гамму, его говор, лукавство народной речи, мужественный склад помора – всё, что составляет самую глубокую природу северного края…

По существу, для Севера Писахов был примерно тем же, чем Бажов для Урала. В его шкатулке – пусть не малахитовой, а из северных валунных пород – хранились сказки и легенды, лёгкие, озорные, вместе с тем передававшие самые заветные думы народа”.

- Что вы знаете о С.Г.Писахове?

- Какие его произведения вам знакомы?

2) Биографическая справка.

С.Г.Писахов (12 окт. 1879 – 1960) прожил в Архангельске всю жизнь и любил повторять, что “родился в той комнате, в которой живёт до сих пор”, в доме по ул. Поморской, принадлежащем его отцу.

Отец, ювелирных дел мастер, приехал в Архангельск из Белоруссии. Мать была местной, с Пинежья.

С детства Писахов хотел стать художником, но отец считал, что “и без художников люди проживут”, и не поддержал стремлений сына.

Хотя творческая биография Писахова сложилась так, что сначала он завоевал известность как талантливый живописец, певец северной природы. Ещё до революции картины Писахова экспонировались в Москве и Петербурге. (См. приложение 1)

В 1902 г. Он поступил в художественное училище в Петербурге. В 1905 г. его за вольнодумство исключили из училища и лишили права продолжать художественное образование в России, он два года путешествовал по дальним странам: Греция и Италия, Франция. Именно вдали от родины Писахов понял, что не может жить без Севера.

Охоту к перемене мест Писахов сохранил до глубокой старости, но отныне путешествовал только по Северу, чаще всего ходил в Арктику: на Новую землю, в Карское море, на Землю Франца-Иосифа. Он исходил вдоль и поперёк весь северный край: Печору, Пинегу, Онегу, Мезень.

Писахов изучил быт и культуру Севера, как никто другой знал старинные обычаи и обряды, запоминал легенды и сказки.

В Архангельске Писахов был заметной фигурой, его считали “достопримечательностью” города. Когда он шёл по улице, архангелогородцы узнавали знаменитого сказочника:

“Был он приземист и широкоплеч. Лицо густо заросло бородой, кустистые свисающие брови прикрывали глаза. Из-под старомодной с широкими полями чёрной шляпы ниспадала грива седых волос”.

Дети нисколько не боялись его, приходили к нему в дом на улице Поморской целыми классами – “за книжками”. И он дарил им свои “сказки”, сколько экземпляров находилось.

Писахов почти 25 лет проработал в школе. Преподавал рисование с 1928 года в 3, 6, 15 школах г. Архангельска.

Наиболее известные его картины:

• “Сосна, пережившая бури”
• “Серебристый день”
• “Берег Белого моря”
• “Прибрежные сосны”.

Первая сказка “Не любо – не слушай” была опубликована в 1924 году в сборнике “На Северной Двине”.

• В 1932 году Писахов послал сказки в Москву в журнал “30 дней”, где они попали к писателю Лазарю Лагину. И затем в течение нескольких лет сказки Писахова издавались в этом журнале.
• В 1938 г. вышла целая книга сказок.
• В 1939 г. Писахов был принят в Союз писателей.

3) Викторина “Откуда эти строки?”

1. “Спи – отдыхай”
(“Как поп работницу нанимал”)
2. “В стары годы морозы были градусов на 200-300. На моей памяти доходило до 500. старики сказывают – до 700 было, да мы не очень верим”.
(“Морожены песни”)
3. “Просто дело – снег уминать книзу: ногами топчи и всё тут. Я вот кверху снег
уминаю”. (“Снежны вехи”)
4. “Я долго не думал. Столкнул баню углом в воду, в крышу воткнул жердину с половиком – вышла настоящая мачта с парусом”. (“Баня в море”)
5. “На что волки вредны животные, а коли к разу придутся, то и волки в пользу
живут”. (“Морожены волки”)
6. “Выспался я во всю силу, проснулся, ногами в поветь упёрся и потянулся лёгкой потяготой. До города вытянулся – до города не сколь далеко, всего 18 вёрст”. (“Брюки 18 вёрст длины”)
7. “Дома за мужа взялась, и пилила, и пилила. В мужике сквозна
дырка засветилась”. (“Перепилиха”)
8. “ Вот приехала к нам городска кума Рукавичка, она привередлива была, важничала; чаю не пила, только кофей, и первы 18 чашек без сахару”.
(“Сахарна редька”)
9. “Верёвка деревню удержала, по берегу вытянула. Так теперь и стоит. Не веришь – сходи проверь. Пока с одного конца до другого дойдёшь, не раз ись захошь”.
(“Угольно железо”)
10. “ У меня вот ружьё, тоже своедельно – ствол калибру № 2. Как бы ещё чуть пошире, я бы в ствол спать ложился. А так в ём я сапоги сушил, провиант носил”. (“Оглушительно ружьё”)
11. “Я разгорячился! Да так разгорячился, что бок ожгло! Хватил рукой, а в кармане у меня бутылка с водой была, так вода от моей горячности вскипела.”
(“Морожены волки”)

4) Общая характеристика сказок С. Писахова.

а) Сказки о севере – Писахов прекрасно знает и горячо любит свой суровый архангельский край.

б) Обозначено место действия почти всегда точно. Большинство сказок имеет один и тот же адрес: деревня Уйма, что в 18 верстах от Архангельска.

в) Основной герой его сказок – народ.

г) Сказки Писахова передаются от лица подставного рассказчика, весёлого балагура Малины.

Сеня Малина – крестьянин деревни Уйма. Это человек бывалый, мастер на все руки: он и пахарь, и рыбак, и охотник; И в Москве, и в Питере был, и против французов и турок воевал, и по многим морям путешествовал.

Из его рассказов узнаём, что живёт он как все мужики, “обнакновенно”, что и “жона” у него, как у всех, “справная”, с которой “спорить – время терять”, что детей у него “семеро на лавке, пять на печи”.

Сеня Малина хорошо знает крестьянскую жизнь, знает все нужды мужика, его думы и чаяния.

Сердце Малины согрето любовью к родному краю, который “и в старо время был самолучшим”. Малина влюблён в родную деревню и твёрдо уверен, что были бы мужики “первеющими богатеями”, если бы “злыдни” проклятые, чиновники, урядники да попы не грабили народ.

д) Образ Сени Малины имел реальный прототип. Имя героя не выдумано. В деревне Уйма жил весёлый сказочник Семён Михайлович Кривоногов, по прозвищу Малина.

“С Сеней Малиной я познакомился в 1928 г. Жил Малина в деревне Уйма, в 18 километрах от города. Это была единственная встреча. Старик рассказывал о своём тяжёлом детстве. На прощание рассказал, как он с дедом “на корабле через Карпаты ездил” и “как собака Розка волков ловила”. Умер Малина, кажется, в том же 1928 г.”

(Писахов)

е) О чём же повествует Малина?

Ведёт разговор о делах житейских, будничных:

об охоте, о рыбном промысле, как новую дорогу вешил, как новую шубу себе шил.

Вот тут и начинаются сказки: быль переплетается с небылью, самые обыденные факты с самыми удивительными вымыслами.

ж) Сказки Писахова оригинальны по форме. Их нельзя подогнать ни под одно деление сказок.

Эти сказки одновременно и волшебные, и сатирические, и исторические, и бытовые, и авантюрные; в них действуют и люди, и животные, и конкретные исторические лица (Наполеон, Мамай…)

Одного нет: нечистой силы, чертей и ведьм, ибо не верит Малина ни в бога, ни в чёрта, а верит только во всемогущие руки свои да в крепкий разум.

з) Оригинален художественный мир сказок:

- характерная поморская лексика

- много сравнений

- преувеличений…

5) Пересказ подготовленных фрагментов сказок учащимися.

Д/З:

• составить словарь сказок Писахова (выписать не только слова и их значения, но и пример употребления слова),
• выполнить иллюстрации или составить викторину по сказкам.
• сочинить сказку.

Приложение 1

Приложение 2

xn--i1abbnckbmcl9fb.xn--p1ai

Сказки Сени Малины - запись пользователя Ольга (Chochara13) в сообществе Детские книги в категории средним школьникам

Теперь и у меня есть этот замечательный сборник авторских сказок о нашем Севере, о его людях, нравах, былях и небылицах.

Спасибо брату из Архангельска - как только появилась в издательстве, сразу купил и прислал!

Очень мне полюбился Писахов, хотя раньше я о нём и не слышала.

Читаем книгу вслух, вечерами, всей семьей.

Интересной какой-то атмосферой наполняется при этом комната. Честное слово, хочется так просидеть весь вечер и слушать, слушать и слушать эту мелодию слова, эту расписную яркими красками и чуть подмерзшую сатиру, этот бесконечный народный колорит с яркими образами и незабываемыми моментами.

Казалось бы, речь идёт о давно минувших днях, а всё так близко и знакомо, словно всю жизнь прожила на суровом Севере и с самого малого детства слышала сказки некоего Сени Малины...

О Писахове и его сказках:

"Писахов Степан Григорьевич - выдающийся русский писатель и художник, (1879-1960).

Писахов Степан Григорьевич родился 13 октября 1879 года в городе Архангельске. Писахов появился в семье, где отец был «золотых дел мастер», он с детства пытался привить сыну навыки ювелирного и граверного дела. Когда Степан Писахов потянулся к живописи, отец это не одобрил, считая такую профессию малодоходной. Писахов окончил только городское училище в Архангельске, в гимназию его не взяли по возрасту. После окончания училища Писахов подается в странствия, только такой он видел выход из под опеки отца. В 1899 году странствия Степана Писахова начинаются с Соловецких островов (Соловки по поморскому) где он работал рубщиком на лесозаводе. После Степан Писахов уезжает в Казань, где была попытка поступить в художественную школу, она оказалась провальной. Тяга к рисованию не ослабела и в 1902 году Писахов приехав в Петербург поступает в художественное училище барона Штиглица. Преподаватели училища высоко оценили талант художника Степана Писахова, однако годы учебы были трудными. Свои трудности он описывал в книге «Ненаписанная книга: Голодная Академия», которая не была завершена. Писахов был в душе полным северянином, в его работах Север всегда показывался с любовью, будь то картины или произведения художественной литературы.В Архангельске (1910 г.) проходила выставка под названием «Русский Север». Писахов принял участие в организации художественного отдела и выставил для обозрения более двухсот своих картин. Так же Писахов выставлял более 60 работ на Царскосельской юбилейной выставке 1911 года, посвящена она была 200-летию Царского Села. В 1912 Писахов получает Большую серебряную медаль за участие в выставке «Север в картинках» проходившей в Петербурге. Его картины экспонируются на «Выставке трёх» (Якова Бельзена, Степана Писахова, Иеронима Ясинского) в Петербурге в 1914 году. Писахов как художник был тогда в расцвете своих творческих сил. Художественная деятельность Степана Писахова прервалась в годы Первой Мировой войны.Первые свои рассказы Писахов записывал еще до революции, по попытки были неудачными. Только по прошествии лет, Писахов вновь берется за перо и начинает писать оригинальные сказки Севера.Степан Писахов - «Душа Севера» - так называл его В.В. Лидин, за его чудотворные сказки.В истории литературы есть писатели, создавшие огромное количество произведений. И в т же время почти забытые. Есть художники - авторы немногих творений. Но творений настоящих, высокоталантливых. Над ними не властны годы. И чем дальше они уходят в даль времени, тем ярче вырисовываются их истинные масштабы, тем полнее раскрывается перед поколениями их мудрое очарование. Искусство живо такими созданиями.Степан Писахов написал всего одну книгу. Книгу сказок, но эта книга прочно вошла в золотой фонд русского национального искусства, в число лучших творений советской литературы. Об этой книге с восторгом отзывались такие мастера поэтической речи, как Демьян Бедный, Самуил Маршак, Леонид Леонов, Илья Эренбург…Ценность сказок Писахова - в их новизне и прежде всего в их жанровой самородности. Можно много говорить о связи произведений Писахова с народным творчеством, с северными изустными былями и сказками. Можно написать специальное исследование о фольклорных истоках писаховской художественной речи. Но вместе с нем нельзя не заметить самобытности мысли автора, самостоятельности эстетических решений, в этом всем был истинный Степан Писахов.Сказки Писахова - не адекватны народным. Это не пассивная обработка фольклорного материала. Это творения, возникшие на основе синтеза большой литературы и устно-поэтическими традициями, письменной речи с народным словом. Это цветы, любовно взращенные на стыке двух словестных культур.Несмотря на лаконизм формы, сказки Писахова отличаются значительностью и богатством содержания. Писахов умеет говорить о самом главном. Он проникает в толщу народной жизни. Хоть географически очень мал тот клочок земли, где живут его герои, - все равно это великая родина, это Русь, до боли любимая земля отцов. В сказках Писахова живописуется не только быт и нравы северного поморского крестьянства. В них Писахов отразил сознание народа, его внутреннюю жизнь, его стремления. В нем воспето сердце народное. А ведь душа человека и земля, породившая его, навсегда останутся важнейшей проблемой искусства.Сказки Писахова тесно связаны друг с другом. Это страницы единой книги о жизни родного народа, главы монолитной поэмы о Севере. Внутренняя целостность книги Степана Писахова достигается не только единством материала, но и единством рассказчика. Повествование почти во всех сказках ведется от лица жителя деревни Уймы - Сени Малины.Сеня Малина - главный герой сказок Писахова, неприметный участник всех невероятных происшествий. Писахов сотворил яркий и необычно глубоко для сказочного жанра разработанный характер северного крестьянина. Сеня Малина привлекает нас издревле ценимыми человеческими свойствами: любовью к людям и любовью к труду. Чувством земли и чувством народа. Сеня Малина душевно красив, душевно притягателен. Он умеет улавливать красоту жизни и красоту человеческих отношений. В образе Сени Малины раскрыта неумолимая тяга к художеству, постоянно живущая в народе.Когда возникает ощущение особой поэтической его натуры? Когда он, песенный мастер, плетет стихи и «девки в песенные плетенки собирают всякую ягоду»? Когда он расцветает яблоней и всех земляков обряжает «цветами и яблоками»? Или когда он видит так, одухотворяя все сущее, как не видят другие? Вспомните начало сказки «Уйма в город на свадьбу пошла»:«В утрешнюю рань, коли вглядывались мельком, дом-то после ночи, после сна при солнышке весь расправиться, вздынется да станет всякие штуки выделывать, и так и сяк повернется, а сам довольнехонек, окошками светится, улыбается…»Нет, дело не в частных случаях. Весь строй души Сени Малины поэтичен. Писахов наделил Сеню чувством красоты присуще ему органически, так же, как органически свойственны ему и другие коренные черты поморов: душевная открытость, немелкость, добротность во всех делах и поступках.Но Сеня Малина не только творец и созидатель. Сеня Малина классовый борец, борец непримиримый, смелый, решительный. Верный защитник своего народа от многочисленных угнетателей. Он хорошо видит, кто его друзья, а кто враги. Он понимает, что «народным хлебом цари-короли объедаются, на народную силу опираются да той же силой народ гнетут. А чтобы народ в разум не пришел, чтоб своих истязателей умными да сильными почитал, цари-короли полицейских откармливают и на народ науськивают. Разномастных попов развели, попы звоном-гомоном ум отбивают, кадилами глаза туманят. Непонимающий народ отпор не дает, думает - так и надо». Сеня Малина твердо уверен, что «наш край и в старо время был лучшим», если бы не эти «злыдни» проклятые.В сказках Писахова немалое место занимают персонифицированные образы различных народных недугов. Некоторые из этих образов (например, попа Сиволдая, урядника) проходят через ряд произведений писателя и вырастают до сатирически окрашенных социальных типов. Именно в борьбе с душителями воли народной, в их разоблачении и осмеянии Сени Малина особенно хитроумен и изобретателен, особенно неутомим и яр. И именно в этих сценах, в которых коллективистскому мироощущению «богатеев», великолепный юмор сказок, разящий саркастический смех Сени Малины приобретают особенную силу и блеск.Социальная зоркость - принципиальная черта героя сказок. Она придает картинам Писахова ну полноту, без коей невозможно всестороннее постижение русского национального характера, ту особую одухотворенность, которую мы сегодня называем высоким словом - гражданственность.Верность Писахова натуре в изображении жизни народа, стремление к правде, безошибочное художественное чутье приводят писателя, казалось бы, к парадоксальным итогам: сказочный, насквозь выдуманный Сеня Малина ощущается нами как герой реальной, живой, близкий и дорогой нам человек. Но в этом нет ничего парадоксального, потому что Малина - точнее отражение жизни, а сказочность его условна. Таково уж удивительное свойство искусства: при помощи вымысла сгущать правду. Степан Писахов обладал искусством вымысла опирающегося на всестороннее знание жизни, - ценнейшее средство эстетического освоения действительности. Недаром А.М. Горький неоднократно подчеркивал, что художественность без вымысла невозможна, не существует, а Н.Г. Чернышевский считал способность к вымыслу главным свойством поэтического таланта.Как выдумщик, Степан Писахов поистине грандиозен. Его фантазия мощная, дерзостная. Сеня Малина ошеломляет целым каскадом выдумок, таких, что «проглоти перо, не придумаешь». И любая «придумка» Сени Малины, как правило, оригинальная, не имеющая параллелей в народном творчестве, рожденная неистощимым воображением художника. А от сюда и новизна сюжетов, свежесть композиционного оформления материала.Возьмите любую сказку Писахова. Нет, это не обычное фольклорное произведение. У него свое лицо, свой голос, свои краски, своя интонация. Это рассказ, исповедь, поэтический монолог, жанровая зарисовка, массовая народная сцена, склок беседы - все, что угодно, но не традиционная по форме сказка. И как всякое новое слово в искусстве, создания Писахова ведут к новым глубинам в постижении человеческой психики.У выдумок Сени Малины есть одна примечательная особенность. Они не произвольны. Они обладают кажущимся правдоподобием. Они логичны. Вот, например, мороз. Видимо, он на то и существует, чтобы замораживать: «На морозе всяко слово, как вылетит, так и замерзает! Его не слышно, а видно. У всякого слова свой вид, свой цвет, свой свет. Мы по льдинкам видим, что сказано, как сказано. Ежели новость кака али заделье, - это, значит, деловой разговор, - домой и несем, дома в тепле слушаем, а то и на улице в руках отогреем…» Вот и готов отправной момент для построения сказки («Мороженные песни»).Степан Писахов втягивает в орбиту сказочных превращений очень широкий круг предметов и явлений. Одним из излюбленных приемов образования новых сказочных сюжетов является у него смелое осуществление сложных природных явлений и отвлеченных понятий. Малина, например, охапками носит тепло, сушит северное сияние, рубит топором туман.Некоторые фантазии Сени Малины основаны на буквальном осмыслении устойчивых переносных выражений. Мы не редко говорим - «злое слово», «убить словом». Малина умеет писать такие письма, слова которых ведут себя действительно очень живо: «скочут с бумаги одним концом» и больно бьют как надо, - по носу, по уху, а то и по зубам». Таким «письмом мордобитным» Малина «ублаготворил заводчика до очуменности». А губернатора это письмо так отхлестало, что «к концу письма нос губернаторский пухнуть стал, распух шире головы. Губернатор ничего не видит, окромя потолка. Стал голову нагибать, нагибал - нагибал да и стал на четвереньки. Ни дать ни взять - наш Тризорка».Есть в разговорной речи выражение «пилить» (словом), «кричать пронзительно». Таким пронзительным голосом в рассказах Сени Малины наделяется кума Перепелиха. Та самая. Которая ходит «фасонисто, как таракан по горячей печи». Перепелиха своим голосом «медведя проткнула», «мужа насквозь перепелила». Пришлось доктору заказывать деревянную пробку. Беда бы с «екой жёнкой», да нашлись мужики, приспособили «на общественную пользу»: в лесу «чещемины» делать, «дерева да кусты голосом рубить».Сам Малина в сказках Писахова смело гиперболизируется, часто теряет земные очертания. Он может гостить сразу «в двух гостях», артелью выходить на работу и артелью садиться за стол. У него всего без меры: и сил, и умения, и удали. Если уж потянется он «легкой потяготой», то на все восемнадцать верст, до самого Архангельска-города. А если «вверх вздынется», то уж сразу «до второго неба». Это уж образ-символ, символ народа. Но по существу и эта гиперболизация писателя в основе своей реальна, ибо народу действительно «пределы не поставлены», ему все подвластно - и расстоянии, и выси…Общая характеристика сказок Писахова была бы далеко не полной, если бы мы умолчали о еще одной грани таланта писателя, - о его изумительном чутье к народному слову.Язык Писахова бесподобен. Это поистине кладовая великорусской северной речи, сокровищница народных языковых жемчужин, многократно приумноженная образными словами самого писателя. Писахову не нужно было подслушивать разговорную речь для украшения своих произведений, идти в народ за словом. Он глубоко проник в тайну словотворчества, в самую суть народной речи, в законы ее бытования и жизни. Язык народа стал его стихией, средством его поэтического мышления.Прелесть языка Писахова нельзя оценить в полной мере без оглядки на те негативные процессы, которые происходили и, к сожалению, еще происходят в современной литературе. Разве мало у нас писателей, которые в языковом отношении ни на йоту не разняться друг с другом? Разве мало у нас повестей и романов похожих по своему слогу друг на друга, как близнецы? Порою когда читаешь подобного рода произведения, тебя охватывает какое-то странное, но навязчивое ощущение, что все эти книги написал один и тот же автор, очень скучный и очень нудный. Автор, у которого, несмотря на его болтливость, нет языка. А есть лишь набор готовых словоблоков и расхожих речевых конструкций.

Истинные знатоки самовитого народного слова - люди очень редкие и очень нужные для поступательного развития литературы, именно таким был Степан Писахов. Это хранители языка. Наставники и учители писателей. Поэты поэтов. Демьян Бедный приклонялся перед языковым талантом Степана Писахова, перед образной словестной вязью его сказок. Он называл Писахова «словестным колдуном».Писахов - одухотворенное зеркало севера. Вес Север со его особенностями отразился в нем. В тоже время сам Писахов, как поэт, целиком сформулирован студеной землей Беломорья.Вне этой земли нет Писахова.Но и поэтических облик Севера трудно представить без преданного ему певца.Об этом хорошо сказал Леонид Леонов в строчках, адресованных Писахову.Сказал просто и мудро:«Без Вас не мыслю севера».

Писала о другой его книги (от "Речи"), куда сказки вошли в ограниченном количестве, но всё же, они такие же интересные и исключительные.

А теперь вот наслаждаюсь ещё большим разнообразием.

К сожалению, книгу можно купить только в Архангельске, в издательстве.

Можно поискать у частных продавцов, правда, втридорога, или в некоторых архангельских интернет-магазинах. Доставка также может быть дороговата. Но поверьте, эта книга того стоит!

слогам слова доставка

www.babyblog.ru

Мои увлечения и другие истории

Все последующие посты, в том числе и этот, я должна была не так писать, как буду. Тогда был он и задумывалось писать и о нем и о НАШЕМ путешествии. А теперь все нужно переделывать на ходу, чтобы не было так больно. Поэтому многое будет упущено, много фотографий не показано. Пока мне больно, буду писать не так.

***

Многие говорят, чтобы я убрала подзаголовок "Записки из прошлой жизни". Не уберу. Моя жизнь поделилась на "до" и "после". Сейчас у меня новая жизнь, надеюсь будет радостная и счастливая, а тогда была другая, семейная жизнь. Поэтому такой подзаголовок, никакого негатива он не несет.

***

Еще раз хочу предупредить своих уже малочисленных читателей, что фото доступно только друзьям.

Мои друзья знают, что в конце февраля, начале марта я была в городе Архангельске. Первое, что я сделала это посетила музей Степана Писахова. Вот о нём я Вам сегодня и расскажу.

Фото с интернетаСкажу сразу, от музея ожидала большего. Как прочитала в одном журнале, музейные работники не очень заинтересованы в пополнении музейных экспонатов подлинниками, так же музей не заинтересован в исследовательской деятельности. Это скорее место для выставок.Степан Григорьевич Писахов был живой легендой, достопримечательностью Архангельска. Ему принадлежит особая страница в истории художественного и литературного Севера как неповторимому пейзажисту и оригинальному сказочнику.Он родился и прожил долгую и удивительную жизнь (1879-1960) в доме на улице Поморская, 27. Писахов любил повторять: "Родился в той комнате, в которой живу до сих пор". Двухэтажный деревянный дом в конце XIX века построил его отец - Григорий Михайлович Писахов, "золотых и серебряных дел мастер". На первом этаже находились магазины и мастерская, на втором - жилые комнаты. Фасадом дом выходил на улицу Поморскую. "В утрешну рань, коли взглядывать мельком, дом-то после ночи, после сна, при солнышке весь расправится... довольнехонек, окошками светится, улыбается" (из сказки "Уйма в город на свадьбу пошла".)В молодости Степан Писахов на несколько лет покидал Архангельск. Учился живописи в Петербурге, Риме, Париже, побывал в Турции, Египте, Германии, паломником бродил по Палестине. Долгие годы путешествовал с этюдником по родному Северу, Арктике, но всегда возвращался в Архангельск, в свой дом на Поморской. "Привязало же меня к Поморской улице этой", - любил говорить Писахов.На Поморскую, 27 приходили его ученики-художники: В.П.Преображенский, Ю.М.Данилов, И.С.Васильев и называли дни на Поморской незабываемыми в их жизни. В писаховском доме бывали и друзья-писатели: Борис Шергин, Леонид Леонов, Илья Эренбург, Владимир Лидин и многие другие. В начале 1970-х годов дом Писаховых снесли.Один или с друзьями Степан Григорьевич любил гулять по городу, по Поморской, по небольшому, но уютному скверу. Шел неторопливой, чуть шаркающей походкой, непременно с тросточкой в руках. Любил летние белые ночи, "когда спать жаль, жаль терять даже одну ночь... на улице волшебство света и цвета...". Тогда, казалось, его знал каждый. Не многие знали потаенный мир его души, но всех поражал его внешний облик. Он возникал в городской толчее, как персонаж из сказки, и притягивал к себе необыкновенное, и внушал почтение, вызывал острый интерес и любопытство. "Казалось, всегда, пока стоит деревянный город, можно будет увидеть на Поморской улице маленького легендарного человека в длинном пальто, его неповторимые писаховские усы под широким носом и опускающиеся на воротник седые пряди, эту старомодную шляпу с резко загнутыми полями, тросточку, на которую он никогда не опирался...", - говорил Николай Жернаков.

А теперь прогуляемся по музею. Я уже не помню, что обозначает та, или иная фотография, поэтому будет минимум комментариев.На второй фотографии мы видим платье со шлейфом начала XX века и шаль-мантилью конца XIX века.<table cellpadding="0" cellspacing="10" border="0"><tr><td>

</td><td bgcolor="#000000"></td><td></td></tr></table>Одна из комнат музея. Нигде не нашла информации принадлежали ли эти вещи С.Г. Писахову или нет.Шкаф-горка конец XIX-начала ХХ века, а в шкафу фарфор начала ХХ века.А вот это платье, про зонтик не знаю, принадлежала матери Степана Григорьевича.<table cellpadding="0" cellspacing="10" border="0"><tr><td></td><td bgcolor="#000000"></td><td></td></tr></table>Картины Степана Григорьевича Писахова. А мне они нравятся, на них изображен мой любимый Север.Кроме картин маслом, представлены и карандашные наброски, сделанные рукой Степана Григорьевича.<table cellpadding="0" cellspacing="10" border="0"><tr><td></td><td bgcolor="#000000"></td><td>Пелагея Семеновна и Татьяна Прокопьевна Ледковы. Бумага, карандаш, акварельС.Г.Писахов. 1931 г

Дети читают газету.Бумага, карандашС.Г.Писахов. 1931 г</td></tr></table>

Несколько фотографий с копиями документов принадлежащих С.Г.Писахову.Много уже загрузила фотографий, поэтому... Продолжение следует...

natalkam.livejournal.com

Степан Григорьевич Писахов, г.Архангельск.

Степан Писахов бессмертен. Дело не просто в том, что его сборники сказок издаются, а картины экспонируются. Важнее другое: каждый северянин, читавший Писахова, смотрит на свой край писаховскими глазами. Не гранитным монументом и официальным почтением обеспечено писаховское бессмертие, а его повседневным присутствием в нашей жизни. Чего, казалось бы, хорошего в нашей бесконечной темной зиме, а вспомнишь, как весело приносить домой охапки северного сияния или перекидываться на улице мороженым словом приветным - и не так тяжело зимовать. Отвечая на вопрос о том, где он родился, Писахов в одном из писем объясняет: "Родился в Архангельске в той самой комнате, где теперь моя мастерская. Если старый план Архангельска перечеркнуть вдоль и поперек, то в перекрестке, в центре, - дом - место, где я родился".

Раньше, говорят, любой школьник мог показать приезжим, где живет сказочник Писахов. Почтальоны безошибочно приносили письма с адресом "Архангельск, Писахову". Все гости города спешили первым делом посетить его дом (Поморская, 27). Бывали здесь известные на весь мир полярники, ученые, писатели.

В фонде архангельской духовной консистории в метрической книге Рождественской церкви г.Архангельска на 1879г. есть актовая запись под №37, где написано: "13 окт. 1879г. у мещанина Григория Михайловича Пейсахова и законной его жены Ирины Ивановны родился сын Стефан".

Отец писателя Год Пейсах, мещанин Шкловского общества Могилевской губернии (Белоруссия) крестился, стал Григорием Пейсаховым, получил отчество Михайлович от крестного отца архангельского мещанина Михаила Прохорова. Здесь он женился, записался в купеческую гильдию. Евреи, записываясь в состав купечества, получали право повсеместного жительства, вне зависимости от так называемой черты оседлости (110км от столичных городов). Согласно материалам Первой Всероссийской переписи населения 1897г., в семье 49-летнего купца были жена Ирина Ивановна, 45 лет, сын Степан 17 лет и дочери Таисья, Серафима и Евпраксинья, соответственно 18, 13 и 11 лет. Свое основное занятие купец определил как "Золотых и серебряных дел мастерство", а побочное - "торговля разными хозяйственными принадлежностями". На деле это означало, что Григорий Михайлович имел ювелирную мастерскую и небольшой магазин. В семье купца работали три человека прислуги: экономка, кучер и кухарка. Кроме того, Г.Писахов содержал подмастерье и одного ученика.

Ирина Ивановна, мать Писахова, была дочерью писаря конторы над Архангельским портом Ивана Романовича Милюкова и его жены Хионии Васильевны. Хиония Васильевна была староверкой, "строга и правильна в вере". Душа художника и сказочника С.Г. Писахова вылепилась в раннем детстве под влиянием двух противоположных стихий: устремление к Царю небесному материнской старообрядческой веры и отцовской жаждой практического устроения на земле зажиточной жизни. Рос мальчик в атмосфере староверческих правил жизни. Знакомство с песнями, псалмами и гимнами религиозно-сектантской поэзии давало уму особое направление. "Соединение Бога с человеком, земного с небесным… отождествление человека с Богом - какое широкое поле для фантазии!" - писал историк раскола И.М. Добротворский. Не удивительно, что герой Писахова может передвигать реки, ловить ветер. О причастности своей к "роду староверскому" Писахов никогда не забывал и в знак уважения к религиозным воззрениям своих предков написал с натуры этюд, а затем картину "Место сожжения протопопа Аввакума в Пустозерске".

Отец пытался приучить мальчика к ювелирным и граверным делам. Когда вслед за старшим братом Павлом, художником-самоучкой, Степан потянулся к живописи, это не понравилось отцу, который внушал сыну: "Будь сапожником, доктором, учителем, будь человеком нужным, а без художника люди проживут". "Чтение преследовалось", - вспоминал Писахов. Тайком забирался под кровать с любимой книгой и там читал. Огромное впечатление произвела книга Сервантеса "Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский". Она подогревала желание Писахова убежать из-под опеки отца. Сам Писахов был похож чем-то на Дон-Кихота. Наверное, своей любовью к добру и справедливости, неприятием неправды и человеческой черствости. Всю свою жизнь он искал царство "искренних, простых отношений".

В гимназию Писахов не попал (по возрасту), окончил всего лишь городское училище и то с запозданием. Бегство и странничество виделось ему единственным выходом из тисков домашней жизни, и после окончания городского училища в 1899г. он устремляется вначале на Соловки, потом поступил на лесозавод рубщиком ("заработал за лето 50 руб."). Потом - Казань, попытка поступить в художественную школу. Попытка оказалась неудачной, в 1902г. он уезжает в Петербург и поступает в художественное училище барона Штиглица (училище технического рисования и прикладного искусства, ныне училище им. Мухиной). Наиболее способные ученики могли получить дополнительную подготовку по станковой живописи и ваянию. Преподаватели высоко оценили дарование Писахова, и он несколько лет занимался живописью под руководством академика А.Н. Новоскольцева. На получаемые из дома ежемесячные 10 руб. Писахов на протяжении 3-х лет влачит полуголодное существование, овладевая в училище профессией учителя рисования и художника-прикладника, а на занятиях в частных школах - живописью. О трудностях, которые он пережил в Петербурге, можно судить по названию воспоминаний, которые не завершил: "Ненаписанная книга. Голодная Академия". Но Писахов не унывал: много читал (полюбил Достоевского), ходил в музеи и театр. В 1905г., не закончив курс обучения, Писахов вместе с большой группой студентов уходит из училища (за выступление с речью против самодержавия был исключен без права продолжения художественного образования в России). Не имея на руках диплома о праве занятия учительской должности (аттестат был выдан в 1936г.), лишенный всяческих источников существования Писахов готов признать ошибочным свой выбор пути художника. Обращается к поиску "божией правды", сначала у святынь Новгорода, а позднее, летом 1905г. - на арктическом Севере ("мир только что создан"). Новая Земля, становище Малые Кармакулы. Не расставался с мольбертом. С сочувствием отнесся к ненцам - добрым, наивным и бесхитростным обитателям Новой Земли. Писателя поразили их сказки про людей, "которые только любят и не знают ни вражды и ни злобы… Если они перестают любить, сейчас же умирают. А когда они любят, они могут творить чудеса". Какой-то полярный исследователь написал: "Кто побывал в Арктике, тот становится подобен стрелке компаса - всегда поворачивается на Север". Только на Новую Землю Писахов плавал не менее 10 раз, последний в 1946г. Поиск божественной "солнечной теплоты", которая могла бы возродить в человеке духовную природу, Писахов начинает в Арктике и продолжает осенью того же 1905 года в странах средиземноморья, куда попадает с толпой паломников. "Там, думал, увижу самое прекрасное на земле!" Осенью 1905г. попал в Иерусалим, остался без гроша. Был писарем у архиерея в Вифлееме. Получил разрешение у турецких властей - на право рисовать во всех городах Турции и Сирии. Потом Египет. Мать высылала 10 руб. в месяц в очередной пункт назначения. Писахов был аскетически неприхотлив и верил в людей. В трудную минуту - выручали. На пароходе от ледяного ветра его укрыл буркой старый болгарин, в Александрии ограбили - русский эмигрант накормил, дал в долг. Почти целую зиму занимался в Свободной академии художеств в Париже. В Риме выставил свои работы, они потрясли зрителей серебряным сиянием ("север дает"). Вернулся домой в Архангельск. "Как будто глаза прополоскались! Где деревья, красивее наших берез? … А… летние ночи, полные света без теней - это так громадно по красоте…".

Три зимы после путешествия на юг 1907-1909 гг. Писахов провел в Петербурге в мастерской художника Я.С. Гольдблата. Избежал увлечения модернизмом (весьма скромная дань: "Сны" и "Церковь, путь к которой потерян"). Летом - Карское море, Печора, Пинега и Белое море. Из поездок по Пинеге и Печоре привез 2 цикла: "Северный лес" и "Старые избы". "Старые избы" - небольшая часть огромной работы, проделанной Писаховым для увековечения памятников северной архитектуры. Все в сумрачных серо-коричневых тонах. К ним присоединяются и обширные этнографические зарисовки.

В 1982г. С.Н. Марков, писатель, историк-краевед, издал летопись самых знаменитых путешественников России, в которую по праву вошел Писахов. Самыми памятными поездками Писахов считал плавание в 1906г. по Карскому морю на корабле "Св.Фока", участие в 1914г. в поисках Георгия Седова, исследование земли саамов, присутствие при основании первых станций радиотелеграфа на Югорском Шаре, Маре-Сале и острове Вайгач. Все увиденное запечатлел в пейзажах, которые выставлялись в Архангельске, Петербурге, Москве, Берлине, Риме. Очень любил бывать на Кий острове (Белое море). В его картинах беломорского цикла - ощущение бесконечности мироздания. Природа раскрывается перед человеком, сливается с его существом. Кажется, что главная тема этих картин - тишина, рождающая творческую сосредоточенность. Картины просты по сюжету: камни, берег моря, сосны. Особый свет: серебристый зимой и золотисто-жемчужный летом. Удивляет умение показать бесчисленное множество оттенков белого.

В 1910г. в Архангельске проходила выставка "Русский Север". Писахов принял самое активное участие в организации её художественного отдела и выставил более двухсот своих картин. 60 работ Писахова были представлены на Царскосельской юбилейной выставке 1911 года, посвященной 200-летию Царского Села. В 1912г. за участие в выставке "Север в картинках" в Петербурге он получил Большую серебряную медаль. Его картины экспонируются на "Выставке трех" (Я.Бельзена, С.Писахова, И.Ясинского) в Петербурге в 1914г. Художник был тогда в расцвете своих творческих сил. Возможно, на одной из этих выставок и произошел его разговор с художником И.Репиным, о котором он упоминает в письме искусствоведу М.В. Бабенчикову (1956г.): "На выставке Илья Ефимович (Репин) хорошо отнесся к моим работам. Ему особенно понравилась "Сосна, пережившая бури" [в настоящее время картина, к сожалению, утеряна]. Илья Ефимович уговаривал сделать большое полотно. Я бормотал что-то о размерах комнаты. "Знаю: холст на стене над кроватью, краски на кровати и до стены два шага. Ко мне в Пенаты. И места будет довольно, и краски можете не привозить". Товарищи поздравляли, зависти не скрывали. А я … не поехал, боялся, что от смущения не будет силы работать".

Первая мировая война прервала художественную деятельность Писахова. В 1915г. он был призван в армию, служил ратником ополчения в Финляндии, а в 1916г. был переведен в Кронштадт. Здесь его застала февральская революция. С первых дней работал в Кронштадтском Совете рабочих и солдатских депутатов, оформлял первомайскую демонстрацию (1917г.), выступал с докладами перед солдатами и матросами.

После демобилизации 1918г. вернулся в Архангельск. Заряд творческой энергии, от рождения заложенный в Писахове, был столь велик, что одного увлечения живописью уже казалось недостаточно для полного выражения индивидуальности. Писахов берется за перо. Впервые записывать свои рассказы Писахов стал ещё до революции по совету И.И. Ясинского - писателя, журналиста, известного как редактор журналов "Беседа" и "Новое слово". Тогда эта попытка закончилась неудачей. Теперь Писахов решил попробовать свои силы в жанре очерков ("Самоедская сказка" и "Сон в Новгороде"), где воссоздает портреты современников. Оба эти очерка были опубликованы в архангельской газете "Северное утро", которая издавалась поэтом-суриковцем и журналистом М.Л. Леоновым. В мае 1918г. последовал арест М.Л. Леонова и закрытие газеты. Эти события не могли не вызвать у местной интеллигенции чувство внутреннего протеста.

В июне 1918 в Архангельске открывается персональная выставка Писахова. А 2 августа в Архангельск вошли интервенты. "Население встречало с энтузиазмом проходившие части". (Из воспоминаний С.Добровольского, возглавлявшего в те годы военно-судебное ведомство Северной области). В числе народа, стоявшего на парадной пристани Архангельского порта, был и С.Г. Писахов. В то время он желал видеть в городе не диктатуру большевиков, а объединение всех демократических сил.

На первых порах интервенты пытались заигрывать с население, представляя себя защитниками демократии. Временное правительство Северной области терпимо относилось к творческой интеллигенции, яркими представителями которой были Л.Леонов, Б.Шергиным и С.Писахов. Они имели возможность устраивать выставки картин, публиковались в газетах, выпустили сборник "На Севере дальнем". Все трое не подозревали, что ситуация может резко измениться и их творческая активность будет расценена как пособничество "белым". В ночь на 19 февраля 1920г. в Архангельск вступили части Красной Армии. Л.Леонов сразу же покинул Архангельск, перебрался на юг России; Б.Шергина пригласили в Москву в Институт детского чтения; Писахов же не в силах был покинуть родной дом и любимый Север. Он чувствовал, что Архангельск, особенности родного края делают его личностью, именно творческой личностью. Больше всего на свете он любил этот свой дом. Ему оставалось только одно - найти форму поведения, позволившую бы выжить и сохранить творческое лицо в условиях власти, которая никогда ничего не забывала и не прощала. Но через много лет, когда он был уже известным сказочником и художником, нашлись все же люди, которые из зависти или по другой какой причине стали писать пасквили во все инстанции и способствовали тому, чтобы "белогвардейское" прошлое прочно укрепилось за Писаховым.

Тогда, в 1920-м, после освобождения Архангельска войсками Красной Армии Писахов начинает активно работать. В 1920-1921 гг. он подготовил 5 своих выставок. Губисполком поручает ему приведение в порядок музеев Архангельска. По заданию московского Музея Революции делает зарисовки мест боев с интервентами на Севере, а для Русского музея - зарисовки памятников архитектуры на Мезени и Пинеге. Осенью 1920г. участвует в комплексной экспедиции в Большеземельскую тундру.

В 1923г. Писахов ведет сбор материалов для этнографической экспозиции Севера на первой Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промысловой выставке в Москве.

В 1927г. его картина "Памятник жертвам интервенции на о.Иоканьга" занимала центральное место на всесоюзной выставке "10 лет Октября", за неё он был премирован персональной выставкой, состоявшейся через год в Москве. Две его картины были приобретены ВЦИКом и помещены в кабинете М.И. Калинина.

Но особую известность С.Г. Писахов снискал как автор изумительных, поистине неповторимых сказок. "Рассказывать свои сказки я начал давно. Часто импровизировал и очень редко записывал. Первая сказка "Ночь в библиотеке" мной была написана, когда мне было 14 лет". Первая его опубликованная сказка "Не любо - не слушай…" появилась в 1924г. в сборнике "На Северной Двине", издаваемом архангельским обществом краеведения. По своему характеру она так отличалась от традиционного фольклора, что составители сборника пустили её в печать без подзаголовка. Писахов решился дать сказку в сборник по совету Б.Шергина и А.Покровской, сотрудников московского Института детского чтения. Именно их поддержка помогла Писахову найти свой путь в литературе. Сказка "Не любо - не слушай" стала тем материнским ложем, из которого вышли ставшие знаменитыми "Морожены песни", "Северно сияние", "Звездный дождь". Писахов сразу нашел удачный образ рассказчика (Сеня Малина из деревни Уймы), от лица которого и повел повествование во всех своих сказках. Сказки также публиковались в губернской газете "Волна" и краевой газете "Правда Севера".

Но пробиться на страницы столичных журналов Писахову долгое время не удавалось. Лишь в 1935 году он сумел опубликовать несколько своих сказок в журнале "30 дней". Они вышли в 5 номере журнала под заголовком "Мюнхаузен из деревни Уйма". Теперь Писахов уже не терзался сомнениями по поводу "писать или бросить". "Когда сказки стали появляться в "30 дней", меня как подхлестнуло". За короткое время (1935-1938 годы) этот популярный журнал Союза писателей опубликовал более 30-ти сказок Писахова. Словом, открыл сказочника именно этот журнал. Публикации в "30 дней" ускорили издание первой книги Писахова, которая вышла в Архангельске в 1938г. А вскоре появилась и вторая книга (1940г.). В эти книги вошло 86 сказок. Сказки Писахова - это продукт индивидуального писательского творчества. Народные по духу, они имеют мало общего с традиционной фольклорной сказкой. У чудес в сказках Писахова совершенно иная природа, чем у чудес народных сказок. Они порождены писательской фантазией и вполне мотивированы, хотя мотивировка эта не реалистична, а фантастична. "В сказках не надо сдерживать себя - врать надо вовсю", - утверждал писатель, понимая, что никаких строгих канонов у литературной сказки нет и быть не может. Один из излюбленных приемов Писахова - материализация природных явлений (слова застывают льдинками на морозе, северное сияние дергают с неба и сушат т.д.) становится толчком для развития авторской фантазии во многих сказках. Это во многом определяет тот особый юмор, который так характерен для сказок Писахова: все, о чем говорится в них, вполне может быть, если в самом начале допустить существование таких овещественных явлений.

В 1939г., когда Степану Григорьевичу уже было 60 лет, его приняли в члены Союза писателей. Он мечтал о выходе книги в Москве. Перед войной в Москве, в ГИЗе подготовили книгу сказок Писахова, но она так и осталась в рукописи. Когда начались боевые действия, сказочная тематика отошла на второй план.

Годы войны Писахов провел в Архангельске, разделяя со своими земляками все невзгоды тыловой жизни. Часто вместе с другими литераторами был желанным гостем в госпиталях. Из письма А.И. Вьюркову - московскому писателю, постоянному корреспонденту С.Г. Писахова в 40-е годы: "Время не ждет, стукнуло 65. Была собрана юбилейная комиссия. Надо было подписать отношение в Москву для утверждения о разрешении юбилея. … Кому надо было подписать… - отменил. Просто запретил! И всё. Даже учительской пенсии нет, даже возрастной нет. Живу перевертываюсь… Порой хочется жить. Хочется дождаться конца погани - фашистов. На мне одежда расползается. Пальто донашиваю отцовское!… А я еще тяну, все еще как-то нахожу возможность оплатить обед, штопать одежду, утешаюсь мыслями: вычеркнуть юбилей смогли - вычеркнуть меня из существования могут. Вычеркнуть мои работы - картины, сказки… Врут-с! Не вычеркнуть!"

После войны Писахов приносит в Архангельское издательство рукопись, состоящую из ста написанных им сказок. Её "два года перечитывали…" и наконец отобрали девять сказок. Эту маленькую книжечку, опубликованную в 1949г., Писахов отослал И.Эренбургу с просьбой "помочь подтолкнуть в издании мои сказки". Но лишь в 1957г. в издательстве "Советский писатель" появилась первая "московская" книга Писахова. К писателю приходит всесоюзная известность. 80-летие со дня рождения широко отмечают в Архангельске. Центральные и местные издания публикуют статьи о "северном волшебнике слова".

Перу Степана Григорьевича принадлежат также интересные путевые очерки, рассказывающие об освоении Арктики, об экспедициях в Заполярье, заметки, дневники, опубликованные в большинстве своем после смерти писателя.

Основным заработком для Писахова до войны и после войны были уроки рисования. Почти четверть века проработал он в школах Архангельска. Преподавать рисование начал в 1928г. Работал в третьей, шестой и пятнадцатой школах. В автобиографии, датированной 23 октября 1939г., он писал: "Мои ученики без добавочной художественной подготовки поступали в художественные вузы, что считаю тоже своей наградой". Из воспоминаний его бывшего ученика, художник-график Ю.М. Данилова: "Прежде всего, человек необыкновенный, с необыкновенным багажом знаний, с необыкновенной щедростью отдачи всего, что знал и умел, с необыкновенной добротой". Они познакомились, когда Юра был учеником 3-й архангельской школы, где Писахов преподавал рисование. Разглядев в Юре дарование на уроках рисования, Писахов пригласил его в студию, которую открыл у себя в мастерской. После войны Ю. Данилов поступил в Академию художеств на архитектурный факультет. И только приехал в родной Архангельск - встретил на улице Писахова. Степан Григорьевич тут же предложил Данилову проиллюстрировать свою книжку сказок. То ли хотел помочь материально вчерашнему фронтовику, то ли подталкивал своего ученика, студента архитектурного факультета, на художественную стезю. Как бы то ни было, книжка вышла в 1949г. и стала первым опытом Данилова в иллюстрации. Писахов сам никогда не иллюстрировал свои сказки. Именно скромность не позволяла ему это сделать. А чужим иллюстрациям от души радовался. Считал, что каждый имел право на свое прочтение его сказок. Этим он и дорожил. Десятки художников их оформляли, почти у каждого есть находки.

С.Г. Писахов издавна привлекал к себе внимание. О нем начали писать ещё в двадцатые-тридцатые годы. Но, за небольшим исключением, это были работы "малого жанра": газетные статьи, заметки, очерки. Всем, интересующимся его жизнью, Степан Григорьевич, как правило, рассказывал о себе одно и то же, но зато давал факты эффектные, поражающие необычностью. Перекочевывая из одного очерка в другой, они придавали образу сказочника особую колоритность. Большинство ранних работ о Писахове написано его собратьями по перу - писателями и журналистами. Даже при скудности фактов они сумели создать такой яркий и точный портрет, что Писахов предстает перед читателями как живой. Но удивительно, что никто не описал его молодым. Даже писатель И Бражнин, который уехал из Архангельска в 1922г., пишет, что Писахов уже тогда "был живой исторической достопримечательностью Архангельска". А "исторической достопримечательности" было сорок три года. И Борис Пономарев, журналист, историк северной литературы, который был знаком с Писаховым более четверти века, признавался, что помнит его только таким. Все как будто забыли, каким Писахов был до революции. А ведь тогда это был невысокого роста крепкий и здоровый мужчина, выглядевший моложе своего возраста, всегда чисто выбритый и опрятно одетый. Учеба в Петербурге, знакомство с художественными коллекциями России, Франции, Италии, богатейшие впечатления от путешествий по Средней Азии и арабскому Востоку - все это вылепило фигуру яркого, образованного, умного и наблюдательного интеллигента. Однако после победы диктатуры пролетариата эти достоинства не только не были востребованы, но и вызывали подозрение. В целях самосохранения Писахов резко меняет свой облик, манеру поведения, стиль общения с окружающими. Он надевает карнавальную маску бахаря-сказочника: отращивает бороду, появляется на людях в поношенной одежде и старомодной шляпе, осваивает лексику простонародья. Кроме того, за стариковской внешностью легче было спрятать бедность, от которой он страдал смолоду, скрыть болезненную стеснительность, неровности характера, иногда чересчур вспыльчивого. Он выбрал образ старика, чудака, человека со странностями и тем самым сохранил за собой право на озорство, непосредственность в словах и делах.

В людях Степан Григорьевич больше всего ценил искренность, фальшивого или корыстного человека чувствовал за версту. Был раним и обидчив, любил поворчать, хотя всерьез за себя постоять не умел.

В последние годы своей жизни Писахов не любил говорить о возрасте: "Я привык быть под "стеклянным колпаком". Это удобно: в гололедицу поддерживают, в трамвай подсаживают. На вопрос, который год, - говорю: в субботу будет 500!" (Из письма прозаику Александру Зуеву от 2 сент. 1959г.). Полушутя-полусерьезно Степан Григорьевич не раз говорил, что собирается отметить не только свой вековой юбилей, но и непременно дожить до 2000 года. Об этом он написал последнюю свою сказку, правда, оставшуюся неопубликованной. Майским днем 1960 года его не стало.

Как же мы, его земляки, сохраняем память о нем? Дом Писахова. Его уже нет в Архангельске. Сейчас на этом месте стоит 9-этажное здание. И улицы его имени тоже нет. Правда, есть музей Писахова на его родной Поморской улице. В деревне Уйма, откуда родом герой его сказок Сеня Малина, с 2006г. проводится праздник "Малиновые зори". И есть сам Писахов. В своих изумительных и вечных сказках, в своих мудрых полотнах, в памяти современников, в рисунках его учеников, в книжках, которые он десятками щедро раздаривал детям.

writers.aonb.ru

В Архангельске открылся музей Писахова: russkij_sever

Еще несколько фотографий экспозиции можно посмотреть здесь http://www.museum.ru/N34090

Фасад дома Писаховых, в котором Степан Григорьевич родился, прожил долгую жизнь, и в котором умер.

Дом Писахова (улица Поморская, 27). Дом снесли в конце шестидесятых.

Отец-Григорий Михайлович Писахов.

В экспозиции есть несколько икон в серебряных окладах работы Г.М.Писахова.

Писахов в Петербурге. Или в Царском Селе?

Очень необычная фотография. Небольшая, и вытянутая в длину. Я таких фотографий раньше не видел. Скорее всего, она относится к петербургскому периоду жизни Писахова, или же была сделана за границей. В Архангельске фотографа R.Charles не было.

В музее много картин Писахова, написанных во время его путешествий по Ближнему Востоку, и по Русскому Северу.

Новая Земля. Камнеломки. Картин и этюдов с изображением этих ярко-красных цветов у Писахова очень много.

Этот этюд был написан во время поездки в Пустозерск.

Белое море. Кий-остров.

«В подводном мире церквушка на скале». Из серии «Сны».

Картина с изображением самолета первого полярного летчика Яна Нагурского была написан Писаховым на Новой Земле в 1914 году, во время поисков экспедиции Седова.

Писахов с сестрами.

С племянниками.

После начала Первой мировой войны Писахов был мобилизован, и служил в Финляндии. Потом его перевели в Кронштадт.

В музее неплохая подборка плакатов времен Первой мировой.

Разрешение на выезд из Петербурга, без которого нельзя было купить билет на поезд.В 1918 году Писахов демобилизовался, и выехал из Петрограда в Архангельск.

В музее я впервые увидел копии рисунков и акварели, сделанные Писаховым летом 1919 года, во время командировки на фронт.

Село Троица на Северной Двине.

Союзники. Француз и англичанин.

Английский монитор на Северной Двине.

Снова село Троица. Непонятна причина повреждения церквей. Артиллерийский обстрел?

Чухчерема. 1920 год. . Церковь с высокой крышей до сих пор стоит на высоком двинском берегу, а вот многокупольной церкви давно уже нет. Сгорела. Там и колокольня стояла, но ее, почему-то, на акварели нет. Колокольня тоже сгорела.

Вавчуга.

Когда наступают новые времена, приходится петь новые песни.

«Памятник жертвам интервенции на Иоканьге» с любимыми Писаховым каменоломками.

«Ремонт парохода на судоремонтном заводе «Красная Кузница».

Конец двадцатых. Основной заработок Писахову в то время давала работа учителем рисования в школе.

Кресло Писахова.

Музей очень интересный. За одно посещение я, честно говоря, «не переварил» все, что увидел. Надо будет сходить туда еще раз.Правда, чувствуется разница между экспозициями первого и второго этажа. Такое чувство, что экспозиция на первом этаже сделана более тщательно, а на втором этаже (советский период) многое делали в спешке.То, что зеркально перевернут фрагмент известной фотографии, где Писахов с капитаном Жуковым и журналистом Шадханом снят возле ресторана «Полярный», это ладно, с кем не бывает!

Но, что ни говори, а Писахова у нас больше знают как писателя, а в экспозиции второго этажа информации о Писахове как о писателе маловато.Не упоминается московский журнал Союза писателей «30 дней», в котором с 1935 года печатались сказки Писахова. Даже фотографии обложки этого журнала нет. И первой книги сказок, вышедшей в 1938 году нет. Книгу не нашли, так хотя бы ее фотографию поместили.

Долго думал, в чем смысл размещения в экспозиции типографского стола наборщика с многочисленными типографскими шрифтами, но так и не понял. Писахов ведь в типографии не работал. Или это своеобразный мостик к теме писательского труда? А россыпь бумажных денег, «керенок» и «моржовок», это зачем? В экспозиции, посвященной банковскому делу или торговле, деньги смотрелись бы уместно, а по соседству с картинами Писахова 20-х годов, эти купюры явно неуместны.

Почему-то, очень много кукол! Маленьких и больших, стоящих, сидящих, и висящих на веревочках... И козуль многовато. Писахов в этом засилье кукол и козуль как-то потерялся.

Старенький сотовый телефон, лежащий рядом с телефонной трубкой 50-х годов окончательно поставил меня в тупик. Спросил смотрительницу, зачем здесь этот телефон, но она ничего не могла пояснить. Второй месяц думаю, зачем туда этот телефон положили?Но это так, мелочи, а в целом очень даже хорошо.

russkij-sever.livejournal.com

---

Смотрите также

• 
  Фак картина
• 
  Картины писахова
• 
  Картина щелкунчик
• 
  Картина топиарий
• 
  Щелкунчик картина
• 
  Ковбой картина
• 
  Картина ковбой
• Картины андеграунда
• 
  Аверьянов картины
• 
  Картина шулеры
• 
  Новоселье картина