Музей ЧерномырдинаКУПАНИЕ КРАСНОГО КОНЯ Кузьма Петров-Водкин. Красный конь картина
Козьма Петров-Водкин. "Купание красного коня"
Замысел картины "Купание красного коня" родился из реального мотива и был отшлифован в многочисленных натурных штудиях, которым было отдано лето 1912 года, проведенное художником на хуторе Хвалынске близ Дона. В окончательном варианте торжественное монументальное полотно, оттолкнувшись от действительного, земного события, обнаружило свой всеобъемлющий символический смысл. Чуткий зритель увидел в ней своеобразный призыв и предчувствие грядущего обновления, очищения человечества.
Козьма Петров-ВодкинКупание красного коня, 1912Холст, Масло. 160×186 см Государственная Третьяковская галерея, Москва
При работе над "Купанием красного коня" между первым вариантом композиции и окончательным ее решением в картине был еще один эскиз маслом (местонахождение неизвестно, сохранилась фотография).Композиционно близкий к картине, отличающийся лишь в деталях, он все же весьма далек от нее в образном плане. Конь в этом втором варианте уже превратился из реальной деревенской лошади в того чудо-коня, которого мы видим и на картине. Купающийся мальчик исчез и еще не заменен мальчиком, держащим за поводья коня, появившимся у левого края картины. Всадник справа остался тот же, но пейзаж упростился и, за исключением песчаной косы справа, близок к окончательному решению. Наконец, центральная фигура всадника, крепко опиравшегося (в первом варианте) левой рукой о круп коня, посажена в той же не очень устойчивой позе, что и на картине.
Сопоставление эскизов позволяет убедиться в том, что главный рубеж в создании композиции был уже преодолен, когда Петров-Водкин приступал ко второму ее варианту. Сильнейшее воздействие на художника в процессе его работы над "Купанием красного коня" оказала встреча с русскими иконами. Она не была первой, но следует иметь в виду, что истинные художественные достоинства древнерусской иконы были до рубежа 1900-х и 1910-х годов сокрыты и лишь наиболее просвещенные ценители и собиратели о них догадывались Расчистка от позднейших наслоений, начавшаяся около этого времени, привела к открытию русской иконы как явления искусства мирового значения.
Иконы, собиравшиеся до тех пор, главным образом как памятники древнего благочестия, оказались произведениями живописи редкостной красоты и духовной чистоты. Все это не могло пройти мимо внимания Петрова-Водкина, остро чувствовавшего свою кровную связь с национальной культурой и живо интересовавшегося древнерусской стенописью и иконописью. Бывая в московских собраниях, Петров-Водкин видел только что расчищенные, сияющие красками иконы, и они все больше привлекали его, так как отвечали его собственным поискам монументальной формы и ясного пластического решения станковой картины философского содержания.Очевидно, иконы произвели на него такое впечатление, что он переосмыслил образный строй уже начатой в эскизе картины и самое ее содержание. Таким образом, переход от первого ко второму варианту был обусловлен сильным художественным "шоком", заставившим Петрова-Водкина по-новому взглянуть на задачу картины и вообще своей живописи, решительно обратившим его взоры к богатейшему наследию древнерусского искусства.
Теперь Петров-Водкин писал не только и не столько купание лошадей. Он хотел передать в своей картине ощущение каких-то самому ему еще не вполне ясных, но томивших его предчувствий очистительных перемен во всей жизни страны.
Набатный красный цвет коня звучал как призыв к новой жизни, неведомой и прекрасной. Неконкретность своих предчувствий невольно подтвердил сам Петров-Водкин, сказавший через два года после создания картины, когда началась мировая война, что "у него неожиданно для него самого мелькнула мысль - так вот почему я написал "Купание красного коня".С большим, кажется, основанием он мог бы сказать это спустя еще три года - с наступлением кроваво-красной революции 17-го года. Это было то смутное, но пророческое предчувствие, даром которого наделены истинные поэты и художники. Итак, от гнедой деревенской лошадки первых набросков Петров-Водкин приходит к богатырскому красному коню, дивному своей мощной статью. Облик его больше связан с образами старой русской былины и песни, чем с реальной лошадью.Цвет его - тот "красный", что в народных песнях означает "красивый", "добрый", "сильный", "славный".Таким образом, как сказочно могучая фигура коня, так и его цвет становятся в картине метафорой.
Образ юноши-всадника также дозревал в процессе работы над картиной, но развивался, так сказать, в противоположном направлении: в то время как конь наливался богатырской мощью, всадник из обычного мускулистого деревенского паренька (для него летом на Волге художнику позировал его двоюродный брат Шура) превратился в картине в безвольного отрока, своей тонкой, как плеть, рукой только держащегося за поводья, а не удерживающего ими коня.В этом есть своя логика: энергичная пластическая проработка формы вступила бы в противоречие со звучностью цветового аккорда и нарушила бы весь плоскостный строй картины. Голова юного всадника несомненно восходит к облику того же Шуры, но несколько абстрагированному, каким уже однажды запечатлел его Петров-Водкин ("Голова юноши", 1910, Картинная галерея Армении).Разумеется, не стоит искать прямых аналогий "Купанию" среди расчищенных икон, но в известном смысле прообразом его для Петрова-Водкина могли служить иконы Георгия Победоносца - героя-победителя, святого заступника Руси, - аллегории победы над злом и скверной. Если это так, то можно утверждать, что Петров-Водкин весьма решительно трансформировал этот образ, переакцентировав основное внимание со всадника на коня, сохранив, однако, в облике всадника вневременную отрешенность от всего суетного. Художник упорно стремился к эффекту, которого и добился в картине, - красный конь с его величественной поступью замер, заняв собой почти всю поверхность холста; он идет, но не уходит, он величав и праздничен, и, конечно, не этому слабому, тонкому юноше мальчику заставить его повиноваться.
Впечатление необыкновенной мощи коня рождается не только от его стати, но и оттого, что его огромное тело как бы не вмещается в картину и срезано ее краями, и оттого, что оно залито цельным, не раздробленным, плакатно-плоским пятном огненно-красного цвета. Моделировка, явная на эскизах-вариантах, настолько притушена в картине, что поначалу и вообще не заметна, разве только в энергичной скульптурной лепке головы коня, впрочем, тоже не нарушающей единства цвета. Только желтое тело мальчика, черная сбруя и темный с золотом огромный косящий на зрителя глаз коня прорезают этот массив красного, контрастно рисующегося четким силуэтом на сине-зеленой воде реки. Остановленное движение коня, приковывающий к себе цветовой контраст - все это вырывает картину из окружения и замыкает ее композицию в пределах холста. Тому же впечатлению способствует концентрическое построение второго плана, где дуге берега вторят зеленоватые волны и движения второпланных фигур.
Незадолго до начала работы над картиной, в конце декабря 1911 года, Петров-Водкин участвовал в трудах Всероссийскою съезда художников в Петербурге и, очевидно, должен был прослушать обширный доклад В.В.Кандинского "О духовности в искусстве" (его на двух заседаниях читал, в отсутствие докладчика, Н.И.Кульбин). Подробно излагая свое понимание основных цветов спектра, в частности красного цвета, Кандинский писал: "Киноварь звучит подобно трубе и может быть поставлена в параллель с сильными барабанными ударами". И далее, прослеживая различные ипостаси красного в контексте тех или иных изображений, он специально останавливался на примере с красной лошадью, утверждая, что "естественная невозможность красной лошади повелительно требует подобной же неестественной среды, в которую поставлена будет эта лошадь". Именно на примере красной лошади Кандинский отстаивал свой тезис о том, что "внутренняя необходимость" диктует художнику единую меру условности для всех компонентов картины. Не оказалось ли окончательное решение "Купания красного коня" как-то связано с этой мыслью Кандинского?
"Купание красного коня" стало кульминацией всего предшествующего пути Петрова-Водкина. В ней ассимилированы различные воздействия, которым подвергался художник в те годы, особенно традиции древнерусского искусства и современной европейской символистской картины. Никогда до того Петрову-Водкину не удавалось так блистательно доказать, что стремление к чистоте живописных средств - целостности формы, ясности цвета, простоте линий - более действенно и создает более яркий, глубокий и запоминающийся образ, чем добросовестное следование натуре. Никогда "двуслойность" его картин не была столь очевидна, ибо разрыв между обыденностью изображаемой сцены и мощью образного решения иной, несравнимо более серьезной и важной художественной задачи достигал здесь огромных размеров.Именно благодаря этому в пору стремительного отхода многих художников русского авангарда от фигуративных форм искусства "Купание красного коня" пытались сделать знаменем, под которым могли бы объединиться молодые художники, не поддавшиеся чарам беспредметничества. Это-то, думается, и имели в виду устроители экспозиции, повесившие картину над входной дверью выставки "Мира искусства". И все же знаменем она не стала, потому что личный опыт и ход творческой мысли Петрова-Водкина были настолько индивидуальны и трудны для претворения их другими, что картину поняли и приняли немногие. Так еще раз определилось особое - вне каких-либо течений и художественных группировок - положение Петрова-Водкина в искусстве предреволюционного десятилетия. (http://kozma-petrov.ru/)
seleste-rusa.livejournal.com
КУПАНИЕ КРАСНОГО КОНЯ Кузьма Петров-Водкин. 100 великих картин
КУПАНИЕ КРАСНОГО КОНЯ
Кузьма Петров-Водкин
Картина «Купание красного коня» принесла славу Кузьме Петрову-Водкину, сделала его имя известным на всю Россию и вызвала много споров. Это было этапное произведение в творчестве художника. Написанное в 1912 году, оно было показано на выставке «Мир искусства», причем устроители выставки повесили картину не в общей экспозиции, а над входной дверью — поверх всей выставки, «как знамя, вокруг которого можно объединиться». Но если одни воспринимали «Купание красного коня» как программный манифест, как знамя, для других это полотно было мишенью.
Сам К. Петров-Водкин до последнего момента опасался, что картину не выставят для публичного обозрения, так как уже тогда догадывался, какие возможны трактовки, связывающие образ красного коня и судьбы России. И действительно, произведение это воспринималось современниками как своего рода знамение, метафорическое выражение послереволюционной (1905) и предреволюционной (1917) эпохи, как своеобразное предвидение и предчувствие грядущих событий. Но если современники только чувствовали пророческий характер «Купания красного коня», то потомки уже уверенно и убежденно заявляли о значении картины, объявив ее «буревестником революции в живописи».
Великий А. Блок считал, что «художник — это тот, для кого мир прозрачен, кто роковым образом, даже независимо от себя, по самой природе своей видит не один только первый план мира, но и то, что скрыто за ним... Художник — это тот, кто слушает мировой оркестр и вторит ему, не фальшивя». Именно таким был и К. Петров-Водкин, умевший не только видеть, но и предвидеть, догадываться о будущем, смотреть сквозь грозовые тучи и предвидеть зарю.
Работа над картиной началась еще зимой (или ранней весной) 1912 года. Первые этюды художник начал писать на хуторе «Мишкина пристань» в Саратовской губернии. Впоследствии сам К. Петров-Водкин вспоминал: «В деревне была гнедая лошаденка, старая, разбитая на все ноги, но с хорошей мордой. Я начал писать купание вообще. У меня было три варианта. В процессе работы я предъявлял все больше и больше требования чисто живописного значения, которые уравняли бы форму и содержание и дали бы картине социальную значимость».
Первый вариант (впоследствии уничтоженный самим автором) композиционно в целом был уже близок к окончательному решению. Это была почти реальная сцена купания лошадей и мальчишек на Волге, с детства хорошо знакомая художнику. А потом перед его глазами возникло великолепное, голубовато-зеленое озеро... Низко висело стылое небо, голые деревья раскачивали ветки над бурой землей. Солнце то выглядывало, то пряталось, а по небу рассыпались первые удары грома. Лошади прядали ушами и осторожно, как на цирковой арене, перебирали передними ногами. Мальчишки гикали, ерзали на лоснящихся спинах коней, били их голыми пятками в бока...
Рука художника неспешно срисовывала лошадей, голых ребятишек, озеро, небо, землю и дальние холмы. В эту реальную и вполне безоблачную картину вдруг прокралось какое-то смутное видение: за дальними холмами художник внезапно увидел большую, до боли знакомую и родную страну. По ней шли темные толпы людей с красными стягами, а навстречу им другие — с ружьями...
Образ коня в русском искусстве с древних времен воспринимался многозначительно. В образно-поэтическом строе славянской мифологии конь был советчиком и спасителем человека, провидцем, это был конь-судьба, каждый шаг которого многое значил. В отечественной литературе XIX века этот образ был использован многими русскими мастерами, достаточно вспомнить «Конягу» М.Е. Салтыкова-Щедрина, «Холстомера» Л.Н. Толстого, картину В. Перова «Проводы покойника», васнецовских «Богатырей» и другие произведения. Именно в русле этой традиции К. Петров-Водкин и создает свою картину «Купание красного коня». От повествовательности он идет к созданию монументально значимого произведения, обобщенного образа коня-символа, коня-олицетворения. Потом в композиции картины появляется всадник (судя по эскизам, в первом варианте его не было).
В 1912 году начались расчистка и собирательство древнерусских икон. Под большим впечатлением от них находился и К. Петров-Водкин, особенно от икон новгородской и московской школ XIII—XV веков. С тех пор традиции древней иконописи вошли в русло его художественных исканий, повлияли они и на создание картины «Купание красного коня».
В сохранившихся подготовительных рисунках к картине сначала изображалась самая обычная, даже захудалая деревенская лошаденка. В ней и намека нельзя было увидеть на образ гордого коня. Превращение старой гнедой лошаденки в величественного красного коня происходило постепенно. К. Петров-Водкин, конечно же, учел широкую философскую обобщенность этого образа (пушкинское «Куда ты скачешь, гордый конь?», гоголевскую птицу-тройку, блоковское «Летит, летит стальная кобылица...» и др.) и стремился тоже «возвысить» своего коня, дать его идеальный, пророческий образ.
Вначале конь мыслился рыжим, но потом рыжий цвет, доведенный до предела и очищенный от какого-либо взаимодействия с другими цветами, становится красным. Правда, некоторые говорили, что таких коней не бывает, но эту подсказку — цвет коня — художник получил у древнерусских иконописцев. Так, на иконе «Чудо архангела Михаила» конь изображен совершенно красным.
Былинная мощь огненного коня, нежная хрупкость и своеобразная изысканность бледного юноши, резкие разводы волн в небольшом заливе, плавная дуга розового берега — вот из чего складывается эта необычайно многогранная и по-особому обостренная картина. На ней почти всю плоскость холста заполняет огромная, могучая фигура красного коня с сидящим на нем юным всадником. Судьбоносное значение коня передано К. Петровым-Водкиным не только державным, торжественным шагом и самой позой коня, но и по-человечески гордой посадкой его головы на длинной, по-лебединому изогнутой шее. Горение красного цвета тревожно и радостно-победно, и вместе с тем зрителя томит вопрос: «Что же все это значит?» Почему так тягостно неподвижно все вокруг: плотные воды, розовый берег вдали, кони и мальчики в глубине картины, да и сама поступь красного коня? Движение на картине действительно только обозначено, но не выражено, красочные пятна как бы застыли на полотне. Именно эта застылость и рождает у зрителя ощущение неясной тревоги, неумолимости судьбы, дыхания грядущего.
По контрасту с конем хрупким и слабым кажется юный всадник — обнаженный мальчик-подросток. И хотя рука его держит поводья, сам он подчиняется уверенной поступи коня. Недаром искусствовед В. Липатов подчеркивал, что «конь величав, монументален, исполнен могучей силы, помчись он — и не удержать его неукротимый бег». Мощь коня, его сдержанная сила и огромная внутренняя энергия как раз и подчеркиваются хрупкостью всадника, его мечтательной отрешенностью, словно он пребывает в особом внутреннем мире. «Купание красного коня» сравнивали, как уже говорилось выше, «со степной кобылицей», отождествляющей у А. Блока Россию, его истоки находили в русском фольклоре, считая прародителями его карающих коней Георгия-Победоносца, а самого К. Петрова-Водкина называли древнерусским мастером, каким-то чудом попавшим в будущее.
Художник отказался от линейной перспективы, его красный конь как будто наложен (по принципу аппликации) на изображение озера. И зрителю кажется, что красный конь и всадник находятся как бы уже и не в картине, а перед ней — перед зрителем и перед самим полотном.
В этом произведении К. Петров-Водкин стремился еще не столько передать цвет того или иного предмета, сколько через цвет выявить смысл изображаемого. Поэтому конь на переднем плане — красный, другие кони вдали — розовый, буланый и белый. Воскрешая и восстанавливая традиции древнерусской иконописи, К. Петров-Водкин пишет свою картину звонко, чисто, сталкивая цвета, а не смешивая их. Пламенеющий красный цвет коня, бледная золотистость юношеского тела, пронзительно синие воды, розоватый песок, свежая зелень кустов — все на этом полотне служит и неожиданности композиции, и самим живописным приемам мастера.
Художнику, может быть, и важно было рассказать не столько о коне, о мальчике и об озере, а о своих (порой не ясных и самому) смутных предчувствиях, которым тогда и названия еще не было. О страстности, о душевном пламени, о красоте говорит красный цвет коня; о холодной, равнодушной и вечной красоте природы — чистые и прозрачные изумрудные воды...
Один из первых откликов на «Купание красного коня» принадлежит поэту Рюрику Ивневу:
Кроваво-красный конь, к волнам морским стремящийся
С истомным юношей на выпуклой спине,
Ты, как немой огонь, вокруг меня крутящийся
О многом знаешь ты, о многом шепчешь мне.
Картина К. Петрова-Водкина поразила и юного Сергея Есенина, который в 1919 году написал своего «Пантократора» под двойным впечатлением — и от картины, и от стихов Р. Ивнева. А еще через несколько лет он вспомнит:
Я теперь скупее стал в желаньях
Жизнь моя, иль ты приснилась мне.
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
...Дальнейшая судьба картины «Купание красного коня» полна самых разнообразных приключений. В 1914 году ее отправили в русский отдел «Балтийской выставки» в шведский город Мальмё. За участие в этой выставке К. Петров-Водкин получил от шведского короля Густава V медаль и грамоту. Первая мировая война, потом начавшаяся революция и гражданская война привели к тому, что картина на долгое время осталась в Швеции. Только после окончания Второй мировой войны начались переговоры о возвращении ее на родину, хотя директор шведского музея предлагал вдове художника продать «Купание красного коня». Мария Федоровна отказалась, и только в 1950 году полотно было возвращено в Советский Союз (вместе с десятью другими произведениями К. Петрова-Водкина). От вдовы художника картина попала в коллекцию известной собирательницы К. К. Басевич, которая в 1961 году преподнесла ее в дар Третьяковской галерее.
И еще раз хочется вернуться к древнему образу коня в русском искусстве. Наши предки верили, что солнце ездит на коне, а иногда даже принимает его облик, что если нарисовать солнце в виде красного коня, то оно охранит нас от несчастий и бед, поэтому и сочиняли русские люди сказки о Сивке-бурке и украшали крыши своих изб деревянными коньками. Не в этом ли внутренний смысл картины К. Петрова-Водкина?
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
culture.wikireading.ru
Красный конь - Пленник Красоты
Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878-1939) Этюд для картины Купание красного коня. 1912.Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878-1939) Этюд для картины Купание красного коня. 1912.
Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878-1939) Мальчик-всадник. Эскиз к картине "Купание красного коня", 1912.
Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878-1939) Купание красного коня, 1912. Холст, масло, 160х186 см. Государственная Третьяковская галерея, Москва.
Именно тогда были раскрыты из-под поздних записей многие древнерусские иконы, что произвело огромное впечатление и оказало влияние на многих художников, литераторов и музыкантов.
Святые Борис и Глеб на конях, сер. XIV века. Государственная Третьяковская галерея, Москва.Примерно в это же время с цветом экспериментировали немецкие экспрессионисты:Франц Марк (Franz Marc, 1880-1916) Грациозные кони IV или Красные кони, 1911.
Франц Марк (Franz Marc, 1880-1916) Конь в пейзаже, 1911.
Кроме того, на огненно-красном коне должен скакать второй всадник Апокалисписа:"И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч." (Откр.6:3-4)
В дальнейшем красные и крылатые кони стали одним из лейтмотивов раннесоветсколго искусства:
Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878-1939) 1 мая. 1919.А. Голенкина. Мы зажжем весь мир огнем Третьего Интернационала. Государственный исторический музей.
Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878-1939) Фантазия. 1925. Холст, масло, 50x64,5 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
Ладо (Владимир) Давидович Гудиашвили (1896-1980) В волнах Цхенис-Кале, 1925. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
Марк Захарович Шагал (1887-1985) Красный конь, 1938-1944. Холст, масло. Центр Жоржа Помпиду, Париж.
Marc Chagall. Horsewoman on Red Horse. 1966. Oil on canvas. 100x120 cm. Private collection.
И небольшой довесок:
Alexander Calder, Cheval Rouge (Red Horse), 1974, painted sheet metal. Courtesy Calder Foundation, New York.
Купанье красного коня
Ты помнишь, огненное дивоКупалось в Северной губе,Как плыл в волнах, сверкая гривой,Багровой масти жеребец,
Как шумно фыркая прибоем,В тумане розово-густом,Не чуя тверди под собою,Зарю он пил лиловым ртом...
Но кто-то в сумрачное поле,За плотный ёлок частокол,Не дав зари напиться вволю,Красавца красного увёл.
Увёл во мрак холодной ночи,Взнуздал невидимой рукой,Миров раскинув многоточье,Над нами млечною строкой.
Как жаль, но всё уходит в бездну.И мы уйдём за радость днейТуда, где сумрачный наездникСедлает огненных коней...
И за каким-то поворотом,Оставив рай земных лесов,Умчимся мы к другим охотамК Стрельцу, к созвездью Гончих Псов.
Сергей Ворошилов
+
latander.livejournal.com
Купание красного коня - Петров-Водкин К. С. :: Артпоиск
Купание красного коня.
Описание
Показанная в 1912 году на выставке "Мира искусства" картина "Купание красного коня" была воспринята зрителями как художественное откровение. Именно эта работа сделала Петрова-Водкина знаменитым. Замысел картины родился из реального мотива и был отшлифован в многочисленных натурных зарисовках, которым художник посвятил лето 1912 года, проведенное на хуторе Хвалынске близ Дона. Торжественное монументальное полотно, в сюжетной основе которого лежало действительное, земное события, было пронизано глубоким символическим смыслом
При работе над "Купанием красного коня" между первыми эскизами и окончательным ее вариантом был еще один эскиз маслом (местонахождение неизвестно, сохранилась фотография). Композиционно близкий к картине, отличающийся лишь в деталях, он все же весьма далек от нее в образном плане. Конь в этом втором варианте уже превратился из обыкновенной деревенской лошади в того чудо-коня, которого мы видим и на картине. Купающийся мальчик исчез и еще не заменен мальчиком, держащим за поводья коня, появившимся у левого края картины. Всадник справа остался тот же, но пейзаж упростился и, за исключением песчаной косы справа, близок к окончательному решению. Наконец, центральная фигура всадника, крепко опиравшегося (в первом варианте) левой рукой о круп коня, посажена в той же не очень устойчивой позе, что и на картине. Сопоставление эскизов позволяет убедиться в том, что главный рубеж в создании композиции был уже преодолен, когда Петров-Водкин приступал ко второму ее варианту.
Сильнейшее воздействие на творчество художника оказало знакомство с русскими иконами. Художественные достоинства древнерусской иконы были открыты лишь в 1910-х годах; до этого времени иконы рассматривались искусствоведами в основном как предметы почитания и благочестия, и никак не в качестве произведений искусства. Реставрационные работы и расчистка икон от позднейших наслоений, начавшаяся около этого времени, привела к открытию русской иконы как явления искусства мирового значения. Иконы были признаны произведениями живописи удивительной красоты и духовной чистоты. Все это не прошло мимо внимания Петрова-Водкина, в творчестве которого чувствуется огромное влияние русской иконы.
Художник передал в своей картине ощущение каких-то самому ему еще не вполне ясных, но томивших его предчувствий перемен во всей жизни России. Ярко-красный цвет коня прозвучал как призыв к новой жизни, неведомой и прекрасной. Неконкретность своих предчувствий невольно подтвердил сам Петров-Водкин, сказавший через два года после создания картины, когда началась мировая война, что "у него неожиданно для него самого мелькнула мысль - так вот почему я написал "Купание красного коня". С большим, кажется, основанием он мог бы сказать это спустя еще три года - с наступлением кроваво-красной революции 17-го года. Это было то пророческое предчувствие, даром которого наделены истинные художники.
artpoisk.info
Купание красного коня - это... Что такое Купание красного коня?
«Купание красного коня» — известная картина художника Кузьмы Петрова-Водкина. Написана в 1912 году, стала этапной для художника и принесла ему мировую известность.
Картина
История создания
В 1912 году Петров-Водкин жил на юге России, в имении близ Камышина.
Существует мнение, что картина была написана в селе Гусевка.[1] Именно тогда им были сделаны первые наброски для картины. А также написан первый, несохранившийся вариант полотна, известный по чёрно-белой фотографии. Картина представляла собой произведение скорее бытовое, чем символическое, как это произошло со вторым вариантом, на ней были изображены просто несколько мальчиков с конями. Этот первый вариант был уничтожен автором, вероятно, вскоре после его возвращения в Петербург.Коня Петров-Водкин писал с реального жеребца по имени Мальчик, обитавшего в имении. Для создания образа подростка, сидящего на нём верхом, художник использовал черты своего племянника Шуры.[2]
Описание полотна
К. Петров-Водкин. «Жаждущий воин», 1915На большом, почти квадратном полотне, изображено озеро холодных синеватых оттенков, которое служит фоном смысловой доминанте произведения — коню и всаднику. Фигура красного жеребца занимает весь передний план картины практически полностью. Он дан так крупно, что его уши, круп и ноги ниже колен обрезаются рамой картины. Насыщенный алый цвет животного кажется ещё ярче по сравнению с прохладным цветом пейзажа и светлым телом мальчика.
От передней ноги коня, вступающего в воду, разбегаются волны чуть зеленоватого, по сравнению с остальной поверхностью озера, оттенка. Всё полотно является прекрасной иллюстрацией столь излюбленной Петровым-Водкиным сферической перспективы: озеро круглое, что подчеркивается фрагментом берега в верхнем правом углу, оптическое восприятие чуть искажено.
Всего на картине изображено три коня и три мальчика — один на первом плане верхом на красном коне, два других позади него с левой и правой стороны. Один ведёт под уздцы белую лошадь, другой, видный со спины, верхом на оранжевой, уезжает в глубь картины. Эти три группы образуют динамическую кривую, подчёркнутую одинаковым изгибом передней ноги красного коня, таким же изгибом ноги мальчика-всадника и рисунком волн.
Влияние иконописи
«Чудо архангела Михаила», XVII век (?)Считается, что изначально конь был гнедым, и что цвет его мастер изменил, познакомившись с колористической гаммой новгородских икон, которой был потрясён.
Собирательство и расчистка икон в 1912 году переживали свой расцвет.
Картина с самого начала вызывала многочисленные споры, в которых неизменно упоминалось, что таких коней не бывает. Однако, художник утверждал, что этот цвет он перенял у древнерусских иконописцев: например на иконе «Чудо архангела Михаила» конь изображён совершенно красным. Как и на иконах, на этой картине не отмечается смешения красок, краски контрастны и как бы сталкиваются в противоборстве.
Влияние авангарда
См. Авангард (искусство), Русский авангард.
Восприятие современников
Картина настолько поражала современников своей монументальностью и судьбоносностью, что нашла отражение в творчестве многих мастеров кисти и слова. Так у Сергея Есенина родились строчки:
| Я теперь скупее стал в желаньях.Жизнь моя! Иль ты приснилась мне!Словно я весенней гулкой раньюПроскакал на розовом коне. |
Красный конь выступает в роли Судьбы России, которую не в силах удержать хрупкий и юный седок. По другой версии, Красный конь и есть сама Россия, отождествляемая с Блоковской «степной кобылицей». В этом случае нельзя не отметить провидческий дар художника, символически предсказавшего своей картиной «красную» судьбу России XX века.
Судьба полотна
Судьба картины сложилась неординарно.
Впервые полотно было показано на выставке «Мира искусства» в 1912 году и имело ошеломляющий успех.
В 1914 году она была на «Балтийской выставке» в городе Мальмё (Швеция). За участие в этой выставке К. Петрову-Водкину шведским королём была вручена медаль и грамота.
Разразившиеся Первая мировая война, революция и гражданская война привели к тому, что картина на долгое время осталась в Швеции.
После окончания Второй мировой войны и после упорных и изнурительных переговоров, наконец, в 1950 году произведения Петрова-Водкина, в том числе и это полотно, были возвращены на Родину, в семью художника. Вдова Петрова-Водкина передала картину в коллекцию известной собирательницы К. К. Басевич, а та в 1961 году преподнесла её в дар Третьяковской галерее.
Примечания
Ссылки
dic.academic.ru
Купание Красного Коня. Кузьма Петров-Водкин. Картина «Купание красного коня» принесла славу Кузьме Петрову-Водкину, сделала его имя известным на вс...
Купание Красного Коня. Кузьма Петров-Водкин.
Картина «Купание красного коня» принесла славу Кузьме Петрову-Водкину, сделала его имя известным на всю Россию и вызвала много споров. Это было этапное произведение в творчестве художника. Написанное в 1912 году, оно было показано на выставке «Мир искусства», причем устроители выставки повесили картину не в общей экспозиции, а над входной дверью — поверх всей выставки, «как знамя, вокруг которого можно объединиться». Но если одни воспринимали «Купание красного коня» как программный манифест, как знамя, для других это полотно было мишенью.
Сам К. Петров-Водкин до последнего момента опасался, что картину не выставят для публичного обозрения, так как уже тогда догадывался, какие возможны трактовки, связывающие образ красного коня и судьбы России. И действительно, произведение это воспринималось современниками как своего рода знамение, метафорическое выражение послереволюционной (1905) и предреволюционной (1917) эпохи, как своеобразное предвидение и предчувствие грядущих событий. Но если современники только чувствовали пророческий характер «Купания красного коня», то потомки уже уверенно и убежденно заявляли о значении картины, объявив ее «буревестником революции в живописи».
Великий А. Блок считал, что «художник — это тот, для кого мир прозрачен, кто роковым образом, даже независимо от себя, по самой природе своей видит не один только первый план мира, но и то, что скрыто за ним… Художник — это тот, кто слушает мировой оркестр и вторит ему, не фальшивя». Именно таким был и К. Петров-Водкин, умевший не только видеть, но и предвидеть, догадываться о будущем, смотреть сквозь грозовые тучи и предвидеть зарю.
Работа над картиной началась еще зимой (или ранней весной) 1912 года. Первые этюды художник начал писать на хуторе «Мишкина пристань» в Саратовской губернии. Впоследствии сам К. Петров-Водкин вспоминал: «В деревне была гнедая лошаденка, старая, разбитая на все ноги, но с хорошей мордой. Я начал писать купание вообще. У меня было три варианта. В процессе работы я предъявлял все больше и больше требования чисто живописного значения, которые уравняли бы форму и содержание и дали бы картине социальную значимость».
Первый вариант (впоследствии уничтоженный самим автором) композиционно в целом был уже близок к окончательному решению. Это была почти реальная сцена купания лошадей и мальчишек на Волге, с детства хорошо знакомая художнику. А потом перед его глазами возникло великолепное, голубовато-зеленое озеро… Низко висело стылое небо, голые деревья раскачивали ветки над бурой землей. Солнце то выглядывало, то пряталось, а по небу рассыпались первые удары грома. Лошади прядали ушами и осторожно, как на цирковой арене, перебирали передними ногами. Мальчишки гикали, ерзали на лоснящихся спинах коней, били их голыми пятками в бока…
Рука художника неспешно срисовывала лошадей, голых ребятишек, озеро, небо, землю и дальние холмы. В эту реальную и вполне безоблачную картину вдруг прокралось какое-то смутное видение: за дальними холмами художник внезапно увидел большую, до боли знакомую и родную страну. По ней шли темные толпы людей с красными стягами, а навстречу им другие — с ружьями…
Образ коня в русском искусстве с древних времен воспринимался многозначительно. В образно-поэтическом строе славянской мифологии конь был советчиком и спасителем человека, провидцем, это был конь-судьба, каждый шаг которого многое значил. В отечественной литературе XIX века этот образ был использован многими русскими мастерами, достаточно вспомнить «Конягу» М.Е. Салтыкова-Щедрина, «Холстомера» Л. Н. Толстого, картину В. Перова «Проводы покойника», васнецовских «Богатырей» и другие произведения. Именно в русле этой традиции К. Петров-Водкин и создает свою картину «Купание красного коня». От повествовательности он идет к созданию монументально значимого произведения, обобщенного образа коня-символа, коня-олицетворения. Потом в композиции картины появляется всадник (судя по эскизам, в первом варианте его не было).
В 1912 году начались расчистка и собирательство древнерусских икон. Под большим впечатлением от них находился и К. Петров-Водкин, особенно от икон новгородской и московской школ XIII—XV вв.еков. С тех пор традиции древней иконописи вошли в русло его художественных исканий, повлияли они и на создание картины «Купание красного коня».
В сохранившихся подготовительных рисунках к картине сначала изображалась самая обычная, даже захудалая деревенская лошаденка. В ней и намека нельзя было увидеть на образ гордого коня. Превращение старой гнедой лошаденки в величественного красного коня происходило постепенно. К. Петров-Водкин, конечно же, учел широкую философскую обобщенность этого образа (пушкинское «Куда ты скачешь, гордый конь?», гоголевскую птицу-тройку, блоковское «Летит, летит стальная кобылица…» и др.) и стремился тоже «возвысить» своего коня, дать его идеальный, пророческий образ.
Вначале конь мыслился рыжим, но потом рыжий цвет, доведенный до предела и очищенный от какого-либо взаимодействия с другими цветами, становится красным. Правда, некоторые говорили, что таких коней не бывает, но эту подсказку — цвет коня — художник получил у древнерусских иконописцев. Так, на иконе «Чудо архангела Михаила» конь изображен совершенно красным.
Былинная мощь огненного коня, нежная хрупкость и своеобразная изысканность бледного юноши, резкие разводы волн в небольшом заливе, плавная дуга розового берега — вот из чего складывается эта необычайно многогранная и по-особому обостренная картина. На ней почти всю плоскость холста заполняет огромная, могучая фигура красного коня с сидящим на нем юным всадником. Судьбоносное значение коня передано К. Петровым-Водкиным не только державным, торжественным шагом и самой позой коня, но и по-человечески гордой посадкой его головы на длинной, по-лебединому изогнутой шее. Горение красного цвета тревожно и радостно-победно, и вместе с тем зрителя томит вопрос: «Что же все это значит?» Почему так тягостно неподвижно все вокруг: плотные воды, розовый берег вдали, кони и мальчики в глубине картины, да и сама поступь красного коня? Движение на картине действительно только обозначено, но не выражено, красочные пятна как бы застыли на полотне. Именно эта застылость и рождает у зрителя ощущение неясной тревоги, неумолимости судьбы, дыхания грядущего.
По контрасту с конем хрупким и слабым кажется юный всадник — обнаженный мальчик-подросток. И хотя рука его держит поводья, сам он подчиняется уверенной поступи коня. Недаром искусствовед В. Липатов подчеркивал, что «конь величав, монументален, исполнен могучей силы, помчись он — и не удержать его неукротимый бег». Мощь коня, его сдержанная сила и огромная внутренняя энергия как раз и подчеркиваются хрупкостью всадника, его мечтательной отрешенностью, словно он пребывает в особом внутреннем мире. «Купание красного коня» сравнивали, как уже говорилось выше, «со степной кобылицей», отождествляющей у А. Блока Россию, его истоки находили в русском фольклоре, считая прародителями его карающих коней Георгия-Победоносца, а самого К. Петрова-Водкина называли древнерусским мастером, каким-то чудом попавшим в будущее.
Художник отказался от линейной перспективы, его красный конь как будто наложен (по принципу аппликации) на изображение озера. И зрителю кажется, что красный конь и всадник находятся как бы уже и не в картине, а перед ней — перед зрителем и перед самим полотном.
В этом произведении К. Петров-Водкин стремился еще не столько передать цвет того или иного предмета, сколько через цвет выявить смысл изображаемого. Поэтому конь на переднем плане — красный, другие кони вдали — розовый, буланый и белый. Воскрешая и восстанавливая традиции древнерусской иконописи, К. Петров-Водкин пишет свою картину звонко, чисто, сталкивая цвета, а не смешивая их. Пламенеющий красный цвет коня, бледная золотистость юношеского тела, пронзительно синие воды, розоватый песок, свежая зелень кустов — все на этом полотне служит и неожиданности композиции, и самим живописным приемам мастера.
Художнику, может быть, и важно было рассказать не столько о коне, о мальчике и об озере, а о своих (порой не ясных и самому) смутных предчувствиях, которым тогда и названия еще не было. О страстности, о душевном пламени, о красоте говорит красный цвет коня; о холодной, равнодушной и вечной красоте природы — чистые и прозрачные изумрудные воды…
Один из первых откликов на «Купание красного коня» принадлежит поэту Рюрику Ивневу:
Кроваво-красный конь, к волнам морским стремящийся
С истомным юношей на выпуклой спине,
Ты, как немой огонь, вокруг меня крутящийся
О многом знаешь ты, о многом шепчешь мне.
Картина К. Петрова-Водкина поразила и юного Сергея Есенина, который в 1919 году написал своего «Пантократора» под двойным впечатлением — и от картины, и от стихов Р. Ивнева. А еще через несколько лет он вспомнит:
Я теперь скупее стал в желаньях
Жизнь моя, иль ты приснилась мне.
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
…Дальнейшая судьба картины «Купание красного коня» полна самых разнообразных приключений. В 1914 году ее отправили в русский отдел «Балтийской выставки» в шведский город Мальмё. За участие в этой выставке К. Петров-Водкин получил от шведского короля Густава V медаль и грамоту. Первая мировая война, потом начавшаяся революция и гражданская война привели к тому, что картина на долгое время осталась в Швеции. Только после окончания Второй мировой войны начались переговоры о возвращении ее на родину, хотя директор шведского музея предлагал вдове художника продать «Купание красного коня». Мария Федоровна отказалась, и только в 1950 году полотно было возвращено в Советский Союз (вместе с десятью другими произведениями К. Петрова-Водкина). От вдовы художника картина попала в коллекцию известной собирательницы К. К. Басевич, которая в 1961 году преподнесла ее в дар Третьяковской галерее.
И еще раз хочется вернуться к древнему образу коня в русском искусстве. Наши предки верили, что солнце ездит на коне, а иногда даже принимает его облик, что если нарисовать солнце в виде красного коня, то оно охранит нас от несчастий и бед, поэтому и сочиняли русские люди сказки о Сивке-бурке и украшали крыши своих изб деревянными коньками. Не в этом ли внутренний смысл картины К. Петрова-Водкина?
www.inpearls.ru
Новости Радищевского музея
(К 100-летию картины К.С. Петрова-Водкина "Купание красного коня")Имя художника Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина ассоциируется со знаковым его произведением "Купание красного коня" (1912. Холст, масло. 160х186. ГТГ). Центром полотна стал пылающий, огненный конь, напоминающий коня Михаила Архангела с древнерусских икон. В картине он прозвучал как символ могучей воли, благородства и энергии. В образах "Купания" чуткий зритель увидел предзнаменование грядущего обновления, очищения человечества. В 1933 году на своём творческом вечере художник вспоминал: "По письмам, полученным мною по поводу этой картины, я понял, что это был наш праздник – предрассвет революции …". Набатный красный цвет коня звучал как призыв к новой жизни, неведомой и прекрасной, которая должна воссиять над страной.
Как истинные поэты и художники, наделённый даром предвидения Кузьма Сергеевич смог создать поэтическое иносказание о судьбе России. За 100 лет со времени написания шедевра накопилось много неточного, ошибочного в хронологии и географии его создания и дальнейшего существования. Например, 17 сентября 2012 года в селе Гусёвка Ольховского района Волгоградской области широко отмечалось 100-летие картины К.С.Петрова-Водкина "Купание красного коня". Это делает честь гусёвцам: действительно, им можно гордиться этой датой, потому что первые варианты картины и рисунки коня были выполнены художником в нескольких верстах от Гусёвки, но сама картина, которая нам известна, написана в Петербурге. Нам бы хотелось, опираясь на письма, воспоминания художника и жены, внести ясность и восстановить хронологию и географию создания картины.
Началом работы над картиной Петрова-Водкина можно считать конец мая 1912 года, когда Кузьма Сергеевич с женой приехали в Хвалынск перед тем как отправиться в гостеприимное имение генерала русской армии Петра Грекова, дочь которого - Наталья была ученицей К.С.Петрова-Водкина в школе Е.Званцевой. 4 апреля 1912 года художник сообщает своему другу Льву Радищеву о своих планах на лето: " поеду на Волгу, на некоторое время в Хвалынск, а потом, вероятно, к знакомым в именье, куда нас давным-давно зовут с женой". Надо полагать, с Грековыми Кузьма Сергеевич познакомился ещё осенью 1910 года, когда начал преподавать в частной школе. У Грековых под Петербургом в Павловске был дом, а лето они проводили в своём имении Мишкина Пристань на реке Иловля (приток Дона) в нескольких километрах от деревни Гусёвка Царицынского уезда Саратовской губернии (ныне Волгоградская область, Ольховский район).
В конце весны Кузьма Сергеевич с женой приезжает в Хвалынск. Первый датированный карандашный рисунок "Мальчик-всадник" к будущей картине "Купание красного коня" выполнен уже в Хвалынске 31 мая. На рисунке изображён младший двоюродный брат художника – Шура, которого Кузьма Сергеевич по-отечески любил. С годовалого возраста Шура воспитывался в семье своей тётки – матери художника. В 1912 году ему исполнилось 13 лет, он, как преданный "Пятница", всюду сопровождал своего "Робинзона" во время приезда художника на родину. Шура - Александр Иванович Трофимов (1898-1987) и стал прототипом всадника, сидящего на коне.
Замысел картины уже был у художника, о чём свидетельствуют ненатурные и недатированные карандашные наброски с изображением композиции будущей картины с купанием лошадей юношами. Они являются плодом размышлений над определённой художественной задачей и фиксируют замысел. Рисунок "Мальчик-всадник", датированный 31 мая, выполнен с натуры и мальчик уже сидит на крупе ещё воображаемого коня. В хозяйстве родителей Петрова-Водкина в Хвалынске в эти годы своего коня не было. Конь по кличке Серый, своеобразному норову которого художник уделит несколько абзацев в своей автобиографической повести "Хлыновск", появится только весной 1915 года, поэтому круп коня только пока слегка обозначен.
Сразу по приезде на хутор Мишкина Пристань в имение генерала П.Грекова художник начинает работать над рисунками лошади, о чём сообщает матери, которая, судя по письму, уже знала о замысле картины: " Попали мы, можно сказать, в рай, - так здесь хорошо! Река, лес и хорошие люди Трогательна заботливость и внимание, которыми эти милые люди окружают меня, чтоб ничто не мешало работать
Мне очень нравится здесь отношение этой семьи к крестьянам и обоюдная любовь и вообще трогательная и сердечная простота жизни, - вот уж генеральство их никому не мешает <…> я всё ещё захлёбываюсь от восторга. <…> Деревня по реке ниже, верстах в трёх, и там же монастырь женский с великолепным парком (речь идёт о монастыре Ахтырской Божией Матери, сохранившийся в Гусёвке – В.Бородина). Да и сама деревня чище и наряднее от белых хохлатских избушек, чем русские наши деревни. <…>
Работать начал на следующий же день, и дело идет хорошо. Сейчас мне предстоит рисовать лошадь для картины" (22 июля 1912). Кузьма Сергеевич пробыл на хуторе с 19-го июля по 13 сентября 1912 года, т.е. почти два месяца. Сохранился и первый карандашный рисунок с лошадью, датированный 20 июля 1912 года.
Вспоминая о работе над картиной "Купание красного коня" на своём творческом вечере в Москве в 1933 году К.С. Петров-Водкин рассказывал: "В деревне была гнедая лошадёнка, старая, разбитая на все ноги, но с хорошей мордой. Я начал писать вообще купанье. У меня было три варианта (по сохранившейся фотографии известен только один вариант картины, уничтоженный или переписанный мастером – В.Бородина). В процессе работы я предъявлял всё больше и больше требований чисто живописного значения, которые уравняли бы форму и содержание и дали бы картине социальную значимость".
Уже 2 августа, т.е. через две недели после приезда на Мишкину Пристань, Кузьма Сергеевич сообщает Шуре о работе уже над картиной, но речь идёт о первом варианте, изображение которого не сохранилось: "<…> Картину пишу: посадил тебя на лошадь – "Мальчик" называется" (2 августа 1912). Из письма неясно, идёт ли речь о коне по кличке Мальчик или о первоначальном названии картины. Можно только предположить на основании карандашных эскизов композиции, что на картине был изображён мальчик на коне, обращенном мордой вглубь пейзажа с горизонтальной линией высокого берега реки и двумя фигурами мальчиков на первом и втором планах.
Удивительно, но в этом перечне написанного на Мишкиной Пристани Мара не упоминает о картине "Купание красного коня". Дело в том, что жена художника, к большому его сожалению, в последних числах августа вынуждена была уехать в Петербург из-за переезда и устройства новой квартиры, поэтому она видела только подготовительные рисунки с лошади и первый вариант картины, уничтоженный или переписанный позже мастером. 
Вероятно, второй вариант (если третьим из упомянутых художником в 1933 году считать дошедший до наших дней) картины, был написан уже после её отъезда. В письмах жене в Петербург художник упоминает о работе над этюдами с лошади: "Сегодня Мальчик позировал мне для картины, и после сеанса я его много, много ласкал, - и за тебя; я его спрашивал, не забыл ли он тебя – это растрогало его до слёз. Нет, право, можно подумать, что он тоскует, вспоминая прогулки с дамой своего сердца…" (4 сентября 1912).
Впервые название "Красный конь" появляется в письме к жене от 8 сентября 1912 года "Для работы приходится изучать Мальчика, чтобы знать все, что надо, для моего "Красного коня"". Кузьма Сергеевич рисовал Мальчика и в предпоследний день своего пребывания на Мишкиной Пристани: "<…>
Грековы тебе кланяются, особенно Мальчик (твоя хорошенькая лошадка), он целует тебя своей красивой мордочкой. Вчера я его еще раз нарисовал" (12 сентября 1912). Таким образом, работа над двумя вариантами картины шла в течение полутора месяцев, начиная с первого эскиза, датированного 20 июля и кончая этим последним рисунком от 12 сентября. Вероятно, Кузьма Сергеевич в письме жене сообщает именно о втором варианте картины, фотография которого сохранилась: "Знаешь, дорогая, что я привезу тебе сюрприз: работу, которую я сделал в Гусёвке. Мне очень любопытно показать её тебе – произведёт ли она на тебя такое же впечатление, как и на меня?" (15 сентября 1912).
По пути домой, в Петербург, Кузьма Сергеевич снова на две недели заехал к родственникам в Хвалынск. "Лето я провёл лучше, чем ожидал, в смысле отдыха, да и, пожалуй, работы" - делится из Хвалынска художник в письме своими впечатлениями с приятелем М.В Добужинским (сентябрь, 1912).
С семьёй Грековых Петровы-Водкины поддерживали отношения после этого лета, неоднократно бывали у них в гостях в Павловске. На следующий год Петровы-Водкины планировали снова отдохнуть в имение генерала, который к приезду художника собирался построить мастерскую, но встреча с Гусёвкой больше не состоялась. В мемориальном музее К.С.Петрова-Водкина (филиал СГХМ им.А.Н.Радищева) хранится фотография с изображением художника с женой, одетой в наряд южнорусской женщины - белую рубаху и юбку-понёву, датированная 1912 годом и фото, на котором изображён Кузьма Сергеевич с музыкантом Н.И.Рихтером. Рукой жены художника на фото написано "1912 год. Павловск". Но, судя по летней одежде на изображённых и костюму на жене, который носили хохлушки в Царицынском уезде, обе фотографии выполнены на хуторе в июле-августе 1912 года Наташей Грековой, у которой имелся фотоаппарат. Она же фотографировала Мару верхом на лошади, купающихся в Иловле гостей имения и работы Кузьмы Сергеевича, выполненные на Мишкиной Пристани, о чём свидетельствует сам художник в письме жене перед отъездом с хутора: "Любуюсь тобой, глядя на фотографии, которые Наташа мне приготовила к моему отъезду.
Вчера сфотографировали мои работы – даже яблоки <…> (речь идёт о "Натюрморте с яблоками", находящимся в частном собрании – В.Бородина)" (12 сентября 1912).
Благодаря Наташе Грековой мы имеем фото и с уничтоженного художником второго варианта картины "Купание красного коня". Память о грековском коне Мальчике ещё раз даст о себе знать осенью 1916 года, когда мать художника поменяет норовистого мерина Серого на молодого жеребца, которого художник назовёт Мальчиком. Но ездить на этом коне на свою хвалынскую дачу Красулинку, как мечталось художнику, придётся всего несколько раз, потому что после смерти отца в 1916 году художник надолго (до 1923 года) расстанется с родиной и судьбу хвалынского Мальчика решит Гражданская война.
После возвращения в Петербург в первых числах октября 1912 года художник продолжит работу над картиной, теперь уже над третьим, окончательным вариантом. Матери в Хвалынск он сообщает: "Приходится спешить во всю, чтоб окончить мою картину "Купанье" к выставке в Москве" (16 октября 1912). Подтверждение этому находим в воспоминаниях жены: "Рисунки, которые Кузьма Сергеевич делал с верховой лошади "Мальчик", были началом его работы над картиной "Купание красного коня". На первом наброске (вероятно, имеется в виду первый, не сохранившийся вариант картины – В.Бородина) были три мужские фигуры, причём один из мужчин находился на первом плане, впереди лошади. Затем мой муж изменил первоначальное расположение фигур на картине. Кузьма Сергеевич работал над картиной с осени 1912 года до открытия очередной выставки "Мира искусства" 1912-1913 годов".
Эти строки укрепляют нас в предположении о том, что сохранившаяся чёрно-белая фотография сделана со второго варианта, на котором изображено четыре мужские фигуры, а не три, как на первом варианте, от которого сохранился только карандашный набросок.
Так, от гнедой деревенской лошадки первых набросков К.С. Петров-Водкин приходит к богатырскому красному коню, дивному своей мощной статью. В окончательном варианте торжественное монументальное полотно, оттолкнувшись от действительного, земного события, обнаружило свой всеобъемлющий символический смысл. "Купание красного коня" стало кульминацией всего предшествующего пути К.С. Петрова-Водкина. В ней, как считает Ю.А. Русаков, "ассимилированы различные воздействия, которым подвергался художник в те годы, особенно – традиции древнерусского искусства и современной европейской символисткой картины. Никогда до того Петрову-Водкину не удавалось столь блистательно доказать, что стремление к чистоте живописных средств – целостности формы, ясности цвета, простоте линий – более действенно и создаёт более яркий, глубокий и запоминающийся образ, чем добросовестное следование натуре". Исследователь точно указал "адреса" ученичества К.С.Петрова-Водкина – древнерусское искусство и европейский символизм, но, как нам видится, с перевесом в национальную традицию. Петров-Водкин остро чувствовал свою кровную связь с национальной культурой, искренне интересовался древнерусской стенописью и иконописью. Истинно монументальный высокий стиль этих произведений отвечал его собственным поискам художественной формы. Обратившись к богатейшему наследию древнерусского искусства, художник переоценил многое в своей живописи. До рубежа 1900-х и 1910-х годов истинные художественные достоинства древнерусской иконы были сокрыты и лишь наиболее просвещенные ценители и собиратели о них догадывались. И если иконы, собиравшиеся и передававшиеся из поколения в поколение, считались памятниками древнего благочестия, то к началу ХХ века они становятся произведениями живописи редкостной красоты и духовной чистоты. Расчистка от позднейших наслоений, начавшаяся как раз в это время, привела к открытию русской иконы как явления искусства мирового значения. Кузьма Сергеевич был хорошо знаком с иконописью ещё с хвалынского детства. Первая встреча с образцами древнерусской живописи новгородского письма у художника произошла в Хвалынске, в одном из старообрядческих домов: "Мало я смыслил в ту пору, но цветовое свечение вещей запомнилось мне живо по сие время; это были три большие иконы без риз: "О тебе радуется всякая тварь", "Спас нерукотворный" и "Не рыдай мене мати". При позднейшем ознакомлении с русской живописью, эти работы ещё ярче и сильнее осветили мою память, и новгородские образцы и мастера Рублёв и Дионисий показались мне уже близкими и знакомыми с детства" ("Хлыновск"). Вспоминал художник впоследствии и о своих встречах с профессионалами-иконописцами, в том числе и "древлего обычая", т.е. старообрядцами, знавшими толк в иконописи. В главе "Искусстники" автобиографической повести "Пространство Эвклида" он описывает процесс работы над иконой – "от заготовки левкаса до санкирного раскрытия ликов и до движек" Филиппа Парфёновича (возможно речь идёт о хвалынском иконописце Суконцеве – В.Бородина), под присмотром которого написал первую свою икону. Тогда же произошла и первая встреча с яркими иконописными красками: "<…> разложенные в фарфоровых баночках краски <…> сияли девственной яркостью, каждая стремилась быть виднее, и каждая сдерживалась соседней. Казалось мне, не будь между ними этой сцеплённости, они, как бабочки, вспорхнули бы и покинули стены избушки. Это впечатление от материалов врезалось меня на всю жизнь. Даже теперь, когда на чистую палитру кладу я мои любимые краски, во мне будоражится детское давнишнее моё состояние от первой с ними встречи". ("Хлыновск") Вот откуда яркие чистые краски картины "Купание красного коня". К.С. Петрова-Водкина.
10 ноября 1912 года картина "Купание красного коня" впервые предстала перед зрителями на выставке "Мира искусства", членом которого Кузьма Сергеевич был с 1911 года до его роспуска в 1924 году. Выставка открылась на Мясницкой улице в здании Училища живописи, ваяния и зодчества, которое Петров-Водкин окончил 8 лет назад. Это был своего рода волнительный экзамен на зрелость.
В.И.Бородина,директор Художественно-мемориального музея К.С. Петрова-Водкина
С.В.Белозёрова,научный сотрудник Художественно-мемориального музея К.С. Петрова-Водкина
ЧАСТЬ 2
radmuseumart.ru
