Музей ЧерномырдинаРоман Бабичев: «Настоящий коллекционер обязательно шопоголик». Коллекционер картин
Самые богатые коллекционеры мира - Искусство или смерть
1. Филип Ниархос (англ. Philip Niarchos, род. 1954)Cтарший сын греческого магната-судовладельца Ставроса Ниархоса (Stavros Niarchos).Ему принадлежит коллекция произведений искусства, стоимость которой оценивается по меньшей мере в 2 миллиарда долларов. Ее начало было положено в 1949 году отцом Филипа; позднее Ниархос-старший включил в собрание автопортрет Ван Гога (Van Gogh) с отрезанным ухом и автопортрет Пабло Пикассо (Pablo Picasso) «Yo, Picasso». Следующий владелец коллекции, Ниархос-младший, дополнил его работами современных авторов, в том числе «Автопортретом» Жана-Мишеля Баскии (Jean-Michel Basquiat) и «Красной Мэрилин» Энди Уорхола (Andy Warhol).
Andy Warhol «Red Marilyn» $3.63 million at Christie's
Jean-Michel BasquiatSelf-Portrait1982synthetic polymer paint and oilstick on linen76 x 94 in.$3.3 million at Christie's
Vincent van Gogh"Self-Portrait with a Bandaged Ear"$71.5 million at Christie's
2. Франсуа Пино (фр. Francois Pinault, род. 1936). Его коллекция, которая включает более 2000 работ, оценивается в 1,4 миллиарда долларов. В ней имеются произведения более 80 авторов, в том числе Пабло Пикассо, Пита Мондриана (Piet Mondrian) и Джеффа Кунса (Jeff Koons). Многие из них можно увидеть в двух принадлежащих Пино венецианских музеях: Палаццо Грасси и Пунта делла Догана, открывшем свои двери для посетителей совсем недавно, в июне этого года.
3. Эли Броуд (англ. Eli Broad, род. 1933)Собрание стоимостью в 1 миллиард долларов. Броуд, заработавший состояние на строительстве недвижимости, занимается коллекционированием уже около 40 лет. За это время ему удалось собрать около 2000 произведений более 200 авторов, среди которых Роберт Раушенберг (Robert Rauschenberg), Дональд Джадд (Donald Judd) и Энди Уорхол (Andy Warhol). Однако любимая его работа — «Кролик» Джеффа Кунса (Jeff Koons). В 1984 году Броуду перестало хватать места для размещения принадлежащих ему произведений искусства, что вынудило его создать собственный фонд — Broad Art Foundation, который предоставляет предметы из коллекции организациям во всем мире. Собрание Броуда продолжает активно пополняться — за прошлый год миллиардер приобрел 10 или 15 работ.Более подробно можно посмотреть на сайте The Broad Art foundation
Eli Broad near his "Rabbit" by Jeff Koons
4. Дэвид Геффен (англ. David Geffen, род. 1943), медиамагнат.В течение нескольких месяцев 2006 года, задолго до спада цен на современное искусство, он выручил 420 миллионов долларов за четыре картины. В их числе оказались «Фальстарт» Джаспера Джонса (Jasper Johns), проданный за 80 миллионов, а также Police Gazette и «Женщина III» Виллема де Кунинга (Willem de Kooning) — за 63,5 миллиона и 137 миллионов соответственно (покупателем последних двух был Стивен Коэн (Steven Cohen).В ноябре 2006 Геффен продал мексиканскому финансисту Дэвиду Мартинэсу картину Поллока "№ 5" за $140 миллионов. Эта сделка сделала картину Поллока самой дорогой в мире.
Jackson PollockNo. 5, 1948
5. Рональд Лаудер (англ. Ronald Lauder, род. 26 февраля 1944) — еврейский американский предприниматель, президент Нью-Йоркского Музея современного искусства Соломона Гуггенхайма и вице-президент Всемирного еврейского конгресса, сын основательницы известной парфюмерно-косметической компании Эсте Лаудер.В 2006 году он заплатил за «Портрет Адели Блох-Бауэр» Густава Климта (Gustav Klimt) 135 миллионов долларов — на тот момент эта сумма была самой большой из когда-либо уплаченных за одно произведение искусства. Сейчас, по имеющейся информации, Лаудеру принадлежит 4 тысячи произведений, и в том числе одна из лучших коллекций средневекового искусства и европейских доспехов.
6. Пол Гарднер Аллен (англ. Paul Gardner Allen, род. 21 января 1953) — соучредитель корпорации Майкрософт. имеет внушительное собрание работ французских импрессионистов, постимпрессионистов и художников XX века, стоимость которого, по оценкам экспертов, составляет 750 миллионов долларов. По имеющейся информации, в него входят «Руанский собор в полдень» Клода Моне (Claude Monet), «Читающая» Пьера-Огюста Ренуара (Pierre-Auguste Renoir), «Поцелуй» Роя Лихтенштейна (Roy Lichtenstein) и «Числа» Джаспера Джонса.
Claude Monet Rouen Cathedral
7. Леон Блэк (англ. Leon Black, род. 1951) — специалист по инвестициям.Коллекция, оцениваемая в 750 миллионов долларов, включает как работы старых мастеров и импрессионистов, так и произведения современных авторов. Именно он заплатил в 2005 году 27 миллионов долларов за скульптуру Константина Бранкузи (Constantin Brancusi) «Птица в пространстве». Леон Блэк также входит в совет попечителей музея Метрополитен и нью-йоркского Музея современного искусства (MOMA).
Constantin Brancusi"Bird in Space"1928.
8. Стивен Коэн (англ. Steven Cohen, род. 1956) — король хедж-фондовой индустрии, чью коллекцию эксперты оценили в 750 миллионов долларов. В числе громких приобретений Коэна следует назвать"Мадонну" Эдварда Мунка (Edvard Munch), а также «Акулу в формальдегиде» (она же «Физическая невозможность смерти в сознании живущего») Дэмиена Хёрста (Damien Hirst).
Edvard Munch"Madonna" 1894.
9. Генри Крэвис (Henry Kravis, род. 1944).700 миллионов долларов. Именно Крэвис, соучредитель компании Kohlberg Kravis Roberts & Co., продал в 2008 году на торгах Sotheby’s «Отдыхающую танцовщицу» Эдгара Дега (Edgar Degas) за 37 миллионов долларов — на 9 миллионов дороже, чем он заплатил за нее в 1999 году. Он отдает предпочтение работам импрессионистов и современных авторов.
10. Сэмюэл Ньюхауз младший (англ. Samuel Newhouse Jr. nicknamed Si Newhouse, род. 1927), 700 миллионов долларов. Владелец известной издательской компании Condé Nast еще в 1988 году заплатил 17 миллионов долларов за «Фальстарт» Джаспера Джонса — тогда эта цена стала рекордной на произведение ныне живущего художника. Впоследствии он перепродал картину Дэвиду Геффену, но уже за 80 миллионов. Ньюхауз более четверти века входил в совет попечителей MOMA, но в 2000 году ушел с должности из-за того, что приобрел у дилера от лица музея картину Пикассо «Мужчина с гитарой».
Джаспер Джонс"Фальстарт"1959
andy-0.livejournal.com
Частный коллекционер опубликовал картины золотого века голландской живописи
Лейденская коллекция — крупнейшее частное собрание работ представителей золотого века голландской живописи. В настоящее время она насчитывает более 250 картин и рисунков, 175 из которых опубликованы онлайн. Среди них произведения Рембрандта, Брейгеля, Рубенса и Вермеера.
Золотым веком называют самую выдающуюся эпоху в нидерландской живописи, пришедшуюся на 17-е столетие, когда жили и творили такие выдающиеся мастера, как Рембрандт ван Рейн, Герард Дау, Герард Терборх, Ян Вермеер, Франц ван Мирис, Ян Брейгель младший и Питер Пауль Рубенс. Картины этих и других художников вошли в Лейденскую коллекцию, которую с 2003 года собирают американский предприниматель Томас Каплан и его жена Дафна Реканати Каплан.
Картины Рембрандта покорили Каплана в юном возрасте. В восемь лет он уговаривал родителей посетить Амстердам, потому что там жил великий мастер. Он хотел увидеть как можно больше работ знаменитого живописца, но не планировал их коллекционировать. Каплан думал, что все произведения обожаемой им эпохи давным-давно хранятся в музейных коллекциях. С удивлением он узнал от своего друга, что картины художников, которыми он восхищается с юности, особенно Рембрандта и его школы, всё ещё доступны на рынке. С тех пор Каплан собирает работы старых мастеров.
В качестве названия коллекции взяли имя города, в котором родился Рембрандт. Его одиннадцать картин и два рисунка, а также десять картин, выполненных в его мастерской, составляют основу собрания. Здесь представлены и другие художники из Лейдена, чьи полотна отличаются тонким исполнением и тщательным выписыванием мельчайших деталей.
«Сквозь призму истории лучшее, что мы можем сделать в память о Рембрандте и других любимых нами художниках, это развивать интерес к их наследию во всём мире», — говорит Том Каплан, решивший опубликовать свою оцифрованную коллекцию онлайн.
Он надеется, что её оценят любители искусства, в том числе студенты, коллекционеры и профессионалы области, которые увидят в этой онлайн-галерее новый ресурс для изучения творчества художников голландского золотого века.
Все картины, выложенные на сайте Лейденской коллекции, сопровождаются научными описаниями и содержат информацию о произведениях и об их авторах. Онлайн-галерея постепенно будет пополняться новым контентом, но уже позволяет просматривать шедевры голландских мастеров в высоком разрешении.
Сайт коллекции: www.theleidencollection.com/
«Аллегория веры», Хендрик Тербрюгген
«Джеймс Стюарт, герцог Леннокс и Ричмонд со своей борзой при свечах», Годфрид Схалкен
«Аллегория слуха», «Аллегория обоняния» и «Аллегория осязания» из серии «Пять чувств», Рембрандт ван Рейн
«Девушка в красном, кормящая попугая», Франц ван Мирис
«Игроки в карты», Ян Ливенс
«Льстецы», Питер Брейгель (Младший)
«Драка картежников и Смерть», Ян Ливенс
«Караульное помещение с курящими и играющими в карты солдатами», Герард Терборх
«Золотой век», Ян Брейгель Младший и Питер Пауль Рубенс
«Молитва перед едой», Ян Стен
«Диана и её нимфы на поляне», Годфрид Схалкен
«Автопортрет», Ян Ливенс
«Аллегория живописи», Якоб Торенвлит
«Рыбак и его жена в интерьере», Квирин ван Брекеленкам
«Учёный в своём кабинете», Готфрид Кнеллер
«Жертвоприношение Ифигении», Ян Стен
«Автопортрет с магической сценой», Питер ван Лар
«Молодая женщина за виржиналом», Ян Вермер
Из: Cameralabs
www.izbrannoe.com
Кто владеет самыми крупными коллекциями в России?
Общая стоимость принадлежащих российским бизнесменам предметов искусства измеряется миллиардами долларов. Forbes попытался выяснить, кто владеет самыми крупными коллекциями
Борис Иванишвили (№25 в рейтинге богатейших россиян по версии Forbes 2011 года)
Владелец УК «Уникор», инвестор
Основатель банка «Российский кредит» и компании «Металлоинвест» Борис Иванишвили серьезно увлекся коллекционированием предметов искусства в середине 2000-х годов, после того как продал большую часть своих российских активов, став портфельным инвестором. Возможно, изначально покупка изобразительного искусства была для него лишь одним из многих способов инвестирования денег, но со временем превратилась в серьезное увлечение. Иванишвили действует в излюбленном стиле крупных коллекционеров, предпочитающих покупать тайно, самостоятельно или через очень узкий круг доверенных лиц, и никогда не афиширует свои покупки. Известно, что он очень любит живопись конца XIX — начала XX века, в том числе импрессионизм и абстракционизм. Полный масштаб коллекции не известен, специалисты лишь предполагают, что ее рыночная стоимость превышает $1 млрд. Достоверно известно об одной его крупной покупке — картине Пикассо, входящей в десятку самых дорогих когда-либо проданных произведений изобразительного искусства.
Роман Абрамович (№9)
Инвестор
Бывшему владельцу «Сибнефти», хозяину клуба Chelsea и обладателю самой длинной в мире яхты Роману Абрамовичу любят приписывать сверхдорогие покупки в самых разных сферах, от дорогих особняков до целых островов. Почти никогда нельзя сказать наверняка, правда это или вымысел, — любая подобная сделка легко вписывается в складывавшийся годами образ очень богатого и слегка экстравагантного бизнесмена. Когда в середине 2000-х годов Абрамовича стали регулярно замечать в галереях и на арт-ярмарках, ему начали приписывать и аукционные рекорды, в том числе проданные за суммы свыше $100 млн работы Пабло Пикассо и Альберто Джакометти (большинство арт-дилеров уверены, что это все же не его покупки). Сферу интересов Абрамовича в искусстве часто ограничивают современным искусством, поклонницей которого является его спутница Дарья Жукова. На самом деле бизнесмен начал покупать предметы искусства еще в 1990-х, а его коллекция гораздо крупнее и разнообразнее — например, в ней есть картины XVII–XVIII веков. Ее рыночную стоимость оценивают в сумму до $1 млрд.
из коллекции:
Фрэнсис Бэкон, Триптих, 1976 Продано на Sotheby’s New York в мае 2008 года за $86,3 млн /фото REUTERS 2011
Виктор Вексельберг (№10)
Председатель совета директоров группы компаний «Ренова»
Виктор Вексельберг начал коллекционировать искусство в 1990-е годы. Сначала это была русская живопись — в собрании основанного им фонда «Связь времен» есть работы Ивана Айвазовского, Константина Коровина, Исаака Левитана и ряда других классиков. На первых порах Вексельберг покупал осторожно, очень дорогих шедевров среди картин не было. Действительно серьезные деньги он стал тратить, увлекшись русским прикладным искусством. В 2004 году Вексельберг купил у наследников издателя журнала Forbes Малколма Форбса коллекцию из 215 предметов работы Фаберже, в том числе девять знаменитых «императорских» пасхальных яиц. В последующие годы бизнесмен продолжил покупать изделия фирмы, потратив только на это около $350 млн. Сегодня в его коллекции около 700 предметов, и это крупнейшая частная коллекция Фаберже в мире. Фонд «Связь времен» владеет одной из самых значительных мировых коллекций русского серебра и эмали, а также крупнейшей коллекцией икон, ранее принадлежавших императорской семье России. Вексельберг обещает в ближайшие годы выставить свои коллекции в двух музеях, в Москве и в Санкт-Петербурге. Их общую стоимость эксперты оценивают минимум в $800 млн.
из коллекции:
Среди предметов коллекции девять «императорских» пасхальных яиц Фаберже Частная продажа аукциона Sotheby’s в феврале 2004 года, коллекцию Малколма Форбса оценивали в $130–250 млн / фото предоставлено фондом «Связь Времен»
Вячеслав Кантор (№60)
Глава координационного комитета компании «Акрон»
«Я хотел, чтобы это было что-то связанное с Россией, что-то «очень русское». Вместе с тем чтобы это обязательно было что-то «очень еврейское», опять же по понятным причинам» — так объяснял Forbes идеологию своей коллекции владелец химического концерна «Акрон» и глава Европейского еврейского конгресса Вячеслав Кантор. В коллекции около 400 работ 33 художников, это собственность учрежденного Кантором в 2001 году некоммерческого фонда «Музей искусства авангарда» (МАГМА). Кантору принадлежит множество аукционных рекордов собираемых им художников от Хаима Сутина и Сони Делоне до ныне живущих Ильи Кабакова и Эрика Булатова. Но одну из жемчужин коллекции — работу Валентина Серова «Похищение Европы» — Кантор купил в начале 2000-х у наследников художника всего за $1 млн. Ее стоимость сегодня нужно умножить как минимум на 10. Эксперты, знакомые с составом коллекции Кантора, оценивают ее в $150–200 млн.
из коллекции:
Марк Шагал, Видение. Автопортрет с Музой (1917–1918) Оценочная стоимость $30–35 млн / фото предоставлено некоммерческим фондом «Музей Искусства Авангарда»
Петр Авен (№29)
Президент Альфа-банка
Петр Авен — это всегда первое имя, которое называют галеристы и дилеры в ответ на вопрос о крупнейших российских коллекционерах. Его коллекция может уступать ряду других по рыночной стоимости, но считается наиболее полной, качественной и продуманной из всех известных на постсоветском пространстве. В 1990-х Авен был фактически единственным, кто покупал русское искусство конца XIX — начала XX века систематически и в больших масштабах. В его коллекции наиболее полные собрания участников ведущих художественных объединений того времени — «Бубнового валета», «Голубой розы», «Мира искусства». Когда в начале 2000-х интерес собирателей к этому периоду русского искусства стал расти, вызвав резкий рост цен, Авен уже успел купить почти все, что хотел. В его коллекции есть выдающиеся работы Серова, Коровина, Петрова-Водкина, Гончаровой, а сам Авен считает наиболее ценной картиной портрет Велимира Хлебникова кисти Михаила Ларионова. Эксперты оценивают стоимость коллекции в $500 млн.
из коллекции:
Михаил Ларионов, Портрет Велимира Хлебникова (1910) Оценочная стоимость / фото Bridgeman/Fotodom
forbes.ru
antikclub.ru
Западные коллекционеры скупают русских художников | Статьи
Летом на крупнейшем в России интернет-аукционе по продаже произведений искусства Artinvestment существенно увеличилось присутствие иностранных покупателей.
Еще год назад основными посетителями интернет-аукционов были граждане России и Украины. Порядка 82% покупок осуществлялось российскими пользователями, 12% — украинскими, остальное делили между собой жители стран Балтии и др.
Нынешним летом украинских покупателей резко поубавилось (2%). На место Украины пришли покупатели из США, Германии и других стран Западной Европы, которые вместе с прибалтийскими покупателями сегодня составляют 30% пользователей интернет-аукциона. Об этом «Известиям» рассказал коммерческий директор интернет-аукциона Artinvestment Константин Бабулин.
Активность западных покупателей эксперты связывают с несколькими причинами, главная из которых в том, что в условиях падения курса рубля зарубежным коллекционерам становится выгодно покупать произведения искусства в России. Произведения, еще два года назад стоившие $150–200 тыс., сегодня можно купить за $70–80 тыс., пользуясь тем что рублевые цены практически не изменились.
— Похожая ситуация наблюдалась в 1998 году. Тогда на Арбате опустели антикварные магазины. В условиях падения рубля западные коллекционеры пытались выгодно скупать антиквариат, — отмечает директор галереи живописи «Альбион» Алексей Зайцев.
На руку покупателям играет и то, что в последнее время продавцы руководствуются не столько ценовыми ориентирами аналогичных продаж, сколько собственной необходимостью в деньгах. Так, например, этим летом редкая работа Анатолия Зверева «Кот» (1957) была продана на интернет-аукционе лишь за 400 тыс. рублей. За картину еще недавно дорогого и популярного Сергея Шутова «Мона Лиза» покупатели предложили лишь 50 тыс. рублей.
В среднем, по оценке экспертов, покупатель готов приобретать работы вдвое дешевле их возможной докризисной стоимости, при этом требуя качественных вещей.
Увеличило продажи за рубеж и появление на российских аукционах большего числа качественных работ. Торги двух последних недель ознаменовались присутствием громких имен — Николая Рериха, Михаила Нестерова и Константина Маковского. В продажу стали выставлять работы стоимостью больше $100 тыс.
— Происходит переломный момент. Коллекционеры прощупывают почву, пытаются понять, можно ли через интернет реализовывать дорогие вещи, — комментируют ситуацию владельцы Artinvestment.
Результаты летних торгов выявили несколько тенденций. Массовый спрос находится в ценовой группе до миллиона рублей ($15 тыс.). Один из самых покупаемых художников — А
iz.ru
«Настоящий коллекционер обязательно шопоголик» • ARTANDHOUSES
Двадцать седьмого сентября стартует первая часть выставочного проекта «Модернизм без манифеста. Собрание Романа Бабичева». Целый этаж из двенадцати залов Московского музея современного искусства на Петровке будет отведен живописи, графике и скульптуре 1910–1970-х годов. Вторая часть откроется следом, 28 ноября, и представит более глубокое погружение в тему. Роман Бабичев приравнял искусство к собственной жизни, создав для обширной коллекции настоящий музей, в котором и обитает. Анфилада комнат, шпалерная развеска полотен на стенах, как некогда было у Сергея Щукина, плафонная живопись даже на потолке, элегантная мебельная обстановка времен ар-деко — таков интерьер, в котором удалось побывать ARTANDHOUSES и, наблюдая процесс подготовки пятитомного издания каталога коллекции, поговорить с хозяином, почти никогда ранее не дававшим интервью, о том, как складывалось его уникальное собрание.
Что здесь из недавних поступлений?
Вот, рельеф «Персидская охота» Ивана Ефимова для фриза «Народности мира» во Дворце Советов, 1940-е годы. Дворец Советов, как вы знаете, не был построен, поэтому здесь этот рельеф воспринимается как самостоятельная и тонкая вещь.
Иван Ефимов Рельеф «Персидская охота» для фриза «Народности мира» во Дворце Советов1940-е
Вещи из вашего собрания многократно участвовали в проектах главных музеев страны, прежде всего связанных с возвращением имен в культурный и научный оборот. Некоторые из художников у вас представлены монографически. Почему раньше вы не показывали коллекцию целиком?
Долго готовился. Коллекция должна была обрести цельность, стать последовательным и наполненным повествованием о русском искусстве в драматическом ХХ веке. После приглашения музея оказалось, что выставка совпадает с юбилеями — моим и коллекции. Ей в этом году двадцать пять лет.
«Модернизм без манифеста», вынесенное в заголовок, — определение, лишь отчасти объясняющее концепцию, интонацию, содержание коллекции, которое, предполагаю, много шире.
Вокруг проекта собралась замечательная компания авторов статей и кураторов проекта — Надя Плунгян, Александра Селиванова, Валентин Дьяконов, Мария Силина, Александра Струкова и Ольга Давыдова. Название предложил Дьяконов. Этим проектом мы вступаем в полемику с принятым у нас взглядом на историю русского искусства ХХ века, включающим в себя только две фазы — авангард и соцреализм. Я же всегда разделял точку зрения западного искусствоведения, что русский авангард лишь одна из составляющих движения модернизма. Могу признаться: мне всегда нравилась модернистская живопись. Основной блок собрания состоит из произведений художников андеграунда 1930-х годов, не принявших соцреализм, отказавшихся встраиваться в мейнстрим, работавших для чистого искусства, — Шевченко, Барто, Истомина, Фонвизина, Тышлера, Лабаса, Удальцовой, Ермиловой-Платовой и других. Их исключали из Союза художников, работы не брали на выставки. Для кого-то это неприятие закончилось трагически. Критик Осип Бескин в своем труде «Формализм в живописи» 1933 года поносил этих «супрематистов и бессюжетников» за «индивидуалистическую замкнутость, оторванность от нашей действительности, мелкобуржуазное “гениальничание” и чванство, наплевательское отношение к гигантским историческим процессам нашей социалистической стройки».
Вот, кстати, я вижу пейзаж Надежды Удальцовой.
Да, 1933 год. Провенанс безукоризненный, вещь ранее была у коллекционеров Арама Абрамяна, Валерия Дудакова, дважды опубликована. Но почти все, кто видит работу, говорят одно: «Какой чудный Древин!» Возможно, вопрос авторства заслуживает более детального исследования. Известно, чтобы спасти наследие арестованного Древина, Удальцова подписала часть работ супруга своим именем. С другой стороны, в тот период манеры этих художников были довольно близки.
Н. А. Удальцова «Старый Норк»1933
Отчего же в коллекции, где есть работы, относящиеся к символизму, модерну, творчеству членов «Союза русских художников», иными словами, ко времени зарождения авангарда, канонический авангард почти отсутствует?
Ну почему же, есть вещи членов и экспонентов «Бубнового валета» — Аристарха Лентулова, Николая Кузнецова, Анатолия Микули; живопись и графика учеников Малевича — Веры Ермолаевой, Константина Рождественского, Эдуарда Криммера и других; футуристический скульптурный портрет Брюсова работы Нины Нисс-Гольдман; «Инвалид» Суворова, единственного скульптора из филоновских «Мастеров аналитического искусства». Это направление в собрании представлено, но упор был сделан на другое. Думаю, если бы я уделил главное внимание авангарду, такой полной и содержательной коллекции уже бы не сложилось. Работ в свободном обращении было очень мало, особенно после Георгия Костаки. Да и таких финансовых возможностей, как у некоторых других коллекционеров, собиравших авангард, у меня не было.
А на Лентулова в начале вашего собирательства суммы были еще подъемные?
Абсолютно. В 1993 году на аукционе «Альфа Арт» Шишкин, правда не очень большой, сантиметров под семьдесят, стоил $3600, поздний Татлин — $10 тыс. Лентулов тоже был не дорог. Когда я попал в дом к дочери художника, Марианна Аристарховна откуда-то из-под тумбочки достала две работы, свернутые в рулончик, — «Красный платок» 1910 года, он был на выставке «Бубнового валета» в 1913-м, и «Портрет двух девочек», вещь 1911 года. «Роман Данилович, — говорит, — вот Шустер больше одной тысячи долларов не платит. Хочу его проучить. Дайте за “Красный платок” три тысячи, а за девочек хоть триста». Я тут же согласился. Мне повезло. Увез.
В семь утра звонок. Марианна Аристарховна. Сердце в пятки. Со страхом жду фразы: «Верните, я передумала». — «Роман Данилович, вы мне мало заплатили. Всё-таки за девочек хочу еще две бумажки по сто». — «Сейчас приеду». Не умываясь, прыгаю в машину, везу ей двести долларов. Правда, уже подписывая вещи после реставрации, она вздыхала: «Да, дешево отдала». Она была замечательная. Она занималась наследием, как и ее внук Федор, кстати, один из организаторов нынешней выставки Лентулова в Театральном музее имени Бахрушина.
А. В. Лентулов«Красный платок», 1910 | «Портрет двух девушек»
Роман Данилович, вы автодидакт? Скажите, как человеку из совсем другой профессии и семьи, где никогда не собирали искусство, удалось настолько развить глаз и так глубоко войти в материал?
Я был пытливым и увлекающимся мальчиком, с детства меня интересовали астрономия, геология, археология, занимался нумизматикой, фотографией, химией. Побеждал на олимпиадах, хотел быть физиком, поступал в МИФИ, но недобрал баллов. Получил профессию экономиста. Когда приехал в Москву (родился я в Сибири, а школу окончил в Луганске), на меня свалились новые радости: театры, музеи, выставки.
Но если в музеях показывали сплошной соцреализм, то в павильоне «Пчеловодство» на ВДНХ в 1975 году я увидел совершенно другое искусство, непохожее на официальное. Появилось вполне юношеское желание узнавать об этом как можно больше, более того — с этим жить. Мечта сбылась через двадцать лет, когда я уже работал в совместном российско-западногерманском предприятии.
А глаз, он не сразу развился. Вначале я был абсолютно чистым листом. Коллекционирование для меня в первую очередь познание, погружение в материал. Литература, музеи, выставки. Перебирая по сто раз работы Лентулова, изучаешь его искусство визуально, тактильно, чуть ли не по запаху. И уже никто тебя не обманет. То же могу сказать про Лабаса, про Краснопевцева, Русакова, Ведерникова и многих других.
Львиная доля работ в вашей коллекции происходит от наследников важнейших московских художников. Как вы попали в этот круг?
До этого я сделал следующее открытие. Из надписей на этикетках под картинами на выставках следовало, что вещи происходят не только из музеев, но и из собраний семей художников. Раньше я этого не знал. И благодаря общению с искусствоведом и сценаристом Ниной Васильевной Барковой я оказался в мастерской Татьяны Шевченко, у наследников Алексея Кравченко в Чистом переулке, в гостях у Марианны Лентуловой, у вдовы Ростислава Барто и других.
Расскажите, с чего начиналась коллекция работ ленинградских художников 1920–30-х годов, вроде бы известных, но незаслуженно забытых?
Это началось в 1995–1996 годах. С московских наследий «сливки» уже были как будто сняты, и источники начали иссякать, а страсть оставалась. Коллекционер Юрий Носов, к тому времени успевший побывать в некоторых ленинградских семьях, предложил мне отправиться в совместную экспедицию. Я видел, как наследники из-под диванов выдвигали листы оргалита, на которых лежали десятки музейных крупноформатных холстов, снятых с подрамников. Если бы они хранились на подрамниках, то в маленьких квартирах места уже не оставалось бы. Музеи к тому времени себе уже что-то отобрали, а частных коллекционеров пока сюжет не очень интересовал. Ленинградские художники потрясли меня тонким видением и своей особой пластической культурой.
В. А. Гринберг «Ленинградский пейзаж» 1935
Вам удалось привлечь внимание к целому пласту художников, таких как Александр Русаков, Владимир Гринберг, Александр Ведерников, Николай Лапшин, Вячеслав Пакулин, и показать отдельное явление в отечественном искусстве.
После выставки «На берегах Невы», прошедшей в ГМИИ им. Пушкина в 2001 году, участником которой я был, интерес к этому искусству, конечно, неизмеримо вырос. Многие участники художественного процесса в Москве, с их же слов, действительно познакомились с ним впервые.
Как выставка в ГМИИ повлияла на коллекционирование? Произошел ли скачок цен на этих художников?
На интерес к коллекционированию этой школы, думаю, выставка повлияла положительно, но существенного скачка цен не произошло. Цены всё же формируют аукционы класса Sotheby’s, а их эта сфера русского искусства пока не интересует.
Рассматривая коллекцию зал за залом, понимаю, что вы выстраиваете собственную историю искусства, даже в рамках периода, которым занимаетесь.
Каждый коллекционер создает собственную картину мира. Меня больше всего интересует отражение мирового художественного процесса ХХ века с его экспрессионизмом, футуризмом, сюрреализмом, метафизикой и др. в зеркале русского искусства. В моем собрании пластика возобладала над политикой. Мне важно, чтобы в работе чувствовалась протяженность времени и пространства. Кстати, один из моих любимых художников — Моранди.
Тут довольно много работ замечательного ленинградского живописца и блестящего рисовальщика Владимира Лебедева. Некоторые из его ню, помню, были на той выставке в ГМИИ.
Я знаком с приемной дочерью Лебедева. А также мне посчастливилось бывать на улице Белинского в доме, где располагалась его квартира (она же мастерская), приобрести немного живописи, много графики и фотографий, которые художник делал, изучая ракурсы своих будущих работ. У меня хранятся мольберт Лебедева, изрядно потрескавшееся большое зеркало, в котором отражались его знаменитые натурщицы, и муштабель — палка, поддерживающая руку при работе над мелкими деталями картины.
В. В. Лебедев «Портрет Ани Патерсон» | «Девушка в зеленом платье»1957
Расскажите какой-нибудь случай из вашей коллекционерской практики. Наверняка таких много.
Видите девушку с виноградом? Когда этот рельеф появился в антикварном магазине на Арбате, я озадачился. Белая глина, похожая на гипс, покрытая эмалью. На обороте автограф по-французски: подарок Нади Леже Григорию Александрову и Любови Орловой. Спросил у продавцов, нет ли экспертизы. Показали заключение ГМИИ о том, что это работа Нади Леже, как автора большого коллекционного интереса не представлявшей (Надежда Ходасевич-Леже — жена, ученица и последовательница художника Фернана Леже. — Е. Г.). Однако вещь не давала мне покоя, месяца через три я внес за нее полный залог и отправился в ГМИИ на экспертизу. Музейщики работу забрали и через полчаса вынесли, сказав, что снимают авторство Нади Леже, скорее всего это неизвестный подражатель Фернану Леже. Расстроенный, прошу знакомого, улетающего в Ниццу, зайти в Музей Леже в Биоте. И вот он звонит мне оттуда и сообщает, что в зале висят два точно таких же рельефа: один с розовым фоном, другой — с синим. И на табличках под ними написано, что автор именно Фернан Леже.
Всю ночь я не спал. В десять утра был уже у магазина, который открывался в одиннадцать. Вглядывался в окно, не продали ли мою вещь за эти полгода, влетел, купил. Ну а потом уж зашел в Пушкинский музей с каталогом из Биота. Никогда не забуду фразу: «А что вы нам показываете? Мы теперь и сами видим, что это Фернан Леже».
Когда это было?
Самое начало 2000-х.
Не стала ли эта история началом вашего интереса к скульптуре?
Да, пожалуй. После выставки «На Берегах Невы» я бросился в скульптуру. Один из немецких культурологов сказал: «Скульптура — это то, на что мы натыкаемся спиной, когда отступаем, чтобы получше рассмотреть живопись». Сначала я, как и многие люди, даже занимающиеся искусством, так к скульптуре и относился. Но мне повезло. В какой-то момент я начал ее видеть. Не сразу, потихонечку. И стал получать настоящее удовольствие. Скульптура на какое- то время даже начала затмевать живопись. Удалось найти всё, что хотел, всех великих — Коненкова, Трубецкого, Голубкину, Ватагина, Эрзю, Ефимова, Сарру Лебедеву, Королева. Кстати, к авторским гипсам, первозданным моделям, хранящим на себе отпечатки пальцев скульптора, отношусь с бóльшим пиететом, чем к бронзе.
Вы готовите серьезную музейную экспозицию, к ней будет издан пятитомный каталог-резоне, над которым трудится большой коллектив авторов. Что движет вами как коллекционером? Хочется ли похвастаться?
Похвастаться? Не знаю, хвастовство ли это. Может, гордость? В нашем деле романтические и практические мотивы присутствуют наравне. Мечтаешь найти, собрать блок произведений, иллюстрирующих определенное художественное движение, сохранить, популяризовать, опубликовать, показать на выставке.
Есть два этапа — первый, когда ты реализуешь порывы юношеского кладоискательства, лихорадочно накапливаешь знания, пополняя и пополняя коллекцию. В это время у тебя может смениться тема, период, концепция собрания. После накопления определенного объема и уточнения концепции наступает период авторской работы над коллекцией — уже понятно, в какую сторону и до каких пределов она будет развиваться. На втором этапе становится ясно: ограничивать круг зрителей только друзьями и узкими специалистами нельзя. У меня бывают искусствоведы, музейные работники, группы студентов.
Инвестиционный мотив слабый, из коллекции я ничего не продаю, разве что в случае приобретения лучшей вещи, дублирующей предыдущую. Настоящий коллекционер обязательно шопоголик. Грустит, если за неделю ничего не купил.
art-and-houses.ru
Коллекция и коллекционер
Собрание живописи и графики Михаила Арефьева начало формироваться с 2004 года. Скульптура появилась в коллекции с 2010 года. Сейчас собрание насчитывает более 700 единиц живописи и графики и более 40 скульптур. Работы представленные в собрании Михаила Арефьева начинаются с 20 годов ХХ столетия и заканчиваются концом ХХ века. Сейчас напечатана в Берлине 1-я часть собрания: "Искусство из СССР", включающая в себя 190 работ живописи и графики Советских художников. Готовится к изданию 2-я часть коллекции, где будут представлены вместе с живописью и графикой более 40 скульптурных работ.
1. Состав и особенности собрания М. Арефьева
Думаю, немного найдется коллекционеров, которые так упорно и увлеченно собирали бы отечественную живопись, настаивая на приоритете своего личного вкуса, как это делает Михаил Арефьев. А ему по душе живопись темпераментная, фактурная, с насыщенным колоритом и вполне земная, в образах и темах которой живут люди, их труд на родной земле, их радости и печали. Путеводным для него является критерий подлинности, правды в искусстве, нравственной и художественной, для которого точные слова нашел Н. П. Карачарсков, один из старейших современных художников Чувашии: «Чтобы раскрыть в полотнах душу своего народа, глубоко почувствовать своих героев, надо хорошо знать их жизнь – их радости и горести, праздники и будни. И знать не только по газетам, журналам, книгам, радио и телевидению. Надо жить с ними бок о бок, видеть их, соприкасаясь с ними ежедневно. Только тогда многое поймешь. К тому же я не знаю более благодарного зрителя. За 30 лет работы на селе я ни разу не видел равнодушных лиц на наших выставках. Этот свет их душ – главная движущая сила нашего творчества». (Н. Карачарсков. Живопись. Графика. Каталог выставки. М., 1987.) Вне всякого сомнения, это и есть то, что определяется ёмким термином «реализм» и что как нельзя лучше характеризует состав и особенности живописного собрания М. Арефьева.
2. Произведения Сергея Малютина
Отсюда и предпочтение, которое он отдает традиционным жанрам – натюрмортам, пейзажам, портретам, жанровым картинам. В настоящее время коллекция включает произведения, созданные начиная с 1920-х годов до конца столетия. По праву старшинства обзор можно начать с Сергея Малютина. Разносторонне одаренный художник (живописец, график, художник театра, оформитель интерьеров), член «Мира искусства», Союза русских художников,Товарищества передвижных художественных выставок, в 1922 году он стал одним из учредителей Ассоциации художников революционной России, объединившей приверженцев реалистической традиции русского искусства. Сильной стороной творчества Малютина всегда были портреты, в которых, по словам И. Грабаря, «его мастерство, знания, чувство, артистическая интуиция празднуют высшую победу». В 1920-е годы он продолжил портретную галерею, начатую еще в 1910-е годы портретами писателей и художников. Теперь его внимание привлекали не только представители творческой интеллигенции, но и ученые, врачи, инженеры, та часть интеллигенции, которая осталась лояльна советской власти и свои знания, опыт и талант отдала на службу новой России. О дин из этой плеяды – И. А. Добжинский. Его портрет, как и другие портреты Малютина, прекрасно решен композиционно, выразительно вылеплены голова и руки – «два главных слагаемых человеческого характера» (И. Грабарь), цветовые отношения приведены к спокойной гармонии. В целом, образ отличает меткость характеристики героя и его времени.
3. Живопись первой половины 20-го века
Автор канонизированных историей советского искусства «матросов-братишек» и беспризорников, Федор Богородский, чья биография могла бы послужить сюжетом авантюрного романа (сын известного адвоката и простой крестьянки, студент-юрист, артист цирка, комиссар и многое, многое другое, но при этом всегда художник) в коллекции М. Арефьева представлен камерными живописными и графическими работами. Акварель «Козьмодемьянская базарная площадь» была, по-видимому, привезена из творческой командировки художника в Чувашию и Марийскую область летом 1925 года. Рисунок «Матрос с подружкой и гармонью» (1930) примыкает к обширной серии работ, выполненных в начале 1930-х годов на цирковые и «увеселительные» сюжеты. Две его живописные работы отличает свободная, импрессионистическая, артистичная манера и в тоже время глубоко «личное» отношение к натуре. Федор Антонов, Андрей Гончаров, Константин Вялов, Александр Дейнека – художники одного поколения, которых объединяло членство в Обществе станковистов (ОСТ), сочетавших приверженность станковой картине с увлечением новейшими течениями в искусстве, научными и техническими достижениями. Однако последующая творческая эволюция открывала новые возможности и грани таланта каждого художника. Так, в 1930-е годы творческая манера Ф. Антонова заметно меняется в сторону живописного восприятия окружающего, а вместе с ним появляется новое, теплое и прочувствованное отношение к человеку, которого недоставало художнику раньше, желание передать «здоровое ощущение жизни», бодрости, энергии и силы. «Этюд девушки» (1930-е годы) – наглядный тому пример. Безусловно, интересна графика и живопись Сергея Кольцова, больше известного своими скульптурными работами. «Танго» из графической серии «Париж» (1928-1930) и «Дом Малюты Скуратова» (1932) отличает высокая степень графического и живописного мастерства. Одним из центральных произведений коллекции, несомненно, является «Хорошее утро» Александра Дейнеки, выполненное в процессе работы художника над циклом мозаик «Люди Страны Советов» (1959-1962) для Кремлевского Дворца Съездов.
4. Живопись второй половины 20-го века
В живописи второй половины 20-го века М. Арефьева интересует творчество мастеров, начинавших работать в конце 1950-х годов и наследующих этический пафос и живописность как доминирующее качество мастеров первой половины века. Многие из них продолжают работать и поныне, и коллекционер высоко ценит возможность личного общения с художниками (поэтому наряду с живописью в каталог включены документальные фотографии, сделанные на вернисажах и в мастерских), а авторские надписи на произведениях, несомненно, повышают ценность его коллекции. В этой части коллекции в индивидуальной собирательской стратегии Михаила Арефьева отчетливо просматриваются два направления, выделяющие его среди коллег. Первое – это интерес не только и не столько к столичному искусству, но и к искусству вдалеке от Москвы и Санкт-Петербурга, к так называемой российской «глубинке», к живописи художников из российских регионов: Поволжья, Центральной России, Алтайского края, Дальнего Востока, республик Чувашия, Татарстан, Башкортостан и других. Безусловной удачей коллекционера в этом направлении можносчитать приобретение произведений Народных художников Российской Федерации М. Я. Будкеева (Барнаул), В. Ф. Жемерикина (Нижний Новгород), А. В. Пантелеева (Вологда), Народных художников Чувашской Республики Н. П. Карачарскова и В. Л. Немцева, Заслуженного художника РСФСР К. И. Шебеко (Владивосток), которые входят в собрания крупнейших музеев России и составляют золотой фонд не только коллекции М. Арефьева, но и современной российской живописи. Второе направление собирательства – это интерес к школе выдающихся мастеров второй половины 20-го века Е. Е. Моисеенко и А. А. Мыльникова. Оно естественным образом связано с первым, так как многие представители регионов в его собрании – это выпускники Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина Российской Академии художеств, прошедшие обучение в мастерских академических мэтров. В разные годы у А. А. Мыльникова учились И. М. Варичев, И. М. Кравцов, Б. В. Лесов, И. М. Сальцев, И. М. Шевченко (Симферополь, Украина). Из мастерской Е. Е. Моисеенко вышли П. П. Васюков (Донецк, Украина), С. Н. Кондрашов (Луганск), В. Н. Скобеев (Казань), Г. С. Старовойтов (Сыктывкар), В. П. Саенко (Харьков), С. В. Федоров (Чебоксары).
5. Зональные выставки
Естественно, что почти все художники в коллекции М. Арефьева – члены Союза художников СССР, участники всесоюзных, зональных, всероссийских и областных выставок. Именно зональным выставкам принадлежит особая роль в советском искусстве 1960-1980-х годов. Традиции зональных выставок сложились в 1960-х годах и стали важнейшим фактором художественной жизни Российской Федерации. Подготовка к первым зональным выставкам началась вскоре после создания Союза художников РСФСР в 1957 году и сразу же после Учредительного съезда Российского союза художников в 1960 году. Тогда вся огромная территория Российской Федерации была разделена на десять зон. С 1960 года в России стали проводится республиканские, с 1964года – зональные выставки.
6. Собрание Михаила Арефьева реконструирует художественное пространство РСФСР.
Сегодня собрание Михаила Арефьева заново открывает этот уже немного подзабытый материк российского искусства и до известной степени реконструирует художественное пространство РСФСР. В его коллекции представлена та живописная Россия, которую на протяжении десятков лет можно было видеть на зональных выставках «Советский Север», «Большая Волга», «Урал Социалистический» и «Сибирь Социалистическая», «Советский Дальний Восток», «Центр Черноземный», «Советский Юг», Москва и Ленинград. А вместе с мастерами, работавшими в Узбекистане и на Украине, это пространство приближается к границам бывшего СССР. Широкий и непредвзятый взгляд на искусство 20-го века, не замыкающийся на узком круге признанных живописцев, введение в его контекст новых имен – одна из главных особенностей М. Арефьева – собирателя, и именно в ней заключен далеко еще не исчерпанный ресурс роста его коллекции в будущем.
Ольга Полянская
Искусствовед
Татьяна ЗелюкинаКандидат искусствоведения, научный сотрудник отдела живописи 1-ой пол.20-го века Государственной Третьяковской Галереи.
Задание частного коллекционера
Все то, что стало сокровищницей, хранилищем художественной памяти – музеи, галереи, формировавшие наши представления о жизни и ее восприятие, написанные об искусстве книги – все это начиналось теми, кого когда-то, еще во времена Ватто и Дидро, именовали «знатоками» (connoisseurs), а ныне называют «частными коллекционерами». С них начиналось благородное дело отбора и сохранения произведений искусства, из которого произошли первые музеи и сформировались музеи великие. Современный музей нацелен на создание объективного представления о развитии искусства. В этом его достоинство, в этом же – его несвобода. Коллекционером движет любовь, он волен в выборе. Что бы ни было предметом его интересов, это единственный и по-своему бесценный пласт цивилизации, от которого тянутся нити к истории, памяти, тому массиву знаний и представлений, который и составляет культуру. Если же речь идет о коллекции художественных произведений, о собрании живописи, то нет тех слов, которыми можно было обозначить ценность и благородство такого рода деятельности. Здесь присутствует, кстати сказать, некий парадокс. Коллекционер, стремящийся собрать картины Рембрандта или рисунки Дега, вряд ли преуспеет в соревновании с большим музеем. Да и нужды в этом нет. В его силах иное, бесценное. Он может сосредоточиться на каком-то определенном, им самим избранном периоде, каких-то именно ему интересных персонажах, вписать свою страницу в знание об искусстве, в понимание его прекрасных аспектов, периодов, имен. Это случай Михаила Арефьева – коллекционера, собравшего картины наших художников (главным образом 1960-х–1970 годов), многиеиз которых совершенно по-новому и очень достойно представляют живопись той поры. И пусть далеко не все имена этих мастеров у нас на слуху, они властно возвращают нас к пониманию подлинной ценности того, что появлялось на выставках той поры и что вовсе не утратило своего профессионального, художественного, рискну сказать, и исторического значения. Никакие даже самые крупные и самые богатые музеи не способны взять на себя ту постоянную практическую, да и духовную «подпитку», которую преданный теме и побуждаемый собственными предпочтениями коллекционер может дать и историку, и практическому художнику, и восстановлению объективного представления об искусстве былого.
«Государственная» и другая живопись во время «соцреализма» и после
Память наша нынче коротка, недавнее прошлое упрощено до примитивной схемы: минувшее слишком часто мнится нам элементарным противостоянием официального «соцреализма» и отважного нонконформизма, дурного с хорошим, «государственного» с вольным и отважным. Это, разумеется, было. Было льстивое искусство, нацеленное на премии и угодничество, звания и награды; было и бескорыстное служение запрещенному экспериментаторству, готовность к опасной борьбе за свои убеждения. Государство настаивало на жизнеподобии, жизнеутверждающих темах, «идейности». Инакомыслящие, не желая служить власти, были адептами свободного поиска, формотворчества, того, что осталось от передвижнической традиции. Они шли на риск, служили вольной мысли и, естественно, снискали симпатии либерального зрителя. И хотя их искусство не всегда было обеспечено золотым запасом профессионализма, строгой школы, они были и остались примером гражданского мужества, честного служения чистому искусству. Время, однако, восстает против спрямленного деления на «чистых» и «нечистых». На смену битвам противоборствующих тенденций пришли будни собственного выбора. Уязвление самолюбия, утрата «чувства локтя», страсть выжить и к тому же преуспеть, исчезновение общего врага, ненужность бесконечного (с обеих сторон) самоутверждения,развал былой системы власти, необходимость отвечать только за самого себя – все это коренным образом изменило не только художественную практику, но и оценки искусства, которые прежде казались незыблемыми. Рухнул миф вечного противостояния. Стало очевидным, что и «правые», и «левые» имеют свой салон, свои слабости, что зачастую разница мировоззрения не порождала несхожих пластических систем и художественного качества. Рухнули прежние эстетические критерии и над дымящимися их руинами робко, но настойчиво стали пробиваться к жизни ростки здравых оценок и трезвого выбора. Здесь коллекционеры стали достойно и плодотворно служить Клио – музе истории. Михаил Арефьев – из их числа.
Коллекционер Михаил Арефьев
Поняв, что искусство может и должно быть разным и свободным, он совершенно справедливо показал, что и выбор собирателя свободен. И что выстраданное и продуманное пристрастие его – путь к сохранению искусства, ему близкому. Нельзя, как известно, любить, не понимая, и понимать, не любя. За коллекционером не стоит никто. У него нет ни государственной, ни иной поддержки. Он сам хозяин и слуга своего выбора и своего вкуса, сам судья искусству, и только собственные его силы и возможности помогают ему собрать то, что он любит. Он учится у собственной интуиции, по крупицам набирая опыт. Конечно, ему нужны знания, но еще более то, что музейщики называют «глаз». Точное, напряженное, направленное видение, которое, казалось бы, интуитивно. Такое видение – счастливое сочетание догадки, опыта, любви и знания, без которых знаточество оборачивается пустым собирательством. Оно приходит с годами. Михаил Владимирович Арефьев, по образованию – медик (кстати, история знает имена врачей, обладавших настоящим талантом коллекционера и знатока – друг Ван Гога доктор Гаше, доктор Поль Александр, немало помогавший Модильяни, Николай Иванович Кульбин в России и другие), быстро приобрел знание и интуицию. Шаг за шагом, доверяя своим пристрастиям, Михаил Владимирович собрал вещи, которыезаставляют задуматься о ценности того вполне традиционного мастерства, которое нынче почти забыто; о том, что далеко не все, кто сохранил пристрастие к серьезной школе и предметности, были озабочены барабанными темами и пафосной злободневностью.
Традиции отечественной живописи – столичной и региональной
Традиции отечественной живописи, укорененной в социальной, нравственной проблематике, свойственные русской живописи испокон веку обостренная совестливость и нравственная ответственность, принципы советской художественной школы, воспитание, та реальность, в которой с младенчества воспитывались целые поколения от детского сада и до студенческой скамьи – все это сформировало совершенно определенный образ мыслей и весьма конкретное, решительно не подлежащее обсуждению понимание роли искусства. Не будем забывать, однако, что в пору, когда писалось большинство представленных в коллекции картин, помимо непременных «всесоюзных» выставок, открывались и так называемые «зональные», куда более скромные. Помимо обязательных «жизнеутверждающих» просоветских произведений, там порой оказывались вещи, совершенно поразительные своей, я бы сказал, «тихой маэстрией», артистизмом без помпы, чья содержательность определялась не злободневной темой, а вечными, чисто художественными мотивами: пейзаж, натюрморт, портрет, куда реже жанр, да и тот обходился без политической многозначительности и дани дежурным лозунгам. Внутри всего, что у нас писалось, всегда оставалась, если можно так выразиться, «независимая территория живописи», где вольно «дышала» кисть, где всегда была возможность профессиональной смелости. И как часто на этих относительно скромных выставках мы останавливались перед холстами, под которыми стояли едва, а то вовсе незнакомые имена, холстами, напоминавшими о том, что есть еще у нас – и далеко не обязательно в столицах – не ушедшая культура живописи, это, как говорили в двадцатые годы, «гудение холста», его насыщенность «веществом искусства». Далеко от признанных культурных центров трудились пока еще вовсе неизвестные мастера, из числа которых выходили потом настоящие мэтры. Кто-то из них был позднее оценен и обласкан,получал звания и награды, кто-то остался просто самим собою, но главное – высокое художественное качество продолжало жить, планка стояла достаточно высоко. Наша не раз (и часто справедливо) критиковавшаяся система художественного образования хранила все же одно непререкаемое преимущество: она учила профессионализму. Иные мастерские художественных институтов учили и многому другому – серьезно и глубоко. И это в коллекции Арефьева показано со всей очевидностью.
Исторический аспект собрания Михаила Арефьева
Впрочем, собрание его имеет и важный исторический аспект. Многие представленные в нем художники – это люди, обожженные и сформированные войной. Они учились в пору, когда наша культура была отгорожена железным занавесом от искусства мирового, они многого не знали, но живая история, пережитые военные годы воодушевляли их. Картина Михаила Ивановича Хмелько, автора знаменитых в свое время масштабных исторических полотен, «Триумф победившей Родины» (1948-1949) – свидетельство той поры, когда и в жизни, и в искусстве беспощадная правда отождествлялась с мифом, а горячее счастье победы и спустя несколько лет не остывало, было сегодняшним, сиюминутным. К этой теме художник возвращался не раз. Вариант, о котором идет речь, показывает солдат; военачальники и вожди лишь намечены в глубине. Да, коллекция эта – живая история неумирающей традиции высокой профессиональной школы. Начиная с превосходной картины «В чайхане», исполненной еще до войны (1940) двадцатитрехлетней Клавдией Тутеволь, ученицей Дейнеки, Ульянова и Лентулова, картины, где почти иллюзорная предметность естественным образом сочетается с мощным пленэрным эффектом, и до работ шестидесятых, семидесятых годов, коллекция демонстрирует неумирающее достоинство академической выучки, тем более, дополненной индивидуальным видением. Вещи, написанные даже не самыми знаменитыми мастерами, бывают порой чрезвычайно красноречивыми и, случается, маркируют время. Еще в 1957 году двадцатитрехлетний чувашскийживописец Николай Карачарсков написал натюрморт «Зацвела сирень», где в остроте чуть смещённых угловатых планов, сложной системе отражений угадывается и интерес к запретному тогда авангарду, и проблески «сурового стиля», который вскоре станет доминировать в советской живописи «оттепельных» лет. Вообще Чувашия – это было заметно еще в пору зональных выставок – отличалась хорошим уровнем изобразительного искусства. Примером тому и другие работы из собрания Арефьева, в частности, и более поздние произведения того же Карачарскова, и изысканный Чувашский натюрморт Виктора Немцева (1969). Рядом с этим в коллекции Арeфьева – вещи совершенно музейные, принадлежащие мастерам, занимавшим в пору оттепели авансцену отечественного искусства: вот отличное полотно «После боя» (1986) Петра Павловича Оссовского – корифея «сурового стиля», узнавшего в свое время державный гнев, затем получившего и официальное признание, звания и премии, так же как и действительную и заслуженную славу. Рожденное в ту пору обновленного, строгого восприятия истории, романтическое («и комиссары в пыльных шлемах...») лишенного слащавого мифотворчества, мощные линейные ритмы, жесткая беспощадная и все же поэтическая правда войны – драгоценное свидетельство искусства уже давно миновавших шестидесятых.
Академическая школа: Мастерская Е. Е. Моисеенко
Кстати сказать, именно этот дух лирики, синтезированной с невиданной прежде обнаженной правдивостью, культивировался в мастерской прославленного мастера Евсея Евсеевича Моисеенко, представленного в коллекции Арефьева и собственной превосходной – уже поздней – картиной «Орфей и Евридика» (1982), и работами его учеников. Человек могучего таланта, свободный и страстный, Моисеенко нес в своем искусстве нечто «гайдаровское»: светлую веру в мужество людей, в торжество справедливости, в романтику революционных свершений. И крупномасштабная картина, и камерный пейзаж в искусстве Моисеенко – звенья одной цепи. В них ощутим единый и нелегкий путь постижения мира. И одновременно – путь поиска своего в этом мире. Позднее он все чаще обращаетсяк вечным темам, в его холстах появляются сюжеты античных мифов, Священного Писания, пушкинские мотивы. В упомянутой картине «Орфей и Евридика» – истинный трагизм, переданный мощной вибрацией живописных пятен, резкими контрастами мятущихся теней, торжественным ритмом изобразительного реквиема. Самое удивительное: он, бывший кумиром своих учеников, ничего не навязывал им. Из его мастерской вышли художники, выбравшие самые разные пути, от сюжетной, социальной психологической живописи и вполне фигуративной пластической манеры до совершенной абстракции; при этом они непременно сохранили высочайший профессионализм, уважение к ремеслу и отвагу в поисках индивидуальности. Конечно, многие, кто учился у Моисеенко, в известной мере усвоили его видение и манеру, но сам мастер настаивал на свободном, независимом развитии молодых талантов. Превосходный пример – работа Станислава Федорова «Фрунзе на Юго-западном фронте» (1968) где уроки Моисеенко синтезированы с несомненным изучением поэтики Петрова-Водкина и собственным, очень личным дарованием. И рядом – блестящая по артистизму, живописной свободе и дерзкой композиционной точности картина «Лов красной рыбы на Камчатке», в том же году написанная другим талантливым учеником Моисеенко, Владимиром Френцем (к несчастью прожившим очень короткую жизнь). Смелое сопоставление удаленного и ближнего планов, праздничная строгость, энергия мазка – все это делает работу Френца ярким примером живописи «сурового стиля», в основе которого лежало стремление к поэтической, но лишенной красивости и лакировки правде. Вообще, коллекция Арефьева утверждает достоинство академической школы (особенно в Ленинграде), где в творческих мастерских и в самом деле работали и смело, и профессионально, и разнообразно.
Академическая школа: В. М. Орешников
Виктор Михайлович Орешников, ректор Института им. Репина АХ и руководитель творческой мастерской, несомненно был одаренным и тонким колористом, использовавшим специфическую манеру живописи, текучуюи приглушенную. Написанные им портреты всегда отличались своего рода лирической репрезентативностью. О днако, его ученики, воспринимая культуру и маэстрию работ руководителя, нередко соединяли полученные уроки с условным и вполне самостоятельным пластическим языком. Достаточно посмотреть на находящиеся в коллекции работы Сергея Якобучка, особенно тонкую хореографию линейного построения и хроматическое изящество картины 1969-го года «Сбор бересты» (отмеченную и некоторым влиянием Натальи Гончаровой) и декоративную экспрессию почти абстрактной «железнодорожной поэмы» «Пути и знаки» (1970).
Разные аспекты живописи 60-х годов
Мне кажется очень важным, что в своей коллекции Михаил Владимирович Арефьев представляет шестидесятые годы в разных аспектах. Так и в Ленинграде не гасла традиция, в которой угадывается абсолютная преданность тому, что когда-то называли «этюдизмом» (сумма приемов, свойственная русской версии импрессионистической манеры). Культ свободного мазка в сочетании с точнейшим чувством цвета и тона, в высокой степени присущий многим колористам ленинградской школы 1920-1930 гг., отлично воплощен в пейзаже Ивана Варичева – видного ленинградского пейзажиста («Осень на реке Сясь», 1968). Широкий, внешне небрежный, импровизированный мазок сохраняет если не прямую связь с предметом, то все же известную зависимость от него. Ради того, чтобы полностью принадлежать плоскости картины, мазок Варичева не расстается с предметным миром, но и избегает иллюзорности. Минувшие десятилетия нашей живописи видятся достаточно богатыми и разнообразными: даже в пределах жизнеподобия, предметности, того, что по привычке и не слишком точно обозначают в обиходе «реализм», шла профессиональная полемика тенденций, манер, убеждений. Конечно, стремившийся к неприкрашенной правде «суровый стиль» был востребован зрителем. Ждали искусства, где, говоря словами Твардовского, «жар живой, правдивой речи, / А не вранья холодный дым». Рядом с камерным пейзажем Варичева в коллекции – типичная (тоже ленинградская) картина «сурового стиля»: полотно АлександраТатаренко «Черноморцы», Одесса (1967). «Суровость», возможно, даже несколько утрирована – ведь именно военная тема так часто была отлакирована, и художники стремились показать ее подлинное, обожженное и грозное лицо. Как и большинство картин этого направления, она укоренена многими своими качествами в искусство двадцатых-тридцатых годов – можно вспомнить и Александра Дейнеку, и даже «героические примитивы» Бориса Ермолаева, тоже посвященные краснофлотцам. Резко ограненные лица, нарочитая заостренность форм, использование отдаленных ассоциаций с лубком (облака, нарочитая теснота заднего плана – самолет, парусник, плывущие суда) – все это создает ощущение грозного народного праздника, метафоры мощи человеческого духа, незабытой войны. Сохраняет интонации сурового стиля и полотно «На просеку» (из цикла «Мы на БАМе») Вячеслава Жемерейкина (1976). Здесь – редкое в живописи (и удачное) сочетание беззаботного веселья, азарта и серьёзной монументальности, ощущение «одоления» тягот труда, переданное с помощью синкопированных, будто джазовых линейных ритмов, выверенного взаимодействия цветовых пятен – угловатых, острых, будто вибрирующих. Время последних «оттепельных» иллюзий ушло уже, но оставалась инерция надежд, всегда помогавшая искусству...
Кирилл Иванович Шебеко
Выпускник мастерской Рудольфа Рудольфовича Френца (Институт им. Репина) Кирилл Иванович Шебеко написал свою картину «Воздушный почтальон» (1969) накануне своего пятидесятилетия. Он не принадлежал к поколению романтиков-шестидесятников, но тоже чувствовал атмосферу времени, ее новые мотивы, ритмы, растущий интерес к непарадной красоте и подлинной ценности повседневного бытия. В будничном сюжете – прибытии вертолета на пустынный северный берег – художник тонко выразил значимость вечной темы и открыл красоту холодного, распахнутого холоду и ветру края. Тончайшая фактура живописной поверхности, мастерски и продуманно положенный мазок, нежное и энергичное движение кисти, резкие, но точно сбалансированные колористические контрасты – все это усиливает ощущение особой праздничности события, исполненного смысла течения трудов и дней.Похожий на алую бабочку вертолет чудится почти символом счастливой вести, и грациозные силуэты белых и черных ездовых собак, необычайно выразительные, словно в средневековых бестиариях, усиливают эпический торжественный эффект.
Мужество свободного и точного выбора
Что и говорить – в коллекции Арефьева немало интересных, достойных, маркирующих время произведений. Произведений, в которых просматривается динамика не только искусства, но и зрительских пристрастий. А искусствознание двадцатого века единодушно во мнении, что история искусства и есть история общественного вкуса. В пространстве небольшой статьи нет возможности – да и необходимости – анализировать большое число картин, хотя есть что сказать о каждой. Важно упомянуть те, которые определяют направленность поиска, выбор тенденций искусства недавнего прошлого. В этом смысле собрание Арефьева чрезвычайно познавательно и ценно. Свободный и точный выбор взыскивает – для непосвященных это звучит странно – и мужества. Приобрести да и отыскать все – невозможно, стало быть, приходится выбирать для своего собрания единственно нужное, не просто то, что кажется более привлекательным, но и то, что станет необходимой частью коллекции, связующим звеном между другими вещами, придаст ей большую ценность, логику, полноту, закроет лакуны, внесет важный смысловой, исторический, эстетический акцент. Как бы ни была интересна та или иная вещь, она – как нота в аккорде – звучит только рядом с другими. Именно в коллекции возникают молекулы целого, истории художественной культуры. Вкус оттачивается в процессе поисков, на которых ошибки неизбежны, и коллекционер сознательно идет и на риск. Собрание имеет не только настоящее, но и будущее. Залог этого будущего в том, что уже сделано.
Михаил ГерманПрофессор, доктор искусствоведения, Член Международной Ассоциации художественных критиков (AICA) при ЮНЕСКО ussr-art.ru
Центр современного искусства "Облака"
В российском пространстве одним из самых ярких коллекционеров являлся Павел Третьяков (1832 – 1898 гг.), которому Москва обязана в появлении крупнейшей галереи. Решение о завещании капитала на создание музея он принял в 28 лет. ««Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, приносящего многим пользу, всем удовольствие»», - написал он в документе. Затем, на протяжении более чем 40 лет тратил на приобретение картин основную часть капитала. Благодаря ему работы передвижников, чьи проекты он охотно финансировал, обрели широкую популярность. Не исключено, что Перов, Верещагин, Шишкин, Маковский, Репин, Суриков и другие художники не были бы столь весомы, если бы не участие Третьякова, который поддерживал их как материально, так и морально.
Еще один человек, коллекционное собрание которого формировало художественное пространство, Сергей Щукин (1854 - 1936). Он приобретал понравившиеся ему работы импрессионистов, а затем и постимпрессионистов. Объясняя свой выбор, он говорил: «Если, увидев картину, ты испытываешь психологический шок — покупай ее». Так в его коллекции появились работы Моне, Ренуара, Гогена, Матисса, Дерена, Пикассо. Он не только работал через крупных европейских торговцев, но и напрямую сотрудничал с художниками. Тесные отношения сложились у Щукина с Анри Матиссом - картины «Музыка», «Танец», «Гармония в красном (Красную комнату)» появились по личному заказу коллекционера. Он рассуждал аналогично Третьякову: «Я собирал не только и не столько для себя, а для своей страны и своего народа. Что бы на нашей земле ни было, мои коллекции должны оставаться там». Собранная Щукиным коллекция после его смерти какое-то время кочевала, а в 1948 году была поделена между петербуржским Эрмитажем и московским Государственным музеем изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.
Известный коллекционер и арт-дилер Анатолий Беккерман, владелец нью-йоркской галереи «АВА», сорок лет назад покинул Россию - уехал жить в США. Однако свою первую картину он приобрел еще будучи школьником, в Советском Союзе. В настоящий момент его коллекция выставляется в музеях по всему миру, в частности, в России. «Когда мы приехали в США, я начал изучать и заниматься американской живописью и достиг определенных успехов. Но о коллекционировании тогда речи не шло. Я был дилером, чтобы платить за квартиру и покупать продукты домой», - рассказывает Беккерман на страницах Interviewrussia. Сегодня галерея «АБА» является успешной площадкой продвижения русского искусства. Среди представленных там произведений картины Коровина, Бурлюка, Гончаровой, Кустодиева и других именитых российских художников.
Среди наших современников также можно выделить Игоря Цуканова, основателя культурного фонда Tsukanov Family Foundation, ныне проживающего в Лондоне. В одном из интервью он объясняет, чем коллекционирование отличается от инвестирования в искусстве: «Коллекционеры — это люди, которые, как правило, не связаны инвестиционными предпочтениями. Понятно, что арт-мир — очень большой рынок, многомиллиардный, и цены на этом рынке растут, а иногда падают. И на нем есть инвесторы, которые покупают картины как предмет приложения инвестиционных вложений, потом из них выходят. <…> Как правило, коллекции, которые строятся десятилетиями, очень редко выходят на рынок. Потому что они не для этого создавались. Они либо передаются в музеи, либо под них строятся частные музеи. В редких случаях наследники коллекцию продают, но тогда, как правило, покупателем выступает государство или какой-то спонсор. Я отношусь скорее к категории коллекционеров, а не инвесторов, но коллекционеров, которые имеют жесткую дисциплину в том, что они делают, не занимаются всем сразу, имеют фокус. Я создаю коллекцию, которая станет частью музейного наследия».
Коллекция Цуканова начала формироваться из произведений русских художников начала прошлого столетия. Однако вскоре его внимание переключилось на живопись второй половины XX века. Со своей задачей – собрать самую большую коллекцию работ того периода – Цуканов справился. В настоящий момент он собрал 350 картин. В его собрание попали работы таких художников как Владимира Немухин, Лидия Мастеркова, Дмитрий Плавинский, Оскар Рабин, Олег Целков, Евгений Рухин и Александр Косолапов и др.
Изначальная стоимость той или иной картины складывается из нескольких показателей: известности художника, участия его работ в аукционах, художественной эстетики произведения, актуальности или интересности сюжета и т.д. Затем эта цена увеличивается за счет планомерной работы по ее продвижению картины со стороны самого коллекционера – он может задать тон, выставляя произведение в галереях, публикую в каталогах, продвигая имя ее автора. Стоит учитывать, что есть два вида коллекционеров – те, кто приобретает работу, чтобы оставить ее у себя в собственности и те, кто изначально имеет намерения продать спустя какое-то время. Коллекционеров привлекают как работы современников, так и произведения импрессионистов и постимпрессионистов. Но есть и специфические ответвления. Например, известный российский миллиардер Роман Абрамович имеет большую коллекцию знаменитых художников-модернистов - Альберто Джакометти, Фрэнсиса Бэкона, Лусиена Фрейда и др.
Всех коллекционеров объединяет азарт, искусствоведческая подкованность и создание уникальных и дорогостоящих собраний, которые могут выставляться на продажу или же быть переданы государству.
artoblaka.ru
