Музей ЧерномырдинаНа Платоновский фестиваль привезут уникальную выставку работ художника Александра Тышлера. Картины тышлера
На Платоновский фестиваль привезут уникальную выставку работ художника Александра Тышлера
В музее им. И. Н. Крамского 2 июня откроется выставка произведений театрального художника, графика, скульптора и одного из основоположников авангардного искусства XX века Александра Тышлера «Игра в лицедейство». Экспозиция создана специально для Платоновского фестиваля искусств, который пройдет в Воронеже со 2 по 14 июня. У посетителей выставки будет уникальная возможность увидеть более 100 работ Александра Тышлера в одном пространстве. Дело в том, что монографические выставки художника проходят крайне редко – последняя была в Москве почти 20 лет назад, в 1998 году.
В экспозицию «Александр Тышлер. Игра в лицедейство» вошли работы художника из коллекции Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, Театрального музея им. А. А. Бахрушина, Тульского областного музея и воронежского музея им. И. Н. Крамского. На выставке можно будет увидеть эскизы костюмов и декораций, живописные работы художника «Портрет Анастасии Степановны Тышлер», «День рождения», работы из серии «Карусель», «Балаганчик» и многие другие. Музей Крамского предоставит рисунок Тышлера «Продавец палок».
Александр Тышлер картина из серии «Карусель»
В выставочной программе дирекция Платоновфеста старается представить творчество художников – современников Андрея Платонова, что наиболее полно показывает эпоху, в которую жил и творил писатель, чьим именем назван фестиваль. Александр Тышлер родился 14 июля 1898 года в городе Мелитополь на Украине в многодетной семье, его отец был столяром. Учился в Киевском художественном училище, а также в студии русско-французской художницы-авангардистки Александры Экстер. Когда Тышлеру был 21 год, он добровольно вступил в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии. Во время службы делал плакаты для «Окон сатиры РОСТА». После демобилизации в 1921 году поступил во ВХУТЕМАС (сейчас это Российская академия живописи, ваяния и зодчества) в Москве.
Как театральный художник Александр Тышлер дебютировал в 1927 году, оформив спектакль для Белорусского еврейского театра в Минске. В 1930-х годах работал в Москве, сотрудничал со многими столичными и ленинградскими театрами. Сначала его работам был свойственен экспрессионизм с подчеркнутой причудливостью. Потом центральное место в его творчество занимают спектакли по Шекспиру («Король Лир», «Ричард III») и стиль художника меняется. Тышлер создавал сценические образы, пронизанные экспрессией и напряжённой эмоциональностью, легко трансформирующиеся конструкции, основанные на принципе устройства народного площадного театра. Он работал с выдающимися режиссерами – Всеволодом Мейерхольдом, Соломоном Михоэлсом, Юрием Завадским и другими.
Александр Тышлер
В живописи Александр Тышлер создавал необычные и глубокие образы. Многих зрителей удивляет, что на головах изображенных на картинах людей написаны свечи, корабли, города… Сам художник это объяснял просто: «В моем маленьком южном городе все было принято носить на головах». В Мелитополе проживало большое количество разных национальностей, в том числе и восточных народов, у которых было принято носить товар и другие предметы на головах. Кстати, картина «День рождения», где изображена женщина со свечами на голове, заинтересовала одного американского фермера. Он увидел произведение Тышлера в журнале «Советский Союз», написал в редакцию письмо, в котором рассказал, что он не богат, но готов купить эту картину. Фермеру не ответили, но его письмо опубликовали, и оно получило большую огласку.
Александр Тышлер «День рождения»
У Александра Тышлера было около полусотни выставок в Советском Союзе и 32 за рубежом: в Италии, Франции, Голландии, Америке, Канаде и других странах. Тем не менее, его новаторское и в чем-то фантасмагорическое искусство не все принимали, бывало, что уже анонсированные выставки отменялись. При этом современники, друзья и знакомые художника высоко оценивали его творчество. Например, Осип Мандельштам писал: «Так и бывает – живет рядом с нами веселый добрый человек, покупает дыню, покупает краски, моет кисти, а потом оказывается, он-то и есть великий художник, гордость своих современников». Были поклонники Тышлера и среди политических деятелей, так Анатолий Луначарский некоторое время финансово поддерживал художника из своего фонда помощи молодым дарованиям.
Александра Тышлера называют художником счастья. Его работы полны жизни и вечной красоты. Он писал: «Художник должен быть свободным. Тогда он сможет творить. Ему необходимо быть честным, искренним, владеть культурой своего ремесла. Мне многое в жизни открылось при изучении древнерусского искусства, творчества мастеров Возрождения и Испании». Александр Тышлер умер 23 июня 1980 года в возрасте 81 года.
Александр Тышлер «Балаганчик»
Выставка «Александр Тышлер. Игра в лицедейство» в музее им. И. Н. Крамского будет работать до 2 июля. Стоимость входного билета пока неизвестна.
Тышлер Александр Григорьевич
(1898-1980)
Александр Григорьевич Тышлер родился в Мелитополе, в семье столяра-краснодеревщика. Художник вспоминал: «Отец мой был столяр, дед и прадед тоже, отсюда и наша фамилия, «Тышлер» значит столяр. Мама моя была кавказская еврейка, в девичестве – Джинджихашвили. Семья была большая: восемь душ детей – три дочери, пять сыновей, я последний. Рисовать мальчик начал рано, помогая ремесленникам расписывать на заказ домашнюю утварь: «У нас в Мелитополе был большой двор. Он был населен ремесленниками – столярами и плотниками, бондарями, кузнецами, жестянщиками. Обитали во дворе и маляры. Они раскрашивали брички, расписывали железные кровати. Уходя в пивную, они доверяли мне свою нелегкую работу, которая для меня была наслаждением. Я расписывал повозки, изображал украинские пейзажи с белыми хатами и луной на черных спинках кроватей» В 1914 Тышлер переезжает в Киев и поступает в Киевское художественное училище, которое заканчивает в 1917 году. Художник продолжает образование посещая студию Александры Экстер, где знакомится с О.Мандельштамом, В. Шкловским, И. Эренбургом. В 1919-1920-х годах А. Тышлер принимал участие в гражданской войне, был красноармейцем. После демобилизации он поступает во ВХУТЕМАС в мастерскую В.А. Фаворского. А. Г. Тышлер - безудержный фантазер и мечтатель, на его картинах причудливо переплетается явь и фантазия, возникают и живут хрупкие девушки, несущие на головах и плечах натюрморты или декорации, какие-то странные сооружения, символизирующие театр или праздничный балаган, крепость или морскую стихию. Александр Тышлер в двадцатые годы не раз представлял российское искусство на международных выставках: в Дрездене, Харбине, на Биенале в Венеции в 1928 году, но в 30-е становится неугоден власти. Искусство Тышлера с его фантасмагориями и гротеском не вписывалось в официальное соцреалистическое искусство. Художник много работает в театре, где он реализует свою склонность к игре, гротеску и причудливым превращениям, но совершенно не участвует в выставках. С середины 1940-х годов Тышлер пишет серии натюрмортов-портретов, в которых создает своеобразную гармонию человека и вещей. Одним из любимых образов Тышлера, начиная с 1940-х годов, становится вымышленный женский портрет. Во многих из них голова женщины заключена в высокую конструкцию, напоминающую или шляпу, или клетку. Искусство Тышлера насыщено поэтическими метафорами, символами, и иносказаниями. Созданные им образы несут в себе печать богатого воображения художника, романтической взволнованности. В 1950-е годы художник обращается к деревянной скульптуре. Из найденных в лесу веток рождаются сказочные образы — дриады, Дафны, невесты. Иногда дерево раскрашивалось художником, но чаще оставались естественными цвет и фактура.
Творчество Александра Тышлера трудно отнести к какому-либо течению. Он был в числе немногих художников, кто не примкнул к линии социалистического реализма. Официально работая в театре, с конца 1930-х годов он почти не показывал своих работ публично. И только в 1960-е, в годы "оттепели", он смог открыто заниматься творчеством и выставлять свои работы. Умер Александр Тышлер 5 июля 1980 года в Москве.
kupitkartinu.ru
живописец, график, скульптор — и мастер плаката: Искусство: Культура: Lenta.ru
Пушкинский музей издал каталог своего собрания работ знаменитого художника и к выставке нашел ранее неизвестное его произведение. Всего в Отделе личных коллекций ГМИИ показывают 150 работ — не только свои, но и из частных собраний.
Здание ОЛК скоро на время закроется — в рамках строительства музейного городка, и это последняя выставка перед вынужденным перерывом. В прошлом году исполнилось 50 лет памятной выставке Тышлера в ГМИИ, которую организовала нынешний президент и тогдашний директор музея Ирина Антонова — и за которую, как она говорит, ей здорово попало. В Пушкинском работы Тышлера показывали еще в 1998-м, к его столетию. Но первая экспозиция была знаковой и для художника, подвергавшегося гонениям «за формализм», и для музея. Куратор, ведущий научный сотрудник Отдела личных коллекций ГМИИ Анна Чудецкая напоминает, что в 1933 году в книге «Формализм в живописи» Осип Бескин уничижительно отозвался о тышлеровских «Материнстве» и «Махно в гамаке». Пока эти работы не были подарены Пушкинскому музею вдовой художника в 1994 году, они оставались в его мастерской.
Ирина Антонова, вспоминая в каталожной статье о той экспозиции 1966-го, пишет, что после вернисажа поначалу все было спокойно — никаких звонков сверху: «Все неприятности возникли только тогда, когда сами братья-художники стали выражать недовольство, жаловаться и интриговать». В результате на заседании Министерства культуры к ней подошла с вопросом Екатерина Фурцева. Положение спас Борис Иогансон, проходивший мимо и успокоивший министра, что Тышлер — «хороший художник, наш старый товарищ».
Фото: Дмитрий Коротаев / «Коммерсантъ»
Сегодня в ГМИИ хранится 251 работа Тышлера — в Отделе личных коллекций и в отделе графики. Выставку сформировали разделами: «Человек на Земле», «Расстрельные темы», «Любовь, или Мечта о Прекрасной даме», «Театр» и «Капричос». Здесь есть все то, за что Тышлера ценят — лиризм, замешанный на фантасмагории, герои с удивительными конструкциями, громоздящимися на головах. Есть осмысление им страшных страниц истории с погромами и расстрелами (серии «Погром», «Расстрел голубя» и «Казненный ангел»).
Но есть и совершенно новое для сегодняшнего понимания этого художника — то, чего почти никто не видел. Плакат (неизвестно было, что Тышлер их делал) 1928 года «Антисемитизм — сознательная контрреволюция. Антисемит — наш классовый враг» нашли при подготовке к нынешней выставке в музейных фондах. «Смотри, товарищ: вот вереница тех звероподобных, кто насаждал антисемитизм в царской России... Тут все знакомые тебе классовые враги: царь, министр, поп, помещик, кулак, генерал, жандарм, полицейский... Вся черносотенная свора организаторов еврейской травли и погромов...» Справа и слева стоят толпы со звериными рылами, император нюхает цветок и взирает на огромный куль, из которого сыплются головы убитых. Этот плакат был выпущен ОСТом (Обществом станковистов, членом которого был Тышлер) тиражом в 20 тысяч.
У Александра Тышлера (1898-1980) есть страшные страницы биографии — а работы при этом пастельных тонов, светлые, несколько сюрреалистичные. Даже когда они изображают не лирические фантазии, а тоже страшное, как, например, «Махно в гамаке».
Тышлер был младшим из восьми детей в мелитопольской семье столяра (Тышлер переводится как «столяр»). Поступил в Киевское художественное училище, посещал студию приехавшей из Парижа «амазонки авангарда» Александры Экстер (это было местом развития нового искусства, интеллектуальным салоном — у Экстер бывали Виктор Шкловский, Григорий и Любовь Козинцевы, Илья Эренбург...), но недолго — в 1919-м добровольцем ушел на фронт. Гражданская война унесла двух его братьев. Одного повесили по приказу врангелевского генерала, другого убили махновцы. Тышлер попал в отряд особого назначения. Война будет преследовать его в жизни и в творчестве. В 1942-м еще одного брата Тышлера расстреляли фашисты. Расстрелы, фашизм — тоже темы тышлеровских работ.
Изображение: предоставлено ГМИИ им. Пушкина
В 1920-м он демобилизовался и вернулся к искусству: участвовал в выставке «Культур-лиги» (объединение еврейских художников-модернистов) в Киеве, взяв в качестве псевдонима девичью фамилию матери — Джин-Джих-Швиль, в Мелитополе с товарищем организовал «Окна РОСТА». Потом уехал в Москву — как можно прочесть в разных источниках, поступил во ВХУТЕМАС к Владимиру Фаворскому. Но Анна Чудецкая рассказывает: подтверждений тому, что Тышлер был зачислен, нет. Он пришел к другу детства, художнику Соломону Никритину, в группу проекционистов «Метод» — от того периода на выставке показывают необычные для привычной глазу тышлеровской стилистики беспредметные картины начала 1920-х, к примеру, «Цветодинамическое напряжение в пространстве», холст с разноцветными пересекающимися полосами, возникающими будто из наэлектризованного облака. Как пишет в «Энциклопедии русского авангарда» Любовь Пчелкина, основная идея проекционизма такова: «Художник — не производитель законченных вещей потребления (шкаф, картина), а создатель (выразитель) индивидуальных проекций (метода)».
С Никритиным, впрочем, пути Тышлера разошлись, и он обратился к ОСТу. Работал в театре — в Пушкинском сейчас показывают эскизы и осуществленных постановок (включая легендарного «Короля Лира» с Соломоном Михоэлсом в главной роли), и неосуществленных (например, к «Двенадцатой ночи» в 1964 году — со стоящей на арене огромной лошадью, которая держит лестницу, и по ней идут герои). Он очень ценил Михоэлса. Его убийство стало для художника тяжелым ударом: по словам Анны Чудецкой, «Тышлер встречал тело Михоэлса, и, по некоторым сведениям, даже снимал посмертную маску».
«Короля Лира» Сергей Радлов поставил в ГОСЕТе в 1935-м. Тышлер придумал двухъярусную конструкцию (на выставке показывают гмиишные эскизы, в Бахрушинском музее хранится макет, но получить его, к сожалению, не удалось) с деревянными скульптурами внизу, которые словно тоже были участниками действия.
К тому моменту художнику уже приклеили ярлык «формалиста» за станковую живопись. Но все-таки он многое успел и в живописи, и в театре. Оформление оперы Родиона Щедрина «Не только любовь» в Большом театре в 1961 году — последняя его работа для сцены.
Изображение: предоставлено ГМИИ им. Пушкина
Тышлер — и живописец, и график, и художник театра. И во всех своих ипостасях он органичен и един. В 1950-м в подмосковной Верее Тышлер построил дом по своему проекту. Видимо, это место было для него своего рода убежищем, он подолгу там жил. И там же приступил к своим скульптурным опытам. На выставке есть живописные «Петрушка. Кукольный театр» с балаганчиком, уместившимся — и перемещающимся — на лошаденке в цветной попоне, есть живописные же и графические герои, несущие на головах домики, свечи, корзины, шляпы, стулья, часы — словом, отдельные миры, как это видел Тышлер. И есть тут «Дриады» и «Невесты», изящные тоненькие деревянные статуэтки, то выступающие из ствола, то — опять-таки несущие на головах домики. И как скульптор он развивал главные, постоянные мотивы своего творчества. Чудецкая высказывает предположение, что «Невест» художник ассоциировал с первой женой Анастасией Гроздовой, а «Дриад» — со второй, Флорой Сыркиной. Это «отражение двух, еще в античности обозначенных архетипических ипостасей женственности: дриады воплощают образ ускользающей, прелестной, таинственной и манящей красоты, в то время как невеста-кариатида олицетворяет строгую хранительницу очага», — комментирует куратор.
У Тышлера, конечно, очень узнаваемый почерк, узнаваемая «мифология» — мир его героев, которые — то ли явь, то ли сон. И колорит — «дымчатый», мерцающий. Он такой и в мирных, уютных фантазиях — но он такой, например, и в картине «Махно в гамаке», и в «Расстреле» («Упражнении в стрельбе» из частного собрания — эту картину художник записал, и лишь сейчас, после расчистки, стало понятно, что на ней изображено: человек вроде бы целится в чучело, а вдали на гигантском, но хлипком деревянном турнике упражняется гимнаст, — и отчего-то становится жутко). Страшное Тышлер тоже погружает в «дымку» — голубоватую, розоватую, жемчужную. Пытается таким образом «преодолеть», пережить — или показывает обыденность зла?
При всей условности, даже сюрреалистичности (из-за которой, как указывает Чудецкая, критик Яков Тугендхольд писал о тышлеровской «склонности к игре и лицедейству») в том, что касается манеры письма, живопись и графика Тышлера очень осязаемы. Вот в его работах появляются корзины (весьма впечатляющих размеров, как маленький дом — тоже один из сквозных мотивов художника — в «Лирическом цикле»), и сам он картины, часто кажется, словно плетет вязью штрихов. При этом свободно и динамично. С детской непосредственностью и со взрослой методичностью.
Изображение: предоставлено ГМИИ им. Пушкина
В графике — то же. С одной стороны — знаменитые «Радиооктябрины», гротескный, густонаселенный, опять-таки методично и скрупулезно прорисованный праздник по случаю дня рождения радио («октябринами» советская власть хотела заменить крещение). С другой стороны, энергия движения руки видна и в акварелях на мокрой бумаге, очень нежных, лиричных, как и многие картины, с какою-то дымкой, — но вот Тышлер пускает рябь быстрых штрихов, и ритм рисунка динамизируется.
На выставке есть одна картина — уже название чего стоит: «Ветряная мельница. Из серии "Сон в летнюю ночь" [Дом отдыха]». На ней по времяпрепровождению — почти рококо, с парами, с пухлым амуром, разве что пейзаж — практически нейтральный лаконичный фон, типично тышлеровский, да одни влюбленные катаются на мельничном крыле. Так вот, там из оконца мельницы выглядывает голова, и как она написана: на сером фоне несколькими белыми линиями художник проявляет абрис, а потом короткими мазками достает оставшийся внизу серый цвет, раз-раз-раз, и бровь, глаз и губы довершают профиль наблюдателя.
Художник играл и в классику. Вот Офелия, «эскиз образа» к неосуществленной постановке «Гамлета» — девушка почти с рафаэлевским лицом. Вот сумрачный, тревожный по цветовой гамме «Блудный сын» — и можно вспомнить другого «Блудного сына», рембрандтовского. Вот карандашные портреты первой жены Анастасии — тщательнейшей проработкой они способны вызвать ассоциации даже с французским карандашным портретом XVI века. Но Тышлер верен себе — подпускает фантасмагоричности, изображая жену то с птицами в волосах, то со стаей огромных шпилек. Вот он, возможно, вспоминает вермееровскую «Девушку, читающую письмо у открытого окна» — и делает свою вариацию: птица сидит на голове у героини и «доставляет» ей сверху письмо. А вот художник шлет привет печальной пикассовской «Девочке на шаре» — изображая не шар, шарик, на котором стоит подбоченясь не самая хрупкая девушка в огромной шляпе и в платье с пышной юбкой. Он и здесь лицедействует.
Но при всем при том он художник, в чьих работах есть напряженный нерв, трагизм. Куратор пишет в каталоге о раннем рисунке 1918-го — начала 1920-х: «Две обезглавленные женщины в гарроте». Может быть, эти страшные образы сыграли свою роль в появлении многочисленных тышлеровских героев с безобидными балаганчиками и каруселями на головах.
lenta.ru
Антиквариат. Тышлер Александр Григорьевич. Куплю дорого картины
Куплю дорого картины художника Тышлера (Джин-Джих-Швиль) Александра Григорьевича (1898 - 1980). Ваши предложения высылайте на электронный адрес [email protected]
Биография:
Учился в Киевском художественном училище (1912-17), затем в студии А. А. Экстер в Киеве же (1917-19), наконец, в московском Вхутемасе у В. А. Фаворского (1921-24). Работать самостоятельно начинал в середине 1920-х гг., в тесном кругу молодых новаторов ОСТа, но и там был сам по себе.
Художники объединения ориентировались на все современное - технику, спорт, политику, а он обращал в романтическую сказку даже самую злободневную и конкретную тему, будь то рисунки для учебника геометрии (1925) или серия картин и рисунков "Махновщина" (1920-е), с буйными скачками в бескрайнем степном пространстве и гротескными фигурами пьяных махновцев в громадных папахах. Уже в этих станковых работах критики разглядели скрытую театральность образов, "сны о театральных постановках", "свободу современного театрального подхода к вещам" (Я. А. Тугендхольд).
В самом деле, Тышлер относился к используемым в его искусстве вещам очень по-современному, свободно, - не выстраивал из них некое подобие окружающей реальности, а смело преображал, придавал им не прямой, а метафорический смысл. Так он поступал и в живописи, и на сцене.
Первый его заметный спектакль - "Овечий источник" Лопе де Веги, поставленный в 1927 г. в Минске. Метафорическим образом крестьянского быта стала здесь плетеная корзина, или плетень. Пространство сцены целиком заключено в это округлое плетение, оборачивающееся стенами деревенских домов с выступающими крылечками и лесенками.
Любимым драматургом Тышлера был У. Шекспир, "прочитанный" в эскизах и постановках художника остро и творчески ("Король Лир", ГОСЕТ, Москва; "Ричард III", ГБДТ им. М. Горького, Ленинград, оба спектакля 1935 г.). Мир Шекспира воплощен часто в фантастическом средневековом сооружении - дворце или замке, видимом снаружи и одновременно изнутри ("Гамлет", 1953; "Ричард III", 1963, на сцене не осуществлены). Остроконечные своды опираются на подобия человеческих фигур, - это не мертвый фон, а живая, по-своему очеловеченная архитектура, принимающая прямое участие в драматическом действии. Сооружение может, если нужно, поворачиваться, трансформируясь на глазах.
Помещается этот сказочный замок со своей открытой сердцевиной на сцене весь целиком, от цоколя до остроконечных черепичных крыш, и его поэтому пришлось, разумеется, уменьшить ("здание-складень", как называет его критик А. Бассехес). Благодаря этому укрупняются, монументальными становятся фигуры актеров, отчетливее игровой, театральный характер зрелища, не притворяющегося слишком натуральной реальностью.
В "Короле Лире" (ГОСЕТ) художник подчеркнул это, соорудив на сцене еще одну сцену, подобие передвижного театра-тележки с раскрывающимися створками, тоже опирающуюся на молчаливые фигуры-кариатиды. Искусству Тышлера свойственно многократное варьирование однохарактерных, чаще всего символических образов. Таковы его живописные и графические серии последних лет жизни, где хрупкие девушки несут на головах и плечах натюрморты или декорации, какие-то странные сооружения, символизирующие театр или праздничный балаган, крепость или морскую стихию (серии "Океаниды", "Сказочный город", "Балаганчик", "Маскарад", "Клоуны" и др., 1960-70-е).
Антикварный магазин Artpriced предоставляет услуги по скупке картин, скупке икон, скупке фарфора, скупке серебра и скупке антиквариата. Если вам нужны деньги и вы желаете продать антиквариат, продать картины, продать иконы или продать серебро – вы можете выслать нам фотографии предметов для антикварной оценки любым удобным вам способом: через форму оценки антиквариата на нашем сайте, через один из мессенджеров WhatsApp или Viber, выслав нам MMS на номер +7 (925) 047-07-90 или письмом на электронную почту [email protected]. Услуга по оценке антиквариата - бесплатна, выезд оценщика - бесплатно. Покупка антиквариата за наличные в день оценки. Любые вопросы вы можете задать нам, позвонив по телефону +7 (925) 047-07-90 (Алексей).
Перепечатка текста и фотографий Artpriced.ru запрещена без разрешения редакции. [email protected]Вконтакте
Google+
artpriced.ru
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МУЗЕЙ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ ИСКУССТВ ИМЕНИ А.С. ПУШКИНА :: ОТДЕЛ ЛИЧНЫХ КОЛЛЕКЦИЙ | Наследие Александра Григорьевича Тышлера
Наследие Александра Григорьевича Тышлера
Около 150 работ из наследия Александра Тышлера, одного из крупнейших отечественных художников ХХ века было подарено Отделу личных коллекций Ф.Я. Сыркиной, вдовой художника, искусствоведом, автором книг и многочисленных статей по театрально-декорационному искусству. Этот дар был осуществлен не случайно: именно здесь, в ГМИИ, в 1966 году состоялась персональная выставка художника. В здании Отдела личных коллекций прошла и монографическая ретроспективная выставка художника, посвященная его 100-летию (1998).
Собрание работ Тышлера представляет практически все периоды творчества художника, а также те виды искусства, в которых он работал — это и живопись, и графика, и эскизы театральных костюмов и декораций, и деревянная скульптура. В экспозиции музея постоянно представлено около 30 работ А. Тышлера — в основном это живопись, 10 деревянных скульптур, а также графическая сменная экспозиция — рисунки, акварели и произведения, связанные с процессом работы над постановками: эскизы декораций, мизансцен, костюмов персонажей.
А.Г. Тышлер — живописец, график, мастер театрально-декорационного искусства, скульптор. Он родился в Мелитополе, в семье столяра-краснодеревщика. В 1917 году закончил Киевское художественное училище. После его окончания посещал студию А.А. Экстер в Киеве. Эта студия была в те годы местом, где собирались талантливые молодые люди, которым суждено было сыграть значительную роль в культурной жизни России. У Экстер занимались Надежда Мандельштам и Любовь Козинцева, там Тышлер познакомился с Виктором Шкловским, Ильей Эренбургом, Осипом Мандельштамом. В 1919–1920-х годах Тышлер принимал участие в гражданской войне, был красноармейцем. Впоследствии пережитое им вошло в серию Махновщина (1920–1930-е). В графической композиции Махновщина (1927) в центре изображена обнаженная женщина, привязанная к мчащемуся быку. Зарисовка ли это реального происшествия или же образ того беспощадного времени — трудно сказать с определенностью. Махновщина — это не документальная фиксация, а, скорее, метафора того состояния, в котором находились люди в жестокие годы гражданской войны. Этой же теме посвящено и полотно Махно в гамаке (1932). Вновь к теме «махновщины» Тышлер обратился, когда в 1935 году делал иллюстрации к поэме Эдуарда Багрицкого Дума про Опанаса, осознанно соединяя трагедию и фарс.
Среди графических работ 1920-х годов из собрания ОЛК следует выделить две. Первая работа — это Радиооктябрины (1925). Название работы следует расшифровать: октябрины — это нововведение, которым молодая советская власть пыталась вытеснить традицию крестить новорожденных. Попросту говоря, рисунок посвящен дню рождения радио. Собственно о радио напоминают трубы громкоговорителей в левой части работы, о празднике — флажки в небе. Однако сюжет служит лишь поводом к изображению толпы, мужчин, женщин, детей, акробатов, этой многоголовой-многоглазой-многоногой движущейся массы, в которой нет ничего радостного, скорее, она представляет собой нечто жутковатое. Тышлер вспоминал, что на него в детстве очень подействовали народные балаганы и праздники. Возможно, какое-то детское воспоминание о ярмарочной толпе и наложило отпечаток мрачности и тревоги на этот довольно значительный по размерам рисунок пером.
Вторая графическая работа, Портрет жены художника со шпильками (1926), один из великолепных карандашных рисунков Тышлера. В нем сочетаются точное реалистическое воспроизведение натуры (изображена первая жена художника, Анастасия Степановна Тышлер-Гроздова) и фантастические детали — в данном случае это непропорционально огромные шпильки, которые как бы парят над изображением женщины. Искусствовед Ю.А. Молок считал этот рисунок одним из лучших графических портретов ХХ века. Существует другой, очень похожий на этот, вариант Портрета Анастасии Степановны с птицами в прическе, выполненный в том же 1926 году (частное собрание).
В 1921 году Тышлер вошел в группу «проекционистов» с Соломоном Никритиным, Климентом Редько, Сергеем Лучишкиным и Александром Лабасом. Первым совместным опытом группы стал Проекционный театр (1922), который, как предполагалось, должен был не только отражать реальность, но создавать образцы нового языка пластики движений — телесного языка. Это было одно из первых соприкосновений со стихией театра. Обладая даром театрального мышления, сочетая в своих проектах психологизм и декоративность, Тышлер работал на протяжении многих лет театральным художником в разных городах страны. В 1930-е годы он был главным художником цыганского театра «Ромэн», а в 1941–1949-х — главным художником Московского государственного еврейского театра (ГОСЕТ). Его сценографические работы (более 100 спектаклей) вошли в историю советского театрального искусства ХХ века. В графической части экспозиции постоянно присутствует эскизы костюмов и декораций к спектаклям, оформленным Тышлером.
Основу экспозиции зала Тышлера представляет его живопись. Самая ранняя живописная работа — Цветодинамическое напряжение (1924), беспредметная композиция из ярких, пересекающихся цветных линий на темном фоне. Картина является одной из нескольких сохранившихся от цикла Цвет и форма в пространстве. Еще одна работа того же цикла — Цветоформальное построение красного цвета (1922) находится в ГТГ. Эти полотна представляют короткий период с 1920 по 1924 год увлечения Тышлером беспредметным искусством. Лишь через 50 лет, уже в конце 1970-х художник сделает несколько авторских повторений ранних абстрактных полотен.
С середины 1920-х годов Тышлер оставляет свои опыты в абстрактной живописи, его работы обретают предметность. Это происходит одновременно и в рисунках, и в живописи. В 1925 он становится членом ОСТ (Общества станковистов) и участвует во всех выставках этого художественного объединения. Великолепными примерами творчества периода 1920-х годов могут служить полотна Парад и Лирический цикл. Тышлер имел обыкновение работать циклами, создавая несколько вариантов, живописных и графических, на одну и ту же тему. В 1928 году он создает серию из нескольких работ под общим названием Лирический цикл. Постоянным центральным элементом композиций становится пляжный плетеный шезлонг. Он превращается в почти магический предмет — в корзину, ограничивающую замкнутое пространство, в котором могут укрыться и люди, и животные. На выставке к 100-летию Тышлера были представлены 4 работы этого цикла, одна из версий находится в ГТГ.
К некоторым темам Тышлер обращался по нескольку раз в течение почти полувека. Нам известно 8 произведений цикла Соседи моего детства (1920-е–1967). Детство художника прошло в Мелитополе, в огромном дворе, заселенном ремесленниками. Тышлер не раз отмечал, что именно двор, соседи, жившие в нем, сыграли в его жизни очень важную роль. «До сих пор живу детскими и юношескими воспоминаниями», — уже под старость говорил художник. Соседи моего детства — это воплощение воспоминаний о персонажах этого двора. На полотне в Отделе личных коллекций фигуры мужчины и женщины, находящихся в интерьере, своими статичными позами напоминают старинную постановочную фотографию. Их индивидуальные черты почти стерты. Следует отметить особую фактуру красочного слоя, которая возникает благодаря пересечению диагональных мазков.
С середины 1940-х годов Тышлер пишет серии натюрмортов-портретов, в которых создает своеобразную гармонию человека и вещей. Одним из любимых образов Тышлера, начиная с 1940-х годов, становится женский портрет. Во многих из них голова женщины заключена в высокую конструкцию, напоминающую или шляпу, или клетку. Иногда эти сооружения бывают многоярусными, иногда — более простыми, и, вероятно, их происхождение связано с образом шезлонга-корзинки из Лирического цикла — они также обозначают замкнутое приватное пространство героини. День рождения (1973) — один из повторяющихся сюжетов: женский портрет с плоским головным убором, на котором установлены свечи. Нам известны еще по крайней мере два более ранних варианта этого цикла, относящихся к началу 1960-х годов (оба в частных собраниях).
Искусство Тышлера насыщено поэтическими метафорами, символами, аллегориями, иносказаниями. Созданные им образы несут в себе печать богатого воображения художника, романтической взволнованности. В 1950-е годы художник обращается к деревянной скульптуре. Из найденных в лесу веток рождаются сказочные образы — дриады, Дафны, невесты. Иногда дерево раскрашивалось художником, но чаще оставались естественные цвет и фактура.
Тышлер всегда был очень индивидуален, его творчество трудно отнести к каким-либо течениям и направлениям. Он был в числе немногих художников, кто не примкнул к линии социалистического реализма. Официально работая в театре с конца 1930-х годов, он почти не показывал своих работ публично. И только в 1960-е, в годы «оттепели», он смог открыто заниматься творчеством и показывать свои работы в выставочных залах Москвы.
www.artprivatecollections.ru
ТЫШЛЕР АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ ( часть I)
Беседы с художником Александром Тышлером
МарианнаТаврог
В 1966 году в Москве, в Государственном музее изобразительных искусств им. Пушкина была организована выставка работ Александра Тышлера.
Персональная выставка работ живого советского художника в таком музее была редкостью. До этого картины Тышлера выставлялись в маленьких, далеких от центра залах, да и то очень редко. На выставку я пришла с моей подругой – сценаристом Неллей Лосевой. До этого мы уже сделали фильмы о художниках В. Фаворском, Е. Кибрике, Д. Шмаринове, О. Верейском, о русском эстампе и о рисунках старых мастеров. Картины Тышлера нам не приходилось видеть: он больше был известен как театральный художник.
Увиденное нас поразило: неожиданность композиций, необыкновенная живописность, музыкальность и доброта полотен художника произвели на нас такое сильное впечатление, что мы решили сделать о нем фильм. Народу на выставке было много, и мы стали искать автора.
Наше внимание привлекла группа зрителей. Среди них выделялась высокая и стройная молодая красивая дама с лорнетом. Рядом с ней был совсем немолодой мужчина небольшого роста, худенький, седой, коротко подстриженный, в сером костюме и шейном платке вместо галстука. Это и был художник Александр Тышлер. У него оказались удивительные глаза – черные, большие, они лучились умом и любопытством, добротой и юмором, доверчивостью и непосредственностью. Своим мягким голосом он с удивлением спросил:
– Меня снимать в кино? – и рассмеялся. – Вряд ли вам это удастся, хотя я не против. А ты, Флора? – обратился он к своей спутнице.
Потом мы узнали, что это была его жена, искусствовед Флора Сыркина. А удививший нас лорнет в ее руке был необходим, чтобы видеть окружающих: в то время она была тяжело больна и теряла зрение, но помогала художнику развешивать картины.
Шекспировские куклы. Из серии «Шекспировские куклы», 1973 год
Тышлер был счастлив выставке, радовался тому, как люди смотрят его картины. Он охотно отвечал на вопросы.
Мы условились с его женой о встрече и о возможности съемок. Начали думать, как осуществить создание фильма «Художник Александр Тышлер». Нельзя допустить, чтобы картины, которые навсегда могли уйти из страны, не были запечатлены на пленке. И вот, получив на киностудии «Центрнаучфильм» разрешение на съемку, а также заручившись поддержкой тогдашнего секретаря Союза художников Д. А.Шмаринова, мы договорились о дне съемок с директором музея И.А. Антоновой.
Но в те годы официальное отношение к художнику Тышлеру было резко отрицательным. Ведь он не писал портреты вождей, прославленных председателей колхозов, начальников разных мастей, а рисовал без заказов, для себя, портреты просто интересных или приглянувшихся ему людей. В его зарисовках есть замечательные портреты Льва Толстого, Анны Ахматовой, Соломона Михоэлса, артистов Еврейского театра, где он работал главным художником. Каждое утро Тышлер уходил в мастерскую и писал свои картины, не докучая начальству.
Но когда мы приехали ровно в назначенный день с киноаппаратурой в музей, то узнали, что киносъемка... запрещена. Можно представить наше отчаяние. Но Ирина Александровна Антонова, понимая художественное значение творчества Александра Тышлера для нашей культуры, вопреки своему начальству дала нам возможность снять выставку. В то время это был поистине Поступок!
С этого дня и началась наша «Одиссея» по волнам бюрократического моря. Студия приняла сценарий и включила фильм «Художник Александр Тышлер» в план съемок. Однако в Госкино вычеркнули эту тему из плана. Так продолжалось каждый год: студия включала фильм в план, а Госкино – вычеркивало. А я ходила по начальству – в Госкино, Академию художеств, Союз художников, доказывая и объясняя, кто такой Тышлер и как необходим такой фильм.
Наконец, в 1972 году удалось под таким «киношным» определением, как «уходящий объект», провести съемки у Александра Григорьевича в его мастерской. Мы приехали с аппаратурой рано утром на Масловку, в дом художников. Там были мастерские, в которых работали скульпторы, графики, живописцы. В длинном полутемном коридоре возвышались скульптурные группы, подрамники и ненужная утварь. Среди многих дверей, как в общежитии, мы нашли дверь в мастерскую Тышлера.
Мастерская поразила нас: это была небольшая комната, и ее значительная часть была заполнена повернутыми к стене холстами. На оставшемся пространстве стоял мольберт, и за ним – работающий художник. Мы кое-как разместили осветительную аппаратуру, а кинокамеру оператору Эдгару Уэцкому пришлось взять в руки. В это время Александр Григорьевич работал над одной из картин серии «Миру мир». Сам художник называл эту серию «Благовесть».
Во время съемок Александр Григорьевич был так непосредствен, что, увлекшись работой, ничего не замечал вокруг, а мы, совсем не как в кино, старались не мешать. Оператор тихо ходил с кинокамерой вокруг художника или садился на корточки, снимая работающего мастера через просвет в мольберте. Когда, закончив съемку, мы погасили свет, Тышлер сказал: «Что-то стало темнеть» – видимо, совсем забыв о нас.
Александр Григорьевич отошел от мольберта и долго смотрел на свою работу. Потом снова подошел и поставил дату внизу, в правом углу картины, и подпись – «Тышлер». Художник вытер кисти, завернул тюбики с красками и обтер руки. Стал снимать халатик, весь измазанный краской.
И тут я решилась спросить:
– Ваша фамилия от слова «стол»?
– Да, отец мой был столяр, дед и прадед тоже, отсюда и наша фамилия, «Тышлер» значит столяр, – ответил Александр Григорьевич. – А мать моя была кавказская еврейка, в девичестве – Джинджихашвили. Я родился в Мелитополе в 1898 году. Семья была большая: восемь душ детей – три дочери, пять сыновей, я последний. Жизнь братьев была не длинная. Один брат – наборщик, большевик – был повешен в 1919 году генералом Слащевым. Другого убили махновцы. Третий был расстрелян фашистами в 1942 году.
У нас в Мелитополе был большой двор. Он был населен ремесленниками – столярами и плотниками, бондарями, кузнецами, жестянщиками. Обитали во дворе и маляры. Они раскрашивали брички, расписывали железные кровати. Уходя в пивную, они доверяли мне свою нелегкую работу, которая для меня была наслаждением. Я расписывал повозки, изображал украинские пейзажи с белыми хатами и луной на черных спинках кроватей. Я вырос в окружении русских, еврейских, украинских, турецких ремесленников – дружно живущих рабочих людей. Двор сыграл в моей жизни большую роль, – закончил художник свой рассказ...
Женщина и аэроплан, 1926 год.
В другой раз мы долго разговаривали с Александром Григорьевичем в его мастерской после работы: очень хотелось записать голос художника, его непереводимую на бумагу интонацию. Он рассказывал о себе, о детстве в Мелитополе, о работе, и его рассказ был наполнен деталями, ароматом времени, романтикой 20-х годов. У нас перед глазами возникали люди, неповторимый быт южного местечка, старая, незнакомая нам Москва. Наш звукооператор А. Романов, уйдя с аппаратурой в коридор, записал нашу беседу. Потом я рассказала Тышлеру об этом, дала прочесть запись. Было что-то детское в том интересе, с которым Александр Григорьевич впервые слушал самого себя. Он ничего не редактировал и ничего не выбросил из этой беседы...
Художник дал нам согласие на продолжение съемок. Ранней весной на все лето и осень Тышлер уезжал работать в Верею. В один из летних дней мы отправились к нему.
Верея – один из древнейших городов Подмосковъя. Он возник еще в ХIV веке на живописных крутых холмах реки Протвы. Многое в этом уездном городке сохранилось, как было встарь: центральная площадь с торговыми рядами, где и сейчас приютились лавочки с домашней снедью, булыжные мостовые, базар с телегами, улочки то в гору, то с горы, белые домики с цветами в окнах. Уютно и неторопливо, тихо, крики петухов и пенье птиц не мешают работе. Тышлер после войны построил по своим эскизам простой деревянный дом, похожий на скворечник: небольшой, но высокий, в два этажа, с резными наличниками, с маленьким заборчиком вокруг дома, с зеленой травой без всяких грядок.
Мы приехали в Верею. Художник спустился к нам с деревянного крылечка, был добр и гостеприимен. Он пригласил нас в дом.
Прямо, без сеней, была большая комната с уютной русской печью. За печью стояли тахта и стол. Узенькая хлипкая лестница вела наверх, в маленькую комнатку, – там была мастерская с балкончиком. Ветки вписывались в окна. Тышлер умел делать все: сам топил печь, приносил воду, мастерил скамейки, писал этюды или резал из дерева скульптуру, принося из леса подходящий материал.
А. Тышлер в Верее во время работы над скульптурой и режиссер М. Таврог. 1974
Показал нам Александр Григорьевич и окрестности. Его дом стоял на краю городка, неподалеку от поля и извилистой речки Раточки с удивительно прозрачной водой. Тышлер в это время увлекался поисками «куриных богов» – камней с дырками. Нашел и для нас несколько таких камешков: «Говорят, они приносят счастье». Позже я увидела у него дома целую коллекцию этих «куриных богов», нанизанных на веревочку и висящую над кроватью.
Эту быструю речку Раточку можно было перейти вброд и выйти на опушку леса. В лесу прогулку Тышлер совмещал с поисками подходящих деревьев для своих скульптур. Мы помогли ему унести целую связку непонятных нам коряг и вернулись домой. Работал он возле дома. В тени стоял верстак, сделанный им самим.
Во время съемки Тышлер резал женскую фигуру из серии «Деревянные дриады». Это была тяжелая физическая работа: сначала предстояло обтесать ствол и придать ему нужную форму. Наблюдая за его работой, мы еще не представляли, что получится... Но постепенно из этого куска дерева начала оживать женская фигура со скворечником на голове; из дверцы скворечника выглядывало прекрасное лицо. Мастер тщательно, выбирая инструменты, вытачивал нос, рот, подбородок – и лицо стало одухотворенным.
Работая над формой глаз, он сказал:
– В античных скульптурах нет зрачков. И я тоже не люблю писать зрачки, – без них взгляд беспределен.
И действительно, женщина смотрела на нас. Так же тщательно он вырезал кисти рук с длинными красивыми пальцами. Руки художника прикасались к дереву с нежностью и точностью, в каком-то музыкальном ритме, очищая скульптуру от всего лишнего. Мы завороженно смотрели, как во время съемки рождалась новая дриада. Поздно вечером мы уехали из Вереи с ощущением гармонии и радости.
Но наша дальнейшая работа была приостановлена: фильм опять был выкинут из плана. Тем не менее материал мы сохранили и, хотя я занялась другой лентой, я уже не могла без встреч и бесед с Александром Григорьевичем. Очень малую часть из них я записала, но как-то обидно владеть этим одной. Вот отрывки из этих записей...
***
Портрет жены художника. (С птицами). 1926 год.
Однажды Александр Григорьевич рассказал о том, с чего начинал:
– Писать надо так, чтобы не думать о завтрашнем дне. Мне приходилось в Мелитополе и на суп из воблы зарабатывать. Я попал в малярную мастерскую, где не было холста, а только фанера, и на фанере заготовлено три овала для портретов: Тараса Шевченко, Троцкого и Ленина. Вот я их и писал, выручая мастеров: им надо было 3-4 дня на фанеру, а я за один день успевал написать. Спрос был большой, все деревни покупали. А я потом масляными красками на фанере написал Толстого, Достоевского, Тургенева и Шевченко – много цвета не клал, двумя красками под сепию; это мне заказали для школ.
Тышлер охотно отвечал на вопросы, был искренен и простодушен. Наш диалог начался с вопроса Александру Григорьевичу:
– Это правда, что вы были во время гражданской войны в Красной Армии? Глядя на вас, как-то трудно себе представить вас в военной форме с ружьем.
– Да, это правда, – ответил он. – Когда большевики вошли в Киев, я сам пошел добровольцем. Я очень жалею, что не сфотографировался тогда, я был очень смешно одет. На мне все было не по росту: шинель не по росту, сапоги были большие.
– А какие это были войска, что это было?
– Я находился в отряде особого назначения при особом отделе 12-й армии. Это было время, когда наши части наступали.
– А что вы там делали?
– Я был художник, но тем не менее мне выдали винтовку (он засмеялся). Правда, мне не пришлось ею воспользоваться. Работал страшно много, делал плакаты, оформлял агитпоезда, спектакли. А дома думали, что мои косточки давно развеяны по земле. Когда закончилась война в двадцатом году, я был демобилизован и вернулся в Мелитополь. Там с Максом Поляновским делал Окна РОСТа. Потом я понял, что надо уезжать, и приехал в Москву. Бедствовал я страшно! Один скульптор, знакомый по Киеву, уехал за границу и оставил мне комнату. Это было замечательно – свой угол! Я хорошо знаю: чтобы живописью заниматься, художник должен писать и писать, и не думать о другом.
– Что, и не думать о картине?
– О картине само думается, это в тебе: разве ты думаешь о том, что ты дышишь?
– Сейчас часто говорят: современный художник или не современный. А каким вы себя ощущаете?
– Мне кажется, что у художника не должна прерываться связь времен. Если ты хочешь сделать что-то новое, то за этим новым всегда остается связь с прошлым. Не прямая, лобовая, а идущая изнутри, начиная с древней Греции, русской иконы – все лучшее, что в каждой эпохе имеется, входит в тебя. Вот когда художник все это перемелет в себе, вот тогда он будет современным.
У меня часто спрашивают: какого художника вы любите? Наверное, это не совсем правильный вопрос. Лучше спросите, что я люблю в данной эпохе? Я люблю Джотто, а Джотто – это целая эпоха. Икону русскую люблю очень, а потом все ближе – люблю импрессионистов, люблю современных французских художников, Пикассо! А вот у Пикассо очень чувствуется связь времен – внимательно всмотритесь в его вещи. У нас грубо говорят: «Пикассо берет то-то»... Ничего он не берет, как-то эмоционально оно само к нему приходит, как к хорошему хозяину!
* * *
...Мы сидим в его маленькой двухкомнатной квартире на старинном уютном диване. Я рассматриваю рисунки. Тышлер наблюдает. Много рисунков сделано фломастером. Вот портрет старика, замечательно! Очень похож на Рембрандта, – отмечаю я, – а характер рисунка совсем другой?
Тышлер объясняет:
– Работать фломастером – все равно, что играть на рояле, удар сильней или легче...
–Удивительный рисунок. Как вам это удается, ведь нет определенности, как будто хаос линий, а есть образ, характер?
– Сам не знаю. Если б я знал, как, что и почему, то открыл бы лавочку, – Тышлер смеется.– Или трактаты писал.
– Вы бы не открыли лавочку и не стали писать трактаты!
– Я бы не стал, я бы писал картины.
– Но все-таки, Александр Григорьевич, как вам удается в рисунке создать настроение?
– Просто одна линия – ничего, а несколько в сочетании уже дают образ. Можно много линий сделать: но какая из них главная? А всмотришься, и находишь, – и видишь, что главная линия есть... Я много учился у Рембрандта, и в этом рисунке очень много значит свет: смотрите – лоб, кончик носа, глаза – освещены, а все остальное в тени. Ой, мне кажется, что легче сделать, чем потом объяснять, как и почему. На вопросы я часто отвечаю: лучше еще раз посмотрите и еще раз. И тогда вы сами поймете и найдете ответ. Глаза художника, как фотоаппарат, они запечатлевают и оставляют у себя, а потом когда-то это проявляется в рисунке или картине...
На многие мои вопросы ему, наверное, и раньше приходилось отвечать, но это его не раздражало – мастер был спокоен и доброжелателен. И я решилась:
– Александр Григорьевич, вас часто спрашивают о запечатленных на холстах построениях на голове?
– Тут много всяких причин. Во-первых, воспоминания детства. Те впечатления, которые я получил в детстве, очень сильны, а сейчас у меня есть возможность эти воспоминания осмыслить. Я вырос на юге, у нас всё на головах носили, всё, буквально всё – бублики, пирожки, лимонад, так что эти воспоминания имеют большое значение. А потом, мне это нравится чисто архитектурно: человек, и у него на голове еще что-то есть. Не обязательно это должно быть у него в руке или рядом – понимаете, я тут абсолютно свободен.
– Я думала, это имеет какое-то философское обобщение?
–Литературщины здесь нет никакой, это архитектурная композиция, чисто образная вещь. Мне хочется сосредоточить все в человеке и на человеке, вокруг него, и тут мне все равно, с чего начать. Если это балаганчик, я могу начать писать с головы, на голове, спуститься на плечи, перейти к рукам и так далее. В результате человек и вещь обретают новый неожиданный единый архитектурный образ. У меня вещи изображены совершенно реально, а соединение их с человеком – фантастично. Я люблю рисовать и писать людей, особенно женщин. Я изображаю их в необычных связях и ситуациях, вне законов перспективы. Казалось бы, человек меньше, чем дом, а в моих работах женщина может нести на голове дом или целый город.
– В этих построениях, мне кажется, видна сущность того образа, который вы создаете.
– Ну да, это понятно: я стараюсь, а уж как кто поймет – это уже их дело.
...Собирая рисунки в папку, Александр Григорьевич предлагает выпить чаю. Он очень любит угощать, накрывать на стол, подбирая посуду по цвету и рисунку. Круглый стол превращается в живописную клумбу.
Разговоры с Тышлером никогда не были суетными. Его интересовали все виды искусства: музыка, литература, поэзия. Он слушал радио, смотрел телевизор, искренне возмущался безвкусицей, но не агрессивно, а как-то с большой обидой на то, что вот такое происходит.
***
Журнал ЛЕХАИМ, сентябрь 2002
fleur-marie.livejournal.com
«В моем маленьком южном городе было принято все носить на голове», — писал знаменитый...
В Мелитополе состоялась презентация книги об украинском периоде творчества мастера
Живописец, график, театральный художник, скульптор, один из основоположников авангардного искусства XX века Александр Тышлер родился и рос в Украине. В официальной биографии сведения о его жизни на родине занимают меньше одной строки. А ведь сам Александр Григорьевич признавался: «До сих пор я живу детскими и юношескими воспоминаниями. На меня очень подействовали народные театры, балаганы, народные праздники и представления!»
Писатель и журналист Сергей Авдеенко написал о своем земляке книгу «Александр Тышлер и Мелитополь», которая увидела свет накануне 114-й годовщины со дня рождения художника.
«Маляры доверяли мальчику рисовать на спинках кроватей украинские пейзажи — с белыми хатами и пирамидальными тополями»
— В начале 80-х годов прошлого столетия мне попала в руки книга «Искусство Советского Союза», в которой среди работ 22 лучших художников страны были представлены и картины Александра Тышлера, — рассказывает Сергей Авдеенко. — В статье за подписью кандидата искусствоведения Флоры Сыркиной упоминалось, что Александр Григорьевич родился в Мелитополе. Этот факт меня заинтересовал, и я решил больше узнать о своем земляке. Письмо направил в Третьяковскую галерею, и вскоре из Москвы пришел ответ, положивший начало нашим дружеским отношениям с Флорой Яковлевной — второй женой художника, немало сделавшей для того, чтобы сберечь наследие покойного мужа.
К сожалению, о нем больше знают за рубежом, чем на родине. Приведу такой пример: в 70-х годах прошлого века в Советский Союз с официальным визитом приезжал премьер-министр Италии — человек, увлеченный современным русским искусством. Министр иностранных дел СССР Андрей Громыко поручил своим сотрудникам выяснить, что подарить высокому гостю, а те показали ему каталог выставки, которая как раз проходила в Москве. 
Итальянец выбрал картину Александра Тышлера, чему очень удивились наши чиновники, но полотно приобрели и в торжественной обстановке вручили премьер-министру.
*Картина Александра Тышлера: «День рождения»
Знаменитый художник родился 26 июля (по новому стилю 7 августа) 1898 года в многодетной еврейской семье. Его отец, Григорий Тышлер, был столяром, как дед и прадед, да и сама фамилия означала эту профессию (сравните украинское — тесляр).
Мальчуганом Саша любил смотреть, как искусно отец делает на заказ столы, стулья, табуретки, комоды, и помогал ему. Позже свою любовь к дереву он воплотил в миниатюрных деревянных скульптурах. К слову, этим скульптурам мастер находил удивительное применение. Коряги и сучки в его руках превращались в веселых чертиков, оленей, змей. Флора Яковлевна угощала меня домашней настойкой «тышлеровкой» из стеклянной бутылки, на дне которой находилась изящная деревянная скульптурка трубочиста.
Кроме того, во дворе были мастерские ремесленников. Маляры, уходя в пивную, доверяли Саше расписывать стенки и колеса повозок, рисовать на черных спинках кроватей украинские пейзажи с белыми хатами, зелеными пирамидальными тополями и луной. А мастера-турки позволяли разрисовывать карандашами «терки» — деревянные бороны. Причем бороны с рисунком продавались лучше!
Целые серии работ Тышлера посвящены детству: «Карусели», «Балаганчики», «Продавцы часов», «Еврейские невесты», «Женихи», «Продавцы птиц и мелких животных».
— Кто же учил Сашу рисовать?
— По воспоминаниям Александра Григорьевича, первым его учителем рисования была сестра Соня, ей хорошо удавались портреты. А в 1912 году другая сестра Тамара с братишкой отправилась в Киев — на семейном совете решено было отдать его в Киевское художественное училище.
«Американский фермер, увидев в журнале «Советский Союз» фото картины художника, пожелал ее купить»
— Многих удивляют рисунки художника, где на головах у девушек громоздятся свечи, корабли и целые города
— И не только на женских головах! — продолжает Сергей Авдеенко. — Так же, с бочкой на голове, например, изображен бондарь. Сам автор это объяснял так: «В моем маленьком южном городе все было принято носить на головах». В Мелитополе тогда насчитывалось около 20 тысяч жителей: украинцев, русских, евреев, немцев, армян, караимов, турков, чехов и представителей других национальностей. Для восточных народов носить товар на голове — дело привычное. А мальчика окружала именно эта категория населения.
Меня восхищает портрет женщины со свечами на голове под названием «День рождения». Понимаю того американского фермера, который, увидев эту картину в журнале «Советский Союз», пожелал ее купить. Он написал письмо в советское посольство, указав: «Я человек небогатый, знаю, что эта картина стоит больших денег, но у меня есть сбережения, назовите цену — и я куплю ее». Иностранцу ничего не ответили, но письмо было опубликовано и получило широкую огласку.
Известна картина Тышлера «Женщина и аэроплан»: девушка с обмотанной красным шарфом шеей, скрещенными на груди руками удивленно смотрит вверх на маленький самолетик. Полагаю, что родилась работа под впечатлением полетов одного из первых русских авиаторов Сергея Уточкина, которые проходили в Мелитополе в 1912 году. Музейный номер дореволюционной газеты «Мелитопольские ведомости» донес до нас сведения о том, что посмотреть на это чудо собралось на летном поле более 15 тысяч человек — едва ли не все население города! 13-летний Саша тоже там был, скорее всего, была и Настя, его будущая жена. Кстати, красавица Анастасия служила моделью для многих его работ.
— Детей у художника ни в первом, ни во втором браке не было?
— Нет. Но мало кто знает, что у Александра Григорьевича были внебрачные дети, — рассказывает Сергей Авдеенко. — Понятно, что вдова Флора Сыркина обсуждать эту тему не хотела. В ее изложении личной жизни Тышлера существовала только первая его супруга Анастасия Гроздова, за которой Флора впоследствии ухаживала во время болезни, и которая буквально «завещала» мужу: «Если меня не станет — женись на Флоре».
Так вот, в 1930 году у Тышлера случился роман с актрисой Татьяной Аристарховой — женщиной интересной, хорошо образованной, но несчастливой в браке. 21 июля 1931 года у них родился общий сын, которого в честь отца назвали Сашей. Ребенку Тышлер обрадовался, но разрушать свой семейный союз не захотел. В годы войны он переписывался с Татьяной и сыном, посылал им продукты и деньги.
Второй роман был в Минске, куда художник ездил оформлять спектакли в Белорусском еврейском театре. Александр познакомился там с портнихой Симой Арончик. В 1934 году Сима родила Тышлеру дочь Беллу, которую художник очень любил. В годы войны Сима погибла в немецком гетто, девочку воспитали родственники. Дочку Тышлер тоже поддерживал материально. Александр Тышлер-младший умер пять лет назад, его сын — художник и живет в Канаде, а Белла с семьей уехала в Израиль.
— В книге вы рассказываете, что жизнь сводила Тышлера с влиятельными людьми.
— Причем эти встречи имели далекоидущие последствия. Переехав в 1921 году в Москву, Тышлер близко сошелся с Владимиром Маяковским, встречался с Велимиром Хлебниковым, Николаем Асеевым, Эдуардом Багрицким, дружил с художниками Общества станковистов, участвовал в их выставках. Там его картины заметил Анатолий Луначарский, советский партийный деятель, писатель и критик, нарком просвещения. В одной из своих статей он написал, что «Тышлер обладает большим зарядом совершенно самобытной поэзии». Мечтая о творческой командировке за границу, Тышлер отправился на прием к наркому. Луначарский откровенно признался, что не пустит его за границу: «Вас сейчас подхватят, и вы не вернетесь». Пообещал такую поездку в будущем, а затем в течение года финансово поддерживал Александра Тышлера из собственного фонда помощи молодым дарованиям.
В 1936 году Тышлер сотрудничал с Московским государственным еврейским театром, где режиссер Соломон Михоэлс ставил пьесу Моисея Кульбака «Разбойник Бойтре». Перед премьерой театр посетил один из ближайших соратников Сталина Лазарь Каганович. Спектакль Лазарю Моисеевичу не понравился, он устроил режиссеру разнос, обвиняя в том, что вместо революционного настроя масс здесь показывают какую-то несознательную шантрапу. Более всего его возмутили костюмы персонажей (часть их ходила в лапсердаках и сапожках). Услышав фамилию художника, Каганович воскликнул: «Что он себе позволяет? Не знает, кто у нас носит кавказские сапожки? Это что за намек?» И велел уволить Тышлера из театра
А ведь случись им встретиться лично — могли бы поговорить о Мелитополе, куда в 1915 году Каганович приезжал устанавливать связи с местными большевиками, в числе которых состоял и брат Александра Тышлера.
«Далеко не все понимали и принимали его гротескные, фантасмагорические творения»
— Насколько успешно сложилась судьба бывшего мелитопольца?
— Он занимался любимым делом — оформлял постановки в разных театрах страны, иллюстрировал книги, его картины участвовали в полусотне выставок в Союзе и в тридцати двух — за рубежом. В 1939 году Тышлера наградили орденом «Знак Почета», в 1943-м удостоили звания «Заслуженный деятель искусств Узбекской ССР» — за работу в Узбекском академическом театре драмы во время эвакуации, в 1946-м за декорации и костюмы к спектаклю «Фрейлехс» в Государственном еврейском театре присудили Государственную премию. Вот только далеко не все понимали и принимали его гротескные, фантасмагорические творения. Потому случалось, что отменяли уже анонсированные выставки, запрещали писать о его вернисажах.
Уже после смерти художника, когда было получено добро от вдовы на передачу Мелитополю рисунков Тышлера, открытие в городе музея его имени все откладывалось. И я пошел в горисполком на прием к первому заместителю председателя, которого знал как образованного человека. Чиновник озадачил меня вопросом: «А где документ, подтверждающий, что этот художник — великий? Приведи аргумент, чтобы я мог доказать это на заседании исполкома». Я ответил: «А вы узнайте, сколько стоят картины Тышлера! Недавно одну продали за 80 тысяч долларов, другую — за 120 тысяч долларов. Нам решили подарить три картины Тышлера — умножьте 100 тысяч долларов на три».
Через некоторое время чиновник сообщил, что когда депутаты услышали о стоимости картин, очень быстро проголосовали за музей. Жаль, что до нынешнего времени музей не дожил. Теперь работы Тышлера хранятся и периодически выставляются в краеведческом музее.
— Отдельная глава книги содержит письма
— Здесь два письма влюбленного Тышлера к Флорочке и часть нашей с ней переписки. Письмо с рассказом о том, как умер ее супруг, Флора Яковлевна писала мне с перерывами, ей тяжело дались эти строки. Просила меня не спешить с их публикацией, что я и сделал. Оно напечатано впервые: «Однажды в январе 1980 года вечером Тышлер позвал меня — он отдыхал, вернувшись из мастерской — и попросил, чтобы я вызвала адвоката (видимо, нотариуса. — Авт.), чтобы составить завещание. Вот тогда я испугалась! Умоляла отказаться от этого, но он настоял. Завещание было составлено Через полгода он умер. Чувствовал, точнее, предчувствовал приближение конца. С весны в его здоровье произошел перелом. В самых неожиданных местах — в комнате, на кухне, в коридоре — он вдруг начинал терять сознание и падал на пол. С большим трудом мне удавалось его поднять и притащить на тахту или диван. А 23 июня 1980 года, не дожив чуть более месяца до своего дня рождения, он умер утром, еще лежа в постели, так никого и не позвав. Когда гроб с телом стоял в зале Московского союза художников, был яркий и солнечный день. Но по дороге на кладбище начался не дождь, а ливень. Казалось, сама природа оплакивала его кончину »
Александр Григорьевич и до того неохотно расставался со своими картинами, а жена и вовсе отвадила тех визитеров, которые, по ее мнению, отвлекали мужа от работы, и взяла на учет все его картины, рисунки, скульптуры. Иногда сам мастер делал презенты родным и знакомым, что супруга не одобряла. Случалось, что она под благовидным предлогом могла забрать подарок. Вряд ли Мелитопольскому краеведческому музею досталась бы хоть толика бесценных произведений земляка, если бы не настойчивость тогдашнего директора Ларисы Петровой, убедившей Флору Яковлевну Сыркину передать на родину художника 26 его рисунков.
Фото из архива Флоры Сыркиной
fakty.ua
