Музей Черномырдина Музей Бахрушина Центральный музей
    Вооруженных Сил РФ Валютная биржа Центральная детская
    библиотека Музей Есенина Политехнический музей Дворец спорта Видное Педагогический
    колледж Музей спорта Музей памяти воинов Библиотека 214 МузШкола Радость Самбо 70 Частная коллекция

Илья Кабаков: картины и их описание. Художник Кабаков Илья Иосифович. Картины кабаков

картины и их описание. Художник Кабаков Илья Иосифович

Искусство и развлечения 27 марта 2015

Хорошо быть художественным критиком в эпоху Интернета и абстрактных никнеймов - никто не узнает подлинного имени, можно не сдерживать себя, ведь всё так ясно и понятно – все они рвачи и халтурщики! Вот, например, концептуалист Илья Кабаков. Картины, графика, инсталляции – некоторые вещи не похожи ни на что на свете, а стоят миллионы, - всё ясно!

Илья Кабаков, картины

Но некоторым ценителям стоит унять свой ломающийся голос, а лучше попасть на выставку этого мастера. И если смотреть по-настоящему открытыми глазами, можно увидеть удивительный, неисчерпаемый мир, то полный юмора и иронии, то звенящий болью за людей, живших и живущих в этой непостижимой стране…

14 лет учёбы

Но сначала была долгая учеба профессии. Кабаков Илья Иосифович родился в 1933 году в Днепропетровске, в семье слесаря и бухгалтера. Во время войны они с матерью оказались в Самарканде, куда был эвакуирован из Ленинграда Институт имени Репина. В детской художественной школе при этом институте и начал учиться Илья. После войны Кабакова перевели в Московскую среднюю художественную школу, которую он окончил в 1951 году и поступил в лучший художественный вуз страны – Суриковский институт, на графическое отделение. Он выбрал специализацию по искусству книги у профессора Дехтерева.

В сегодняшних воспоминаниях мастера, полных самоиронии и мистификаций, можно встретить его легкомысленное отношение к своим занятиям по оформлению детских книг, которыми он занялся после окончания института в 1957 году. Он называет их лишь способом добычи средств для пропитания, которому он уделял небольшую часть времени и усилий. Печатная продукция для детей была особенно проникнута идеологическими штампами и догмами, и якобы поэтому сделать в ней что-то интересное было невозможно.

Это представляется легким лукавством: качество книг издательства «Детская литература», журналов «Мурзилка», «Веселые картинки» многими вспоминается с восторгом не только из-за возрастной ностальгии. Илья Кабаков – художник, создавший иллюстрации к стихам Маршака, сказкам Шарля Перро, историям о Питере Пене. В этих явно неакадемических работах ясно видны свобода, новизна и фантазия. Очень интересно оформление научно-познавательных детских книжек: "Чудеса из дерева" (1960), "Глина и руки" (1963), "Океан начинается с капли" (1966) Е. Мара, "Сказ про газ" Е. Пермяка (1960), "Хитрая точка" (1966).

Мастерская под крышей «России»

С конца 60-х годов в Москве образовалось общество художников-нонконформистов под названием «Сретенский бульвар». В него входил и Илья Кабаков. Картины художников этого дружеского объединения сильно отличались от официально одобренной живописи.

Возможность собираться вместе появилась во многом благодаря Кабакову. Работа для издательств приносила неплохие деньги, и у художника появилась собственная мастерская. Он называет мистической историю, как он нашел помещение под крышей бывшего доходного дома «Россия» на Сретенском бульваре и согласовал с властями оборудование там студии.

Работы Ильи Кабакова, Юло Соостера, Эрика Булатова, Олега Васильева и других выставлялись на неофициальных выставках в Москве и за рубежом, олицетворяя альтернативное искусство СССР эпохи оттепели. Но грубая реакция на абстрактное искусство со стороны главных «художественных критиков» страны привела к торжеству одного только соцреализма.

До появления собственной студии «работы для себя» представляли собой графические листы в стиле абстрактного экспрессионизма и альбомы небольшого формата. Позднее стали появляться и живописные полотна большего формата: «Голова с шаром» (1965), «Трубка, трость, мяч и муха» (1966), «Автомат и цыпленок» (1966).

Текст как живописное средство

Илья Кабаков, картины которого стали содержать все больший философский подтекст, стал одним из лидеров концептуалистов. Серия «белых» картин огромного размера – «Бердянск спит» (1970), «A Man and Small House» (1970) - вызывали мысли об условиях восприятия новой живописи, о взаимодействии зрителя и художника. Движению в этом направлении служат эксперименты художника с введением в пространство картины текста. Первые такие работы - «Где они?» (1970), «Всё о нём» (1970), «Ответы экспериментальной группы» (1970) - представляют собой различные предметы из реального быта московских коммуналок с текстовыми комментариями, часто псевдозначительными пародиями на официальные инструкции или объявления.

Илья Кабаков художник Текст использует и позднее Илья Кабаков. «Номер люкс» (1981) - картина, которая представляет собой вид гостиничного номера с наложенной на изображение рекламой путешествия по черноморским курортам.

Концептуальными произведениями являются и изобретенные Кабаковым альбомы, ставшие предтечей инсталляций. Такие альбомы – сплав скульптуры, иллюстрации, литературы, театра – строятся вокруг одной темы или переживания персонажа, выраженных визуальными и текстовыми средствами. Наблюдение за нанизыванием друг на друга значительных или бессмысленных событий завораживает. Оно впечатляет или завершенностью, или открытостью в любом направлении времени и пространства.

Кабаков Илья Иосифович

Илья Кабаков – художник-график, иллюстратор, шрифтовик. В таких альбомах наиболее точно прослеживается суть его деятельности. Самый известный альбом – «Десять персонажей» (1970-74).

Война и мир коммуналок

Социальные условия советской эпохи – главный объект исследований для творчества Кабакова. Угнетающее влияние господства одной идеологии нашло выражение в таких работах, как «Проверено!» (1981) и «Супермаркет» (1981). Войны соседей по коммуналкам за воздух и дополнительную площадь – тема «жэковских» композиций «Вынос мусора» (1980), «Воскресный вечер» (1980). В «Кухонной серии» того же периода привычные предметы кухонной утвари наделяются неким высоким художественным значением, культурным смыслом, часто отделённым от функциональности.

Таким смыслом наполняется и обычный бытовой мусор в последующей инсталляции «Человек, который никогда ничего не выбрасывал» (1985). В ней можно увидеть и глобальные рассуждения о смысле человеческой деятельности, о привычке к безрассудному хранению нужного и ненужного или, наоборот, пересмотру истории с подгонкой прошлого под нужды современной политики.

Тотальные инсталляции

В 1987 году Кабаков Илья Иосифович эмигрирует на Запад. Здесь он получает возможность доступа к большим выставочным пространствам. «Тотальные инсталляции» - так называет Илья Кабаков картины и объекты, занимающие большие пространства и объединенные общим глобальным замыслом.

Илья Кабаков, жук Самой известной стала инсталляция «Человек, улетевший в космос из своей квартиры», во многом символическая для судьбы самого художника. В центре небольшой комнатки со стенами, оклеенными советскими плакатами, укреплено нечто, похожее на рогатку. Пролом в потолке, комментарии и описание комнаты как места происшествия - всё доказывает реальность экстраординарного события: некий изобретатель с помощью хитроумной катапульты, пробив потолочное перекрытие своим телом, вышел в околоземное пространство – тело-то не нашли…

Видеть в таком объекте только стёб и насмешку над строем неверно. Так же, как и в инсталляции «Туалет» (1992), найти лишь злопыхательскую аналогию общественного туалета как привычных условий жизни в целой стране. Этот арт-объект поражал особенно западного зрителя, считающего приватность жилого пространства естественной потребностью нормального человека.

«Красный вагон» (1991), «Мост» (1991), «Жизнь мух» (1992), «Мы здесь живем» (1995) – тотальные инсталляции, принесшие Кабакову славу. Они экспонируются в музеях США и Европы, а объединенные в выставки типа «Дворец проектов» (1998, Лондон) и «50 инсталляций» (2000, Берн) представляют творчество Кабакова явлением мировой культуры.

Жена и соавтор

Кабаков любит расцвечивать жизнь мистификациями. К таким выдумкам были склонны периодически появлявшиеся художники Шарль Розенталь, Игорь Спивак, Степан Кошелев. С ними Кабаков вступал в творческое сотрудничество, про них он даже писал статьи в стиле занудных искусствоведов.

С 1989 года художник обретает настоящего соавтора – Эмилию Леках. Она становится его женой и берет на себя решение многих организационных и финансовых вопросов, оставляя мастеру больше времени на творчество. А таких вопросов становится всё больше, потому что интерес к творчеству Кабакова растет. Пример тому – аукцион Phillips de Pury & Company. В 2007 году там был выставлен лот «Илья Кабаков. «Номер люкс». Картина была куплена за 2 млн фунтов стерлингов, и Кабаков становится самым дорогим современным российским живописцем.

Илья Кабаков, номер люкс

В 2008 году это подтверждают очередные торги на том же аукционе. Очередной лот - «Илья Кабаков, «Жук» (1982)», и очередной рекорд – 2,93 млн £.

Способность удивляться

Считать доллары и фунты необходимо - таков нынешний мир. Но хочется, чтобы в нём выжила эта банальная идейка, что не в деньгах счастье. Оно в существовании таких художников, в их труде и таланте. Человечество будет состоять из людей, а не из животных, пока оно способно удивляться и радоваться искусству.

Источник: fb.ru

Комментарии

Идёт загрузка...

Нормальный художник | Артгид

Текст: Людмила Белкин18.05.2012 14611

В Музее Шпренгеля (Sprengel Museum) в Ганновере упаковали только что завершившуюся выставку Ильи Кабакова «Возвращение к живописи». 26 мая 2012 года ее вновь соберут для Центра искусств Хени-Унстад (Heine Onstad Kunstsenter) в Осло. Мотив драматичного, не обходящегося без потерь собирания разрозненных частей — не единственный, но важный ключ к пониманию «возвращения». Скройся Кабаков, как раньше, за маской персонажа, ему бы подошло имя Собирателя. Но на выставке в Ганновере и Осло он не играет ролей и выступает просто художником. Точнее, большим художником, у которого каждый поворот в творчестве — событие в истории искусства. Таким его видит директор Музея Шпренгеля, инициатор и сокуратор выставки Ульрих Кремпель.

Илья и Эмилия Кабаковы. Мама, тетя Рива, тетя Таня. Из серии «Они смотрят». Холст, масло. 2010. Собственность авторов. © VG Bild-Kunst, Bonn 2012

У выставки много голосов: официальными кураторами, помимо Кремпеля, являются Илья и Эмилия Кабаковы, а также Карин Хелландсьё, директор Центра Хени-Унстад. Но солирующих из них два — Кабаков и Кремпель. Видеозапись их разговора в мастерской на Лонг-Айленде включена в выставку — с Кабаковым в кадре и Кремпелем за кадром. Сместим фокус, чтобы понять, как возник диалог.

Ульрих Кремпель начинал как искусствовед в то время, когда в Германии русская и советская культура были предметом интереса и многочисленных исследований. Русский авангард, как и «советский» андерграунд, привлекали, с одной стороны, тем, что представляли собой альтернативу западной, прежде всего американской «империалистической» культуре, с другой — диссидентством (или тем, что таковым виделось), с третей — ощутимой близостью к «современной» эстетике. В 1975 году Кремпель защитил докторскую диссертацию об «Окнах РОСТА». В начале 1980-х он участвовал в организации серии выставок советских художников в дюссельдорфском Кунстхалле. За Кабаковым он следит давно. Двенадцать лет назад Кремпель выставлял его графику в том же Музее Шпренгеля. На этот раз к идее выставки его подтолкнул поворот Кабакова к живописи. Ульрих Кремпель рассказал мне, что его целью было прежде всего показать не живопись Кабакова саму по себе, а экстраординарную личность большого и значительного художника, решившегося в зрелом возрасте на радикальную смену художественной позиции.

Илья и Эмилия Кабаковы. Возвращение к живописи. Вид экспозиции в Музее Шпренгеля, Ганновер. 2012. © VG Bild-Kunst, Bonn 2012

Фигуру Кабакова Кремпель видит на фоне русского современного искусства, в котором он разочарован. С точки зрения Кремпеля это искусство зажато «новым академизмом», и пример тому — русский павильон последней Венецианской биеннале, реанимирующий актуальное когда-то искусство диссидентов. Дискуссионность такого взгляда очевидна. Начать хотя бы с вопроса о том, насколько выбор группы «Коллективные действия», представленной в павильоне России на последней биеннале, репрезентирует спектр русского искусства. И дело даже не в границах вкуса куратора русского павильона, а в том, что принцип единого национального павильона давно уже не соответствует сложности русской (как и любой другой) арт-сцены. Русское искусство в целом слишком редко появляется в центрах европейских арт-смотрин. Те же, кто им интересуется, ограничиваются уже известными величинами. Иными словами, к непросматриваемости русской арт-сцены для Запада добавляется тенденциозность самого западного взгляда. В такой ситуации для куратора гораздо заметнее художественный жест Ильи Кабакова, не только крупного художника, но и художника, находящегося рядом, на виду. Расклад расстояний никак не уменьшает масштаба Кабакова: глубина и охват его рефлексии, как и прежде, блестящи. Но его присутствие его в западном музейном ландшафте является важным условием для осуществления его диалога с куратором.

Илья и Эмилия Кабаковы. Спутник над ландшафтом. 2002. Инсталляция. Собственность авторов. © VG Bild-Kunst, Bonn 2012

Важной темой выставки, наряду с «поворотом», является переосмысление ценности произведения в искусстве. У Кабакова интересно сочетание прагматизма и художественной мысли. В видеоинтервью Илья Иосифович поясняет возобновление интереса к картинам, привлекая характерный для него принцип «поэтажности». В первую очередь картина является долговечной альтернативой инсталляции. После окончания выставки инсталляции разбираются, перестают существовать. Художник чувствует себя незащищенным от кураторов, собирающих инсталляцию «приблизительно». Кроме того, у Кабакова больше нет сил месяцами заниматься контролем сборки — тема возраста. Еще одна сторона ограниченности инсталляции, по словам Кабакова, — привязка к тексту. Его опыт на Западе показывает, что зритель не замечает текста, проходит мимо.

Илья и Эмилия Кабаковы. Летают № 19. Холст, масло. 2009. Собственность авторов. © VG Bild-Kunst, Bonn 2012

За этим повседневным уровнем проблем инсталляции Кабаков ставит вопрос о природе произведения искусства. Для него оно прежде всего вещь, объект. Нет объекта — нет ничего. Эту мысль, у Кабакова только намеченную, развивает Кремпель, уже в интервью со мной: «Мир искусства» (выражение Кремпеля) живет в музее, и живет он не отсутствием работ, а их присутствием. Здесь очевидно совпадение взглядов директора музея и музейного художника на жизнь искусства и в искусстве. Основным фактором для обоих является музей как хранилище артефактов и залог существования и продолжения искусства в истории.

На последнем, верхнем «этаже» интереса к картинам стоит у Кабакова желание рисовать. Кремпель отмечает в этой связи, что Кабаков чувствует себя во многих художественных медиа как дома, но высшей эстимацией для него является живопись. Он пишет с утра до вечера; очевидно, что живопись продолжает быть для него самым изящным способом завоевания мира — в духе величайших фигур истории живописи. Ульрих Кремпель уверен, что живопись неизменно была существенным элементом искусства Кабакова. Поэтому в каталоге он обращает название выставки «Возвращение к живописи» в форму вопроса. Этой перспективе соответствует структура выставки. В первых залах показаны ранние работы Кабакова — как живопись, так и объекты с элементами живописи.

Затем следуют помещения с новыми (начиная с 2003 года), исключительно живописными работами.

Отдельное пространство отведено масштабным «Трем картинам с темным пятном» (2009).

Сокуратор выставки Карин Хелландсьё подчеркивает другой аспект деятельности Кабакова-живописца, вписывая его картины в непрерывный ход истории живописи.

Казалось бы, и название выставки, и ее концепция обусловлены самим фактом того, что Кабаков теперь опять пишет картины. Но уже проходя по залам обращаешь внимание на то, что полотна воздействуют не столько собственно живописными качествами, сколько сложным теоретизирующим сюжетом. В английском и немецком переводах комментария Кабакова к серии «Картина с дверью», где обыгрывается метафора картины как окна, использовано словосочетание picturesque painting / bildnerisches Gemälde. С уверенностью можно сказать, что в оригинале стояло «изобразительная картина».

Илья и Эмилия Кабаковы. Три картины с темным пятном. Вид инсталляции. 2009. Собственность авторов. © VG Bild-Kunst, Bonn 2012

В видеоинтервью таких указаний еще больше. В начале Кабаков действительно говорит об ответственности и счастье живописца. Если раньше писал не он, а его персонажи, то теперь живопись — его собственная, картины — настоящие. «Тут я нормальный художник. Не инсталляции, не персонаж, а старомодный живописец». Но Кабаков продолжает. Он был фанатичным приверженцем инсталляции, утверждая конец классических жанров искусства, пока инсталляция не оказалась для него в прошлом. Теперь проснулся интерес к живописи. Однако не к «нормальной», а к «концептуальной». За «нормальной» живописью скрыт необычный фокус, нечто, метафора — то, что трансформирует «нормальную» живопись. Кабаков вспоминает свое образование реалистического художника, для которого существенна не поверхность картины, а ее пространство: «Смотришь не на картину, а сквозь нее».

Цикл «Летают» (2009) представляет фрагменты-образы ушедшей реальности в белой пустоте. Ульрих Кремпель собрал («по всему миру») 19 из 20 полотен цикла с целью показать диалектику живописи и инсталляции у Кабакова. Рецепцию Малевича с одной стороны и «топосы советского реалистического искусства» — с другой. Каталог иллюстрирует это сравнение работами Малевича с «летающими» супрематическими формами.

Илья и Эмилия Кабаковы. Картина с дверью № 2. Холст, масло. 2010. Собственность авторов. © VG Bild-Kunst, Bonn 2012

То, что в тексте куратора представлено гармоничным соединением супрематизма и соцреализма, выглядит в комментарии художника вызовом «великому новатору»: «Стоило ли так радикально рвать с изобразительной традицией и ее гуманистической составляющей, чтобы вместо них предложить “пустоту”? С точки зрения западного модернизма — это огромная победа формализма, которая не подлежит обсуждению. С точки зрения России эта победа сомнительна и является по сей день проблемой» (перевод мой. — Л. Б.). Поворот Кабакова к картинам, к изобразительности заставляет таким образом задуматься над противоречиями и несовместимостью различных понятий живописи. Тем самым ставится под вопрос не только факт «возвращения» Кабакова, но и однозначное определение поля, в которое он «вернулся», а точнее, которое он создает.

Илья и Эмилия Кабаковы. Летают № 8. Холст, масло. 2009. Собственность авторов. © VG Bild-Kunst, Bonn 2012

В завершение — коротко о понятии «советского» у Кабакова. Оно не тематизируется выставкой, но, как кажется со стороны, представляет проблему для русской критики. Да, действительно, существует связь между мигрантской экзистенцией и фиксацией кадра прошлого. Но дело здесь не в «симуляции среды привычного обитания» и не в «личной синдроматике». Привязка к советским образам у Кабакова — не рутина и не патология, а выражение его исторических суждений. Для Кабакова культура, сложившаяся во время советской власти, была не только «подвластной», но и уникальной цивилизацией, кампанелловским островом. Он собирает образы оборвавшегося прошлого для интересующихся глаз будущего, которые ничего не будут знать об этом острове. И да, есть в этом частом повторении «советских» мотивов элемент одержимости. Каждый, кто пережил потерю, постоянно воспроизводит ее в памяти, выдвигая оборвавшуюся реальность на первый план, чтобы предохранить ее от опасности полного исчезновения. Кабаков же выкладывает свою память в картинах, воспроизводя в них образы ушедшего времени и уходящих близких.

artguide.com