Музей ЧерномырдинаБродский в фотографиях. Картина иосиф бродский
Бродский в фотографиях: brodsky
Бродский курил очень много. В молодости - по 3 пачки в день. Так что найти его smoke-фотографии - не проблема. Но тут помимо "курящих фото", есть еще несколько, которые мне нравятся.
Вот в этой шапочке - прекрасно:)
А теперь не курим.
Мне кажется, ему очень подходила такая жена.
Ну, и Венеция, конечно.
brodsky.livejournal.com
Иосиф Бродский о своих стихотворениях (Окончание)
В 1972 году Иосиф Бродский был вынужден покинуть Советский Союз. Запад проявил большой интерес к опальному поэту. Бродский часто давал интервью, в некоторых из них звучали автокоментарии к определенным стихотворениям.
Из фотоальбома Марианны ВолковойВ озерном краюВ те времена, в стране зубных врачей,чьи дочери выписывают вещииз Лондона, чьи стиснутые клещивздымают вверх на знамени ничейЗуб Мудрости, я, прячущий во рту,развалины почище Парфенона,шпион, лазутчик, пятая колоннагнилой цивилизации - в бытупрофессор красноречия,- я жилв колледже возле главного из ПресныхОзер, куда из недорослей местныхбыл призван для вытягиванья жил.1972
«Суть в том, что это на самом деле не метафора. Это буквально, особенно с тех пор, как я приехал в Анн Арбор с российской зубоврачебной работой, если можно так выразиться. На самом деле, это не работа дантиста, это что-то противоположное. У меня были проблемы, и друзья отвели меня к врачу. Он удалил штук пять сразу, за один прием. Я даже не помню, как добрался до дому. В ту минуту, когда я упал на постель, в дверь позвонил почтальон, и это оказался счет. У меня возникло ощущение, что врач одной рукой выдергивал зубы, а другой выписывал счет. Но дело в том, что здание, в котором я преподаю, находится совсем рядом со школой дантистов, и там всякие символы и даже статуи. Современная скульптура, которая изображает развитие стоматологии. Отсюда и стихи»
Из фотоальбома Марианны Волковой
БАБОЧКАСказать, что ты мертва?Но ты жила лишь сутки.Как много грусти в шуткеТворца! едвамогу произнести"жила" — единство датырожденья и когда тыв моей горстирассыпалась, менясмущает вычестьодно из двух количествв пределах дня.1972
«Я пытался соединить две сущности: Беккета и Моцарта. Много лет назад, в России, я ухаживал за девушкой. Мы ушли с концерта, концерта Моцарта, и когда мы бродили по улицам, она сказала мне: 'Иосиф, в твоей поэзии все прекрасно' и прочее, 'но тебе никогда не осуществить в стихотворении ту легкость и при этом тяжесть, какая есть у Моцарта'. Это меня как-то озадачило. Я хорошо это запомнил и решил написать стихи о бабочке. Что ж, надеюсь, у меня получилось»
Иосиф Бродский во время Мандельштамовской конференции 1991г
Осенний вечер в скромном городке...Осенний вечер в скромном городке,гордящимся присутствием на карте(топограф был, наверное, в азартеиль с дочкою судьи накоротке).1972
«В мое время в Анн Арборе было тысяч сорок студентов и еще тысяч сто остальных. Вокруг — местечки, где живут рабочие всяких фордовских заводов, автомобильных— Детройт рядом. Ощущение скуки, которое здесь описано, действительное. Но это было и замечательно. Мне именно это и нравилось. Жизнь на самом деле скучна. В ней процент монотонного выше, чем процент экстраординарного. И в монотонности, вот в этой скуке — гораздо больше правды, хотя бы Чехова можно вспомнить. Но неважно, не в Чехове дело. Вот сейчас в Анн Арборе полно кафе, а когда я там жил, если вы хотели выпить эспрессо или капуччино, нужно было садиться в машину и ехать в Канаду, в Виндзор — только там было ближайшее кафе с эспрессо. В этой скуке есть прелесть. Когда тебя оставляют в покое, ты становишься частью пейзажа»
Из фотоальбома Марианны Волковой
Роттердамский дневникДождь в Роттердаме. Сумерки. Среда.Раскрывши зонт, я поднимаю ворот.Четыре дня они бомбили город,и города не стало. Городане люди и не прячутся в подъездево время ливня. Улицы, домане сходят в этих случаях с умаи, падая, не призывают к мести...1973
«Как известно, город несколько дней бомбила гитлеровская авиация, после чего Голландия капитулировала. Там один из самых моих любимых памятников — жертвам бомбардировки работы Цадкина. И потом, это родина Эразма, первого, по-моему, наиболее ответственного антисемита в европейской истории. В общем, я исполнился всяких чувств, гуляя там, и написал эти стишки. Я показал их своему голландскому приятелю, который понимает по-русски, и он засмеялся: оказывается, помимо трагедии, там был и другой момент. Голландцы говорили, что Роттердама не жалко, потому что это был самый уродливый город страны, и даже хорошо, что его разбомбили. Сейчас-то там опять уродство — коробки-коробки-коробки. И заметьте, эту мою мысль о том, что у Корбюзье есть общее с Люфтваффе, выраженную в 73-м году, почти через двадцать лет стал высказывать принц Чарльз, критикуя современных архитекторов. Он так и выразился: это хуже Люфтваффе. Они были замечательные люди — Корбюзье, Гропиус и другие, но наваляли много. Особенно все это заметно, когда приезжаешь в Роттердам из Амстердама или Лейдена»
Из фотоальбома Марианны Волковой
Над восточной рекойБоясь расплескать, проношу головную больв сером свете зимнего полдня вдольоловянной реки, уносящей грязь к океану,разделившему нас с тем размахом, который глазубеждает в мелочных свойствах масс.Как заметил гном великану...1974
«Это меня Мичиганский университет на один семестр отпустил в Нью-Йорк, в Квинс-колледж. Я снимал квартиру на Upper East Side, на углу 89-й или 90-й улицы и Йорк авеню. Как раз над Ист Ривер, поэтому — «Над Восточной рекой». Почему так мало стихов о Нью-Йорке? Я думаю, он так или иначе упоминается где-то еще, обиняками. То место, в котором живешь, принимаешь за само собой разумеющееся и поэтому особенно не описываешь. А в остальные места совершаешь вроде паломничества. Нью-Йорк я ощущаю своим городом — настолько, что мне не приходит в голову что-то писать о нем. И переселяться отсюда в голову не приходит, разве что обстоятельства могут вынудить. На сегодняшний день это для меня абсолютно естественная среда. Перефразируя Александра Сергеевича, Нью-Йорк — это мой огород. Выходишь на улицу в туфлях и в халате»
Из фотоальбома Марианны Волковой
Темза в ЧелсиНоябрь. Светило, поднявшееся натощак,замирает на банке соды в стекле аптеки.Ветер находит преграду во всех вещах:в трубах, в деревьях, в движущемся человеке...1974
«Описание Лондона, более или менее подробное. Это стихотворение для меня достаточно важное; то есть ничего важного, разумеется, нет, но именно с него начинается отход от стандартной, что называется, железной метрики. Здесь я начинаю немножко разваливать размер. Это, как ни странно, продиктовано не английской поэтической традицией, но французской. Я помню, что принялся читать антологию французской поэзии, и мне показалось, что можно повернуть дикцию больше к силлабике, усилить силлабический элемент. Так случилось, что это были стихи про Лондон»
Из фотоальбома Марианны Волковой
В городке, из которого смерть расползалась по школьной карте,мостовая блестит, как чешуя на карпе,на столетнем каштане оплывают тугие свечи,и чугунный лес скучает по пылкой речи...Мюнхен 1975
«Точно могу сказать — 73-й год. Поездка в Германию, в Мюнхен, потому что еще когда жил в отечестве, меня в мое отсутствие выбрали в Баварскую академию des Schoene Kunst [изящных искусств — нем.]. Членом Баварской академии был в свое время Шикльгрубер [настоящая фамилия Адольфа Гитлера]. Вообще у меня отношение к Германии довольно однозначное, окрашенное войной в сильной степени. Но вот я там оказался, и имел место роман с девицей, которую я знал еще с Вены. Все это примерно и описано — в частности, венский стул»
Из фотоальбома Марианны Волковой
Колыбельная Трескового МысаВосточный конец Империи погружается в ночь. Цикадыумолкают в траве газонов. Классические цитатына фронтонах неразличимы. Шпиль с крестом безучастночернеет, словно бутылка, забытая на столе.Из патрульной машины, лоснящейся на пустыре,звякают клавиши Рэя Чарльза…1975
«Кейп-Код [Cape Cod — мыс на атлантическом побережье, в штате Массачусетс, известная курортная зона; дословно — «Тресковый мыс»] здесь, в общем, случайно. Стихотворение написано к 200-летию Соединенных Штатов. Мне захотелось отметить это замечательное событие, приятно было это делать. <…> А посвящение А. Б. — это Андрюшке [Андрей Басманов (р. 1967) — сын И. Б. и Марианны Басмановой, <…> Стихотворение я начал писать на Кейп-Коде, а закончил здесь, на Мортон-стрит [улица в Нью-Йорке, где Бродский жил с 1975 по 1993 г.], этажом выше, в квартире своей нынешней соседки. В Провинстауне, на Кейп-Коде, я несколько недель околачивался… Больше всего хлопот в этом стихотворении мне доставила светящаяся реклама кока-колы. Я хотел передать определенную ассоциацию — с огненными знаками, которые появились на стене во время пира Валтасара и предрекли конец его царства: «Мене, мене, текел, упарсин»… Прямого соответствия рекламному символу кока-колы по-русски нет. Я решил употребить архаично звучащее слово — «письмена», которое может означать и клинопись, и иероглифы, и вообще какие-то непонятные знаки, да? Мне кажется, образ от этого выиграл и ассоциация с древним пророчеством усилилась»
День рождения Барышникова у Штернов. 30 января 1993г Фото В Штерна
Мексиканский дивертисментГуернавакаВ саду, где м., французский протеже,Имел красавицу густой индейской крови,Сидит певец, прибывший издаля.Сад густ, как тесно набранное "ж".Летает дрозд, как тесно сросшиеся брови.Вечерний воздух звонче хрусталя...
Единственно, что, по-моему, стоит сказать об этих стихах, — это то, что темой была Мексика, не конкретно Мексика, а, как я полагаю, состояние духа, помещенного на менее благоприятный для него фон. Или я думаю, что это была тема. Я пытался использовать традиционные испанские метры. Первая часть, о Максимилиане, начинается как мадригал. Вторая, «1867» — где о Хуаресе, — сделана в размере чокло, то есть аргентинского танго.
1867.В ночном саду под гроздью зреющего мангомаксимильян танцует то, что станет танго.Тень возвращается подобьем бумеранга,температура, как под мышкой, тридцать шесть...
«Мерида», третья часть, написана размером, который в пятнадцатом веке использовал величайший испанский поэт, я думаю, всех времен — Хорхе Манрике. Это имитация его элегии на смерть отца.
МеридаКоричневый город. ВеерПальмы и черепицаСтарых построек.С кафе начиная, вечерВходит в него. СадитсяЗа пустующий столик...
И «Романсеро» — традиционная испанская вещь, эти тетраметры.
Мексиканский романсероКактус, пальма, агава.Солнце встает с востока,Улыбаясь лукаво,А приглянись -- жестоко...
Есть приближение к современным стихам в главе «К Евгению».
К ЕвгениюЯ был в Мексике, взбирался на пирамиды.Безупречные геометрические громадырассыпаны там и сям на Тегуантепекском перешейке.Хочется верить, что их воздвигли космические пришельцы,ибо обычно такие вещи делаются рабами.И перешеек усеян каменными грибами...
И классический пятистопный ямб — нормальная, обычная вещь, приводящая домой, — в заключительной энциклопедической части «Заметка для энциклопедии».
Заметка для энциклопедииПрекрасная и нищая страна.На Западе и на Востоке -- пляжидвух океанов. Посредине -- горы,леса, известняковые равниныи хижины крестьян. На Юге -- джунглис руинами великих пирамид.На Севере -- плантации, ковбои,переходящие невольно в США.Что позволяет перейти к торговле...1975В конце концов, это называется дивертисмент. Он должен иметь дело с манерами, со стилями, которые там используются. Если можно так выразиться, это дань культуре, о которой идет речь.
Из фотоальбома Марианны Волковой
Декабрь во ФлоренцииДвери вдыхают воздух и выдыхают пар; ноты не вернешься сюда, где, разбившись попарно,населенье гуляет над обмелевшим Арно,напоминая новых четвероногих. Дверихлопают, на мостовую выходят звери.Что-то вправду от леса имеется в атмосфереэтого города. Это -- красивый город,где в известном возрасте просто отводишь взор отчеловека и поднимаешь ворот...1976
«Стихотворение — дантовское в определенном смысле. То есть употребляются, так сказать, тотальные терцины. И рифмы — довольно замечательные. Я помню, когда написал, был в полном восторге от себя, от своих рифм. Не помню, в связи с чем я оказался во Флоренции. Было, действительно, холодно, сыро. Я там ходил, на что-то смотрел. Когда пишешь стихи о каком-нибудь месте, пишешь так, как будто там живешь — не знаю, ставил ли я такую задачу сознательно. Но в таком случае, если стихотворение написано, даже уехав из этого места, ты в нем продолжаешь жить. Ты это место не то что одомашниваешь, а становишься им. Мне всегда хотелось писать таким образом, будто я не изумленный путешественник, а путешественник, который волочит свои ноги сквозь. Это отвечает тому, что происходит на деле. Сначала ты бежишь в галерею Уфицци, туда-сюда, смотришь на их мэрию — на Синьорию, входишь в Casa di Dante, но главное, что происходит — ты тащишь свои кости вдоль Арно. И даже на автобус не очень-то можешь сесть, потому что не уверен, куда он тебя отвезет. И как-то такси брать неохота, потому что не такие уж большие концы. Вообще, не знаешь, что произойдет дальше, и тебе холодно»
Из фотоальбома Марианны Волковой
...и при слове "грядущее" из русского языкавыбегают черные мыши и всей оравойотгрызают от лакомого кускапамяти, что твой сыр дырявой...1976
«В какой-то мере он (образ мышы) относится к фонетике русского слова "грядущее", которое фонетически похоже на слово "мыши". Поэтому я раскручиваю его в идею, что грядущее, то есть само слово, грызет — или как бы то ни было, погружает зубы — в сыр памяти»
Иосиф Бродский среди студентов кафедры русских исседований Килского университета. Март 1978г
Сан-ПьетроТретью неделю туман не слезает с белойколокольни коричневого, захолустного городка,затерявшегося в глухонемом углуСеверной Адриатики. Электричествопродолжает в полдень гореть в таверне.Плитняк мостовой отливает желтойжареной рыбой. Оцепеневшие автомобилипропадают из виду, не заводя мотора.И вывеску не дочитать до конца. Ужене терракота и охра впитывают в себясырость, но сырость впитывает охру и терракоту...1977
«…Помню, что показывал стихотворение Томасу [Венцлова] в Париже. Вероятно, 79-й или 80-й. Сан-Пьетро — не самая фешенебельная часть Венеции, а наоборот. От Arsenale к острову Сан-Микеле, там район, куда нога туриста особенно не ныряет: всякие верфи. Но первые строчки — вид из окна гостиницы "Londra", где Чайковский написал, по-моему, свою Вторую симфонию, там даже мемориальная доска висит. И как-то я вышел из гостиницы и пошел не туда, куда обычно ходишь, то есть не к Сан-Марко. И это куда более замечательно. Видишь настоящую зимнюю жизнь в сильном тумане. Мне ужасно приятно было это описывать. Да, конечно, "в глухонемом углу Северной Адриатики" — это парафраз Умберто Саба "в углу Адриатики дикой", все правильно. Здесь вообще есть довольно много интересного. Стихотворение написано верлибром, а когда пишешь верлибром, должен быть какой-то организующий принцип. Тут — двойчатки по концам строф: либо буквальные, либо психологические. Вот: "не терракота и охра впитывает в себя сырость, но сырость впитывает охру и терракоту". Или: "в пиджаке на голое тело, в туфлях на босу ногу". Или двойчатка в виде рифмы: "чугунная кобыла Виктора-Эммануила". Это знаю я, но больше никто не знает. И такого там много внутри»
Иосиф Бродский в Мичиганском университете в 1980 году.
Стихи о зимней кампании 1980-го годаСкорость пули при низкой температуресильно зависит от свойств мишени,от стремленья согреться в мускулатуреторса, в сложных переплетеньях шеи.Камни лежат, как второе войско.Тень вжимается в суглинок поневоле.Небо -- как осыпающаяся известка.Самолет растворяется в нем наподобье моли.И пружиной из вспоротого матрасаподнимается взрыв. Брызгающая воронкой,как сбежавшая пенка, кровь, не успев впитатьсяв грунт, покрывается твердой пленкой...1980
«Год назад по телевидению показали кадры, снятые в Афганистане. По пустынной равнине ползут русские танки — и все. Но я потом больше суток подряд просто на стены лез. И не в том дело, что мне стыдно за Россию. Это я уже дважды проходил: в пятьдесят шестом году, во время венгерских событий, и в шестьдесят восьмом — после Чехословакии. Тогда к стыду примешивался страх, страх если не за себя, то за друзей. Я по опыту знал, что всякое обострение международного положения неминуемо влечет за собой закручивание гаек внутри страны. Но в Афганистане меня добило другое. Я воспринял эти танки как орудие насилия над природной стихией. Земли, по которой они шли, даже плуг никогда не касался, не то что танк. Какой-то экзистенциальный кошмар. Он до сих пор у меня перед глазами. И я задумался о солдатах, которые там воюют, — они моложе меня лет на двадцать и теоретически могли бы быть моими сыновьями…»
Из фотоальбома Марианны Волковой
ПриливВ северной части мира я отыскал приют,в ветреной части, где птицы, слетев со скал,отражаются в рыбах и, падая вниз, клюютс криком поверхность рябых зеркал...1981
«Местечко Анструтер, на северо-востоке Шотландии, возле Сент-Эндрюса, на заливчике. Я там оказался в 81-м году, если не ошибаюсь. Перед этим я прожил полгода в Американской академии в Риме, в июне срок кончился, и надо было удирать, потому что становилось чудовищно жарко. В Шотландии у меня были знакомые, а у их дядюшки ферма недалеко от этого самого Анструтера. Там я и прожил месяц в полном одиночестве, о чем и идет речь. И то, что "в северной части мира я отыскал приют" — это без иносказаний, буквально»
Из фотоальбома Марианны Волковой
Римские элегииПленное красное дерево частной квартиры в Риме.Под потолком -- пыльный хрустальный остров.Жалюзи в час заката подобны рыбе,перепутавшей чешую и остов…1981
«Наиболее подлинное, что написано Гете — это "Римские элегии". Он молодым приезжает из своей монструозной ситуации в Италию и шастает по Италии, у него возникает роман с какой-то, видимо, просто путаной. Но вот тут-то он и пишет свои самые подлинные стихи. Пишет гекзаметром и рассказывает о том, как выстукивает ритм на ее позвоночнике, ведет счет слогов. Валяется с ней и сочиняет стишки — и это замечательно <…> Я решил, в 80-м году, кажется, что напишу цикл стихотворений о Риме, но не знал, как назвать. И подумал: назову «Римские элегии». Если это вызов, пусть будет вызов, но только я не знаю, кому. Это правда Рим и это правда элегии. ..»
Из фотоальбома Марианны Волковой
Венецианские строфыМокрая коновязь пристани. Понурая ездоваямашет в сумерках гривой, сопротивляясь сну.Скрипичные грифы гондол покачиваются, издаваявразнобой тишину...1982
«У меня была такая идея написать вид города в разное время дня. Как у Лоррена в Эрмитаже, и Пуссен этим тоже занимался: пейзаж в разное время дня или в разное время года. Ну да, и Моне с Руанским собором, но это было потом. Я прежде всего имел в виду Лоррена, потому что Венеция — это лорреновский фантастический город у водички. Я решил сделать описание Венеции утром и Венеции вечером, ночью…»
Из фотоальбома Марианны Волковой
В окрестностях АлександрииКаменный шприц впрыскивает героинв кучевой, по-зимнему рыхлый мускул.Шпион, ворошащий в помойке мусор,извлекает смятый чертеж руин…1982
«Александрия — это Вирджиния. Я действительно не случайно вынес в заголовок Александрию — там это все обыгрывается, в тексте. Клеопатра покончила самоубийством, как известно, в Александрии, поднеся к груди змею. И там в конце описывается, как подкрадывается поезд "к единственному соску столицы", что есть Капитолий.
А. Каплан, И. Бродский, А Рабинович, С Довлатов 1986
На виа ДжулиаКолокола до сих пор звонят в том городе, Теодора,будто ты не растаяла в воздухе пропеллерною снежинкойи возникаешь в сумерках, как свет в конце коридора,двигаясь в сторону площади с мраморной пиш. машинкой,и мы встаем из-за столиков!..1987
«Одна из самых красивых улиц в мире. Идет, грубо говоря, вдоль Тибра, за Палаццо Фарнезе. Но речь не столько об улице, сколько об одной девице, которая работала тогда, в 85-м, кажется, году, на Юнайтед Пресс Интернейшнл, или что-то в этом роде — Теодора. Американка с византийским именем. Если уж человек не еврей, то зачем же сразу так? Очень была хороша собой, и мне казалась отчасти похожей на М. Б. Как-то я ждал ее вечером, а она шла по Виа Джулиа, под арками, с которых свисает плющ, и ее было видно издалека, это было замечательное зрелище»
Иосиф Бродский и Геннадий Шмаков 1987
Открытка из ЛиссабонаМонументы событиям, никогда не имевшим места:Несостоявшимся кровопролитным войнам.Фразам, проглоченным в миг ареста.Помеси голого тела с хвойнымдеревом, давшей Сан-Себастьяна…1988
«»Я туда ездил на конференцию в 88-м году. Это опять-таки strictly authentic [строго соответствует действительности — англ.]. Дело в том, что Лиссабон — город с самой большой, быть может, плотностью городской скульптуры на квадратный метр. Стихотворение начинается с подлинной детали. Я помню, что шел по улице и вдруг увидел памятник неучастию Португалии в какой: то войне, то ли 14-го года, то ли в последней. Ну, и отсюда все началось. Но вообще Лиссабон — ужасно красивый город. Похож, по какому-то ощущению, на Красную Пресню, но есть места — чистый кинематограф. Ну, а рядом районы с диким уровнем преступности, где у вас что-то выдирают, срезают и так далее. Там даже как-то легче заблудиться и стать жертвой, потому что язык непохожий и трудоемкий, хотя все, как выясняется на шестой или седьмой день, говорят прилично по-английски…»
1993 Фото В. Штерна
Пчелы не улетели, всадник не ускакал. В кофейне"Яникулум" новое кодло болтает на прежней фене.Тая в стакане, лед позволяет дваждывступить в ту же самую воду, не утоляя жажды...1989
«На самом верху холма Джаниколо кофейня, у ворот Сан Панкрацио. Лучшая панорама Рима с этого холма. Надо подняться из Трастевере по Виа Гарибальди, на автобусе или такси, наверх, там такой выплеск акведука, с мраморными украшениями, с вечно, денно и нощно, льющейся водой. Оттуда — лучшая панорама Рима. А еще выше — кафе: в гастрономическом отношении интереса не представляет, но я там бывал счастлив. Совершенно верно, "пчелы" — из герба Барберини на этой арке ворот Сан Панкрацио, а "всадник" — Гарибальди из соседнего парка. Там вообще много зашифровано и завуалировано, но это неважно. Адресат была специалисткой по римскому праву»
В кафе «Санкт-Петербург» у картины Окштейна после последнего чтения 9 апреля 1995 в Бостоне. Фото Н. Шлезингера
ОблакаО, облакаБалтики летом!Лучше вас в мире этомя не видел пока.
Может, и в тойвы жизни клубитесь-- конь или витязь,реже -- святой...1989
«Написано в Стокгольме. Летом там прохладно, экологическая ниша, нет чудовищной жары американской, от которой всегда сбегаешь. Я жил в маленькой квартирке, на четвертом или пятом этаже, в довольно страшненьком домике. Из окна ничего не было видно — только облака. Когда я ложился на кровать, которая занимала большую часть комнаты, то смотрел на облака. Это у меня вообще пунктик. Началось давно, еще в родном городе: я выходил из дома, и единственное, что меня очень интересовало — облачность. Ничто другое не интересовало — я правду говорю, не рисуюсь. Облака — это наиболее событийное зрелище. Из естественных, да и вообще, из любых. Самое большое шоу. Всегда колоссальное разнообразие. Если, конечно, не затянуто все плотно. Что, действительно, в наших местах бывало нередко»
Из фотоальбома Марианны Волковой
Без коментариев
Новая АнглияХотя не имеет смысла, деревья еще растут.Их можно увидеть в окне, но лучше издалека.И воздух почти скандал, ибо так раздут,что нетрудно принять Боинг за мотылька...1993
«Это год 90-91-й, описание осени. Вообще надо было бы давным-давно написать осеннюю эклогу, и какие-то части уже написаны, но времени не хватает сесть и заняться ею от начала до конца. Ужасно красивое там бабье лето... Интенсивность красок феноменальная, совершенно не отечественная… Краски таковы, что даже ночью они светятся, как лампочки. По крайней мере, таково мое ощущение, и я склонен думать, что оно вполне объективно. Но вообще это стишки по поводу абсурда существования, скорее всего»
Из фотоальбома Марианны Волковой
Корнелию ДолабеллеДобрый вечер, проконсул или только-что-принял-душ.Полотенце из мрамора чем обернулась слава.После нас - ни законов, ни мелких луж.Я и сам из камня и не имею праважить. Масса общего через две тыщи лет...1995
П. Вайль вспоминает, что за два дня до смерти, в телефонном разговоре Бродский сказал об этом стихотворении: «Последняя строчка довольно точно отражает то, что со мной происходит»
Соломон Волков «Диалоги с Иосифом Бродским» Москва Эксмо 2002Иосиф Бродский Большая книга интервью Захаров Москва 2000Людмила Штерн «Бродский: Ося, Иосиф, Joseph» Москва Издательство Независимая газета. 2001Пушкинский фонд Сочинения Иосифа Бродского Том II Санкт-Петербург MCMXCII
vittasim.livejournal.com
Тайна смерти Бродского. » Женский Мир
Двадцать лет назад 28 января 1996 года в своём доме в Нью-Йорке скончался русский поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе Иосиф Александрович Бродский. Известно много фактов из жизни и творчества Бродского, но смерть его до сих пор остаётся тайной.
«Мы все приговорены к одному и тому же – к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрёте вы, их читающий. Никто не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их ещё усложнять», – писал Бродский.
Каждый раз в родном Петербурге проходя мимо дома Мурузи, я смотрел на балкон Бродских и мечтал об открытии здесь музея знаменитого поэта.И вот 24 мая 2015 года в день 75-летия Иосифа Бродского я был на открытии музея «Полторы комнаты» в доме Мурузи. Это было СОБЫТИЕ! Ничего подобного я не видел уже давно. Очередь желающих побывать в музее Бродского растянулась до Литейного проспекта. Многие любители творчества Иосифа Александровича искренне сожалели о его скоропостижной смерти. Некоторые спрашивали: как же случилось, что Бродский ушёл так рано?
ТАЙНА СМЕРТИ БРОДСКОГОЗанимаясь созданием этого очерка, я ощутил, как погрузился в легенду. Встречаясь с ещё живущими и ныне здравствующими друзьями Иосифа Бродского, захотелось изнутри взглянуть на жизнь и смерть всемирно известного поэта. Ведь мы жили с ним в одном пространстве и времени почти 37 лет.
Многие не согласятся с моей трактовкой событий и фактов. Но я надеюсь, что мой взгляд позволит расширить представление о Бродском не только как о поэте, но и как о человеке, ведь одно без другого не существует.
Бродский был противоречивый человек, далеко не ангел. Но он не боялся быть тем, кем он был. «Нельзя отворачиваться от своей судьбы», – говорил Иосиф.
Я не считаю себя биографом Иосифа Бродского, и потому эта статья мой личный взгляд на трагедию поэта – то, что я называю «самоубийством» Бродского.Смерть фигурирует уже в первых стихах Иосифа Бродского.«Ни страны, ни погоста не хочу выбирать.На Васильевский остров я приду умирать»– сочинил двадцатилетний Иосиф.
В 40 лет Бродский писал:«Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.Только с горем я чувствую солидарность.Но пока мне рот не забили глиной,из него раздаваться будет лишь благодарность».
«Век скоро кончится, но раньше кончусь я», – пророчествовал пятидесятилетний Бродский. В 1982 году Бродский говорил: «Для меня 2016 год совершенно невообразим. Если не сказать не уместен. Как минимум потому, что меня здесь уже не будет, я буду лишь прахом».Как юрист-криминолог я не могу избавиться от привычки рассматривать смерть как преступление: убийство или доведение до самоубийства. Была ли смерть Бродского естественной или нет, теперь приходится только гадать. Вскрытия не было.Почему?
Главной причиной смерти Бродского его лечащий врач называл привычку поэта много курить. Он почти не выпускал сигарету из рук. Очень трудно найти фотографию Бродского, где бы он был без сигареты. Бродский перенёс 4 инфаркта, но курить не бросал. Курил он по 3-4 пачки в день, да ещё отрывал фильтр для крепости. Врачи запретили поэту курить, ведь табакокурение это медленное самоубийство.Не пил Бродский разве что сухую воду. Каждый день 4 чашки крепкого кофе плюс 20-30 сигарет без фильтра. Естественно, это сказалось на сердце. На требование врачей бросить курить, Бродский отвечал: «обезьяна взяла в руки камень и стала человеком; человек взял в руки сигарету, и стал поэтом».
От отца Иосиф унаследовал болезнь сердца. Приступы стенокардии преследовали поэта всю жизнь, а вместе с ними и мысли о смерти. После ареста по обвинению в тунеядстве 13 января 1964 года на следующий день в камере у Иосифа случился первый сердечный приступ. Провели принудительную психиатрическую экспертизу на предмет вменяемости и установили, что у Бродского черты психопатической личности.
Первый инфаркт Иосиф Александрович перенёс в 1976 году. В конце 1978 года ему сделали операцию на открытом сердце. В 1985 году сделали вторую операцию на сердце, причём неудачно. Приступы стенокардии не прекращались. В 1994 году ещё инфаркт. Врачи предложили поэту пересадку сердца.Зная о своём болезненном состоянии и о требовании врачей уменьшить потребление кофе и сигарет, Бродский не отказывался от своих привычек. Почему?Не хотел менять стиль жизни или чувствовал свою обречённость?«Курить подталкивает бес.Не знаю, кто там Гончарова,но сигарета – мой Дантес».
После двух инфарктов и двух операций на сердце употребление 3-4 пачек сигарет каждый день плюс 3-4 чашки крепкого кофе это не иначе как «самоубийство»!В своё пятидесятилетие Бродский, по признанию друзей, был в полной депрессии, с «каменным лицом» ходил.«Век скоро кончится, но раньше кончусь я.Это, боюсь, не вопрос чутья.Скорее – влиянье небытия …»
Многие из друзей Бродского (Яков Гордин, Евгений Рейн, Валерий Попов, возлюбленная поэта Марианна Басманова и другие) до сих пор живы, выступают, дают интервью.Бродский, как известно, не хотел уезжать из СССР – его вынудили, фактически выслали. Он понимал, что вне родного языка поэта не существует. В эмиграции Бродский очень боялся, что его русский язык исчезает. На вопрос шведского журналиста, считает ли Иосиф Александрович себя русским или американцем, Бродский ответил: «Я еврей, русский поэт и английский эссеист». Иногда третье определение он заменял на «американский гражданин».
Когда Хайнц Маркштейн в Вене спросил Бродского: «А скажите, Иосиф, вы считаете себя советским поэтом?» – Иосиф Бродский ответил: «Вы знаете, у меня вообще сильное предубеждение против любых определений, кроме «русский». Поскольку я пишу на русском языке. Но я думаю, что можно сказать «советский», да. В конце концов, при всех его заслугах и преступлениях всё-таки режим, реально существующий. И я при нём просуществовал 32 года. И он меня не уничтожил…»В стихотворении «На 22 декабря 1970 года Якову Гордину от Иосифа Бродского» есть такие строки:«Я – homo sapiens, и весь япротиворечий винегрет.Добро и Зло суть два кремня,и я себя подвергну риску,но я скажу: союз их искрурождает на предмет огня. …»
Яков Гордин в книге «Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского" ,приводит слова поэта из его письма, обращённые к будущим биографам: «Вольно или невольно… Вы упрощаете для читателя представление о моей милости. Вы – уже простите за резкость тона – грабите читателя (как, впрочем, и автора). А, – скажет французик из Бордо, – всё понятно. Диссидент. За это ему Нобеля и дали эти шведы-антисоветчики. И «Стихотворения» покупать не станет. … Мне не себя, мне его жалко».Накануне 75-летнего юбилея поэта я встречался с Яковым Гординым и задал ему несколько вопросов о Бродском, в том числе вопрос об отношении к версии «самоубийства». После интервью Яков Аркадьевич подарил мне экземпляр журнала «Звезда» №1 за 2014 год. Там я нашёл статью Сэмюеля Реймера «Вспоминая Иосифа Бродского».Реймер пишет: «Ни в чём так отчётливо не сказывалось мужество Иосифа, как в долгой борьбе, которую он вёл с постоянно ухудшающимся состоянием своего сердца. Его отказ сдаться вполне сознаваемой смертельной угрозе был частью его вообще стоического отношения к жизни». (с.148)
Бродский называл своё творчество как "упражненья в умирании". Смерть, по Бродскому, – это абсолютное уничтожение, безысходный ужас. В его системе ценностей жизнь была важнее литературы. При этом он не видел в жизни ничего, «кроме отчаяния, неврастении и страха смерти». Бродский признавал: «Две вещи оправдывают существование человека на земле: любовь и творчество».
В 1995 году Анатолий Собчак – тогдашний мэр Санкт-Петербурга – навестил Бродского в Нью-Йорке и пригласил его с триумфом вернуться в родной город. Ранее в 1989 году Бродского реабилитировали по процессу 1964 года, а в 1995-ом даже присвоили звание «почётный гражданин Санкт-Петербурга». Всё было готово к приёму: и особняк на Каменном острове, и ненавязчивая охрана, и дежурный врач-кардиолог, и выступление в Большом зале Филармонии.
На вопрос «Вы не собираетесь вернуться в Россию?» Бродский ответил: «Не думаю, что я могу. Страны, в которой я родился, больше не существует. Нельзя вступить в ту же реку дважды. Так же невозможно, как вернуться к первой жене. Скажем, почти так же. Я хотел бы побывать там, увидеть некоторые места, могилы родителей, но что-то мешает мне сделать это. … Я не могу быть туристом там, где народ, говорящий на моем языке, бедствует. … Конечно, охота побывать в родном городе, прежде чем я сыграю в ящик».
Бродский хотел, но не смог приехать. Он не мог переменить новую родину на старую. Да его бы, возможно, и не пустили. Ведь в Америке был поэтом-лауреатом Библиотеки Конгресса США …Одни считают, что Бродский не хотел возвращаться, потому что был страшно обижен своей родиной. Он горько шутил: «Если бы я появился на улице Пестеля, фасад Эрмитажа сорвался бы и побежал доносить в КГБ».Другие полагают, что Бродский очень хотел приехать, но понимал, насколько это рискованно. Есть версия, что именно желание вернуться на родину и стало причиной его таинственной смерти.
В 1990 году Бродский неожиданно женился на Марии Соццани – итальянской аристократке 1969 года рождения, русской по материнской линии. В 1993 году у них родилась дочь Анна.
С Марией Соццане Бродский познакомился в Париже в декабре 1989 года на его лекции. А через год они плыли вместе на гондоле по Гранд-каналу Венеции и поэт был счастлив.Многие друзья Бродского говорили, что одиночество для Иосифа было источником вдохновения. Но если Бродский всегда нуждался в одиночестве, то зачем на старости лет женился на женщине, которая годилась ему в дочери? У него уже была дочь – Анастасия Иосифовна Кузнецова, 1972 года рождения от балерины Марии Кузнецовой.
Бродский всех удивил своей женитьбой. Потому что когда ему исполнилось 50 лет, он говорил, что навсегда одинок. Он вообще собирался умереть в возрасте 40 лет, и удивлялся, что так долго живёт.Литературный секретарь последних десяти лет жизни Бродского Энн Шеллберг свидетельствует: «Он болел много лет. Ему была необходима тихая размеренная жизнь, чтобы работать. Он всё больше и больше хотел находиться в одном месте, чтобы спокойно размышлять и жить. Всё это он получил, женившись».«Трагедия старости в том, что ты себя чувствуешь молодым», – полагает известный актёр Владимир Зельдин, которому недавно исполнилось 100 лет.Многие пятидесятилетние мужчины, женившиеся на молоденьких девушках, быстро умирают. Дело в том, что мужья представляют себя молодыми и стремятся соответствовать своим жёнам. Но организм, даже взбадриваемый виагрой, уже не может выдержать бурной сексуальной жизни.
Бродский был ловелас. Баб у него было немерено. Так он самоутверждался. Ещё в молодости он жёстко отстаивал свои права «альфа-самца». Приударившему за Марианной Басмановой (возлюбленной Иосифа) Бродский от злости воткнул в кисть вилку. А с бывшим другом Дмитрием Бобышевым (к которому ушла Марианна), они чуть было не подрались на топорах в Норенской.Бродский всю жизнь мстил женщинам за ту горечь, которая осталась в нём, от того, что он был брошен любимой, что она ему изменила, да ещё с его близким другом. Для большого поэта очень важно «красиво уйти». И умереть, защищая честь любимой женщины или в объятиях любимой женщины – мечта любого поэта.
Бродскому нужны были тишина и покой, а он женился на молодой. Так было и с Пушкиным. Бродский боготворил Пушкина. И поэтому вряд ли можно считать случайностью, что смерть Бродского наступила 28 января, а 28 января (по старому стилю) умирал раненый Пушкин.
Пушкина убили, Лермонтова убили, Грибоедова убили, Есенина убили …Буддисты считают, что смерть – главное событие в жизни человека. И от того, как он уйдёт из мира, зависит его нахождение в другом мире и состояние этого мира.
Сэмюел Реймер в своих воспоминаниях приводит слова Бродского: «Послушай, Сэм, в литературной энциклопедии где-то между Блоком и Брюсовым в будущем найдётся местечко и для меня. Моя сегодняшняя работа состоит в том, чтобы шлифовать и совершенствовать это местечко. Вот и всё». (с.148)Реймер с горечью пишет: «До сих пор мне слышится, как он произносит повторяющийся рефрен: «Жизнь моя затянулась».
Я не поклонник детективного жанра и не хочу строить версии убийства или самоубийства. В данном контексте «самоубийство» это скорее фигура речи, нежели версия или диагноз.Врачи планировали сделать Бродскому операцию на сердце и запретили ему курить и употреблять много кофе. Но если, несмотря на запрет врачей, больной продолжает пить и курить, это нельзя назвать иначе как «самоубийство».
Если смерть не была убийством или явным самоубийством, то почему не было вскрытия?Я никого не обвиняю, а только излагаю факты. Бродский не какой-то бродяжка, смерть которого никому не интересна. Иосиф Бродский – поэт мирового уровня, и его смерть – трагедия для всех любителей поэзии! Скажут: не надо конспирологии, ну умер больной человек и умер, чего тут копать.Да, если бы речь шла о нищем бомже, а не о лауреате Нобелевской премии по литературе. Скоропостижно скончался поэт мирового значения, да ещё с миллионным наследством … Скажут: ничего нового – бездарность завидует знаменитости и пытается на чужой славе сделать себе пиар…
Я не считаю себя поэтом. Но как юрист-криминолог, хочу понять некоторые до сих пор невыясненные моменты кончины Иосифа Бродского и его воли по поводу захоронения.
Поэт и переводчик Илья Кутик в своих широко цитируемых воспоминаниях, посвящённых последней воле и похоронам Бродского, говорит:«За две недели до своей смерти Бродский купил себе место в небольшой часовне на нью-йоркском кладбище по соседству с Бродвеем (именно такой была его последняя воля). После этого он составил достаточно подробное завещание. Был также составлен список людей, которым были отправлены письма, в которых Бродский просил получателя письма дать подписку в том, что до 2020 года получатель не будет рассказывать о Бродском, как о человеке, и не будет обсуждать его частную жизнь; о Бродском-поэте говорить не возбранялось». Большинство утверждений, сделанных Кутиком, не подтверждается другими источниками. Некоторые люди, близко знавшие Бродского, выступили с опровержениями.
Лев Лосев свидетельствовал, что Бродский не оставлял указаний относительно своих похорон; не покупал место на кладбище и т.д. В биографии Иосифа Бродского (первой и ставшей классической – она издана в серии ЖЗЛ, Молодая гвардия 2006 год) Лев Лосев теме смерти Бродского посвящает только одну страницу!На странице 283 Лосев пишет: «Вечером в субботу 27 января 1996 года он набил свой видавший виды портфель рукописями и книгами, чтобы завтра взять с собой в Саут-Хедли. В понедельник начинался весенний семестр. Пожелав жене спокойной ночи, он сказал, что ему нужно ещё поработать, и поднялся к себе в кабинет. Там она и обнаружила его утром – на полу. Он был полностью одет. На письменном столе рядом с очками лежала раскрытая книга – двуязычное издание греческих эпиграмм. … Сердце, по мнению медиков, остановилось внезапно».
Но как могли медики сделать такой вывод, если не было вскрытия?Если «сердце, по мнению медиков, остановилось внезапно», то по какой причине? Это могло быть и по причине убийства, и по причине самоубийства, и по причине непринятия вовремя лекарства, и это мог быть инфаркт. Для любого сердечного приступа, как правило, нужен повод, толчок, физическое перенапряжение или эмоциональное потрясение, да хоть «укол зонтиком»…
Почему не было полицейского расследования причин смерти?А если смерть была естественной, то почему не было медицинского вскрытия?Если бы Бродский умер от сердечного приступа в советской тюрьме, ему бы точно сделали вскрытие. Как сделали вскрытие тела Есенина для установления причин смерти (хотя очевидно, это было не самоубийство, а убийство). Кстати, Анатолий Собчак тоже умер, как говорят, в результате сердечного приступа, и его вдова (Людмила Нарусова) тоже отказалась делать вскрытие.Почему?
Древние говорили: ищи того, кому это выгодно!Приятель Бродского писатель Владимир Соловьёв, живущий в Нью-Йорке, свидетельствует: «Он пошёл к себе наверх в бруклинском доме. Что было в дальнейшем – молчание. Жена его, когда проводила гостя, она нашла его на полу, лицом вниз, очки разбились. Он умер».Кто был в гостях у Бродских в тот вечер? Что случилось, когда этот человек был в доме Бродских, а главное – что было после его ухода? Люди, как правило, стремятся выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. Неприглядную правду мало кто может о себе рассказать, а компрометирующую – тем более.
Есть свидетельство близкого друга Иосифа Бродского Михаила Барышникова. Будто бы в два часа ночи 28 января Иосиф позвонил Михаилу и сказал слова, которые стали последними: «Миша, будь хорошим». После этих слов Иосиф Бродский умер. По одним показаниям, очки Иосифа лежали на столе, по другим, очки были разбиты. Значит, он упал, когда стоял или ходил по комнате. Бродский собирался в Саут-Хэдли на начало студенческого семестра, видимо, читать лекции. Ему нужно было выспаться. Но он не спал. В два часа ночи позвонил Барышникову и сказал прощальные слова.
Почему жена обнаружила труп мужа только утром? Почему он был полностью одет? Это более чем странно, если не сказать подозрительно. У меня, как у криминолога, такое чувство, что нас обманывают.Но зачем?
Скорее всего, жизнь Бродского была застрахована. Самоубийство не является страховым случаем и страховая премия наследникам не выплачивается. Наследницей всего состояния и авторских прав Бродского стала его 26-летняя жена – Мария Соццани-Бродская – женщина необычайной красоты и притягательности! По закону наследник является владельцем всех авторских прав в течение 70 лет после смерти автора.Теперь даже полное цитирование стихотворения русского поэта Бродского запрещено. На полное цитирование нужно получить разрешение от владельца авторских прав – Марии Соццани-Бродской.
Да, Россия не ценит своих гениев: изгоняет и убивает. Но у меня такое чувство, что Иосифа Бродского у нас просто украли!
1 февраля 1996 года в Нью-Йорке в Епископальной приходской церкви Благодати прошло отпевание. На следующий день состоялось временное захоронение: тело в гробу, обитом металлом, поместили в склеп на кладбище при храме Святой Троицы (Trinity Church Cemetery), на берегу Гудзона, где оно хранилось до 21 июня 1997 года.
Лев Лосев в своей литературной биографии Бродского ничего не говорит о причинах смерти, о содержании завещания, о последней воле Иосифа и о месте, где поэт хотел быть похоронен. Лосев пишет: «Первоначально планировалось похоронить Бродского в Саут-Хедли. Он сам полагал, что там будет его могила. Но этот план по разным причинам пришлось отвергнуть».
По каким таким причинам? И почему Бродский полагал, что его могила будет в каком-то Саут-Хедли, а не в любимом Питере?«Из России от депутата Государственной думы Галины Старовойтовой пришла телеграмма с предложением перевезти тело поэта в Петербург и похоронить его на Васильевском острове, но это означало бы решить за Бродского вопрос о возвращении на родину», – пишет Лосев.
А разве решение похоронить его в Венеции не было решением за Бродского?И каким на самом деле было решение поэта о его захоронении?Не могу поверить, чтобы Бродский в своём завещании не высказал желания быть похороненным в определённом месте. В своих стихах он говорил об этом неоднократно.Если кончу дни под крылом голубки,что вполне реально, раз мясорубкистановятся роскошью малых наций –после множества комбинацийМарс перемещается ближе к пальмам;а сам я мухи не трону пальцемдаже в ее апогей, в июле –словом, если я не умру от пули,если умру в постели, в пижаме,ибо принадлежу к великой державе,.......то лет через двадцать, когда мой отпрыск,не сумев отоварить лавровый отблеск,сможет сам зарабатывать, я осмелюсьбросить свое семейство – черездвадцать лет, окружен опекой,по причине безумия, в дом с аптекойя приду пешком, если хватит силы,за единственным, что о тебе в Россиимне напомнит. Хоть против правилвозвращаться за тем, что другой оставил.…(1967 год)Лев Лосев объясняет: «К тому же могила в Петербурге была бы труднодоступной для семьи». А разве Венеция к Нью-Йорку ближе, чем к Санкт-Петербургу?Да, жена Мария Соццани-Бродская итальянка русского происхождения. Но для неё никакой труднодоступности Санкт-Петербурга не было и нет. А вот могилу Иосифа Бродского на острове Сан-Микеле туристам посетить нелегко.
«Да и не любил Бродский, возможно, как раз из-за его популярности, своё юношеское стихотворение со строками «На Васильевский остров я приду умирать…», – полагает Лосев. Однако Бродский читал это стихотворение на публике довольно часто. Он не мог не любить этот стих, как не мог не любить родной Петербург-Ленинград.
Решение вопроса об окончательном месте упокоения поэта заняло больше года. По словам вдовы Бродского Марии: «Идею о похоронах в Венеции высказал один из его друзей. Это город, который, не считая Санкт-Петербурга, Иосиф любил больше всего. Кроме того, рассуждая эгоистически, Италия — моя страна, поэтому было лучше, чтобы мой муж там и был похоронен».
Кто же посоветовал похоронить Бродского в Венеции, а не в Петербурге?«Вероника Шильц, многолетний ближайший друг и адресат нескольких стихотворений, и Бенедетта Кравери, которой посвящены «Римские элегии», договорились с властями Венеции о месте на старинном кладбище Сан-Микеле». (Лев Лосев с.283).Предложение депутата Государственной Думы Галиной Старовойтовой похоронить поэта в Петербурге на Васильевском острове было отвергнуто. Хотя стихи и мысли поэта недвусмысленно говорили о его желании. В беседе с Евгением Рейном Бродский как-то сказал: «Вообще Васильевский остров играл какую-то сверхъестественную роль в моём сознании».Ни страны, ни погостане хочу выбирать.На Васильевский островя приду умирать.Твой фасад темно-синийя впотьмах не найду.между выцветших линийна асфальт упаду.И душа, неустаннопоспешая во тьму,промелькнет над мостамив петроградском дыму,и апрельская морось,над затылком снежок,и услышу я голос:— До свиданья, дружок....
Полтора года ушло на согласования, чтобы перевезти гроб с телом поэта в Венецию и похоронить. Когда тело везли из Нью-Йорка, гроб раскрылся, а когда грузили на катафалк, вовсе переломился пополам. Стали хоронить, копать могилу, наткнулись на чужие кости…Хотя бесчувственному телуРавно повсюду истлевать,Лишённое родимой глиныОно в аллювии долиныЛомбардской гнить не прочь, - понежеВсё тот же грунт и черви те же.Стравинский спит на Сан-Микеле…
21 июня 1997 года на кладбище Сан-Микеле в Венеции состоялось перезахоронение тела Иосифа Бродского. Бродский не был православным и не был католиком. Поэтому похоронили его в протестантской части кладбища. Эпитафия на захоронении Бродского гласит: «Со смертью не всё кончается» (из элегии Проперция Letum non omnia finit).
Когда я был в Венеции и ходил по узким улочкам этого города, то не мог избавиться от ощущения, что где-то впереди или сзади идёт Бродский.
В 1995 году на меня произвёл сильное впечатление фильм «Прогулки с Бродским», в котором Иосиф вместе со своим другом Евгением Рейном бродят по улочкам Венеции и читают стихи.Привезите меня умирать на залив —Только здесь ближе всех небеса,Только здесь я душой нараспашку открыт,Только здесь слышу я голоса,Только здесь я бываю с собою на Ты,Только здесь вопрошает душа,Только здесь созревают желанья, мечты,Только здесь засыпаю без сна.Здесь, наверное, Бродский когда-то сидел,А теперь здесь стихи я пишу.Сочинять при желаньи здесь каждый б сумел.Здесь творю я, как будто дышу.К рыбакам прогуляюсь по гладкой воде,А потом вместе с чайкой взлечу,Загадаю родиться я новой звезде,И с молитвою к Богу засну.Благодарен за всё в эту белую ночь:За крик чаек, огни маяков.Пусть уходят надежды, сомнения — прочь!Всем спасибо! Я к смерти готов!(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература
А по Вашему мнению, есть ли ТАЙНА СМЕРТИ БРОДСКОГО?
© Николай Кофырин
jenskiymir.com
