Музей ЧерномырдинаАлексей Гинтовт на Петровке, 25. Работы за 10 летARTinvestment.RU 01 ноября 2017. Алексей гинтовт картины
Русская Сила | Интервью с Алексеем Гинтовтом
АЛЕКСЕЙ БЕЛЯЕВ-ГИНТОВТ
В современной России не так много художников, которых я уважаю. Когда у Энди Уорхола спрашивали, кто ему нравится из современных художников, он отвечал: «Все. Они все хорошие». Я — не Энди Уорхол. Я отвечаю: «Никто. Они все плохие». Я их всех презираю. Поэтому крайне ценно, когда среди этого богемного сброда и откровенных мошенников встречается настоящий художник. Такие встречи со мной бывают нечасто. В Питере случилось раз, когда я подружился с Георгием Гурьяновым, царствие ему небесное. А в Москве таким человеком стал Алексей Беляев-Гинтовт.
Те несколько раз, когда наши работы выставлялись вместе — Георгия, Doping-Pong и Алексея — наполняли меня прекрасным ощущением, что современное русское искусство действительно существует. Оно есть, никуда не делось и процветает. А самое главное — его представители являются реальными глыбами, которые из общественного сознания вытеснены зарубежными пиартистами Дэмиеном Херстом, Джеффом Кунцем и им подобными.
Однажды составитель антологии новейшей русской поэзии Константин Кузьминский пожаловался журналистам: «Американцам не нужны русские писатели. Им не переварить много русских писателей. Солженицын в прозе, Бродский в поэзии — больше не нужно». Я теперь понимаю особенно остро эти слова, но, в отличие от Кузьминского, не горюю: а зачем другие художники в России, когда есть Гурьянов? Допинг-Понг? Гинтовт? Другие художники и рисуют хуже, да и вместо идеологии у них пустота внутри.
Это только мое мнение, скажете вы. Конечно, мое. А чье еще? Вашего мнения пока никто не спрашивает. Научитесь рисовать, сделайте пару-тройку всенародно любимых картин, потом поговорим.
А пока послушайте одного из мэтров современного искусства, которого я уважаю.
Мишенин:
Алексей, главная тема сегодня в стране — Украина и Новороссия. Почему так получилось, что все, кто мне нравится, вдруг оказались за ДНР и ЛНР? Почему люди, которые мне несимпатичны, собирают подписи в поддержку омерзительной бучи Савченко? А, к примеру, американец Оливер Стоун, фильмы которого я смотрел кучу раз, — за нас?
Гинтовт:
Больше никаких «украин» на территории Русского мира! Один из древнейших центров нашей цивилизации — Киевская Русь — усилиями главного противника обращается в свою противоположность — смертоносный русофобский проект. «Украинской нации» нет, не было, и не будет, потому что этого не будет никогда, а еще потому, что невозможно запретить думать на родном языке; как не будет и страны «Украина», совпадающей границами с контуром бывшей УССР. Раньше можно было обсуждать их новодельную мифологию, суржик, но не сейчас, когда погублены ими тысячи ни в чем не повинных людей. Активные «украинцы» в нынешнем состоянии политического проекта, нынешними лидерами возглавляемые, не есть представители некоего таинственного народа, но носители убийственной неонацистской идеологии, вне зависимости от того, по какую сторону «российско—украинской границы» они на свою беду оказались. Так будет не всегда.
Русь — цивилизация, Русь — космос, — найдется место всем нашим, и если крови на них нет — даже раскаявшимся «украинцам»!
Мишенин:
Возвращаясь к нашим арт-баранам… Я могу, к примеру, надеть костюм гимнаста и заняться художественной гимнастикой. Это вполне смешно, может быть, и мило для тех, кто меня любит. Но это не имеет никакого отношения к спорту. То есть я должен учиться, тренироваться и иметь талант к этому виду спорта. Так почему же сейчас люди считают, что художником может быть каждый, и примеряют его костюм без зазрения совести? Они не понимают, что выглядят смешно и нелепо в трико с ленточкой?
Гинтовт:
Как и в случае с «украинством», проект «актуальное искусство», чей штаб, по невероятному совпадению, расположился по ту же сторону океана, предполагает прекращение нашей цивилизации раз и навсегда. Разумеется, не сам по себе, а в сумме воздействий транснациональных центров силы, — вот он и есть дизайн-проект победившего олигархата. Его идеологические основания противоположны традиционным представлениям о красоте и гармонии, по понятным причинам, оттого так уродливы адепты тоталитарной секты — дьявол, вообще говоря, шутник.
Мишенин:
Я далек от политики, но наше знакомство произошло, когда вы, как один из немногих людей искусства, встали на мою защиту во время обвинения «Олимпийской серии» Допинг-Понг в пропаганде тоталитаризма. Тогда кроме вас из больших художников и моих современников меня поддержали Георгий Гурьянов и Слава Цукерман. Для вас главным было то, что обвинения принадлежат Екатерине Деготь, которая в том же самом упрекала и вас?
Гинтовт:
Да, началось с персоны Деготь, но я, зная, что ЭТИ доносят на достойных (инфернальное чутье не подводит их никогда, НИКОГДА!), заинтересовался вашим творчеством, в частности — Олимпийским проектом. Ясно, что копил собственные представления об Олимпе (а они во многом сошлись с видом церемонии открытия), так вот и с вашей трактовкой совпало многое. Большой стиль. Так держать!
Мишенин:
Мне нравится, что Олег Тепцов, режиссер моего любимого фильма «Господин-Оформитель», обладает безукоризненным вкусом и из всей палитры художников безошибочно выбирает лучших. Говорю это без ложной скромности. В свое время быть арт-директором фильма «Аменхотеп» он предлагал Георгию Гурьянову, а оформить «Пиковую даму» — Doping-Pong. С Вами он также встречался и озвучивал предложение о проекте, связанном с Мариной Цветаевой. Можете немного рассказать об этом?
Гинтовт:
С замечательным человеком и режиссером Олегом Тепцовым за какие-то полгода мы сочинили целую кинематографическую вселенную, о которой, увы, не имею права рассказывать. Вот о чем могу: традиционалистская интуиция Олега, глубина ощущаемой им заэкранной, потусторонней гармонии, новой гармонии, да и наша «Сверхновая Москва »… результатом может стать КиноПалех.
Мишенин:
Хорошо, когда на творчество есть правильная реакция. После Олимпийской рекламы мне рассказали, как убежал Никас Сафронов, когда ему предложили познакомиться со мной на какой-то выставке. После моих статей на «Спутнике и Погроме» мне присылали линки, где вся эта арт-помойка: Дубосарские, Виноградовы, Осмоловские, Гельманы перемывали мне кости. Мне нравится, когда люди, которых я не уважаю и говнотворчество которых считаю бездарным, так же негативно относятся ко мне и к тому, что я делаю. Правильно ли я понимаю, что у нас с вами общие враги? И общее имя им «Современное искусство» ака «Гидра Мирового Уродства»?
Гинтовт:
Подсчетами врагов не занимался, но, будучи задействован в Большом Евразийском проекте, активно в части «Новороссия», удивлен как раз малым их количеством, да и клопиным размером. Моим соратникам и соратницам достается гораздо больше — может быть, я что-то не так делаю? Тьмы и легионы либералов-врагов и нацистов-врагов, либерал-нацистов — где они, на пальцах одной руки пересчитываемые?! У меня нет никакого рационального объяснения. Полагаю, что в разделе «актуальное искусство» враги наши в основном совпадают.
Мишенин:
Вот, к слову, есть Африка, которого ненавидят «все из питерской богемы». Мне он симпатичен. За авантюризм и роль в фильме «Асса». Художником, правда, я его не считаю, но зато он хороший коллекционер. Правда, меня неприятно удивил его проект «Бесы», который, имея простую и ясную цель, был выполнен ужасно и напомнил мне худшие поделки «Новых академиков» в моменты упадка. Из того, что Тимур жег беспощадно. Почему Кремль использует пагубный язык постмодернистов? Не Ваш, к примеру, монументальный стиль, а неумело старается быть псевдомодным, но в результате выглядит вульгарно, фальшиво и глупо?
Гинтовт:
С Сергеем мы немало времени провели за 21 год дружбы, категорически не согласен с тем, что его ненавидят ВСЕ, напротив того, скажу: все в нем души не чают! Проект «Бесы», а я был на утреннем вернисаже с 10 телекамерами Кремлевского пула, несмотря на некоторые стилистические огрехи, достиг цели: бесы названы бесами. Да и Тимур, друг и учитель, иной раз ссылался на слепоту, и ни от кого другого чаще я не слышал: за неимением гербовой, пишем на простой. У Кремля, надеюсь, все впереди — ничего еще и не начиналось!
Мишенин:
То, что у Кремля все впереди — могу согласиться. Так как на данном временном отрезке у него на счету ничтожно мало того, чем можно гордиться. Вот мы с Вами оказались волею судеб на одной стороне, при этом совершенно разные художники. Но для меня это сторона красоты, а не политики. Хотя в политике часто наши взгляды также пересекаются. Скажите, что нас объединяет все-таки больше? Красота, которую мы изображаем совершенно по-разному, или политика, которая выбросила нас по одну сторону окопов?
Гинтовт:
Приоритеты: вера, метафизика, политика. Красота — категория нисходящая в этой неотменимой для меня иерархии. А значит в той части, где стройное, аполлоническое, континентальное, русско-советское, шире — евразийское, — совпадения возможны.
Мишенин:
Возможны. Но скорее в апологическом к России, а не к власти, смысле. В свое время на меня доносили властям «Пусси Райот» и «Война». Своровал картину Навальный. Я вижу эту лживую оппозицию, сплошь состоящую из хитрозадых мошенников. Но что движет такими больными и вторичными типами как деградант, который зашивал рот и прибивал яйца? Это же уже даже не арт-мошенничество и не стиль провокатора Азефа, как в случае с вышеупомянутыми, а совсем клиника, причем глубоко вторичная и вызывающая физиологическое омерзение. Совать после курицы в пизду книгу — это же даже по уродливым законам актуального искусства неоригинально!
Гинтовт:
Наши специалисты составили объемную карту нападения на меня в связи с премией Кандинского: те же «Пусси», та же «Война», тот же Осмоловский, Деготь, Ерофеев. Установили последовательность, посекундное время и адреса публикаций доносов в стране и за рубежом, кстати, они же изучили и схему нападения на Doping-Pong, совпадение — 90%, как и структура атаки на моего друга писателя Михаила Елизарова в момент вручения ему литературной премии года. То есть мы попали не в три разных, а в одну и туже мясорубку либерал—фашистского доноса, ручку которой начинали крутить всякий раз неутомимые «Пусси» — прямые агенты иностранного влияния. Мне известно, что уже через сутки после начала атаки наши специалисты передали фактуры на них специалистам высшего уровня, а те еще выше, но, как мы знаем теперь, профилактика преступления не состоялась.
«МЕНЯ ЧАСТО УПРЕКАЮТ В ЛЮБВИ К СССР, ПИОНЕРАМ И СОВЕТСКОМУ КИНО».
Да, нарыв вскрыт, но удален ли весь гной — мне не известно. Очень надеюсь, что отработка агентурной связи данной группы с укро-нацистским подпольем в Москве даст долгожданный результат.
Мишенин:
Меня часто упрекают в любви к СССР, пионерам и советскому кино. При этом Doping-Pong с такой же искренней любовью рисуют позирующего со скейтом наследника Романовых с коленками в голубой крови… и Лермонтова, и Солдата Первой мировой войны.
У Вас я вижу в творчестве горячо любимых мною Распутина и Блока. Фигуры кардинально противоположные. Может быть, тем людям, что обвиняют нас, недостает простого понимания, что это все — любовь к Родине, которой они лишены?
Гинтовт:
Великий могучий Советский Союз! Двадцатый век был русским веком, и двадцать первый русским будет! Евразийский Союз, какие причудливые контуры ни принял бы он на начальном этапе, верю, рано или поздно достигнет границ континента.
Мишенин:
Ну, тогда для вашей и нашей победы давайте напоследок — представьте свой арт-парад премии тов. Маузера. Кого в тюрьму, кому суму, а кого на плаху? Десять искусствоведов, художников и деятелей культуры с кратким обвинительным приговором от Алексея Беляева-Гинтовта. Пли!
Гинтовт:
Я в искусстве принципиально не занимаюсь СПИСКОМ, я лишь вызываю огонь на себя. Дальше действуют специалисты.
Мишенин:
А мне кажется, идея черных меток прекрасна! Я даже предлагал их печатать в свое время газете «Лимонка», чтобы настоящие патриоты их могли вырезать и выдавать врагам. Это же чистая профилактика! Много вредителей развелось. Из-за чрезмерной лояльности и политкорректности мы имеем в нашей стране всех этих быдло-художников вслед за быдло-кино и быдло-эстрадой.
Пока во власти не появятся люди, способные осознать силу искусства как глобального идеологического оружия, в нашей культуре не произойдет ничего фундаментального. И даже самые талантливые художники не будут оказывать влияния на государственную политику и продолжат девиантное существование на уровне городского андеграунда. А официальными представителями искусства в стране будет всякое отребье при поддержке Министерства Бескультурья. Когда нехаризматичные правители говорят, что у них есть другие дела, а искусство подождет — они обрекают себя на забвение. Ну а когда они доверяют эти вопросы врагам народа и вредителям, то обрекают себя на вечный позор.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
У
вы, моего собеседника мейнстрим-культура, отданная на откуп Куликам и прочим скотам-животноводам, парадоксально считает экстремистом. Для меня же он — романтик-идеалист в духе первых комиссаров XX века, вооруженный не маузером, но кистью. С большой мечтой о Новой России. Но власть нынче слишком недальновидна в выборе своих чиновников, деятелей безнадежно бездарных, неспособных разглядеть и использовать даже таких лояльных к ней людей в своих же собственных интересах.
Власть напрочь лишена каких-либо зачатков вкуса. И может только пытаться на бесовском языке повествовать о бесах. И, увы, бесами бесов не изгонишь…
rusila.su
Художник Беляев-Гинтовт о том, почему Путин − главный русский либерал
В Московском музее современного искусства открылась выставка Алексея Беляева-Гинтовта. Художник, чье имя ассоциируется с красно-золотой коммунистической символикой, рассказал, как она была придумана, почему Путин – главный русский либерал и почему в этом нет никакой иронии.
Алексей Беляев-Гинтовт
– Выставка называется "X". Здесь показаны ваши работы за последние десять лет. За это время красные звезды на золотом фоне стали очень узнаваемым авторским знаком, китчевым, если позволите.– Нет, не позволю!
– Хорошо. Тем не менее, расскажите, что послужило отправной точкой для вашей для этих работ?
– Я отчаянно много экспериментировал с художественными техниками и материалами, изучая в МАрхИ академический рисунок во второй половине 80-х, параллельно исследовал основные направлениями русского авангарда, осваивал каждое из них за две-три недели. В результате получалась работы, сделанные согласно интуитивно понятой философской сути данного направления. Теоретичекие обоснования в то время были малодоступны. Так я искал собственный метод художественного сообщения который позволит повествовать всесильно, и то же время избежать повторения существующих эстетических систем. Одержимый новым, добивался технического совершенства и целостности мироописания. Так, в числе прочего, появилась техника ручной печати. Перебрав сотни советских плакатов, – я делал из них трафареты, а потом с их помощью нанося ладонями типографскую краску на любую гладкую поверхность, открывал то, что пряталось за условностью изображения. Некую таинственную структуру, неожиданного и для автора вида. Так я нашел пластический язык, который позволил мне добиться последней степени простоты, чреватой бездонной сложностью. Например, в числе прочих озарений, никогда не видя работ Павла Филонова, мы с группой единомышленников в 1986 году нащупали его аналитический метод, – результатом открытия стали сотни живописных и графических работ полноценного Филоновского вида.
Фото: портал Москва 24/Владимир Яроцкий
– Однако, что касается вашего нынешнего творчества, то в нем довольно четко прослеживаются милитаристские идеи.– Я вкладывал в эти работы мобилизующую составляющую. Четвертый год на наших территориях идет война. Так вышло, что я оказался за три дня до начала боевых действий в Донбассе вместе с Александром Бородаем, председателем Совета Министров ДНР. Я присутствовал при объявлении чрезвычайного положения Народным советом республики, застал штурм аэропорта, и разгром, и хаос. Вместе С Андреем Фефеловым, который возглавляет телеканал День, и с писателем Сергеем Шаргуновым мы несколько дней выбирались оттуда по территории неясного статуса. С тех пор я возвращался туда еще шесть раз – то с гуманитарной помощью, то в качестве военного корреспондента. Наши видеоплакаты выложены в сеть, и некоторые из них набрали сотни тысяч просмотров.
Фото: портал Москва 24/Владимир Яроцкий
– К чему они призывали?– К победе. Это призыв к духовной мобилизации, к пробуждению в духе. Подавляющее большинство обитателей планеты Земля спит, и наши люди, увы, – не исключение. Это призыв к осознанию себя в настоящем настоящем.
– Тем не менее вы используете для этого язык прошлого, обращаясь к символам советской эпохи – красным звездам и маршам.
– Если пластическое обращение к языку Традиции считывается, то, конечно, да. Я вкладывал его туда.
Фото: портал Москва 24/Владимир Яроцкий
– Вы воспитывались в советской эстетике со знаком плюс. Но сейчас, кажется, ее кроме как через иронию вообще воспринимать нельзя. У вас лично отношение к ней поменялось?– Я был эстетическим врагом советской власти на ее финальном этапе, а она была по-настоящему невыносима. Бессмысленно тяжкая, тягучая, безвыходная, галлюцинаторная реальность, точнее всего показанная в кинофильме “Груз 200” – это та повседневность, в которой приходилось жить, а значит сопротивляться, работать. В октябре 93-го года, во время штурма Останкино, случилась моя инициация войной, открылось инобытие. Нравственный климат 90-ых годов оказался наилучшим доказательством безразмерности последовавших деградационных процессов. Теперь гигантская сухопутная цивилизация – Советский Союз по мере удаления во времени вдруг предстала передо мной в совершенно ином виде, на передний план вышли тогда утраченные свойства народов – стойкость, готовность к самопожертвованию, парадоксальный коллективизм – память о соборности, особенно восходящий период 20-60-х годов, включая русский авангард – уникальное явление культуры, не имеющее аналогов в мире, откуда я черпаю силы и предельность пластических решений.
Фото: портал Москва 24/Владимир Яроцкий
– Как вам кажется, зрители воспринимают это также непосредственно или через иронию?– Даже если бы я очень хотел влиять на зрителя, результат все равно был бы непредсказуем. Но мне привычнее видеть восторженную реакцию. Если соотечественники осознают себя с помощью моих работ, если эти образы резонируют с истиной, то радость узнавания возвращаются ко мне.
– Регулярность и активность, с которой люди выходят на митинги и акции протеста, говорят о том, что люди очень подвержены влиянию лозунгов и довольно агрессивно настроены. Вы не думаете, что ваши работы могут быть восприняты, как призыв к действию?
– Я обращаюсь к парадигме Традиции, которая представляет собой бесконечно отдаленный во времени Золотой век человечества, где иерархии смыслов индоевропейского общества не подвергаются сомнению; философы, воины, и труженики пребывают в мудром социальном космосе, а торговцы не участвуют в нем. Традиционализм сущностно противоположен парадигме современного мира, которая есть – вырождение. Река времени течет вниз. Технический прогресс возможен, но убывает дух. Удивительно, но и в советском периоде тысячелетней истории страны все еще видны следы Традиции, в отличии от Запада, деградирующего гораздо быстрее, чем мы, его наследники. Невероятно, СССР в пору континентального могущества оказался той ледяной глыбой, в которой были заморожены блестки Золотого века. Это то, что вынимаю оттуда и пытаюсь представить пластическими средствами. Получается или нет – судить зрителю.
Фото: портал Москва 24/Владимир Яроцкий
– Вы не боитесь, что это назовут "духовными скрепами"?– Это публицистика. С этим не ко мне. Но попытка противостоять декадансу запада есть, на мой взгляд, запрос евразийских народных масс, транслируемый национальному лидеру. Он вынужден делать то, что он делает в консервативном аспекте. Полагаю, лидер озвучивает лишь малую часть обращенных к нему интуиций, надеюсь осуществляет больше, чем кажется. Значительная часть общества хотела бы куда более радикальных шагов в этом направлении, вплоть до левой версии Консервативной революции.
– То есть по-вашему смена власти интересна только интеллигенции?
– Крошечной части того, что принято называть интеллигенцией в нашей стране, но, миллионнократно усиленной средствами массовой информации главного геополитического конкурента. Про эту ее безобразную часть Лев Гумилев сказал, точнее не скажешь. Иногда кажется – Владимир Путин, вслед за Александром I, мог бы назвать себя главным русским западником и либералом.
Фото: портал Москва 24/Владимир Яроцкий
– Как раз в одном из каталогов к вашим выставкам говорилось, что в ваших произведениях заложена имперская мифология. То есть это как раз мифология масс?– Хотелось бы конечно избежать космических масштабов обобщений. Но, убежден - народы Империи живут и дышат ею. У нас никогда никакого ощущения, кроме имперского, не было, за исключением коротких катастрофических периодов начала и конца 20-ого века. А дальше включаются неотменимые закономерности, народная самость. Геополитическая термин – месторазвитие, введенный в научный оборот основателем Евразийского учения Петром Савицким – процесс пространственно-временного взаимодействия между социумом и вмещающим его ландшафтом. На территории бывшей Российской Империи сейчас могло бы проживать и два, и три миллиарда человек, нас удивительно мало, в десятки раз меньше, чем должно было бы быть.
– В той же статье говорилось, что в ваших произведениях есть "притягательное ощущение риска, опасного эстетического и экзистенциального эксперимента"? Вы коммерчески успешный художник, большой художник со своим узнаваемым стилем, и, кажется, никаких провокаций не делаете. Так в чем опасность?
– Речь шла в первую очередь об экзистенциальном риске: свои большие работы я в буквальном смысле делаю отпечатками кожи, вступая в неисследованные отношения с этими образами, оставляя на них отпечатки своих линий жизни. Нет, сознательных провокаций я не готовил никогда,но, понимая, что реакция может быть любой, неугомонный не дремлет враг рода человеческого, – готов ко всему. В нашей стране область "актуального искусства", с которой я по временам вынужден взаимодействовать, является минным полем на котором идет бой за образ будущего.
Кинякина Екатерина
www.m24.ru
«Не обо всем имею право рассказывать» — Aroundart.org
В отзывах, которые появились после открытия новой выставки Алексея Беляева-Гинтовта в галерее «Триумф», слышны были нотки удивления, даже разочарования. В 2008 году все с упоением следили за битвами вокруг его фигуры, примерно также как потом вокруг «Войны», а теперь — «Pussy Riot». Для художника такое разочарование является большой удачей, потому что медийные бури, так же как и совы, не то, чем кажутся. Незавидна судьба любого, кто вышел живым из словесной вакханалии вокруг собственной персоны. Публика привыкает к легенде, связанной с именем, и далее ей требуется постоянная доза скандала, когда она слышит знакомое имя, а скандал не вечен. Поэтому уход в сумрачную зону, где нет шумихи, а ожидающие ее разочарованы, для многих смертелен. Беляеву-Гинтовту он оказался полезен.
Вместо названия, у выставки есть координаты — «55° 45′ 20.83″ N, 37° 37′ 03.48″ E». Это в центре, недалеко от самой галереи, которая расположилась на полдороги от Кремля к Администрации президента, вход в галерею — рядом со входом в ОВД «Китай-город». В такой близости к центрам государственной власти и форпосту силового ведомства кроется еще одна причина для разочарования. Предполагалось, что окружение зарифмуется с новым проектом художника, но этого не случилось. Если бы представленные работы были такими же, как, например, «Братья и сестры» или «Левый марш II», то тогда, конечно, можно было бы протянуть гипотетические нити от галереи к Объединенному народному фронту, а оттуда — к соседним учреждениям. Однако ничего сверхохранительского тут не обнаруживается, как ни ищи.
На выставке можно увидеть и образы идеальной Москвы, сочетающие множество культурных парадигм, показанных через различную архитектуру, и летающие звезды (буквально понятое слово «звездолет»), и стражей ворот с орлиными головами, и крылатых существ, которые, видимо, должны продемонстрировать связь земного порядка с небесным. Но тут нет ни плакатно-агитационных призывов и жестов, ни военной атрибутики, ни людских скоплений «больше трех» — вообще, как заметил один из комментаторов, за редкими исключениями люди в идеальном городе не видны. Беляев-Гинтовт спокойно рассказывает свою история, как умеет и как любит. Почему бы и нет?
Последнее время можно было заметить, как разные общественные силы перебегали друг другу дорогу. С помощью многотысячных митингов и активного наблюдения за выборным процессом оппозиция поставила под сомнение монополию правящей группировки на власть, тогда как пропутинские силы усомнились в монополии оппозиции на кафе в центре города и на интернет. Обе стороны не заметили, как своими действиями, как живительными ударами тока, привели друг друга в сознание, а ведь еще совсем недавно казалось, что и те и другие прибывают в коматозном состоянии. Сфере искусства, с одной стороны, необходимо нечто подобное, но, с другой стороны, еще недавно дискуссии по большей части, только лишь начавшись, сразу же переходили в плоскость политики, тогда как обсуждение визуального языка оставалось за скобками. Но все изменилось.
Судя по последним высказываниям и действиям самых разных художников, пошел процесс радикальной поляризации. Одни говорят: мы больше не хотим заниматься искусством, нам важно чисто социальное действие. Другие, наоборот, заявляют: мы хотим работать с языком искусства, потому что мы художники. Первые наконец уходят от излишней для них связки с производством объектов и ситуаций, а вторые могут отказаться от обязательного сцепления искусства с политическими взглядами. Как показали примеры последних лет, такие соединения работают вкривь и вкось, поскольку нет прямой зависимости между создаваемым искусством и мировоззрением, как бы ее ни хотелось установить. Видимый без особых усилий разрыв между мировоззренческими заявлениями и художественной практикой вызывал лишь ссоры, взаимные обиды и постоянные разборы полетов, — и вся эта свистопляска функционировала на холостом ходу больше десятилетия. Но вот этому приходит конец (правда, возможно, ненадолго).
Беляев-Гинтовт, конечно, сохранил те политические взгляды, которые у него уже были до того, но, судя по нынешней выставке, его произведения перестали быть иллюстрацией к партийным установкам. И это не единичный случай. В свою очередь, те из художников, кто хочет политического действия, перестали предъявлять его в художественном контексте и занялись тем, что больше соответствует их нынешней позиции — агитацией, общественными кампаниями, политической борьбой. Процесс еще только начинается, но уже сейчас видно, что такая поляризация оживляет как активистские практики, которые раньше нацепляли на себя тяжелые вериги галерейно-музейных ограничений, так и искусство, которому постоянно приходилось извиняться за самое себя. Плоды этого временного расхождения континентов непредсказуемы, но нам вряд ли удастся их не заметить.
На следующий день после вернисажа Алексей Беляев-Гинтовт ответил на вопросы Aroundart.
Сергей Гуськов: Что для вас Москва?
Алексей Беляев-Гинтовт: На сегодняшний день Москва для меня это беда. Будучи архитектором по образованию, я стараюсь не приглядываться к окружающему — смотреть в пол или в небо. Таким образом родился проект «Сверхновая Москва», где я представляю идеальную Москву — столицу единой Евразии, великую континентальную столицу.
СГ: В данном проекте есть определенная связь с Москвой, но здесь не только реальные объекты, но и те, которые были возможны, но не были реализованы, и те, которые появились уже в ваших произведениях. Вы создаете таким образом некий воображаемый город.
АБГ: Поясню. В идеале нужно иметь перед глазами генплан. Пересказывать его — дело неблагодарное, но если вкратце. Здесь представлены условно три эпохи: Премодерн — Кремль, сакральный центр, который остается без изменений; эпоха Модерна, где воспроизведены в трехмерности постройки величайших советских архитекторов 1920–50-х годов — условно «большой стиль», или «героический стиль», стиль Сталин; и, наконец, третья по мере удаления от центра эпоха — Постмодерн, ибо независимо от того, признаем мы или нет факт его существования, мы объективно находимся в нем. Итак, три эпохи Премодерн—Модерн—Постмодерн, радиально-кольцевая система, принцип повышения этажности от центра к периферии, осмысленная система инсоляции и аэрации, — вот что я предлагаю зрителю. Но самое главное, я предлагаю утопию. Нынешнее время всеми силами противостоит любому проекту, особенно на наших территориях. Я же призываю к сотворчеству всех носителей проектного сознания.
СГ: В вашем проекте я увидел такую особенность. Вы определили три составляющие идеальной Москвы через эпохи. Вообще можно по-разному назвать разные типы архитектуры, которые связаны с совершенно разными мировоззренческими системами. Но тут важен другой момент. В Евразии, о которой вы говорите, это реализовывалось двумя путями, когда разнообразные постройки и взаимоисключающие верования сосуществовали, уживались в одном месте. Первый — имперская столица. В столице хана Хубилая были храмы всех религий, торговые и дипломатические миссии всех народов. Имперская власть поддерживала равновесие — чтобы эти силы не передрались между собой. Второй — торговые города, которые создавались вокруг большого рынка на пересечении торговых путей. Вокруг базара, без всякой императорской власти, возникало по сути то же самое, что и в императорской столице. Это два подхода, оба из Евразии: один, говоря вашими словами, аполлонический, имперский, второй — основанный на превратностях рынка.
АБГ: Я бы сказал, что в данном случае Аполлон и Дионис приведены к органическому сосуществованию. Во всяком случае, я к тому стремился. В последние годы и Ницше говорил об этом. Конечно, лично мне ближе цветущая имперская сложность и все альтернативы торговому строю, например, военно-аристократическая цивилизация.
СГ: В связи с тем, что вы сказали, и исходя из эстетики выставки, такой вопрос-замечание. Как сейчас воспринимается военно-имперская эстетика? Ведь не через книги о рыцарях, а через масскультовые образы. При слове «империя» люди представляют «Звездные войны», где собственно империя показана очень определенным образом, даже если есть что-то положительное в этом описании, все равно присутствует доля иронии. Как с этим быть? Многие люди, пришедшие на выставку, будут воспринимать ваши видео как ролики из компьютерной игры. Музыка в некотором роде соответствует.
АБГ: Буквально отвечая на ваш вопрос, скажу, что восприятие империи на уровне поп-культуры — это восприятие тех, кто на том же уровне и обитает. Я бы сказал, что империя присутствует в нас генетически в силу особенностей и места развития нашей цивилизации. Она — в образах нашего неба, наших рек и гор. Наши ангелы — имперские ангелы.
СГ: Проблема здесь вот в чем. Поп-культура работает как современный миф. Она разлита в воздухе, и я бы не сказал, что хотя бы кто-нибудь от нее свободен. Вы пытаетесь говорить об империи, об «аполлоническом». Как в существующих условиях это может работать?
АБГ: Я бы сказал, что специфика существующих условий в том, что в них не работает ничего. Повсеместный край. И тем не менее, буду настаивать на утопии!
СГ: Нет ли в этом, если и не проигрышной позиции, то, как минимум, позиции камикадзе, который готов разбиться о врага, понимая, что его удар, не обязательно несущий победу, будет стоить ему жизни?
АБГ: В свое время Юкио Мисима сказал, что культура — это взмах меча чудом уцелевшего камикадзе, выбравшегося на берег.
СГ: С другой стороны, популярные образы позволяют достигать широкого охвата. Не было ли мысли использовать их или, наоборот, строить свои произведения на борьбе с ними? Или это такая образность, которая изначально является скверной, и пользоваться ей нельзя?
АБГ: Популярный переводится с латинского как народный. В этом смысле я внимательно отслеживаю образные ряды народов большой России.
СГ: Речь идет об этнографике?
АБГ: В том числе, и о ней.
СГ: Я понимаю, что явление, называемое масскультом, это оторванная от всего, наднациональная сущность, но все же это реалия наших дней, с которой нужно как-то иметь дело, возможно, на уровне конфронтации.
АБГ: Мы все находимся на руинах отечественной культуры. Чудовищный завал, образовавшийся на месте катастрофы, пока что не осмыслен и, неизвестно, осталось ли время для его осмысления. Не исключено, что скоро произойдет следующий этап схлопывания и что процесс примет лавинообразный характер. Отдельные исследования на этот счет никак не связаны со сколько-нибудь влиятельным инструментарием воздействия на нашу здешнюю культуру. Я никогда не понимал, как ограничить нашу территорию. У нас даже в новостях граница прыгает на несколько тысяч километров туда-обратно: то Казахстан наш, то нет. Как обозначить эту территорию со столицей в Москве, чьи границы уточняются?
СГ: Вообще, мне казалось, что как раз в Евразии с древности границы между государствами были размытыми, а какое-то значение имели столицы и центры провинций. То есть, может быть, важнее не где что-то кончается, а где оно начинается?
АБГ: Сейчас иначе выглядят расстояния. Если прежде была необходимость в их преодолении, и расстояние было расстоянием, то нынешняя аэрократия, эпоха ракетных систем, а также оружие пятого и шестого поколения в корне меняют ситуацию. Это принципиально иное отсутствие границ.
СГ: Кто ваша аудитория?
АБГ: Я обращаюсь ко всем людям доброй воли и совершенно не представляю себе этих людей. Не думаю, что это какая-то одна социальная группа, представители какой-либо одной национальности или сторонники определенной политической партии.
СГ: Полагаю, что на ваши выставки приходят люди, изначально близкие вам по взглядам, многие из которых состоят в одной с вами организации — Международном евразийском движении. И они разделяют все те ценности, которые вы транслируете.
АБГ: Вовсе нет. Вчера на выставке были абсолютно полярные, взаимоисключающие люди. Если бы они знали друг друга, они бы очень удивились, повстречавшись в одном месте. Что общего у столичных коллекционеров, носителей, вероятнее всего, глобалистского сознания, и, скажем, старообрядцев, что спасаются, бегут от этого мира, ненавидят его?
СГ: Если исключить зрителей, которые пришли по профессиональным причинам — коллекционеры, арт-критики и прочие, — то остальные, кто приходят посмотреть искусство, как бы это наивно ни звучало в наших циничных условиях, это те, кто разделяет ваши взгляды. Левые художники столкнулись с тем же…
АБГ: …кстати, многие считают меня левым художником…
СГ: …на их выставки, если опять же исключить профессиональных посетителей вернисажей, приходят те, кто итак уже сочувствует их идеям. В таких случаях говорят: проповедуешь перед теми, кто уже принял веру, но не говоришь с другими. У вас есть определенные политические взгляды. Ваше мировоззрение даже выходит за пределы политики — в, скажем так, религиозную область. Предполагается, что это может как-то пропагандироваться.
АБГ: Поскольку в отличие от концептуалистов я настаиваю на пластических решениях, я как художник веду поиск в области форм. Буквально в области пластической формы. И это, если и не примиряет, то вызывает интерес — опять же, судя по социальным сетям — у абсолютно взаимоисключающих групп.
СГ: На выставке есть серия работ, которые дублируют друг друга, правда, в разных медиумах — видеопроекция и картины. Картины?..
АБГ: …архитектурная подача.
СГ: Отчего так — параллельно статичные и динамичные изображения?
АБГ: Как знать, может, и здесь единомоментно присутствуют Дионис и Аполлон.
СГ: У вас присутствует несколько усложненный Тимур Новиков.
АБГ: Это тханка, преимущественно буддийская форма подачи сакрального материала. Во-первых, это большое евразийское представление. Но, во-вторых, по факту, безусловно, Тимура помним, не забываем, Тимура чтим.
СГ: Вы — стилист Евразийского движения. Учитывая идейную линию движения, это звучит как некий оксюморон.
АБГ: Сознательный оксюморон.
СГ: В чем заключается деятельность стилиста?
АБГ: Она понята широко, а в то же время предельно конкретно. За мной по факту материализация произносимого, и так вышло, что я единственный, кто занят его пластическим воплощением и зрительными образами. Более того, последние двенадцать лет моя деятельность созвучна ежедневному обновлению такого парадоксального явления, как Международное евразийское движение. И дата исполнения определенных произведений имеет большое значение, поскольку это вехи большого евразийского делания.
СГ: А на бытовом уровне — вы оформляете сайты, печатные издания?
АБГ: Само собой, я причастен к созданию наглядной агитации, плакатов, символики, к оформлению съездов, конференций, которые проходят в самых неожиданных местах — от павильона Россия на ВВЦ до замка Бран, замка Дракулы.Я обратил внимание на тексты Дугина в конце 1980-х, а, когда в 1994 создавалась Национал-большевистская партия, у основания которой стояли Александр Гельевич Дугин, Эдуард Лимонов, Сергей Курехин и Егор Летов, начал участвовать в их деятельности. НБП создавалась как единственная и уникальная в мировой практике партия талантливых людей. Было бы странно обойти вниманием такое явление.
СГ: У вас древний род? Когда произошло осознание важности этой родовой связи?
АБГ: Есть литовские корни. В 19 лет я внезапно получил огромный архив: фотографии, документы, и заинтересовался историей рода. Конечно, это сильно повлияло на мое мировоззрение.
СГ: А до 19 лет вы были совсем другим?
АБГ: Да, и я был залегендирован под другим именем и в совершенно другой среде.
СГ: То есть тогда произошло открытие другого себя?
АБГ: Да-да. (смеется)
СГ: Вы поддерживаете имперскую идею, которая предполагает единоначалие. В ходе последних событий вы являетесь сторонником Путина?
АБГ: Невольным сторонником.
СГ: То есть речь идет не о симпатиях к конкретному человеку, а к тому положению, которое он занимает?
АБГ: К сожалению, нет возможности выбора.
СГ: Вы сторонник военного устройства, но жизнь военного сословия или касты предполагает постоянный агон: сражения, войны, столкновение сил между собой. Воины создают неустойчивость, разрушают основания единоначалия. Нет ли здесь некого противоречия?
АБГ: В идеальной империи кшатрийская каста осуществляет давление изнутри вовне. Вот область приложения кшатрия. Империя подобна велосипеду на льду — остановки быть не может. Плохо, когда по тем или иным причинам кшатрийское сословие атакует имперский центр.
СГ: К слову, сейчас у нас в стране сделана ставка на силовиков. Понятно, что это никакие ни кшатрии, но функцианальные задачи у них схожие.
АБГ: Они занимают место кшатриев.
СГ: Такая же неустойчивая сущность, которую бросает из одной стороны в другую. Есть ли в этом какая-либо проблема, на ваш взгляд?
АБГ: При всем моем уважении к отдельным представителям славной касты, к сожалению, картина безнадежная.
СГ: У вас пессимистический взгляд?
АБГ: Все может измениться в любой момент. В момент катастрофы может заявить о себе контрэлита. Я очень надеюсь, что она существует в виде разлитой ртути. Одна из задач Евразийского движения формирование новой элиты, и оно происходит. Но специфика явления такова, что мирная жизнь действует на него разлагающе. Днями разговаривал с ответственным православным священником, который сказал: «К сожалению, нет на нас сейчас гонений».
СГ: Насколько я помню, вы ездили в зоны конфликта. Например, в Южную Осетию в 2008 году. Это делалось с этой целью — ощутить ауру активного воинского духа?
АБГ: Я не кровожаден. Я исполнял вполне конкретную задачу. Мы приехали в Цхинвали с выставкой, но к этому моменту перестало существовать помещение, в котором она должна была случиться. Дальше мы отвечали на вопросы международных телекомпаний по поводу того, что же происходит на самом деле. Александр Гельевич перенаправлял на нас всех тех, кто обращался к нему с подобными вопросами. Таким образом мы сильно повлияли на информационную картину. Недавно я видел подробное исследование на грузинском сайте, где некий сбежавший из России после тех событий так называемый правозащитник подробно разбирает, поминутно, а где-то и посекундно наши заявления, признавая, что они сыграли решающую роль в информационной войне России и Запада. Мне, конечно, лестно такое мнение врага, но я все же подозреваю, что оно несколько преувеличенное.
СГ: Вы участвуете в том, что называете информационной войной. Высказываетесь, даете комментарии и интервью…
АБГ: …обращаются. (смеется)
СГ: Насколько важны для вас публичные высказывания?
АБГ: Я ни в коем случае не политический художник, а хотел бы быть метафизическим художником, что, как ни парадоксально, предполагает прямое и активное участие в происходящем. Но с понятием «политика» связаны столь гнусные ассоциативные ряды, что я по возможности обхожу это явление стороной.
СГ: Что значит метафизический художник?
АБГ: Степень моего дистанцирования от политики называется метафизикой — сверхчувственным постижением видимого мира.
СГ: А как это сочетается с воинским духом, требующим действия?
АБГ: Не вижу ничего невозможного в этом парадоксе.
СГ: И что вы делаете помимо того, что создаете работы?
АБГ: Не обо всем имею право рассказывать.
Фотографии предоставлены галереей «Триумф»Материал подготовил Сергей Гуськов
aroundart.org
Порядок. Михаил Розанов и Алексей Гинтовт.
Открыть доступДо 28.10.2017 в Галерее актуального искусства RuArts.
В рамках параллельной программы 7-й Московской международной биеннале современного искусства
Мудрецы учат (…), что небо и землю, богов и людей объединяют общение, дружба, порядочность, воздержанность и высшая справедливость; по этой причине они и зовут нашу Вселенную «Космосом», а не «беспорядком» …
Сократ
Два главных представителя современной московской неоклассики – Михаил Розанов и Алексей Гинтовт из множества возможных подходов к понятию «порядок» предпочитают самый фундаментальный: идеологию своей выставки, смысл своего творчества и, очевидно, ситуацию в современном искусстве и обществе художники интерпретируют в духе античной философии платонизма — как противостояние Космоса и Хаоса.
В этой дуальной модели два соратника видят себя стражами красоты и логически построенного умопостигаемого пространства, олицетворяемых Космосом.
Для Михаила Розанова идея космического порядка визуализируется суровым дорическим ордером храмов Пестума (VI в. до н.э.), запечатленных на крупноформатных черно-белых фотографиях 1 х 3 м.
В экспозиции они перемежаются со столь же масштабной живописью Гинтовта, изображающей Аполлона Бельведерского. У Гинтовта образ Аполлона стал одним из главных мотивов творчества уже более 15 лет назад, когда в пост-утопическом проекте «Новоновосибирск» он предстал в ипостаси грозного стреловержца и губителя, охраняющего имперские рубежи России будущего.
В нынешнем цикле, где Аполлон помещен на золотом фоне, он, прежде всего — солнечный бог света, покровитель искусств и воплощение гармонии.
«Это солнечное и созидательное начало. Что соответствует идеям Космоса, Порядка и Созидания. Торжество Разума и Красоты. Вот это и есть основные составляющие нашего совместного проекта «Порядок», — подчёркивает Михаил Розанов.
Информация (на 20.09.2017):
Галерея актуального искусства RuArts.
Адрес: 1-й Зачатьевский переулок, дом 10.
Ближайшая станция метро – «Кропоткинская».
Время работы: вторник – суббота с 12:00 до 20:00, воскресенье и понедельник – выходные дни
Посещение галереи – бесплатно.
cultobzor.ru
Выставка Алексей Гинтовт Путь Крокин Галерея Инсталляция из 30 листов крупноформатной графики
Открыть доступДо 12.11.2017 в Крокин Галерее.
Новый проект Алексея Гинтовта «Путь», это инсталляция, состоящая из 30-ти листов крупноформатной графики с применением авторского ноу-хау – отпечатки рук краской на крафтовой бумаге с использованием трафарета.
Мощная в визуальном выражении композиция обращается к традиции Классического Русского Авангарда, к его хрестоматийному мейнстриму к стилистике искусства Ларионова, Гончаровой, Кандинского, Филонова.
Автору интересен вероятный путь развития Авангарда в контексте современных реалий. Доминантой в данном случае становится образ лидера, просматриваемый в многообразной стилистике искусства, ставшего уже классикой.
«Путь»– это мистерия, раскрываемая на стыке театра и ритуала.
Драматургия предложенного автором кругового действа и диорамный принцип экспонирования обусловлен законом жанра с характерным для него жёстким, почти аскетичным минимализмом: один посредник, один объект, одна фактура.
Стремление «ломать и строить, не отходя от центра» предопределяет выбор объекта — самую драматичную, самую знаковую фотографию президента Путина.
Автор слайдирует его портрет в нескончаемый цикл, полагая со временем реализовать свою идею в цилиндре-центрифуге Спасской башни Московского Кремля — священной крепости Традиции. Традиции, сопрягающей строгость века Золотого, грёзы века Серебряного и взлет века Русского Авангарда.
Хрестоматийный образ, раскрываемый в цветущем многообразии стилей, проходит все искусы авангардизма и, достигнув максимальных степеней деформации, непостижимым образом возвращается к изначальному.
Пути искусства лежат во времени. Оно замирает, фиксируя средоточие зрачков и ускоряется игрой константы трафарета, чьи рукотворные прорези превращают лицо одного из главных людей планеты в архетип, в парсуну.в
От своего излюбленного Ампира художник разворачивается к Авангарду как к энергетической начинке высокого стиля. В языках-манифестах Ларионова и Гончаровой, Кандинского и Григорьева, Филонова и вовсе неизвестного, извлечённого из недр русского космоса таинственного Леопольдова, вдруг обнаруживается абсолютная способность культуры к саморасщеплению и пересборке, к регенерации Золотого века.
«Здесь есть избыток всего и вся. Не безумие и не симуляция, а некоторое парадоксальное разумие», — поясняет автор. Утверждая новаторство как дыхание и пульс Традиции, постоянство намерений — в коловращении форм.
Юлиана Бачманова
Информация (на 12.10.2017):
Крокин Галерея
Адрес: Климентовский переулок, дом 9.
Проезд до станции метро «Третьяковская»
Галерея работает только по предварительной договоренности. Контактная информация на сайте галереи — http://www.krokingallery.ru
cultobzor.ru
Алексей Беляев-Гинтовт X | Artifex.ru
8 ноября 2017 — 3 декабря 2017
ММОМА и Галерея «Триумф» представляют выставку Алексея Беляева-Гинтовта «Х», ретроспективу проектов лауреата премии Кандинского и наследника неоакадемизма за последнее десятилетие.
Художник конструирует взгляд на будущее из прошлого, вскрывая настроения современности, большинство его работ – это высказывания на политические темы, зачастую пародийные. Эстетика Гиновта – классические формы, применение современных материалов, многообразие художественных техник, отсылки к советской «бумажной архитектуре», ретрофутуризм.
Холсты с ручной печатью на сусальном золоте дополнят на выставке видеоинсталляции, лаковые панели, тханки, скульптуры, графику и предметы для нового масштабного видео «Календарь Пресвитера Иоанна», над которым автор работает с 2015 года по настоящее время.
Меcто проведения
ММОМА (Петровка 25)
Адрес: Москва, Петровка, 25 Время работы: пн-ср, пт-вс 12.00-20.00; чт 13.00-21.00; выходной - каждый третий понедельник месяцаГлавная выставочная площадка ММОМА, на 3 этажах которой экспонируются самые важные и интересные проекты музея: от тематических показов произведений из коллекции до привозных ретроспектив зарубежного искусства.
artifex.ru
Алексей Гинтовт на Петровке, 25. Работы за 10 лет
Выставка называется «X» — латинская «десять», так как включает проекты художника, сделанные за последнее десятилетие, даже чуть больше8 ноября — 3 декабря 2017Московский музей современного искусства (MMOMA)Москва, Петровка, 25mmoma.ru
Алексей Гинтовт сегодня, возможно, главный художник в современном русском искусстве, развивающий идею Тимура Новикова «будущее — в прошлом». Вот уже почти 30 лет Алексей Гинтовт убеждает, что авангардом сегодня является не суетливый поиск чего-то нового, а, наоборот, обращение к традиции, к давно известным ценностям. Объясняет он это порой нарочито жестко, без анестезии — на языке «нового ампира», традиционализма, имперского авангарда.
Болезненные манипуляции в искусстве способны терпеть далеко не все. Поэтому не удивительно, что число почитателей творчества Гинтовта вряд ли превосходит количество его критиков. Впрочем, нужно помнить, что для искусства любая яростная дискуссия — это скорее добрый знак.
На выставке «X» будут показаны работы из самых резонансных проектов Гинтовта, посвященных месту российского государства в мире будущего: «Русский лес» (2006), «Родина-дочь» (2007), «Парад Победы 2937» (2010), «55°45’ 20.83’’ N, 37° 37’ 03.48’’ E» (2012). Единственный проект выставки, который почти никто не видел, — это «Глубина», а также концептуальная графика для видеопроекта «Календарь Пресвитера Иоанна», над которым Гинтовт продолжает работать последние 2 года. В основе видео — европейская легенда XII века о вымышленном правителе могущественного христианского государства в Центральной Азии Пресвитере Иоанне.
Выставка откроется через неделю, на третьем этаже ММСИ на Петровке, 25. Куратор — Надежда Миндлина.
Источник: mmoma.ru
Что еще почитать по теме на AI:«Звезда» Алексея Гинтовта на AI Аукционе.
artinvestment.ru
