Музей ЧерномырдинаОписание картины Михаила Нестерова “Видение отроку Варфоломею”. Варфоломей картина
Видение отроку Варфоломею — WiKi
Работе над «Видением отроку Варфоломею» предшествовала картина «Пустынник», задуманная ещё летом 1883 года в Сергиевом Посаде и завершенная в 1889 году в Уфе. В ней уже зазвучала тема «одиночества, «пустынножития», то есть жизни человека вдали от мирской суеты, в гармонии с природой во имя нравственного очищения души и обретения духовной стойкости и ясного смысла жизни», которая возникла у Нестерова не случайно, ей предшествовала личная трагедия художника: «в 1886 году родами умерла горячо любимая им жена Маша, оставив новорожденную дочь Олю»[1].
Образ Сергия Радонежского, близкий и дорогой художнику с самого детства, был для него воплощением нравственного идеала:
Сергия, как и Тихона Задонского, Нестеров любил с детства; оба святые были особо почитаемы в его семье. В Сергие он нашёл воплощение идеала чистой и подвижнической жизни, и именно с Сергием пришла к нему мысль о создании целого цикла, посвящённого его жизни и деяниям[1].Особенно большое значение Нестеров придавал роли святого в сплочении русского народа. Зарисовки пейзажей художник писал в 1889 году в окрестностях Троице-Сергиевой лавры, поселившись в деревне Комяково недалеко от Абрамцева. Абрамцево, бывшее имение Аксаковых, превратившееся с переходом к Мамонтовым из подмосковной дачи писателей в подмосковную дачу художников, впоследствии стало одним из излюбленных мест Нестерова.
Там закончил верхнюю, пейзажную часть и уехал в Уфу. Художник торопился, поскольку готовился к XVIII выставке передвижников и, несмотря на грипп, продолжал активно работать. «В один из дней у него закружилась голова, он оступился (стоял на небольшой скамеечке), упал и повредил холст. Продолжать работу было невозможно, требовался новый холст, который, в конце концов, был привезён»[1].
Именно на этом новом холсте и была написана картина, которая экспонировалась на выставке передвижников и тогда же была приобретена Павлом Третьяковым для своей галереи, а незаконченный вариант картины остался в Уфе и через 50 лет перешёл в собственность Башкирского художественного музея. «В нём написана только верхняя, пейзажная, часть, всё остальное - рисунок углем»[1]. Картина, вызвавшая самые противоречивые мнения, стала сенсацией XVIII Передвижной выставки.
До конца своих дней художник был убеждён в том, что «Видение отроку Варфоломею» — самое лучшее его произведение. В старости лет художник любил повторять:
Жить буду не я. Жить будет «Отрок Варфоломей». Вот если через тридцать, через пятьдесят лет после моей смерти он ещё будет что-то говорить людям — значит, он живой, значит, жив и я[2].
ru-wiki.org
Нестеров М.В. «Видение отроку Варфоломею». Описание картины.
1889-90 г. 211 x 160 см. Холст, масло.Государственная Третьяковская галерея, Москва, Россия
Описание картины Нестерова М.В. «Видение отроку Варфоломею»
Важную роль на картине Нестерова М.В. играет пейзаж, который достаточно эмоционален, соответствует настроению героев. На заднем плане мы видим бледное бело-желтое небо. Основным цветом на картине является желтый, так, что можно предположить, что это ранняя осень.
Вдали изображена деревянная церквушка, два голубых купола которой похожи на васильки, растущие на зеленом лугу. За ней виднеется небольшая деревушка, а за деревушкой – бескрайний простор. Недалеко от церкви находятся огороды. Темно-зеленые посевы чем-то напоминают капусту. По бокам изображены густые леса, они словно обрамляют картину, придают ей глубину. Слева изгибами протекает маленькая речка.
На переднем плане автор изобразил отрока Варфоломея и старца. Мальчик с восхищением и огромным вниманием смотрит на игумена. Видна худоба мальчика: истощенное лицо, синяки под глазами. Его светло-русые волосы гармонично сочетаются с цветами деревьев и поля. Ребенок молитвенно сложил худющие и тоненькие ручки. Спина и колени у него чуть согнуты, он как бы намеревается преклониться перед старцем. На мальчике простая крестьянская одежда белого цвета. Автор хотел показать чистоту детской души.
Перед отроком стоит старец. Капюшон скрывает его лицо, а также всю голову, видно лишь часть седой бороды старца. Она говорит о том, что перед мальчиком стоит старый мудрец. Вокруг его головы – нимб, который практически растворился в желтом цвете деревьев. В руках старец держит ларчик с просфорой. На нем надет черный плащ и накидка с красными крестами.
Пейзаж на картине реалистичен, но в изображенных фигурах виден мотив сказочности. Произведение вызывает чувство грусти и спокойствия. Автор показал чистоту и красоту русской природы.
Лучшие картины Нестерова М.В.
www.hudojnik-peredvijnik.ru
Описание картины Михаила Нестерова “Видение отроку Варфоломею”
Нестеров был хорошо знаком с кругом философов. В 1910 году он посещал религиозно-филослфские собрания общества имени В.С. Соловьева. Также художник часто выполнял церковные росписи. До советского периода религиозные картины были важной частью его творчества.
Нестеров написал цикл картин, посвященные жизни преподобного Сергия Радонежского. Сергий Радонежский, в Варфоломейском мире, был основателем Троице-Сергиева монастыря в Сергиевом посаде, а также являлся его игуменом. Русские религиозные философы считали Троице-Сергиев монастырь, местом средоточия русской духовности.
Лучшей работой, которая была посвящена выдающемуся деятелю православной церкви, была признана картина Видение отроку Варфоломею”. Фигурку молодого пастушка Нестеров писал с натуры. Ему позировала девочка из деревни Комякино.
Когда художник увидел девчушку лет 9, короткостриженную, с большими, удивленными, голубыми глазами, немного болезненного вида, он сразу понял, что это находка для его отрока Варфоломея. Также в деревне Абрамцеве, Нестеров нарисовал пейзаж для своей картины.
Создавая облик чудесного видения, художник стремился передать как можно больше исторической подлинности. Другими словами создать такой образ, который бы воспринимался как реальный герой, настоящий отрок Варфоломей. И у него это получилось благодаря ландшафту и убедительной фигурки отрока.
В самом пейзаже нет ничего таинственного. На дальнем плане можно даже увидеть огород с капустой. Фигурка монаха максимально приближенна к стволу старого дуба, для того чтобы сосредоточить все наше внимание на мальчике. По выражению лица и благоговейной позы можно понять, что в душе юноши происходит чудо.
Нестеров входил в местный Абрамцевский кружок, который находился в имении мецената Мамонтова. Там он много узнавал об истории, бытовом укладе жизни и старой культуре древней Руси.
opisanie-kartin.com
Картина Нестерова «Видение отроку Варфоломею»
Знаменитый художник Михаил Нестеров написал эту картину в 1889 году, завершив работу над ней в Уфе, но задумана она была долгое время назад, еще в 1883 году, когда он находился в Сергиевом Посаде. Толчком к работе стала личная трагедия, которую пережил творец, когда у него 1886 году умерла его любимая жена. Создание картины пришлось на расцвет его творчества, когда он активно работал над созданием произведений искусства.
Картина была создана не с первого раза, так как работе над ней помешал грипп. По этой причине существует и незаконченный вариант, где присутствует только пейзажная часть, а действующие лица представлены в виде набросков. Художник, создавая «Видение отроку Варфоломею», столкнулся с сильным головокружением из-за слабости, что привело к случайному повреждению холста. Удивительно, но творец до конца своей жизни считал, что это было лучшим произведением, вышедшим из-под его кисти.
В основу работы лег библейский сюжет, взятый Михаилом Нестеровым из «Жития преподобного Сергия». На картине был передана встреча Варфоломея и ангела, стоявшего под дубом в образе старца, совершавшего молитву. Произведение показывает зрителям момент, когда инок, помолившись за юношу, передает тому частицу просфоры. Таким образом, автор открывает своеобразное таинство, когда Варфоломей получает благословение на успешное обучение грамоте.
Оригинал, как и любая наша репродукция, отличается достаточно темными и сдержанными тонами. Фон, несмотря на зелень и едва желтеющие листья на деревьях, выполнен сдержано. Наиболее светлые участки отданы под главных действующих лиц – ангела и Варфоломея. При этом от первого исходит свет, подчеркивающий его святую суть. Варфоломей же полностью соответствует образу человека, желающего просвещения, отличаясь одухотворенным выражением лица. Фон также дополняет религиозную тематику, так как юноша стоит на фоне старой церквушки.
Наш интернет-магазин предлагает купить копии картин Михаила Нестерова и других знаменитых художников. У нас предложена оптимальная цена на продукцию, рассчитываемая из размеров и используемых материалов. Наша печать отличается высоким качеством и отлично передает все особенности оригинала.
www.artwall.ru
Жить буду не я. Жить будет «Отрок Варфоломей»
Для Михаила Нестерова его картина «Видение отроку Варфоломею» всю жизнь оставалась самой значимой. За «Варфоломея» его благодарили Левитан и Суриков, Васнецов, Толстой и Горький. Картину Нестеров написал в 1890 году, было ему всего двадцать семь лет, а работал он почти до самой смерти — умер в 1942 году, в возрасте восьмидесяти лет. Подводя итог всей своей творческой жизни, Михаил Васильевич не раз говорил: «Кому ничего не скажет “Варфоломей”, тому не нужен и весь Нестеров».Хватит ругать жизнь!
Нестеров всю жизнь с поразительной последовательностью рисовал монахов, монастырскую жизнь, скиты, схимников, кротких, с глубокой печалью Христовых невест. За всем этим видится задумчивый человек, не слишком вписанный в суетный мир. В действительности он был далек от образа кроткого отшельника: «Нестеров, измученный жизнью, — очень сложная, мучительно сложная натура», — писал знаменитый русский искусствовед, критик, художник Александр Бенуа о Нестерове. «Он был одарен страстным темпераментом, неукротимой волей, неуемными чувствами», — писал биограф Нестерова, писатель, философ, священник Сергей Дурылин.Тогда откуда, почему эти образы?
Михаил Нестеров.Фото Ивана Шагина. 1940
Ответ самого Нестерова: «В художестве, в темах своих картин, в их настроении, в ландшафтах и образах я находил “тихую заводь”, где отдыхал сам, и быть может, давал отдых тем, кто его искал. Беспокойный человек думал найти покой в своих картинах, столь не похожих на него самого».
Речь не про «тихую заводь» обывателя, в которой рано или поздно гаснут живые силы души. Борис Пастернак как-то написал: «Жизнь — это поруганная сказка». А Нестеров рвется к сердцевине именно «непоруганной» жизни, к тихости и мирности своих монахов и отшельников, которые опытно познали, как хорошо, светло, безмятежно живется в мире Божьем «во всяком благочестии и чистоте».
Он счастливо избежал участи Гоголя, да и многих других писателей и художников, людей искренне верующих, но обладающих трагическим даром создавать лишь образы тьмы — образы уродливого, карикатурного человека и России. Дар Нестерова открывается в согласии с его внутренним отбором: «Меня тянуло как художника к типам положительным. Мне казалось, что в нашей литературе, искусстве достаточно выведено людей, позорящих себя, свою родину».
«Пустынник» открывает эту тему «непоруганной жизни», тему нестеровской Святой Руси. Картина появилась на XVII передвижной выставке в 1889 году.
Пустынник. 1888–1889
Любой деловитый горожанин среди этого тихого озера и леса, рядом с этим умиренным старцем покажется неумеренно шумным и беспокойным. Нестеров написал своего пустынника с отца Гордея, монаха Троице-Сергиевой Лавры. Лично этого монаха он не знал, просто приметил на службе — в храме тот всегда стоял на одном и том же месте, глаза и улыбка у старика были детские, светлые, ласковые. Михаил Васильевич любил, как он сам говорил, «плясать от печки», писать, опираясь на виденное и пережитое. Это придавало достоверность и в хорошем смысле хранило от «бесконечного богатства» фантазии. От живых впечатлений рождается художественный образ: старичок-пустынник, в руках молитвенные четки, одет просто — в лаптях, а всего-то ему хватает и со всем он в ладу — и с собой, и с каждой травинкой-былинкой. Кажется, ласково скажет он каждому нуждающемуся: «Не скорби, чадо», — и суетливый, измученный человек именно его и услышит и весь как-то расправится, распрямится. Случайно или неслучайно, но нестеровский «Пустынник» после канонизации преподобного Серафима Саровского стал основой для одной из его икон, даже пейзаж не изменили — та же елочка, та же рябина. Колорит картины коричнево-серый, пейзаж неброский, без лишних красот, а все берет за душу. Картину приняли, полюбили. Павел Михайлович Третьяков приобрел ее для своей коллекции. С тех пор Нестеров — признанный художник. Кстати, любым официальным наградам отец Нестерова, Василий Иванович, предпочитал признание Третьякова.
Плач на русской границе
Нестеров родом из Уфы, из купеческой среды. Всю жизнь у него была глубокая связь с семьей, особая близость с матерью. Да и отец вовсе не «по-купечески» подходил к делам сына. «Бывало, предложат мне заказ на образа и предлагают хорошие деньги. Напишешь в Уфу: “Брать не брать?” Из дому отвечают — не бери. Всех денег не заработать, тебе картины писать надо» (из разговора с С. Дурылиным). В этом совете — ценностный ориентир, которому Нестеров будет следовать всю жизнь: главное то, что значимо художественно, все суетное отвергалось.
Ангелы. Фрагмент росписи храма Александра Невского в Абастумани (Грузия). Фото Юлии Маковейчук
Семья была глубоко верующая, с патриархальным укладом. Из воспоминаний Нестерова выхватываются случайные моменты общего хода уфимской жизни: под Рождество в дом вместе с морозным паром вваливались славильщики, пели задорными голосами «Ангелы с пастырьми славят…», получив свои пятаки, убегали к соседям, а сам Нестеров, уже известный художник, создавал с семьей живые картинки: кулису с пещерой и яслями, на дне которых в соломе — фонарь, дававший иллюзию сияния от Младенца Иисуса; домашние исполняли главные роли в «картинках», на пороге в изумлении — приглашенные соседские дети… И поездки на санях в гости вечером через всю Уфу, когда «снежная пыль обдает лицо, шуба в снегу, вокруг морозная мгла и отчего-то тихо, грустно», а потом самовар, разговоры. Нестерову сразу безоговорочно веришь, когда читаешь, с каким нетерпением из всех заграничных поездок возвращается он домой, в Россию: «Радостно я проехал русскую границу. Вот русская речка, вот церковь. Все свое, родное, милое. Слезы выступили на глазах. Как всегда я любил нашу убогую, бестолковую и великую страну Родину нашу! … храни ее Господь!»
От семьи, от добротного уклада всей уфимской жизни в нем сохранилась закваска на всю жизнь. Он всегда отстранял все чуждое по духу, по устремлениям и в творчестве, и в жизни. Никогда он не впускал в себя и то, что сам называл «смертоносной бациллой русского интеллигента», — скептицизм.
Материал по теме
Молитва Михаила Нестерова
О художнике Михаиле Нестерове можно порой прочитать, что он творил миф о Святой Руси. Да, людям свойственно идеализировать прошлое. Но внешняя, бытовая идеализация, как правило, оказывается надуманной, фальшивой
К концу XIX века уже редко кто находил опору в чистом позитивизме (то есть в убеждении, что не существует ничего сверхъестественного, что и мир, и человек полностью описываются объективными законами, что человеческое общество развивается к лучшему). На рубеже веков усиливались апокалипсические предчувствия и ожидания, в воздухе пахло трагедией. Александр Блок описывает духовное состояние того времени: «Интеллигентных людей, спасающихся положительными началами науки, общественной деятельности, искусства, — всё меньше….Требуется какое-то иное высшее начало. Раз его нет, оно заменяется всяческим бунтом и буйством, начиная от вульгарного “богоборчества” декадентов и кончая неприметным и откровенным самоуничтожением — развратом, пьянством, самоубийством всех видов». Блок, по его собственному признанию, сам принадлежал этой культуре: «если сам я люблю эстетику, индивидуализм и отчаяние, короче говоря, сам я интеллигент», — писал он.Нестеров далек и от декадентского упадничества, безверия, и от эстетизации этой бессмыслицы и хаоса в искусстве. Впрочем, в равной мере он тяготится мелководьем многих передвижнических тем — все уныло-обывательское или «на злобу дня» его не влекло:
«Я не любил и не люблю тем “сегодняшнего дня” — тем общественных, особенно касающихся “политики”. Искусство имеет свою сферу влияния на человека. Оно как бы призвано оберегать эту “душу”, не допускать, чтобы она засорялась скверной житейской. Искусство сродни молитве».
По взглядам он скорее близок славянофилам, высоко ценил книгу Н. Данилевского «Россия и Запад», среди художников был долгое время дружен с В. Васнецовым, с которым вместе расписывал Владимирский собор в Киеве, приятельствовал с профессором Адрианом Праховым, с Суриковым, Левитаном, к последнему относился с большой теплотой. Позднее сблизился с Сергеем Дурылиным, Павлом Кориным, а многие ранние дружбы растерял.
Момент чуда
Картина Нестерова «Видение отроку Варфоломею» на ХVIII передвижной выставке (1890 год) стала событием, обсуждали ее все, причем критично настроенных было немало. Нестеров взялся за задачу далеко не простую — изобразить на полотне момент чуда, когда Небо так близко, так ясно входит в жизнь человека, показать это земным, реальным и в то же время явить иной план бытия. Здесь самый малый неверный сдвиг — и велик риск сорваться в «прелестность», в художественную бестактность, которая вызывает неловкость и режет глаз.
Сюжет картины взят Нестеровым из древнего «Жития преподобного Сергия», написанного его учеником, Епифанием Премудрым, который был рядом с преподобным Сергием в его последние годы жизни. Как свидетельствует Епифаний, отроку Варфоломею, будущему преподобному Сергию, несмотря на любовь к чтению, плохо давалась грамота, и он «втайне часто со слезами молящеся Богу: Господи! Ты дай же ми разум грамоты сия, ты научи мя и вразуми!» Однажды отец послал Варфоломея искать пропавших жеребят; и вот на поле, под дубом, отрок неожиданно встречает старца «светолепного и ангеловидного». Старец стоял и «молитву прилежно со слезами творяща». Монах сам заговорил с отроком, спросив «чего тот ищет, чего хочет». Варфоломей отвечал, что более всего желал бы получить разум к учению. Помолившись, старец достал из «сокровищницы» частицу просфоры и подал ее отроку со словами «Прими сие и снешь, се тебе дается знамение благодати Божия и разума Святого Писания». А когда отрок съел просфору, старец обещал ему: «О грамоте, чадо, не скорби: от сего дне дарует ти Господь грамоте умети зело добре». Так и случилось.
Материал по теме
Непрозвучавший реквием Павла Корина
История великой картины, которая так и не была написана
Известно, что моделью для отрока Варфоломея стала крестьянская девочка из села Комякино, расположенного недалеко от Лавры, там Нестеров писал этюды для картины. Болезненная, бледная девчушка, лицо с голубыми жилками, нервные руки — как раз такая была и нужна. Во всем облике Варфоломея есть некая «истонченность» плоти. В каком-то смысле здоровая, дебелая плоть ничего не видит, кроме материи. Нестеров для образа Варфоломея искал обратного. Этот мальчик видит, таинственный святой старец — это его «видение» — не болезненная галлюцинация, не фантазия, а именно видение, — разрыв границ земного пространства и времени. Старец воплощает идею вечности, которая в какой-то миг явственно являет себя в земном мире, и Нестеров в деталях прописывает руки, монашескую мантию и куколь с изображениями крестов. И лишь нимб над головой монаха и то, как он не стоит, а именно предстает перед Варфоломеем, едва касаясь земли, дает ощущение, что переживается что-то сверхъестественное — сверх естества. В руках старца ларец — очень похожий на храм, будущее детище Сергия Радонежского.Образ отрока у Нестерова — «чистый сосуд». И эта трепетность сжатых рук и широко открытые, внимающие глаза — эта душа вместит то, что идет бесконечно дальше «разума грамоты», ей даруется сейчас «разум Святого Писания», Варфоломею предстоит стать преподобным Сергием Радонежским.
Александр Бенуа увидел в этой картине «чарующий ужас сверхъестественного», имея в виду особую достоверность всей атмосферы картины. Вернее сказать, здесь не ужас, а тончайше выраженное присутствие мира горнего: и сама природа, и весь этот торжественный пейзаж предстают как образ бескрайней русской земли, которую Господь держит на Своей ладони, и этот чистый отрок, и чудо, которое сейчас совершается — все это на Его ладони.
Нестеров нигде не сбился на фальшь. Павел Михайлович Третьяков вслед за «Пустынником» приобретает и «Варфоломея», вопреки советам некоторых критиков той поры. Нестеров вспоминал: «В это время перед моим „Варфоломеем” собрался ареопаг: Суворин (знаменитый издатель. — Ред.), Стасов (влиятельный художественный критик. — Ред.)… судили картину „страшным судом”… она подрывает те „рационалистические” устои, которые с таким успехом укреплялись правоверными передвижниками много лет. <…> Вредный мистицизм, отсутствие реального, этот нелепый круг (нимб) вокруг головы старика… Круг написан, так сказать, в фас, тогда как сама голова поставлена в профиль».
Неодобрительно отзывались о Нестерове, в основном, критики и художники-передвижники из числа демократов-просветителей. Нестеров и в самом деле не был «правоверным передвижником», стилистически он ближе модерну, свой стиль он называл «поэтизированный реализм», а «вредного мистицизма», то есть мистической экзальтации, Нестеров старался избегать: «Так называемый “мистицизм” в художественном творчестве я понимаю как отражение сокровенных, едва уловимых движений нашей души, ее музыкальных и таинственных переживаний, оздоравливающих ее от всякой скверны. Мне, однако, совершенно чужд мистицизм, хотя бы и религиозный, но болезненный и извращающий душу».
После Варфоломея он решает продолжить Сергиев цикл. Для него преподобный Сергий — «лучший человек древних лет Руси», со времени его смерти к тому моменту прошло около 600 лет, но существует вневременная общность России в ее тысячелетней истории. Нестеров глубоко ощущал эту духовную связь, со-бытие людей, веками живущих на одной русской земле.
Цикл создавался в течение нескольких лет и получился, само собой, неровным. «Юность преподобного Сергия», триптих «Труды преподобного Сергия» — трудно поставить в один ряд с «Варфоломеем». Это скорее иллюстрации, которые легко представляются в детских изданиях «Жития Преподобного». Вспоминается, что Бенуа упрекал Нестерова в лженаивности некоторых образов.Третьяков эти картины не купил. Нестеров сам предложил их в дар Третьяковской галерее, тогда уже подаренной Павлом Михайловичем городу Москве. Семья художника поддержала его решение, в коммерческие расчеты никто не входил.
Две страсти
Отношения Нестерова с семьей всегда были полны доверия, лишь однажды произошло то, что заставило его пойти против воли родителей. Он влюбился, избранница его, Мария Ивановна Мартыновская, тоже была родом из Уфы, из небогатой семьи.
В 1885 году в Москве Нестеров венчался с ней. Родители Нестерова этот брак не благословили и на свадьбе не присутствовали. Это было взаимное, сильное чувство. Через год после венчания жена родила ему дочь, никогда он не был так счастлив, как в тот день. А через день после родов совсем юная Мария Мартыновская скоропостижно и неожиданно умерла. Он бесконечно рисовал свою Машу, воскрешая ее в памяти, проводил мучительные дни на кладбище. Посмертный портрет «Последнее воскресенье», картины «Христова невеста», «Царевна» — все это в память жены. После пережитой трагедии как художник он станет сильнее, глубже. Боль не исчезнет совсем, она зазвучит печалью сердечной в нестеровских женских образах.«На горах», «Зима в монастыре» — безмолвные пейзажи. Синеют неоглядные дали, на их фоне — девушки в платках, повязанных по-старообрядчески (Нестеров увлекался романами Мельникова-Печерского о старообрядцах). Эти нестеровские девушки словно не замечают мир вокруг, они то ли тоскуют о чем-то, то ли рвутся куда-то. В будущее? В бывшее? Туда, где осталось их неотданное, нерастраченное, несбывшееся счастье.
Материал по теме
Притча о блудном сыне
Притча о блудном сыне, легшая в основу гениальной картины Рембрандта, играет в христианском вероучении очень важную роль. Третья подготовительная неделя к Великому посту так и называется – Неделя о блудном сыне.
Та же памятная нота в картине «Великий постриг», за которую Академия присуждает Нестерову звание академика. На картине — старообрядческий скит в лесистых горах, длинная вереница женщин, одетых в черные рясы, в руках горящие свечи. Здесь особый, чудный ритм: рифмуются, перекликаются ряды черных монахинь, ряды стройных белых берез и деревянных домиков — монашеских келий. Свой ритм в чередовании длинных горящих свечей. Вся плоскость картины насыщается ритмами, становится как бы звучащей, словно слышится древний многоголосый напев. Но и в «Постриге» не ликование, а глубокая печаль отречения от мира, словно что-то отнимается, а не даруется душе. Этот отголосок печали долго не будет затихать в нестеровской живописи.«Любовь к Маше и потеря ее сделали меня художником, вложили в мое художество недостающее содержание, и чувство, и живую душу», — много позже напишет Михаил Нестеров о смерти своей супруги.Через несколько лет после смерти первой жены новой возлюбленной М. В. Нестерова стала учительница Юлия Николаевна Урусман. Они никогда не венчались, жили вне брака. Юлия родила художнику дочь Веру и сына Михаила. Ее образ угадывается в картинах — «Думы», «За Волгой», «На Родине Аксакова».В 1902 году Нестеров «внезапно» влюбился и женился на Екатерине Петровне Васильевой. Он счастливо проживет с ней сорок лет, вырастив двоих детей.
«Две страсти всю жизнь господствовали надо мной: страсть любовная и страсть к художеству. Если бы не было этих страстей, я был бы самый ординарный человек, быть может, вредный самодур, пьяница, неудачник», — писал о себе художник. Но над этими страстями всю жизнь в нем живет чувство греха и покаяния — искреннего, выстраданного: «И такой мой поступок, что я, оставив одну семью, решил обзавестись другой, был самым тяжким грехом в моей жизни… я чувствую и по сей день, что безнаказанно для меня этот поступок не прошел».
Попытка другого искусства
В 1890 году в жизни Нестерова происходит событие, повернувшее его творческую жизнь в совсем новое русло — он становится храмовым живописцем. Впоследствии этот выбор вызовет наиболее яростные споры и оценки в художественных и церковных кругах. По приглашению известного историка искусств, профессора Киевского университета Адриана Прахова Нестеров едет в Киев расписывать Владимирский собор. Ведущая роль в этой работе, конечно, принадлежала Виктору Васнецову, роспись Владимирского собора в большей степени его детище. Вклад Нестерова скромнее. Его кисти принадлежат образы святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, святой великомученицы Варвары, на хорах — фрески «Рождество» и «Воскресение», в крестильне — «Богоявление», в центральном нефе — святые страстотерпцы Борис и Глеб.
Благовещение. Фреска Покровского храма Марфо-Мариинской обители
Нестеров не был внутренне свободен в этой работе, в первое время испытывал влияние Васнецова, затем давление организационного комитета, который контролировал все работы в соборе. Его направляли, как он сам считал, «в сторону православно-казенного шаблона и упадочной академической рутины». Из всей работы он остался доволен лишь образами Варвары и князя Глеба, как говорил художник — «там было свое».
Марфо-Мариинская обитель
Вот это «свое» сильно смущало многих церковных людей. Павел Флоренский, священник, богослов, религиозный философ, не без резона задается вопросом: «Соборный разум Церкви не может не спросить Врубеля, Васнецова, Нестерова и других новых иконописцев, сознают ли они, что изображают не что-то вообразившееся и сочиненное ими, а некоторую в самом деле существующую реальность, и что об этой реальности они сказали или правду, и тогда дали ряд первоявленных икон, — или неправду…». То, что делали Васнецов, Нестеров, Врубель в храмах, как считал Флоренский, находилось совсем за гранью церковного искусства. По его мнению, это есть «лжесвидетельство», то есть не несет истинного свидетельства о сакральном.В общей сложности Нестеров отдал храмовым росписям более двадцати двух лет своего труда. Он получал заказы от царской семьи — в 1898 году по инициативе наследника Георгия (младшего брата государя Николая II) расписывает храм в Абастумани на Кавказе; в храме Покрова Марфо-Мариинской обители в Москве работал по заказу княгини Елизаветы Федоровны. Часто, едва кончая роспись одного храма, принимался уже за работу для другого. Марфо-Мариинскую обитель Нестеров расписывал единолично, без стороннего влияния и вмешательства.Нестеровское «Благовещение. Архангел Гавриил». «Благовещение. Дева Мария» в Марфо-Мариинской обители. В целом здесь доминирует эстетское, декоративное начало, роскошно поданные детали, видится перекличка с прерафаэлитами, с их культом рафинированной красоты. Но красота храмового искусства глубоко отлична по самой сущности своей от красоты плотской. Нестерову не удается войти в дух иконы, дух Божественного тайнодействия, Нетварное с тварным не соединилось, эстетическое начало на глубине не переплелось корнями с началом духовным.Примечательно, что в последние годы жизни он сам трезво очертил границы своего дара: «Как часто я думал потом, я не был монументальным храмовым живописцем, оставаясь с самых первых картин своих художником станковым, интимным».
Молчание художника
Там, где Нестеров остается интимным, где есть его личное переживание, сочувствие, он достигает своих вершин.Поразительно его «Молчание», картина, написанная на Соловках. Таинственный свет белой ночи, весь мир затих, замер, но в этой тишине природы и человека есть нечто большее — то, что не измеряется одним видимым или чувственным измерением. Эту тишину можно слышать, здесь веяние тихого ветра и глас хлада тонка и <…> тамо Господь (3 Цар 19:11–12).«Молчание», «Видение отроку Варфоломею», «Пустынник» — звучит неповторимая нестеровская песнь, его «Святая Русь». Революция оборвала эту мелодию.
Христос и самарянка. Фреска Покровского храма Марфо-Мариинской обители
После революции он никуда не уехал, в отличие от многих своих друзей. Нестеров очень любил Россию. Долгие годы жил очень трудно до тех пор, пока его не ввели в Дом ученых, который заботился об ученых и деятелях искусств.
«Власть… он терпел», — вспоминает внучка Нестерова, Мария Ивановна Титова. В 1938 расстреляли зятя Нестерова, сослали дочь (ему стоило огромных сил добиться ее возвращения).«Работа, одна работа имеет еще силу отвлекать меня от свершившегося исторического преступления», — писал в первые дни Октябрьской революции Нестеров.
Нельзя сказать, что после революции художник совсем отказался от своих, «нестеровских» тем. И тогда он писал своих монахов, девушек, старцев — «Два лада», «Элегия» (1928), «Всадники» (1932). Даже «Страстная Седмица» на самом деле написана в 1920-х… Нестеров намеренно поставил неверную дату — 1914, время вынуждало быть осторожным. Эти вещи он писал скорее для себя, его не видно было на выставках около двух с половиной десятилетий. Да и кто бы стал выставлять «Страстную Седмицу» в разгар гонений на Церковь?
Он переживает мучительный кризис, ищет «другое ампула», пытаясь обрести себя в новой советской реальности. Славить идеологию большевиков в искусстве Нестеров не стал — и потому, как и многие, зарабатывал на жизнь портретами. «Иконописец и слагатель живописных “сказаний” о минувшем превращался в портретиста, имеющего дело только с современностью», — напишет Сергей Дурылин. Нестеров оставит нам немало чудесных портретов ученых и творческих людей, замечательных по свежести, энергии, остроте восприятия. Среди них «Портрет Ивана Петровича Павлова» (1935), за который Нестеров был удостоен Сталинской премии первой степени.
Портрет Ивана Петровича Павлова. 1935
В1935 году он согласился, наконец, устроить небольшую выставку своих произведений самых последних лет (1928–1933) — в основном это портретная галерея художника. Мечтал выставить свою последнюю предреволюционную картину «Душа народа», которую закончил в 1916 году, но этого так и не случилось. Здесь звучит тема соборности: люди разных веков, сословий, философы, писатели на пути к Христу — это шествие ищущих Бога и правды людей. У Нестерова было несколько попыток той же темы: «Путь ко Христу» — роспись в трапезной Покровского храма Марфо-Мариинской обители, «Святая Русь» (1901–1905). В самой теме — заветные нестеровские мысли о России. В целом это вещи, где Нестеров скорее идеолог, чем художник. Все они обладают безмерно меньшей силой, чем «Молчание», «Видение отроку Варфоломею», «Пустынник», «Великий постриг». Вспоминается Гоголь: «Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними; иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят».
* * *
Святая равноапостольная княгиня Ольга. 1892
Нестеров прожил долгую, большую, интересную жизнь. Все имел из того, что кажется залогом счастья: полнокровная жизнь в творчестве, семья — большое дерево с крепкими корнями, все его дочери — долгожители: Ольга Михайловна скончалась в возрасте 87 лет, Наталья Михайловна прожила 101 год, Вера Михайловна ушла из жизни в 99 лет. Все они, со слов внучки Нестерова, Марии Титовой, «сохраняли светлый ум до последнего и были духовные люди».
«И вот не за горами время, когда придется переступить порог и познать большее, главное, а готов ли к этому последнему? — не готов, и боюсь, что готов не буду до последнего момента. И это плохо: все придется пройти наспех, начерно. Между тем каждый из нас знает, как могли и умели час этот встретить наши святые, да одни ли святые, но и наши несвятые предки», — писал он.
«Познать большее, главное» — это главное он отделял всегда. Не здесь, а там всему свершение. Тема «Варфоломея» — встречи земного и небесного — оставалась самой важной в метаниях и поисках его души. «Жить буду не я. Жить будет “Отрок Варфоломей”» — в этом творческое завещание Нестерова.
Благодарим издательство «Белый город» за предоставленные репродукции.
Монашеский мир глазами Нестерова
В Сергиевом Посаде хранятся нестеровские рисунки валаамских монахов
Мало кто знает, что большое собрание картин, этюдов, эскизов и набросков Михаила Нестерова хранится в фондах Церковно-археологического кабинета Московской православной духовной академии. Среди них есть две карандашные работы, обозначенные как «Два схимника» и «Три схимонаха». Рисунки долгое время оставались неизученными, но недавно сотрудникам ЦАК удалось узнать, кого именно Нестеров изобразил на своих эскизах.
Три схимонаха. Первая четверть XX века, ИЗО фонд ЦАК. На рисунке схимонах Кириак и иеросхимонахи Алексий и Антипа
«Когда мы начали оформлять официальную страничку нашего кабинета ”ВКонтакте” и публиковать там все богатства фонда, — рассказывает хранитель фондов ЦАК священник Артемий Головчанский, — наш подписчик высказал предположение, что один из ”Трех схимников” — валаамский старец, а на одном из пейзажных рисунков Нестерова изображен Предтеченский остров Валаамского архипелага. И таким образом натолкнул нас на поиски информации об этих работах.
Два схимника. Первая половина XX века, ИЗО фонд ЦАК. На рисунке схимонахи Алексийи Иоанн (Московский)
Нам удалось найти фотографию 1882 года с подписью ”Валаамского Монастыря о. Игумен Гавриилъ съ старшею братiею” — и оказалось, что все пятеро изображенных Нестеровым старцев запечатлены на этом снимке, причем в тех же положениях, что и на рисунках.
Был ли Нестеров на Валааме или не был, видел этих схимников или сделал эскизы с фотографии — доподлинно нам не известно. Но когда мы узнали имена старцев, нам удалось найти и опубликовать сведения об их поистине подвижнической жизни, до сегодняшнего дня неизвестные».
foma.ru
Сочинение по картине Нестерова Видение отроку Варфоломею 8 класс
Картина Михаила Нестерова «Видение отроку Варфоломею», посвященная жизни преподобного Сергия Радонежского, рассказывает нам о чудесном явлении молодому мальчику таинственного старца, подарившего ему разум к учению. Все это происходит, в руках художника, на фоне удивительной природы, типичной для средней полосы России.
Вся картина глубоко символична, и многое, что заставляет задуматься, будет видно только при внимательном рассмотрении. Так, например, символично то, что мальчик, стремящийся к учению и святости, на картине изображен под куполами деревенского храма, а старец – наравне с этим храмом. Еще символично то, что действие происходит на вершине холма, будто возвышающего персонажей над всем вокруг. А спокойные осенние тона усиливают наше внимание. Художник, изобразивший отрока смиренным и вопрошающим, именно таким видел Сергия Радонежского в детстве.
Многое картина нам может рассказать и о времени, когда жил отрок Варфоломей. Мы видим засеянные, еще не убранные небольшие поля, а рядом находятся маленькие деревенские домики, во всем чувствуется атмосфера трудолюбия и семейной доброй жизни. Видимо, в такой любящей семье воспитывался и Сергий Радонежский, иначе как бы он стал таким великим святым, известным во всем мире. А старец, стоящий под большим деревом, и цветом своей одежды, и всем видом своим символизирует и показывает нам что-то очень высокое, вечное и таинственное. У старца над головой, Михаил Нестеров изобразил свет вокруг, а у отрока Варфоломея - над головой чистое небо.
И все вокруг мальчика чистое и светлое, приятное и спокойное, что выражено не только деталями, но и неяркими тихими красками, успокаивающими наш взор. Действительно, именно характер мальчика, хотел показать автор картины, его внутреннюю чистоту и красоту. И сама его тонкая фигура и, что-то просящее положение рук, и спокойный взгляд говорят нам о его внутренней красоте, и о важности самого события.
В каждом отдельном элементе картины чувствуется абсолютная гармония и красота. Очень плавно холмы и возвышения переходят один к другому, соприкасаясь осторожно с водной гладью. А деревенский храм сливается всем своим видом с общим пейзажем. Сейчас у художника вся природа участвует в этой чудесной встрече, каждое деревце и каждая травинка становятся свидетелями этой великой тайны, подарившей русской земле великого святого.
8, 9 класс
- Сочинение на тему Счастливая жизнь
Пожалуй, каждый человек хоть раз в своей жизни задумывался о том, какой же должна быть настоящая счастливая жизнь.
- Тема любви в романе Обломов сочинение
Любовь играет огромную роль и в жизни людей. Она движущая сила прогресса. Из-за неё начинаются и заканчиваются войны, создаются произведения искусства. Это самое прекрасное, возвышенное чувство. В романе «Обломов»
- Сочинение на тему О чем шептались осенние листья 4 класс
За окном осень. С деревьев облетают яркие листья. Я люблю гулять солнечным осенним днем по парку и слушать шорох листьев под ногами. Оставшиеся на деревьях листочки словно шепчутся между собой. Кажется, что листья рассказывают историю о том,
- Сочинение на тему Мой маленький друг 3 класс
Малыш часто просил своих родителей купить ему собаку, он говорил, что без нее ему одиноко, но они почему-то всегда отказывали. Вот и у меня так же получилось.
- Сочинение на тему Какие качества раскрывает в человеке дружба
Умение дружить – это огромный дар. Дружба наделяет человека определенными качествами, дружба раскрывает в человеке определенные качества. Дружба всегда помогала людям, ведь не всегда близкие родственники могут прийти на помощь.
- Сочинение Любовь в произведениях Бунина и Куприна
Писатель Иван Алексеевич Бунин - это один из числа самых известных писателей в России двадцатого века. Он писал романы, небольшие рассказы, стихи, прозу. У него есть рассказы, в которых тема любви проходит красной нитью. В таких его произведениях
uchim-klass.ru
НЕСТЕРОВ Михаил - Видение отроку Варфоломею
Картина, о которой предстоит рассказать, многое говорили и оговаривали её несправедливо. Не всем пришлась она по вкусу многим именитым художникам, которые Нестерова, автора этой картины, старались отговорить от публичного показа. Некоторые говорили ему в глаза, что его картина пошлость и приносит вредность. Но автор просто не замечал, что говорят ему его коллеги. И он выставил её на 10-й выставке художников-передвижников, и общество мгновенно разделилось на три лагеря: негодующих коллег, недоумение чиновников и восторженная публика. Последних восторженных зрителей было чуточку больше. А шуму наделала картина под названием «Видение отроку Варфоломею». Она была первая в серии художника Нестерова про Сергия Радонежского. И именно она потрясла публику. Хотя ничего там не было такого. В картине всего лишь восхищённый отрок, который смотрит с восторгом на видение монаха-схимника, который стоит у дуба. А ведь художник всего лишь передал через картину легенду об этом самом видении. А легенда, легшая за основу на картине такова: «Однажды отец Варфоломея отправил отрока искать пропавших лошадушек. Он уже обошёл всю округу, как случайно заметил старца-схимника. Отрок спросил у старца, каков путь к учению и тогда старец благословил его. И молился схимник о даре учёном для отрока, и стал Варфоломей хорошо слагать речи и читать хорошо, и писать не хуже». Именно эта легенда заставила художника начать писать полотно, его поразила само настроение сказания. Именно это настроение он и стремился передать на полотне. Вот собственно и всё. Но что же тогда так возмутило коллег Нестерова? Не понравилось, как художник изобразил схимника, именно он как-то всем бросился в глаза. Как то совсем по церковному, что считалось тогда верхом неприличия писать что-то церковное. Но большую ярость у многих коллег Нестерова вызвало наличие у схимника золотого венца. Этот венец многим не давал покоя. Даже во время выставки картины, один из художников отвёл Нестерова в сторону и стал его упрашивать замарать этот венец. А потом и вовсе сменил тон и стал отчитывать как мальчишку: «Вы что же совсем забылись?! Это же абсурд, это же полная ерунда. Это же всё против перспективы! Ну ладно вот так вот у вас он изображён, а ежели его повернуть к нам лицом, то этот венец будет проходить ровно по центру его лица что ли? Немедленно закрасьте! Не позорьтесь! » Но Нестерову такая реакция на его работу была в радость и была только к стимулу к дальнейшему интересу к жизни отрока, будущего Сергия Радонежского.
gallerix.ru
