Музей ЧерномырдинаГарри Борисович Гордон. Картины гарри гордон
Гарри Гордон — галерея автора
| |
| ArtYar.ru © Все права защищены |
artyar.ru
Выставка Гарри Гордон Ближний свет Галерея MustArt Живопись
Открыть доступДо 30.06.2017 в Галерее MustArt.
Гарри Гордон сложившийся художник со своей философией, нашедшей отражение на страницах книг и живописных холстах. Его работы носят пасторальный характер, за изображением скрывается история, а порой целая жизнь персонажа.
Он стремится передать тончайшие оттенки человеческих переживаний и чувств. Произведения художника наполнены жизнью, звуками, голосами, музыкой. Перед зрителем открывается подлинная жизнь.
Деревенские жители, бродячие актеры, библейские персонажи способны увидеть истину в простой жизни, в близости с природой, почувствовать связь с миром, тесное переплетение всего живого на земле.
Благодаря этому рождаются такие пронзительно-трогательные образы взаимоотношений человека и животных: старик с собакой, пастух с козой, Св. Франциск с голубями.
Выставка «Ближний свет» поднимает тему вечных истин в творчестве художника, тему любви и уважения к ближнему и к себе. Художник на первый план выносит человека, он для него является центром мира.
Внутренняя красота главных героев озаряет все окружающее. Так появляются излюбленные авторские колористические приемы и сочетания красок.
Гарри Гордон превосходно владеет цветом, в его живописи преобладают пастельно-перламутровые, приглушенные, нежные тона.
Точно найденные художественные приемы и образы становятся отличительными для художника. Например, слепящий свет, прорывающий пелену неба, лирические круги на воде от дождя, сказочный и волшебный свет, выхваченный из пространства.
Искусство Гордона удивительным образом пробуждает человека, затрагивает тонкие струны его души. Выставка «Ближний свет» — прекрасная возможность остановиться на мгновение в суете большого города, обратиться к себе и поискать ответы на главные вопросы.
Информация (на 20.05.2017):
Галерея «MustArt».
Адрес: Вознесенский переулок, дом 9/2.
Ближайшие станции метро «Тверская», «Пушкинская» и «Охотный ряд».
Время работы: понедельник – пятница с 11:00 до 19:00.
Дополнительная информация по телефонам: +7 (495) 692-75-53, +7 (925) 510-75-81
cultobzor.ru
Галерея современного искусства «АРТ-ЯР» — Гарри Гордон — Статьи
Е. Кваскова. 2003
...Но есть покой и воляУ него нет наград и званий. В поисках внутренней свободы он всю жизнь избегал компромиссов с властью. И потому сегодня имя Гарри Гордона знакомо лишь тем, кто ценит настоящее искусство.
Тихий свет, пожалуй, даже лёгкое сияние исходило от его живописных работ. «Одесская улочка», «Перекрёсток», «Балаганчик», «Ной в пустыне»... Теплота мерцающих солнечных бликов, ностальгическое настроение то ли мелькнувшей радости, то ли лёгкой печали по чему-то давно утраченному, но не забытому и потому постоянно всплывающему в памяти... Такой я впервые увидела живопись Гарри Гордона, представленную небольшой галереей «Арт-Яр» на зимней выставке в Манеже. Именно этим своим тихим светом живопись его так выделялась в пестроте и однообразии вторичного авангарда и грубоватой красочности прочего выставленного на продажу художнического товара. На тетрадке рисую,
Морщусь сквозь пелену
Немощи. Всё же всуе
Имя не помяну.
Скудны мои печали,
Спущенные с цепи.
Что бы ни означали —
Господи, потерпи.
Я узнала, что он — ещё и поэт. Ощущение отточенной образности, возникшее при разглядывании его полотен, не обмануло. Мне повезло: нашла его сборник стихов «Тёмная комната». Удивило название сборника — ни ложной возвышенности, ни пафоса, так свойственного поэтам, ни розового оптимизма — особый взгляд на мир из внутреннего мира человека, не склонного к иллюзиям, к самообольщению. Одесское детство, увиденное и переосмысленное глазами взрослого человека, узнавшего разные стороны бытия — светлые и не очень... Пессимизм мироощущения художника? Да нет, скорее собственная сфера образов, запечатлевшая то печальное и иногда трагическое, что сопутствует жизни человека, если он не растение, а ищет свою дорогу в творчестве.
От безнадёжно пешего хожденья
Околевают ноги в колее.
Автомобиль на лаковом крыле
Вперёд моё уносит искаженье
И выхлопную вонь пренебреженья
Вдохнув сполна на придорожном пне,
Подумал я о том глубоком дне, куда
вернусь. То будет ночь рожденья.
Пространство в стихах и живописи Гарри Гордона не только не сужено, не закреплено рамками тёмной комнаты детства, напротив — оно раздвигается, расширяется художником, как вид из окна, который так часто встречается в его живописи,— до пространства мироздания.
- Гарри, кем всё-таки вы себя в большей степени ощущаете: художником, поэтом или прозаиком?
- Я лирик. А для того, чтобы как можно полнее выразить то, что я хочу, я прибегаю к материалу, который мне для этого нужен. Если поэзия — это слово, если проза – это ситуация, если живопись — то это цвет. Я не могу предпочесть ни один из своих органов, мне нужны ноги в такой же степени, как и руки, и руки — в такой же степени, как и хвост. Руки мне нужны для того, чтобы их воздымать, ноги, чтобы убегать, а хвост для того, чтобы качаться на берёзе.
- Какие свои строки вы считаете главными?
- Знаете, я — человек скромный, я — как Пушкин. У нас с Александром Сергеевичем оказались одни и те же главные строчки:
На свете счастья нет,
А есть покой и воля.
Причём волю тут следует понимать не как свободу делать то, что хочешь, а как возможность творить.
Итак, сам Гарри Гордон полагает, что он просто откладывает на время кисть, беря в руки перо, и, наоборот, оставаясь всё тем же поэтом или – художником, то есть, как он говорит, - меняет палитру.
Одно лишь принимал всерьёз –
Судьбу и ремесло поэта.
Рассказывали, что на это
Смотреть нельзя было без слёз.
Из-под пера его всё чаще выходит теперь проза. Читатель, умеющий ценить слово, может получить удовольствие от прочтения его автобиографического романа — повести «Поздно. Темно. Далеко». «Опять это мрачное мироощущение!» — испугается непосвящённый. Это не так – книга изобилует живыми деталями жизни, тонкими, забавными наблюдениями над собой, родными и друзьями, колоритом одесского быта и языка, от неё веет естественностью, открытостью, доходящей до исповедальности. Это двойной автопортрет художника, лишённый какого бы то ни было кокетства или лицеприятия, - и на страницах книги, и на её обложке — одинокая фигура под деревом у моря на фоне ностальгически, как-то не так розовеющего неба...
А началось всё с Лаго Маджоре — райской картинки, перевернувшей когда-то душу мальчика. Увлечение живописью захватило с детства. Затем художественное училище в Одессе — жаркий берег лимана, залитый солнцем... Потом Мухинка в туманном Петербурге — ночные странствия по улицам Блока, Ахматовой, Мандельштама...
И тучи тычутся, как рыбы
на Фонтанке,
О ржавые крючки бестрепетных деревьев.
И падают, и, опадая, стынут...
Нащупывался свой путь в искусстве, который оказался в реальности узким и тесным, как и полагается быть пути к Богу... И личность сложилась самобытная. Гарри Гордона ни с кем не спутаешь.
Вершиной прозы поэта представляется мне его повесть «Пастух своих коров», и тут возникает ощущение приближенности к платоновскому письму — так выразителен язык художника и так драматично-напряжённа рассказанная история.
Вот финал этой повести о человеке-отшельнике, выбирающем, подобно автору, свободу как главную ценность. Он строит избушку на острове (ах, эта извечная мечта художника о необитаемом острове!), но шквальный ветер и ливень валят на неё огромную вековую ель... Свежеуложенное бревно падает, придавливая героя...
«Представление окончилось внезапно — дождь прекратился, молнии погасли. Стало темно и тихо. Силы уходили в землю, как электричество, руки стали ватными, ладони не сжимались. Ног по-прежнему Колька не чувствовал.
В мутном небе блеснули звёзды, тёмный силуэт склонился над ним. «О, ангел!» - улыбнулся Колька. Крупное лицо приблизилось вплотную, угадывались большие глаза. Сверкнул над головой рог полумесяца. Ангел обдал Кольку горячим дыханием и утёр ему лоб чем-то глянцевым и тёплым».
Я бы сказала, что эту драматичную прозу писали вместе - поэт и художник. Повесть «Пастух своих коров» поставлена в кино Александром Гордоном, сыном, так не похожим на отца. Фильм получился режиссёрский, как сейчас говорят, авторское кино.
В своей новой повести «Комментарии к безвозвратному глаголу» Гарри Гордон иронично исследует коллизии собственной судьбы — одновременного пребывания в ипостаси художника и поэта. Делает он это трогательно и остроумно — на якобы вынужденном обстоятельствами разборе юношеских стихов, прибегаяк язвительной помощи оппонента-интеллектуала в занесённой снегами деревенской избушке, соблюдая классическое триединство места, времени и действия, соединяя высокое с бытовым.
... Под обычным дождём я теряю свои очертанья,
И текут по лицу, и толпятся в оглохших ушах
Сочетания слов, человеческих снов сочетанья...
- Почему же всё-таки вам так необходимо менять палитру?
- Картину можно пощупать, можно даже повесить на стенку. Но её нельзя запомнить наизусть. А в стихотворение пялиться бессмысленно. Для полноты выражения, а ведь в искусстве самое главное — выразительность? — так вот для полноты выразительности и приходится менять материал.
- Хотелось бы узнать, какая картина у вас самая любимая? В какой из них максимально выражена сущность живописца или поэта?
- Я слышал, авторы любят говорить: она ещё не написана! Я не знаю, наверное, написана, но — какая? Я их все люблю, потому что это — мои «диты». А вообще, если на чистоту, то всё, что я делаю, — это скорее автопортрет.
- Но чьё-то влияние вы испытали всё-таки как художник?
- Я думаю – Мандельштама.
- Как это? Он, помнится, поэт?
- Почти родственник. Он был лириком. И я — лирик. Я пытаюсь перевести акмеизм на язык живописи.
Итак, Гарри Гордон увлечён не переводом поэзии на язык живописи. И это ему удаётся. Находками представляются его работы, как «Шарманщик», «Пьеро», «Дерево», «Старая Одесса». Эстетика высокой печали, прозрачные тени, изысканные приглушённые тона – сон ли, мираж ли?
Глубокая образность, пожалуй, даже знаковость—главное в живописи этого человека. Таковы его обращения к Библии. «Исход», «Адам и Ева» («После грехопадения»), «Бегство в Египет», «Авель», «Звезда» («Пастырь»). Неожиданно видение художника в этих полотнах.
- Какие ваши работы можно считать «акмеизмом в живописи»?
- Я долго писал «Голгофу», в общей сложности лет девять, оставляя её, делая варианты... «Авеля» тоже пишу чуть не 10 лет... «Бегство в Египет» также писано раньше, но последний вариант меня устраивает... Всё же в «начале было Слово». Ещё в юности я ужаснулся той бездне, которая открывается за Словом...
«Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого: и померкло солнце...», — говорится в «Евангелии от Луки. Кульминацией взрывается его «Голгофа». Состояние трагической напряжённости и неимоверной скорби передано здесь с поразительной силой. Картина действует как катapсиc. И это при абсолютно нетрадиционной трактовке евангельского сюжета — на полотне нет даже Распятия! Видимо, не случайно один из любимых художников его — Николай Ге.
Он считает себя абсолютно некоммерческим художником. «Художник не должен продаваться, но хорошо, если его покупают!» — иронизирует он.
- Но разве дело только в том, что дадут деньги на хлеб? По-моему, если человек покупает некоммерческую живопись, значит, она его как-то греет, он её чувствует?
- Конечно, картина живёт, когда на неё смотрят. Для того и пишу. Но если бы всё время писал в стол, как буковки, то места бы просто дома не хватило...
- Как правило, у художника есть мастерская — чердачок, подвальчик. Вы работаете дома, не любите писать на натуре. Чем это определяется, не только же отсутствием помещения?
- Дело в том, что мастерская — это не помещение, где можно поставить много холстов большого размера. Мастерская — это образ жизни. Там можно и писать, и слушать музыку, и целоваться, и портвейн пить. А я - человек домашний.
- Некоторые ваши коллеги недоумевают: так кто же он всё-таки — поэт или художник? А то — и вашим и нашим. А где профессионализм? Что же – всё на уровне любительства?
- Я сам не очень хорошо отношусь к умельцам типа «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Но я к любительству отношусь так же плохо, как к профессионализму. Любитель, ясно, ничего не понимает. А профессионал многое может и понимает, но он ничего не чувствует. У меня строчка была: «Не любитель, но влюблённый в зыбком ялике сидит...» Вот, пожалуй, и всё!
- Опять же некоторые коллеги уверяют, что художник — это 10% таланта и 90% труда. Согласны вы с таким утверждением?
- Нет. Нужен талант и совесть.
- Гарри, как вы узнаёте, что картина у вас получилась?
- Если она вышла красивее чистого холста, значит — получилась! В этом смысле, по-моему, не повезло Малевичу. Его квадраты сравнимы с чистым холстом и потому, мне кажется, проигрывают.
Оказывается, всё в жизни человека решается свободой выбора. Свободу быть самим собой, не отвечая на требования режима или рынка, не толкаясь у художнической кормушки, выбрал этот человек. А какой он художник, в широком понимании этого слова, говорят его картины, стихи и проза. Интересующиеся могут увидеть и услышать их в последний день сентября в галерее «Кентавр» на Ленинградском шоссе. Остальное покажет время.
Е. Кваскова газета "Вёрсты", № 105 (686) от 20.09.2003
artyar.ru
Гарри Гордон (отец Александра Гордона)
Гарри Гордон — биография
Гарри Борисович Гордон — известный поэт. Сын — Александр Гордон экранизировал два труда своего отца, что и принесло большую славу Гарри.
Фото: Гарри ГордонХудожник и поэт Гарри Гордон написал несколько романов и других произведений, которые получили широкую огласку. Он является отцом талантливого телеведущего Александра Гордона.
Фото: Александр и Гарри ГордонРодным городом Гарри Гордона является Одесса. В 1941 году, 12 июля Гарри родился в интеллигентной семьи. Отцом мальчика был Борис Исаакович, который работал юристом. Мама Гарри — Червина Ольга Михайловна — работала учительницей. В семьи будущий поэт был не единственным. У него есть родные братья — Владимир, Измаил, Эдуард и Михаил. Все также являются литераторами.
Начало учебного процесса
Основные навыки живописи Гордон стал получать, когда обучался в Одесском училище художественного направления. Повысить свою квалификацию и стать настоящим художником Гарри помог Художественный институт Мухина, который располагался в Санкт-петербурге.
Творчество Гордона
На счету у Гарри Борисовича ряд поэтических книг и прозы. Он написал красивый роман под названием «Поздно. Темно. Далеко». В нем повествуется о важности каждой отдельной жизни и судьбы, которая так или иначе отражается на судьбах целого поколения и мира. К современной прозе относятся «Огни притона», «Пуськин», «Обратная перспектива» и другие, над которыми много трудился Гордон. Также Гарри является автором сборника стихов под названием «Птичьи права».
Альманах «Предлог» ведется благодаря активному труду Гордона, поскольку он является одним из его редакторов. Под руководством Гарри также журнал «Коростель».
В 2007 году сын Гарри Александр показал экранизацию на труд своего отца с названием «Пастух своих коров». Отец принимал активное участие при съемке фильма — он был художником и автором сценария. Позднее Александр Гаррикович сделал экранизацию «Огни притона». Спустя 4 года, фильм смогли увидеть все.
Согласно сюжету, показывается жизнь хозяйки притона, которая не может найти покой в мире. Она отдает свою небольшую квартиру для двух девушек, удовлетворяющих низменные желания похотливых мужчин. Сын Гарри отметил, что эта картина считается трагикомедией.
Личная жизнь
Известно, что поэт сейчас в браке с Татьяной Акимовой, которая также является его коллегой — поэтом. Отношения с Таней Гарри не спешил развивать. Как рассказала сама супруга, по началу они просто общались по телефону около семи лет. Спустя это время они стали видеться друг с другом, но на протяжении трех лет просто гуляли. И только потом, после рождения совместной дочери Кати, пара заключила брак. С того времени прошло уже 40 лет.
Фото: Александр и Гарри ГордонУ Гарри Гордона один сын Александр и три дочери. Дети позаботились о своем отце и родили для него внуков: один внук и семь внучек. Первый сын Александра является внебрачным. Его мать — Антонина Стрига, которая была медсестрой в армии, где служил Гарри. От их романа и родился Александр.
Для нас важна актуальность и достоверность информации. Если вы обнаружили ошибку или неточность, пожалуйста, сообщите нам. Выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
biographe.ru
Рыба — Гарри Гордон | mustARTgallery
Август
Холст, масло, 50х70, 2007г.
Автопортрет с листком бумаги
Холст, масло, 60х80, 2007г.
Адам и Ева
Холст, масло, 61х76.5, 1998г.
Акация
Холст, масло, 70х60, 2010г.
Ассизи. Полдень
Оргалит, масло, 60х45, 2005г.
Бабушка
Холст, масло, 80х60, 2008г.
Бегство в Египет
Хослт, масло, 70х70, 2010г.
Бегство в Египет
Холст, масло, 60х90, 2003г.
Бугры
Холст, масло, 50х70, 2004г.
В тени
Холст, масло, 60х40, 2009г.
Венеция
Оргалит, масло, 100х60.5, 2005г.
Венеция. Переулок
Оргалит, масло, 50х30, 2005г.
Ветла
Холст, масло, 24х30, 2003г.
Вечер
Картон, масло, 30х40, 2009г.
Возле дома
Холст, масло, 50х60, 2004г.
Гарик
Холст, масло, 25х20, 2009г.
Голуби
Оргалит, масло, 75х80, 2009г.
Гость
Холст, масло, 60х60, 2008г.
Дождик
Холст, масло, 70х70, 2011г.
Дымы
Холст, масло, 50х70, 2011г.
Жених и невеста
Холст, масло, 70х50, 2009г.
Забор
Холст, масло, 60х80, 2010г.
Золотая весна
Холст, масло, 90х60, 2009г.
Исход
Холст, масло, 60х90, 2003г.
Иудейская пустыня
Оргалит, масло, 40х50, 2009г.
К морю
Холст, масло, 50х70, 2009г.
Крещение
Холст, масло, 70х50, 2011г.
Кто там
Холст, масло, 90х60, 2011г.
Ландыши
Холст, масло, 80х60, 2008г.
Лиман
Холст, масло, 70х80, 2008г.
Окно
Холст, масло, 80х60, 2004г.
Окно
Холст, масло, 80х60, 2010г.
Отдых
Холст, масло, 70х60, 2000г.
Парус
Холст, картон, масло, 40х30, 2004г.
Перекресток
Оргалит, масло, 80х90, 2009г.
Перекресток
Холст, масло, 70х50, 2004г.
Порто Эрколе. Набережная
Оргалит, масло, 2005г.
Прохладная ночь
Холст, масло, 150х100, 2011г.
Рождественский бульвар
Холст, масло, 80х60, 2010г.
Рыба
Холст, масло, 80х60, 2009г.
Рыбаки
Холст, масло, 50х70, 2008г.
Сбор клюквы
Холст, масло, 60х80, 2011г.
Серый ангел
Холст, масло, 100х150, 2011г.
Улов
Холст, масло, 80х60, 2009г.
Фотография на память
Холст, масло, 80х90, 2011г.
Шарманщик
Холст, масло, 80х60, 2009г.
Автопортрет с морем и снегом
Холст, масло, 80х60, 2007г.
Аквариум
Холст, масло, 77х62, 1995г.
Берег
Холст, масло, 70х90, 2011г.
Вечер
Картон, масло, 30х40, 2012г.
Выход к морю
Холст, масло, 70х50, 2009г.
Домой
Оргалит, масло, 60х50, 2009г.
Дорога
Оргалит, масло, 60х50, 2009г.
Журавли
Холст, масло, 70х60, 2009г.
Журавли
Холст, масло, 80х70, 2009г.
Забор
Картон, масло, 18х45, 2011г.
Конец зимы
Оргалит, масло, 70х60, 2012г.
Конец лета
Картон, масло, 70х60, 2012г.
Лето
Холст, масло, 50х70, 2012г.
Конец лета. Этюд
Картон, масло, 23х20, 2012г.
Лодочка
Картон, масло, 35х45, 2012
Луговые травы
Оргалит, масло, 60х70, 2012г.
Мальвы
Оргалит, масло, 70х60, 2012г.
Облака
Картон, масло, 30х40, 2012г.
Овцы в тумане
Холст, масло, 80х60, 2012г.
Овцы
Холст, картон, масло, 20х40, 2012г.
Окно
Холст, масло, 80х60, 2012г.
Осеннее море
Холст, картон, масло, 40х30, 2012г.
Осеннее равноденствие
Холст, масло, 70х50, 2011г.
Остров Патмос
Холст, масло, 70х60, 2004г.
Остров
Картон, масло, 40х30, 2012г.
Пароход
Холст, масло, 20х30, 2009г.
Пикник
Холст, масло, 70х70, 2009г.
Провинция
Оргалит, масло, 40х50, 2012г.
Революция
Картон, масло, 40х24, 2012г.
Розовая Венеция
Оргалит, масло, 45х45, 2005г.
Розовые уши
Оргалит, масло, 90х60, 2009г.
Святой Георгий
Холст, масло, 80х100, 2009г.
Сирень и акация
Оргалит, масло, 60х70, 2012г.
Слепой
Холст, масло, 70,5х59,5, 1993г.
Старая Одесса
Холст, масло, 61х51, 1995г.
Татарник
Холст, масло, 50х40, 2012г.
Тихий час
Холст, картон, масло, 40х50, 2012г.
Тоскана. Танец
Холст, масло, 60х50, 2005г.
Тяжелый рассвет
Картон, масло, 40х30, 2012г.
Хутор
Холст, масло, 100х80, 2002г.
Черная полынь
Холст, масло, 70х70, 2009г.
Черное море
Оргалит, масло, 60х70, 2012г.
Авель
Холст, масло, 100х80, 2003г.
Акации
Холст, масло, 100х80, 2003г.
Весенние хлопоты
Холст, масло, 50х40, 2006г.
Весна в Бессарабии
Холст, масло, 80х61, 1995г.
Городок в Пенсильвании
Холст, масло, 40,5х50, 1995г.
Июль
Холст, масло, 70х60, 2009г.
Неустрашимый
Холст, масло, 70х60, 2009г.
Одуванчики
Холст, масло, 60х80, 2009г.
Штиль
Холст, масло, 2009г.www.mustartgallery.ru
Галерея современного искусства «АРТ-ЯР» — Гарри Гордон — Статьи
Газета "Культура"
Призывы сирен
К юбилею Гарри Гордона Есть в живописи современного художника и литератора Гарри Гордона один бродячий мотив, который автор повторяет в своей поэзии. Но в лирике он дан жестче, трагичнее, напряженнее. В ней видны незабытые и неизбытые детские комплексы, страхи, споры не то с родителями, не то с божественным замыслом. В живописи же этот мотив обретает более гармоничные очертания.
О чем идет речь?
Мотив этот можно определить по-разному: мир природной свободы и мир дома, стихия и человек, опасные приманки судьбы и (пусть обманчивое) спокойствие родного гнезда.
Любопытно соотнести живописные и поэтические варианты этого мотива. В живописи, пожалуй, наиболее отчетливо он явлен в автопортретах, хотя, по сути, присутствует в любом пейзаже и интерьере художника как знак его личного отношения к символически осмысленному пространству.
Четыре автопортрета представляют нам автора в двух возрастах – взрослым и ребенком, причем возраст тут понимается лирически условно, без дотошных паспортных уточнений. Но для наших целей еще более важно обнаружить другую пару: два автопортрета, взрослого и ребенка, даны в интерьере, в домашней обстановке, и два – на улице, на природе – короче говоря, в некоем природном “космическом” пространстве.
В интерьерных работах в открытое окно врывается стихия. Так, в работе “Розовые уши” ребенок, изображенный внутри комнаты, повернулся лицом к окну и смотрит на море. Судя по всему, ему мир дома не особенно интересен. Но художник любовно дает приметы этого мира – на веревке за окном сушится рыбка, на подоконнике алеет цветок.
Мир дома уютен и приспособлен для жизни (хотя уже здесь ребенок предпочитает ему “природную” стихию моря). Но в живописи мотив “недовольства” домашним миром звучит весьма приглушенно. Взрослый автопортретный персонаж на картине “Автопортрет с листом бумаги”, кажется, вообще обрел искомую гармонию. Он сидит в комнате за освещенным столом, перед ним чистый листок бумаги, за окном вечер или даже ночь. Все затихло, “минута – и стихи свободно потекут”. Но чтобы они “потекли”, нужны внутренняя собранность и спокойствие, которые как раз и обеспечиваются гармонией ночной стихии за окном и мирным уютом родного гнезда.
Но вот в стихах автора схожие размышления о мире дома и “заоконном” пространстве природы даны в ключе их разрыва и горестной неслиянности. Если в живописи Гордона детское предпочтение пространства вне дома едва намечено, то тут оно звучит в полный голос. Ребенок открыт для мира и жаждет новых впечатлений. Мир “сирен”, мир неподвластных человеку стихий, обманчивого рока, неожиданностей и случайностей для него, еще “не обстрелянного”, очень даже привлекателен и противостоит “рутинному” миру дома:
Ни зги, ни души на бульваре,
И глиняный берег размок,
Лишь капля в макушку ударит,
Да щелкнет далекий замок.
Да вскрикнет капризно и звонко,
Буксир, подскочив на волне.
А дома все та же клеенка.
Все тот же пейзаж на стене.
(“На бульваре”)
Интересно, что автор вовсе не приукрашивает мир, находящийся вне дома. Бульвар суров и не живописен. Дан резкими и неприятными для человеческого восприятия звуками, зрительными образами и тактильными ощущениями: берег “размыт”, капля (вероятно, холодная) ударяет “в макушку”, замок “щелкает”. Но в нем есть некая свобода и непредсказуемость, которых начисто лишен мир дома. Даже резкие звуки, издаваемые речным буксиром, намекают детской душе на какую-то незнаемую захватывающую жизнь, как и щелканье чужого замка. Но, повторяю, автор тут ориентируется на сознание ребенка, которого может окрылить даже, по выражению Блока, “пылинка дальних стран”. Взрослый уже осторожнее, “большое пространство”, мир стихий его не только притягивают, но и пугают. Он уже получил свою порцию “ бед и обид”.
В одном из стихотворений Гарри Гордона повторяется уже знакомый нам мотив взрослого “интерьерного” автопортрета с героем, пишущим стихи. В живописи это был “Автопортрет с листом бумаги”, где, как мы помним, персонаж обрел гармонию внешнего и внутреннего пространства. В стихах, судя по всему, с гармонией большие трудности.
Лирический герой сидит “под кухонной полкой” и “грызет карандаш” – можно понять, что он “сочиняет”. При этом в кухонное окно видна природа – “то вьюга, то гроза”. Их герой “втихомолку” ругает. В последней строфе разговор выходит за рамки “дурной погоды” на просторы философского размышления о мире вне дома – том, что виден за окном, с его непредсказуемостью и стихийностью. Он двойствен и вызывает противоречивые эмоции; отсюда столь разношерстные эпитеты:
Румяный, большеротый,
Щербатый лик свободы
В заснеженном окне
Подмигивает мне.
(“Под кухонною полкой…”)
Тут заоконный “лик свободы” – некое соответствие потаенным душевным стихиям, тем “уснувшим бурям”, которые Тютчев так страшился пробудить. Вот откуда мотив “подмигивания”– “сирены” искушают, зовут героя из домашнего гнезда, но герой старается не поддаваться. Хотя мотив возникшего душевного смятения в стихах остается. До гармонии тут далеко.
Однако в юности эти страхи еще не мешают безумным поступкам.
В стихах автора возникает мотив юношеского ухода из гнезда, какого-то резкого разрыва, возможно, памятного по детскому побегу из дома (кто не мечтал убежать!). Юный сбежавший из дома герой ночью прокрадывается к своему дому, где, как ему представляется, “мама валерьянку пьет, нашарив в темноте”. Он ощущает свою бесконечную вину, голова у него “повинная”– но, к его удивлению, дома все спокойно. Там “спят давным-давно”.
В стихах слышится резкий диссонирующий аккорд – тишина и покой дома контрастируют с волнением и бесприютностью героя, оказавшегося в холодном и безразличном ночном пространстве. Внутреннее состояние героя соотносимо с ночным гудком, взрывающим тишину. Недаром стихотворение носит название “Гудок”.
Еще более тяжелый опыт отрыва от дома в стихотворении, где герой, теперь уже взрослый, “проспался на берегу”. Ощущение какого-то глобального одиночества и бесприютности (лирический герой так и назван – “сирота”) скрашивается метафорой солнечных лучей, представившихся ему “горстью конфет”, брошенных “солнышком”. Эта метафора безошибочно направляет сознание читателя к миру дома, уюта, кухни со столом и полкой, конфет в вазочке… (“Аркадия”).
И вот в автопортретах, в отличие от поэзии с ее более пристальной и въедливой исповедальностью, лирический герой как-то явно тяготеет к дому или, по крайней мере, выстраивает некую стабильную пространственную среду, которая вся пронизана рефлексами дома. О двух интерьерных автопортретах я уже писала. Но это же тяготение ощутимо и в автопортретах экстерьерных.
В “Автопортрете с акацией” мальчик представлен вне дома – в “космическом” природном пространстве; это пространство “утеплено” образами знакомой вечереющей улицы, светом в окнах дома и, вероятно, часто наблюдаемой из окна акацией . Этот “космос” не страшен, он освоен и усмирен. И розовеющее вечернее небо уютно завершает пространство картины с голубовато мерцающим силуэтом дома и вертикалью акации.
А вот и второй экстерьерный автопортрет – теперь уже со взрослым героем. Его худая хлипкая фигурка в легком коричневом пальтишке и голубых джинсах кажется совершенно затерянной в заснеженном пространстве, за которым стихии моря и неба. (“Автопортрет с морем и снегом”). Такой “затерянности” нервная душа художника вынести не в силах. И с левого края холста, за спиной персонажа, возникает странное красное сооружение без окон, но с дырой двери и трубой, из которой валит белый дым. Рядом дерево. Что это? Котельная? Подсобка? Во всяком случае, это какое-то человеческое пристанище. И даже это “будто бы жилище” спасает от чувства затерянности в стихийном природном пространстве.
Сходные мотивы можно встретить и в пейзажных циклах автора, посвященных Одессе и Италии.
Родные с детства пейзажи Одессы “одомашнены”, тут стихии усмирены, мир кроток, светел и соразмерен человеку. Улочки и деревья не таят угрозы. Они словно бы “интерьерны”. Иными словам, эти пейзажи выступают как своеобразные метафоры мира “дома”.
В Италии все прекрасно, но все пейзажи даны как бы со стороны. Это “неосвоенная”, “дикая”, чужая стихия. Это открытое, подверженное бесчисленным случайностям пространство. Особого накала это ощущение достигает в работе “Розовая Венеция”. Перед нами почти апокалиптическое видение сияющего закатным алым светом города, запечатленного издалека. Все вокруг словно объято пожаром – огненные рефлексы ложатся на море и на воду. Город невыразимо прекрасен, но, однако, таит бесчисленные загадки и опасности. Приблизиться к нему значит поддаться юношеским порывам, заслушаться опасных голосов сирен и пробудить в душе “родимый хаос”. Нет, нет – лучше уж издалека!
Вера Чайковская
Газета «Культура», № 27-28(7787), 4-24 августа, 2011 года
artyar.ru
"Все получил, чего душа алкала..." Гарри Гордон
Отсюда: Откровения Красоты
Гарри Гордон - художник и поэт
garrygordon.ru 
"Кем бы я стал, не случись мне стать художником или поэтом? Наверное, художником или поэтом."
Гарри Гордон
Поэзия, проза и живопись мастера органично сосуществуют в общем пространстве, где образы и сюжеты гармонично переплетаются и прекрасно дополняют друг друга. Живопись Гарри Гордона произвела на меня особое впечатление. В ней много солнца, моря, ярких красок и некая наивность в восприятии мира. Так видит мир ребенок и так вспоминает мир ребенок, живущий в умудренной жизнью душе взрослого. Реальное и сказочное, обыденное и фантастическое - всё слилось в одном моменте бытия...
"Я догадался, что художник – свободный человек, который в любой момент может уйти в тень или свет."
Судя по картинам, Гарри Гордон чаще уходит в свет...
________________________
Акация высокая растёт,Где я по целым дням сидел на веткеИ, равнодушно поднимая веки, Следил за мною полосатый кот.
И мама возле самого стволаЗвала меня. И видеть не моглаСквозь плотный тленный аромат акаций.И что бы мне тогда не отозваться…
...
Когда это было? Ну, да, это было тогда,Когда меня не было. Мама была молода.Меня еще не было. Мама лежала в траве,И ветер бродил молодой у нее в голове.
Был ветер, и дети сидели. Один в головах,Другой на спине, ну а третий лежал на спине.Меня еще не было. Ветер ее волновал,И божья коровка спокойно сидела на ней.
...
В один прекрасный полдень золотойКромешный мрак сменился темнотой.Приметы проступают понемногу.Прозрачна форма, светоносна суть,Напорешься на сук – не обессудь,Улыбку различишь – и слава Богу.
...
Дела мои серьезны и просты, Как в сентябре притихшие кусты. С качаньем ветки над сухой стерней, С готовой для пожатья пятерней, С густой листвой, где бережно хранится Перо какой-то перелетной птицы.
...
Проступает серый свет,Подтекает под герани,В этой самой ранней раниНе прозренье, а навет.
Возрастает подозренье, И ползет сквозь переплетТо ли холод озаренья,То ли ненависти лед.
Беспризорны, оробелы,Взявшись за руки, летятАнгел черный, ангел белый,Друг на друга не глядят.
...
Все получил, чего душа алкала, И нет причины встать с судьбой на прю. Как лампочка, не выдержу накала, Сверкну поярче и перегорю. А вот штанами так и не разжился, Проводит по одежке взгляд косой. А смерть как смерть – в обыкновенных джинсах Курносая, и с девичьей косой.
...
Исповедимы торные пути.Лишь чья-то тень по пыли пролетит,Да изредка, рассеянно скользя,Увидишь то, что поднимать нельзя:
Там – из букета выпавший цветок,Там – лотерейный скомканный квиток.
И, постепенно растворившись в полдне,На мысль наткнешься, Господи прости…Опомнишься – идешь путем Господним,И сквозь туман кремнистый путь блестит.
subscribe.ru
