Музей ЧерномырдинаЛегендарные христианские книги: Г. Сенкевич «Камо грядеши». Камо грядеши картина
"Камо грядеши" в иллюстрациях: fon_eichwald
Молятся - Лигия и кто-то ещё. На самом деле в Риме 60-х годов, конечно, не могло быть большой христианской общины.
Император Нерон.
Петроний, судя по всему.
За Лигией пришли - от цезаря.
Виниций приветствует Петрония
Опять Нерон.
Влюблённые на Сицилии.
Виниций и апостол Пётр.
Императорский праздник.
Пир у цезаря.
Апостол Пётр под Римом.
Петроний и Евника.
В катакомбах
А это уже в цирке.
Перед выходом на арену.
Смерть Нерона.
fon-eichwald.livejournal.com
Легендарные христианские книги: Г. Сенкевич "Камо грядеши"
Книги, которые влияют на наше мировоззрение. Книги, которые отвечают на главные вопросы людей своей эпохи. Книги, которые стали частью христианской культуры. Мы знакомим наших читателей с ними в литературном проекте «Фомы» — «Легендарные христианские книги».
Автор
Генрик Сенкевич (1846–1916) — классик польской литературы, автор исторических романов, лауреат Нобелевской премии по литературе 1905 года. Награду писателю присудили с формулировкой «За выдающиеся заслуги в области эпоса». Его главный роман «Камо грядеши» во многом поспособствовал присуждению ему главной литературной премии мира.
Генрик Сенкевич, около 1910
О книге
Время написания
1894–1896
Замысел и история создания
В начале 90-х годов XIX века Генрик Сенкевич задумал роман, в котором собирался воссоздать картину Рима четырех последних лет правления императора Нерона — времени жестоких гонений на христиан. Такая тема требовала большой исторической достоверности, и писатель изучил огромное количество исторических источников и трудов античных авторов (Плутарха, Сенеки, Тацита, Диона Кассия и других). По словам Сенкевича, в 1893 году он осматривал Рим с Тацитом в руках.
О замысле своего произведения Сенкевич писал: «Вчитываясь в “Анналы”, я не раз чувствовал, что во мне зреет мысль дать художественное противопоставление этих двух миров, один из которых являл собою всемогущую правящую силу административной машины, а другой представлял исключительно духовную силу».
Апостол Пётр проповедует в катакомбах(Ян Стыка, начало XX века)
Роман «Камо грядеши» печатался отдельными главами с марта 1895 года в нескольких польских газетах в Варшаве, Познани и Кракове, а в 1896 году вышел отдельным изданием. Зарубежная и польская критика встретила роман восторженно. О нем положительно отзывался глава Римско-Католической Церкви папа Лев XIII, а к 1916 году (год смерти Сенкевича) в США «Камо грядеши» был распродан в количестве 1,5 млн. экземпляров.
Книга принесла Сенкевичу всемирную известность. На русский язык роман был переведен практически сразу после его выхода — в том же 1896 году.
Название
Название романа было взято Сенкевичем из церковного предания. Спасаясь от гонений императора Нерона на христиан, апостол Петр решил ночью покинуть Рим. За городскими воротами он вдруг встретил Воскресшего Спасителя и спросил его: «Quo vadis, Domine?» Христос сказал ему: «Раз ты оставляешь народ Мой, Я иду в Рим, чтобы снова принять распятие». Услышав ответ, апостол попросил разрешения у Господа идти с Ним и, вернувшись в Рим, Петр принял мученическую смерть.
В польском подлиннике роман «Камо грядеши» носит латинское название Quo vadis — «Куда идешь». Русские переводчики озаглавили его по-церковнославянски «Камо грядеши».
Содержание
Священник Александр Мень говорил о романе «Камо грядеши»: «Сенкевич начинает с того момента, когда кончается Новый Завет. В 61–62 году апостол Павел приезжает в Рим. Обрыв. Конец хронологических рамок Нового Завета. И именно с этого года начинается повествование Сенкевича».
Действие романа развивается в Римской империи на протяжении последних четырех лет правления императора Нерона (64–68 годы н. э.). Чтобы найти вдохновение и написать грандиозную поэму, правитель устроил грандиозный шестидневный пожар, уничтоживший большое количество построек и унесший множество жизней. Чтобы не навлечь на себя гнев обездоленных людей, в поджоге обвинили христиан. Христиане подверглись жестоким казням и гонениям. На этом трагическом фоне разыгрывается история любви молодого язычника-воина Марка Виниция к прекрасной христианке Лигии.
Лигия. Иллюстрации Яна Стыка. 1902
Одними из главных героев романа оказываются апостолы Петр и Павел, обратившие многих язычников в христианскую веру и принявшие мученическую смерть за Спасителя. Однако христиане выдерживают тяжелый напор великой империи, безнравственные основы которой рушатся. Падают языческие идолы. Гибнет император Нерон.
Роман заканчивается следующими словами: «Давно ушел в прошлое Нерон, а базилика Петра на Ватиканском холме доныне царит над Римом и миром. Близ же древних Капенских ворот стоит небольшая часовня с полустертой надписью: “Quo vadis, Domine? ”».
Смысл романа
Несмотря на то, что, по мнению критиков, в романе проводится параллель противостояния ранних христиан империи Нерона с борьбой поляков за независимость, «Камо грядеши» имеет более серьезную, религиозную проблематику.
В романе противопоставляются два мира: языческий — материальный, развращенный с бесконечными кровавыми расправами, зрелищами и пирами, произволом и злодеяниями, и мир христианский, добродетельный, полный духовной жизни и любви к ближним.
Винициус. Иллюстрации Яна Стыка. 1902
Сенкевич намеренно описывает времена смуты, распрей и упадка. Старый языческий мир, лишенный нравственных идеалов, находящийся в духовном, политическом и экономическом кризисе, обречен на гибель. В языческом обществе утеряно самое главное — любовь к человеку. И только идеал христианства, исполненный любви людей друг к другу и любви к Богу, способен излечить общество.
Вопрос, заложенный в заглавии романа, «Камо грядеши» — это вопрос о пути, по которому идет человек: с верой и Спасителем или с его гонителями и неверием? В конце романа дан четкий ответ: с верой, которая вечна.
Интересные факты
1. В Риме существует церковь-часовня «Quo Vadis», расположенная на том месте, где, по преданию, апостол Петр встретил Иисуса Христа. В ней находится бюст Генрика Сенкевича, установленный польскими эмигрантами.
Автор: Изначально этот файл был загружен участником Holger Gruber, CC BY-SA 3.0, Ссылка
2. Роман «Камо грядеши» переведен более чем на 50 языков.
«Камо грядеши», издания на разных языках
3. В 1901 году известный польский художник Ян Стыка создал живописную панораму из 15 картин, иллюстрирующих ключевые моменты «Камо грядеши». Панорама была показана во многих странах Европы и в России.
Нерон. Иллюстрации Яна Стыка. 1900
4. Существует множество театральных, оперных и балетных переложений «Камо грядеши». Один из самых известных балетов был поставлен Михаилом Фокиным на музыку Андрея Щербачева в 1909 году на сцене Мариинского театра под названием «Эвника» (по имени одной из героинь романа — рабыни Эвники).
В. А. Каралли в балете «Эвника», 1909
5. Фраза «Куда идешь, Господи?» также встречается в Евангелии от Иоанна (13:33–36). Во время Тайной Вечери Иисус сказал своим ученикам: Дети! недолго уже быть Мне с вами. Будете искать Меня, и, как сказал Я Иудеям, что, куда Я иду, вы не можете прийти, таки вам говорю теперь. Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга». Симон Петр сказал Ему: «Господи! куда Ты идешь? Иисус отвечал ему: куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною.
Н. Ге. Тайная вечеря. 1863
6. Роман часто экранизировали. Уже в 1899 году братья Люмьер сняли 30-секундную ленту по мотивам романа. Первая попытка снять полнометражный киновариант «Камо грядеши» была предпринята в 1912 году итальянским режиссером Энрико Гуаццони. Это было черно-белое немое кино, в котором красным цветом была раскрашена сцена Великого пожара в Риме. Наиболее известны одноименные фильмы по роману: 1951 года режиссера Мервина Лероя; 1985 года, снятый Франко Росси, и экранизация 2001 года, режиссером которой выступил польский режиссер Ежи Кавалерович.
«Камо грядеши?», режиссеры Мервин ЛеРой, Энтони Манн (Италия, 1951)
7. Все исторические романы Генрика Сенкевича, кроме «Камо грядеши», посвящены истории Польши.
Генрик Сенкевич с дочерью Ядвигой. Фото Jeremiah Curtin, 1897
8. «Камо грядеши» написан в жанре романа-эпопеи. Отличительная особенность такого романа в том, что человеческие судьбы описываются на фоне крупных событий исторического значения. Наиболее известные романы-эпопеи — это «Война и мир» Льва Толстого и «Тихий Дон» Михаила Шолохова.
Цитаты
«Кво Вадис», режиссер Ежи Кавалерович (Польша, 2001)
Почитать Христа недостаточно, надо еще жить согласно его учению.
Я не знаю, как устраиваются христиане, чтобы существовать, но знаю одно: где начинается их учение, там кончается римское владычество, кончается Рим, кончается жизнь, различие между побежденным и победителем, богатым и бедным, господином и рабом, кончается всякая власть, кончается император, закон и весь миропорядок, и вместо всего этого приходит Христос и какое-то милосердие, какого до сих пор не было, и какая-то доброта, несвойственная людям и чуждая нашим римским склонностям.
Наш Бог — Бог милосердия, — повторил апостол. — Если бы ты стал на берегу и бросал бы в море камни, мог бы ты ими заполнить пучину морскую? И я говорю тебе, что милосердие Христово подобно морю, и все грехи и злодеяния человеческие потонут в нем, как камень в пучине. Я говорю тебе, что оно подобно небу, покрывающему горы, долины и моря, ибо оно вездесуще и нет ему ни пределов, ни конца.
Находя Бога, которого могли любить, они находили и то, чего не мог им дать языческий мир, — счастье любви.
Надлежит оскорбляющих нас не только прощать, но любить их и платить им добром за зло; и недостаточно любить добрых, но надо любить и злых, ибо только любовью можно истребить в них зло.
foma.ru
Хроника раннего христианства или мыльная опера? — Дворкин А.Л.
(8 голосов:
4.63 из 5)
Лет 7-8 тому назад мы с женой, путешествуя по Италии, заехали в Кортону — маленький, живописный городок в сердце Умбрии. В информационном туристском бюро нам сообщили, что «дешево и сердито» можно переночевать в местном женском монастыре, куда мы и направились.
«Камо грядеши» Генрика Сенкевича: Хроника раннего христианства или мыльная опера?
Лет 7-8 тому назад мы с женой, путешествуя по Италии, заехали в Кортону — маленький, живописный городок в сердце Умбрии. В информационном туристском бюро нам сообщили, что «дешево и сердито» можно переночевать в местном женском монастыре, куда мы и направились. Сбросив рюкзаки в отведенной нам просторной спальне и полюбовавшись из окна роскошным видом на умбрийские дали, мы побежали осматривать местные достопримечательности.
Вернулись мы уже затемно. Похоже, других постояльцев в ту ночь в монастыре не имелось. Гостеприимные хозяйки — сердечные и приветливые пожилые монахини пригласили нас в трапезную — попить кофе со сладким. В полутемной комнате был включен телевизор, и сестры, судя по всему, в полном (весьма немногочисленном) составе, сидели перед ним. Шла старая голливудская экранизация романа Сенкевича «Quo vadis» («Камо грядеши»), естественно, дублированная по-итальянски. Горел картонный Рим, цирковые львы неубедительно (до эры компьютерной графики было еще очень далеко) терзали аккуратно постриженных и причесанных христиан, совсем молодой еще (как же давно это снималось!) Питер Устинофф явно наслаждался ролью, самозабвенно изображая Нерона опереточным злодеем. Искусственность зрелища резала глаз. Куда занятнее оказалось смотреть на всецело захваченных фильмом уютных старушек, сердечно переживавших за происходящее и очень трогательный волновавшихся о судьбе главных героев — двух влюбленных. «Господи, только бы ему удалось ее спасти!» — повторяла то одна, то другая из них. Закончилось все, разумеется, хорошо, и добрые монахини, умиротворенные, с лучезарными от слез глазами, стали расходиться. «Вот как оно было на самом деле», — приговаривали они.
* * *
«Камо грядеши» нобелевского лауреата, почетного академика Санкт-Петербургской АН Генрика Сенкевича — без сомнения, самый известный и читаемый польский роман в мире. Книга выдержала несколько экранизаций — в том числе и весьма дорогостоящую (и, по-моему, оскароносную) голливудскую, а также недавнюю польскую — самый высокобюджетный проект нового польского кино. Для большинства людей этот роман (или его киноверсии) — единственный источник сведений о раннем христианстве. На Западе его любят все — и римо-католики, и протестанты, причем каждый видит в нем именно тот портрет ранней Церкви, который соответствует его представлениям. Журналисты не составляют исключения: практически любой телевизионный сюжет, в котором упоминается ранняя Церковь, иллюстрируется (в том числе и в нашей стране) кадрами из этих фильмов.
* * *
В советское время роман Сенкевича был библиографической редкостью. При этом к писателю отношение властей было, скорее, положительным, экранизации его «Крестоносцев» и «Пана Володыевского» регулярно показывали в «Кинотеатре повторного фильма» и в «Иллюзионе», а также крутили по телевизору — в моем детстве обе эти киноленты входили в обязательный набор любимых фильмов всякого московского пацана, приближаясь по популярности к «Трем мушкетерам» и «Железной маске» (лишь несколько позже все они были отодвинуты на задний план первым культовым фильмом — «Фантомасом»). Гослитиздатовское издание «Крестоносцев» можно было найти даже в отдаленных сельских библиотеках. «Камо грядеши», однако, мешал образу «прогрессивного писателя и борца против царизма за национальное освобождение Польши», как характеризовался Сенкевич в официальных советских источниках. Роман не переиздавали, и немногие счастливчики могли прочитать его лишь в дореволюционном издании. В самиздате он почти не встречался — диссиденты предпочитали перепечатывать что-нибудь меньшее по объему и более антисоветское. Конечно, на фоне атеистической литературы и соцреалистических исторических романов, авторы которых исполняли тот или иной партийный заказ, «Камо грядеши» производил потрясающее впечатление. Да, в советское время произведение Сенкевича сыграло очень важную роль — я не припомню другого романа, в которой христианство описывалось в столь положительном свете и играло столь вдохновляющую роль. Священники давали его почитать своим духовным чадам из интеллигенции, некоторых «вопрошающих» он заставил серьезно задуматься и, в конце, концов, привел к вере во Христа.
Многие православные и сейчас помнят этот роман и вспоминают о нем как о великом произведении искусства, автор которого правдиво, проникновенно и почти документально точно описал римскую жизнь времен Нерона и Церковь того времени. Но это мнение чаще всего основано на воспоминаниях молодости. А саму книгу с тех пор мало кто перечитывал.
* * *
Я впервые прочитал «Камо грядеши» уже будучи студентом духовной академии, и впечатление об этом романе у меня осталось двойственным. Постараюсь выразить его как можно точнее.
При внимательном взгляде на книгу видно, что и тут был своего рода «политический», или, во всяком случае, идеологический заказ: автор черпал вдохновение в решениях I Ватиканского собора [1].
По типу роман можно назвать одной из первых мыльных опер [2]. Конечно, он на несколько голов выше современных телевизионных мелодрам, но принцип построения сюжета и законы жанра остаются теми же. Вполне в духе жанра и трогательное своей наивностью присутствие на страницах романа о римской жизни поляков (лигийцев) в числе главных действующих лиц (Лигия и Урс). Конечно, они варвары, как неоднократно повторяется в тексте, но зато Лигия — самая красивая, а Урс — самый сильный. Не хватает разве что самого храброго пана Володыевского…
Впрочем, в задачу этой статьи не входит разбор литературных достоинств и недостатков книги. Должен сказать, что при всем, написанном ниже, я вовсе не считаю этот роман совершенно не стоящим внимания и, когда моей дочери исполнится лет 12-13, наверное, не буду возражать, если она захочет его почитать. Думаю, что в этом возрасте он будет для нее весьма вдохновительным и она сможет почерпнуть из него много хорошего и полезного.
Вся острота вопроса в другом — а именно в том, насколько эта сентиментальная мелодрама о злоключениях двух влюбленных соответствует духу раннего христианства.
* * *
Несмотря на кажущуюся документальность в описании исторических деталей, в романе масса грубых несоответствий реалиям того времени. В первую очередь это касается Церкви. В совокупности они создают ложную картину раннего христианства, коренным образом отличающуюся от той исторической действительности, на воссоздание которой претендует автор. Вот лишь несколько из них, имеющие отношение к Церкви — те, что припомнились сразу:
1. Ко времени Нероновых гонений в Риме вовсе не было такого великого множества христиан, о котором говорится в книге. В лучшем случае, несколько сотен — по самым оптимистичным оценкам, до тысячи, но не десятки тысяч!
2. В катакомбах христиане начали молиться лишь во второй половине II в., а не середине I, как у Сенкевича.
3. В романе своего рода паролем, по которому христиане опознавали друг друга, является рисунок рыбы. Знак рыбы как символ Христа, судя по археологическим данным, мог появиться как минимум на полвека позже описанных в романе событий. Кроме того, у нас нет данных, что он когда-либо использовался именно таким образом.
4. Крестили в ранней Церкви, конечно, не кроплением, как в современной Сенкевичу Римско-католической церкви, но полным погружением. Добавим, что в такой форме крещения заключен глубокий богословский смысл — смерть и воскресение (восстание — ana-stasis) во Христе, на который неоднократно указывали раннехристианские авторы.
5. Весьма маловероятно, что апостол Петр хоть сколько-нибудь мог говорить на латыни. Еще маловероятнее, что он произносил на ней проповеди (нам известно, что до середины III в. основным языком Римской Церкви был греческий). И уж совсем невероятно, чтобы Петр обращался по-латыни («Quo vadis, Domine?») к явившемуся ему Христу. Очевидно, Сенкевич просто не мог себе представить, что основатель Римской Церкви и «наместник Христа на земле», говорил на каком-либо ином языке, кроме сакрального языка зрелого римо-католичества.
Таких анахронизмов можно привести гораздо больше, но не в этом главное. Важнее, что герои романа совершенно не соответствуют своим историческим прототипам.
1. Петроний, изображенный в романе благородным и изысканным эстетом, на самом деле был автором грубо-порнографического сочинения.
2. Апостолы Петр и Павел, призывавшие к молитве за императора и к повиновению властям, не могли столь резко отрицательно относиться к императору, империи, ее столице и к самому принципу римской власти и государственности, как это не раз подчеркивается в книге.
3. Апостол Павел у Сенкевича вышел второстепенным персонажем, чье «пламенное красноречие», о котором так много говорится в романе, никак не выявлено. По ходу сюжета ему приходится произносить речи, написанные за него автором. Увы, они весьма тривиальны (что неудивительно: ведь Сенкевич, при всем его таланте — не Павел). К тому же в большинстве диалогов Павел к месту и не к месту цитирует 13 главу своего 1-го послания к коринфянам (хотя, коль скоро дело происходит в Риме, уместнее было бы цитировать послание к Римлянам).
4. Христос, являющийся апостолу Петру, изъясняется чуть ли не дословными цитатами из постановлений I Ватиканского собора. А вместо самого апостола Петра автором изображен скорее идеализированный портрет римского папы, выражающего идеологию развитого папизма. В ранней Церкви о ней никто слыхом не слыхивал — до ее появления должны были пройти еще многие века, и она никогда не будет принята всей Церковью. Для сравнения приведу такой пример: представим себе автора, поклонника, скажем, Гегеля, который написал исторический роман о Сократе, изрекающем основные положения гегелевской философской системы. Или марксиста, заставляющего Ньютона говорить цитатами из Энгельса. И эти романы не постмодернистский «прикол», а претензия на историчность и даже документальность. Наверное, комментарии излишни.
Итак, римско-католические доктрины в романе играют очень важную роль — даже в ущерб исторической правде. А главное — и это важнее всех перечисленных выше ошибок и подтасовок — в романе нет Церкви.
Мы знаем, что крещение изначально было литургическим актом, но в романе это совершенно не видно. Крещение было делом всей Церкви, актом вхождения в нее новых членов. К нему готовились, и совершалось оно во время богослужения, при общей молитве.
Христианство всегда было религией Книги, но в романе Священное Писание отсутствует как факт (если не считать беглого упоминания посланий Павла, которые между делом почитывала сочувствующая христианам наложница Нерона: на самом деле христиане никогда не давали читать свои писания чужим). С самого начала христианское богослужение было основано на священных текстах — псалмах, пророчествах и т. д. И совершалось по определенной схеме. В романе это также не отражено и описываемые раннехристианские «встречи» более всего напоминают собрания то ли умеренных пятидесятников, то ли полухлыстов.
Способствует этому впечатлению и главное: в романе полностью отсутствует таинство Тела и Крови Христа — Евхаристия (на нее даже намека нет), хотя она была сердцем раннехристианского богослужения, после которого следовала агапа (трапеза любви), также не упоминающаяся в романе. У Сенкевича новокрещенные христиане вообще ничего не знают о Евхаристии, хотя даже в новозаветной книге Деяний Апостольских, повествующей о самых первых шагах Церкви, «преломление хлеба» (Евхаристия) упоминается постоянно. Да и неудивительно, так как это таинство было и остается центром жизни христианина.
* * *
Но, наверное, самым вопиющим диссонансом в книге звучит ее концовка. Необходимый для мыльной оперы happy end, когда влюбленные воссоединяются and live happily ever after [3], коренным образом противоречит всему пафосу раннего христианства, для которого был лишь один happy end — мученическая кончина. Сегодняшнему человеку воспринять это очень сложно, но ранняя Церковь жила одним порывом: быть свидетелем о Христе и не отступиться от него даже пред лицом мучений и смерти. Христиане превыше всего стремились быть со Христом и перейти от жизни временной к жизни вечной: «Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение», — пишет апостол Павел (Флп. 1:21). Чуть ниже он продолжает: «…имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше» (Флп. 1:23).
Менее чем полувеком позже, священномученик Игнатий Богоносец [4], в узах влекомый в Рим на арену, где он будет растерзан львами, писал: «Я пишу церквам и всем сказываю, что добровольно умираю за Бога… Оставьте меня быть пищей зверей и посредством их достигнуть Бога. Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтобы я сделался чистым хлебом Христовым… В полной жизни выражаю я свое горячее желание смерти… Если я пострадаю — буду отпущенником Иисуса и воскресну в Нем свободным. Теперь же в узах своих я учу не желать ничего мирского и суетного… Ни видимое, ни невидимое, ничто не удержит меня прийти к Иисусу Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечения, расторжения, раздробления костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, лютые муки диавола придут на меня, — только бы достигнуть мне Христа… Мои земные страсти распяты, и живая вода, струящаяся во мне, говорит: приди к Отцу. Я не хочу больше жить земной жизнью…» (Послание к Римлянам: 4, 5, 8).
Мы видим в этих словах светлую, всепобеждающую уверенность в победе, одержанной Христом над смертью, в превосходстве подлинной жизни — с Ним и в Нем — над жизнью этого мира, «образ которого проходит». Св. Игнатий и жизнью и смертью своей свидетельствовал, что его Господь воистину «смертию смерть попрал». Именно такое свидетельство об Истине позволило христианам завоевать мир, ибо кровь мучеников, по слову Тертуллиана, являлась семенем христианства [5].
У Сенкевича же выходит, что мученичество годится или для периферийных персонажей (как и в сегодняшних мыльных операх погибнуть могут лишь герои второго плана), или для уже отживших свое стариков вроде Петра и Павла. И эти мудрые старцы с пониманием относятся к желанию молодых главных героев пожить еще в свое удовольствие и даже вымаливают их спасение у Христа. Дескать, их дело молодое, пусть понаслаждаются еще взаимной любовью… И это на фоне — убийства (по роману) десятков тысяч христиан, спасения которых ни Петр, ни Павел у Христа не просят, хотя среди НИХ были и другие влюбленные пары, и матери с грудными младенцами, и отцы — единственные кормильцы семей… Нужно сказать, что автор чувствует это несоответствие и прилагает все силы, чтобы его преодолеть и оправдать. Но попытки романиста остаются весьма неубедительными (да иначе и быть не могло) даже в рамках избранного им жанра.
Однако, помимо воли Сенкевича, концовка все же таит в себе зерно исторической правды. В ранней Церкви уклонение от мученичества воспринималось как отпадение от Церкви. Это фактически и происходит с главными героями романа, которые удаляются в свое поместье на Сицилии и предаются там буколическим радостям — вдалеке от Церкви и вне ее. В их радости нет и не может быть места памяти о только что погибших братьях и сестрах во Христе, принявших мученическую кончину. Хранение такой памяти только обличало бы их непрекращающимися муками совести… О да, молодожены размышляют о Христе, молятся Ему, благодарят Его за свое счастье — но все это внецерковно и внетаинственно. Ибо, как мы уже говорили, жизнь в Церкви немыслима без христианских собраний для преломления хлеба — для Евхаристии, которая преображает собравшихся индивидов в единое Тело Христово — в Церковь.
Unus christianus nulus christianus [6], — говорит Тертуллиан. Герои романа и остаются одни — без Церкви. А кому Церковь не мать, тому Бог — не отец, добавляет священномученик Киприан Карфагенский. И значит, реального обращения в христианство не произошло. Ибо христианство — это не философская школа и не клуб по интересам, и даже не индивидуальная вера в благое Божество, а всецелая жизнь во Христе и в его Церкви, трезвенная, ответственная и очень реалистичная. Христианство далеко от сентиментальности, основанной на человеческих чувствах и эмоциях, на экзальтации и самолюбовании. Евангелия совершенно не сентиментальны, а трезвы и спокойны, можно сказать, даже суховаты, ибо никакие человеческие эмоции не должны препятствовать ищущему воспринимать Слово Божие. Настоящая любовь не сентиментальна: она может быть требовательной и даже жесткой. Но, в отличие от сентиментальности, она никогда не может быть ни равнодушной, ни жестокой. Это естественно, ибо любовь сосредоточена на реальном, конкретном человеке, в то время как сентиментальность — на себе самой, на своих переживаниях и своих вымыслах. Сентиментальность легко вызвать: стоит соблюсти несколько простых приемов, и нужный эффект достигнут. Но столь же быстро сентиментальность и выветривается: перебивается следующим мимолетным впечатлением, следующей эмоцией. В отличие от нее, настоящая любовь требует усилий: ее необходимо воспитывать и возгревать, но она пребывает вечно: «Любовь никогда не перестанет, хотя и пророчества прекратятся и языки умолкнут, и знание упразднится» (1Кор. 13:8). Сентиментальность никогда бы не смогла завоевать мир — но это оказалось под силу христианскому трезвению, христианской вере и христианской жертвенной любви.
И неудивительно, что симпатичный скептик Петроний (герой романа, не исторический персонаж) предпочитает «шикарное» самоубийство предлагаемому ему в качестве альтернативы розовому пасторальному христианству, разбавленному сиропной водичкой. Да к тому же подобный шаг дает ему возможность перед смертью отвести душу и от всего сердца нахамить Нерону, которому до этого он грубо льстил много лет подряд. Впрочем, в романе и христиане делают то же самое — со словами проклятия в адрес императора умирает на арене видный представитель римской общины священник Крисп, удовлетворив, таким образом, чувство справедливости автора и читателя. Понятно, что законы жанра требовали от Сенкевича показать отмщение злодею — без этого happy end был бы неполным. Но законы жизни раннего христианства были совершенно иными, коренным образом отличавшимися от правил построения сюжета мелодраматического литературного произведения конца XIX в.
Таким образом, говорить об историчности сочинения Генрика Сенкевича не приходится, и строить представление о раннем христианстве на основе романа польского римско-католического писателя не стоит.
Именно это я постараюсь объяснить своей дочери, если она захочет прочитать роман Генрика Сенкевича «Камо грядеши».
Источник: www.foma.ru
Примечания
[1] I Ватиканский собор (1869 — 70 гг.), в числе прочего установил в Римско-католической Церкви догмат о папской непогрешимости.
[2] Ничего уничижительного в подобном термине нет. К этому же жанру относится, например, такой «монстр» английской литературы, как «Сага о Форсайтах» Дж. Голсуорси.
[3] Ср. «And they lived happily ever after» («И жили они счастливо до конца своих дней») — стандартная концовка английских народных сказок.
[4] Епископ Антиохийский, ученик св. Иоанна Евангелиста, один из первых христианских богословов. Принял мученическую кончину в царствование императора Траяна (107 г.)
[5] Об этом же напоминает история, которую рассказывает митрополит Сурожский Антоний в статье, опубликованной в 4 (21) номере Фомы за 2004 г. «Есть очень трогательный рассказ в житиях святых. В Риме к Колизею мчится женщина и встречает cвoeгo знакомого, который ее останавливает: «Куда ты бежишь? Там христиан мучают! -» Да, — отвечает она, — я хочу умереть с ними. — Но что же ты туда влечешь своего маленького мальчика?» — «А как же! Неужели — лишу его радости умереть за Христа!»
[6] Один христианин — не христианин (лат.)
azbyka.ru
Камо грядеши (роман) — Википедия
«Камо грядеши», «Quo vadis», «Куда идёшь» — исторический роман польского писателя Генрика Сенкевича. В русских переводах назывался также «Quo vadis» и «Куда идёшь» (в подлиннике лат. Quo vadis — «куда идёшь»).
Создание романа и его переводы
Роман писался с 1894 по 1896 год, по мере завершения отдельных частей они публиковались в периодической печати. В 1896 году роман вышел отдельным изданием.
В кратчайшие сроки он был переведён на все основные европейские языки и принёс писателю мировую славу. Громадный успех романа во многом способствовал присуждению Сенкевичу в 1905 году Нобелевской премии по литературе. Всего роман был переведён более чем на 50 языков, в том числе на арабский и японский. Для многих языков роман «Quo vadis» остаётся единственным переведённым произведением Сенкевича.
На русском языке роман вышел в том же 1896 году под именем «Quo vadis». В связи с тем, что в подлиннике роман носит не польское, а латинское название, некоторые русские переводчики озаглавливали роман «Камо грядеши» (церк.-слав. «Куда идёшь»).
Видео по теме
Экранизации
Роман многократно экранизировался. Первая экранизация была предпринята уже в 1902 году. Наибольшую известность получили три фильма:
Содержание
«Камо грядеши» — единственный из исторических романов Сенкевича, не посвящённый истории Польши (тем не менее, даже в романе о I веке одни из главных персонажей — лигийцы (лугии), — собирательное название ряда племён, которые обитали на территории современной [западной] Польши). Действие романа развивается в Римской империи во время правления императора Нерона и охватывает период 64-68 гг.
Основная тема произведения — жизнь первых христиан римской общины и первые гонения на христиан в Римской империи.
Сенкевич писал:
Вчитываясь в «Анналы», я не раз чувствовал, что во мне зреет мысль дать художественное противопоставление этих двух миров, один из которых являл собою всемогущую правящую силу административной машины, а другой представлял исключительно духовную силу.
Сенкевич сумел воссоздать картину Рима 60-х годов I века с большой исторической достоверностью. Кроме «Анналов» Тацита, источниками ему послужили произведения других античных авторов, а также труды историков. По словам писателя, при написании ни одного другого романа он столько не работал с историческими документами.
Почти всё действие романа проходит в Риме и его окрестностях. Подробно показан знаменитый римский пожар, который по преданию Нерон организовал сам, чтобы вызвать поэтическое вдохновение. Во время правления Нерона христиане впервые подверглись масштабному гонению, на них император возложил вину за пожар.
В это гонение мучениками стали апостолы Пётр и Павел, их смерть также описана в книге. Название романа писателю подсказало старинное предание: апостол Пётр после уничтожения почти всех христиан Рима тайно покидает город, за городом он встречает Христа и спрашивает у него: «Куда идешь, Господи?». Христос отвечает: «Раз ты оставляешь народ Мой, Я иду в Рим на новое распятие». После этого Пётр вернулся в Рим и принял мученическую смерть. Этому событию посвящена базилика Петра на Ватиканском холме, а также сохранившаяся до наших дней церковь-часовня «Quo vadis» на Виа Аппиа в Риме (вблизи древних Капенских ворот). В храме-часовне имеется бюст Сенкевича, поставленный польскими эмигрантами.
Отдельного внимания заслуживает личность Гая Петрония Арбитра, чья трагическая судьба также описана в книге. Будучи другом детства будущего императора Нерона и его ровесником, он не мог и предположить, во что в дальнейшем выльется правление этого безумного императора-комедианта. Нерон мнил себя выдающимся певцом, музыкантом и литератором, часто выступал на арене цирка и на многочисленных оргиях, при этом будучи не таким уж и талантливым, как сам мнил о себе. Петроний же, будучи человеком с тонкой душевной организацией, истинным ценителем настоящего искусства, не в силах был смотреть на то, как этот жалкий комедиант глумится над прекрасным. Его страшило даже то, что он был молод, и ему еще долгие годы предстояло притворяться, что он восхищается "талантами" своего друга. Видя истинное лицо того, кем дорожил в детстве, он предпочитает покончить с собой, чтобы только не видеть, как все прекрасное поругано и оплевано, и будучи не в силах вынести разочарований. Петроний собирает вокруг себя своих друзей и устраивает им последний прощальный пир, на котором под звуки пения музыкантов вскрывает себе вены. Сенкевич пишет, что вместе с ним ушла из жизни и его возлюбленная Эвника. Перед смертью Петроний зачитывает гостям прощальное письмо Нерону, в котором излагает причины ухода из жизни:
"О, прошу тебя, не подумай, будто мне мерзит то, что ты убил мать, жену и брата, что ты сжег Рим и отправил в Эреб всех порядочных людей в твоем государстве. Нет, любезный правнук Хроноса! Смерть - удел человеческого стада, а от тебя ничего иного и ожидать нельзя было. Но еще долгие, долгие годы терзать свои уши твоим пением, видеть твои домициевские тонкие ноги, дергающиеся в пиррейской пляске, слушать твою игру, твою декламацию и твои вирши, о жалкий провинциальный поэт - вот что стало мне невмоготу и пробудило желание умереть". Петроний и Эвника вскоре умирают от кровопотери.
Исторические
Вымышленные
- Марк Виниций, молодой римский патриций, племянник Петрония
- Лигия, возлюбленная Виниция, дочь царя племени лигийцев, обитавших отчасти на территории современной Польши.
Примечания
Ссылки
wikipedia.green
Послесловие к роману "Камо грядеши" / Православие.Ru
Кадр из фильма Классик польской литературы Генрик Сенкевич (1846–1916), автор исторических романов, которые с полным правом можно назвать религиозными, знаком русскому читателю в основном по его художественной трилогии «Огнем и мечом», «Потоп», «Пан Володыевский», а также роману «Крестоносцы» – в особенности благодаря тому, что все они были блестяще экранизированы. Но один из лучших романов Г. Сенкевича «Камо грядеши», за который писатель получил Нобелевскую премию (1905), оставался в России на обочине читательского внимания. И напрасно. Мастерское перо автора «Камо грядеши» уводит нас в Рим времен императора Нерона (64–68 гг. по Р.Х.), живописуя события и лица этой столь важной для истории христианства эпохи. Писательская интуиция воспроизводит ту давно отошедшую от нас реальность столь достоверно, что позволяет нам самим стать если не непосредственными участниками драмы, то ее очевидцами и свидетелями. Этим и отличается простое знание фактов — а они нам по большей части известны хотя бы из истории христианской Церкви, – от непосредственного переживания их, которое дарит художественная литература. Можно сказать, что наши умозрительные представления претворяются с ее помощью в экзистенциальное переживание и соучастие, становятся фактом нашего внутреннего опыта. Именно он, этот опыт приобщения к художественной реальности, может помочь нам ответить на те внутренние вопрошания, которые со времен Боговоплощения до наших дней будоражат человеческий ум.
Действительно, как, каким образом, какой силой кучка необразованных рыбаков из глухой римской провинции, не имевших ни средств, ни оружия, немощных по плоти и вдохновляемых, по крайней мере, странной, с житейской точки зрения, проповедью о любви к врагам, могла низвергнуть эту глыбу, эту несокрушимую твердыню, этот мощный, роскошный, цветущий Рим, поддерживаемый богатствами всего мира и охраняемый со всех сторон не только непобедимыми легионами, но и античной мыслью, и языческими богами?.. То есть, выражаясь современным языком, как могли безоружные и в человеческом отношении бессильные и беспомощные люди, выходцы из социальных низов, сокрушить этого монструозного идола, преобразить в оплот христианства эту великую языческую империю с прочными и отлаженными экономическими, политическими, военными, идеологическими, культурными и религиозными механизмами? Ибо всегда остается соблазн принять земное могущество как некую гарантию незыблемости мирового порядка, как знак его самодостаточности и полноценности, мифологизировать его.
Дело даже не во всевластном тиране Нероне, владыке Рима. Впервые мы встречаем его в романе во время грандиозного пиршества, в роскошно убранной зале, где «виден криптопортик, на колоннах которого и на полу еще темнеют пятна крови, брызнувшей на белый мрамор из тела Калигулы, когда он упал, заколотый Кассием Хереей; там убили его жену, там размозжили о камни голову ребенка; а вон под тем крылом есть подземелье, где от голода грыз собственные руки Друз; там отравили его старшего брата, там извивался от ужаса Гемелл, там бился в конвульсиях Клавдий, там — Германик». Тираны Рима безумствовали и менялись, пороки умножались, чернь бесновалась, кровь лилась рекой, а Рим все стоял как вечный символ земной власти и земного богатства, как внушительное олицетворение «всех царств мира сего», которыми вместе со «всей славой их» сатана искушал Господа в пустыне, предлагая Христу «пав, поклониться» ему.
Когда читаешь в романе Г. Сенкевича подробные и скрупулезные, явленные крупным планом описания пиров и ристалищ, дворцов и форумов, капищ и цирков, оргий и жертвоприношений, легионеров и гладиаторов, патрициев и философов, шикарных блудниц и властительных весталок, въяве открывается вся безнадежность дела галилейских рыбаков с их смиренной проповедью любви и воскресения. Хочется произнести: воистину «человекам это невозможно». И действительно — посильно ли этим «бедным человекам», христианам, в самой природе которых заключены забота о собственной плоти и ужас смерти, радоваться жесточайшей кончине, ожидающей их — от мала до велика, — в тюрьме, на кресте, на дыбе, в огне, в пасти диких зверей? И тем не менее «невозможное человеку возможно Богу». И вот мы, читатели, становимся свидетелями того, как сквозь человеческую немощь осуществляется сила Божия: шатаются сами основы великой Империи, падают языческие идолы, красноречие риторов обращается в словоблудие, эстетство делается вульгарным, земная власть и слава оборачиваются прахом, а умы и души преображаются перед явлением Христовой Истины: вот уже и римский легионер, и тюремщик, и императорская наложница, и странствующий философ принимают святое крещение.
Сугубая ценность литературы состоит еще и в том, что ее предметом всегда является человек — конкретная живая индивидуальность, наделенная характером и судьбой. Чем очевиднее в герое произведения художественной литературы черты его неповторимой личности, тем полнее становится наше знание о человеке, тем с большим правом мы можем вступать в некие внутренние отношения с литературным персонажем. Это могут быть отношения полемики, симпатии, вражды. В таком случае можно констатировать, что герои романа избежали схематизации, получились живыми, удались.
Деспот Нерон у Сенкевича — не просто некий ходульный сластолюбивый и взбалмошный тиран, злобный тупой самодур: в романе его прежде всего занимают амбиции поэта, певца, артиста, и его болезненное тщеславие повернуто именно в эту сторону: самая большая лесть в его адрес непременно должна быть проникнута преклонением перед его литературным и артистическим дарованием. Ему в голову приходит идея устроить пожар в Риме, чтобы усладить свой эстетический вкус и под впечатлением этого зрелища написать грандиозную поэму. С чтением своих опусов он вылезает и у стен горящего Вечного города, и на арену, с которой только что убрали останки первомучеников. Все это лишь подчеркивает в нем черты одержимости и полной нравственной, да и эстетической, невменяемости, сквозь которую уже не только не может пробиться воссиявший в мире свет Христов, но которая отрицает в нем саму творческую личность как таковую. Ибо творчество всегда устремлено к ценности, всегда имеет смыслообразующую цель, всегда питается от источников жизни и потому несет в себе духовно здоровое, жизнеутверждающее начало.
Но и, пожалуй, самый обаятельный герой «Камо грядеши» блистательный Петроний, этот «арбитр изящества», остроумный ритор, автор эротического, пародийного «Сатирикона», любимец Нерона, превыше всего ставящий вкус к прекрасному, так и остается в плену своих эстетских убеждений, хотя, сталкиваясь с христианами, он догадывается, что декадентскому Риму не устоять перед их живым свидетельством, а обветшавшему язычеству — перед новизной Благой вести. И пусть даже Петроний полагает, что это — не для него, столь любящего земные прихоти и услады, от которых ему следует отказаться во имя Христа, пусть он так и не становится христианином, он смутно чувствует в христианстве какую-то новую эстетику, силу и красоту. Он убеждается: действительно, нет ничего абсолютно ценного, что можно было бы противопоставить христианской истине, в мире, где даже стены императорского дворца хранят стоны и хрипы погибших насильственной смертью и где первые люди Империи, даже и восседая на пирах и форумах в роскошных тогах и ярких туниках, украшенных драгоценностями, не могут не ощущать себя завтрашними смертниками, не могут не прятать за улыбкой тревогу и страх за свою судьбу, не могут искоренить в себе алчность, зависть, коварство.
Бессильной оказывается и его вроде бы столь привлекательная логика эстета: «Что за удивительная вынужденная дань, приносимая злом добродетели?.. Происходит такое, по-моему, оттого, что поступки эти безобразны, а добродетель прекрасна. Ergo, истинный эстет — тем самым добродетельный человек. Ergo, я — добродетельный человек».
Ибо и ему, такому удачливому и «добродетельному человеку», тонкому ценителю искусства, в котором так нуждается Нерон, нет спасения от гнева переменчивого кесаря. Единственное, что он может предложить самому себе, — это ирония, поддерживающая в нем чувство собственного достоинства, и свобода в выборе часа и образа смерти. Он обставляет смерть пиршественным застольем, да так и умирает вместе со своей возлюбленной Эвникой: созвав друзей и щедро одарив их, он приказывает вскрыть вены себе и Эвнике, и, попивая вино, слушая певцов, поющих Анакреонта и играющих на кифарах, отдается во власть Танатоса. Такая «красивая» смерть — вот все, что может предложить себе и своей любимой утонченный эстет Петроний. В этом — все его достояние, вся его свобода.
Кадр из фильма Совсем иначе умирают христиане. Оклеветанные Нероном и его окружением в поджоге Рима, а также в том, что они «пили кровь младенцев, отравляли воду, проклинали весь род человеческий и совершали самые ужасные злодеяния», они осуждены на смерть. Нерон, который сам был причастен к сожжению Рима, пытается умилостивить чернь, требующую хлеба и зрелищ, раздачей подарков и устроением захватывающих кровавых представлений. Для этого из всех уголков Империи, из всех ее бестиариев в Рим привозят хищных зверей — львов, тигров, пантер, диких буйволов, волков, гиен, шакалов, в добычу которым и должны достаться христиане, согнанные до поры в тюрьмы и повергаемые там издевательствам и пыткам. Однако, когда их выгоняют на арену для участия в кровавых зрелищах, лица их выражают не ужас, не смятение, не гнев, но радость. Это — радость присутствия Живого Бога, это — радость встречи с Христом, это — радость Его любви, это — радость воскресения и жизни вечной. Мы видим, как зримо, на наших глазах один за другим погибают от мучительной смерти первые христиане и лица их озаряются нездешним светом, свидетельствуя: «С нами Бог!» Сила этого свидетельства столь внушительна, что она затмевает все ужасы кровавой бойни и обращает сердца язычников. Во всяком случае, некоторые из них с тревогой вопрошают: «А вы заметили, что, умирая, они что-то видят? Они глядят куда-то вверх и умирают, вроде бы не страдая. Я уверен, что они что-то видят».
Так подлый, низкий, сребролюбивый предатель Хилон, раскрывший Нерону тайное укрытие христиан, где проповедовали апостол Петр и апостол Павел, и ассоциировавшийся в романе исключительно с Иудой, не выдерживает страшного зрелища казни христиан. Но более всего его поражает то, что христианин Главк, которого он предал мучителям и чью семью погубил, теперь, распятый на кресте и умирающий, в ответ на его просьбу: «Главк! Во имя Христа! Прости!» — отвечает ему: «Прощаю!»
«Тут Хилон поднялся с земли. Лицо его так сильно изменилось, что августианам почудилось, будто они видят другого человека. Глаза сверкали необычным огнем, от изборожденного морщинами лба словно исходило сияние».
Гибель христиан теперь открывается ему как их победа, немощь — как сила, смерть — как воскресение, и он сам обращается ко Христу, кается в своем предательстве, принимает святое крещение от апостола Павла и умирает на кресте как мученик. Возможно, такой была бы и судьба Иуды, если бы он покаялся...
Поначалу Хилон не верит в свое спасение.
«— Для меня нет спасения! — глухо произнес он.
— Ты ведь слышал, что Бог простил раскаявшегося разбойника на кресте? — спросил Павел...
— Прощение?! Для меня — прощение?!
И Хилон, точно теряя рассудок, схватился руками за голову.
— Наш Бог — Бог милосердия, — отвечал апостол».
Кадр из фильма Святым апостолам Петру и Павлу, проповедующим Христа и свидетельствующим перед растерянной и напуганной гонениями паствой о бесконечном милосердии Христовом, в романе противопоставлен христианский священник Крисп — ригорист, законник, обскурант, можно даже сказать — изувер-фанатик, осуждающий всякую человеческую радость, всякую человеческую любовь. Ему тоже уготован крест мученичества, но он и перед выходом на арену со львами не прекращает обличать собратьев по вере, грозя им вечными муками даже и в преддверии исповеднической смерти: «Скорбите о грехах ваших, — говорил Крисп, — ибо наступает час возмездия. Но тот из вас, кто думает, что одной лишь смертью искупил вины свои, тот совершает новый грех и будет ввергнут в вечный огонь... Горе вам! Клыки львов раздерут тела ваши, но не уничтожат ни вины вашей, ни вашего счета с Богом... Итак, вы, полагающие, будто муками загладите грехи ваши, вы кощунственно оскорбляете справедливость Божию и тем глубже будете низвергнуты... Скорбите о грехах ваших, ибо разверзлась пасть адова, горе вам, мужи и жены, горе вам, родители и дети!»
Однако апостол Павел, явившийся к ожидавшим смерти христианам, решительно возражает ему:
«Нет, не день гнева, но день милосердия, день спасения и блаженства! Я говорю вам: Христос вас обнимет, утешит и посадит одесную. Уповайте, чада мои, перед вами отворяется небо!»(818).
Писатель еще и еще раз свидетельствует о всепобеждающем и бесконечном милосердии Божием, о той новой этике, которая опрокидывает земные представления о суде и справедливости, о праведности и грехе, о Боге и о человеке.
Итак, все же о чем этот роман, где читателю предстоит следовать за всеми изгибами сложной интриги, следить за столкновениями непростых характеров, проходить сквозь множество жестоких сцен, написанных жестким и твердым пером, никогда тем не менее не переходящим за грань натурализма? Смеем сказать — о любви. О великой любви Бога к человеку и человека к Богу. Но и о любви человека к человеку: о любви к ближнему, о любви мужчины к женщине, о той любви, которая уже «не мыслит своего», но «сорадуется истине».
Главный герой романа – молодой язычник Виниций страстно влюбляется в юную девушку-христианку Лигию. Эта любовь, ее терзания, жизненные перипетии, злоключения, испытания преображают горделивую душу богатого и удачливого воина и делает его христианином, воистину учеником великих первоапостолов. По мере приобщения к христианской жизни преображается и сама любовь Виниция: из своекорыстной и сластолюбивой она делается жертвенной и смиренной, готовой положить жизнь «за други своя». Виниций просит Христа, чтобы Он позволил ему умереть на арене цирка вместо Лигии, которой уготована эта участь. И лишь исключительно силой веры, той веры, которая может и горы двигать, ему удается умолить Господа избавить девушку от лютой смерти. Происходит чудо: в тот момент когда Лигия неминуемо должна погибнуть, римская чернь, упоенная и опьяненная кровью, вдруг выказывает желание помиловать девушку и грозно требует этого от императора. Вициний увозит девушку на Сицилию, женится на ней и создает вокруг себя нечто вроде христианской общины. Богу угодна не только христианская смерть, но и христианская жизнь.
Одними из главных героев романа оказываются первоверховные апостолы Петр и Павел. Перед великими первоапостолами стоит сложный выбор: принять ли вместе со своей паствой мученическую кончину или, укрывшись в надежном месте, продолжать пасти рассеявшихся и умалившихся числом в результате гонений словесных овец? С точки зрения человеческой, второе кажется более разумным и целесообразным, однако воля Божия отвергает эту человеческую разумность: оба апостола избирают исповедническую смерть за Христа.
Читатель, быть может, будет поражен, что основные вопросы человеческой жизни ничуть не изменились со времен первых христиан и что перед человеком стоит все тот же выбор: с кем он — с умершим на кресте и воскресшим Господом или с его гонителями — плотоядной чернью — и властительной, и подневольной, ищущей наслаждений («Хлеба и зрелищ!»).
И еще один вывод, на который наводит чтение романа: с Боговоплощением на землю пришла новая эстетика, новое понимание прекрасного и безобразного. Прекрасное отныне пребывает там, где дышит Дух, где сияет свет Преображения, где приоткрывается Царство Небесное.
Но ведь этому и споспешествует христианская литература.
www.pravoslavie.ru
Камо грядеши (роман) - это... Что такое Камо грядеши (роман)?
«Камо грядеши», «Quo vadis», «Куда идёшь» — исторический роман польского писателя Генрика Сенкевича. В русских переводах назывался также «Quo vadis» и «Куда идёшь» (в подлиннике лат. Quo vadis — «куда идёшь»).
Создание романа и его переводы
Роман писался с 1894 по 1896 год, по мере завершения отдельных частей они публиковались в периодической печати.
В 1896 году роман вышел отдельным изданием.В кратчайшие сроки он был переведён на все основные европейские языки и принёс писателю мировую славу . Громадный успех романа во многом способствовал присуждению Сенкевичу в 1905 году Нобелевской премии по литературе. Всего роман был переведён более чем на 50 языков, в том числе на арабский и японский. Для многих языков роман «Quo vadis» остаётся единственным переведённым произведением Сенкевича.
На русском языке роман вышел в том же 1896 году под именем «Quo vadis». В связи с тем, что в подлиннике роман носит не польское, а латинское название, некоторые русские переводчики озаглавливали роман «Камо грядеши» (ц.-слав. «Куда идёшь»).
Экранизации
Роман многократно экранизировался. Первая экранизация была предпринята уже в 1902 году. Наибольшую известность получили три фильма:
Содержание
«Камо грядеши» — единственный из исторических романов Сенкевича, не посвящённый истории Польши. Действие романа развивается в Римской империи во время правления императора Нерона и охватывает период 64-68 гг.
Основная тема произведения — жизнь первых христиан римской общины и первые гонения на христиан в Римской империи.
Сенкевич писал:
Вчитываясь в «Анналы», я не раз чувствовал, что во мне зреет мысль дать художественное противопоставление этих двух миров, один из которых являл собою всемогущую правящую силу административной машины, а другой представлял исключительно духовную силу.
Сенкевич сумел воссоздать картину Рима 60-х годов I века с большой исторической достоверностью. Кроме «Анналов» Тацита, источниками ему послужили произведения других античных авторов, а также труды историков. По словам писателя, при написании ни одного другого романа он столько не работал с историческими документами.
Почти всё действие романа проходит в Риме и его окрестностях. Подробно показан знаменитый римский пожар, который по преданию Нерон организовал сам, чтобы вызвать поэтическое вдохновение. Во время правления Нерона христиане впервые подверглись масштабному гонению, на них император возложил вину за пожар.
Бюст Сенкевича в церкви «Quo Vadis»В это гонение мучениками стали апостолы Пётр и Павел, их смерть также описана в книге. Название романа писателю подсказало старинное предание: апостол Пётр после уничтожения почти всех христиан Рима тайно покидает город, за городом он встречает Христа и спрашивает у него: «Куда идешь, Господи?». Христос отвечает: «Раз ты оставляешь народ Мой, Я иду в Рим на новое распятие». После этого Пётр вернулся в Рим и принял мученическую смерть. Этому событию посвящена сохранившаяся до наших дней церковь «Quo vadis» на Виа Аппиа в Риме. В церкви имеется бюст Сенкевича, поставленный польскими эмигрантами.
Исторические
Вымышленные
- Марк Виниций, молодой римский патриций, племянник Петрония
- Лигия, возлюбленная Виниция, дочь царя языческого племени лигийцев
Ссылки
dic.academic.ru
Камо грядеши
«Камо грядеши» (Quo vadis, Куда идешь) — название, взятое из древнего предания об апостоле Петре. Апостол Пётр после уничтожения почти всех христиан Рима тайно покидает город, за городом он встречает Христа и спрашивает у него: «Куда идешь, Господи?». Христос отвечает: «Раз ты оставляешь народ Мой, Я иду в Рим на новое распятие». После этого Пётр вернулся в Рим и принял мученическую смерть.
«Камо грядеши» — лучшее произведение Сенкевича, роман из жизни ранних христиан. В основном благодаря «Камо грядеши», Секевичу присудили Нобелевскую премию. Сенкевич писал: «Вчитываясь в «Анналы», я не раз чувствовал, что во мне зреет мысль дать художественное противопоставление этих двух миров, один из которых являл собою всемогущую правящую силу административной машины, а другой представлял исключительно духовную силу.» По словам Секевича, при написании ни одного другого романа он столько не работал с историческими документами, как пр написании «Камо грядеши».
Отец Александр Мень говорил о романе «Камо грядеши»: » Сенкевич начинает с того момента, когда кончается Новый Завет. В 61–62 году апостол Павел пpиезжает в Рим. Обpыв. Конец хpонологических pамок Нового Завета. И именно с этого года начинается повествование Сенкевича. Он дает яpкую многоплановую паноpаму Римской импеpии. Тут и вольноотпущенники, и pабы, и патpиции, и цаpедвоpцы, и сам импеpатоp, и чиновники, и сенат. И вот на этом фоне, за паpадным фасадом могучей деpжавы, мы чувствуем гниение, кризис духовный, политический и даже экономический. И вот появляется христианство, как малое русло, как малая речушка, и ему принадлежит будушее, потому что в нем заложены семена духа, семена веры, семена нравственности. Сенкевич вовсе не идеализирует христиан. Он показывает, что и среди них есть люди разного пошиба, есть и фанатики, и добрые, и глупые, и образованные — всякие. Но ведет их Христос. Поэтому они выдерживают самый тяжкий напор империи, они идут навстречу массовым гонениям, погибают, и во главе их погибают апостолы Петр и Павел.
Мы находим Евангелие в этой замечательной книге не непосредственно, а через призму апостолов. Апостол Петр рассказывает о Христе, дух Христов живет в этой общине, в самой Церкви.»
pravbiblioteka.ru
