Музей ЧерномырдинаК. Коровин. Гурзуф. Старый город. 1915. Гурзуф коровин картина
| Масштаб экспозиции прекрасно иллюстрирует первая же строчка официального пресс-релиза: «Долгожданную и столь масштабную ретроспективу К.Коровина (представлено около 240 лучших произведений из Третьяковской галереи, 22 музеев России, из Казахстана и Белоруссии, а также из частных коллекций) Галерея проводит в своих залах спустя девяносто лет после первой выставки, организованной в 1922 году при жизни художника». Двадцать два музея представили картины Мастера из своих фондов! В том числе, кстати, поделился и Тульский музей изобразительных искусств. Впечатление от выставки можно передать одним словом — восторг! Лена выразилась ещё эмоциональнее — «просто вынос мозга!» Оно и понятно, если для простого обывателя эта выставка — праздник, яркое и красочное путешествие во времени и пространстве, то для художника — ещё и таинство приобщения к технологии. Где ещё можно понять, как из совершенно неожиданных красок, казалось бы небрежно набросанных на холст, рождается совершенно фантастический эффект материальности – вплоть до осязаемости – внутрихолстового мира. Речь идёт, конечно же, не столько о ранних сдержанных по цвету работах художника, сколько о тех, где ярко и смело использованы приемы нашего любимого импрессионизма. И в этой смелости и виртуозности Коровину, пожалуй, не было равных среди прочих — тоже любимых нами, но других — мастеров Союза русских художников, в составе которого, кстати, блистали такие имена как И. Я. Билибин, А. М. Васнецов, М. А. Врубель, Н. К. Рерих. Несмотря на то, что у нас дома уже есть два альбома Коровина, мы очень обрадовались, увидев в продаже специально изданный к выставке альбом-каталог, превосходящий по количеству произведений даже состав представленной экспозиции — в него вошли работы из сорока семи музейных собраний России и музеев ближнего зарубежья. Даже не посетив выставку, мы решили непременно приобрести каталог, но, покидая Галерею, решили ещё раз его полистать перед покупкой. Нас ждало страшное, просто ужасное разочарование! Организовав такую масштабную выставку, Третьяковская галерея даже не удосужилась потрудиться сделать качественное репродуцирование! Репродукции в каталоге все убиты! Убиты просто в хлам!!! Ни на йоту не соответствуют тому, что мы только что видели! Уже дома мы пересмотрели наши старые альбомы — тот же кошмар, и чуть ли не те же ужасные репродукции. «Напечатано в полном соответствии с качеством предоставленного электронного оригинал-макета» — оправдывается ОАО «Ярославский полиграфкомбинат», печатавший серию «Великие художники». А в тексте читаем про игру перламутра на платье в знаменитом портрете Т. С. Любатович, который в книге напечатан сплошь оттенками грязно-зелёного и бурого, «перламутр» же безнадёжно провалился в радикально белый... Но вернёмся в зал. Там всё-таки праздник, который ни одна ложка дёгтя испортить не сможет. Огромная площадь экспозиции поделена на две зоны: театральные декорации и эскизы и — основа выставки — станковая живопись, которая в свою очередь разнесена по разделам «Творчество 1880–1890-х годов», «Портрет», «Север», «Охотино. Деревенские пейзажи», «Париж», «Крым», «Ноктюрны», «Натюрморт», «Предреволюционное искусство», «Эмиграция». Собранные из картин разных лет, такие не похожие друг на друга разделы «Париж» и «Север» производят одинаково мощное эмоциональное воздействие на зрителя. Монументальные, кажущиеся неброскими на фоне цветов и ноктюрнов, полотна русского севера при ближайшем рассмотрении оказываются наполнены цветом. Например, надолго заворожившее нас «Северное сияние». Издали почти монохромное, такое цветное вблизи! Ну а Париж!.. Париж поражает и затягивает игрой цветов, фантазией и видением Художника! Все эти виды из окон на ночные улочки заставляют задерживаться перед картинами как перед настоящими окнами, и, отринув существующую где-то в боковом зрении реальность, погружаться в суету парижских бульваров. Как же это красиво! Но нас, конечно, чуть ли не сильнее всего манил раздел с родным и зовущим названием — «Крым». И то, что крымские пейзажи даже выделяют в особую веху творчества Константина Коровина, не может не греть наши крымофильские души. Кажется, что мы только вчера были у его памятника в Гурзуфе! Художник приехал в Ялту в 1904 году навестить тяжело болевшего А. П. Чехова, а чуть позже сам приобрёл участок земли на берегу гурзуфского залива. Сам разработал проект четырнадцатикомнатной виллы «Саламбо», законченной в 1910 году, сам придумал и выполнил красочное убранство интерьеров, которое отразил потом на картине «У открытого окна. Портрет дочерей Ф.И.Шаляпина», и, наконец, создал там целую коллекцию несомненных живописных шедевров! Константин Коровин. У открытого окна. Портрет дочерей Ф.И.Шаляпина. 1916.В заключение хочется опубликовать на страничках своего дневника несколько наших попыток приблизить не слишком удачные репродукции с диска-каталога к нашему восприятию увиденных на выставке картин. Надеемся, что не сильно нарушим чьи-либо права. А чуть позже расскажем о других увиденных нами в Третьяковке экспозициях. |
crimeaphile.livejournal.com
Арбатская Ю.Я. Розы дачи К.Коровина «Саламбо» в Гурзуфе
Ю.Арбатская
В конце XIX – начале XX века Южный берег Крыма стал местом паломничества не только русской аристократии и буржуазии, но людей творческих, по-настоящему гениальных. Среди них была особая каста - художники. Их любование южными красотами отразилось в сотнях полотен. Можно назвать десятки имен, прославивших Ялту и близлежащие окрестности в живописных работах: К.Боссоли, Н.Г.Чернецов, Ф.И.Гросс, Ф.А.Васильев, Ю.Ю.Клевер, И.К.Айвазовский, М.П.Латри, В.Д.Орловский, И.Е.Крачковский, А.И.Куинджи и многие другие. Однако никто не сравнится с Константином Коровиным по количеству написанных картин, посвященных крымским розам.
К.А.Коровин. 1916 г. «В Крыму, в Гурзуфе, у моря, я построил себе дом в четырнадцать комнат. Дом был хороший. Когда вы просыпались, то видели розы с балкона и синее море.… С террасы были видны Одалары - две большие скалы, выступающие из моря, - "пустынные скалы". На скалах этих никто не жил. Только со свистом летали стрижи. Там не было ни воды, ни растительности» [1]. Название своей даче Коровин дал несколько необычное для Крыма – «Саламбо», в память о только что удачно оконченной работе над декорациями к балету А.Ф.Арендса «Саламбо» по одноименному роману Г. Флобера. Двухэтажная вилла была построена на месте бывшей харчевни и своими четкими геометрическими формами свидетельствовала о наступлении эпохи конструктивизма в архитектуре. На протяжении 1910-1917 годов художник подолгу жил на гурзуфской даче. Здесь художник много и плодотворно работал. Им были написаны «Портрет Ф.И. Шаляпина» (1911), «Гурзуф вечером» (1912), «Пристань в Гурзуфе» (1912), «Гурзуф» (1915), «Базар цветов в Гурзуфе» (1917), «Гурзуф» (1917). На даче «Саламбо» бывали И.Е.Репин, Р.И.Суриков, А.М.Горький, А.И.Куприн, Д.Н.Мамин-Сибиряк, Ф.И.Шяляпин. В доме было весело и оживленно от многочисленных гостей.
К.Коровин. Гурзуф. 1914 г. 
К.Коровин. Пристань в Гурзуфе. 1916 г. В мастерской Константина Алексеевича стояла старинная темно-красная мебель, стены были отделаны коричневым деревом. На балконе мастерской Коровиным написано несколько известных этюдов – «Балкон в Крыму», «На террасе», «Вечер. Интерьер» и другие. Коровину хорошо работалось в Гурзуфе. С восходом солнца он писал утренний этюд, после завтрака уходил работать над дневным, и в сумерках приступал к третьему - вечернему. Вечерние улочки, духаны и лавочки с огнями и темными фигурами особенно вдохновляли художника. И так, пока он жил в Гурзуфе, проходил почти каждый день. Вначале Коровин бывал в «Саламбо» наездами, в 1914-1917 жил почти безвыездно, уезжая только на лето. Из времен года в Крыму больше всего любил раннюю весну, когда у моря все распускалось, а на горах еще лежал снег.
К.Коровин. Портрет И.Шаляпина. 1911 г. Постройка Коровиным дачи в Гурзуфе совпала по времени с его новым увлечением натюрмортом. Мастер изображал букеты у окна, на террасе, комбинировал цветы и фрукты, вписывая композиции в большой прекрасный мир солнца, моря и пронзительного света – голубого, кремового, абрикосового. На гурзуфскую дачу Коровин перевез свою обширную коллекцию ваз и кувшинов. Его всегда очень заботило соответствие цветочного сосуда характеру букета. И букеты Коровин составлял для каждой комнаты сам, и крымских роз он написал великое множество. Писал розы, влажные от утренней росы, вянущие от полуденного зноя, вдыхающие вечернюю прохладу, розы в хрустале, в гладком фарфоре, в цветных кувшинах, на окне, в плетеном дачном кресле. Иногда рядом с розами появлялась стройная женская фигура, иногда фоном букета распахивался синий морской простор или чернело звездное небо, но розы всегда царили на холсте.
К.Коровин. Розы в голубых кувшинах. 1917 г. 
К.Коровин. Розы. 1910-е гг. Розы, розы, розы... Белые, палевые, нежно-алые, густо-бордовые – чувственные и праздничные - они вытеснили прежнюю темную гамму серебристо-дымчатых тонов. А все потому, что «прекраснейший из цветков неоспорим в своем совершенстве, потому что эти царственные бутоны, эти нежные плотные свертки тончайших лепестков пленяют и воодушевляют всех. Розы разбрасывает Врубель перед троном Богоматери, роза в руке Прекрасной Дамы и черных кудрях Карменситы, роза в зубах необычайно оживленного (и невероятно - улыбающегося на виду всей улицы) Серова. И разве можно ошибиться, оттенками какого чувства переливаются крымские розы Константина Коровина?» [2].
К.Коровин. Розы и яблоки. 1917 г. Коровин, пожалуй, первый раскрыл не с чем не сравнимую красоту роз, а главное – их несомненную художественную образность. Его розы потрясают безудержным, буйным темпераментом, размахом кисти и щедростью красочной фантазии. Но чего нет в его розах - так это спокойного изящества, выверенной элегантности, лирического любования. Они написаны сильно, сочно, броско. Розы созданы под влиянием неудержимой и всепоглощающей страсти. Константин Алексеевич был человеком увлекающимся, и искреннее, большое чувство рождало столь прекрасные розы. «Моей главной, единственно непрерывно преследуемой целью в искусстве живописи всегда служила красота, эстетическое воздействие на зрителя, очарование красками и формами. Никогда никому никакого поучения, никакой тенденции», - писал Коровин [3].
К.Коровин. Розы. 1912 г. 
К.Коровин. Натюрморт. Розы. 1916 г. В июле 1916 года Коровин пишет из Гурзуфа письмо художнику И.К.Крайтору: «Написал четыре картины роз лучше прежних. Скажу по правде, писать очень трудно, т.к. очень жарко, все какое-то расплавленное. Розы, и довольно плохие, здесь продаются по 30 коп. штука. Газеты у Вас пишут, что здесь все переполнено, а на самом деле в Ялте совсем пусто…» [4]. Действительно, какие уж розы в Крыму в июле? Это сейчас можно в любое время года на цветочных рынках приобрести срезанные цветы, поставляемые из теплиц всего мира. Тогда же на гурзуфском цветочном рынке, что находился рядом с дачей «Саламбо», продавались только розы из садов местных жителей. К тому же на дворе 1916-й год – война. Если внимательно вглядеться в розы на полотнах Коровина, то можно заметить, что художника интересовали исключительно чайно-гибридные сорта – полные, крупные, махровые. Пик цветения этих роз в Крыму – июнь, поэтому в июле Константин Алексеевич и не мог найти подходящую натуру. Особенно трудно было писать розы по памяти – в Москве, Петербурге, в деревне. Тем не менее, розы, воплотившие его крымское счастье, Коровин писал повсюду. Несмотря на то, что розы попадались ему в основном однотонные, мастер, обладая уникальным видением цвета, улавливал «перетекание» тонов при изменении освещения: «У меня есть два букета роз, одни бравурные, другие гобеленовые, на фоне инея» [5]. Иногда, в отсутствие живых букетов, Коровин писал бумажные розы, которые на холсте не отличишь от настоящих.
К.Коровин. Букет бумажных роз. 1912 г. Вернемся к началу нашего рассказа. Хозяин дачи «Саламбо» пишет о розах, которые видно из окон на фоне моря. Сегодня любой приезжающий в Гурзуф курортник в мае месяце обязательно обратит внимание на великолепные желтые розы, оплетающие арку входа в Дом творчества Художественного фонда, как теперь именуется бывшая дача. Другая такая же роза находится во дворе, внутри. Не так давно она стелилась по крыше находящихся рядом сараев, а теперь направлена на высокую вертикальную опору рядом с домом. Вид называется R. banksiae lutea или роза Бэнкса, по имени английского ботаника Джозефа Бэнкса, который завез ее в числе других растений в Европу из Китая еще в конце XVIII века. В начале прошлого столетия эта старинная китайская роза была настолько распространена в Крыму, что практически не было ни одного двора или улицы на побережье, где бы она ни произрастала. Достаточно взглянуть на толщину стволов этих лиан. Обеим уже по сто лет, и они до сих пор цветут каждую весну, наполняя воздух пьянящим ароматом. К сожалению, у нас нет документальных доказательств, что розы посажены самим художником, но то, что они его современницы, нет никакого сомнения.
R. banksiae lutea у входа на дачу «Саламбо». Фото 2011 г. 
R. banksiae lutea во дворе дома К.Коровина. Фото 2011 г. Наряду с этими двумя красавицами во дворе есть еще одна китайская роза, но уже белого цвета – ‘Fortuniana’. Эта разновидность тоже найдена в Китае, где она растет в диком виде, ботаником Робертом Форчуном приблизительно в 1840 году. Ее плети достигают 12 метров, а в диаметре куст может разрастаться без обрезки до 3 метров. На Южном берегу Крыма сохранилось около двухсот экземпляров этого вида, возраст которых 100-150 лет.
Роза ‘Fortuniana’ во дворе бывшей дачи «Саламбо». Фото 2011 г. 
Роза ‘Fortuniana’ Оба этих вида – ‘Banksia’ и ‘Fortuniana’ - украшали пространство перед террасой дома, и возможно, именно о них писал Коровин, упоминая о розах под окном.
После революции 1917 года Коровин больше в Гурзуф не приезжает. Новая Россия не приняла его творчества. «Гражданин Коровин, то, что Вы нам предлагаете, не может быть принято нами, как вчерашний день не может быть принят за сегодняшний. Ваше искусство вместе с царизмом ушло в прошлое. Для пролетарского государства оно не может представлять ни ценности, ни интереса», – вещал в 1922 году Давид Штеренберг на закупочной комиссии в Третьяковской галерее, куда больного и голодного Коровина привел его коллега по Училищу живописи, ваяния и зодчества Александр Куприн [6]. Пожилой художник был невероятно удручен таким отношением. Это и подтолкнуло его к окончательному решению – отъезду из страны, где все было родным, близким и так горячо любимым. В Париже Коровин невероятно бедствовал, зарабатывал даже заметками в эмигрантской газете, но использовал любую возможность для живописи. И снова появляются розы. Коровин был уверен, что призвание художника - нести людям ощущение счастья, и не пускал в свое творчество минорные ноты, вызванные жизненными невзгодами и тоской о питавшей его искусство Родине. «Красота и радость жизни. Передача этой радости и есть суть картины, куски моего холста, моего я… У меня нет направления и нет моды – нет ни импрессионизма, ни кубизма, никакого изма. Это я, это мое пение за жизнь, за радость – это язычество. Оттого-то я люблю... искусство, дружбу, солнце, реку, цветы, смех, траву, природу, дорогу, цвет, краску, форму...» - писал художник на склоне лет в одном из писем [7].
К.Коровин. Розы. 1930-е гг. 
К.Коровин. Розы на фоне моря. 1930-е гг. Коровин скончался в Париже внезапно на улице от сердечного приступа 11 сентября 1939 года. Художник оставил после себя огромное живописное наследие, только в одной Крымской художественной галерее числится 239 его картин. Розы обязаны Константину Коровину триумфальным пришествием в высокое искусство. А они, в свою очередь, прославили великого русского живописца. Сохранились многочисленные мемуары художника, его рассказы, а также воспоминания о мастере, написанные его современниками. Пожалуй, немало могли бы добавить к этим рассказам и четыре великолепных розы, растущие в Гурзуфе, но, увы, язык растений нам недоступен. Они – живые памятники великому мастеру. Хочется надеяться, что потомки не вырубят их, как произошло со многими розами в Крыму в последние десятилетия. В завершение очерка добавим, что в Германии в питомнике садовода Кордеса в год 20-летия со дня смерти Коровина появилась роза ‘Salambo’ (не сохранилась), а во Франции известным селекционером Жоржем Дельбаром в 1990 году выведена еще одна роза с таким же названием – плетистой формы. Пусть же и она станет для всех нас напоминанием о гениальном певце «царицы цветов». Возможно, когда-нибудь эта роза появится и в Гурзуфе.
‘Salambo’ (Cl, G.Delbard, 1990) Литература и источники:
1. Константин Коровин вспоминает. - М.: Изобразительное искусство, 1990.2. Домитеева В.М. Константин Коровин. – М.: Терра-Книжный клуб, 2007.3. Константин Коровин вспоминает. М.: Изобразительное искусство, 1990.4. ОР ГТГ. Ф. 230. Ед. хр. 40. Л. 1.5. ОР ГТГ. Ф. 230. Ед. хр. 53. Л. 1-2 об.6. Куприн А. Константин Коровин в 1922 году – В сб. «Константин Коровин. К 150-летию со дня рождения». - СПб.: «Золотой век», 2011.7. http://kkorovin.ru/
www.kajuta.net
К. Коровин. На причале. Гурзуф. 1914
опубликовано: ноябрь 2017
 |
| К. Коровин. На причале. Гурзуф. 1914. Холст, масло |
В начале 1910-х годов К. Коровин построил в Крыму, на берегу Гурзуфского залива, большой дом из четырнадцати комнат. На свою виллу, стоящую у самого моря и получившую название «Саламбо», Константин Алексеевич приезжал на протяжении нескольких лет, до 1917 года. Здесь же он написал множество картин и этюдов.
Один из излюбленных гурзуфских мотивов художника – маленькая пристань, находящаяся рядом с его южной дачей. Ее мастер писал с разных ракурсов и в разное время суток. Одна из работ этой серии - картина «На причале. Гурзуф», выполненная в 1914 году.
На этот раз живописец, судя по ракурсу, расположившийся с мольбертом прямо на деревянных мостках причала, рисует вид, открывавшийся от пристани на сам поселок. На переднем плане он изображает живописную группу молодых людей и детей, устроившихся на длинной скамье в ожидании катера, а быть может, собравшихся специально для того, чтобы попозировать для знаменитого «барина с мольбертом», известного своим легким, веселым нравом.
На дальнем плане среди синеющих горных склонов, переходящих далее в Главную гряду Крымских гор, раскинулась живописная холмистая долина. Там, между Никитской яйлой на западе и Аю-Дагом на востоке, уютно расположился маленький Гурзуф, надежно прикрытый с севера от холодных ветров Гурзуфской и Бабуган яйлами. Хорошо видна прибрежная часть деревни - небольшие гурзуфские домишки, рассыпанные по спускающимся к морю холмам, а левее – часть старинного парка с губонинскими гостиницами. Ближе к морю, неподалеку от причала, был построен и дом художника.
Еще одна работа К. Коровина, схожая по композиции с этим этюдом, – картина «Пристань в Гурзуфе». Она была написана в Крыму в 1916 году.
irmasirin
krymkrymkrym.ru
К. Коровин. Гурзуф. Старый город. 1915
опубликовано: ноябрь 2017
 |
| К. Коровин. Гурзуф. Старый город. 1915 |
Картину «Гурзуф. Старый город» К. Коровин написал в 1915 году.
Константину Алексеевичу нравился Гурзуф – один из лучших курортных поселков Крыма. Его вдохновляли и маленькие домики, сбегающие по холмам к самому морю, и живописная бухта у Генуэзской скалы, и узенькие старинные улочки, хранящие колорит средневекового Крыма. В начале 1910-х годов художник построил на берегу Гурзуфского залива виллу-мастерскую «Саламбо», где принимал приезжавших к нему друзей и много работал, рисуя натюрморты и гурзуфские пейзажи.
Позади виллы К. Коровина располагался местный базар. Сам живописец рассказывал позже о маленькой площади за своей дачей, на которой стояли «двухэтажные дома с вывесками, трактиры и кофейни». Вспоминал он и о том, как ночью рисовал базар из окна кафе, и о том, какие бои, бывало, разыгрывались по вечерам в трактирах, и как околоточный таскал пьяных в арестантскую - «кордегардию».
Сейчас художник пишет солнечный день в Гурзуфе, изображая вид на расположенную в центре городка площадь с лавками и старую улицу, протянувшуюся в сторону скалы Дженевез-Кая, возвышающейся на дальнем плане. Когда-то там, на вершине скалы, стояла древняя крепость, защищавшая жителей от непрошенных гостей.
Чуть левее, за двухэтажным домом с лестницей, на фоне голубого неба видны белый купол и высокий минарет гурзуфской мечети, построенной немногим севернее Генуэзской скалы. Она была возведена на месте прежней мечети в конце XIX века стараниями хозяина имения «Гурзуф» Петра Ионовича Губонина. Здание культового сооружения, словно парившее в облаках, между небом и землей, было одним из самых красивых в Крыму. По исламским канонам оно возвышалось над всеми домами в округе. Но в 1927 году мечеть получит повреждения во время сильного землетрясения, в 1930-е годы будет снесена.
В том же 1915 году Коровин пишет еще один этюд «Гурзуф», изображая прибрежную часть поселка.
irmasirin
К. Коровин: полотна, посвящённые Крыму
krymkrymkrym.ru
