Музей Черномырдина«Олимпия», Эдуард Мане. Автор картины олимпия
«Олимпия» Эдуарда Мане « THE WALL
Сам Курбе, увидав в Салоне 1865 года выставленную там «Олимпию», воскликнул: «Но это плоско, здесь нет никакой моделировки! Это какая-то Пиковая дама из колоды карт, отдыхающая после ванны!»
На что Мане – всегда готовый дать сдачи – ответил: «Курбе надоел нам, в конце концов, со своими моделировками! Послушать его, так идеал – это биллиардный шар»[1].
Гюстав Курбе был не одинок в непонимании произведений Эдуарда Мане. Интересно, как примет современная публика «Олимпию»: будет ли так же неистово возмущаться и указывать на картину зонтиками, из-за чего персоналу музея придётся повесить картину выше, чтобы посетители не испортили её? Скорее всего, нет. ГМИИ им. Пушкина представляет выставку легендарной «Олимпии» в окружении ещё нескольких образов женской красоты[2]. В этом материале предлагается проследить судьбу основного произведения Эдуарда Мане, вошедшего в историю как «страстный полемист против буржуазной пошлости, мещанского тупоумия, обывательской лености мысли и чувства»[3].
Эдуард Мане зачастую известен каждому как импрессионист, но он начал писать революционные картины ещё до популяризации импрессионизма в живописи XIX века. Художник не только хотел сказать правду о своём времени, но и изменить систему салонного искусства изнутри с помощью сюжетов. К слову, его манера отличается от других импрессионистов тем, что он работает с портретами, а не с природой в разное время суток, в его манере можно проследить более крупные мазки, а цветовая гамма не избавляется полностью от тёмных тонов, как, например, у Пьера Огюста Ренуара, Клода Моне или Эдгара Дега.
Как было сказано ранее, критики и художники не жаловали стремление художника изменить салонное искусство. Тогда, в засилии мифологических сюжетов, Мане осмелился писать картины о жизни, которая его окружает: он писал своих современников, которые могли быть ничем непримечательными и не иметь высокого статуса в обществе, но быть интересными для зарисовок и картин. Самое главное – это правда, за которую в салонном искусстве его и отвергали. Конечно, у Мане были и защитники, в числе которых был Эмиль Золя и Шарль Бодлер, а Эжен Делакруа поддерживал его картины для салонов. Эмиль Золя по этому случаю заметил: «Посмотрите на живых особ, прогуливающихся по залу; взгляните на тени, бросаемые этими телами на паркет и на стены! Затем посмотрите на картины Мане, и вы убедитесь, что они дышат правдою и мощью. А теперь посмотрите на другие полотна, глупо улыбающиеся вам со стен: вы не можете прийти в себя от хохота, не правда ли?»[4].
Эдуард Мане обучался у Кутюра, салонного художника, но понял, что наигранные позы натурщиков на квазиисторические или мифологические сюжеты – «занятие праздное и бесполезное»[5]. Его вдохновляло несколько основных тем: живопись итальянского Возрождения (Филиппино Липпи, Рафаэль, Джорджоне – «художники чистой и светлой гармонии»[6]), творчество Веласкеса зрелого периода. Также на него оказала влияние французская живопись XVIII века (Ватто, Шарден[7]). Он копировал «Венеру Урбинскую» Тициана, что стало отправной точкой для возникновения «Олимпии». Эдуард Мане хотел написать Венеру своего времени, то есть в какой-то мере это было ироническое переосмысление мифологии и попытка поднять современность до высоких классических образов. Но критика не жаловала такой подход на Парижском салоне 1865 года, само название отсылало к героине романа (1848) и одноимённой драмы (1852) Александра Дюма-сына «Дама с камелиями». Там Олимпия представлена как антагонистка главной героини, к тому же являющаяся публичной женщиной (её имя стало нарицательным для всех дам её профессии).
На самом же деле, художник писал Викторину Меран, которая позировала ему в разных ипостасях: она была и девочкой с «Железной дороги» и мальчиком в костюме эспада. Возвращаясь к Олимпии, надо сказать, что Эдуард Мане работал цветами, передающими оттенки тела без жёстких перепадов света и тени, без моделировки, как подметил Гюстав Курбе. Изображённая женщина сохнет после купания, что и было первым названием картины, но с течением времени за ней, как известно, закрепилось другое название.
Женские образы, которые окружают Олимпию в ГМИИ им. Пушкина – это скульптура (слепок) Афродиты древнегреческого скульптора Праксителя, «Дама за туалетом, или Форнарина» Джулио Романо, «Королева (жена короля)» Поля Гогена, который, как известно, брал в путешествие свою репродукцию «Олимпии» и создавал под её влиянием чарующие картины.
скульптура (слепок) Афродиты древнегреческого скульптора Праксителя
«Дама за туалетом, или Форнарина» Джулио Романо
«Королева (жена короля)» Поля Гогена
Автор: Наталья Белова
[1] Эдуард Мане. Жизнь. Письма. Воспоминания. Критика современников. Л.: Искусство, 1965. С. 82.
[2] «Олимпия» Эдуарда Мане из собрания Музея д’Орсэ (Париж) http://www.arts-museum.ru/events/archive/2016/olympia/
[3] Эдуард Мане. Жизнь. Письма. Воспоминания. Критика современников. Л.: Искусство, 1965. С. 3.
[4] Указ. соч. С. 94.
[5] Указ. соч. С. 7.
[6] Указ. соч. С. 8.
[7] Там же.
Социальные сети
thewallmagazine.ru
Анализ картины Олимпия Э.Мане
Введение.
Предметом исследования является живописное произведение «Олимпия», 1863 года
Степень изученности. Изучению творчества Э. Мане посвящено множество исследований. В основном, статьи о Э. Мане появляются в работах, связанных с импрессионизмом.
Один из самых известных трудов по французскому импрессионизму – книга Д. Ревалда «История импрессионизма». Автор опирается на свидетельства современников, на подлинные документы. Ревалд характеризует манеру Мане как находящуюся «между так называемой реалистической и романтической». Его творчество было «манифестацией новой школы».
Именно как основоположника импрессионизма рассматривают Мане многочисленные западные исследователи[1] .
Янсон Х.В. и Янсон Э.Ф. считают, что Мане произвел «революцию красочного пятна», т.е. утвердил ценность живописи самой по себе, право сочетания деталей картины единственно ради эстетического эффекта. Авторы находят, что именно эти принципы позже лягут в теорию «искусства для искусства». Многие работы Мане «переводят на современный ему язык живописи картины старых мастеров»[2] .
Биография А. Перрюшо отличается легкостью изложения. Автор уделяет особое внимание окружению художника, общественной жизни Парижа, мировоззрению эпохи, художественной атмосфере. Перрюшо представляет работу «Олимпия» как своеобразную визитную карточку творчества Мане. Он пишет: «Мане – автор «Олимпии» - оказался в самом центре эпохи…»[3]
Отечественный искусствовед Б.Н. Терновец акцентирует внимание на реализме Мане. Он пишет, что художник порвал с системой академических условностей и дал в своем творчестве картину современного общества. Он подчеркивает это, даже основываясь на технике Мане: «сильный, широкий удар кисти имеет мало общего с дробным раздельным мазком импрессионистов»[4] . Также автор считает, что в творчестве Мане много точек соприкосновения с реализмом Флобера и Мопассана.
Каталин Геллер[5] считает, что плоскостность, активное декоративное начало в картинах Мане - в чем его неоднократно упрекал Курбе - связана с влиянием японской гравюры, которое распространилось в Европе в 19 веке. С этим мнением согласны и другие исследователи.
А. Якимович[6] в статье «О построении пространства в современной картине» выделяет ключевые фигуры, «узлы» во всей истории искусства, которые внесли принципиально новое в концепции пространственного построения . Среди них – Джотто, Пьеро делла Франческа, Дюрер, Брейгель, Веласкес, Вермеер, Гойя, Сезанн, Матисс, Петров-Водкин.
К числу таких фигур автор относит и Э. Мане. Он считает, что Э. Мане ввел принцип «заслоняющей плоскости». Такая «идеографическая» уплощенность связана с обращением к традиции примитива, фольклора и архаики. В случае с Э. Мане такая уплощенность связана, скорее всего с влиянием на него искусства Японии, в частности, гравюр.
В связи с тем, что Мане был дружен с поэтом Ш. Бодлером, существует традиция сравнивать их творчество. Так, П. Валери проводит параллель между сюжетами картин Мане и тематикой стихов Бодлера: «Любителя абсента» (1860) он сравнивает с «Вином мусорщика», а «Олимпию» - с циклом стихов «Парижские картинки».
М.Н. Прокофьева указывает на неиндифферентность Мане к политическим событиям: его творчество формировалось и эволюционировало в эпоху 2-ой Империи и 3-ей Республики, и Мане никогда не оставался безучастным к событиям в Париже. Также автор высказывает мнение, что Мане «будто экспериментировал»[7] с публикой, предлагая то картины на испанские темы, то сюжеты с современными парижанами, то пленэрные работы.
Актуальность и новизна исследования. Как видно из обзора работ, никто из исследователей не рассматривает художника как мыслителя. Более того, часто упоминается об интересе только к новым живописным эффектам, оттенкам, новой трактовке поверхности. Ни в одной публикации не представлен философско-искусствоведческий анализ шедевра.
«Олимпия» - одна из самых концептуальных работ Мане, выражающих не только новые находки в технике живописи, но и определенное мышление художника, его идеи, воплотившиеся в этом произведении. В данном исследовании Э. Мане будет рассмотрен как мыслитель, как мастер, который выразил в своем шедевре определенный круг идей. Это можно считать и новизной работы.
Также все исследователи считают Э. Мане импрессионистом. В данной работе творчество художника представлено как самостоятельное явление в истории искусства.
Новизной работы также является сравнение и сопоставление живописных и художественных идей "Олимпии" с полотном Тициана ''Венера Урбинская'' 1538 г.
Цель работы. Выявление сущности произведения в ходе философско-искусствоведческого анализа.
Задачи.
1. Рассмотреть современную художнику атмосферу: политику, экономику, религию, нравы, художественную ситуацию. Определить место художника в этой атмосфере.
2. Описать произведение, вычленить знаки и системы знаков.
3. Произвести сравнение с работой Тициана ''Венера Урбинская'' 1538 г.
4. Изучить творчество мастера, выделить этапные работы, определить круг проблем, которые решает художник во всех работах.
5. Провести искусствоведческий анализ: рассмотреть сюжет, изучить красочный слой, особенность техники мастера, традицию и новацию Мане в живописи.
6. Провести философско-искусствоведческий анализ работы, выделить спектр художественных и философских идей мастера.
Методологическим основанием для данной курсовой работы является теория В.И. Жуковского о визуальном мышлении, концепция о синтетическом мышлении Д.В. Пивоварова, теория рефлексии Г. Гегеля.
Теоретическая и практическая значимость. Данная работа является подготовкой для написания диплома, может быть включена в дипломную работу как составляющая часть.
Основная часть.
Культурно-историческая ситуация во Франции второй половины 19 в.
Начало 50-х гг. 19 в. знаменует переломный рубеж в развитии французского общества. Социально-исторические потрясения – подавление июньского рабочего движения 1848г., затем цезаристский переворот Луи-Бонапарта 2 дек. 1851г., вскоре утвердившего Вторую империю , наложил глубокий отпечаток на мироощущение творческой интеллигенции.
Время Второй империи, вплоть до ее крушения в 1870-71гг в результате поражения во франко-прусской войне и Парижской коммуны, представляет собой особый период в истории французской культуры.
В соответствии со столь характерным для всех желанием подражать более ранним системам правления, во время Реставрации (1814-1830) и 2-ой империи (1852-1871) в искусстве воспроизводились стилевые элементы разных эпох. В подобном стиле построены многие общественные и культовые здания, например, парижская Гранд-Опера в стиле нового барокко (1860-1874). При Наполеоне III Г.Е. Хауссман полностью изменил облик столицы, сделав из нее современный город с транспортными артериями.
События французской истории еще с детства привлекали Мане, но в большинстве своем он интересовался лишь внешней стороной. Так, ему интересны баррикады, патрулирование армией улиц. Он обязательно приезжает посмотреть на это.
Став императором, Наполеон III в январе 1853г женился на Евгении Монтихо, которая принадлежит к старинному испанскому роду. Испания входит в моду у французов. В Лувр завозят множество картин испанских живописцев, Мане тщательно копирует их. О Веласкесе Э. Мане высказывается: «…вот кто отобьет …вкус к нездоровой пище»[8]
Наполеон III стал осуществлять политику по укреплению престижа за пределами страны. Он устраивает Вторую Всемирную выставку, для которой строится огромное сооружение – Дворец промышленности. Для художников рядом – специальный дворец, где художники выставляют свыше пятисот произведений. Классицистические полотна Энгра и Кутюра занимают первые места.
Курбе устраивает в соседнем павильоне выставку своих произведений. Мане присутствует на обоих мероприятиях. Живопись Курбе ему ближе, но она все равно «слишком темная»[9] .
19 век – эпоха интенсивного развития различных школ в европейском искусстве, которые, сосуществуя во времени, находятся в состоянии взаимной полемики. Среди этих школ – неоклассицизм, романтизм, реализм и импрессионизм.
Во второй половине века в искусстве наблюдается поворот к реализму – романы Гюстава Флобера, А. Доде, Э. Золя, новеллы Ги де Мопассана; живопись Курбе, Милле.
Так как круг общения Э. Мане в большинстве своем состоял из литературных деятелей, рассмотрим основные идеи французских писателей и поэтов.
Э. Золя выдвинул концепцию натурализма как конкретно-исторического литературного направления 60-80х гг. Золя пишет двадцатитомную серию романов – «Ругон-Маккары», где представлена «естественная и социальная история одной семьи времен Второй империи»[10] . Теория научного романа Золя идет в общем русле позитивистских увлечений эпохи. Она тесно связана с успехами естественных наук. Золя даже против термина ''характер'' – ему гораздо понятнее слово ''темперамент'', что означает с его точки зрения физиологическую конституцию человека. В 60-е гг. он пишет статьи об искусстве – сборник «Мои салоны», где восторгается картинами Курбе и Мане. По мнению Э. Золя, «невозможно…чтобы для г-на Мане не наступил день триумфа, чтобы он не раздавил трусливую посредственность, его окружающую».
Ш. Бодлер . В сборнике «Цветы Зла» возникают городские зарисовки, в основном, вынесенные в раздел «Парижские картины» - воплощение «духа современности» (modernite). Бодлер писал: ''Красота в искусстве, получаемая при переплавке житейской «грязи» дотоле отталкивавшей своей неказистостью, в «золото» самой высокой пробы, всегда исторична и неповторимо личностна''.
mirznanii.com
ОЛИМПИЯ Эдуард Мане. 100 великих картин
ОЛИМПИЯ
Эдуард Мане
В 1874 году Эдуард Мане категорически отказался участвовать в Первой выставке импрессионистов. Некоторые искусствоведы видят в этом нежелание художника осложнять отнотения с официальным парижским Салоном и навлекать на себя новые нападки критиков. Однако другие исследователи творчества Мане (в частности, А. Барская) считают, что была и другая, не менее существенная причина. Среди выставленных работ находилась картина П. Сезанна «Новая Олимпия», на которой тоже была изображена обнаженная женщина: черная служанка сняла с нее последние одежды, чтобы представить ее респектабельному гостю. Эдуард Мане воспринял картину Сезанна как пасквиль на свою «Олимпию» и был глубоко задет столь откровенной интерпретацией сюжета. Он, конечно, помнил о тех вульгарных насмешках, намеках и прямых обвинениях в безнравственности, которые сыпались на него в середине 1860-х годов.
Тогда, в 1864 году, жюри парижского художественного Салона отвергло почти три четверти представленных художниками произведений. И тогда Наполеон III милостиво разрешил показать их публике на «Дополнительной выставке экспонентов, признанных слишком слабыми для участия в конкурсе награжденных». Эта выставка сразу же получила название «Салон отверженных», так как на ней были представлены картины так непохожие на то, что привыкли видеть французские обыватели. Особенно потешалась публика над картиной Эдуарда Мане «Завтрак на траве», которую Наполеон III счел неприличной. А неприличие заключалось в том, что на картине рядом с одетыми мужчинами была изображена обнаженная женщина. Добропорядочных буржуа это сильно шокировало. «Завтрак на траве» сразу сделал Мане известным, о нем заговорил весь Париж, перед картиной всегда стояла толпа, единодушная в своем гневе. Но скандал с картиной нисколько не поколебал художника. Вскоре он написал «Олимпию», которая тоже стала предметом самых яростных нападок. Перед картиной толпились возмущенные зрители, назвавшие «Олимпию» «батиньольской прачкой» (мастерская Мане располагалась в парижском квартале Батиньоль), а газеты называли ее нелепой пародией на тициановскую «Венеру Урбинскую».
Во все века Венера почиталась как идеал женской красоты, в Лувре и других музеях мира есть много картин с обнаженными женскими фигурами. Но Мане призывал искать красоту не только в далеком прошлом, но и в современной жизни, вот с этим-то никак и не хотели примириться просвещенные мещане.
«Олимпия», лежащая на белых покрывалах обнаженная натурщица, — это не Венера прошлых веков. Это современная девушка, которую, по выражению Эмиля Золя, художник «бросил на полотно во всей ее юной... красоте». Античную красавицу Мане заменил независимой, гордой и чистой в своей безыскусственной красоте парижской натурщицей, изобразив ее в современном парижском интерьере. «Олимпия» казалась даже простолюдинкой, вторгшейся в великосветское общество, она была сегодняшней, настоящей, — может быть, одной из тех, кто рассматривал ее, стоя в выставочном зале.
Лежащую в основе «Олимпии» тициановскую конструкцию Мане упрощает. Вместо интерьера за спиной женщины — почти задвинутый занавес, в просвет которого виднеются кусочек неба и спинка стула. Вместо служанок, стоящих у свадебного сундука, у Мане появляется негритянка с букетом цветов. Ее большая, массивная фигура еще больше оттеняет хрупкость обнаженной женщины.
Однако еще ни одна картина не вызывала такой ненависти и насмешек, всеобщий скандал вокруг нее достиг здесь своей вершины, официальная критика называла ее «безнравственным вторжением в жизнь». От Мане отворачивались знакомые, на него ополчились все газеты... «Никогда и никому еще не приходилось видеть чего-либо более циничного, чем эта «Олимпия», «Это самка гориллы, сделанная из каучука», «Искусство, павшее столь низко, не достойно даже осуждения», — так писала парижская пресса. Спустя сто лет один французский критик засвидетельствовал, что «история искусства не помнит такого концерта проклятий, который привелось услышать бедной «Олимпии». Действительно, невозможно вообразить, каких только издевательств и оскорблений не претерпели эта девушка, эта негритянка и эта кошка. А ведь художник написал свою «Олимпию» очень деликатно, нежно и целомудренно, но взбудораженная критикой толпа подвергла ее циничному и дикому глумлению.
Испуганная администрация Салона поставила у картины двух стражей, однако и этого оказалось недостаточно. Толпа, «хохоча, завывая и угрожая тростями и зонтами этой новоявленной красоте», не расходилась и перед военным караулом. В какой-то момент он даже отказался гарантировать безопасность «Олимпии», так как несколько раз солдатам приходилось обнажать оружие, чтобы защитить наготу этого худенького, прелестного тела. Сотни людей с самого утра собирались перед «Олимпией», вытягивали шеи и разглядывали ее только для того, чтобы выкрикнуть потом площадные ругательства и плюнуть на нее. «Потаскуха, возомнившая себя королевой», — так изо дня в день обзывала французская печать одно из самых нежных и целомудренных произведений живописи. И тогда картину повесили над дверью последнего зала в Салоне, на такой высоте, что она почти исчезла из глаз. Французский критик Жюль Кларети восторженно сообщал: «Бесстыжей девке, вышедшей из-под кисти Мане, определили наконец-то место, где до нее не побывала даже самая низкопробная мазня».
Разгневанную толпу возмущало еще и то, что Мане не сдался. Даже из друзей немногие отважились выступить и публично защитить великого художника. Одними из этих немногих были писатель Эмиль Золя и поэт Шарль Бодлер, а художник Эдгар Дега (тоже из «Салона отверженных») сказал тогда: «Известность, которую Мане завоевал своей «Олимпией», и мужество, которое он проявил, можно сравнить только с известностью и мужеством Гарибальди».
Первоначальный замысел «Олимпии» имел отношение к метафоре Ш. Бодлера «женщина-кошка», которая проходит через ряд его поэм, посвященных Жанне Дюваль. Связь с поэтическими вариациями особенно заметна в первоначальных рисунках Мане к «Олимпии», но в окончательном варианте этот мотив осложняется. У ног обнаженной «Олимпии» появляется кот с тем же горящим взглядом округленных глаз. Но он уже не ласкается к женщине, а ощетинившись смотрит в пространство картины, как бы охраняя мир своей госпожи от постороннего вторжения.
После закрытия Салона «Олимпия» была обречена почти на 25-летнее заточение в художественной мастерской Мане, где ее могли видеть лишь близкие друзья художника. Ни один музей, ни одна галерея, ни один частный коллекционер не захотели ее приобрести. При жизни Мане так и не дождался признания «Олимпии». Более ста лет назад Эмиль Золя писал в газете «Эвенмен» «Судьба уготовила в Лувре место для «Олимпии» и «Завтрака на траве», но понадобилось много лет, чтобы его пророческие слова сбылись.
В 1889 году готовилась грандиозная выставка, посвященная 100-летию Великой французской революции, и «Олимпия» была персонально приглашена занять почетное место среди лучших картин. Там она и пленила одного богатого американца, который пожелал приобрести картину за любые деньги. Вот тогда-то и возникла серьезная угроза, что Франция навсегда потеряет гениальный шедевр Мане.
Однако тревогу по этому поводу забили только друзья покойного к этому времени Мане. Клод Моне предложил выкупить «Олимпию» у вдовы и подарить ее государству, раз уж оно само не может заплатить. Была открыта подписка, и собрали нужную сумму — 20 000 франков. Оставался «сущий пустяк» - уговорить государство, чтобы оно приняло дар. По французским законам, произведение, подаренное государству и принятое им, обязательно должно быть выставлено. На это и рассчитывали друзья художника. Но по неписаному «табелю о рангах» на Лувр Мане пока не «тянул», и пришлось удовольствоваться Люксембургским дворцом, где «Олимпия» пробыла 16 лет — одна, в сумрачном и холодном зале. Только в январе 1907 года, под покровом ночи, тихо и незаметно, ее перенесли в Лувр.
А в 1947 году, когда в Париже был открыт Музей импрессионизма, «Олимпия» заняла в нем то место, на которое имела право со дня своего рождения. Теперь зрители стоят перед этим полотном благоговейно и почтительно.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
culture.wikireading.ru
История одной картины. Эдуард Мане. Олимпия.
Полотно, созданное в 1863 году французским импрессионистом Эдуардом Мане, считается одним из шедевров современной живописи. На Парижском салоне 1865 года картина стала причиной одного из самых больших скандалов в истории искусства. Сегодня «Олимпия» находится в собственности французского государства и демонстрируется в экспозиции музея Орсе в Париже.
На картине изображена полулежащая обнажённая женщина. Правой рукой она опирается на пышные белые подушки, верхняя часть тела слегка приподнята. Её левая рука покоится на бедре, прикрывая лоно. Лицо и тело модели обращены к зрителю.
На её белоснежное ложе наброшено кремовое покрывало, богато украшенное по кромке цветочным узором. Кончик покрывала девушка придерживает рукой. Зрителю видна и тёмно-красная обивка кровати. Девушка полностью обнажена, на ней лишь несколько украшений: её убранные назад рыжие волосы украшает крупная розовая орхидея, на шее у нее завязанная бантиком чёрная бархотка с жемчужиной. В пандан к жемчужине подобраны серьги, а на правой руке модели — широкий золотой браслет с подвеской. Ноги девушки украшают изящные туфли-панталеты.
Второй персонаж на полотне Мане — темнокожая служанка. В руках она держит роскошный букет в белой бумаге. Негритянка одета в розовое платье, ярко контрастирующее с её кожей, а её голова почти теряется среди чёрных тонов фона. В изножье кровати устроился чёрный котёнок, служа важной композиционной точкой в правой части картины.
Пространственная глубина интерьера на картине практически отсутствует. Художник оперирует всего лишь двумя планами: светлыми человеческими фигурами — на первом плане и тёмным интерьером — на заднем плане.
Яркая вертикальная полоса золотистой отделки стены делит тёмный фон картины почти пополам. Это позволяет сфокусировать меньшую, левую половину, квадратной «рамкой» на голове Олимпии, а большую, прямоугольную — на фигуре её служанки. Часть стены за торсом Олимпии в тёмно-коричневых обоях и зелёная драпировка создаёт акцент на рыжих волосах модели. Весь интерьер комнаты за спиной негритянки почти полностью скрывают зелёные шторы, лишь небольшой прорыв в следующий план картины образует дверной проём.Цветовая гамма
Цветовая гамма картины отличается сдержанностью: в палитре художника лишь несколько основных тонов: белый, чёрный, синий (переходящий в тёмно-зелёный), а из тёплых — коричнево-золотой и красный. Преобладающие на картине светлые, бежевые тона, использованные для кожи модели и её ложа, контрастируют с тёмными, практически чёрными тонами обстановки, образами служанки и кота, чьи очертания почти тают на фоне занавеса. Такой сильный контраст делит полотно пополам по горизонтали.
Художник расставляет несколько пламенеющих акцентов: насыщенный цвет орхидеи в волосах подхватывают бутоны букета и цветочный узор покрывала. Ритм поддерживают красный платок на голове служанки и обивка кровати. Тёмно-зеленый цвет занавеса созвучен тону листьев и стеблей в букете, отделке покрывала, зеленоватым теням на простынях и окантовкой панталет.Композиционная схема
В основе композиции картины положено многократное повторение треугольной формы. Тёмно-красный треугольник обивки кровати в нижнем левом углу перекликается с чётким торчащим уголком подушки выше. Ту же геометрическую форму образует и зелёная драпировка над ними. Фигура негритянки в розовом справа также вписана в треугольник. Композиционным центром картины является лоно Олимпии, что подчёркивается её линейным построением: к лону девушки ведут диагональные линии плеч и рук обеих женщин, на него направлены вертикальная золотистая линия обоев и перекрещивающаяся линия ног Олимпии.
Манера письма Мане кажется очень плоской. Мастер отказался от традиционной многослойности и тщательности нанесения мазков. Краска кое-где выходит за границы изображённых предметов, к примеру, букет практически распадается на отдельные цветовые пятна. В картине ощущается зарождение нового стиля — импрессионизма, одним из родоначальников которого стал её автор.
История создания
На картине стоит подпись и дата:éd Manet 1863. Картина была создана в том же году, что и «Завтрак на траве», ставший причиной скандала на «Салоне отверженных» 1863 г. Однако, триумфатором Парижского салона в том году стал Александр Кабанель со своим «Рождением Венеры». Возможно, именно эта картина вдохновила на создание «Олимпии» боровшегося за своё признание Эдуара Мане. Ещё в Италии в 1850-е гг. он работал над копией «Венеры Урбинской» и был хорошо знаком с сюжетом.
По существу о создании картины известно мало. Сохранилось два эскиза сангиной. Акварель с Олимпией 1863 г. скорее всего была написана после картины и связывает в один ряд картину с двумя офортами 1867 г., созданными по мотивам «Олимпии». Один из этих эскизов Мане потом нарисует прикреплённым к стене на заднем фоне своего «Портрета Эмиля Золя».
Моделью Олимпии послужила излюбленная натурщица Мане — Викторина Мёран. Однако, есть предположение, что Мане использовал в картине образ известной куртизанки, любовницы императора Наполеона Бонапарта Маргариты Белланже.
Источник http://library.kiwix.org/wikipedia_ru_all_09_2013/A/Олимпия%20(картина%20Мане).html
kolybanov.livejournal.com
Эдуард Мане. «Олимпия» | Журнал ПАРТНЕР
«Партнер» №5 (128) 2008г.
Марина Аграновская (Эммендинген)
1863 г. Холст, масло. 130,5×190 см. Музей Орсэ. Париж
Для нас «Олимпия» — такая же классика, как полотна старых мастеров, поэтому современному любителю искусства непросто понять, почему вокруг этой картины, впервые показанной публике на выставке парижского Салона в 1865 году, разразился невиданный скандал. Дошло до того, что к произведению Мане пришлось приставить вооруженную охрану, а потом и вовсе перевесить под потолок, чтобы трости и зонты негодующих посетителей не смогли дотянуться до полотна и повредить его. Газеты в один голос обвиняли художника в аморальности, вульгарности и цинизме, но особенно досталось от критиков самой картине и изображенной на ней молодой женщине: «Эта брюнетка отвратительно некрасива, ее лицо глупо, кожа — как у трупа», «Это — самка гориллы, сделанная из каучука и изображенная совершенно голой…; молодым женщинам, ожидающим ребенка, а также девушкам я советую избегать подобных впечатлений». «Батиньольская прачка» (мастерская Мане находилась в квартале Батиньоль), «Венера с кошкой», «…вывеска для балагана, в котором показывают бородатую женщину», «…желтопузая одалиска»… Пока одни критики изощрялись в остроумии, другие писали, что «искусство, павшее столь низко, не достойно даже осуждения».
Никакие нападки на импрессионистов (с которыми Мане был дружен, но не отождествлял себя) несравнимы с теми, что выпали на долю автора «Олимпии». В этом нет ничего странного: импрессионисты в поисках новых сюжетов и новой выразительности отошли от классических канонов, Мане преступил иную черту — он повел с классикой живой раскованный диалог.
Скандал вокруг «Олимпии» был не первым в биографии Мане. В том же 1863 году, что и «Олимпию», художник написал еще одну значительную картину — «Завтрак на траве». Вдохновившись полотном из Лувра, «Сельским концертом» Джорджоне (1510), Мане по-своему переосмыслил его сюжет. Подобно мастеру эпохи Возрождения, он представил на лоне природы обнаженных дам и одетых мужчин. Но если музыканты Джорджоне облачены в ренессансные костюмы, герои Мане одеты по последней парижской моде. Расположение и позы персонажей Мане позаимствовал с гравюры художника XVI века Маркантонио Раймонди «Суд Париса», выполненной по рисунку Рафаэля. Картина Мане (первоначально она называлась «Купание») была выставлена в знаменитом «Салоне отверженных» 1863 года, где демонстрировались работы, забракованные официальным жюри, и крайне шокировала публику.
Обнаженных женщин принято было изображать только в картинах на мифологические и исторические сюжеты, поэтому полотно Мане, на котором действие перенесено в современность, сочли чуть ли не порнографическим. Не удивительно, что после этого художник с трудом решился выставить «Олимпию» на следующем Салоне в 1865 г.: ведь в этой картине он «покусился» на еще один шедевр классического искусства — картину «Венеру Урбинскую» (1538), написанную Тицианом. В молодости Мане, как и другие художники его круга, много копировал классические полотна Лувра, в том числе (1856) и картину Тициана. Работая впоследствии над «Олимпией», он с удивительной свободой и смелостью придал новый смысл хорошо знакомой ему композиции.
Сравним картины. Полотно Тициана, которое, предположительно, должно было украшать большой сундук для свадебного приданого, воспевает брачные радости и добродетели. На обеих картинах обнаженная женщина лежит, опершись правой рукой на подушки, а левой прикрывая лоно. Венера кокетливо склонила головку набок, Олимпия смотрит прямо на зрителя, и этот пристальный взгляд напоминает нам о другой картине — «Обнаженной махе» Франсиско Гойи (1800). Задний план обеих картин разделен на две части строгой вертикалью, спускающейся к лону женщины. Слева — плотные темные драпировки, справа — яркие пятна: у Тициана — две служанки, занятые сундуком с нарядами, у Мане — чернокожая служанка с букетом. Этот роскошный букет (скорее всего, от поклонника) заменил в картине Мане розы (символ богини любви) в правой руке тициановской Венеры.
В ногах у Венеры свернулась белая собачка, символ супружеской верности и семейного уюта, на постели Олимпии мерцает зелеными глазами черная кошка, «пришедшая» в картину из стихотворений Шарля Бодлера, друга Мане.
Жемчужные серьги в ушах и массивный браслет на правой руке Олимпии Мане позаимствовал с картины Тициана, при этом он дополнил свое полотно несколькими важными деталями. Олимпия лежит на элегантной шали с кистями, на ногах у нее — золотистые пантолеты, в волосах — экзотический цветок, на шее — бархатка с крупной жемчужиной, которая лишь подчеркивает вызывающую наготу женщины. Зрители шестидесятых годов XIX века безошибочно определяли по этим атрибутам, что Олимпия — их современница, что красотка, принявшая позу Венеры Урбинской, не более чем преуспевающая парижская куртизанка.
Название картины усугубляло ее «неприличие». Напомним, что одну из героинь популярного романа (1848) и одноименной драмы (1852) Александра Дюма-Младшего «Дама с камелиями» звали Олимпией. В Париже середины XIX столетия это имя какое-то время было нарицательным для «дам полусвета». Не известно в точности, в какой степени название картины было навеяно произведениями Дюма, но это название прижилось.
Мане «оскорбил» не только нравственность, но и эстетическое чувство парижан.
Сегодняшнему зрителю стройная «стильная» Олимпия (для картины позировала любимая модель Мане Викторина Меран) кажется не менее привлекательной, чем женственная тициановская Венера с ее округлыми формами. Но современники Мане видели в Олимпии излишне худощавую, даже угловатую особу с неаристократическими чертами лица. На наш взгляд, ее тело на фоне бело-голубых подушек излучает живое тепло, но если мы сравним Олимпию с неестественно розовой томной Венерой, написанной преуспевающим академиком Александром Кабанелем в том же 1863 г., то лучше поймем упреки публики: натуральный цвет кожи Олимпии кажется желтым, а тело — плоским.
Мане, который раньше других французских художников увлекся японским искусством, отказался от тщательной передачи объема, от проработки цветовых нюансов. Невыраженность объема в картине Мане компенсируется, как и в японских гравюрах, доминированием линии, контура, но современникам художника картина казалась незаконченной, небрежно, даже неумело написанной. Уже через пару лет после скандала с «Олимпией» парижане, познакомившиеся на Всемирной выставке (1867) с искусством Японии, были увлечены и очарованы им, но в 1865-м году многие, в том числе и коллеги художника, не приняли нововведений Мане. Так, Гюстав Курбе сравнил Олимпию с «дамой пик из колоды карт, которая только что вышла из ванны». «Тон тела грязный, и никакой моделировки», — вторил ему поэт Теофиль Готье.
Мане решает в этой картине сложнейшие колористические задачи. Одна из них — передача оттенков черного цвета, который Мане, в отличие от импрессионистов, часто и охотно использовал, следуя примеру своего любимого художника — Диего Веласкеса. Букет в руках негритянки, распадающийся на отдельные мазки, дал искусствоведам повод говорить о том, что Мане произвел «революцию красочного пятна», утвердил ценность живописи как таковой, независимо от сюжета, и тем открыл новый путь художникам последующих десятилетий.
Джорджоне, Тициан, Рафаэль, Гойя, Веласкес, эстетика японской гравюры и… парижане 1860 года. В своих работах Мане точно следовал принципу, который сам же и сформулировал: «Наш долг — извлечь из нашей эпохи всё, что она может нам предложить, не забывая о том, что было открыто и найдено до нас». На такое видение современности сквозь призму прошлого его вдохновил Шарль Бодлер, который был не только знаменитым поэтом, но и влиятельным художественным критиком. Настоящий мастер, по словам Бодлера, должен «чувствовать поэтический и исторический смысл современности и уметь увидеть вечное в обыденном».
Не принизить классику и не поглумиться над ней хотел Мане, а поднять современность и современника до высоких образцов, показать, что парижские франты и их подруги — такие же бесхитростные дети природы, как персонажи Джорджоне, а парижская жрица любви, гордая своей красотой и властью над сердцами, столь же прекрасна, как Венера Урбинская. «Мы не привыкли видеть такое простое и искреннее толкование действительности», — писал Эмиль Золя, один из немногочисленных защитников автора «Олимпии».
В семидесятые годы к Мане пришел долгожданный успех: известный торговец произведениями искусства Поль Дюран-Рюэль купил около тридцати работ художника. Но «Олимпию» Мане считал своим лучшим полотном и не хотел продавать. После смерти Мане в 1883 г. картина была выставлена на аукцион, но на нее не нашлось покупателя. В 1889 г. она вошла в экспозицию «Сто лет французского искусства», устроенную на Всемирной выставке в ознаменование столетия Великой французской революции. Образ парижской Венеры покорил сердце некоего американского мецената, и он пожелал купить картину. Но друзья художника не могли допустить, чтобы шедевр Мане покинул Францию. По инициативе Клода Моне они собрали по общественной подписке 20 тысяч франков, выкупили «Олимпию» у вдовы художника и принесли ее в дар государству. Картина была включена в собрание живописи Люксембургского дворца, а в 1907 г., стараниями тогдашнего председателя Совета Министров Франции Жоржа Клемансо, была перенесена в Лувр. Сорок лет «Олимпия» пребывала под одной кровлей со своим прототипом — «Венерой Урбинской». В 1947 г. картина переехала в Музей импрессионизма, а в 1986 г. — стала гордостью и украшением нового парижского музея Орсэ.
Все статьи автора на сайте www.maranat.de .
www.partner-inform.de
"Олимпия", Эдуард Мане - Художники, выставки, картины...
«Олимпия», молодая, светящаяся чистотой девушка, которую знает весь мир, второй раз в своей жизни покинула родные стены Музея д’Орсэ в Париже и прилетела в Москву в Государственный Музей изобразительных искусств на Волхонке. Эдуард Мане сотворил «Олимпию» в 1863 году, тогда же, когда и «Завтрак на траве». Картина спровоцировала огромный скандал в Салоне отверженных и все-таки была принята жюри Салона 1865 года.
Олимпия. Эдуард Мане (1863)
Олимпия Эдуарда Мане в Музее изобразительных искусств в Москве
Олимпия взирает на зрителя с холодной уверенностью, ее обнаженная фигура занимает все полотно. Темнокожая служанка подает ей роскошный букет, а у ее ног стоит черная кошка с изогнутым в виде знака вопроса хвостом. Обнаженное тело Викторины Мёран, любимой натурщицы художника в то время, уже было частично продемонстрировано в работе 1863 года, первоначально называвшейся «Купание».
Олимпия. Эдуард Мане (фрагмент)
Эдуард Мане, которого современники назвали «художником, нарисовавшего черного кота», всю жизнь хранил «Олимпию» в мастерской. Лишь благодаря его другу Клоду Моне, пообещавшему передать картину в дар Лувру, вдова художника согласилась ее продать, и в 1907 году полотно попало в музейную коллекцию.
Олимпия. Эдуард Мане (фрагмент)
Олимпия в окружении прекрасных дам
В зале Музея изобразительных искусств «Олимпия» находится в неплохой компании. Необыкновенно хороша Афродита Книдская, созданная Праксителем по заказу жителей острова Книд около 340-330 года до н.э. Скульптору позировала легендарная красавица гетера Фрина. Пракситель впервые изобразил богиню полностью обнаженной и постарался наделить ее чертами лиризма, интимности, мечтательности.
Афродита Книдская. Пракситель (копия римского времени с оригинала ок. 350 г. до н.э.)
В зале присутствует еще одна прекрасная дама. Это «Дама за туалетом, или Форнарина». Ее создатель Джулио Пиппи по прозвищу Романо (1499-1546) был учеником Рафаэля. Название связывает изображенную красавицу с именем легендарной возлюбленной Рафаэля, которая в течение двенадцати лет была моделью великого художника.
Дама за туалетом, или Форнарина. Джулио Пиппи (нач. 1520-х)
И вот еще одна картина с возлежащей девушкой кисти Поля Гогена (1848-1903) «Королева (Жена короля)». Предоставляю любезным читателям сравнить эти две картины — «Олимпию» и «Королеву». Картина Мане явно нравилась Гогену, ведь ее репродукцию он взял с собой в свое дальнее странствие на Таити. Местную красавицу художник изобразил отдыхающей на зеленом склоне в непринужденной позе, повторяющей силуэт Олимпии.
Королева (Жена короля). Поль Гоген (1895)
Непременно обратите внимание на выставку, наполненную женственностью, красотой, одухотворенностью и любовью!Выставка «Олимпия» Эдуарда Мане открыта до 17 июля 2016 года по адресу ул.Волхонка, дом 12, метро Кропоткинская. Часы работы музея с 11:00 до 20:00, в четверг с 11:00 до 21:00. Выходной день — понедельник
valentina-site.ru
|
В 1874 году Эдуард Мане категорически отказался участвовать в Первой выставке импрессионистов. Некоторые искусствоведы видят в этом нежелание художника осложнять отнотения с официальным парижским Салоном и навлекать на себя новые нападки критиков. Однако другие исследователи творчества Мане (в частности, А. Барская) считают, что была и другая, не менее существенная причина. Среди выставленных работ находилась картина П. Сезанна «Новая Олимпия», на которой тоже была изображена обнаженная женщина: черная служанка сняла с нее последние одежды, чтобы представить ее респектабельному гостю. Эдуард Мане воспринял картину Сезанна как пасквиль на свою «Олимпию» и был глубоко задет столь откровенной интерпретацией сюжета. Он, конечно, помнил о тех вульгарных насмешках, намеках и прямых обвинениях в безнравственности, которые сыпались на него в середине 1860-х годов. Тогда, в 1864 году, жюри парижского художественного Салона отвергло почти три четверти представленных художниками произведений. И тогда Наполеон III милостиво разрешил показать их публике на «Дополнительной выставке экспонентов, признанных слишком слабыми для участия в конкурсе награжденных». Эта выставка сразу же получила название «Салон отверженных», так как на ней были представлены картины так непохожие на то, что привыкли видеть французские обыватели. Особенно потешалась публика над картиной Эдуарда Мане «Завтрак на траве», которую Наполеон III счел неприличной. А неприличие заключалось в том, что на картине рядом с одетыми мужчинами была изображена обнаженная женщина. Добропорядочных буржуа это сильно шокировало. «Завтрак на траве» сразу сделал Мане известным, о нем заговорил весь Париж, перед картиной всегда стояла толпа, единодушная в своем гневе. Но скандал с картиной нисколько не поколебал художника. Вскоре он написал «Олимпию», которая тоже стала предметом самых яростных нападок. Перед картиной толпились возмущенные зрители, назвавшие «Олимпию» «батиньольской прачкой» (мастерская Мане располагалась в парижском квартале Батиньоль), а газеты называли ее нелепой пародией на тициановскую «Венеру Урбинскую». Во все века Венера почиталась как идеал женской красоты, в Лувре и других музеях мира есть много картин с обнаженными женскими фигурами. Но Мане призывал искать красоту не только в далеком прошлом, но и в современной жизни, вот с этим-то никак и не хотели примириться просвещенные мещане. «Олимпия», лежащая на белых покрывалах обнаженная натурщица, — это не Венера прошлых веков. Это современная девушка, которую, по выражению Эмиля Золя, художник «бросил на полотно во всей ее юной... красоте». Античную красавицу Мане заменил независимой, гордой и чистой в своей безыскусственной красоте парижской натурщицей, изобразив ее в современном парижском интерьере. «Олимпия» казалась даже простолюдинкой, вторгшейся в великосветское общество, она была сегодняшней, настоящей, — может быть, одной из тех, кто рассматривал ее, стоя в выставочном зале. Лежащую в основе «Олимпии» тициановскую конструкцию Мане упрощает. Вместо интерьера за спиной женщины — почти задвинутый занавес, в просвет которого виднеются кусочек неба и спинка стула. Вместо служанок, стоящих у свадебного сундука, у Мане появляется негритянка с букетом цветов. Ее большая, массивная фигура еще больше оттеняет хрупкость обнаженной женщины. Однако еще ни одна картина не вызывала такой ненависти и насмешек, всеобщий скандал вокруг нее достиг здесь своей вершины, официальная критика называла ее «безнравственным вторжением в жизнь». От Мане отворачивались знакомые, на него ополчились все газеты... «Никогда и никому еще не приходилось видеть чего-либо более циничного, чем эта «Олимпия», «Это самка гориллы, сделанная из каучука», «Искусство, павшее столь низко, не достойно даже осуждения», — так писала парижская пресса. Спустя сто лет один французский критик засвидетельствовал, что «история искусства не помнит такого концерта проклятий, который привелось услышать бедной «Олимпии». Действительно, невозможно вообразить, каких только издевательств и оскорблений не претерпели эта девушка, эта негритянка и эта кошка. А ведь художник написал свою «Олимпию» очень деликатно, нежно и целомудренно, но взбудораженная критикой толпа подвергла ее циничному и дикому глумлению. Испуганная администрация Салона поставила у картины двух стражей, однако и этого оказалось недостаточно. Толпа, «хохоча, завывая и угрожая тростями и зонтами этой новоявленной красоте», не расходилась и перед военным караулом. В какой-то момент он даже отказался гарантировать безопасность «Олимпии», так как несколько раз солдатам приходилось обнажать оружие, чтобы защитить наготу этого худенького, прелестного тела. Сотни людей с самого утра собирались перед «Олимпией», вытягивали шеи и разглядывали ее только для того, чтобы выкрикнуть потом площадные ругательства и плюнуть на нее. «Потаскуха, возомнившая себя королевой», — так изо дня в день обзывала французская печать одно из самых нежных и целомудренных произведений живописи. И тогда картину повесили над дверью последнего зала в Салоне, на такой высоте, что она почти исчезла из глаз. Французский критик Жюль Кларети восторженно сообщал: «Бесстыжей девке, вышедшей из-под кисти Мане, определили наконец-то место, где до нее не побывала даже самая низкопробная мазня». Разгневанную толпу возмущало еще и то, что Мане не сдался. Даже из друзей немногие отважились выступить и публично защитить великого художника. Одними из этих немногих были писатель Эмиль Золя и поэт Шарль Бодлер, а художник Эдгар Дега (тоже из «Салона отверженных») сказал тогда: «Известность, которую Мане завоевал своей «Олимпией», и мужество, которое он проявил, можно сравнить только с известностью и мужеством Гарибальди». Первоначальный замысел «Олимпии» имел отношение к метафоре Ш. Бодлера «женщина-кошка», которая проходит через ряд его поэм, посвященных Жанне Дюваль. Связь с поэтическими вариациями особенно заметна в первоначальных рисунках Мане к «Олимпии», но в окончательном варианте этот мотив осложняется. У ног обнаженной «Олимпии» появляется кот с тем же горящим взглядом округленных глаз. Но он уже не ласкается к женщине, а ощетинившись смотрит в пространство картины, как бы охраняя мир своей госпожи от постороннего вторжения. После закрытия Салона «Олимпия» была обречена почти на 25-летнее заточение в художественной мастерской Мане, где ее могли видеть лишь близкие друзья художника. Ни один музей, ни одна галерея, ни один частный коллекционер не захотели ее приобрести. При жизни Мане так и не дождался признания «Олимпии». Более ста лет назад Эмиль Золя писал в газете «Эвенмен» «Судьба уготовила в Лувре место для «Олимпии» и «Завтрака на траве», но понадобилось много лет, чтобы его пророческие слова сбылись. В 1889 году готовилась грандиозная выставка, посвященная 100-летию Великой французской революции, и «Олимпия» была персонально приглашена занять почетное место среди лучших картин. Там она и пленила одного богатого американца, который пожелал приобрести картину за любые деньги. Вот тогда-то и возникла серьезная угроза, что Франция навсегда потеряет гениальный шедевр Мане. Однако тревогу по этому поводу забили только друзья покойного к этому времени Мане. Клод Моне предложил выкупить «Олимпию» у вдовы и подарить ее государству, раз уж оно само не может заплатить. Была открыта подписка, и собрали нужную сумму — 20 000 франков. Оставался «сущий пустяк» - уговорить государство, чтобы оно приняло дар. По французским законам, произведение, подаренное государству и принятое им, обязательно должно быть выставлено. На это и рассчитывали друзья художника. Но по неписаному «табелю о рангах» на Лувр Мане пока не «тянул», и пришлось удовольствоваться Люксембургским дворцом, где «Олимпия» пробыла 16 лет — одна, в сумрачном и холодном зале. Только в январе 1907 года, под покровом ночи, тихо и незаметно, ее перенесли в Лувр. А в 1947 году, когда в Париже был открыт Музей импрессионизма, «Олимпия» заняла в нем то место, на которое имела право со дня своего рождения. Теперь зрители стоят перед этим полотном благоговейно и почтительно. |
historylib.org
