Выдающийся архитектор Монферран Огюст: биография, работы. Картины монферрана

Монферран. Рисунки, акварели и не только... | Блог Взор

Уважаемые читатели, в дополнение материалов о гениальном архитекторе Огюсте Монферране выкладываю сведения о его работах, связанных со строительством Александровской колонны. Думаю, что вас удивит цифра, которой обозначается количество рисунков, чертежей и других изображений колонны и процесса её изготовления и установки. Вдумайтесь, - несколько сотен графических листов!!!

Меж тем, мне на днях предложили: "Рекомендую хотя бы узнать для начала, где хранятся ВСЕ документы по строительству Исаакиевского собора, которые Вы, кажется, грозились поднять. Адресок могу подсказать." Но адресок, почему-то умолчали :о)

Разсуждая логически, что слово "адресок" означает ОДНО хранилище всей документации, я пришла к выводу, что приглашавшая меня попить чайку в архиве Елена Федотова, не знает того, о чём она заявляет. Пожалуйста, прямое доказательство моим словам:

Окунев Сергей Николаевич, Государственный музей-памятник «Исаакиевский собор», хранитель отдела музеефикации Исаакиевского собора, кандидат технических наук.

"Безусловно, наибольшее количество материалов по этой проблеме можно обнаружить в Российском государственном историческом архиве (РГИА) и Российском государственном архиве Военно-морского флота (РГА ВМФ)2; содержательные сведения, посвященные некоторым специализированным работам, выполненным, например, на заводе Берда и Петергофской гранильной фабрике, имеются в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга (ЦГА СПб)3; с интересными документами по строительству Исаакиевского собора удалось ознакомиться в Государственном архиве Ярославской области (ГА ЯО) и его филиале в г. Углич, куда эти материалы попали, вероятно, как образец или ценник для выполнения работ по металлу при возведении православных храмов4."

Ну да ладно, простим "адресок" воинственно требующей от науки истории математической точности и не подающей этому пример. Ибо впереди у нас новые открытия. На сей раз не по Исакиевскому собору, а по Александровской колонне.

H. H. Соломатина 

ОБ АВТОРСТВЕ НЕСКОЛЬКИХ АКВАРЕЛЕЙ, ПОСВЯЩЕННЫХ ВОЗВЕДЕНИЮ АЛЕКСАНДРОВСКОЙ КОЛОННЫ, ИЗ СОБРАНИЯ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ БИБЛИОТЕКИ ПГУПС 

Работа представлена Государственным Русским музеем. 

Научный руководитель - кандидат искусствоведения, заслуженный деятель искусств Е. Н. Петрова 

Статья посвящена атрибуции акварелей К. И. Кольмана (1786-1846), связанных с возведением Александровской колонны, из собрания НТБ ПГУПС. Новые материалы дополняют сведения о работе рисовальщиков, состоявших при архитекторе О. Монферране, и раскрывают отдельные этапы подготовки литографированного издания «Plans et détails du monument consacré a la mémoire de l'Empereur Alexandre. Paris, 1836». 

The article is devoted to the attribution of watercolours by Carl Kollman (1786-1846) connected with the erection of the Alexander Column from the collection of the St. Petersburg State Railway University. New materials contribute to the knowledge about work of graphic artists who collaborated with the architect O. Montferrand and reveal separate preparatory stages of the «Plans et dâtails du monument consacra a la mflmoire de l'Empereur Alexandre. Paris, 1836» album. 

Сохранился достаточно внушительный корпус материалов, включающий несколько сотен графических листов, посвященный всем этапам проектирования и возведения Александровской колонны, являющейся наряду с Исаакиевским собором самым известным сооружением Огюста Монферрана. Многие из этих рисунков, акварелей, чертежей исполнены самим Монферраном, но их значительная часть принадлежит его многочисленным помощникам - рисовальщикам и архитекторам. Вопрос об авторстве целого ряда рисунков и акварелей еще остается открытым. 

Среди рисовальщиков, состоявших при «Комиссии о построении Исаакиевского собора», в ведении которой находились и все работы по возведению Александровской колонны, был Карл Иванович Кольман (1786-1846) - мастер жанровой и пейзажной акварели, чьи работы пользовались популярностью у знатоков и любителей в 1820-х - начале 1840-х гг. Согласно архивным документам Кольман служил рисовальщиком при Комиссии крайне непродолжительное время - с 19 декабря 1831 г. по 7 июля 1832 г.1 Известны единичные произведения художника, связанные с возведением Александровской колонны: акварель «Русский рабочий, высекающий из гранитной глыбы голову Юпитера колоссальных размеров» (НТБ ПГУПС)2 и три перовых рисунка на кальке, имеющие указание на двойное авторство: Монферран -Кольман (НИМ PAX)3 . Но круг подобных работ Кольмана в настоящее время можно расширить. 

В собрании НТБ ПГУПС хранится альбом большого формата, переплетенный в коричневую кожу с золотым тиснением на обложке, «Plans et détails du Monument consacré a la mémoire de l'Empereur Alexandre»4. Он включает более шестидесяти планов, чертежей конструкций, видовых акварелей и рисунков, посвященных всем этапам проектирования, осуществления работ по сооружению колонны и ее торжественного открытия 30 августа 1834 г. 

Альбом, составленный лично Монферраном, содержит помимо планов, чертежей, акварелей и рисунков, исполненных им самим, работы других художников. Точное время формирования этого альбома как единого комплекса неизвестно. Листы альбома, на которые непосредственно наклеены чертежи и рисунки, имеют водяной знак -«1837», что позволяет датировать его составление не ранее этого года. Альбом в значительной степени повторяет литографированное издание 1836 г.5 и включает дополнительные материалы. Монферран всегда стремился как можно эффектнее и шире представить публике все этапы своей профессиональной деятельности от проектов до стадии завершения строительства, уделяя этому особое внимание6. Поэтому неудивительно, что даже после издания в 1836 г. литографированного альбома Монферран постарался сохранить вместе использованные акварельные оригиналы, придавая им важное значение. 

Почти все акварели и рисунки, вклеенные в альбом, подписаны Монферраном или не имеют подписей. Лишь одна уже упомянутая акварель «Русский рабочий...» подписана К. И. Кольманом, а два рисунка графитным карандашом - Ф. Ф. Рихтером7 . Подписи Монферрана располагаются как непосредственно на листах с изображениями, так и на паспарту. Не останавливаясь на архитектурных и технических чертежах, рассмотрим только видовые акварели и рисунки. За исключением трех подписных произведений Кольмана и Рихтера все они приписываются Монферрану. Однако отличия в манере их исполнения не позволяют считать эти рисунки и акварели принадлежащими руке одного художника. Среди возможных авторов, помимо Монферрана, могут быть К. И. Кольман, Ф. Ф. Рихтер 8, В. С. Садовников и Н. Г. Чернецов -все четверо состояли рисовальщиками при Комиссии. Подпись Монферрана на паспарту и даже на листе с изображением не всегда следует рассматривать как свидетельство авторства архитектора, а скорее как знак одобрения или утверждения им того или иного изображения. В его практике известны многочисленные случаи, когда он являлся автором наброска, идеи композиции, по которому законченную акварель исполнял другой художник, но Монферран считал себя ее полноправным соавтором или даже автором9. В отдельных случаях допустимо выдвинуть версию о плагиате Монферрана. Например, в рассматриваемом нами альбоме среди акварелей имеется одна со стертой подписью, а другая с явно срезанной подписью (надписью?) в нижнем углу. Создается впечатление, что Монферран стремился к сознательной утрате авторства некоторых графических произведений. Вопрос о соблюдении Монферраном профессиональной этики в рамках представлений об особенностях авторского права во второй трети XIX в. и архитектурной практики необходимо рассматривать отдельно. Следует отметить, что сомнения в корректности поведения Монферрана в вопросах авторства уже высказывались в литературе. Об альбоме рисунков архитектора 1814 г., поднесенном им Александру I, Н. П. Никитин, в частности, заметил: «.за исключением двух последних <листов> подписи автора сделаны по подчищенному месту»10. Впрочем, по мнению исследователя, это могло быть связано не только с тем, что подпись Монферрана находится на месте, где ранее была подпись другого художника, но и с его желанием подписать все свои работы «более звучной и эффектной фамилией» - не Рикар, а Монферран11. 

(подпись под письмом)

Никакие документальные или мемуарные свидетельства о том, как складывались взаимоотношения Монферрана и Кольмана, нам неизвестны. Очевидно, что они не ограничивались только первой половиной 1832 г., когда Кольман служил рисовальщиком при Комиссии. Возможно, Кольман был среди тех рисовальщиков, деятельность которых Монферран оплачивал из личных средств12. Контакты между художником и архитектором были продолжительными и носили не только официальный характер. Еще в 1824 г. Кольман исполнил акварель с видом дачи Монферрана на Черной речке13, а единственная подписная акварель Кольмана в собрании НТБ ПГУПС из альбома, посвященного Александровской колонне, датирована 1834 г.14 

Стилистические особенности нескольких акварелей, помещенных в альбом и считающихся работами Монферрана15, позволяют отнести их к творческому наследию Кольмана. Ему могут быть приписаны восемь акварелей - «Вид каменоломни в Пютерлаксе во время вырубки монолита», «Вид каменоломни в Пютерлаксе во время опрокидывания монолита», «Прибытие гранитной глыбы для нижней части сооружения», «Разгрузка гранитной глыбы», «Общий вид наклонных лесов», «Шлифов-ка гранита для нижней части сооружения», «Вид гранитной ломки в Монрепо», «Вид каменоломни в Ветзални»16. 

Прежде всего в этих акварелях обращает внимание совершенно «кольмановский» стаффаж - чуть сутуловатые крестьянские типажи и более вытянутых пропорций фигурки людей благородного сословия, написанные небольшими цветными пятнами акварели, без четкой обводки контуров. Кольман предпочитает гармоничные изысканные сочетания зеленовато-коричневых, голубоватых тонов, избегая контрастных сопоставлений. Во всех произведениях он использует с характерным для него мастерством одно из главных свойств акварели -прозрачность. Написанные легко и свободно, без какой-либо правки, акварели оставляют впечатление цельности изображения и не вызывают сомнений, что они исполнялись Кольманом без участия другого художника, как это иногда имело место в практике рисовальщиков, работающих при Комиссии, когда, например, один изображал исключительно стаффаж, а другой -архитектурный фон. Кольману поручались сюжеты, где роль архитектуры была минимальной. Это становится заметным при сравнении с листами, исполненными другими художниками, где архитектура доминирует. Общее композиционное построение всегда задавалось Монферраном. Он делал наброски карандашом, и на их основе затем исполнялись проработанные акварели большого формата. В альбоме сохранились два рисунка Монферрана графитным карандашом17, руководствуясь которыми работал Кольман. Намечая композицию в целом, Монферран оставлял на усмотрение художника колористическое решение, характер стаффажа и детальную проработку. Хотя, как свидетельствуют материалы по постройке Исаакиевского собора, Монферран иногда вмешивался даже в изображение деталей18, индивидуальная манера в работах подобного рода хорошо различима. 

Особенно важной является возмож-ность сопоставления этих акварелей с подписной работой Кольмана из собрания ГИМ «Добыча мрамора для Исаакиевского собора»19, выявляющая полную идентичность манеры в работе акварелью. Что касается композиционного построения, то, как уже отмечалось, оно задавалось набросками Монферрана, часто определявшего своеобразный канон для того или иного типа изображения. Так, произведения, посвященные добыванию мрамора и гранита для Исаакиевского собора, а также Александровской колонны, близки композиционно. Об этом, в частности, можно судить, сравнив акварели Кольмана и картину Э. Г. Шлихтинга «Огюст Монферран на гранитных ломках в Финляндии»20. 

 Э. Г. Шлихтинг «Огюст Монферран на гранитных ломках в Финляндии"

Еще одно обстоятельство косвенно свидетельствует в пользу авторства Кольмана. На акварели «Шлифовка гранита для нижней части сооружения» справа внизу видны следы стертой подписи «...пи»21. Кольман был единственным рисовальщиком при Комиссии, чья подпись (подписывался он преимущественно латиницей) имела подобное окончание. На другой акварели - «Выгрузка гранитной глыбы для нижней части сооружения» - сохранились по нижнему 

(прошу прощения, нашла в таком виде - подрисованную)

краю слева фрагменты срезанной подписи, которую сейчас трудно восстановить. 

Датировать акварели Кольмана, связанные с постройкой Александровской колонны, следует первой половиной 1830-х гг. 1831 г. помечены наброски Монферрана, по которым работал Кольман, а в 1836 г. был издан литографированный альбом. 

Именно с подготовкой литографированного издания связаны непосредственно три рисунка из собрания НИМ PAX, имеющие двойное авторство Монферран -Кольман22. На них имеются подпись Монферрана и подпись (?) Кольмана: «Augte de Montferand invt. - C. Kollmann delt.». В двух случаях изображена добыча гранита в карьере в Пютерлаксе, а также разгрузка постамента колонны на Дворцовую площадь. Исполненные черной тушью на кальке, рисунки явно носят подготовительный характер. Подобных работ в собрании музея Академии художеств несколько десятков. Скорее всего, такие рисунки, а не акварели использовались для литографирования в Париже альбома, посвященного Александровской колонне. На каждом из трех рисунков проставлен номер, соответствующий литографии в альбоме. Подпись (?) Кольмана на рисунках, на наш взгляд, не дает необходимых оснований считать, что рисунки на кальке сделаны именно им23. Кальки являются исключительно техническим этапом, и все они, по-видимому, исполнены одним рисовальщиком, срисовавшим их с оригиналов мастеров для дальнейшего литографирования. Имеющиеся подписи следует скорее трактовать как указание для литографа о том, что замысел и идея принадлежат Монферрану, а реальное воплощение, в данном случае акварели, Коль-ману. Подтверждением тому могут служить и атрибутированные автором этой статьи акварели Кольмана из собрания НТБ ПГУПС, три из которых соответствуют рисункам на кальке из собрания НИМ PAX с двойным авторством. Другие кальки, являющиеся повторением акварелей Кольмана, имеют подпись только Монферрана24. 

Впрочем, реальное, действительное авторство акварелей, по нашему мнению, не получило отражения ни в подписях на кальках, ни в литографированном издании. 

В литографированном альбоме автором оригиналов для интересующих нас изображений назван Монферран. Но это обстоятельство, учитывая непросто складывающиеся отношения между архитектором и рисовальщиками, не опровергает авторства Кольмана в отношении акварелей, а лишь вызывает вопрос: где и когда, и случайно ли, на пути к литографированию из Петербурга в Париж авторство Кольмана было потеряно? 

Акварель Кольмана

Кольман - единственный художник, за исключением Монферрана, указанный в издании как автор оригиналов. Среди литографий альбома две считаются, согласно надписям под изображениями, исполненными по оригиналам Кольмана - «Портрет русского рабочего» и «Портреты главных рабочих, обрабатывавших колонну»25. Местонахождение оригинала для литографии «Портрет русского рабочего» неизвестно, но знакомство с акварельным оригиналом26 для второй литографии заставляет усомниться в авторстве Кольмана. Стилистически акварель выпадает из круга его бесспорных работ27. В то же время единственная подписная акварель художника «Русский рабочий, высекающий из гранитной глыбы голову Юпитера колоссальных размеров» в литографированный альбом вошла как исполненная по оригиналу Монферрана28. Это обстоятельство подтверждает, что достоверность отражения в надписях участия того или иного мастера в создании изображения, как уже отмечалось, следует признать в достаточной степени условной. 

Деятельность Кольмана как акварелиста под началом Монферрана - совершенно самостоятельный, обособленный эпизод в творчестве художника. Ему редко в полной мере удавалось, работая по заданию Монферрана, реализовать свои способности жанриста и пейзажиста. Центральное место в подобных изображениях занимали важные эпизоды строительства, где документальная точность была очень важна, а это не увлекало художника, тем более что он должен был следовать заданным приоритетам и композиционной схеме. Это особенно заметно, когда сравниваешь акварели Кольмана, посвященные Александровской колонне, с исполненными им по собственному замыслу, как, например, акварель «На строительстве Мариинского дворца»29, где внимание художника сконцентрировано на типажах рабочих, а здание дворца, изображенное схематично, находится на втором плане. 

Вероятно, в дальнейшем могут быть найдены новые акварели Кольмана, изображающие возведение Александровской колонны, которые считаются теперь работами других художников или вовсе утратили авторство. Подпись художника на произведениях такого рода, как показало их изучение, встречается достаточно редко, и главным здесь должно стать сравнение с эталонными работами Кольмана30. 

ПРИМЕЧАНИЯ 

1 РГИА. Ф. 1311. Оп. 1. Д. 707. Л. 3-8. 

2 Научно-техническая библиотека Петербургского государственного университета путей сообщения, инв. № 16038. Л. 54 (далее - НТБ ПГУПС). 

3 НИМ РАХ, инв. № А-5613 - А-5615. 

4 НТБ ПГУПС, инв. № 16038. Поступил в НТБ в 1869 г. от А. В. Старчевского. Название альбома повторяет название литографированного издания 1836 г. 

5 «Plans et détails du monument consacré a la mémoire de l'Empereur Alexandre [...] Par A. Ricard de Montferrand [...] Paris, chez Thierry Fmres, Ancienne maison Engelmann et C ie 1836». 

6 Ibid; «Ëglise de St. Isaac restaurée et augmentée d'apms les ordres de L'Empereur et Roi. Par Auguste de Montferrand [...] S-t Pétersbourg. MDCCCXX»; «Ëglise cathftdrale de Saint-Isaac, description, architecturale, pittoresque et historique de ce monument [...] Par A. Ricard de Montferrand [...] Saint-Pétersbourg [...] Paris. Imprimerie Lithographique de Thierry Fmres. 1845». 

7 НТБ ПГУПС, инв. № 16038. Л. 54, 64, 65. 

8 По мнению В.К. Шуйского нескольких акварелей в альбоме исполнено Ф. Ф. Рихтером. 

9 Огюст Монферран. 1786-1858. Каталог юбилейной выставки произведений. НИМАХ СССР / Авт. вступ. ст. и сост. кат. В. К. Шуйский. Л., 1986. С. 17 (далее - Каталог, 1986). 

10 Никитин Н. П. Огюст Монферран. Проектирование и строительство Исаакиевского собора и Александровской колонны. Л., 1939. С. 26. 

11 Там же. С. 27. 

12 Автор благодарит В. К. Шуйского за указание на существование подобной практики в работе Монферрана. 

13 ГРМ, инв. № Р 33728. 

14 НТБ ПГУПС, инв. № 16038. Л. 54. 

15 Работами Монферрана эти акварели считаются в НТБ ПГУПС. См., например, также: Никитин Н. П. Указ. соч. С. 250, 251. 

16 НТБ ПГУПС, инв. № 16038. Л. 17, 18, 27, 28, 30, 32, 52, 63. 

17 НТБ ПГУПС, инв. № 16038. Л. 61, 62. 

18 Каталог, 1986. С. 17. 

19 ГИМ, инв. № 64160 И II 3292. 

20 ГРМ, инв. № Ж 4665. Воспр.: Никитин Н. П. Указ. соч. С. 189. 

21 НТБ ПГУПС, инв. № 16038. Л. 32. 

22 НИМРАХ, инв. № А-5613 - А-5615. 

23 По мнению В. К. Шуйского, кальки исполнены К. И. Кольманом. Об этом см.: Каталог, 1986. С. 50. № 190; Шуйский В. К. Огюст Монферран. СПб.; М., 2005. С. 196-197. 

24 НИМ РАХ, инв. № А-5617, А-5618. 

25 «Plans et détails du monument consacré a la mémoire de l'Empereur Alexandre [...] Par A. Ricard de Montferrand [...] Paris, chez Thierry Fmres, Ancienne maison Engelmann et C ie 1836»: Pl. 37, 42. 

26 НТБ ПГУПС, инв. № 16038. Л. 53. 

ОБЩЕСТВЕННЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ 

27 По мнению В. К. Шуйского, возможно, автором акварели является К. А. Молдавский (18101855). 

28 «Plans et détails du monument consacm a la mémoire de l'Empereur Alexandre [...] Par A. Ricard de Montferrand [...] Paris, chez Thierry Fmres, Ancienne maison Engelmann et C ie 1836»: P. 36. 

29 Частное собрание. 

30 Значительная часть графических материалов, связанных с возведением Исаакиевского собора и Александровской колонны, которые увезла во Францию вдова архитектора Э. В. Монферран, хранится в собрании Национальной Парижской библиотеки. Подписных работ Кольмана среди них нет. За эти сведения автор благодарит В. К. Шуйского.

Научная библиотека КиберЛенинка: http://cyberleninka.ru/article...

Книгу об одном из авторов рисунков колонны - Ф. Ф. Рихтере можно почитать или скачать тут: http://padabum.com/d.php?id=37...

Надеюсь, что теперь никто не будет удивляться тому, что изображений, связанных со строительством Исаакиевского собора и Александровской колонны так много.

×

cont.ws

фото работ и биография архитектора

Огюст Монферран (1786-1858)

Жизнь Огюста Монферрана — характерный пример того, как по-настоящему большая задача, если она глубоко и серьезно воспринята, сама «делает» художника, ведя его за собой, раскрывая его возможности, заставляя расти и совершенствоваться ради ее выполнения. Так Монферрана «сделал» одним из самых передовых художников-архитекторов и строительных инженеров своего времени Исаакиевский собор, которому он посвятил более 40 лет жизни.

Анри Луи Огюст Рикар де Монферран (или, по-русски, Август Августович Монферран) родился во французском городе Шайо в 1786 году и принадлежал к поколению, в котором всякая личная судьба была неотделима от свер­шавшейся на глазах истории. Едва поступив в Королевскую архитектурную школу в Париже, молодой художник ста­новится солдатом наполеоновской гвардии и отправляется в Италию — однако вовсе не для занятий искусством, к которым он смог вернуться только после двух ранений и отставки. И это еще не последняя его военная эпопея: ему вторично приходится надеть гвардейский мундир во время попытки реставрации Наполеона.

В 1814 году Монферран сам предложил свои услуги Алек­сандру I. Руководила им уже, по всей вероятности, интуи­ция мастера, которая позволила ему предвидеть большой размах строительной инициативы в России, связанный с общим национальным подъемом после войны.

К тому времени Монферран смог себя самостоятельно проявить только как архитектурный рисовальщик, и как таковой он был рекомендован русскому двору. Притом, что тогдашнее французское академическое обучение вообще было склонно к чистому рисованию, «бумажным» проек­там, о реализации которых вовсе не думали, школа Персье и Фонтена, к которой Монферран принадлежал, как раз и была по преимуществу школой мастерского рисунка, де­коративной композиции и тонкого стилизма (то есть чутья к внешним приметам исторических стилей — греческого, римского, египетского, — которые использовал наполеонов­ский ампир). Поэтому в России, ознакомившись с приве­зенными из Франции альбомами работ Монферрана, его определили вначале рисовальщиком на Петербургский фарфоровый завод, а затем — старшим чертежником Ко­митета по делам строений в Петербурге.

Тем временем царь обратился в этот Комитет с очередным предложением о перестройке Исаакиевского собора.

Собор имеет очень длинную историю. Церковь в честь св. Исаакия Далматского была основана в Петербурге еще Петром I. Каменное здание для нее строилось с 1717 года по проекту архитектора Маттарнови; его разобрали после пожара, в котором оно сильно пострадало. Новый собор строился во второй половине XVIII века по проекту Ри- нальди и обладал несомненными художественными достоин­ствами, но завершал его строительство Бренна, который внес в проект столь неудачные изменения, что почти сразу после окончания здания уже заговорили о необходимости коренной перестройки. В конкурсе 1809 года на новый проект собора участвовали виднейшие архитекторы Рос­сии — А. Воронихин и А. Захаров, Ч. Камерон и Дж. Ква­ренги, а также Т. де Томон, В. Стасов и другие. Однако ни  одно предложение не было принято и строительство не на­чиналось. В 1816 году начальник Комитета А. Бетанкур предложил и Монферрану .попробовать свои силы. Монфер- ран представил двадцать четыре варианта собора в одном альбоме, используя различные исторические стили: клас­сический, ренессансный, романский, готический, византий­ский, даже индийский и китайский. Этот альбом свидетель­ствовал также больше о фантазии рисовальщика-стилиста, чем о мастерстве строителя. Тем не менее он произвел впе­чатление, Монферран был повышен в должности, и вскоре ему было предложено составить единственный и реальный проект собора.

На выполнение этого проекта у Монферрана ушли уже не месяцы, а годы, учитывая и то время, которое заняло у него изучение инженерной и технической литературы, на то, чтобы стать «с веком наравне» и даже несколько впе­реди его в отношении строительной техники. Ведь задача, стоявшая перед ним, была необыкновенно трудной. Ему предстояло создать собор, который, говоря словами офи­циального рескрипта, должен был «и снаружи и внутри по богатству и благородству архитектуры представлять все, что возбуждает удивление в самых великолепных церквах Италии», — иначе говоря, как это и подразумевалось, со­перничать с собором св. Петра в Риме. Нельзя не оценить творческой смелости молодого архитектора, который взялся за исполнение этой задачи, не имея за плечами большого строительного опыта, необходимого для возведения такого огромного сооружения. Но как строитель Монферран сразу встал на особую позицию: не отрицая значения опыта и традиции, основную ставку он сделал на науку, инженер­ный эксперимент и поиск новых технических средств, за­частую превосходящих традиционные. Не стоит и говорить, что менее всего понимания эта позиция могла найти в Рос­сии. Но он придерживался ее до конца, чему и обязан своим успехом, несмотря на то что это создало ему массу жизнен­ных трудностей.

К Монферрану относились весьма недоверчиво. Тех­нические задачи, которые он ставил перед собой, наблюдав­шим за строительством часто казались невыполнимыми; назначались целые комиссии для выявления его «ошибок». Но, как правило, архитектору удавалось доказать свою правоту, благодаря чему строительство собора велось ме­тодами, во многом опережающими свое время. Эта растя­нувшаяся на десятилетия стройка стала школой передовых строительных методов для целого поколения русских архи­текторов и инженеров.

Среди технических достижений Монферрана одно из самых главкых — это широкое применение металла в строи­тельстве. Купол Исаакия, состоящий из сборных метал­лических конструкций, был по тем временам совершенно новым словом в архитектуре, изумлявшим европейскую общественность. Другая проблема, за разрешением которой с волнением наблюдал весь технический мир, — это соору­жение четырех внешних портиков собора, для которых в финских каменоломнях было вырублено 48 монолитных колонн из гранита в 114 тонн весом каждая. Все они были привезены на место и благополучно подняты на свои осно­вания с помощью специальных лесов и системы подъем­ных механизмов (кабестанов). К удивлению наблюдавших за этим процессом, для установки каждой колонны по раз­работанной Монферраном системе требовалось всего около сорока минут.

Эта система очень пригодилась Монферрану в другой ра­боте — при сооружении памятника Отечественной войне 1812 года — Александровской колонны — на Дворцовой площади. Колонна, высотой своей превосходящая все ана­логичные сооружения древности, представляет собой гигант­ский монолит, вырубленный в тех же каменоломнях, что и колонны Исаакиевского собора. С помощью разработан­ных Монферраном подъемных устройств этот 650-тонный камень был установлен на подготовленном для него основа­нии за 100 минут!

При все том установка Александровской колонны — не только техническое достижение, но и большая художествен­ная удача Монферрана. Уже сама обоснованная им идея, что Дворцовой площади нужен не скульптурный, а архи­тектурный монумент в виде обелиска или колонны, говорит о том, что Монферран обладал незаурядным мышлением градостроителя. Но главным образом художественный эф­фект обусловлен тем, что колонна идеально «вписана» в площадь, согласована с ней и окружающей ее архитекту­рой по своему масштабу и пропорциям. В результате, если раньше Дворцовая площадь и в самом деле была «площадью перед дворцом», пространством, «работающим» на дворец, вместе с театрально расступающимися перед ним корпуса­ми Росси, то с установкой Александровской колонны на этом важнейшем участке города сложилась иная градо­строительная ситуация, главным «действующим лицом» которой стала сама площадь, ее пространство как вполне самостоятельное городское образование.

При этом весь ансамбль получил и новый смысловой акцент. «Александрийский столп», ведущий свое проис­хождение от колонн римских императоров, как бы про­буждает античные ассоциации, лежащие в основе классиче­ской архитектуры, окружающей площадь, и весь ком­плекс — с колонной, триумфальной аркой, служащей про­ездом через Генштаб, и колоннадами Растрелли, Захарова и Росси приобретает торжественное звучание римского фо­рума.

Как архитектору Монферрану принадлежит еще ряд из­вестных построек в Петербурге и его окрестностях. Но их немного, потому что все-таки главные свои силы он отдал возводимому им собору. Уже в конце жизни Монферран писал о себе: «Несомненно, зодчему редко представляется счастливая возможность воздвигнуть храм, который можно было бы поставить в один ряд с великими и знаменитыми храмами если не по архитектурному совершенству, то хотя бы по гигантским пропорциям и великолепию строительных материалов. Ради этой благородной задачи мы не заколе­бались ни разу в течение сорока лет, пренебрегли личной жизнью, порвали наши общественные связи и сделали свою жизнь одним сплошным трудом».

Е.КАНТОР

Галерея фото строений

Александровская колонна фото

Спасский Староярмарочный собор в Нижнем Новгороде

Дом Лобанова-Ростовского

Памятник Николаю I

Комментарии пользователей Facebook и ВКонтакте. Выскажите ваше мнение!!!

Последние материалы в этом разделе:

↓↓ Ниже смотрите на тематическое сходство (Похожие материалы) ↓↓

relatedArticles

www.vse-strani-mira.ru

Выдающийся архитектор Монферран Огюст: биография, работы

Санкт-Петербург, или, как его еще называли, Северная Пальмира, своим величественным обликом не в последнюю очередь обязан европейским архитекторам, которых русские монархи приглашали для его украшения и обустройства. К их числу относится и архитектор Монферран. Многие его творения сегодня являются одними из наиболее известных символов города на Неве и украшают большинство туристических проспектов.

Огюст Монферран: биография (детство)

Анри Луи Огюст Рикар де Монферран родился в 1786 году в Шайо (ныне является частью Парижа). Как в будущем признался сам архитектор, его родители придумали легенду о своем аристократическом происхождении, добавив к фамилии название имения, которым владели в действительности.

После смерти отца Огюста его мать вторично вышла замуж. Отчим, который был известным архитектором, сразу же полюбил смышленого мальчишку и сделал все, чтобы тот получил достойное образование.

Молодые годы

В 1806 году Огюст Монферран поступил в парижскую Академию архитектуры, где его преподавателями были П. Фонтена, Ш. Персье и отчим Антуан Коммарье. Под руководством последнего он принял участие в строительстве костела Марии Магдалины. Однако вскоре его призвали в армию, и некоторое время он проходил службу в Италии.

По возвращении в Париж, в возрасте 26 лет, Огюст Монферран женился, а через некоторое время сам изъявил желание поступить в Наполеоновскую гвардию. В сражении при Арно он проявил себя храбрым воином и был награжден орденом Почетного легиона. Возможно, Монферран продолжил бы свою военную карьеру, если бы ни поражение Наполеона в Лейпцигской битве, вскоре после которой молодой человек вышел в отставку.

Встреча с Александром Первым

Сегодня может показаться странным, но в побежденной Франции к русскому монарху большинство граждан относилось без какой-либо враждебности. Более того, Огюст Монферран был просто счастлив, когда получил аудиенцию у Александра Первого. Он преподнес царю альбом с несколькими архитектурными проектами, на обложке которого было написано посвящение российскому императору. Среди них оказались наброски колоссального обелиска, конной статуи, Триумфальной арки и др. Царю особенно понравилось то, что к рисункам был приложен краткий перечень строительных материалов, необходимых для реализации того или иного проекта, и была указана примерная стоимость затрат.

Через некоторое время после аудиенции архитектор Монферран получил официальное письмо, в котором от имени Александра Первого его приглашали приехать в Санкт-Петербург.

Переезд в Россию

Огюст Монферран нисколько не колебался перед тем, как решиться на кардинальные перемены в своей жизни. В 1816 году архитектор приехал в Северную столицу с рекомендательным письмом от Абрахама-Луи Бреге к Августину Бетанкуру. Последний занимал должность председателя комитета градостроительства Санкт-Петербурга, и его протекция могла быть крайне полезной парижскому архитектору. Бетанкур был впечатлен письмом Бреге, который в 1770-х годах был его деловым партнером, поэтому радушно принял француза и согласился ознакомиться с его чертежам. Работы пришлись ему по душе, и он предложил молодому человеку занять должность главы рисовальщиков в возглавляемом им комитете. Однако архитектор Монферран скромно отказался и предпочел быть зачисленным в штат в качестве старшего чертежника. Официальное вступление талантливого француза на русскую службу состоялось 21 декабря 1816 года.

Первым зданием, которое архитектор Монферран построил в российской столице, стал дом Лобанова-Ростовского. Он располагался на Адмиралтейском проспекте, и позже в нем разместили Военное министерство.

Исаакиевский собор

Огюст Монферран смог быстро утвердиться на новой службе. С момента его приезда в Россию прошло уже более 7 лет, когда Александр Первый впервые объявил конкурс на строительство нового собора на месте старого Исакиевского. При этом обязательным условием утверждения проекта являлось сохранение уже освященных трех алтарей. В 1813 году вновь стали искать архитектора, который смог бы справиться с такой задачей. Высочайшее одобрение получил проект, который представил Монферран. Он был утвержден 20 февраля 1818 года. Строительство продолжалось более 40 лет, и его завершили лишь при правлении Александра Второго.

Труд архитектора был щедро вознагражден. Монферан получил высокий чин действительного статского советника и гонорар в 40 000 рублей серебром. Кроме того, ему вручили золотую медаль, украшенную бриллиантами.

Александровская колонна

За первое десятилетие пребывания в России, кроме уже названных сооружений, Монферран спроектировал здание Лицея Ришелье в Одессе, Дворец Кочубея, Индустриальный комплекс в Нижнем Новгороде, московский Манеж и другие.

В 1829 году Николай второй решил увековечить память о победе своего брата. По его замыслу на Дворцовой площади должна была устремиться ввысь Александровская колонна. Огюст Монферран лучше других коллег справился с разработкой ее проекта, тем более что уже много лет вынашивал замысел такого сооружения. Строительство заняло 5 лет и в 1834 году перед Зимним Дворцом состоялось торжественное открытие этого монумента, который и сегодня считается одним из украшений города на Неве. В знак благодарность за труды Монферран был награжден орденом Св. Владимира третьей степени, а его гонорар составил 100 000 рублей серебром.

Последние годы жизни

После развода с первой супругой Монферран долгие годы оставался одинок, пока в 1835 году не женился на бывшей актрисе, француженке Элизе Дебоньер, которая оставалась с ним до последних дней его жизни. Последним произведением архитектора стал проект монумента императора Николая Первого в Петербурге. Смерть помешала Монферрану завершить это произведение, и работа была окончена архитектором Д. Ефимовым.

Теперь вам известны подробности жизни, которую прожил архитектор, построивший Исаакиевский собор. Огюст Монферран более 40 лет провел в России и является автором многих сооружений, которые и сегодня вызывают восхищение совершенством форм и оригинальностью замысла.

fb.ru

Огюст де Монферран архитектор Исаакиевского собора Санкт-Петербурга

Личность и деятельность Огюста Монферрана вызывали в Петербурге разноречивые толки. Одни говорили о нем как о безвестном чертежнике, самонадеянном парвеню, другие ценили в нем талант и практическую сметку.

Анри Луи Огюст Леже Рикар де Монферран - знаменитая историческая личность России, он родился в 1786 году в предместье Парижа. Настоящая фамилия его, которую дал ему отец, директор Королевской академии верховой езды в Лионе, была Рикар. Монферраном творец Исаакиевского собора стал позднее.

Детство и юность Огюста Монферрана, будущего архитектора, пришлись на бурную эпоху в истории Франции. Двадцати лет он поступил в Специальную школу архитектуры (бывшая Королевская Академия архитектуры), но учеба часто прерывалась военными походами, в которых юноша принимал участие — и весьма заинтересованное, если судить по ордену Почетного легиона, полученному им за сражение при Арно.

Тем не менее после падения Наполеона Монферран не стал тужить о погибшей славе Франции, а вышел в отставку и занялся делом, которому он учился, поступив под начало Ж. Молино, генерального инспектора Парижа по строительству и архитектуре. Этот период биографии Огюста Монферрана был кратким и блеклым, но уже тогда молодой человек сделал первый шаг к своей грядущей славе: поднес после вступления русских войск в Париж Александру I «Альбом разных архитектурных проектов, посвященных Его Величеству Императору Всероссийскому Александру I». Изящество рисунков и их «русофильский» пафос сделали свое дело. Монферрана заметили, и в 1816 году он явился с рекомендательным письмом в Петербург.

Огюст де Монферран - «Какой-то рисовальщик»

Автор любопытных «Записок» Ф. Ф. Вигель так рисует свое первое впечатление от безвестного иностранца Монферрана, явившегося покорять столицу Российской империи: «В одно утро нашел я у Бетанкура (выдающийся инженер А. А. Бетанкур, в описываемое время — председатель Комитета по делам строений и гидравлических работ Санкт-Петербурга.) белобрысого французика, лет тридцати, не более, разодетого по последней моде, который привез ему рекомендательное письмо от друга его, часовщика Брегета. Когда он вышел, спросил я об нем, кто он таков? “Право, не знаю, — отвечал Бетанкур, — какой-то рисовальщик, зовут его Монферран. Брегет просит меня, впрочем, не слишком убедительно, найти ему занятие, а на какую он может быть потребу?»

Меж тем занятие Огюсту де Монферрану нашлось, и очень скоро. С истинно галльской сноровкой и самоуверенностью он представил Александру I двадцать четыре проекта перестройки Исаакиевского собора, проявив при этом недюжинный сервилизм: он обещал государю сохранить все возможное от старого храма — тогда как другие архитекторы предлагали строить собор заново (что было бы более грамотно с технической точки зрения). Беда лишь в том, что Монферран, по-видимому, не слишком понимал, как воплотить собственный замысел в жизнь. Но это не помешало ему получить место придворного архитектора и начальника чертежной Комитета по делам строений.

Помощники придворного архитектора Огюста де Монферрана

«Все споспешествовало этому человеку, — писал о Монферране Вигель, — искусство и Бетанкура, и Яковлева (русского промышленника, изыскавшего, по мнению Вигеля, способ выламывать гранитные колонны из скал; сегодня считается, что этим изобретением мы обязаны мастеру Суханову.), и, наконец, каменного дела мастера Квадри, который прочно умел строить, лучше всякого архитектора. Ему оставалось только рисовать да пока учиться строительной части».

Если уж Вигель, вполне доброжелательный к Огюсту (или, как его звали на русский манер — Августу Августовичу) Монферрану, называл его «архитектором невзначай», то можно представить себе, как относились к нему другие — в особенности архитекторы, у которых он перебивал хлеб. Именно о «перебивании хлеба» у русских архитекторов говорил В. П. Стасов. Другие зодчие — и не только собственно русского происхождения — тоже роптали. Иностранцы вообще не могли понять, как Монферрану, ничего самостоятельного не создавшему у себя на родине, поручили столь ответственное, многомиллионное дело.

Нельзя сказать, что эта критика была необоснованна. Действительно, Монферран временами попадал впросак, не зная, как технически осуществить нарисованное им. Например, установить колонны Исаакиевского собора ему было бы не под силу без помощи Бетанкура, спроектировавшего уникальный подъемный механизм. А когда дело дошло до сведения новых пилонов со старыми, оставшимися от прежнего Исаакиевского собора, работы попросту встали: «архитектурно-инженерное сообщество» указало Монферрану, что купол собора непременно рухнет, ибо старые конструкции просто не выдержат его веса. Монферран, впрочем, и не отказывался от своей ошибки, хотя и старался переложить ответственность на плечи высочайшего заказчика.

Несмотря на некоторую опрометчивость и «небезусловный» профессионализм Монферрана (последнее в основном относится к ранним годам его деятельности), нелепо видеть в нем эдакого «Хлестакова от архитектуры». Это был недюжинный архитектор, способный действовать с размахом, а критика в его адрес звучала не только из уст серьезных зодчих, но также из стана завистников. И было чему позавидовать! Безвестный молодой «рисовальщик», чужеземец строит главный собор в главном городе могущественной империи, получает чин действительного тайного советника, украшенную бриллиантами золотую медаль на Андреевской ленте, орден св. Владимира III степени, 40 тысяч рублей серебром (только за Исаакиевский собор) и пенсию в 5 тысяч рублей.

Жизнь Монферрана связана с Исаакиевским собором. Поглощенный этим грандиозным строительством, он мало работал над другими объектами. В Петербурге и его окрестностях Монферран — кроме собора и Александровской колонны — построил лишь несколько зданий. Однако среди них столь известные, как дом А. Я. Аобанова-Ростовского, увековеченный в пушкинском «Медном всаднике»:

Тогда, на площади Петровой, Где дом в углу вознесся новый, Где над возвышенным крыльцом С подъятой лапой, как живые, Стоят два льва сторожевые, На звере мраморном верхом, Без шляпы, руки сжав крестом, Сидел недвижный, страшно бледный, Евгений...

Дом действительно был тогда новым, а площадь Петрова — это Сенатская площадь.

В 1817-1822 годах Огюст Монферран разрабатывал проекты для ярмарочных построек в Нижнем Новгороде (к настоящему времени от ансамбля остался лишь Спасский Староярмарочный собор).

Не воплощенные замыслы

Архитектор Огюст де Монферран умер, успев завершить главное дело своей жизни — возведение Исаакиевского собора. Однако свои наиболее значительные градостроительные идеи ему реализовать не удалось. Согласно его замыслу, площадь перед Адмиралтейством должна была «перевоплотиться» в зеленую эспланаду, а на пересечении ее главной оси (совпадающей с Александровской колонной) с тремя основными магистралями Петербурга следовало разбить фонтаны. На пересечении этой же оси с поперечной осью Исаакиевского собора зодчий замыслил установить памятник Петру I. Если бы эти идеи были осуществлены, центральные площади Петербурга оказались бы вовлечены в единое архитектурно-смысловое пространство, что, безусловно, послужило бы к украшению столицы. Но Монферран умер, а после его смерти никто не озаботился приложением его проектов к градостроительной действительности.

Вдова архитектора увезла его тело на родину. Вопреки своему желанию — остаться костьми в Петербурге — Монферран был погребен на парижском кладбище Монмартр рядом с могилой матери.

posmotrim.by

Кладбище Монмартр. Могила Монферрана.: the_morning_spb

159 лет назад, 28 июня/10 июля 1858 в Петербурге от воспаления лёгких скончался архитектор Огюст МОНФЕРРАН.

Отпевание состоялось 3/15 июля в католическом костеле св. Екатерины на Невском проспекте. До этого гроб с телом покойного обнесли вокруг его любимого детища – Исаакиевского собора, в самом соборе отслужили панихиду по умершему.

«С-Петербургские Ведомости» напечатали официальное объявление о смерти на 74-м году архитектора, действительного статского советника Августина Августиновича де Монферрана и небольшой некролог: «На похоронах Монферрана узнали мы о смерти Иванова, и не могли оторваться от сравнений… И Монферран был художник, тридцать [ошибка – 40] лет проведший над своим произведением; но этим произведением сказал он последнее слово своё: он умер, совершив всё, что совершить мог, насладившись всем, чем может насладиться художник – умер как полководец после победы, при кликах торжества, среди почестей…».

На отпевании Монферрана в костеле св. Екатерины присутствовал романист Александр ДЮМА-отец. Незадолго перед тем он прибыл в Петербург по приглашению графа Г А. КУШЕЛЕВА-БЕЗБОРОДКО. Тогда же под впечатлением скорбного события Дюма написал небольшую статью, опубликованную в «Journal de S. Petersbourg»:

«Гильберти, которому поручили ваяние дверей Баптистерия во Флоренции, склонился над ними в 20-летнем возрасте молодым темноволосым человеком, разогнулся только 60-летним стариком. Монферран провёл то же время над своим произведением, 40 лет, почти полвека, более, чем обычная жизнь человека, время, какое понадобилось Франции, чтобы утвердить и опрокинуть три режима (империи). Но в течение этих сорока лет Монферран не только создал двери такого баптистерия, он построил целую церковь, воздвигнул, заставил подняться из земли, заставил возвыситься к небу. Он не только ваял бронзу, он иссекал гранит, он полировал мрамор, он плавил золото, он вправлял драгоценные камни… Пока эти две нации воевали, союз искусства устоял. Циркулем её архитекторов, карандашом её художников Франция подавала руку России…»

Основные заботы по погребению зодчего взял на себя архитектор Огюст ПУАРО. Он на протяжении 15 лет, с 1843 по 1858 годы, являлся правой рукой Монферрана, а после его смерти занял пост главного архитектора Исаакиевского собора.

Тело покойного было помещено в металлический гроб, залито воском и отправлено в Париж, где захоронением на Монмартрском кладбище занялась тётка Огюста Пуаро. По прошествии многих лет имя Монферрана на родине забыли, так же как предали забвению место его захоронения.

Как описано в книге В.К. Шуйского, могилу архитектора нашёл французский искусствовед и историк архитектуры Борис Николаевич ЛОССКИЙ (1906-2001). Он был крупнейшим специалистом по франко-русским культурным связям XVIII-XIX веков. На основе предоставленных ему архивных сведений, обследовав целый ряд кладбищ, он нашёл место захоронения Монферрана. Поиски осложнялись тем, что в Париже, в отличие, например, от Петербурга, нет централизованно собранных материалов по кладбищам, а документы о захоронениях ревниво сберегаются служителями каждого отдельного кладбища, и сведения об усопших не всегда доступны.

Прежде всего на Монмартрском кладбище была найдена могила матери Монферрана – Марии Франсуазы Луизы ФИСТИОНИ (Fistioni). Она была дочерью негоцианта итальянского происхождения Николо (Никола Жозефа) Фистиони и француженки Марии Франсуазы Эйе (Hayez). Родилась 9 ноября 1768 года, скончалась 20 мая 1823 года.

Известно, что в начале 1830-х годов Монферран ездил во Францию именно для сооружения памятника для неё. Надгробие выполнено в виде каменного свода с установленной на нём колонной, косо сколотой в верхней части. Проект памятника разработан самим Монферраном.

На тыльной стороне памятника легко читается полустёртая надпись на французском языке: «Здесь похоронена Луиза Фистиони, скончавшаяся 20 мая 1823 года». А ниже, вне связи с предыдущем текстом, выбита дата смерти Монферрана по григорианскому календарю: «10 июля 1858 года». На лицевой стороне надгробия на мраморной пятиугольной плите прикреплён отлитый в бронзе вензель Монферрана «АМ».

Их могила находится недалеко от центрального входа кладбища, в его восточной части, по правую руку в центре дорожки «Chemin des Gardes».

Источники:Шуйский В.К. «Огюст Монферран. История жизни и творчества»Чеканова О. Ротач А. «Огюст Монферран»Краснова Е.И. «Неизвестные и малоизвестные материалы о жизни Монферрана» (pdf)Фотографии

the-morning-spb.livejournal.com

ОГЮСТ МОНФЕРРАН

Архитектор, чьё имя навсегда увековечено в истории Санкт-Петербурга как имя гения исключительной величины. Творец, подаривший городу гармонию, блеск и звание самой яркой молодой столицы Европы XIX столетия. Мастер, таланту которого завидовали коллеги и благоволили императоры. Как случилось, что великий Огюст Монферран совершенно забыт на родине во Франции и не нашёл последнего приюта на российской земле, которую славил в своих творениях в течение всей своей творческой жизни? Юности честное зерцало

О частной жизни архитектора Огюста Монферрана известно чрезвычайно мало. Повествующие о нём труды разных исследователей, вполне бойко начиная рассказ о его детстве и первых годах службы в России, впоследствии совершенно сбиваются с описания жизненного пути зодчего на характеристику его творений и процесса строительства его главных детищ – Исаакиевского собора и Александровской колонны. Конечно, совсем без этого обойтись нельзя: эти плоды творчества архитектора были смыслом его жизни на протяжении 40 лет. Однако как случилось, что мастер, о тщеславии которого ходили легенды, который сам издавал альбомы собственных рисунков и эскизов в Петербурге и в Париже, стремясь навечно запечатлеть своё имя в истории, совершенно неизвестен нам как личность?  Огюст появился на свет 23 января 1786 года в местечке Шайо недалеко от Парижа. Полное имя будущего архитектора – Анри Луи  Огюст Леже Рикар де Монферран – благодаря говорящему «де» даёт предположить, что мальчик происходил из дворянской семьи. Однако это нельзя назвать чистой правдой, хотя мастер никогда не стремился разъяснить окружающим истинное положение вещей и переубедить их в обратном. Мать Монферрана, урождённая Мария Франсуаза Луиза Фистиони, была итальянкой, дочерью негоцианта. Отец, француз Бенуа Рикар, вообще начинал службу в звании берейтора – объездчика лошадей и учителя верховой езды. Впоследствии он далеко продвинулся по карьерной лестнице, получив чин директора Королевской академии в Лионе. Целеустремлённость и жажда признания, стало быть, была генетически унаследована архитектором от папеньки и сыграла весьма весомую роль, когда Монферран всеми силами старался утвердиться при русском дворе.      Дарования Монферрана позволили ему в 20 лет стать студентом Специальной школы архитектуры – такое название при Бонапарте получила Королевская академия архитектуры, куда юноша поступил на обучение 1 октября 1806 года. Учению Монферран отдался со всей страстью и самоотдачей, как и всему, чем он впоследствии занимался. Монферран был увлекающимся человеком: любое занятие, способное его заинтересовать, занимало все его мысли, выражалось в невероятной увлечённости и полном погружении, будь то рисование, архитектура, коллекционирование или… война.      Став студентом академии и учеником придворных архитекторов Наполеона – Шарля Персье и Пьера Фонтена – Огюст с головой погрузился в учёбу. Ему открывались невероятные возможности: ведь Персье и Фонтен считаются основоположниками стиля ампир и самыми яркими его представителями во Франции. Эти выдающиеся градостроители, архитекторы и блестящие мастера прикладного искусства оказали большое влияние не только на растущее мастерство Монферрана, но и на его продвижение – возможно, именно по их протекции Монферран был представлен русскому императору после поражения Наполеона и впоследствии получил у него «добро» на работу в Петербурге. Для того чтобы можно было представить масштаб дарования этих двух мастеров, достаточно лишь указать, что они являются создателями Генерального плана Парижа, авторами проекта  реконструкции территории между Лувром и дворцом Тюильри с сооружением триумфальной арки Карусель.Вид на арку Карузель, арх. Ш.Персье, П.Фонтен  

Также наставником Монферрана был «господин Молино, архитектор, генеральный инспектор общественных работ департамента Сены и города Парижа». Так архитектор получал возможность учиться не только в стенах своей alma mater, но и на практике у величайших архитекторов современности.      Однако в самом начале учёба Монферрана была прервана войной. Он был призван для участия в итальянской кампании по охране оккупированных территорий. В составе 9-го конно-егерского полка он получает приказ отправляться в непокорную Калабрию. Однако даже на войне Монферран не забывал о своей главной любви – архитектуре: получив должность квартирмейстера, он выкраивал для себя свободное время, и, пока все остальные солдаты отдыхали от длительных переходов и изнывающего южноитальянского зноя, делал зарисовки разнообразных памятников архитектуры, какие только встречались на пути. Так с юного возраста выражалась увлечённость и самоотдача мастера – во всем, за что он только ни брался. И в боевых действиях, несмотря на хрупкую наружность, юный архитектор проявил отвагу и покинул поля брани лишь после нападения мятежников, получив пару сложных ранений в бедро и  в голову. Несмотря на такой вынужденный и опасный для жизни характер, путешествие по Италии оказало впоследствии весомое влияние на архитектора, его вкус и авторский стиль.      Залечив раны, в 1807 году Монферран возвращается на родину,  где благополучно закончил обучение и подвергся очередному наваждению, захватившему всю его пламенную душу – женился. Избранницей Монферрана стала хорошенькая вдова Юлия Морне, урождённая Гокерель. Влюблённость Огюста приобрела характер всепоглощающего пожара: не замечая ничего вокруг, он закончил обучение и пытался (пока не очень результативно)  начать строить карьеру. Казалось, ничто было не в состоянии омрачить жизнь новоиспечённого молодожёна.      Так бы всё и шло своим чередом, в мире и спокойствии, если бы не война. В 1813 году Огюст был вновь призван на военную службу. В этот раз Монферран отличился ещё больше: возглавляя сформированную им самим под Версалем роту,  архитектор проявил недюжинный героизм в сражении при Ханау на Майне. Доблесть Монферрана была удостоена ордена Почётного легиона – неплохо для 25-летнего выпускника архитектурной академии!      Так как же получилось, что молодой, подающий надежды архитектор, да к тому же национальный герой, покинул родное отечество и связал свою творческую жизнь со страной, против которой сражался на ратном поле?Все мы знаем, чем закончился поход Наполеона на Россию. В итоге молодой архитектор оказался перед выбором: остаться на родине, не дающей ни малейших возможностей в реализации масштабных замыслов амбициозного юноши, или отправиться в Санкт-Петербург, который после слома имперского натиска Наполеона превратился в перспективную столицу могущественной европейской империи. К тому же Монферран был протеже главных архитекторов Бонапарте, что тоже отнюдь не добавляло ему очков в период Реставрации.      Зодчий никогда не стремился быть архитектором-строителем, воплощавшим чужие проекты. Он мечтал строить собственные здания, и поэтому работы по восстановлению, перестройке и реконструкции зданий пострадавшего Парижа, пусть и под началом королевского архитектора Молино, не слишком прельщали амбициозного Монферрана. Тем не менее, на этих работах он набрался опыта, достаточного для того, чтобы отправиться в длительное морское путешествие к берегам Финского залива.

Неогранённый алмаз

     

 Санкт-Петербург встретил Монферрана летом 1816 года праздничным открытием Биржи, построенной по проекту соотечественника Монферрана,  архитектора Ж.-Ф. Тома де Томона. Неизвестно, что поразило зодчего больше – само здание или пышная, помпезная церемония, сопутствовавшая его открытию, одно точно: Монферран понял, что сделал правильный выбор.    Архитектор, которому на тот момент исполнилось 30 лет, подготовился к поездке тщательно: составил новый гардероб (встречают по одёжке),  собрал свои лучшие эскизы и рисунки. Поселился будущий великий зодчий с супругой в скромной, если не сказать бедной, квартирке в доме Шмита на углу Апраксина переулка и набережной Фонтанки. Монферран и не подозревал, что соседом его окажется Ф.Ф.Вигель – начальник канцелярии Комитета по делам строений и гидравлических работ, где архитектору предстоит трудиться в течение нескольких лет. К начальнику этой комиссии, Августину Бентакуру, он и направился с рекомендательным письмом вскоре после прибытия.

А.А.Бетанкур

  Ещё не зная, что перед ними стоит без пяти минут придворный архитектор Его Величества, Вигель, заставший Монферрана на аудиенции у Бентакура оценил его не слишком лестно. «В одно утро нашёл я у Бентакура белобрысого французика, лет тридцати не более, разодетого по последней моде, который привёз ему рекомендательное письмо от друга его, чиновника Брегета. Когда он вышел, спросил я об нём, кто он таков? «Право не знаю, - отвечал Бентакур, - какой-то рисовальщик, зовут его Монферран. Брегет просит меня, впрочем, не слишком убедительно, найти ему занятие, а на какую он может быть потребу?». Растерявшись и не зная, как бы побыстрее отослать назойливого посетителя, Бентакур велел Монферрану принести какие-нибудь графические работы, чтобы посмотреть, на что он способен. Наверное, маэстро Бентакур думал, что «французик» предоставит весьма посредственные рисунки и окажется где-то среди чиновников средней руки возглавляемого им Комитета, после чего о нём можно будет с чистой совестью забыть.      Однако Монферран в очередной раз удивил всех. Ф.Ф.Вигель описывает события, произошедшие через три дня после достопамятного разговора. «Бентакур позвал меня в комнату, которая была за кабинетом, и, указывая на большую вызолоченную раму, спросил, что я думаю о том, что содержит она  в себе? «Да это просто чудо!» - воскликнул я. «Это работа маленького рисовальщика», - сказал он мне. В огромном рисунке под стеклом были собраны все достопримечательные древности Рима, Траянова колонна, статуя Марка Аврелия, триумфальная арка Септима Севера, обелиски, бронзовая волчица и проч., и так искусно сгруппированы, что составляли нечто целое, чрезвычайно приятное для глаз. Всему этому придавали цену совершенство отделки, которому подобного я никогда не видывал». Вот вам и «маленький рисовальщик»!      Теперь уже Вигель лично настаивал на том, чтобы Бентакур немедленно нашёл достойное такого таланта место, настаивая на том, чтобы его сделали начальником чертёжной. Это предложение Бентакур отверг по причине «излишней молодости» соискателя, и сделал его старшим чертёжником – без жалования, но зато с оплатой квартиры и суммой, выдаваемой непосредственно от Комитета «в виде награждения». Вигель, посетив Монферрана с его супругой в их получердачной квартирке, объяснил ситуацию зодчему, «который всё с благодарностью был готов тогда принять, как будто предвидя, что всё это скоро должно перемениться». И сдаётся нам, что «как будто» в этой фразе Вигеля абсолютно лишнее.

Таланты и завистники      Молниеносное восхождение Монферрана по карьерной лестнице началось с доверенного ему императором строительства Исаакиевского собора – пожалуй, самого примечательного «долгостроя» в истории Санкт-Петербурга. Стоит лишь сказать, что из 41 года, прожитого архитектором в России, 40 он провёл на стройке Исаакиевского собора.      Однако почему из всех достойнейших архитекторов, работавших в то время в Петербурге – К.И.Росси, В.П.Стасова, А.И.Мельникова, Андрея и Александра Михайловых – выбор пал на «тёмную лошадку» Монферрана? Молодой человек, безусловно, обладал огромным талантом; однако у него не было ни малейшего опыта строительства таких грандиозных зданий – Исаакиевский собор, к слову, является четвертым по величине купольным сооружением Европы.

Проект Исаакиевской церкви архитектора А.Ринальди, рисунок О.Монферрана      Четвёртый по счёту проект собора, задуманного еще Петром I, Монферрану предложил подготовить А.Бентакур по поручению Александра I, окончательно решившегося на перестройку собора в том же 1816 году, вскоре после прибытия зодчего в Россию.  Монферран оценил оказанное ему доверие и, не зная, как лучше удивить императора и каков его архитектурный вкус, подготовил «24 прекраснейших миниатюрных рисунка, в которых можно было найти: китайский, индийский, готический вкус, византийский стиль и стиль Возрождения и, разумеется, чисто греческую архитектуру древнейших и новейших памятников». Переплетённые в красивый кожаный альбом рисунки произвели впечатление на императора, который подтвердил назначение Монферрана «императорским архитектором». Можно понять радость и гордость амбициозного француза – едва прибыв в Петербург, он завоевал благосклонность императора и коллег, а также заполучил самую масштабную стройку Российской империи! Есть чем гордиться, однако тщеславие Монферрана вскоре приобрело формы поистине бесстыдные: в 1820 году, всего через 2 года после начала строительства, он выпустил альбом об Исаакиевском соборе под девизом «Non omnis moriam» («Не весь умру»). Немудрено, что очень скоро у архитектора появилась масса недоброжелателей.Ещё одна причина, по которой проект достался именно Монферрану, заключалась в том, что он единственный в своём плане перестройки учёл требование императора сохранить основную часть третьей Исаакиевской церкви. В предыдущем конкуре 1813 года участовали А.Д.Захаров, А.Н.Воронихин, В.П.Стасов, Д.Кваренги, Ч.Камерон и другие архитекторы, которые настаивали на возведении собора «с нуля», опасаясь брать на себя ответственность за исправление ошибок предыдущего строителя Исаакиевской церкви. Монферран же решил рискнуть – и не прогадал. Однако на пути его ждала ещё масса трудностей.

Исаакиевский собор, неосуществленный проект О.Монферрана  

Главной загвоздкой в проекте Монферрана было то, что архитектор лишь весьма приблизительно представлял себе, как осуществить возведение огромных колонн  и мощного купола. Он не был инженером, он был лишь архитектором, и познаний его явно было недостаточно для реализации проекта. Здесь Монферрану очень помогал инженерный гений Августина Бентакура, который с тех пор и до самой своей смерти стал опорой и поддержкой для «императорского архитектора». Тем не менее, у Бентакура и без стройки Исаакия хватало дел, и ряд вопросов Монферрану приходилось решать самостоятельно, на свой страх и риск.      В октябре 1820 года успехи и похвальба Монферрана окончательно набили оскомину его амбициозному коллеге и соотечественнику М.Модюи. Француз сразу невзлюбил Монферрана, как только тот переступил порог Комитета по делам строений и гидравлических работ. Неизвестно, взбесил ли Модюи хвастливый альбом Монферрана об увековечивающем его имя Исаакиевском соборе, или просто собственные скромные успехи вызывали неудовлетворение, но его «Записка по постройке церкви св.Исаакия и о проекте архитектора Монферрана» не только сочилась ядом и претензиями личного характера, но и указывала на весьма существенные недочеты проекта Монферрана. Модюи не только обвинял более удачливого соотечественника в отсутствии таланта, льстивости и лицемерии, но и в таких недостатках проектирования, как возможность неравномерной осадки здания, сомнения в прочности фундамента и неправильному проектированию купола.      На такие серьёзные обвинения никак нельзя было закрыть глаза, и Академией художеств был сформирован специальный Комитет, который должен был рассудить зодчих и решить, действительно ли проект Монферрана недостаточно профессионален. Итогом работы Комиссии стал конкурс на улучшение проекта Монферрана, в котором победил … сам Монферран. Видимо, обвинения в хитрости, выдвинутые Модюи, не были совсем уж безосновательными. На втором этапе конкурса Монферран, учтя работы своих коллег и оценив их положительные и отрицательные стороны, дополнил их собственными удачными новыми решениями и получил Исаакиевский собор обратно! Рвение архитектора к утверждению своих творческих принципов достойно уважения: ведь вместе с проектом к нему вернулось признание собственного профессионализма и творческой состоятельности мастера. Если бы Монферран не вернул себе Исаакий, его карьеру можно было бы считать вдребезги разбитой из-за записки недоброжелателя.

      И уж тем более не состоялось бы триумфального возведения Александровской колонны на Дворцовой площади Санкт-Петербурга, без которой мы сегодня не можем представить северную столицу.  1834 год – год завершения колонны – стал годом окончательного и бесповоротного признания не только таланта, но и мастерства Монферрана. Многие исследователи отмечают, что даже если бы Монферран не построил Исаакиевский собор, одной лишь Александровской колонны было бы достаточно для того, чтобы обессмертить его имя. Однако кто бы доверил возведение самой большой стелы в Европе архитектору-неудачнику?

Г.Гагарин, "Александровская колонна в лесах", 1832-1833 гг.      Жаль только, что А.Бентакур не дожил до триумфа своего протеже: в 1824 году мастер скончался, а благодарный ученик, создав ему надгробный памятник на Смоленском лютеранском кладбище, отныне самостоятельно боролся с нападками завистников и коллег.Надо сказать, что отношение современников к Монферрану было неоднозначным. Многие считали, что он получил крупный заказ незаслуженно, по протекции, не имея достаточного опыта, называли «чертёжником, а не архитектором». В городе даже продавали скульптурные шаржи на Монферрана работы скульптора Лене, задолго до того, как завершилось строительство Исаакиевского собора. Лене специализировался на карикатурных фигурках, и самыми «ходовыми» считались портреты Монферрана, Витали, Неффа и других мастеров, занятых на строительстве Исаакиевского собора.

В журнале «Иллюстрация» за 1848 год есть статья, в которой рассказывается о работах Лене, в том числе о скульптурном изображении Монферрана, увенчанного «короной» в виде Исаакиевского собора. Как ни странно, здесь речь идёт не столько о себялюбии мастера и его гордости за собственный талант, но о достоинстве, с которым он справился с таким сложным проектом. «…Вы видите художника, который, увенчав себя лучшим своим произведением, с достаточной лёгкостью и значительным самодовольством держит на голове всю эту ужасную тяжесть в целости. Он мог совершить это, он торжествует над врагами, - а их, как известно, было немало, и все они стремились доказать, что здание Монферрана – здание невозможное, что оно не устоит, а обрушится! Но здание высоко, а враги низко, в виде змея – демона; они попраны художником, и он как воитель, одержавший верх, спокойно и предовольно стоит себе, беззаботно, с некоторой кокетливостью победителя, сунув руки в карман». 

 Ad patres      Сам Монферран признал себя именно архитектором, а не рисовальщиком или чертёжником, лишь ближе к завершению строительства собора. Несмотря на то, что на протяжении всей жизни Монферран считал себя французом и так и не выучил как следует русский язык, отдельные чертежи, выполненные им в 1840-50х годах, имеют подпись автора, начертанную по-русски. Понимая, что созданные им произведения принадлежат России, он не отделял себя от страны, в которой прошла вся его творческая жизнь, хотя в некоторых высказываниях стремился подчеркнуть свою принадлежность Отечеству, оставленному ради осуществления смелых замыслов. Да и круг общения Монферрана был преимущественно французским: даже жениться второй раз он умудрился на француженке, актрисе королевских театров  Элизе Пик Дебоньер, подписавшей в 1826 году ангажемент на выступления в России  и укравшей пламенное сердце архитектора на первом же представлении. Жениться на Элизе Монферран, правда, смог лишь через 9 лет после первой встречи, в 1835 году, а на их свадьбе присутствовал печально известный Жорж Шарль Дантес.      Ещё одной страстью Монферрана стало коллекционирование. Характеристика его художественного собрания дана А.В.Старческом в его биографическом очерке о Монферране и занимает около десятка страниц - огромное количество античных и средневековых скульптур (больших и малых), картин и всякого рода редкостей, которые хранились в собственном доме архитектора. Это, кстати, тоже служило основанием для нападок на Монферрана недоброжелателями: некоторые считали, что значительная часть средств от строительства Исаакиевского собора вместо прямого своего предназначения служит улучшению жилищных условий Монферрана. Однако это всё чистейшей воды домыслы недоброжелателей: многие успешные архитекторы имели в то время собственные дома, хотя и не являлись авторами произведений настолько масштабных, как Александровская колонна (за неё Николай I пожаловал Монферрану 100 тысяч рублей).Несмотря на некоторую «культурную изолированность» архитектора от России, специально или неосознанно поддерживаемую архитектором, еще с 1828 года он мечтал о том, чтобы быть похороненным в стенах Исаакиевского собора. В конце жизни, считая себя уже русским архитектором, Монферран еще больше укрепился в этом своём желании. Архитектору повезло: в отличие от многих его великих коллег, он увидел своё творение завершённым. Открытие собора состоялось 30 мая 1858 года – в день почитания св.Исаакия Далматского, а чуть менее чем через месяц, 28 июня 1858 года, архитектор скончался. Император не дал разрешения захоронить мастера в стенах созданного им собора, поэтому там прошла лишь панихида, после которой тело зодчего было отправлено на родину, во Францию.

Бюст Монферрана в Исаакиевском соборе, ск. А.Фолетти

    Вплоть до недавнего времени было неизвестно, где покоится великий Огюст Монферран. Усилиями В.К.Шуйского, крупнейшего исследователя жизни и творчества Монферрана, была найдена на Монмартрском  кладбище в Париже могила матери зодчего, где, как оказалось, покоится и великий архитектор Петербурга. Покинув в далёком 1816 году родной Париж, архитектор порвал практически все ниточки, связывавшие его с родиной, и до сих пор имя его во Франции остаётся неизвестным, а русским почитателям творчества зодчего остаётся лишь любоваться его скульптурным портретом в стенах Исаакиевского собора, выполненным из тех же сортов мрамора, что и убранство собора. Так Огюст Монферран стал плотью от плоти Исаакиевского собора – величайшего сооружения Санкт-Петербурга. Не так, как дети являются воплощением и продолжением свои родителей, а наоборот.

http://peccator-sum.livejou...

vladimir71.mirtesen.ru

В ТЕНИ СОБСТВЕННОГО ГЕНИЯ: ОГЮСТ МОНФЕРРАН

      Архитектор, чьё имя навсегда увековечено в истории Санкт-Петербурга как имя гения исключительной величины. Творец, подаривший городу гармонию, блеск и звание самой яркой молодой столицы Европы XIX столетия. Мастер, таланту которого завидовали коллеги и благоволили императоры. Как случилось, что великий Огюст Монферран совершенно забыт на родине во Франции и не нашёл последнего приюта на российской земле, которую славил в своих творениях в течение всей своей творческой жизни?

Юности честное зерцало

  О частной жизни архитектора Огюста Монферрана известно чрезвычайно мало. Повествующие о нём труды разных исследователей, вполне бойко начиная рассказ о его детстве и первых годах службы в России, впоследствии совершенно сбиваются с описания жизненного пути зодчего на характеристику его творений и процесса строительства его главных детищ – Исаакиевского собора и Александровской колонны. Конечно, совсем без этого обойтись нельзя: эти плоды творчества архитектора были смыслом его жизни на протяжении 40 лет. Однако как случилось, что мастер, о тщеславии которого ходили легенды, который сам издавал альбомы собственных рисунков и эскизов в Петербурге и в Париже, стремясь навечно запечатлеть своё имя в истории, совершенно неизвестен нам как личность?  Огюст появился на свет 23 января 1786 года в местечке Шайо недалеко от Парижа. Полное имя будущего архитектора – Анри Луи  Огюст Леже Рикар де Монферран – благодаря говорящему «де» даёт предположить, что мальчик происходил из дворянской семьи. Однако это нельзя назвать чистой правдой, хотя мастер никогда не стремился разъяснить окружающим истинное положение вещей и переубедить их в обратном. Мать Монферрана, урождённая Мария Франсуаза Луиза Фистиони, была итальянкой, дочерью негоцианта. Отец, француз Бенуа Рикар, вообще начинал службу в звании берейтора – объездчика лошадей и учителя верховой езды. Впоследствии он далеко продвинулся по карьерной лестнице, получив чин директора Королевской академии в Лионе. Целеустремлённость и жажда признания, стало быть, была генетически унаследована архитектором от папеньки и сыграла весьма весомую роль, когда Монферран всеми силами старался утвердиться при русском дворе.      Дарования Монферрана позволили ему в 20 лет стать студентом Специальной школы архитектуры – такое название при Бонапарте получила Королевская академия архитектуры, куда юноша поступил на обучение 1 октября 1806 года. Учению Монферран отдался со всей страстью и самоотдачей, как и всему, чем он впоследствии занимался. Монферран был увлекающимся человеком: любое занятие, способное его заинтересовать, занимало все его мысли, выражалось в невероятной увлечённости и полном погружении, будь то рисование, архитектура, коллекционирование или… война.      Став студентом академии и учеником придворных архитекторов Наполеона – Шарля Персье и Пьера Фонтена – Огюст с головой погрузился в учёбу. Ему открывались невероятные возможности: ведь Персье и Фонтен считаются основоположниками стиля ампир и самыми яркими его представителями во Франции. Эти выдающиеся градостроители, архитекторы и блестящие мастера прикладного искусства оказали большое влияние не только на растущее мастерство Монферрана, но и на его продвижение – возможно, именно по их протекции Монферран был представлен русскому императору после поражения Наполеона и впоследствии получил у него «добро» на работу в Петербурге. Для того чтобы можно было представить масштаб дарования этих двух мастеров, достаточно лишь указать, что они являются создателями Генерального плана Парижа, авторами проекта  реконструкции территории между Лувром и дворцом Тюильри с сооружением триумфальной арки Карусель.Вид на арку Карузель, арх. Ш.Персье, П.Фонтен   Также наставником Монферрана был «господин Молино, архитектор, генеральный инспектор общественных работ департамента Сены и города Парижа». Так архитектор получал возможность учиться не только в стенах своей alma mater, но и на практике у величайших архитекторов современности.      Однако в самом начале учёба Монферрана была прервана войной. Он был призван для участия в итальянской кампании по охране оккупированных территорий. В составе 9-го конно-егерского полка он получает приказ отправляться в непокорную Калабрию. Однако даже на войне Монферран не забывал о своей главной любви – архитектуре: получив должность квартирмейстера, он выкраивал для себя свободное время, и, пока все остальные солдаты отдыхали от длительных переходов и изнывающего южноитальянского зноя, делал зарисовки разнообразных памятников архитектуры, какие только встречались на пути. Так с юного возраста выражалась увлечённость и самоотдача мастера – во всем, за что он только ни брался. И в боевых действиях, несмотря на хрупкую наружность, юный архитектор проявил отвагу и покинул поля брани лишь после нападения мятежников, получив пару сложных ранений в бедро и  в голову. Несмотря на такой вынужденный и опасный для жизни характер, путешествие по Италии оказало впоследствии весомое влияние на архитектора, его вкус и авторский стиль.      Залечив раны, в 1807 году Монферран возвращается на родину,  где благополучно закончил обучение и подвергся очередному наваждению, захватившему всю его пламенную душу – женился. Избранницей Монферрана стала хорошенькая вдова Юлия Морне, урождённая Гокерель. Влюблённость Огюста приобрела характер всепоглощающего пожара: не замечая ничего вокруг, он закончил обучение и пытался (пока не очень результативно)  начать строить карьеру. Казалось, ничто было не в состоянии омрачить жизнь новоиспечённого молодожёна.      Так бы всё и шло своим чередом, в мире и спокойствии, если бы не война. В 1813 году Огюст был вновь призван на военную службу. В этот раз Монферран отличился ещё больше: возглавляя сформированную им самим под Версалем роту,  архитектор проявил недюжинный героизм в сражении при Ханау на Майне. Доблесть Монферрана была удостоена ордена Почётного легиона – неплохо для 25-летнего выпускника архитектурной академии!      Так как же получилось, что молодой, подающий надежды архитектор, да к тому же национальный герой, покинул родное отечество и связал свою творческую жизнь со страной, против которой сражался на ратном поле?Все мы знаем, чем закончился поход Наполеона на Россию. В итоге молодой архитектор оказался перед выбором: остаться на родине, не дающей ни малейших возможностей в реализации масштабных замыслов амбициозного юноши, или отправиться в Санкт-Петербург, который после слома имперского натиска Наполеона превратился в перспективную столицу могущественной европейской империи. К тому же Монферран был протеже главных архитекторов Бонапарте, что тоже отнюдь не добавляло ему очков в период Реставрации.      Зодчий никогда не стремился быть архитектором-строителем, воплощавшим чужие проекты. Он мечтал строить собственные здания, и поэтому работы по восстановлению, перестройке и реконструкции зданий пострадавшего Парижа, пусть и под началом королевского архитектора Молино, не слишком прельщали амбициозного Монферрана. Тем не менее, на этих работах он набрался опыта, достаточного для того, чтобы отправиться в длительное морское путешествие к берегам Финского залива.

Неогранённый алмаз

 

    Санкт-Петербург встретил Монферрана летом 1816 года праздничным открытием Биржи, построенной по проекту соотечественника Монферрана,  архитектора Ж.-Ф. Тома де Томона. Неизвестно, что поразило зодчего больше – само здание или пышная, помпезная церемония, сопутствовавшая его открытию, одно точно: Монферран понял, что сделал правильный выбор.

    Архитектор, которому на тот момент исполнилось 30 лет, подготовился к поездке тщательно: составил новый гардероб (встречают по одёжке),  собрал свои лучшие эскизы и рисунки. Поселился будущий великий зодчий с супругой в скромной, если не сказать бедной, квартирке в доме Шмита на углу Апраксина переулка и набережной Фонтанки. Монферран и не подозревал, что соседом его окажется Ф.Ф.Вигель – начальник канцелярии Комитета по делам строений и гидравлических работ, где архитектору предстоит трудиться в течение нескольких лет. К начальнику этой комиссии, Августину Бентакуру, он и направился с рекомендательным письмом вскоре после прибытия.

А.А.Бетанкур   Ещё не зная, что перед ними стоит без пяти минут придворный архитектор Его Величества, Вигель, заставший Монферрана на аудиенции у Бентакура оценил его не слишком лестно. «В одно утро нашёл я у Бентакура белобрысого французика, лет тридцати не более, разодетого по последней моде, который привёз ему рекомендательное письмо от друга его, чиновника Брегета. Когда он вышел, спросил я об нём, кто он таков? «Право не знаю, - отвечал Бентакур, - какой-то рисовальщик, зовут его Монферран. Брегет просит меня, впрочем, не слишком убедительно, найти ему занятие, а на какую он может быть потребу?». Растерявшись и не зная, как бы побыстрее отослать назойливого посетителя, Бентакур велел Монферрану принести какие-нибудь графические работы, чтобы посмотреть, на что он способен. Наверное, маэстро Бентакур думал, что «французик» предоставит весьма посредственные рисунки и окажется где-то среди чиновников средней руки возглавляемого им Комитета, после чего о нём можно будет с чистой совестью забыть.      Однако Монферран в очередной раз удивил всех. Ф.Ф.Вигель описывает события, произошедшие через три дня после достопамятного разговора. «Бентакур позвал меня в комнату, которая была за кабинетом, и, указывая на большую вызолоченную раму, спросил, что я думаю о том, что содержит она  в себе? «Да это просто чудо!» - воскликнул я. «Это работа маленького рисовальщика», - сказал он мне. В огромном рисунке под стеклом были собраны все достопримечательные древности Рима, Траянова колонна, статуя Марка Аврелия, триумфальная арка Септима Севера, обелиски, бронзовая волчица и проч., и так искусно сгруппированы, что составляли нечто целое, чрезвычайно приятное для глаз. Всему этому придавали цену совершенство отделки, которому подобного я никогда не видывал». Вот вам и «маленький рисовальщик»!      Теперь уже Вигель лично настаивал на том, чтобы Бентакур немедленно нашёл достойное такого таланта место, настаивая на том, чтобы его сделали начальником чертёжной. Это предложение Бентакур отверг по причине «излишней молодости» соискателя, и сделал его старшим чертёжником – без жалования, но зато с оплатой квартиры и суммой, выдаваемой непосредственно от Комитета «в виде награждения». Вигель, посетив Монферрана с его супругой в их получердачной квартирке, объяснил ситуацию зодчему, «который всё с благодарностью был готов тогда принять, как будто предвидя, что всё это скоро должно перемениться». И сдаётся нам, что «как будто» в этой фразе Вигеля абсолютно лишнее.

Таланты и завистники

      Молниеносное восхождение Монферрана по карьерной лестнице началось с доверенного ему императором строительства Исаакиевского собора – пожалуй, самого примечательного «долгостроя» в истории Санкт-Петербурга. Стоит лишь сказать, что из 41 года, прожитого архитектором в России, 40 он провёл на стройке Исаакиевского собора.      Однако почему из всех достойнейших архитекторов, работавших в то время в Петербурге – К.И.Росси, В.П.Стасова, А.И.Мельникова, Андрея и Александра Михайловых – выбор пал на «тёмную лошадку» Монферрана? Молодой человек, безусловно, обладал огромным талантом; однако у него не было ни малейшего опыта строительства таких грандиозных зданий – Исаакиевский собор, к слову, является четвертым по величине купольным сооружением Европы.

Проект Исаакиевской церкви архитектора А.Ринальди, рисунок О.Монферрана

      Четвёртый по счёту проект собора, задуманного еще Петром I, Монферрану предложил подготовить А.Бентакур по поручению Александра I, окончательно решившегося на перестройку собора в том же 1816 году, вскоре после прибытия зодчего в Россию.  Монферран оценил оказанное ему доверие и, не зная, как лучше удивить императора и каков его архитектурный вкус, подготовил «24 прекраснейших миниатюрных рисунка, в которых можно было найти: китайский, индийский, готический вкус, византийский стиль и стиль Возрождения и, разумеется, чисто греческую архитектуру древнейших и новейших памятников». Переплетённые в красивый кожаный альбом рисунки произвели впечатление на императора, который подтвердил назначение Монферрана «императорским архитектором». Можно понять радость и гордость амбициозного француза – едва прибыв в Петербург, он завоевал благосклонность императора и коллег, а также заполучил самую масштабную стройку Российской империи! Есть чем гордиться, однако тщеславие Монферрана вскоре приобрело формы поистине бесстыдные: в 1820 году, всего через 2 года после начала строительства, он выпустил альбом об Исаакиевском соборе под девизом «Non omnis moriam» («Не весь умру»). Немудрено, что очень скоро у архитектора появилась масса недоброжелателей.Ещё одна причина, по которой проект достался именно Монферрану, заключалась в том, что он единственный в своём плане перестройки учёл требование императора сохранить основную часть третьей Исаакиевской церкви. В предыдущем конкуре 1813 года участовали А.Д.Захаров, А.Н.Воронихин, В.П.Стасов, Д.Кваренги, Ч.Камерон и другие архитекторы, которые настаивали на возведении собора «с нуля», опасаясь брать на себя ответственность за исправление ошибок предыдущего строителя Исаакиевской церкви. Монферран же решил рискнуть – и не прогадал. Однако на пути его ждала ещё масса трудностей.Исаакиевский собор, неосуществленный проект О.Монферрана   Главной загвоздкой в проекте Монферрана было то, что архитектор лишь весьма приблизительно представлял себе, как осуществить возведение огромных колонн  и мощного купола. Он не был инженером, он был лишь архитектором, и познаний его явно было недостаточно для реализации проекта. Здесь Монферрану очень помогал инженерный гений Августина Бентакура, который с тех пор и до самой своей смерти стал опорой и поддержкой для «императорского архитектора». Тем не менее, у Бентакура и без стройки Исаакия хватало дел, и ряд вопросов Монферрану приходилось решать самостоятельно, на свой страх и риск.      В октябре 1820 года успехи и похвальба Монферрана окончательно набили оскомину его амбициозному коллеге и соотечественнику М.Модюи. Француз сразу невзлюбил Монферрана, как только тот переступил порог Комитета по делам строений и гидравлических работ. Неизвестно, взбесил ли Модюи хвастливый альбом Монферрана об увековечивающем его имя Исаакиевском соборе, или просто собственные скромные успехи вызывали неудовлетворение, но его «Записка по постройке церкви св.Исаакия и о проекте архитектора Монферрана» не только сочилась ядом и претензиями личного характера, но и указывала на весьма существенные недочеты проекта Монферрана. Модюи не только обвинял более удачливого соотечественника в отсутствии таланта, льстивости и лицемерии, но и в таких недостатках проектирования, как возможность неравномерной осадки здания, сомнения в прочности фундамента и неправильному проектированию купола.      На такие серьёзные обвинения никак нельзя было закрыть глаза, и Академией художеств был сформирован специальный Комитет, который должен был рассудить зодчих и решить, действительно ли проект Монферрана недостаточно профессионален. Итогом работы Комиссии стал конкурс на улучшение проекта Монферрана, в котором победил … сам Монферран. Видимо, обвинения в хитрости, выдвинутые Модюи, не были совсем уж безосновательными. На втором этапе конкурса Монферран, учтя работы своих коллег и оценив их положительные и отрицательные стороны, дополнил их собственными удачными новыми решениями и получил Исаакиевский собор обратно! Рвение архитектора к утверждению своих творческих принципов достойно уважения: ведь вместе с проектом к нему вернулось признание собственного профессионализма и творческой состоятельности мастера. Если бы Монферран не вернул себе Исаакий, его карьеру можно было бы считать вдребезги разбитой из-за записки недоброжелателя.      И уж тем более не состоялось бы триумфального возведения Александровской колонны на Дворцовой площади Санкт-Петербурга, без которой мы сегодня не можем представить северную столицу.  1834 год – год завершения колонны – стал годом окончательного и бесповоротного признания не только таланта, но и мастерства Монферрана. Многие исследователи отмечают, что даже если бы Монферран не построил Исаакиевский собор, одной лишь Александровской колонны было бы достаточно для того, чтобы обессмертить его имя. Однако кто бы доверил возведение самой большой стелы в Европе архитектору-неудачнику?

Г.Гагарин, "Александровская колонна в лесах", 1832-1833 гг.

      Жаль только, что А.Бентакур не дожил до триумфа своего протеже: в 1824 году мастер скончался, а благодарный ученик, создав ему надгробный памятник на Смоленском лютеранском кладбище, отныне самостоятельно боролся с нападками завистников и коллег.Надо сказать, что отношение современников к Монферрану было неоднозначным. Многие считали, что он получил крупный заказ незаслуженно, по протекции, не имея достаточного опыта, называли «чертёжником, а не архитектором». В городе даже продавали скульптурные шаржи на Монферрана работы скульптора Лене, задолго до того, как завершилось строительство Исаакиевского собора. Лене специализировался на карикатурных фигурках, и самыми «ходовыми» считались портреты Монферрана, Витали, Неффа и других мастеров, занятых на строительстве Исаакиевского собора.В журнале «Иллюстрация» за 1848 год есть статья, в которой рассказывается о работах Лене, в том числе о скульптурном изображении Монферрана, увенчанного «короной» в виде Исаакиевского собора. Как ни странно, здесь речь идёт не столько о себялюбии мастера и его гордости за собственный талант, но о достоинстве, с которым он справился с таким сложным проектом. «…Вы видите художника, который, увенчав себя лучшим своим произведением, с достаточной лёгкостью и значительным самодовольством держит на голове всю эту ужасную тяжесть в целости. Он мог совершить это, он торжествует над врагами, - а их, как известно, было немало, и все они стремились доказать, что здание Монферрана – здание невозможное, что оно не устоит, а обрушится! Но здание высоко, а враги низко, в виде змея – демона; они попраны художником, и он как воитель, одержавший верх, спокойно и предовольно стоит себе, беззаботно, с некоторой кокетливостью победителя, сунув руки в карман». 

Ad patres

      Сам Монферран признал себя именно архитектором, а не рисовальщиком или чертёжником, лишь ближе к завершению строительства собора. Несмотря на то, что на протяжении всей жизни Монферран считал себя французом и так и не выучил как следует русский язык, отдельные чертежи, выполненные им в 1840-50х годах, имеют подпись автора, начертанную по-русски. Понимая, что созданные им произведения принадлежат России, он не отделял себя от страны, в которой прошла вся его творческая жизнь, хотя в некоторых высказываниях стремился подчеркнуть свою принадлежность Отечеству, оставленному ради осуществления смелых замыслов. Да и круг общения Монферрана был преимущественно французским: даже жениться второй раз он умудрился на француженке, актрисе королевских театров  Элизе Пик Дебоньер, подписавшей в 1826 году ангажемент на выступления в России  и укравшей пламенное сердце архитектора на первом же представлении. Жениться на Элизе Монферран, правда, смог лишь через 9 лет после первой встречи, в 1835 году, а на их свадьбе присутствовал печально известный Жорж Шарль Дантес.      Ещё одной страстью Монферрана стало коллекционирование. Характеристика его художественного собрания дана А.В.Старческом в его биографическом очерке о Монферране и занимает около десятка страниц - огромное количество античных и средневековых скульптур (больших и малых), картин и всякого рода редкостей, которые хранились в собственном доме архитектора. Это, кстати, тоже служило основанием для нападок на Монферрана недоброжелателями: некоторые считали, что значительная часть средств от строительства Исаакиевского собора вместо прямого своего предназначения служит улучшению жилищных условий Монферрана. Однако это всё чистейшей воды домыслы недоброжелателей: многие успешные архитекторы имели в то время собственные дома, хотя и не являлись авторами произведений настолько масштабных, как Александровская колонна (за неё Николай I пожаловал Монферрану 100 тысяч рублей).Несмотря на некоторую «культурную изолированность» архитектора от России, специально или неосознанно поддерживаемую архитектором, еще с 1828 года он мечтал о том, чтобы быть похороненным в стенах Исаакиевского собора. В конце жизни, считая себя уже русским архитектором, Монферран еще больше укрепился в этом своём желании. Архитектору повезло: в отличие от многих его великих коллег, он увидел своё творение завершённым. Открытие собора состоялось 30 мая 1858 года – в день почитания св.Исаакия Далматского, а чуть менее чем через месяц, 28 июня 1858 года, архитектор скончался. Император не дал разрешения захоронить мастера в стенах созданного им собора, поэтому там прошла лишь панихида, после которой тело зодчего было отправлено на родину, во Францию.

Бюст Монферрана в Исаакиевском соборе, ск. А.Фолетти

    Вплоть до недавнего времени было неизвестно, где покоится великий Огюст Монферран. Усилиями В.К.Шуйского, крупнейшего исследователя жизни и творчества Монферрана, была найдена на Монмартрском  кладбище в Париже могила матери зодчего, где, как оказалось, покоится и великий архитектор Петербурга. Покинув в далёком 1816 году родной Париж, архитектор порвал практически все ниточки, связывавшие его с родиной, и до сих пор имя его во Франции остаётся неизвестным, а русским почитателям творчества зодчего остаётся лишь любоваться его скульптурным портретом в стенах Исаакиевского собора, выполненным из тех же сортов мрамора, что и убранство собора. Так Огюст Монферран стал плотью от плоти Исаакиевского собора – величайшего сооружения Санкт-Петербурга. Не так, как дети являются воплощением и продолжением свои родителей, а наоборот.

peccator-sum.livejournal.com

---

Смотрите также

• 
  Картина набрызгом
• 
  Эбру картины
• 
  Картины эбру
• 
  Картина носорог
• 
  Чарушин картины
• 
  Сапунов картины
• 
  Сотрите картину
• 
  Скрипач картина
• 
  Картины стилизованные
• 
  Бурлюк картины
• 
  Картина глобус