Музей Черномырдина"Град обреченный" Рериха не нашел покупателя на аукционе в Лондоне. Град обреченный картина
"Град обреченный" картина Рериха
У Николая Рериха есть две необычайно мрачные картины, «Град обреченный» и «Крик змия». Они традиционно считаются пророческими, хотя относительно смысла этих пророчеств и их отношения к конкретным историческим событиям ведется много споров. Братья Стругацкие не только позаимствовали у картины «Град обреченный» название, их философский роман-антиутопия в каком-то смысле является одной из интерпретаций значения этого полотна. У зрителей, знакомых с мрачной фэнтезийной трилогией Мервина Пика, картина может вызвать ассоциации с Горменгастом.
На картине, первым владельцем которой был Максим Горький, изображен старинный замок исполинских масштабов – это и есть осужденный и обреченный город. Острые скалы, окружающие крепостные стены, символизируют враждебность и опасность сил, подкрадывающихся к жителям города под покровом ночи. Некоторые критики склонны видеть в этом сюжете тревожное, гнетущее ожидание революции 1917 года. В доказательство этой гипотезы они указывают революционно-красный цвет змея-дракона, кольцом окружившего спящий город. Другие же критики видят в картине предчувствие ужасающих событий во время блокады Ленинграда. В этом случае дракон символизирует невозможность выбраться из вражеского окружения. А некоторые эксперты считают произведение пророчеством о приближающейся Первой мировой войне.
Есть и еще более эзотерическая интерпретация «Града обреченного». Она связана с легендой о сокровищах Навуходоносора, которые остались в Вавилоне после падения правителя-тирана. Крепостные стены Вавилона охранял огромный спящий змей. По преданию, греческому царю Льву и его друзьям удалось проникнуть в Вавилон и завладеть инсигниями Навуходоносора (в том числе шапкой Мономаха). Эти знаки царской власти в свое время, пройдя через руки византийских правителей, оказалась во владении московского царя (Ивана Грозного, как утверждается в одной из версий легенды). Творческое воображение авторов легенды связало Вавилон с Россией по той причине, что Вавилон упоминается в Апокалипсисе, и следовательно, место рождения Антихриста также переносится в Россию. С этой точки зрения можно сказать, что обреченный Град – ни что иное, как Россия накануне конца света, ожидающая второго пришествия Христа. Змей, который является символом и образом Сатаны, также отлично вписывается в эту теорию. Николай Рерих был очень хорошо знаком с этой легендой, так как ее описал в одной из своих статей («Византизм и Россия») его близкий друг, Владимир Соловьев.
Примерная оценочная стоимость «Града обреченного» – от 800 000 до 1 200 000 фунтов стерлингов, именно за такую сумму рассчитывали продать полотно в ноябре 2014 года на аукционе MacDougall\’s. Однако покупателя не нашлось. На сегодняшний день самой дорогой картиной Рериха является полотно «Труды Богоматери», оно было продано в июне 2013 года за 7,88 миллионов фунтов на аукционе Bonhams.
Николай Рерих картина «Град обреченный»
Крик змия картина Рериха
Готовитесь к самому главному празднику своей жизни и хотели бы, чтобы он был красивым и счастливым? Обручальные кольца купить в СПб на «Vesta-Rings» — это именно то, что вам необходимо. Большой ассортимент и превосходное качество.
Сейчас также смотрят:
art-assorty.ru
Описание картины Николая Рериха «Град обреченный»
На картине изображен могучий замок, который, видимо, уже ни один век стоит среди острых скал. Фоном ему служит грозное, практически черное небо. Окна замка отражают красное зарево, возможно, бушующей неподалеку битвы. Небо, исполненное в кровавых красках, должно быть символизирует скорое наступление войны. Алые же оттенки являют символ последующей революции.
Эти краски выступают в качестве основного фона для будущего краха замка, а значит, и окружающего его мира. Создается общее впечатление некой неизбежности, неумолимого хода истории, сметающей на своем пути любые творения человека.
Замок окружен таким же кроваво-красным драконом. Он закупорил все входы и выходы из строения, не давая жителям выбраться на свободу. Город действительно обречен на неминуемую гибель. Дракон не оставляет выбора: впереди только смерть.
Жители, возможно, еще и не знают о грядущих событиях. В окнах нет и проблеска света, сообщающего о том, что кто-то еще не спит. На дворе ночь, поэтому все спят. Но не спит только дракон, струящийся по острым скалам. Его голова наклонена вниз, словно он собрался спуститься с гор. На самом деле он, скорее всего, ищет и другие пути отступления жителей замка.
Основным оттенком, избранным Рерихом для своего произведения, стал темно-синий с вкраплением белого и красного. Такое сочетание как будто сообщает зрителю, что в замке никого больше нет. Он скоро придет в запустение. Будет лишь остов строения, крепкими стенами упирающийся в горную гряду.
И все же, они не дадут спасения. Придет новый мир, а старый исчезнет с лица планеты. Людям придется подчиниться наступающей революции, иначе дракон поглотит их, как он не раз делал уже с представителями человеческого рода. Осталось лишь дождаться наступления рассвета: тогда все и произойдет.
opisanie-kartin.com
Н.К. Рерих. «Град обреченный». «Крик змия». (1914): yasko
У Н.К. Рериха есть две пророческие картины 1914 года «Город осуждённый» (вариант названия «Град обреченный») - гигантский змей обвился кольцом вокруг стен города, закрыв входы и выходы, словно образовав магический круг зла.«Крик змия» - среди остроконечных бесплодных скалистых хребтов поднимается к небу голова змея, он кричит, словно пророча беды и несчастья. Пророческий смысл этих картин вовсе не так ясен, как кажется тем, кто увязывает их сюжет, с блокадой Ленинграда. Хотя и этого смысла мы не отрицаем, но им значение этого символа не исчерпывается.Чтобы лучше понять значение этого пророчества, ознакомимся с изложением одной русской легенды, которое близкий друг и единомышленник Н.К. Рериха Вл. Соловьёв приводит в своей замечательной, одной из наиболее сложных историософских статей «Византизм и Россия» (1896 года), которая не устарела до сих пор. В ней он пишет о русском идеале властелина, как олицетворении грозной, всесокрушающей, ничем нравственно не обусловленной силы, - «идеал римского кесаря, оживлённый и усиленный воздействием ближайших ордынских впечатлений».
«Это вызванное историческими несчастьями возвращение русского сознания к старому языческому обожанию безмерной всепоглощающей силы, олицетворённой в монархе, чрезвычайно выразительно запечатлелось в удивительной легенде, по которой власть московских государей получает свою верховную санкцию не от кого иного, как от Навуходоносора, т.е. как раз от главы сокрушенного Христом языческого колосса, - от типичнейшего олицетворения богопротивной и свыше обличенной идеи безграничного деспотизма.
Всем известно предание о том, что священные знаки царской власти перешли к московским государям от их предка, великого князя киевского Владимира Всеволодовича, который в свою очередь получил их в дар от восточно-римского императора Константина Мономаха (передавшего Владимиру и это прозвание). Но откуда взялись эти регалии в самой Византии? На этот вопрос отвечает наша легенда.
После падения Навуходоносорова царства, рассказывается в ней, Вавилон запустел, сделался жилищем бесчисленных змей и снаружи был окружен одним огромным змеем, так что город стал недоступен. Тем не менее, греческий царь Лев, « во св. крещении Василий», решил добыть сокровища, принадлежавшие некогда Навуходоносору. Собравши войско, Лев отправился к Вавилону и, не дошедши до него пятнадцать поприщ, остановился и послал в город трёх благочестивых мужей - грека, обежанина (абхаза) и русина. Путь был очень трудный: вокруг города на шестнадцать вёрст поросла трава великая, как волчец; было множество всяких гадов, змей, жаб, которые кучами, как сенные копны, поднимались вверх от земли, - они свистели и шипели, а от иных несло стужею как, как зимой. Послы прошли благополучно к великому змею, который спал, и к стене города.
У стены была лестница с надписью на трёх языках - греческом, грузинском и русском, - гласившая, что по этой лестнице можно благополучно пробраться в город. Исполнивши это, послы среди Вавилона увидели церковь и, войдя в неё, на гробнице трёх святых отроков, Анании, Азарии, и Мисаила, горевших некогда в пещи огненной, они нашли драгоценный кубок, наполненный миррой и ливаном; они испили из кубка, стали веселы и на долгое время уснули; проснувшись, хотели взять кубок, но голос из гробницы запретил им это делать и велел идти в Навуходоносорову сокровищницу взять «знамение», т.е. царские инсигнии. В сокровищнице они среди других драгоценностей нашли два царских венца, при которых была грамота, где говорилось, что венцы сделаны Навуходоносором, царём вавилонским и всея вселенныя, для него самого и для его царицы, а теперь должны быть носимы царём Львом и его царицей; кроме того послы нашли в вавилонской казне «крабицу сердоликовую», в которой была «царская багряница», сиречь порфира, и шапка Мономаха, и скипетр царский».
Взявши вещи, послы вернулись в церковь, поклонились гробнице трёх отроков, ещё выпили из кубка и на другой день пошли в обратный путь. Один из них на той же лестнице оступился, упал на великого змия и разбудил его; когда же «великий змий услышал его, то встала на нем чешуя как волны морские и начала колебаться»; два другие посла ухватили товарища и поспешно бежали; они добрались до места, где оставили своих коней, и уже положили в них свою добычу, как вдруг великий змей свистнул: они попадали на землю и долго лежали как мертвые; пока, наконец, очнулись и отправились к царю.
Но в царском войске змеиный свист наделал ещё больше беды: погибло немало воинов и коней. Остальные в испуге бежали, и лишь за тридцать верст от Вавилона царь остановился подождать своих посланцев. Придя, они рассказали свои приключения и отдали царю инсигнии Навуходоносоровы - те самые, которые - по другим сказаниям - от одного из последующих византийских императоров перешли к киевским, а от них - к московским государям.Царь Иван Васильевич кликал клич: кто мне достанет из вавилонского царства корону, скиптр, рук державу и книжку при них? По трое суток кликал он клич - никто не являлся. Приходит Борма-ярыжка и берётся исполнить царское желание. После тридцатилетних скитаний и всевозможных приключений он, наконец, возвращается к московскому государю, приносит ему вавилонского царства корону, скиптр, рук державу и книжку и в награду просит у царя Ивана только одного: «Дозволь мне три года безданно, беспошлинно пить во всех кабаках!» - не лишенное знаменательности заключение для этого обратного процесса народного сознания в сторону диких языческих идеалов».(Вл. Соловьёв. Смысл любви. М., 91, стр.203-204.)
Вавилон - одно из главных имён, упоминаемых в Апокалипсисе. Открываем и читаем: "Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него - как у медведя, а пасть у него - как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть... И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонилась дракону, который дал власть зверю, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним? И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца". (Откр. 13:2-5).
После чего придёт Спаситель.
Являются ли эти два полотна Н.К. Рериха пророческими, что касается явления Антихриста, (рождения которого К.Н. Леонтьев ожидал в России), в т.ч. и в отношении СПб, покажет Время.
В т.ч. и теле программа «Время»?
Тайкий, как постень, напрасный, он приполз в пустополье под город — кто же его чуяли чье это сердце в тосках заныло? — он приполз в пустополье, обогнул белую стену — набашнях огни погасли и не били всполох — обогнул он белую стену и белые башни,выглохтал до капли воду в подземных колодцах, и, стонотный, туго стянулся кольцом,скрестив голову-хвост.Я помню и забыть не могу, как дети голодные в ямах плачут, спрятались от страха вямы, босые, дрожат, боятся, голодные, и так жалобно плачут, а я ничем не мог им помочь, и помню еще, как полуживой в груде мертвых смотрел на меня и рукою звал, — и ему я не мог помочь, и еще помню, как полз ко мне с перебитыми ногами и просил пить... Я помнюраненую лошадь, как стояла она и плакала, как человек, и помню собаку, душу надрывалаона своей тоской, я ее звал, давал есть, а она даже и не смотрела на еду, она сидела на своем дворе, где все сожжено.
Горюч песок в пустополье. Смертоносно дыхание. Шума ветра не слышно, и лишь отзноя хрястают камни.Горе тебе, обреченный! Ты ли виною или терпишь за чужую вину—горе тебе,обреченный!Очи его — озерина, шкура, как нетина-зелень, тяжки волной пошевёлки.И от очей его больно, и холод на сердце, и нет нигде скрыти.Знаю по грехам нашим...
Знаю, много неправды, много греха вопиет на небо. Надо грех очистить, грехоттрудить.
И ты благослови меня в последнюю минуту ради чистоты земли моей родимой принятькротко мою обреченную долю.
yasko.livejournal.com
Братья Стругацкие и Николай Константинович Рерих: «Град обреченный» - @dinadiana
Все, кто знаком с творчеством легендарных Братьев Стругацких или вовсе является их фанатом, как, например, я, должны знать о таком их романе как «Град обреченный». Для меня это однозначно один из самых сложных, неоднозначных и философских романов всего их творчества. Вы только представьте себя Город, в котором проживают люди из разных стран и разных национальностей, попавшие сюда из разных времён, но из одной эпохи. В нём включают и выключают Солнце. Город пространственно зажат с одного бока стеной, ведущей в небеса, а с другого - огромной, бесконечной пропастью. На севере - развалины, которые люди массово покидают по причине нехватки воды. На юге - непроходимые болота. Город является ареной для некого проводимого Эксперимента. У каждого есть свой Наставник, за Экспериментом следят Наблюдатели. Здесь все продолжают жить своей размеренной жизнью: той, что жили и раньше. Периодически люди вынуждены менять работу, которую им подбирает машина. И очень часто эта работа совершенно не подходит под характер, способности или желания конкретно взятого человека. Вот, главный герой Андрей Воронин. Сначала он работает мусорщиком, потом становится следователем, затем - редактором. Рядом с Ворониным неопрятный, отталкивающий, но в тоже время умный и такой неоднозначный Изя Кацман. Ощущение внутренней пустоты, всегда так больно возникающей, когда разрушаются идеалы и не оправдываются надежды, заставляют задуматься главного героя: пустить себе пулю в лоб, стать подлецом и мразью, вечно мстить миру за его несправедливость...а может быть есть ещё какой-нибудь выход и выбор?
Как писал сам Борис Стругацкий, главной задачей, которая стояла перед ними, было показать, как те или иные обстоятельства кардинально меняют мировоззрение человека; как он из состояния бездумного фанатика переходит в состояние зависшего в воздухе и пространстве человека, потерявшего всякую почву под ногами, незнающего куда и в каком направлении ему двигаться дальше. В этом романе как нельзя лучше можно увидеть себя, потерявшегося и потерянного, разочаровавшегося и заблудившегося в попытках найти какой-либо смысл и суть. И что самое главное, Стругацкие никогда не введут вас в состояние депрессии: они являются главным источником неиссякаемого оптимизма и жизнелюбия, даже для таких депрессивных натур, как автор этого поста)
Источник (1) картины Николая Рериха «Град обреченный», 1914 год
Название своего романа Братья Стругацкие позаимствовали у названия картины Николая Константиновича Рериха, которая поразила их одновременно и красотой, и той безнадёжностью, которая от неё исходила. Сразу же стоит отметить правильность произношения названия как картины, так, естественно, и романа. Изначально я это делала неправильно, но закончив читать книгу и сразу же метнув на форумы таких же несчастных и одновременно счастливых, не до конца понимающих, что же за «космос» со всеми ними случился, в одном из комментариев увидела примечание, что слово «обреченный» произносится через букву «е». Т.к. иногда я бываю слегка недоверчивой, то продолжила свои поиски, тем самым набрела на совместное интервью Бориса Стругацкого и Александра Житинского, где первый как раз и говорил о «Граде обреченном». Мой слух просто не мог не уловить такую необходимую для меня на тот момент букву «е». Но «язык мой - враг мой», поэтому мне понадобилось довольно много времени, чтобы довести сначала сознание, а потом и речевой аппарат до автоматического произношения слова «обреченный» без буквы «ё». Скорее всего, это старославянское произношение: вместо «обречённый» - «обреченный», вместо «город» - «град».
Идея написания «Града обреченного» возникла у Братьев Стругацких в 1967 году, однако каков же был его первоочередной замысел уже установить невозможно. Можно только смело предположить, что он в корень отличался от того, что мы можем прочитать в самом романе. Его рабочими названиями были «Новый Апокалипсис» и «Мой брат и я». Это даёт право судить о том, что изначально роман планировался как автобиографический. «Град» был написан в шесть заходов на протяжении двух с четвертью лет. Официальной датой его завершения принято считать 27 мая 1972 года, однако опубликован роман был значительно позже, по политическим причинам. С января по апрель 1987 года журнал «Радуга» впервые начал публиковать главы романа. В сентябре-октябре 1988 года и феврале-марте 1989 года аналогично поступил и журнал «Нева». В 1989 году «Град обреченный» наконец-то вышел отдельным изданием.
Источник (2) картины Николая Рериха «Град умерший»,1918 год
Касательно картины «Град обреченный» . В интернете меня ждала целая неразбериха, к которой я совершенно была не готова. В буквальном смысле слова пришлось проводить целое расследование-исследование.Учитывая тот факт, что перед глазами, ещё до написания этой статьи, стояла картина «Град обреченный» с первого источника изображения (смотрим выше), практически каждый второй источник интернета показывал мне картину со второго источника «Град умерший» только с названием «Град обреченный». Более того, под «Градом обреченным» размещён «Град умерший» даже в википедии. Поэтому мне пришлось «перелопатить» в прямом смысле слова все источники, которые только мне попадались, чтобы в конечном счёте утвердиться во мнении: это разные картины с разными названиями и разными датами их создания. «Град обреченный» - первая картина, датируемая 1914 годом; «Град умерший» - вторая картина, датируемая 1918 годом (смотреть на указанные мной источники изображения). В очень многих источниках есть ещё один вариант подачи информации, когда обе картины имеют одинаковое название - «Град обреченный». И для полного умопомешательства, кроме того, что картины имели противоположные названия, у них были ещё противоположны и даты написания, т.е. «Град обреченный» датировался 1918 годом, а «Град умерший» - 1914 годом. Я так и не поняла почему произошла такая путаница в названиях и датах, но больше всего меня озадачил сам факт разной трактовки и подачи информации. Где-то что-то, видимо, пошло не так. С подобным явлением я ещё ни разу так категорично не сталкивалась, но всё-таки предлагаю остановиться на той вариации названия картин, о которой написала чуть выше.
Источник очень личного архива: там «Град обреченный»
Картина Николая Рериха «Град обреченный» принято считать пророческой: гигантский Змий обвивает город кольцом, закрывая все его входы и выходы, тем самым символизируя созданный круг зла. Но здесь не стоит видеть древнего дракона - это нависшая катастрофа в виде Первой мировой войны. Весь суд, который люди сами же творили над культурой и человеческой цивилизацией, весь тот хаос, который они породили и который грозился уничтожить до этого существующий мировой порядок - всё это символизирует свирепый, грозный, страшный, всеуничтожающий красный Змей Мирового Зла.
Картину Николая Рериха очень высоко оценил Максим Горький. В 1915 году в Петрограде проходила выставка «Мир искусства», где и была показана данная картина. Горького она настолько поразила, что он захотел её приобрести. В результате он получил её в подарок от самого художника. Размер картины - 51 x 75.5. «Град обреченный» написан на картоне, темперой.
Не менее впечатляющей, лично для меня, является и картина «Град умерший». Всё мрачно и безжизненно, холодно и тоскливо. Огромный замок стоит среди одиноких, грозных и острых скал под чёрным небом. Шансов у жителей выбраться из города не осталось: огненный Змей перекрыл все выходы, готовый прогладить любого и каждого, кто решится выйти за его пределы. Если в «Граде обреченном» можно почувствовать и слабо уловить хотя бы небольшой намёк надежды, то эта картина говорит о полной обреченности и безысходности. Впереди - только смерть.
Путаница между двумя этими картинами заключается не только в их названиях и датах, но ещё и в цветовой гамме. Вот, к примеру, можно встретить и такие «расцветки» картин. «Град умерший» так и вовсе имеет совершенно иной вид: голова Змея справа, замок - слева. «Всё смешалось в доме Облонских»...
Источник другой версии «Град обреченный»,1914 годПодобные недоумения возникли не только у меня. Аналогичными вопросами задавались и на форумах сами поклонники творчества Рериха, указывая на возникшую путаницу с картинами.
Источник другой версии «Град умерший»,1918 годИ напоследок, а также в доказательство того, что «не всё так однозначно», приведу небольшую цитату из письма Елены Ивановны Рерих руководителям Музея Николая Рериха в Нью-Йорке - Зинаиде Григорьевне и Дедлею Фосдикам (25 июля 1948 год):
Картина Н.К. "Град обреченный" была написана до революции 17-го года, и с тех пор она находилась в коллекции Горького. Меня смущает год 1920-й и обозначение Финляндии, ибо уже в 1919 году мы были в Лондоне. Кроме того, значительный период до первой войны и во время ее Н.К. не писал масляными красками, а только темперой фирмы Вурм. Может быть, это копия с картины Н.К.? Много копий делалось с его картин, и сейчас приходится слышать о таких попытках даже в Индии.
goldvoice.club
ПЕТРОГРАД — ГРАД ОБРЕЧЕННЫЙ. Рерих
ПЕТРОГРАД — ГРАД ОБРЕЧЕННЫЙ
Шел 1916 год, жена Рериха Елена Ивановна настаивала на срочной поездке в Финляндию, но Николай Константинович все откладывал и откладывал отъезд. Наконец, после окончания экзаменов в школе Общества поощрения художеств, Николай Рерих сдался и на Рождество всей семьей отправились в Финляндию. Как писан об отъезде Рерих: «Решили, поехали. Конечно, бабушки и тетушки считали такую морозную поездку сумасшествием. Было 25° мороза по Реомюру. Вагон оказался не топленным — испортились трубы. Все же доехали отлично. „Сейрахуоне“, гостиница в Сердоболе, оказалась совсем пустой. Ладога с бесчисленными скалистыми островами — очаровательна»[170].
Рерихи попали на север Ладоги, в Сердоболь, совершенно случайно. Когда все было готово к отъезду из Петербурга, выяснилось, что все известные петербургской элите гостиницы заняты. Поездка срывалась, но неожиданно выручил друг Рериха дирижер Леопольд Ауэр, он надоумил ехать в незнакомый городок Сердоболь.
16 декабря 1916 года Рерихи выехали из Петербурга в Финляндию.
«Карелия была хороша для моих нескончаемых бронхитов и пневмоний», — говорил позже Рерих, проведя в холодном вагоне почти сутки.
После праздников они вернулись в Петербург, а вскоре вновь засобирались в Финляндию, так как в Сердоболе арендовали имение в Юхинлахти на Ладожском озере.
В начале 1917 года Рериха прочили в министры изящных искусств, но «ползучая пневмония» опять заставила Николая Константиновича выехать в Карелию. Позже Рерих с ностальгией вспоминал те времена, когда пересекать границу было очень просто, да и Финляндия была частью России.
«Когда в декабре тысяча девятьсот шестнадцатого года мы, по моей болезни, выехали в Финляндию, странно вспомнить теперь, как легко и естественно тогда на паспорте оказался штемпель Выборга. Потом надолго мы вообще забыли о паспортах, ибо оказалось, что мое имя было лучшим паспортом».
Русская революция накрыла многих своей пенистой волной и утянула в море противоречий и взаимного непонимания. Н. К. Рерих, как и многие деятели культуры, воспринял октябрьские события сначала с воодушевлением, а потом с горьким разочарованием. До конца жизни эти два отношения к Советской России пересекались в душе художника, рождая то надежду на преобразование или возрождение былых культурных ценностей, то полное неприятие той социалистической системы, которая установилась в России.
Участвовал ли Рерих в революции? Однозначно на этот вопрос не ответишь. 8 марта 1917 года Рерих вместе со своими товарищами по «Миру искусства» подписал воззвание Комиссии по Делам Искусств при Исполнительном Комитете Совета рабочих и солдатских депутатов:
ВОЗЗВАНИЕ
Комиссия по Делам Искусств при Исполнительном Комитете Совета рабочих и солдатских депутатов
Граждане! Старые хозяева ушли, после них осталось огромное наследство. Теперь оно принадлежит всему народу.
Граждане, берегите это наследство, берегите дворцы, они станут дворцами вашего всенародного искусства, берегите картины, статуи, здания: это — воплощение духовной силы вашей и предков ваших.
Искусство — это то прекрасное, что талантливые люди умели создать даже под гнетом деспотизма, и что свидетельствует о красоте, о силе человеческой души.
Граждане, не трогайте ни одного камня, охраняйте памятники, здания, старые вещи, документы: все это — ваша история, ваша гордость. Помните, что все это — почва, на которой вырастает ваше новое народное искусство.
М. Горький, Н. Рерих, А. Бенуа, М. Добужинский[171].
Появлению этого воззвания предшествовало несколько собраний на квартире писателя Максима Горького. Подробно об этих встречах рассказывал художник П. И. Нерадовский:
«Четвертого марта А. М. Горький пригласил к себе на квартиру 50 художников, архитекторов и общественных деятелей.
Когда я вошел к Горькому, он стоял посреди комнаты с группой пришедших, рядом с ним Ф. И. Шаляпин, который серьезно слушал Алексея Максимовича, и М. Ф. Андреева. Во всю комнату был накрыт чайный стол, в конце которого кипел самовар… Приглашенные все больше наполняли комнату, продолжая разговоры, начатые в передней при встрече. Среди собравшихся я увидел художников Александра Бенуа, Билибина, Добужинского, Петрова-Водкина, Рериха, архитекторов Фомина, Щуко, потом вошли певец Ершов, художник Нарбут и другие… Чтобы начать общую беседу, для которой все собрались, А. М. Горький предложил всем сесть за стол. Когда уселись, Горький встал и сказал о задачах настоящего совещания. Он говорил о необходимости создать организацию, которая ведала бы охраной памятников искусства и старины, всех исторических памятников, ставших отныне достоянием народа; о необходимости сейчас же выбрать комиссию, которой поручить безотлагательно составить воззвание ко всем гражданам с призывом беречь памятники истории и искусства, затем обратиться в Совет рабочих и солдатских депутатов с заявлением о содействии. За чаем началась общая беседа, на которой обсуждались разные предложения, после чего выбрали комиссию. Поручили ей составление текста воззвания, с которым решено было направить делегацию в Смольный».
Уже 6 марта комиссия, почти в полном составе, была принята Советом рабочих и солдатских депутатов Петрограда. Было составлено «Воззвание о сохранении произведений искусства», проект воззвания о сохранении художественного наследия в этот же вечер подписал Исполком Петросовета. А через день его опубликовали в «Известиях Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов»[172]. 13 марта комиссия была утверждена Исполкомом Совета рабочих и солдатских депутатов под названием «Комиссия по вопросам искусства», а Временным правительством — как «Особый совет по делам искусств».
Рерих, находясь в Карелии, написал Александру Бенуа об этой комиссии, которая должна была, среди прочего, заняться и реорганизацией школы Общества поощрения художеств, директором которой был Николай Константинович: «Неужели опять вернуться к культурному безразличию? Неужели можно думать о свободной жизни без знания, без радости искусства? Спуститься ли искусству до толпы, или же властно поднять толпу до найденных пределов искусства? Скоро ли искусство нужно будет толпам? Я верю человечеству, но всегда боюсь толпы. Сколько над толпой противоречивых, злых эманаций. Так много вредного, нечеловеческого. Творим картины, но, может быть, надо сидеть в Комиссиях? Кто знает? Письмо твое мне многое напомнило из наших сидений. Неужели опять будем сидеть?»[173]
Для Рериха комиссия превратилась в безнадежное предприятие. А начиналось все действительно хорошо. Николай Рерих оказался среди руководителей «Особого совета по делам искусств при Комиссаре над бывшим Министерством двора и уделов». Председателем был избран А. М. Горький, товарищами председателя, то есть первыми заместителями — А. Н. Бенуа и Н. К. Рерих. Однако в состав особого совещания вошли титулованные особы и бывшие руководители государственных художественных учреждений, среди них были и великий князь Константин Константинович Романов, писавший стихи под псевдонимом К. Р., и бывший вице-президент Академии художеств граф И. И. Толстой, а также Г. В. Плеханов и Д. С. Мережковский. Уже по составу было понятно, что просуществовать эта организация долго не сможет.
Совет был разбит на секции, в трех из которых состоял Н. К. Рерих: секция «по художественному образованию», «законодательная» и секция «музеев и охраны памятников искусства».
Комиссия вместе с советом должна была следить за развитием художественного образования, за выставками, делами музеев, вырабатывать статьи будущего устава Ведомства изящных искусств, способствовать сохранению художественных ценностей, вырабатывать новый стиль искусства. Совет и комиссия предполагали заботиться о распространении художественных идей, они принимали решение об учреждении новых памятников и об организации новых праздников. Из канцелярии комиссара Временного правительства Н. К. Рериху, в его директорскую квартиру в дом на Мойке, стали приходить официальные пакеты с приглашением на заседания комиссий:
«Уполномоченный Советом по делам искусств для организации художественно-музейной секции его, князь В. Н. Аргутинский-Долгоруков просит Вас пожаловать на заседание секции, имеющее быть в пятницу 16-го сего июля в 9 часов вечера (Зимний дворец)».
Совет по делам искусств обсуждал множество вопросов и принимал по ним огромное количество решений, которые чаще всего не выполнялись, а если и выполнялись, то совсем не так, как этого хотели члены совета. Сплошные неразрешенные проблемы и бесконечные заседания на тему: «Об организации Комиссии для приемки дворцового имущества», «О целесообразности эвакуации художественных ценностей из Петрограда», «О запросе Совета рабочих и солдатских депутатов Петергофского района о дальнейшей судьбе сооруженного на средства рабочих, но еще не открытого памятника Александру II», «О просьбе товарища обер-прокурора Святейшего Синода о доставлении для украшения зала Синода взамен портретов особ царствующего дома картин духовного содержания, принадлежащих бывшему Ведомству Двора», «О судьбе эрмитажных коллекций и коллекций Зимнего дворца, которые передаются Эрмитажу». После многочасовых заседаний члены совета поздно вечером расходились по домам, чтобы на следующий день вновь попытаться остановить разрушение.
Подпись Н. К. Рериха стояла под многими обращениями и постановлениями как совета, так и комиссии. Один из таких документов вызвал даже раскол среди членов совета. Обращение было следующего содержания: «При старом государственном строе, в тех ненормальных условиях, при которых развивалась наша художественная жизнь, во многих городах задуманы, а частью даже и осуществляются разного рода памятники. Исходя из того, что значительная часть их не удовлетворяет требованиям художественного вкуса, Особый совет по делам искусств при комиссаре над бывшим Министерством двора и уделов и Комиссия по делам искусств, утвержденная при Исполнительном Комитете Совета рабочих и солдатских депутатов, постановили обратиться ко всем правительственным и общественным учреждениям, в ведении которых находится сооружение этих памятников, в особенности предназначенных к увековечению памяти династии Романовых, с настоятельной просьбой приостановить все работы по созданию этих памятников, а о проектах и начатых работах довести до сведения Особого совещания по делам искусств (Зимний дворец)».
Многие начинали понимать, что А. М. Горький-Пешков не пойдет на компромисс, и часть членов комитета вышла из его состава. Они решили в противовес комиссии Горького создать Министерство изящных искусств, Н. К. Рериха называли одним из возможных кандидатов на пост министра. Такое предложение льстило Николаю Рериху, но расклад сил был уже ясен, и он отказался.
7 сентября из Сердоболя Рерих уже более откровенно пишет о комиссии и новом правительстве. Его детище — школа при Обществе поощрения художеств гибнет без средств:
«Степан Петрович (Яремич), вероятно, передал мою записку о школе. Как странно, что именно в революционном правительстве — просветительство должно гибнуть и нищать. Положение дела еще хуже, нежели я писал, ибо мои данные были от весны, а осень принесла во всем ухудшение. Надо придумать для школы хотя бы и сокращенные, но такие формы, чтобы она без нищенства могла бы стоять на своих ногах. Трудно это говорить мне, строителю, но нужно что-то сделать своими средствами, нежели ждать наше правительство, которое богачу Зубову помогает. Мне представляется тип свободных художественных мастерских, и живописных, и прикладных. Таким путем без громоздких классов мы все же сохраним идею единого искусства. Если вообще творчество и строительство будет возможно. Напиши о твоих настроениях и работах»[174].
Все лето 1917 года Рерихи провели в имении ректора Сортавальской семинарии О. А. Реландера. Местечко называлось Юхинлахти. Николай Константинович писал о нем Александру Бенуа: «Каждый день приносит ужасные вести: помни, что я живу на Yhinlahtia, а в переводе: на заливе Единения. Само слово напоминает о том, что нужно, чтобы спасти культуру, спасти сердце народа»[175].
Осенью Рерихи были вынуждены переехать, так как снимать имение стало дорого для семейного бюджета. В это же время Н. К. Рерих пытался спасти свою школу, уже переименованную из Императорской во Всероссийскую. Из Карелии 10 октября 1917 года Рерих пишет искусствоведу А. П. Иванову:
«Дорогой Александр Павлович, получил Вашу весточку. Прочувствовал ее. Вот как нас раскидало! Живу в Сердоболе, больной — опять ползучее воспаление. Когда пройдет — бог знает. Дождь бьет в окна. Передо мной страницы К. Гамсуна с его маленькой культурой. Та же пароходная пристань. Те же интересы малого городка. Дороговизна убивает все. Мешок рж[аной] муки — 250 р., кило масла — 22 руб. и т. д. Как и все россияне, живем, проживаем запасы, вернее проедаем, а что впереди? Предлагали мне продать нидерландцев, но разве друзей продают? А может быть, этот сантимент более неуместен? Школа распускается, а мне, строителю, можно ли в роспуске участвовать? Учащиеся говорят: будем жить на „дефицит“, хоть пропади все дело, а сегодняшний день наш. При моей дальнозоркости такое положение разрушает все надежды. Приходы „Общества“ те же, а расходы ушестерились — формула ужасная в своей ясности. В августе я отказался от директорства и остался попечителем школы. Каждодневную работу передал Химоне. Комитет это считает временным, но я-то знаю, что к прежнему нет возврата. Есть мысль (неисправимый оптимизм) о новых формах сокращенной школы, но ведь их не дадут провести в жизнь. Если хотите, возьмите у моего брата мою августовскую записку о школе. Вы поймете ее и прочувствуете, особенно конец. Пока солнце взойдет — роса очи выест. Где же свобода и единство? Какие же темные силы все это съели? За это время я написал статью „Единство“ — о современном положении, конечно, печатать ее негде. В прошлый приезд познакомился с Плехановым и Кропоткиным. Первый мне особенно понравился — в нем есть строительство! Второму, при его добрых глазах, мне трудно вложить в уста его речи из Писем бунтовщика. Несколько комично выходит.
Ото всего уходил в свою работу. Накоплял мечтания свои. Кому все это нужно? Нужно нам самим и тому неведомому народу, которому остатки (в виде старинной картины) перейдут. В „Единстве“ я провожу мысль об анонимности творчества и думаю, что при перестройке жизни этот принцип пригодится. Ведь время все равно удалит личность. А мы творений духа временные стражи. И все-таки, что бы ни мыслили и как бы ни перекраивали жизнь, а все-таки светочами жизни будут стоять творения анонимные, причем подписи будут лишь сопроводительными нечеткими марками.
…У Грюнберга, кажется, все разваливается. Руманов в курсе этого дела. Трудно здесь жить с гамсуновской культурой. Ни малого, ни большого. Да и всем трудно. Одно плохо — нездоровье. Это уже сверх программы. Привет Вашей супруге. Пишите. Очень рад Вашим вестям. Сердечно Ваш Н. Рерих»[176].
Николай Константинович в письме к Иванову упоминал и о своей статье «Единство». Эта статья, опубликованная в октябре 1917 года, весьма показательна в определении политических взглядов, сомнений и пристрастий Н. К. Рериха в этот период.
«Неужели… и нам придется спасаться на островах — от кого? От своих. Свои, свои! Откуда в вас эта безмерная дикость? Отчего замолчал в вас голос природы? Где ваш инстинкт, который даже собакам властно предъявляет природно-разумные требования? Отчего вы все утеряли? Ведь солнце и звезды были те же над вами? Каким безмерным трудом сможете вы искупить всю нашу дикость? Какие бездны откроются перед вами? Какие волны воплощений вам предстоят? Если бы вы только могли уразуметь это. Если бы вы могли знать больше того малого, что знаете. Откуда пришло самоуничтожение? Откуда восстание против знания и стремление к равнению по убожеству, по невежеству? Откуда изгнание свободы и замена ее тиранией? Если бы вы знали, что вы себе готовите! Приготовляете неумолимо. „Свои! Свои!“ Отчего тупоумны и недоброкачественны вожди ваши? Неужели запятнанный человек может стоять во главе чистой идеи? Вы убиваете душу народа. Но за это убийство вы заплатите безмерно и бесконечно. Убийство души народа и знания непростимо. И опыт, основанный на наследии пушки и насилия, не есть достижение.
Что общего с социализмом имеют дикие орды большевиков и им присных, с ярким тяготением к грабежу и насилию? Эти сборища одичалых рабочих, потерявших лик человеческий, но зато стремительно разбегающихся от первого выстрела. Все социалисты (если такие есть) должны восстать и уничтожить озверелые толпы. Дикари, они воюют с женщинами и с детьми! Большевики русские могут неотъемлемо гордиться одним, что ими нанесен смертельный удар социализму. Пусть сменит мертвую букву будущее единство знания и духа. Пусть человечество очистится и твердо уничтожит негодяев и глупцов, им верящих. Глупость надо искоренить.
И тот, кто впишет в исторические исследования геройские страницы русского большевизма, тот скажет отвратительнейшую ложь. Мы поражены бессмысленностью и дикостью происходящего. Позорное самоуничтожение! Бездарная, кровавая трагедия с грабежами. Настоящий бунт рабов против знания. Неужели высокие принципы единства так безмерно далеки от этих дикарей? И чем возместят большевики миллиарды, которые они отняли у народа? Отняли своей грубой ложью. Новые налоги и безмерные тяготы будут памятью об одичалых, продажных большевиках. Документы их подкупности хранятся. И мы знаем, что не народ, не нация, а банда негодяев была предателями союзников. Большевики будут громить дворцы, будут разрушать храмы, будут вредить Финляндии, Украине. Они всюду внесут зерно черного начала. Во имя единства, во имя созидательной свободы, во имя законности пусть торопится народ убрать большевиков и тех предателей, которые с ними. Которые получили свои тридцать сребреников… Братья, помните, что наша Россия более всего страдает распущенностью мысли. Распущенность мысли есть следствие отсутствия морального воспитания. Конечно, не схоластически морального, а свободно морального. Различим всегда красивую, воздымающую мораль от мещанской сентиментальности… Не равнение по невежеству, но поднятие низов — единственная задача человечества. Материализм — есть собачья психология. В России особенно не укреплено чувство собственности. Неукрепленная собственность вредит возрастанию чувства достоинства. Отсутствие чувства достоинства вредит усовершенствованию. Когда свободный, сознавший чувство достоинства человек укрепится в понимании собственности, тогда он тем легче дойдет от собственности личной до собственности народной, вселенской. И путь к единству золотого века только через эти три сознания. Но явиться могут они только при единстве духа. Заметьте: толпа наша всегда безумна. Толпа времени единства будет всегда священна и мудра. Насколько наши толпы далеки от священности свободной, настолько наше человечество далеко от великого единства…»[177]
Второй темой этого воззвания стала идея об анонимности искусства:
«…Пусть будет ближайшим условием уравнения радости духа анонимность творчества. Вспомним чудесные скульптуры Египта и Греции. Вспомним изделия старого Китая, поражающие какой-то нерукотворностью. На них уже непонятные надписи. Замолкнувшие навсегда имена. Наконец обратимся к увлекательным анонимным примитивам, часто с ярлыками, приклеенными лишь чьим-то тщеславием. Авторы этих творений не оставили нам имен своих. Они, видимо, и не стремились к этому. Ими руководили иные задачи. Они дали творения народу и стали творениями народа. Разве произведения стали хуже от их анонимности. Разве кому-нибудь, кроме торговца, нужно определенное имя выше художественного смысла картины? Пустой звук. Отошедший в забвение пустой набор букв. Необъяснимое клеймо. Подумайте об анонимности творчества. Это не выдумка, а условие вполне жизненное. В нем еще одна ступень возвеличения духа за преходящими пределами дня. В нем еще шаг в ускорении мечты человечества. Или все радости должны быть уничтожены? И тогда не нужны и возвеличения духа. Но без радости духа отметается и весь смысл существования в этой жизни. Ближайшие условия творчества: внешняя анонимность и внутреннее одухотворение. Не этими ли признаками возросли творения древности, дошедшие до нас через все бури веков? В искусстве, в великом сердце народов с чуткостью и прозрением отражается все грядущее. И тем справедливее народам на всех ступенях развития искусство сберечь и возвеличить… Конечно, для высокого духа не пустое слово „братство“. И для безмерной, еще неосознанной просвещенности возможны равенство и единство. Единство — высшее одухотворение всего существующего… Лишь подвигом деятельным мечта претворится в жизнь. Мечта великая и мирная требует и подвиг великий и мирный. Не изгоняйте мечту звероподобные, злые в незнании своем! Откуда умирится злоба, если знание не увеличится? Откуда ширина горизонта, если глаза повязаны кровавой завесой? Еще прежнею звериною тропою идет человечество. Где же ему уловить мечту самую чистую, самую свободную. Слепорожденный не знает, что есть свет. Не ведает раб рожденный свободу… Но пути неоспоримы. В поисках духа возникнет духотворчество. И сделает оно дух осязаемым даже для нашего грубого ощущения. Оборачиваясь к провозвестиям древности, зная, что самые отвлеченные пророчества чудесным путем ковали новую жизнь, мы обернемся и к древним знакам духа. Придет духотворчество. Опять легко смеяться. Легко утверждать, ничего не зная. Особенно легко нам, живущим в полуграмотной стране. Срам-то какой! А если бы каждый грамотный обучил двух неграмотных, то величайший позор отошел бы в область преданий. Но никакая темнота не угасит духа. Посмотрите опять на толпы. Во зле друг другу вредящие. Не может так продолжаться. Спешим от града до града. Слышен грохот тяжело обитых ворот. По каменному полу стучат спешные шаги. Одинокие. Нетронутые недра. Знания мало. Всегда будем помнить, что мы знаем мало. Вступая в тень, встречая ночь, вспомним, что узнали нового. В чем поднялись? Не знаем. Не чувствуем. Изыщем пути. На побережье бесчисленны острые камни. Валуны. Прошедшие объятия волн. На гребне волны вознесенные. Уравненные. Вскройте их. Молотом оживите. В них аметисты, топазы, гиацинты. Кристаллы сверкающие. Отложения десятков тысячелетий. Испытайте. Ищите… А сколько из птиц перелетных отдают жизнь за один перелет? За один перелет в край чудесный…»[178]
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
biography.wikireading.ru
Град обреченный (роман) - это... Что такое Град обреченный (роман)?
«Град обрече́нный» — роман Аркадия и Бориса Стругацких 1972 года, опубликован в 1988—1989 годах.
Является одним из наиболее философских произведений авторов.
История создания
Николай Рерих. Град Обреченный , 1914Авторы позаимствовали название произведения у картины Н. К. Рёриха, по их словам, поразившей их «своей мрачной красотой и ощущением безнадёжности, от неё исходившей».[1] У картины заимствованно и неправильное произношение названия — не «обречённый», а «обрече́нный».
Идея «Града» возникла в 1967 г. во время работы над «Сказкой о Тройке», хотя, как отмечает Борис Стругацкий, уже трудно установить, каким был первоначальный замысел, и он скорее всего был весьма непохож на окончательную версию. Рабочие названия романа — «Новый Апокалипсис» и «Мой брат и я» (что свидетельствует о первоначальной автобиографичности задуманного произведения). Роман был написан в шесть заходов в течение двух с четвертью лет. Официальная дата его завершения — 27 мая 1972 года. Однако публикация текста была осуществлена позже, что было связано с его политизированностью. Впервые главы из романа публикует журнал «Радуга» — с января по апрель 1987 г. Затем роман публикуется в журнале «Нева» — в сентябре-октябре 1988 г. и в феврале-марте 1989 г. В 1989 роман выходит отдельным изданием.
Как пишет Б. Стругацкий, задачей романа было показать, как «под давлением жизненных обстоятельств кардинально меняется мировоззрение молодого человека, как переходит он с позиций твердокаменного фанатика в состояние человека, словно бы повисшего в безвоздушном идеологическом пространстве, без какой-либо опоры под ногами».
Главные герои
| Возможно, эта статья содержит оригинальное исследование. Добавьте ссылки на источники, в противном случае она может быть выставлена на удаление.Дополнительные сведения могут быть на странице обсуждения. (25 мая 2011) |
Андрей Воронин
Страна «извлечения»: Советский Союз (Ленинград).
Год «извлечения»: 1951. Указан в размышлениях после спора с другом Дональдом.
Профессия до «извлечения»: астроном.
Практически вся повествовательная линия строится вокруг Андрея Воронина, который являет собой образец воспитания сталинской эпохой, он очень многое старается перевести на коммунистическую основу, его мировоззрение постоянно выдерживает испытание новой, непонятной обстановкой.
Дональд Купер
Страна «извлечения»: США.
Год «извлечения»: 1967.
Профессия до «извлечения»: профессор социологии.
Предстаёт перед читателем хмурым человеком, в котором явно ощущается сильный внутренний надлом, хотя раньше был весёлым, общительным, никогда не унывающим. Накопленную растерянность от пребывания в Городе он старается не показывать, внешне его поведение показывает сильную личность. Это проявляется и в его манере вождения, и в привычке носить с собой оружие, хотя в Городе это категорически запрещено, оружием владеют только преступники. Невозможность адаптации приводит его к самоубийству.
Иосиф (Изя) Кацман
Страна «извлечения»: Советский Союз, (Ленинград).
Год «извлечения»: 1968.
Профессия до «извлечения»: неизвестна
Описывается как «встрепанный, толстый, неопрятный и, как всегда, неприятно жизнерадостный». Несмотря на свою гротескность, шумность, неопрятность и беспрестанное иронизирование над всем и вся — самый, кажется, здравомыслящий человек во всём Городе. Проводит самостоятельные изыскания объяснений происходящего, для этого регулярно уходит за окраину, на север, чтобы проводить исследования, отыскивать записи о прошлом. Очень начитанная и интеллектуальная личность.
Кэнси Убуката
Страна «извлечения»: Япония, (Окинава).
Год «извлечения»: приблизительно после капитуляции Японии в войне (упоминаются «марши смерти» на Филиппинах и приговоры японским военным).
Профессия до «извлечения»: литсотрудник в издательстве «Хаякава». Кэнси Убуката в романе Стругацких — вторая обречённая личность после Дональда Купера. «Dura lex sed lex» — вот основной стержень гражданского самоопределения героя. Неподкупность, следование принципам законности предопределят Кэнси бестолковую и неотвратимую смерть от пули рядового чинуши.
Сельма Нагель
Страна «извлечения»: Швеция.
Год «извлечения» не упоминается.
Профессия до «извлечения»: Проститутка.
Сожительствуя с Андреем, Сельма ведёт себя весьма распутно, Андрея это раздражает. Позже, она изменяет свои жизненные убеждения, и становится более здравомыслящей женщиной, впоследствии женой господина Советника Президента (Андрея).
Ван
Страна «извлечения»: Китай.
Год «извлечения»: не упоминается.
Профессия до «извлечения»: "Ван обрёл покой" — говорит Воронину Наставник, когда Вану удается остаться на своей любимой работе — должности дворника.
Давыдов Юрий Константинович
Страна «извлечения»: Советский Союз, деревня где-то около Вологды и Череповца.
Год «извлечения»: 1947.
Профессия до «извлечения»: колхозник, житель деревни. Во время Великой Отечественной войны был танкистом.
Бесспорно сильная личность, закалён и пройденной Великой Отечественной войной, и исконно мужицким, деревенским воспитанием, воспринимая себя, как кормильца «городских дармоедов». Ничего не страшится, полагаясь на свою силу и умение дать отпор. Благодаря своей щедрости и общительности быстро становится своим в любой компании. Сторонник «фермерской вольницы», являющей собой полную противоположность советской послевоенной деревне, в которой кроме безысходности ничего не видел.
Фридрих (Фриц) Гейгер
Страна «извлечения»: немецкая провинция Восточная Пруссия, где-то под Кёнигсбергом.
Год «извлечения»: очевидно 1945, так как попадает в Город из плена после взятия советскими войсками Кёнигсберга (9 апреля).
Профессия до «извлечения»: военный, унтер-офицер вермахта.
Чрезвычайно сильная личность, однако по воспитанию и мировоззрению — «двойник» Андрея. Весь неиспользованный потенциал он бросает на захват власти, и, в конце концов, становится Президентом Города.
Отто Фрижа
Страна «извлечения»: очевидно, та же, что и у Фрица Гейгера.
Год «извлечения»: очевидно, тот же, что и у Фрица Гейгера.
Профессия до «извлечения»: ефрейтор вермахта.
Идеальный исполнитель, при этом — слабая личность, обречённая находиться в тени лидера. Это не помешало ему сделать карьеру при Гейгере.
Чачуа
Страна «извлечения»: Советский Союз.
Год «извлечения»:
Профессия до «извлечения»:
«…громадный, разжиревший кавказец, почти без лба, но зато с гигантским носом…» Авторы описывают Чачуа как жизнерадостного кавказца (предположительно грузина по национальности) которому предпочтительны все радости «кавказской жизни» (веселые застолья, вино, шашлыки, лезгинка, пышные женщины и т. п.). Во второй части Чачуа — следователь, один из лучших в отделе, который ведет дело о «Падающих Звездах».
Основные особенности описываемого мира
В самом начале происходит знакомство читателя с главными героями произведения. Это круг знакомых, которые в каждой новой части произведения предстают перед нами в новом качестве, в определенном развитии своих взаимоотношений и представлений об окружающем мире.
Мы понимаем, что действие происходит в некотором Городе. Все живущие в нём люди вовлечены в долгосрочный Эксперимент, о начале, сути и условиях которого нет никакой информации. Многое происходящее вокруг герои объясняют фразой: «Эксперимент есть Эксперимент». Однако одной из самых популярных тем в разговорах все равно остается попытка понять, что из себя представляет Город, в каком времени и пространстве он находится и по каким законам развивается. Так, Ступальский считает, что Город — это Ад, с чем, впрочем, не согласен Изя Кацман. Против этой версии говорит и наличие на Севере «островков рая»: Хрустального дворца и Павильона.
У Города есть ряд любопытных свойств:
- Город в романе описан как идущий с севера на юг между обрывом и Жёлтой стеной. За юг условно принимается сторона пространства, направленная на Солнце. На севере, за Городом, располагаются необитаемые руины, так как там почти отсутствует вода. Этот факт говорит в пользу искусственной природы Города, нормальная жизнь возможна только там, где существуют исправные коммуникации. На юге — напротив, высокая влажность, там расположены фермерские хозяйства и болота. Что находится южнее фермерских угодий и болот — неизвестно.
- Солнце в романе включается и выключается как некий исполинский светильник. Вот как описывается включение:
«С трудом удерживаясь на ногах, поминутно хватаясь за соседей, Андрей, вывернув шею, наблюдал, как на своем обычном месте медленно разгорается малиновый диск. Сначала диск дрожал, словно пульсируя, становясь все ярче и ярче, наливался оранжевым, желтым, белым, потом он на мгновение погас и сейчас же вспыхнул во всю силу так, что смотреть на него стало невозможно».
- Все жители Города получают назначение на профессию с помощью распределительной машины, не учитывающей полученного изначально образования и предпочтений конкретного человека. Так, основные герои в первой части предстают перед нами в роли мусорщиков, затем они получают иные, отличные от настоящей, профессии.
- Хотя большую часть прироста населения обеспечивает прибытие новичков с Земли, в городе уже родились «несколько десятков тысяч человек».
- У каждого жителя есть свой Наставник, роль которого заключается скорее в помощи в адаптации к новым условиям жизни. Наличие Наставника не скрывается, но общение с ним относится к сфере интимного. Наставники не раскрывают секретов Города и Эксперимента. Вероятно, Наставники не являются отдельной личностью от подопечного, так как в предпоследнем разговоре со своим Наставником Андрей говорит ему: «Поддакиваете много, господин Наставник. Слишком уж беспардонно поддакиваете мне, господин Воронин-второй, совесть моя желтая, резиновая, пользованный ты презерватив… Все тебе, Воронин, ладно, все тебе, родимый, хорошо».
- Время от времени в Городе начинаются некие глобальные процессы, затрагивающие все население. Природа и смысл их так же неясны. Например, это эрозия построек или превращение воды в желчь, случившиеся еще до появления в Городе главного героя Андрея Воронина. В первой части таким событием становится нашествие неимоверного количества злобных, хулигански настроенных павианов, вносящих в размеренный ход жизни большую долю Хаоса. На севере, куда герои отправляются в последних частях, преобладают пугающие явления — люди с отрезанными языками, запершиеся в своих квартирах и погибшие от голода граждане, ходящие статуи и другие странности.
- Все герои произведения попадают в Город из разных стран и разного времени. Одно из условий «переезда» — попадание человека в сложную жизненную ситуацию, приводящую его в отчаяние: плен, бедность, разруха в стране, сложная политическая ситуация, преследование.
- Все жители Города говорят на одном языке и свободно понимают друг друга. При этом каждый уверен, что разговаривает на своем родном языке.
- За пределами Города встречаются необычные формы жизни. Так, на болотах живут «краснухи», в период гона досаждающие фермерам, а в пустошах на севере обитают «акульи волки».
Книга первая
Часть первая. Мусорщик
Временны́е рамки первой части произведения ограничены одними сутками.
Сначала мы видим Андрея и Дональда, ночью, до начала нового дня собирающих мусорные баки около дома, где дворником работает Ван. Появляется Кэнси Убуката, полицейский, он приводит с собой новенькую, Сельму Нагель, которой надо получить ключ от предоставленной ей квартиры.
Затем Андрей и Дональд едут на окраину Города, на импровизированную свалку, устроенную среди руин нежилой его части. Ожидание своей очереди на разгрузку баков прерывается встречей с Изей Кацманом, тоже мусорщиком. Появление Кацмана, жизнерадостного и иронично настроенного по отношению к окружающему миру, вызывает спор о необходимости такой должности, как учетчик мусора на свалке.
В это время начинается нашествие павианов, на людей сыпятся груды мусора, в темноте, никто не может разобраться в происходящем, а крики: «Дьяволы!» помогают панике разрастись до неимоверных масштабов. Только немногие понимают, что произошло на самом деле, но никто не понимает, как с этим нашествием бороться. Андрей и Дональд возвращаются в Город, потеряв мусорные баки. Андрей успевает обратить внимание на то, что в начале суматохи Дональд расстреливает обезьян из пистолета, и начинает от него требовать добровольной явки с повинной в мэрию — ведь добропорядочный гражданин не может иметь оружия, даже полицейским запретили его носить «в связи с участившимися случаями нападения гангстеров на полицейских с целью захвата оружия».
В Городе кипит паника. Перед мэрией суетятся чиновники, жители в исподнем требуют объяснений. Андрей с горечью понимает, что многие сразу, с ходу определяют свое место в новой сложившейся ситуации. Попав в мэрию, в одном из кабинетов Андрей встречает Наставника, убеждающего и несколько пристыжающего молодого человека — Дональд не гангстер, в этот момент он собирает отряд добровольцев для борьбы с обезьянами, а пистолет выменял на черном рынке, потому что привык ходить с оружием в кармане. Затем Наставник призывает Андрея к действию и отправляет на улицу.
На площади он наблюдает попытки Фрица Гейгера организовать свой отряд самообороны, необходимость в котором отпадает сама собой: начинается новый день, павианы расселись по крышам и занялись своими обезьяньими делами, а жители, вооружившись кто веником, кто палкой, отправляются по своим делам.
Тут происходит знакомство Андрея с приехавшим в Город для торговли фермером Давыдовым. Вначале назревает конфликт с непосредственным участием Фрица Гейгера из-за того, что Давыдов собирается применить для разгона павианов пулемет кустарного производства, изготовленный городскими умельцами в обмен на продукты. Постепенно Андрей разговорился с фермером, поняв, что они земляки и проникнувшись к нему чувством растроганной радости, приглашает к себе в гости.
Придя домой, Андрей делает генеральную уборку и засыпает. Будит его пришедшая Сельма Нагель. Андрей, памятуя о том, что она новенькая, «распушает хвост» и пытается завести с ней знакомство. Разговор строится на противопоставлении «мелочных» интересов Сельмы, огорченной отсутствием привычных развлечений и уже успевшей заскучать в Городе, и попытке Андрея убедить женщину в необходимости начать работу по перевоспитанию в добропорядочного жителя Города. В семь часов вечера начинается традиционный сбор. Первым в гости приходит Изя, который немедленно завладел интересом Сельмы. Он также приносит новость о том как будет происходить борьба с обезьянами.
Таким образом Город предстает перед читателем чрезвычайно гибкой структурой, мгновенно откликающейся на все сваливающиеся на него невзгоды.
Следующими появляются Фриц Гейгер и его «личный дружок» Отто Фрижа, третий день работающий помощником министра профессиональной подготовки. Отто держится с Фрицем подобострастно, сказывается различие в чинах в прошлой жизни, но и в отношениях с посторонними людьми он легко и охотно принимает роль безмолвного исполнителя. Понимая, что в доме нет ничего съестного, Андрей собирает с друзей деньги и отправляется с Отто в лавку немца Гофштаттера, представляющей собой некую помесь зеленной и бакалейной. Внешне лавка представляет собой жалкое зрелище, но для «истинных немцев» в ней «находятся» практически все необходимые продукты первой свежести.
Дома Андрей обнаруживает, что к компании присоединился фермер Давыдов — «дядя Юра» — и Кэнси. С дядей Юрой в доме появляется огромное количество деревенского самогона и пара мешков картошки — своеобразный гостинец радушному хозяину дома. Последним приходит Ван. Читатель уже понимает к этому моменту, что Ван — это скромность, возведенная в степень: « Перед ним стояла самая маленькая тарелочка с маленьким кусочком и лежала самая щербатая вилка, а бокал для первача он взял себе с отбитым краем». Когда выключают Солнце, вся компания уже достаточно захмелела, разговоры за столом перемежаются танцами под патефон, ухаживаниями за единственной женщиной — Сельмой и тем, что Андрей так любил в этих сборищах — спорами.
Говорят о павианах, о решении мэрии надеть на них ошейники и раздать гражданам, о постоянной кардинальной смене профессий, о причинах, побудивших каждого переехать в Город, и, конечно, о сути и смысле Эксперимента. Постепенно захмелевшие друзья переходят от споров к застольному пению, кое-кто засыпает.
Заканчивается все новостью о том, что Дональд Купер застрелился.
Часть вторая. Следователь
Во второй части профессия главного героя Андрея Воронина — следователь. Первая глава начинается с эпизода, в котором Андрей проводит допрос подозреваемого Питера Блока, по кличке Копчик. Копчик, судя по всему, матёрый преступник и с легкостью отбивается от вопросов неопытного следователя Воронина.
В кабинет заходит старший следователь Фриц Гейгер, которому Шеф (Мартинелли) поручил забрать у Андрея дело о «Черных Сороконожках». Андрей «жалуется» Гейгеру на несговорчивость и отпирательства Копчика. Фриц берется помочь Андрею и демонстрирует на практике применение мер давления на подозреваемых, избивая Копчика и упоминая свою службу в Гестапо. В этот момент звонит телефон и Андрея вызывает к себе Шеф.
Шеф (Мартинелли) распекает Андрея за отсутствие успехов в раскрытии дел, которых у Андрея уже восемь (и только три закрытых). Несмотря на отсутствие успеха, Мартинелли хвалит Андрея за усердие и за правильное отношение к Эксперименту. Шеф требует от Андрея отложить все дела и вплотную заняться самым важным — делом о «Красном Здании». В рамках этого дела рассматриваются случаи исчезновения людей после того как они, по показаниям очевидцев, заходили в странное Красное здание. Причём здание обладает непонятными свойствами и перемещается по городу, появляясь в различных его местах.
Шеф делает акцент на том, что в этом деле много непроверенных слухов, и сам факт существования здания никем ещё не подтверждён. По его версии — имеет место заговор с целью создать напряженную обстановку в Городе и дестабилизировать развитие Эксперимента. В этом разговоре Андрей впервые узнает о существовании некого Антигорода.
В разговоре Мартинелли упоминает знакомого Андрея — Иосифа (Изя) Кацмана, который дважды был замечен около Красного Здания, а один раз замечен выходящим из него.
Также Шеф предлагает Андрею ознакомиться с делом о «Падающих Звездах», предполагая, что между этими двумя делами есть какая-то связь.
Андрей возвращается в свой кабинет, Гейгер уже закончил допрос с пристрастием и перелистывает дела Андрея. Андрей упрекает Фрица в незаконном применении насилия в отношении подследственных, на что Гейгер предлагает Андрею в разговоре с подозреваемыми упоминать что он, якобы, работал в ЧК или ГПУ.
После ухода Гейгера Андрей составляет план расследования дела о Красном Здании. Основная идея плана провести повторные допросы свидетелей, которые рассказывали о Красном Здании, и выявить источники слухов. Андрей выписывает повестки на вызов свидетелей и дает указание дежурному: «немедленно доставить» (судя по тексту время уже позднее).
Андрей направляется к следователю Чачуа, чтобы ознакомиться с делом о «Падающих Звездах». Чачуа, колоритный кавказец, предлагает Воронину забрать дело себе. Андрей знакомится с материалами дела.
Часть третья. Редактор
В третьей части Воронин занимает пост главного редактора одной из пяти городских газет — «Городской газеты». В момент описываемых событий в Городе уже двенадцать дней «тьма египетская» — Наставники выключили Солнце либо оно сломалось. Из болот в Город съезжаются Фермеры. У Андрея и Кэнси происходит спор с цензором Паприкаки. Воронин отправляется в мэрию. На площади перед мэрией он встречает Юрия Давыдова. Затем Андрей заходит в мэрию. Вскоре начинается штурм мэрии недовольными горожанами и Фермерами, руководит которым Фриц Гейгер. Андрея жестоко избивают враги. Его привозят домой, затем вместе с дядей Юрой, Сельмой и Стасем Воронин едет в редакцию своей газеты, чтобы уничтожить архивы. По дороге они видят, что в Городе полным ходом идет резня, «фашистский переворот», как его называет Кэнси Убуката. На небе снова вспыхивает Солнце, которое, оказывается, было сломано. Приехав в редакцию, с помощью товарищей Воронин успевает уничтожить архив как раз до появления в газете представителей «новой власти». Происходит беседа Андрея с Изей Кацманом о Фрице Гейгере. Затем в редакцию с письмом от Гейгера заявляется в сопровождении вооруженных людей младший адъютор Раймонд Цвирик. В ходе спора Цвирика с Кэнси последний погибает от выстрела из пистолета.
Книга вторая
Отзывы других писателей
- В романе, говоря словами Марка Амусина, предпринята попытка «построить динамическую модель идеологизированного сознания, типичного для самых широких слоёв нашего общества, проследить его судьбу на фоне меняющейся социальной реальности, исследовать различные фазы его „жизненного цикла“, и в частности, драматического перехода думающих советских людей от позиции фанатичной веры в коммунистические идеалы к условиям идеологического вакуума, характерного для целого поколения»[2].
- Сергей Чупринин писал: «Эти чуткие к требованиям дня писатели бьют в одну и ту же точку. Недаром доказывают, что недопустимы, нравственно преступны эксперименты над человеком и обществом, даже если экспериментаторы движимы самыми вроде бы добрыми побуждениями… Недаром, не боясь повториться, убеждают, что добро, породнившееся с насилием, неминуемо перерождается в зло — и тем более опасное, что оно-то по-прежнему считает себя добром…»[3].
Премии
Примечания
Ссылки
dic.academic.ru
"Град обреченный" Рериха не нашел покупателя на аукционе в Лондоне
21:2026.11.2014
(обновлено: 01:38 27.11.2014)
93800
"Град обреченный" Рериха оценивался в 800 тысяч — один миллион 200 тысяч фунтов стерлингов. Работу над полотном Рерих закончил за несколько месяцев до начала Первой мировой войны. Ее первым владельцем был Максим Горький, а братья Стругацкие заимствовали ее название для своего романа-антиутопии.
ЛОНДОН, 26 ноя — РИА Новости, Ирина Чумакова. Знаменитая картина Николая Рериха "Град обреченный", давшая название роману братьев Стругацких, осталась непроданной на "русских торгах" в Лондоне наряду с некоторыми другими полотнами Рериха и Ивана Айвазовского, обещавших стать топ-лотами.
"Град обреченный" Рериха оценивался в 800 тысяч — один миллион 200 тысяч фунтов стерлингов, однако покупателя на прошедшем в среду аукционе MacDougall's за эту стоимость не нашлось. Работу над полотном Рерих закончил за несколько месяцев до начала Первой мировой войны. Ее первым владельцем был Максим Горький, а братья Стругацкие заимствовали ее название для своего романа-антиутопии. Непроданным осталось и "Сокровище" Рериха, обещавшее стать самым дорогим полотном — оно оценивалось в 1,4-2 миллиона фунтов стерлингов.
За 950 тысяч фунтов стерлингов ушла с молотка картина Рериха "И мы продолжаем лов", что ниже ее первоначальной оценки в 1-1,5 миллиона фунтов. Также ниже эстимейта продана картина Ивана Шишкина "Сосновый лес" ("Сухостой") — за 940 тысяч фунтов стерлингов. Новых владельцев обрели менее масштабные полотна Рериха, Айвазовского, Бенуа, предметы декоративно-прикладного искусства.
Не слишком удачными стали и прошедшие в среду "русские торги" аукционного дома Bonhams. Ключевой лот — картина Айвазовского "Прибытие флотилии Христофора Колумба к берегам Америки" (1892 год), оценивавшаяся в 700-900 тысяч фунтов, не нашла покупателя за эту сумму, хотя считается одним из наиболее ярких произведений серии. Самой дорогой картиной, ушедшей с молотка на этих торгах Bonhams, стала работа русского живописца и графика Александра Яковлева. Новый владелец отдал за нее 302,5 тысячи фунтов стерлингов.
Самыми успешными "русскими торгами" Bonhams были летние торги прошлого года, тогда на аукционе был поставлен мировой рекорд стоимости картины русского художника. Полотно Николая Рериха "Труды Богоматери" было продано за сенсационные 7,9 миллиона фунтов стерлингов. Однако в этом году мировой рекорд был перекрыт на аукционе Christie's, когда полотно Валентина Серова "Портрет Марии Цетлин" было продано за 9,2 миллиона фунтов стерлингов. Среди других проданных лотов "русских торгов" — предметы декоративно-прикладного искусства, в том числе фирмы Фаберже, а также иконы.
Bonhams наряду с Sotheby's и Christie's входит в тройку крупнейших международных аукционных домов. MacDougall's — аукционный дом, специализирующийся на русском искусстве.
ria.ru
