Биография Валерия Яковлевича Брюсова. Брюсов картины

Брюсов Валерий Яковлевич, краткая биография и творчество

Валерий Брюсов – выдающийся русский поэт Серебряного века. Но род его деятельности не ограничивался только стихосложением. Он зарекомендовал себя как талантливый прозаик, журналист и литературный критик. Наряду с этим Брюсов весьма успешно занимался литературными переводами. А его организаторские способности нашли свое применение в редакторской работе.

Семья поэта

Краткая биография Валерия Яковлевича Брюсова невозможна без рассказа о семье поэта. Это необходимо для того, чтобы найти объяснение наличию множества талантов, сконцентрированных в одном человеке. А семья Валерия Брюсова являлась тем фундаментом, на котором формировалась его разносторонняя личность.

Итак, Валерий Яковлевич Брюсов, родился в 1873 году, 1(13) декабря в семье зажиточного купца, которая славилась выдающимися людьми. Дед поэта со стороны матери, Александр Яковлевич Бакулин, был купцом и поэтом-баснописцем из очень состоятельной купеческой семьи города Елец. Наряду с бессчетным количеством басен в архиве деда находились, романы, повести, поэмы, лирические стихи, написанные им без надежды на читателя.

Беззаветно преданный литературе и мечтающий целиком посвятить себя ей, Александр Яковлевич вынужден был всю жизнь заниматься купеческими делами, дабы иметь возможность достойно содержать семью. Фамилией деда через много лет знаменитый внук будет подписывать некоторые свои произведения.

Со стороны отца у Валерия Брюсова был не менее примечательный дед. Кузьма Андреевич состоял крепостным у известного в те времена помещика Брюса. Отсюда и фамилия. В 1859 году дед выкупил у помещика вольную, оставил Кострому и перебрался в Москву. В столице Кузьма Андреевич сделался успешным купцом и на Цветном бульваре приобрел дом, в котором родился и долгое время жил его знаменитый впоследствии внук – Валерий Яковлевич Брюсов.

Отец Валерия Яковлевича – Яков Кузьмич Брюсов, тоже купец и поэт, печатался в небольших изданиях. Именно отец отослал в редакцию одного из журналов первое стихотворение сына, которое было напечатано. Стихотворение называлось «Письмо в редакцию», Валерию тогда было 11 лет.

Сестра Брюсова, Надежда Яковлевна (1881-1951 гг.), как и многие в семье, была личностью творческой и музыкально одаренной. Она стала профессором Московской консерватории. На ее счету несколько научных трудов по музыкальной педагогике и народной музыке. А младший брат Валерия Брюсова, Александр Яковлевич (1885-1966 гг.), был археологом и доктором исторических наук, написавшим труды по истории эпох неолита и бронзового века.

Детство поэта

В продолжение описания краткой биографии Брюсова Валерия Яковлевича, необходимо отметить детские годы поэта. В детстве Валерий Брюсов был предоставлен самому себе, так как родители не уделяли воспитанию своих отпрысков особого внимания. Однако детям строго запрещалось чтение религиозной литературы потому, что родители были убежденными атеистами и материалистами. Впоследствии Брюсов вспоминал, что с принципами материализма и идеями Дарвина родители познакомили его раньше, чем научили считать. Любая другая литература в семье была разрешена, поэтому молодой Брюсов поглощал все подряд: от произведений Жюля Верна до бульварных романов.

Всем своим детям, в том числе и Валерию, родители дали блестящее образование. В 1885 году в одиннадцатилетнем возрасте он начал обучение в частной классической гимназии Ф. И. Креймана, причем сразу во втором классе. Поначалу молодому Брюсову пришлось очень трудно: он терпел насмешки одноклассников и с трудом привыкал к ограничениям и порядку. Однако очень скоро он завоевал расположение товарищей своим умом и талантом рассказчика. Валерий мог интересно и с увлечением пересказывать целые книги, собирая вокруг себя множество слушателей. Но за свободомыслие и атеистические взгляды в 1989 году гимназиста Брюсова отчисляют.

Далее он проходит обучение в другой частной гимназии. Этим учебным заведением владеет некий Л. И. Поливанов, великий педагог, чье наставничество оказало бесценное влияние на мировоззрение юного Брюсова. В 1893 году он с успехом заканчивает обучение в гимназии и поступает на историко-филологический факультет в Московский университет, который оканчивает в 1899 году.

Первый литературный опыт

Уже в тринадцатилетнем возрасте Валерий был уверен, что станет известным поэтом. Обучаясь в гимназии Креймана, молодой Брюсов стихи пишет довольно неплохие и выпускает рукописный журнал. В то же время случился его первый опыт в сочинении прозы. Правда, ранние рассказы были немного угловаты.

Будучи подростком, Брюсов страстно увлечен поэзией Некрасова и Надсона. Позднее с той же страстью он зачитывается произведениями Малларме, Верлена и Бодлера, которые открыли юному поэту мир французского символизма.

Под псевдонимом Валерий Маслов в 1894-1895 гг. Брюсов выпускает три сборника «Русские символисты», где под разными псевдонимами он размещает свои стихи. Наряду со стихами Брюсов включил в сборники произведения своего друга А. А. Миропольского и любителя опиума, поэта-мистика А. М. Добролюбова. Сборники были осмеяны критиками, но это не отвратило Брюсова от написания стихов в духе символизма, а скорее, наоборот.

Юность гения

Продолжая описание краткой биографии Брюсова Валерия Яковлевича, необходимо отметить выход первого собрания стихов юного поэта (Брюсову на тот момент было 22 года). Он назвал свой сборник «Шедевры», что вновь вызвало смешки и нападки критиков, по мнению которых название шло вразрез с содержанием.

Юношеская дерзость, самовлюбленность и высокомерие были характерны для поэта Брюсова того времени. «Юность моя – юность гения. Я жил и поступал так, что оправдать мое поведение могут только великие деяния» - писал молодой поэт в личном дневнике, уверенный в своей исключительности.

Отрешенность от мира и желание укрыться от унылого будничного существования прослеживается и в стихах первого сборника, и в лирике Брюсова вообще. Однако было бы несправедливо не отметить постоянные поиски новых стихотворных форм, попытки создания необычных рифм и ярких образов.

Декадентство: классик символизма

Жизнь и творчество Валерия Брюсова не всегда складывались гладко. Скандальная атмосфера вокруг выхода сборника «Шедевры» и эпатажность некоторых стихотворений привлекли внимание к новому течению в поэзии. А Брюсов стал известен в поэтических кругах, как пропагандист и организатор символизма в России.

Декадентский период в творчестве Брюсова заканчивается с выходом второго сборника стихов «Это я» в 1897 году. Здесь молодой поэт все еще представляется холодным мечтателем, отрешенным от ничтожного, ненавистного мира.

Но постепенно к нему приходит переосмысление своего творчества. Героизм и возвышенность, таинственность и трагедию Брюсов видел везде. Определенную ясность его стихи приобретают, когда в конце XIX века в литературе происходят значительные изменения и символизм видится как самодостаточное течение.

Выход следующих сборников («Третья стража» - 1900 г., «Городу и миру» - 1903 г., «Венок» - 1906 г.) выявили направленность поэзии Брюсова в сторону французского «Парнаса», отличительными чертами которого были историко-мифологические сюжетные линии, твердость жанровых форм, пластичность стихосложения, склонность к экзотике. Многое в поэзии Брюсова было и от французского символизма с массой поэтических оттенков, настроений и неопределенностей.

Сборник «Зеркало теней», вышедший в 1912 году, отличался заметной упрощенностью форм. Но природа поэта одержала верх и позднее творчество Брюсова вновь направлено в сторону усложнения стиля, урбанизма, научности и историзма, а также уверенности поэта в существовании множества истин в поэтическом искусстве.

Внепоэтическая деятельность

При описании краткой биографии Брюсова Валерия Яковлевича необходимо затронуть некоторые важные моменты. После окончания университета в 1899 году Валерий Яковлевич работал в журнале «Русский архив». В этом же году он возглавляет издательство «Скорпион», задачей которого было объединить представителей нового искусства. А в 1904 году Брюсов становится редактором журнала «Весы», который становится флагманом русского символизма.

В это время Валерий Яковлевич пишет множество критических, теоретических, научных статей на различные темы. После упразднения журнала «Весы» в 1909 году, он возглавляет отдел литературной критики в журнале «Русская мысль».

Потом была революция 1905 года. Брюсов воспринял ее, как неизбежность. В это время он пишет ряд исторических романов и занимается переводами. После октябрьского переворота он активно сотрудничает с советской властью и даже вступает в партию большевиков в 1920 году.

В 1917 году Валерий Брюсов руководит комитетом по регистрации печати, заведует научными библиотеками и лит. отделом Наркомпроса. Он занимает высокие посты в Государственном ученом совете и читает лекции в МГУ.

В 1921 году Брюсов организует Высший Литературно-художественный институт и становится его первым ректором. Одновременно он преподает в Институте слова и Коммунистической академии.

Скончался Валерий Яковлевич Брюсов в своей московской квартире в 1924 году, 9 октября от крупозного воспаления легких. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

fb.ru

Брюсов Валерий Яковлевич

 

В Москве 1 декабря 1873г. в доме Херодиновых по Милютинскому переулку у Матрёны Александровны и Якова Кузьмича Брюсовых родился мальчик. Был он некрасив, с большой головой "толкачом", но матери первенец оказался "очень хорошеньким", и нарекли его редким и нарядным именем - Валерий. 

Семья Брюсовых была купеческой. Дед Валерия Яковлевича по отцу, Кузьма Андреевич, крепостной крестьянин, в 50-х годах 19 века откупился от барина и, получив "вольную", занялся торговлей. Торговал он пробкой. К концу жизни разбогател, оставив в наследство сыну каменный дом в Москве, лавку и капитал. 

Отец Брюсова с детства был приставлен к делу. У приходского дьячка научился азам грамоты: мог писать и считать, однако торговля мало привлекала Якова 

Кузьмича. Он сближается с молодёжью, стремящейся к самообразованию. Бросив лавку, отец Брюсова садится за книги. Читает Дарвина, Бокля, Маркса, отечественную литературу и посещает лекции в Петровской сельскохозяйственной академии. В книге "Из моей жизни" Валерий Брюсов говорит об отце: "В 70-х годах отец мой был близок с Н.А. Морозовым, будущим шлисельбуржцем, образ которого я помню из дней моего раннего детства. Над столом отца постоянно висели портреты Чернышевского и Писарева". После смерти Кузьмы Андреевича отец Брюсова выписался из купеческого звания и жил на проценты с наследия. 

 

По семейству Брюсовых можно составить представление о социальной дифференциации общества: крепостной, как тогда говорили, "выбивается в люди" и становится купцом; внук торговца пробками получит образование и будет по сути интеллегентом-разночинцем. 

По воспоминаниям родных, Валерий, или, как его называли домашние, Валя, рос живым, любознательным мальчиком. Родители всячески потакали ему, и был он порядком избалован. Читать научился рано - четырёх лет, по газетам. Для воспитания в дом приглашали учителей и гувернанток. Родители были сторонниками рационального воспитания: его оберегали от сказок. Вместо игрушек покупали модели паровых машин, приборы для физических и электрических опытов. Он ещё не научился умножению, а уже слышал имя Дарвина.

 

"Нечего и говорить, - пишет Брюсов в "Автобиографии", - что о религии в нашем доме и помину не было: как вера в домовых и русалок". 

С юных лет Брюсов слушал разговоры об "умных вещах", читал книги научного содержания. Особенно полюбились ему очерки биографий великих людей: Кеплера, Фультона, Ливингстона. Мальчик "воображал себя то изобретателем воздушного корабля, то астрономом, открывшим новую плнету, то мореплавателем, достигшим Северного полюса". В то время как его сверстники играли в солдатики, в мяч или в бабки, он часами просиживает над Бремом и зоологическим атласом. 

С одиннадцати лет Брюсова отдали учиться в частную гимназию Ф.И.Креймана, причём сразу во второй класс. Его худенькая сутулая фигурка в форменной блузе поначалу совсем затерялась в толпе гимназистов. Новичок Брюсов поступил в класс, где за предыдущий год сложились уже товарищеские отношения и он, как белая ворона, попал под град насмешек и издевательств. 

С трудом привыкал Брюсов к общению с одноклассниками и постоянному расписанию занятий. С течением времени до гимназистов всё же дошло, что он много знает, а главное, умеет хорошо пересказывать целые книги. У него появились товарищи. 

 

Валерий Яковлевич жил в этом доме (Москва, пр. Мира, 30) в 1910—1924. Сейчас там литературный музей

Брюсова пленила музыка верленовского стиха, прорыв поэта в новые эмоциональные сферы, до которых не дошли романтики. 

В 1894-1895 годах вышли в свет тремя выпусками "Русские символисты". Составителем, издателем, а также в большей степени и автором их являлся В.Брюсов. Ему двадцать лет. Он студент московского ун-та: высокий, чуть сутулящийся от ежедневной работы за столом. Он порывист и угловат в движениях. У него жёсткие чёрные волосы над высоким лбом, небольшая бородка на монгольских скулах и усы. 

В "Русских символистах" Брюсов предполагал дать читателям все возможные образцы символической поэзии. Это был поиск новых стиховых форм и вместе с тем "расширение художественной впечатлительности". 

Нападки критики и неприятие читателей мало смутило Брюсова: он понимал, что на первых порах это неизбежно. Его уверенность в себе и в правильности избранного пути осталась непоколебимой. 

Повсюду: в аудиториях университета, в студенческих кружках, если речь заходила о символизме, Брюсов горячо отстаивал его принципы. 

Весной 1899 года Брюсов сдаёт выпускные экзамены в ун-те. Теперь ничто не мешает заниматься ему любимым делом, делом жизни. С удовольствием он расстаётся со студенческой формой, которая давно его уже стесняла. 

Осенью 1900 года в издательстве "Скорпион" выходит книга В. Брюсова - "Третья стража". "Третья стража" начинается с исповеди поэта: он услышал некий голос и вернулся из пустыни к людям. В миру он нашел себе жену и, кажется, обрел счастье. Готовность пожертвовать всем обретённым во имя новой мечты. "Третья стража" - книга двух планов. В цикле "Любимцы веков" поэт освещает прошлое человечества через лики разных героев. 

 

Титульный лист сборника «Στεφανος»

Брюсов с юности мечтал о XX веке. Ему казалось, что в самой смене столетий раскроется какая-то пружина действенной жизни. Произойдет своего рода озарение, и все увидят выход из создавшегося в современном обществе тупика. 

А тупик и бесперспективность сложившихся взаимоотношений между различными слоями общества сознавали многие. Классовые противоречия становились всё ожесточённее. Все же XX век наступил относительно спокойно. Внешне жизнь текла по-старому. "Третья стража" ввела поэта в официально признанную литературу. Однако Брюсов как поэт, изжив себя прежнего в "Третьей страже", готов опять искать иные пути тв-ва. 

Непременный участник издательства "Скорпион", секретарь журнала "Русский архив", корреспондент лондонского журнала "Athenaeum", для которого он пишет ежегодные обзоры о русской литературе, Брюсов деятелен и уверен в себе. В сознании поэта заметный сдвиг: он готов "взяться за молот". Вместе с тем было бы ошибочно видеть в Брюсове сознательного революционера. Он отчуждён от конкретных действий часто созерцательной позицией. Наверно и его понимание революции, как только разрушительной анархии. Но, отвергая современный ему строй, он готов сделать шаг в сторону тех, кто возведёт баррикады. 

Брюсову нравится работа в "Русском архиве" П. И. Бартенева. Он с благодарностью принимает от "патриарха русской журналистики" навыки архивных розысков. Страсть к редким книгам, интерес к письмам давно умерших людей как свидетельству своего времени отвечали его духовным запросам. 

Единственным человеком, кто мог бы стать ему подлинным другом, Брюсов считал Ивана Коневского (И.И.Ореуса). В кружке первых русских символистов ему прочили великое будущее. Брюсов познакомился с Коневским в Петербурге, на вечере у Ф. Сологуба. И стихи, и личность Коневского произвели на Валерия Яковлевича огромное впечатление. Коневский - болезненно застенчивый и вместе с тем уверенный в каждом своём слове, он хорошо знал французскую поэзию конца века и жил лишь своими напряжёнными духовными исканиями. 

 

Валерий Брюсов. Портрет работы С. В. Малютина. 1913

Летом 1901 года Коневский отдыхал на Рижском взморье. Выезжая из гостиницы, он забыл взять свой паспорт, о чём спохватился уже в поезде. Коневский сошёл на первой остановке, чтобы пересесть на встречный поезд. Стоял жаркий день, близ станции текла река, и он решил искупаться. Он не мог знать, что у местных жителей Аа пользуется дурной репутацией из-за сильных подводных течений. Втянутый в водоворот, поэт утонул. Ему было чуть менее двадцатичетырёх лет.

 

Весть о внезапной смерти И. Коневского Брюсов воспринял как личное несчастье: злой рок лишил его вероятного друга, а для новой литературы погиб незаурядный талант. С начала века русское новое искусство во всех проявлениях (литература, живопись, театр, музыка) все более упрочивается. Петербуржцы и москвичи пытаются выступать единым фронтом, предоставляя друг другу страницы своих изданий. С увлечением Брюсов составляет альманахи "Северные цветы", каждый номер которые можно рассматривать как антологию новой поэзии. Поднимается вторая волна символизма, давшая имена Андрея Белого, Александра Блока, Вячеслава Иванова. 

Летом 1902 года Брюсов записывает в "Дневнике": "... был у меня Бугаев, читал свои стихи, говорил о химии. Это едва ли не интереснейший человек в России. Зрелость и дряхлость ума при странной молодости. Вот очередной на место Коневского". 

Жизненные пути Бориса Бугаева (Андрея Белого) И Валерия Брюсова пересекались ещё ранее. Бугаев также воспитанник гимназии Л.И. Поливанова. 

Скандальная слава поэта-декадента привлекла к Брюсову внимание всех. Вслед за Брюсовым Бугаев в последних классах превозносит символизм. Борис Бугаев не предполагал по началу стать человеком. Сын профессора математики, он по семейной традиции готовился к научной деятельности и штудировал естественные науки. Но франтоватый студент в зелёном сюртуке с белым кантом, посетитель выставок и концертов, он пытливо следит за литературой, ценит Владимира Соловьёва и Брюсова. Наблюдая в лаборатории, как кристаллизируется вещество в колбе, подкручивая фитилёк в горелке, он думает о космогонии, о "дремучем лесе символов", и о том, что ритм и мелодия способны преобразить жизнь. 

 

Брюсов в 1910-х годах

Бугаев пишет стихи и «симфонии», подчёркивает самим определением нового жанра приоритет музыки в современном искусстве. Когда «Драматическая симфония» была прочитана у Соловьёвых, присутствующие дружно решили, что родился новый писатель. Чтобы не огорчать профессора Бугаева символистическим дебютом сына, М.С. Соловьёв придумывает автору псевдоним - Андрей Белый. 

Брюсов с интересом следил за быстрым развитием художнического дара А. Белого. Давнему знакомому он писал: «У меня душа успокаивается, когда я думаю, что он существует». 

«Воспитателем вкуса» и «учителем стиховедения» был Брюсов для начинающего писателя А. Белого, с которым у него сложатся отношения в начале приязни и любви, далее - ревностной ненависти чуть не приведшей к дуэли, а, в последствии - взаимопонимания. 

По возвращении на родину, из путешествия по Италии, Брюсов, обогащённый новыми впечатлениями и новыми раздумьями, пишет теоретический трактат "Ключи тайн" о сущности искусства. Работа эта не выходила за эстетические рамки. Автор рассматривал проблему в отрыве от вопросов общественной жизни и выражал умеренное символистское понимание: искусство не исчерпывается «полезностью»; искусство не может быть только «чистым»; наука не объясняет искусство. 

В форме лекции Брюсов прочёл «Ключи тайн» в аудитории исторического музея. 

Литературные круги расценили её как доказательство свободы современного искусства. А через месяц лекция была повторена автором для русского кружка в Париже. Главное, что дал Париж Брюсову, - это встречу с Вячеславом Ивановым. Он представиться после его лекции о религии Диониса. Незадолго до этого знакомства вышла первая книжка Иванова – «Кормчие звёзды». Брюсов откликнулся на её выход рецензией, где признавал, что «Вячеслав Иванов – настоящий художник понимающий современные задачи стиха, работающий над ними». Брюсова и Иванова объединяло многое. Прежде всего, глубокий интерес к прошлому человечества, к истории. Обоими владел пафос высокого творческого держания, оба были превосходно вооружены филологической культурой. 

 

В 1903г. Брюсов выпускает в свет книгу стихов «Urbi et orbi» («Граду и миру»). Книга эта относится, вне сомнений, к вершинам брюсовского творчества. В неё вошли стихи, написанные за последние три года. По широте мыслей, по каналу страстей, по разнообразию стиховых размеров, составивших, тем не менее, строго «архитектурное единство», книга выдвинула В. Брюсова в ряд крупнейших поэтов своего времени. 

Считая язык поэзии «наиболее совершенной формой речи», Брюсов демонстрирует мастерство в самых различных пластах человеческого бытия. Огромная эрудиция и мощная фантазия расширяет возможности творчески жить в образах мифологии, в утопических прозрениях, в обнажённости того «я», что соприкасается с реалиями действительности. 

Цикл «Вступления» свидетельствует об изменившемся отношении поэта к современности. Оглядываясь на прошлые свои искания и перепутья («Искатель», «Нить Ариады», «Блудный сын»), Брюсов твёрдо верит отныне, что только созидательный труд и правда земли – истинные опры жизни («У земли», «В ответ»). 

 

История жизни Валерия Яковлевича Брюсова

Благодаря Брюсову в издательстве «Скорпион» одна за другой выходят книги, которые могут быть названы вершинами русского символизма. Взыскательный вкус Брюсова, умение привлечь талантливого автора, заинтересовать, отобрать лучшее, чем он богат, нельзя не учитывать. Валерий Яковлевич знал, как надо говорить с тем или иным поэтом, что ему обещать. С начала века символизм не только врастёт в русскую литературу, но в области поэзии с маркой «Скорпиона» на книгах стихов становится наиболее значительным явлением. 

Брюсов внимательно следил за ходом военных действий во время Русско- японской войны. Выход России к Тихому океану виделся поэту как исторический шаг, достойный Петра. Война стала пробой русских сил капитализма на мировой арене. Брюсов писал: 

Качнулись роковые чаши, При свете молний взнесены: Там жребии врага и наши, Знамёна тяжкие войны. Молчи и никни ум надменный! Се – высшей истины пора! 

Общественная позиция Брюсова в годы первой революции по многим вопросам оставалась проблематичной. Художник определённой эпохи, он творчеством и жизнью – всеми корнями связан с ней. Даже когда сердце его откликается на стихию восстания, всё равно порвать разом со всем тем, что дорого – ненавистно, Брюсов пока не в силах. 

 

Противоречия и заблуждения не были преодолены Брюсовым, но стремление поэта к объективизму способствовало созданию стихов – памятников первой русской революции. Момент гражданского прозрения запечатлён им в стихотворении «К счастливым». Оно обращено к людям будущего. О себе и о сегодняшних поколениях, поэт пишет скорбно: 

И ляжем мы в веках, как перегной, Мы все, кто ищет, верит, страстно дышит, И этот гимн, в былом пропетый мной, Я знаю, мир грядущий не услышит. 

Но и чувствуя обречённость, поэт провозглашает: «Дышать грядущим гордая услада». 

Пятая книга стихов В. Брюсова «Stethanos» («Венок») вышла в свет, когда в Москве вспыхнуло декабрьское восстание. Книга «Венок» имеет посвящение: 

«Вячеславу Иванову, поэту, мыслителю, другу». В стихотворном обращении Брюсов воздаёт хвалу Иванову за то, что он привлёк внимание к поэзии древних греков. 

Поэтическая хроника Брюсова о событиях 1904-1905 годов позволяет судить о смене гражданских настроений поэта: от казённо-патриотического воззвания «К согражданам» до отрезвляющего открытия возможностей других перспектив в развитии событий («Юлий Цезарь», «Уличный митинг», «Лик Медузы»). 

Политический поворот совершён Брюсовым в стихотворении «Грядущие гунны»: 

Где вы, грядущие гунны, Что тучей нависли над миром! Слышу ваш топот чугунный По ещё не открытым памирам. 

Гуннами, то есть варварами и разрушителями старой культуры, представлял себе поэт революционеров. Заключает книгу «Венок» настоящий шедевр урбанистической поэзии – «Конь бед». Вопреки ожидаемому «Венок» быстро раскупался и приобретал прочную популярность в читательских кругах. 

 

Давно уже Брюсов вынашивал замысел романа из жизни Германии времен реформации. Переломная эпоха борения свободной гуманистической мысли с феодально-католической и бюргерской властью по многим причинам привлекала поэта. За основу любовного треугольника (Рупехт – Рената - граф Генрих) в романе «Огненный ангел» были положены личные отношения Брюсова, Нины Петровской и Белого. 

Нина Ивановна Петровская в ту пору была женой владельца издательства «Граф» С.Л. Сополова (псевдоним Кречетов). Она писала рассказы, рецензии, фельетоны. Её жизнь сложилась трагически. Она не обрела счатья в браке, мучалась своей ненужностью, искала смысл существования по различным декадентским рецептам. 

Белый тяготел к жизнетворческому подвигу, к «теургии». В любом событии готов он был видеть «знамение» и начало «мистерии». (Таким всемирным актом Белый считал свадьбу Блока и Любови Дмитриевны Менделеевой). Брюсов знал об отношениях Белого и Петровской и позволял себе шутки по адресу «графини» и «ангелоподобного Андрея». Назревал конфликт между Брюсовым и Белым. 

Брюсов вызывает Белого на дуэль. Белому ясно: причин для дуэли нет, повод искусственный, и он пишет объяснительное письмо. В итоге дуэли не состоялось. 

На склоне дней своих Брюсов писал: «Виделся я с большинством выдающихся людей моего времени и с особой любовью вспоминаю дружбу, которой меня удостаивал Э. Верхарн». 

Франкоязычный бельгийский поэт Эмиль Верхарн (1855-1916) отразил в творчестве глубокие социально-экономические изменения, происходившие на рубеже 19 и 20 веков во всей Европе. Он начинал как автор книги «Фламандские картины»(1883), стихи которые наследовали жизнерадостность красок голландских мастеров 17 столетия. 

Брюсов следил за эволюцией творчества бельгийского поэта. Путь проделанный Верхарном в поэзии, для Брюсова был показательным. Пережив внутренне символизм, он искал выход из создавшегося тупика, и бельгийский поэт дал ему достойный пример. Книга «Эмиль Верхарн: стихи о современности. В переводе В. Брюсова» вышла в издательстве «Скорпион» летом того же года. 

Уже сам выбор названия для книги говорит о цели, которую ставил переводчик. 

Прямым отражением недавних событий казались русскому читателю произведения бельгийского поэта. Несомненно, Брюсов выполнил обещание, данное Верхарну, и донёс до русского читателя не только тематическую направленность его творчества, но художественные особенности: свободный стих и ораторский жест. 

 

Показательна рецензия Брюсова на книгу Н. Вашкевича «О слиянии искусства». 

Брюсов разоблачает вульгаризаторскую сущность названной работы, дурно и безграмотно повторяющей «мечту Вячеслава Иванова». 

Взгляды Брюсова как теоретика искусства нашли наглядное отражение и в его отношении к театру. Исходя из положения, что театр всегда был искусственной формой действия, Брюсов не видел ни какого проку в приближении его к жизненному правдоподобию. Посетители театра все равно знают, куда они пришли, здраво рассуждал Брюсов, и никакие внешние эффекты не обманут их. 

Нападки Брюсова на художественный театр имели далеко идущую цель: на смену театру реалистическому, утверждал он, должен прийти театр символический. 

Брюсов брал тогда теорию символистской драмы бельгийского поэта Мориса Матерлинка, который был также весьма плодовитым драматургом. Матерлинк творчеством своим доказывал, что разум и душа несовместимы. 26 марта 1907 года в Историческом музее Брюсов читает лекцию «Театр будущего». В произведениях символических, подчёркивал докладчик, можно наблюдать два главных элемента: отвлечённую идею и художественное создание. Изменилось соответственно и отношение Брюсова к роли актёра в спектакле. Актёр должен подчиняться авторскому тексту, актёр – материал спектакля. В сущности, Брюсов отвергал в этой лекции приёмы марионеточной постановки в спектакле, воскрешая античные традиции театра, сформированные Аристотелем. 

Задолго до мировой войны (1915г.), параллельно работая над книгой «Зеркало теней», Брюсов задумал сборник стихотворений, смысловым стержнем которого был бы «неукратисый, непобедимый призыв к жизни». Сборник был близок к завершению, когда поэт прервал литературные дела и отправился на фронт корреспондентом. Теперь, включив в рукопись военные стихи и некоторые из числа новых, Брюсов составил книгу, дав ей название «Семь цветов радуги», куда вошли стихи 1912-1915 годов. 

 

Книга поступила в продажу в мае 1916 года. Поэзия Брюсова, какой она является на страницах книги «Семь цветов радуги», претерпела значительные изменения по сравнению с прежними сборниками поэта. Она как бы спустилась с заоблачных высей героики, стала более уравновешенной и обрела земные черты и подробности. В новой книге много стихотворных миниатюр о простом и житейском: «На санках», «На лыжах», «Простенькая песня», «Девочка с куклой», «Девочка с цветами», «Квартет», «Две головки», «Женский портрет». 

Мир новой книги Брюсова материален. Он вписан в природу. Это стихи о море, «Весенние», «Цветки убогие», «Крот», «Туман осенний», «Сухие листья», «Дождь и солнце». Интересно стихотворение «Певцу слова», где образ Ярославны Брюсов рассматривает как источник всех «ликов» последующих русских героинь. В числе урбанистических стихов этой книги выделяются стихи о северной столице и её основателе: 

Остановив в болотной топи Коня неистового скок, Он повернул лицом к Европе Русь, что смотрела на Восток. 

К наиболее значительным созданиям Брюсова в книге «Семь цветов радуги», без сомнения, следует отнести стихи, чья тематика связана с наукой: «Сын земли», «Детские упования». 

Для Брюсова футуризм прежде всего связан с именем Игоря Северянина, который ввёл в оборот этот термин. Первую книгу Северянина «Громокипящий кубок» (1913) Брюсов считал событием в литературе. Однако выход в свет дальнейших книг И. Северянина поколебал мнение Брюсова о поэте. Брюсов не уничтожал собрата по перу: в статье «Игорь Северянин» он спокойно размышлял над явлением поэзии носящим его имя. Значителен и тот факт, что Брюсов выделял Северянина из футуристов, полагая, что он прошёл стадию школы. 

В своих переводах Брюсов сохранил индивидуальные особенности каждого автора: их раздумья, оттенки чувств, звучание стиха. В таких программных для Ованеса Туманяна стихах, как «Армянское горе» и «Лампада просветителя». 

Брюсов передал глубокую скорбь поэта и надежду на лучшее будущее народа. 

Аветик Исаакян представлен в переводах Брюсова как тонкий лирик, создавший прекрасные образы восточного миросозерцания. 

 

Переводы лирики Эдгара По, 1924

Вскоре Брюсов получает приглашение от Бакинского совета общества любителей армянской словесности посетить ряд городов Закавказья с чтением лекций. 

Поэт принимает приглашение: он хочет увидеть воочию Армению и желает ознакомить армянскую общественность с плодами своего труда. 

Поездка дала Брюсову много впечатлений. Встречали его восторженно. Брюсов заводит знакомства со многими известными деятелями армянской культуры и в первую очередь с Ованесом Туманяном. 

Стихи Брюсова об Армении могут быть условно разделены на две категории. 

Первая: стихи историко-публицистические; они полны надежды на окончательную победу армянского народа в борьбе со своими невзгодами. Вторая: стихи- предчуствие встречи со страной и красочное описание мест, где удалось побывать поэту. 

В августе 1916 года сборник «Поэзия Армении» поступил в продажу. Отзывы на него были единодушны. 

Из – за условий военного времени, Брюсов не может опубликовать новую книгу «Девятая камена», стихи 1915 – 1917 годов. Было ликвидировано издательство «Сирин» и тем самым прервано издание полного собрания сочинений В.Я. 

Брюсова. Из собрания сочинений вышло только восемь разрозненных томов. 

В рабочем кабинете поэта растёт количество папок с готовыми материалами, которые пока печатать негде. Только Максим Горький через несколько месяцев будет давать из номера в номер в своей «летописи» исследования «Учители учителей». В лекциях о литературе Брюсов почётное место отводил Пушкину. 

Предшественники – Ломоносов, Батюшков, Жуковский рассматривались в непосредственном воздействии на Пушкина и в его отношении к их творчеству. 

Брюсов говорил о Пушкине так как, будто он знл поэта лично и присутствовал при написании его произведений.

 В 1921 году по инициативе Брюсова был создан Высший литературно – художественный институт (ВЛХИ). Это был творческий вуз, живая деятельная школа, помогающая раскрыться, найти себя одарённому от природы человеку. 

 

Шаржи на Брюсова, Ясинскогои Бальмонта. Рис. Аболина. Журнал «Стрекоза», 1916 год

В декабре 1923 года общественность отмечала пятидесятилетний юбилей Брюсова. От народного комиссариата по просвещению поэта поздравил А.В. Луначарский. От имени правительства П.Г. Смидович зачитал и поднёс поэту почётную грамоту ВЦИК РСФСР. Брюсову было присвоено также звание народного поэта Армении. 

По настоянию своей жены Иоанны Матвеевны, летом 1924 Брюсов взял двухмесячный отпуск. Беспрерывный, в течение ряда лет, титанический труд ослабил и без того не слишком крепкий от природы организм поэта. Вместе с восьмилетним племянником Колей Брюсовым для отдыха в Крым. Остановились в Алупке, памятной первыми, совместно проведёнными здесь счастливыми днями юности. На склоне зелёной горы высился знакомый большой дом графа Воронцова, главная достопримечательность этих мест, построенный в стиле английского замка с широкой парадной лестницей, обращённой к морю, по обеим сторонам которой лежали большие мраморные львы. К дому примыкал чудесный парк с водоёмами, хаотическим награждением каменных пород и уединёнными тропинками между экзотическими деревьями и кустарниками. Брюсов чувствует себя здесь лучше, чем в Москве. 

В Москву возвращались порознь. Иоанна Матвеевна с Колей уехали сразу, а Брюсов заехал в Коктебель к Волошину. Стояла пора сбора винограда. В доме Максимилиана Александровича собрались гости: писатели, поэты, музыканты, давние друзья хозяина. Отмечали его день рождения. Устроили шутливый карнавал с переодеваниями, с живыми картинами. Брюсов прочёл специально написанное по этому поводу стихотворение «Максимилиану Волошину», наполовину серьёзное, наполовину ироническое. 

Ясные солнечные дни пролетали незаметно. Гости Волошина вели себя непринуждённо. Андрей Белый играл с молодёжью в мяч. Устраивали поэтические конкурсы. Однажды отправились в горы. Группу возглавлял Волошин в неизменном до колен хитопе. По временам он оборачивался к идущим следом и обращал внимание на какую ни будь особенность в местности. В горах их застала гроза. Полил сильный дождь. Брюсов накинул на плечи женщине свой пиджак. Вскоре все вымокли до нитки. По возвращении в дом Брюсов почувствовал себя плохо: у него был жар, усилился кашель. Кто-то чудом раздобыл аспирин. Валерий Брюсов с трудом написал письмо в Москву Иоанне Матвеевне. 

 

Могила Брюсова на Новодевичьем кладбище

В Москве, не вполне выздоровев, Брюсов ушёл в повседневные дела и обязанности. В ВЛХИ предстоял первый выпуск студентов, и Брюсов-ректор придавал этому событию большое значение. Он инспектирует работу преподавателей, советуется с ними. В октябре он опять слёг. Врачи поставили диагноз: крупозное и ползучее воспаление лёгких, осложненное плевритом. 

Когда температуру удавалось сбить, Валерий Яковлевич просил Иоанну Матвеевну, не отходившую от него, читать ему вслух Платона, последние журналы. Лёжа он пытается писать рецензию на книгу Безыменского. Но болезнь прогрессирует, и силы оставляют поэта. Несмотря на боль, сознание долго не покидает его. Он понимает, что происходит, и несколько раз с уст его срывается: «Конец!». Восьмого октября он взял жену за руку и с трудом сказал ей несколько утешительных слов. После мучительной паузы медленно произнёс: «Мои стихи…» - потерял сознание. Иоанна Матвеевна поняла: «сбереги». Ночь прошла тревожно: больной метался и сильно страдал. В десять часов утра Валерий Яковлевич Брюсов умер. 

Свыше полувека тому, как Брюсов писал: «Если бы мне иметь сто жизней, они не насытили бы всей жажды познания, которая сжигает меня». Но и сделанного Брюсовым хватило бы на несколько жизней. 

tunnel.ru

Валерий Брюсов. Последняя работа Врубеля.

Н.П.Рябушинский задумал собрать для «Золотого Руна», которое он издавал, серию портретов современных русских писателей и художников. Портрет К. Д. Бальмонта написал В. А. Серов; Андрея Белого - Л. С. Бакст; Вячеслава Иванова - К. А. Сомов.

Сделать мой портрет Н[иколай] П[авлович] решил предложить Врубелю. Это было в 1905 году. Врубель жил тогда в психиатрической лечебнице доктора Ф. А. Усольцева, в Петровском парке. Заехав за мной утром, Н.П. повез меня знакомиться с Врубелем. Раньше с Врубелем встречаться мне не приходилось. Но у нас было много общих знакомых. Я многое слышал о Врубеле сначала от М. А. Дурнова, которому пришлось быть печальным свидетелем начинавшегося у Врубеля недуга, потом от членов Московского товарищества художников, со многими из которых я был близок и которые гордились тем, что Врубель выставлял свои полотна на их выставках. Кроме того, уже давно, после «Пана», после «Тридцати трех богатырей», после «Фауста», я был страстным поклонником его творчества («Демона» мне на выставке не довелось видеть).

Лечебница доктора Усольцева состояла из двух скромных деревенских домиков, расположенных в небольшом парке, в пустынном переулке, около Зыкова. Была еще зима, везде лежал снег, кругом было безлюдно. Внутри дома оказались простенькие комнаты, со стенами без обоев, с рыночной мебелью, не впечатления «больницы», но все же было неуютно и не живо. Д-р Усольцев, знакомый всей Москве завсегдатай всех «премьер», человек поразительно живой, интересный, но со странно сумасшедшими глазами, пригласил подождать минутку. Вот отворилась дверь, и вошел Врубель. Вошел неверной, тяжелой походкой, как бы волоча ноги. Правду сказать, я ужаснулся, увидя Врубеля. Это был хилый, больной человек, в грязной измятой рубашке. У него было красноватое лицо; глаза - как у хищной птицы; торчащие волосы вместо бороды. Первое впечатление: сумасшедший!

После обычных приветствий он спросил меня:

-  Это вас я должен писать? И стал рассматривать меня по-особенному, по-художнически, пристально, почти проникновенно. Сразу выражение его лица изменилось. Сквозь безумие проглянул гений. Так как у Врубеля не оказалось ни красок, ни угля, ни полотна, то первый сеанс пришлось отложить. Н. П. Рябушинский обещал прислать ему все нужное для рисования.

<…>

Следующий раз я привез Врубелю от Н. П. Рябушинского ящик с цветными карандашами. Полотно уже было заготовлено, и Врубель тотчас же приступил к работе. Скажу, к слову, что первое время Врубель должен был привязывать полотно к спинке кресла, так как мольберта у него не было. Позже, по моей просьбе, Н[иколай] П[авлович] прислал и мольберт. Врубель сразу начал набрасывать углем портрет, безо всяких подготовительных этюдов. В жизни  во всех движениях Врубеля было заметно явное расстройство. Но едва рука Врубеля брала уголь или карандаш, она приобретала необыкновенную уверенность и твердость. Линии, проводимые им, были безошибочны. Творческая сила пережила в нем все. Человек умирал, разрушался, мастер - продолжал жить. В течение первого сеанса начальный набросок был закончен. Я очень жалею, что никто не догадался тогда же снять фотографию с этого черного рисунка. Он был едва ли не замечательнее по силе исполнения, по экспрессии лица, по сходству, чем позднейший портрет, раскрашенный цветными карандашами.

Во второй сеанс Врубель стер половину нарисованного лица и начал рисовать почти сначала. Я был у Врубеля раза четыре в неделю, и каждый раз сеанс продолжался три-четыре часа с небольшими перерывами. Позировал я стоя в довольно неудобной позе, со скрещенными руками, и крайне утомлялся. Врубель же словно не чувствовал никакой усталости: он способен был работать несколько часов подряд, и только по моей усердной просьбе соглашался сделать перерыв и выкурить папиросу. Во время сеанса Врубель говорил мало; во время отдыха, напротив, разговаривал очень охотно. В речи он по-прежнему часто путался, переходил от одного предмета к другому по чисто случайным, словесным ассоциациям; но когда разговор касался вопросов искусства, как бы преображался. С особой любовью Врубель говорил о Италии. Он изумлял необыкновенной ясностью памяти, когда рассказывал о любимых картинах и статуях. В этой ясности памяти было даже что-то болезненное. Врубель мог описывать какие-нибудь завитки на капители колонны, в какой-нибудь Венецианской церкви, с такой точностью, словно лишь вчера тщательно изучал их. С исключительным восторгом отзывался он о картинах Чимы да Канельяно.

- У него необыкновенное благородство в фигурах, - не раз повторял он.

Первые дни я не замечал резких проявлений душевного расстройства в Врубеле. Между прочим, он интересовался моими стихами, просил принести ему мои книги и на другой день говорил о стихотворениях, которые ему прочли накануне (слабость глаз не позволяла ему читать самому), - говорил умно, делая тонкие критические замечания. Он показывал мне свои новые начатые картины: «Путники, идущие в Эммаус» и «Видение пророка Иезекииля».

Михаил Врубель. Видение пророка Иезекииля. 1906

Сказать, между прочим, они тогда были уже в том виде, в каком остались и теперь, так что мой портрет был самой последней работой, над которой трудился Врубель. По поводу «Видения пророка Иезекииля» Врубель долго объяснял мне, что до сих пор все неверно понимали то место Библии, где это видение описано. Врубелю нередко читали на ночь Библию, и он был изумлен, заметив, что обычное понимание видения - неправильно, не соответствует прямым словам Библии. Тогда я не удосужился проверить это замечание, а теперь мне уже не хочется делать это: я предпочитаю верить Врубелю на слово.

<…>

Работая над портретом, обдуманно «иллюминируя» лицо портрета цветными карандашами, Врубель неожиданно начинал говорить о тех голосах, которые преследуют его. Впрочем, ему случалось добавлять:

- Да, может быть, это все галлюцинация.

<…>

Очень мучила Врубеля мысль о том, что он дурно, грешно прожил свою жизнь, и что, в наказание за то, против его воли, в его картинах оказываются непристойные сцены. Особенно беспокоился он за недавно им законченную «Жемчужину».

- Вы ее видели? - спрашивал он меня. - Не заметили в ней ничего?

- Прекрасная картина, Михаил Александрович, - ответил я. - Одна из лучших ваших вещей.

- Нет, - беспокоился Врубель, - там, знаете, одна фигура так прислонена к другой... я ничего такого не думал... Это получилось само собой... Непременно надо будет переделать... И потом, несколько понизив голос, он добавил, но так, что нельзя было различить, говорит ли в нем безумие или истинная вера:

- Это - он (Врубель разумел Дьявола), он делает с моими картинами. Ему дана власть за то, что я, не будучи достоин, писал богоматерь и Христа. Он все мои картины исказил...

Все это мешало Врубелю работать над моим портретом, работать медленно, упорно, но с уверенностью и с какой-то методичностью. С каждым днем портрет оживал под его карандашами. Передо мной стоял я сам со скрещенными руками, и минутами мне казалось, что я смотрю в зеркало. В той атмосфере безумия, которая была разлита вокруг, право, мне не трудно было по временам терять различие, где я подлинный: тот, который позирует и сейчас уедет, вернется в жизнь, или другой, на полотне, который останется вместе с безумным и гениальным художником. Несомненно, была пора, когда неоконченный портрет был гораздо замечательнее того, что мы видим теперь. Он был и более похож и более выразителен. Продолжая работать, Врубель много испортил в своем последнем произведении.<…>Весной мне пришлось на две недели уехать в Петербург. Вернувшись в Москву, я тотчас вновь явился к Врубелю. Его я нашел сильно переменившимся к худшему. Лицо его как-то одичало. Глаза потеряли способность всматриваться пристально, - они смотрели, словно не видя; он должен был подходить близко к предмету, чтобы рассмотреть его. Движения стали еще более затрудненными: когда Врубелю пришлось, при мне, пройти из одной дачи в другую, он уже не мог идти сам,- его пришлось вести. Врубель возобновил работу над портретом.

<…>

Приехав, кажется, на третий сеанс, после возвращения из Петербурга, я готов был всплеснуть руками, взглянув на портрет. Первоначально портрет был написан на темном фоне. Этим объясняются, между прочим, и темные краски, положенные на лицо. За головой было что-то вроде куста сирени, и из его темной зелени и темно-лиловых цветов лицо выступало отчетливо и казалось живым. И вот утром, в день моего приезда, Вру-бель взял тряпку и, по каким-то своим соображениям, смыл весь фон, весь этот гениально набросанный, но еще не сделанный куст сирени. Попутно, при нечаянном движении руки, тряпка отмыла и часть головы. На грязно-сиреневом фоне, получившемся от воды и смытых красок, выступало каким-то черным пятном обезображенное лицо. Те краски щек, глаз, волос, которые были совершенно уместны при темном фоне, оказались немыслимыми при фоне светлом. Мне казалось, что я превращен в арапа.

- Зачем вы это сделали? - с отчаянием спросил я. Врубель объяснил мне, что он напишет новый фон, что сирень не идет ко мне, что он сделает что-нибудь символическое, что будет отвечать моему характеру. Но я ясно видел, что новая работа уже не под силу художнику.

<…>

Особенно грустно было то, что смыта была и часть рисунка: затылок. Благодаря этому на портрете осталось как бы одно лицо, без головы. Впоследствии знатоки находили в этом глубокий смысл, восхищались этим, утверждая, что таким приемом Врубель верно передал мою психологию: поэта будто бы «показного». Но увы! Эта «гениальная черта» обязана своим происхождением просто лишнему взмаху тряпки. Врубель понял, что я очень огорчен и, желая меня утешить, немедленно принялся за работу. Он достал откуда-то фотографию с какой-то фрески эпохи Возрождения, изображающей свадьбу Психеи и Амура. Эту композицию он задумал перенести в фон портрета:

- Мы напишем сзади свадьбу Псиши и Амура, - говорил он, с удовольствием повторяя слово «Псиша».

Действительно, он начал делать контуры, перерисовывая на полотно фотографию. Когда фон заполнился несколькими чертами, неприятное впечатление от темных красок, которыми было нарисовано лицо, несколько смягчилось, но не вполне. Во всяком случае, портрет не достигал и половины той художественной силы, какая была в нем раньше.

Скоро, однако, стало ясно, что работать Врубель уже не может. Рука начала изменять ему, дрожала. Но что было хуже всего: ему начало изменять и зрение. Он стал путать краски. Желая что-то поправить в глазах портрета, он брался за карандаши не того цвета, как следовало. Таким образом, в глазах портрета оказалось несколько зеленых штрихов. Мне тоже приходилось потом слышать похвалы этим зеленым пятнам. Но я убежден, что они были сделаны только под влиянием расстроенного зрения. Сестра М. А. Врубеля, присутствовавшая здесь, настояла на том, чтобы он прервал работу. После этого я приезжал к Врубелю еще два раза. Он пытался продолжать портрет, но каждый раз оказывалось, что это сверх его сил. Портрет остался неоконченным, с отрезанной частью головы, без надлежащего фона, с бессвязными штрихами вместо задней картины: свадьбы Псиши и Амура. Когда выяснилось, что Врубель не может работать, Н. П. Рябушинский портрет увез к себе. Еще у Врубеля видел портрет С. П. Дягилев и советовал не трогать его более.

- Это и так совершенно, - говорил он.

Но я знал, чем портрет был и чем он мог бы быть. У нас остался только намек на гениальное произведение. Портрет был выставлен в Москве, в Петербурге и в Париже; теперь находится в собрании Н. П. Рябушинского. После этого портрета мне других не нужно. И я часто говорю, полушутя, что стараюсь остаться похожим на свой портрет, сделанный Врубелем.

Послесловие.

Впервые очерк "Последняя работа Врубеля" был опубликован в журнале "Искусство", Киев, номера 11, 12 за 1912 год.

Включен в книгу В.Я.Брюсова  "За моим окном", Москва, "Скорпион", 1913, с. 13-22.

Брюсов, Валерий Яковлевич (1873- 1924) — поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.Рябушинский Николай Павлович - собиратель русской и западноевропейской живописи, антиквар. Происходил из известной семьи Рябушинских. После смерти отца вышел из состава "Товарищества мануфактур П.М. Рябушинского с сыновьями" и, получив свою наследственную долю родительского богатства, с головой погрузился в мир московской богемы.

Вдохновленый примером "Мира искусства" С.П.Дягилева, Рябушинский организовал выпуск художественного иллюстрированного журнала "Золотое руно".

Участвовать в этом проекте Рябушинский пригласил:  К.А.Сомова, Е.Е.Лансере, Остроумову, Л.С.Бакста, А.Н. Бенуа. Дебютом группы стала выставка "Алая роза", состоявшаяся в 1904 в Саратове. Журнал издавался большим форматом, с золотым шрифтом в две колонки - на русском и французском языках, и блистал качеством иллюстраций.

1 февраля 1906 года первый номер журнала "Золотое руно" открылся стихотворением Брюсова "М. А. Врубелю".

От жизни лживой и известнойТвоя мечта тебя влечетВ простор лазурности небеснойИль в глубину сапфирных вод.

Нам недоступны, нам незримы,Меж сонмов вопиющих сил,К тебе нисходят серафимыВ сияньи многоцветных крыл.

Из теремов страны хрустальной,Покорны сказочной судьбе,Глядят лукаво и печальноНаяды, верные тебе.

И в час на огненном закатеМеж гор предвечных видел ты,Как дух величий и проклятийУпал в провалы с высоты.

И там, в торжественной пустыне,Лишь ты постигнул до концаПростертых крыльев блеск павлинийИ скорбь эдемского лица!

Возможно это было последнее печатное издание которое видел Врубель. 12 февраля в письме к жене он пожаловался, что не может ни читать, ни рисовать. Через несколько дней он полностью ослеп.

Иллюстрации к статье посвященой М.А.Врубелю в журнале "Золотое Руно"

Это было дорогое издание, годовая подписка стоила 15 руб. Однако расходы на выпуск журнала не окупались, и Рябушинскому приходилось большую часть возмещать из собственных средств. В 1906 году доход от продажи "Золотого руна" составил 12 тыс.руб., а расходы превысили - 80 тыс. В 1907 оформление журнала изменилось: меньше стал формат, исчез перевод на французский язык, сократилось число иллюстраций. Последовавшая в 1907 году в Москве выставка "Голубая роза"  во многом была личной инициативой подражающего Дягилеву Рябушинского, она стала а сенсацией в московском мире искусства. После "Голубой розы" была организована еще серия выставок, устраивавшихся при финансовой помощи Рябушинского и под маркой его журнала.

К концу 1909 года издатель "Золотого руна" разорился, не окупающиеся расходы связанные с журналом и с выставками и приверженость к игре в карты подорвали его состояние. В 1911 он был вынужден распродать часть своей коллекции с аукциона. Портрет В.Я. Брюсова работы Михаила Врубеля остался с Рябушинским, и даже пережил пожар в его особняке "Чёрный лебедь" в Петровском парке уничтожившем многие из собранных там картин. Интрерьеры особняка Н.П.Рябушинского.

После революции остатки его коллекции и достояния были национализированы. В 1922 году Николай Петрович эмигрировал во Францию, где и скончался. Похоронен в Ницце.Портрет Брюсова, как и другие работы Михаила Врубеля, украшает сегодня Третьяковскую галерею.

Если применить эффект камеры обскуры, удалив все отвлекающие внимание детали кроме собственно портрета, гений Врубеля еще более очевиден.

strannik17.livejournal.com

Краткая биография Брюсова Валерия Яковлевича поэта

Валерий Яковлевич Брюсов (1873-1924) – русский поэт и прозаик, драматург, переводчик, критик-литературовед, один из основателей русского символизма.

Детство и юность

Валерий Яковлевич Брюсов родился 1 декабря (13 декабря) в Москве в купеческой семье. Начальное образование будущий поэт получил дома. С 1885 году Брюсов учился в классической гимназии Ф. И. Креймана в Москве. В 1890 году был переведен в московскую гимназию Л. И. Поливанова.

Университетские годы

В 1893 году Брюсов поступил в Московский университет на историко-филологический факультет. В этот период Валерий Яковлевич открывает для себя французских символистов – Верлена, Бодлера, Малларме. Восхищаясь творчеством Верлена, создает драму «Декаденты. (Конец столетия)».

Позиционируя себя как основоположника русского символизма, в 1894 – 1895 годах Валерий Яковлевич издает три сборника «Русские символисты».

В 1895 году выходит первый сборник стихов Брюсова «Шедевры» («Chefs d’oeuvre»), вызвавший широкий резонанс среди литературных критиков. В 1897 был опубликован второй сборник поэта «Me eum esse» («Это я»).

Зрелое творчество

Окончив в 1899 году университет с дипломом 1-й степени, Брюсов устраивается в журнал П. Бартенева «Русский архив». Поэт активно занимается литературной деятельностью. В 1900 году выходит третий сборник Брюсова «Tertia Vigilia» («Третья стража»), принесший ему литературную известность.

Брюсов становится одним из основателей издательства «Скорпион». С 1903 года сотрудничает в журнале «Новый путь». В этом же году выходит сборник поэта «Urbi et Orbi» («Граду и миру»).

В 1901 – 1905 годах Брюсов принимает участие в создании альманаха «Северные цветы». В 1904 – 1909 годах занимает пост фактического редактора русского символистского журнала «Весы». С 1908 года Валерий Брюсов, биография которого была насыщена новыми знакомствами с молодыми литераторами, становится директором Московского литературно-художественного кружка.

Творчество поэта между двумя революциями

Реакцией Брюсова на настроения и события революции 1905 – 1907 годов стали драма «Земля» и сборник «Венок» (1905). В 1907 году выходит его прозаический сборник рассказов «Земная ось», в 1909 году публикуется поэтический сборник «Все напевы». В послереволюционные годы Валерий Яковлевич создает роман «Алтарь победы» (1911 – 1912), сборник рассказов «Ночи и дни» (1913).

В 1914 году, во время Первой мировой войны, Брюсов отправляется на фронт в качестве военного корреспондента «Русских ведомостей». В 1916 году публикует сборник «Семь цветов радуги».

Последние годы жизни

С приходом к власти большевиков, в 1917 – 1919 годах Валерия Яковлевич занимает пост руководителя Комитета по регистрации печати. В 1919 – 1921 годах был назначен председателем Президиума Всероссийского союза поэтов. С организацией в 1921 году Высшего литературно-художественного института Брюсов становится его ректором и профессором.

Валерий Яковлевич Брюсов умер 9 октября 1924 года от воспаления легких. Похоронили поэта на Новодевичьем кладбище в Москве. В память о жизни и творчестве Брюсова Валерия Яковлевича на его могиле установлен монумент с портретом.

Хронологическая таблица

Другие варианты биографии

• Вариант 2 более сжатая для доклада или сообщения в классе

Интересные факты

• В отроческие годы Брюсов увлекался творчеством Некрасова, считая его своим кумиром.
• Третий сборник «Tertia Vigilia» Брюсов посвятил своему другу Константину Бальмонту, с которым познакомился еще в университетские годы.
• В 24 года Брюсов женился на Иоанне Рунт, с которой прожил до конца жизни.
• Краткая биография Брюсова была бы неполной без упоминания его заслуг переводчика. Валерий Яковлевич открыл отечественным читателям Э. Верхарна, занимался переводами П. Верлена, Э. По, М. Метерлинка, Байрона, В. Гюго, О. Уальда и многих других.
• За сборник переводов армянских поэтов «Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней» Брюсов был удостоен звания народного поэта Армении.
• посмотреть все интересные факты из жизни Брюсова

Тест по биографии

А вы хорошо запомнили краткую биографию Брюсова?

obrazovaka.ru

Главная | Валерий Брюсов

Об авторе

Брюсов Валерий Яковлевич, будущий великий русский поэт, родился в богатой купеческой семье, 13 декабря 1873 года. Отец его собрал вполне приличную по тем временам домашнюю библиотеку, и талантливый Валерий, освоивший грамоту в четыре года, запоем читал книги. Самое удивительное, что уже в этом возрасте он пишет прозу – комедию «Лягушка». Первой же публикацией поэта считается «Письмо в редакцию», изданное в детском журнале «Задушевное слово» в 1884 году. Интересно, что дома мальчика Брюсова всячески оберегали от литературы мистической и религиозной тематики, даже от обычных сказок, но зато об теориях Дарвина Валерий узнал раньше, чем о таблице умножения. Брюсов был принят в частную гимназию Креймана сразу во второй класс, а обучаясь в третьем классе, со своим одноклассником Станюковичем, начал издавать рукописный журнал «Начало». В шестнадцать лет Валерий распространяет в рукописном варианте «Листок V класса». В нем он настолько ярко расписывает порядки в гимназии, что в результате действий администрации гимназии ему приходится перейти в другое учебное заведение – гимназию Поливанова. Под влиянием опытных учителей Брюсов ощущает тягу к философии. Он читает «Этику» Спинозы в подлиннике и даже пишет к ней комментарии. Не менее интересна гимназисту и математика. Он с упоением изучает труды великих ученых и даже создает собственные теоремы. Не чужды были Брюсову и юношеские увлечения. Особенно сильный след в душе Валерия оставила любовь к Е. А. Масловой – ей он посвятил массу стихотворений и даже последние главы своей повести «Моя юность». (образ выведен под именем Нины). Девяностые годы для Брюсова ознаменовались глубоким пониманием творчества Пушкина. В это же время он знакомится с поэзией А. Рембо, П. Верлена, С. Малларме – французских символистов. Окончив гимназию в 1893 году, Брюсов поступает в Московский университет на отделение филологии и истории. Кроме классической филологии, он с большим интересом изучает Канта, Лейбница, слушает лекции по истории Виноградова и Ключевского, посещает семинары Корша. Считается, что именно во время учебы в университете Брюсов осознает себя литератором и ставит во главу своего творчества раскрытие субъективного начала в личности творца. Во время учения в университете Брюсовым издается три выпуска сборника, в котором он показывает примеры новой поэзии « «Русские символисты» (1894 – 1895 годы). В основном, в сборнике были стихи Брюсова и редактированные им стихи А. Л. Миропольского и других поэтов. Сборник «Русские символисты» является первым коллективным изданием модернистов России. Тогда же Брюсов выпускает и сборник своих стихов «Шедевры». Для студента того времени вполне естественны были обращения не просто к отдельной личности, а едва ли не ко всему человечеству. В следующем, куда более сдержанном сборнике «Это – я» (1897 год) поэт демонстрирует уже зрелые черты и направления, ставшие сквозными темами его творчества: урбанистические и исторические мотивы, научная поэзия. Не чужда была Брюсову и фантастика – с 1895 по 1899 годы он написал роман «Гора звезды», об инопланетянах. В это же время он сближается с писателями-символистами Д. С. Мережковским, З. Н. Гиппиус, Ф. Соллогубом, К. К. Случевским, посещает «субботы» Г. Бахмана и устраивает собственные «среды», на которые приходят модернисты Москвы. Еще в студенческие годы Валерий Яковлевич посещает Кавказ и Крым, Варшаву и Ригу, Германию. В 1897 году Брюсов женился на И. М. Рунт, которая поддерживала его в литературных трудах и была верной спутницей жизни. При посредничестве Бунина в 1899 году одесская газета «Южное обозрение» публикует цикл стихотворений Брюсова «Картинки Крыма», но первым журналом, открывшим себя для поэта, становится «Русский архив» под руководством П. И. Бартенева. Брюсов пишет статьи для «Русского архива» и даже является секретарем его редакции (1900 – 1903 годы). Поэт активно публикуется в различных журналах Москвы и Петербурга и принимает участие в деятельности московского издательства «Скорпион», которое в 1901 году приступает к печати альманаха символистов «Северные цветы». С этого альманаха российский символизм и определяется, как сформировавшееся литературное течение. Если ранее Брюсов считал, что лишь искусство способно познать душу художника, а следовательно, и раскрыть ее, то в начале двадцатого века он расширяет свое видение до интуитивного познания человеческой души и тайн бытия. Его книга «Третья стража» знаменуется отказом от декадентства, многообразием тем и идей. Весной 1903 года Брюсов читает лекцию о современном искусстве – «Ключи тайн», которая была воспринята как манифест русского символизма нового времени. Основав базис на гносеологии и эстетике Шопенгауэра, с этих позиций Брюсов заявил, что искусство является способом не рассудочного, а «сверхчувственного» познания мира. В том же году увидел свет следующий сборник поэта – «Граду и миру».Эта книга удостоилась весьма разноречивых критических отзывов – от благожелательных до полностью отрицательных. Стихи, написанные с 1903 по 1905 год, Брюсов объединил в сборник «Венок», и именно этому сборнику суждено было стать настоящим успехом поэта. Кроме мифологии и лирики сюда вошли стихи на тему войны и революции. В этих строчках-призывах Брюсов готов без сожаления пожертвовать человеческой мудростью, всеми книгами и своей жизнью ради очищающей стихии революции. Уже став популярным в России поэтом, Брюсов в своем следующем сборнике «Все напевы» говорил, что новизны в этих стихах гораздо меньше, но в плане совершенства сборник выше предыдущих. В 1904 году Валерий Яковлевич организует и бессменно руководит журналом «Весы», органом русских символистов. Кстати, и основным автором этого журнала является тоже он. Замысел создания журнала был в объединении символистов и выработке программы и эстетики грядущего «нового искусства». Деятельность этого периода ознаменовалась для Брюсова расхождением во взглядах как с символистами старшего поколения, так и с молодыми. «Весы» были закрыты в 1909 году, а с осени 1910 года Брюсов заведует отделом литературной критики в журнале «Русская мысль», попутно занимаясь драматургией, прозой и переводами. С началом первой мировой войны поэт становится военным корреспондентом и проводит время на передовых позициях театра военных действий. Как и любая большая война, она видится Брюсову последней – в 1914 году он пишет стихотворение «Последняя война», в котором надеется, что это событие преобразит жизнь человечества в лучшую сторону. Но прошло два года, и мнение поэта кардинально изменилось, что ясно показывает «Тридцатый месяц». Более ни политика, ни война Брюсова не привлекают. По окончании войны он занимается только литературой и научной работой. Брюсов обобщает свои переводы, которые делал во время войны и занимается латышской, армянской и финской поэзией. Возможно, что самым ярким местом в его литературоведческом творчестве является изучение Пушкина, которому посвящены восемьдесят две статьи. В своих работах над поэтической техникой Пушкина Брюсов мечтает, что однажды способность писать стихи станет всеобщим достоянием и будет доступна любому. Поэт поддерживал Горького в его начинаниях, работал над сборником украинской литературы, публиковался в его журнале «Летопись». Брюсов принял Октябрьскую революцию и даже вступил в Коммунистическую партию в 1920 году. Он был секретарем президиума Всероссийского союза поэтов, читал лекции, а в 1921 году организовал Высший литературно-художественный институт и преподавал в нем. Послереволюционные стихотворные сборники Брюсова можно считать завершающим периодом творчества настоящего мастера. Девятого октября 1924 года Валерий Брюсов умер. Прах его лежит на Новодевичьем кладбище города Москвы. Черный сюртук, застегнутый наглухо, крахмальный воротничок и наполеоновская манера скрещивать руки на груди – таков был образ одного из крупнейших поэтов России, теоретика стихосложения, мэтра символизма и законодателя литературной моды. В. Иванов, узнав о его смерти, написал, что исчезновение Блока и Брюсова уводит группу старых поэтов из нового мира… И это истина: вместе с поэтом окончил свое существование серебряный век русской поэзии.

briusov.ru

Дом Брюсова. - bruno_west

 "Дом Брюсова" - с таким названием вошел в мемуарную и краеведческую литературу и под ним же был известен в Москве еще при жизни поэта особняк № 30 по проспекту Мира. Рассказывают, что владелец дома Иван Кузьмич Баев богатый купец, имевший крупную торговлю обувью, староста церкви Троицы в Капельках, когда при нем говорили "дом Брюсова", обычно поправлял: "Этот дом не Брюсова, а мой, а Брюсов здесь живет на квартире".

  Фото ~ 1961-1965 гг.

Хозяевами этого домовладения издавна были купеческие семьи: в 1803 году, которым датирован самый старый известный в настоящее время план участка с деревянным домом "об одном этаже", оно принадлежало купеческой жене Матрене Бобреновой, в середине XIX века им владел купец Степан Аршинов, затем купец П.Г.Молчанов, у которого в 1895 году участок и дом приобрел купец 2-й гильдии Кузьма Денисович Баев. В это время дом представлял собою характерную для этих мест двухэтажную постройку 1830-1840-х годов: каменный низ, верх деревянный, с деревянными флигелями во дворе. К.Д.Баеву принадлежали еще несколько домов на Мещанской. После его смерти в 1909 году дом 30 по наследству перешел к одному из его сыновей - Ивану Кузьмичу Баеву.   Иван Кузьмич затевает перестройку старого дома и поручает его строительство архитектору Владимиру Ивановичу Чагину. Чагин блестяще справился с поставленной перед ним задачей. Сохранив крепкий каркас прежнего дома, он совершенно преобразил его внешний вид и частично изменил внутреннюю планировку.

   Архитектор решил образ дома как коттедж в стиле скандинавского модерна. Вход он сделал в виде пристроенной к дому с правой стороны башни с остроконечной - "под готику" - крышей, над жилой частью надстроил третий этаж в виде мансарды с широким трехстворчатым окном, необходимым для достаточного освещения помещения в условиях хмурых северных широт.

Биография В.Брюсова.

 Внешняя отделка дома скупа, но выразительна, в ней нет никаких фигуративных изображений, только геометрические линии.   Впечатление северной архитектуры дома-особняка усиливали стволы росших перед ним в палисаднике деревьев, сквозь которые открывался на него вид с улицы.

   Брюсов снял квартиру в доме Баева в середине августа 1910 года и переехал в нее с женой Иоанной Матвеевной и прислугой Аннушкой. Переезд из родительского дома на Цветном бульваре был вызван тем, что после смерти родителей дедовский дом был продан, чтобы осуществить раздел имущества между наследниками. "Я живу уже не на Цветном бульваре, - сообщает Брюсов в письме Андрею Белому от 27 августа 1910 года. - Мой новый адрес: 1-я Мещанская, д. 32 (Баева), кв. 2, вход со двора". (Современный номер 30 дом получил в 1950-е годы в связи с реконструкцией улицы.)

   Новая квартира Брюсова на первом этаже состояла из пяти комнат. Самая большая, выходящая окнами на запад, в палисадник (теперь на улицу), была отведена под кабинет, с ней соседствовала спальня, во двор выходили окна гостиной, столовой и комнаты прислуги.

  Справа бывшие конюшни,сейчас там ресторан.

 Корреспондент популярного иллюстрированного литературно-художественного петербургского журнала "Огонек" в начале 1914 года посетил В.Я.Брюсова и опубликовал в журнале очерк "Писатель Валерий Брюсов у себя дома":   "Валерий Яковлевич Брюсов живет в Москве на 1-й Мещанской. Звуки города почти не проникают в уютную квартиру в нижнем этаже отделанного под английский коттедж особнячка, отгороженного от улицы палисадничком.

 В "домике Брюсова", как называют его москвичи, хотя дом этот Валерию Яковлевичу не принадлежит (видимо, журналист встречался с хозяином дома Баевым. - В.М.), Валерий Яковлевич живет почти безвыездно уже несколько лет. "Я люблю город, - говорит он, - и жизнь вне Москвы, вне того городского шума и сутолоки, которые меня окружают, мне не под силу"...   Утро у Валерия Яковлевича, несущего каждодневно до поздней ночи обязанности председателя московского литературно-художественного кружка, наступает очень поздно. С небольшими перерывами для обеда, чая и т.п. работа идет до самого вечера изо дня в день, из года в год, вот уже 25 лет.

   ...Работа самая разнообразная. Он успевает почти одновременно писать романы, повести, стихи, переводы, редактировать. Сейчас поэт увлекается римскими поэтами. Он пишет большую повесть из римской жизни - "Юпитер поверженный" (окончание "Алтаря победы"), повесть из русской жизни "Обручение Даши", статью об Атлантиде, переводит "Энеиду" Вергилия, печатает второй том своего собрания сочинений, небольшую книжку мелких заметок о современной литературе, четыре книги (второе издание) "Французских лириков XIX века", редактирует сочинения Каролины Павловой и т.д.

 

 Мемориальный кабинет Брюсова был восстановлен по воспоминаниям современников и по дошедшим до нашего времени фотографиям.

  У Валерия Яковлевича большая библиотека. Одна этажерка целиком отдана Пушкину... Великолепный справочный отдел, отдел писателей-классиков, произведения современных русских и иностранных, целая полка, занятая "молодыми" футуристами.

 

  Кабинет Валерия Яковлевича удивительно простой - ни одной вычурной, бьющей в глаза вещички. Большой письменный стол, заваленный книгами и корректурами, другой - с пишущей машинкой, третий - для работы... Бюсты на шкафах, на стенах портреты Пушкина, Вл. Соловьева, копия с известного портрета самого Валерия Яковлевича, сделанного Врубелем.

В 1905 году больной художник Врубель, находясьв психлечебнице в Петровском парке, в Москве, сделал портрет Валерия Брюсова.

"Ах, позволь мне иногда быть маленьким, маленьким, и в это время уходить.Позволь мне иногда прятаться "в коробочку". Я так устал быть всегда "большим""В.Брюсов.

Собранная Валерием Брюсовым библиотека в пять тысяч томов поражала многих. Античная литература в подлинниках. Это были книги на английском, французском, итальянском, испанском, немецком и чешском языках.Словари арабского, персидского, армянского, японского, шведского. Часто попадались его пометки. Причем, всякий раз они были на том языке, на котором написана сама книга. Выписки из Гиббона делались по-латыни, на санскрите — выписки из календаря индусов.

  

 В маленькой уютной гостиной - шкапик с литературой по искусству, большей частью иностранной, собранной поэтом во время заграничных поездок. На стенах картины: Радимов, Феофилактов, Бакст, а рядом с ними... Ларионов и г-жа Гончарова. Это все - подношения поэту признательных авторов. В этой маленькой гостиной Валерий Яковлевич просиживает в кругу близких те немногие минуты, которые он уделяет своему отдыху".    В.Я.Брюсов поселился в доме на 1-й Мещанской в те годы, когда за его плечами уже был большой путь в литературе. Признанный поэт, создатель и руководитель новой литературы - символизма, живой классик, он по-прежнему оставался в центре литературной жизни. Вокруг него группировались поэты-символисты старшего поколения: К.Бальмонт, А.Добролюбов, А.Миропольский, при его помощи и учась у него вошло в литературу следующее поколение символистов - "молодые символисты" - А.Блок, Андрей Белый, Вяч. Иванов (они с благодарностью признавали роль Брюсова в своем становлении) и более юное поколение - В.Ходасевич, Марина Цветаева, Маяковский и другие, в молодом задоре забывшие совет Пушкина: "Зачем кусать нам грудь кормилицы нашей? потому что зубки прорезались?", сказанный по поводу нападок молодежи на поэзию Жуковского; эти поэты, хотя также посещали школу Брюсова, "покусывали" мэтра, особенно после его смерти.

    До революции еженедельно по средам у Брюсова в кабинете собирались поэты, "читались стихи, - вспоминает эти собрания Н.Асеев, комментировались вновь вышедшие сборники, велись споры о тонкостях поэтического мастерства", об этом же, но в более свободной атмосфере, продолжались разговоры за чайным столом. На брюсовских средах побывали все московские и петербургские поэты начала XX века. После революции "среды" прекратились, но дом Брюсова всегда был открыт для молодых поэтов: как и в дореволюционное время, сюда приходили почти все советские поэты начала 1920-х годов

После смерти В.Я.Брюсова Иоанна Матвеевна сохраняла квартиру такой, какой она была при жизни мужа. Она разобрала и привела в порядок его огромный архив, подготавливала издания его произведений. В конце 1920 начале 1930-х годов в доме Брюсова продолжались встречи поэтов и литературоведов, занимавшихся изучением жизни и творчества Брюсова, но постепенно они прекратились.

Супруга В.Брюсова Иоанна Рунт.Она была спутницей и ближайшим помощником поэтадо самой его смерти.

После смерти Брюсова она стала хранителем его архива и издателем наследия мужа. В 1960-е годы часть помещений дома, в том числе и комнат квартиры Брюсова, заняла районная библиотека. После смерти Иоанны Матвеевны в 1965 году библиотеке был передан и кабинет Валерия Яковлевича с условием организации в нем мемориального музея.

 В феврале 1971 года музей открылся. Его заведующей Е.В.Чудецкой и научному сотруднику А.А.Китлову удалось сделать новый музей одним из культурных центров Москвы. В те времена литература Серебряного века еще находилась под полузапретом, а в музее регулярно проводились вечера, посвященные творчеству Брюсова и его современников.

   Это фото сделано после чудовищного пожара, который произошёл в середине 70-х годов.На этой фотографии - останки этого красивейшего дома после пожара, окна первого этажа заколочены фанерой, третий этаж, перекрытия второго этажа - отсутствуют, дом накрыт временной крышей.

К сожалению, в 1975 году дом пострадал от пожара, фонды музея были законсервированы, и лишь спустя двадцать четыре года в бывшем "доме Брюсова", теперь уже занимая его целиком, открылся филиал Государственного литературного музея - "Музей Серебряного века русской поэзии" и мемориальный кабинет В.Я.Брюсова.

Зал символизма.1890-1900гг В начале 1930-х годов второй этаж особняка занимала мастерская архитектора Ивана Александровича Фомина - академика, руководителя одной из архитектурно-проектных мастерских Моссовета. Здесь он работал над проектом реконструкции Сухаревской площади с сохранением Сухаревой башни.   При жизни В.Я.Брюсова ходили слухи, что он как-то связан родством с шотландскими Брюсами, сам же он в автобиографиях всегда подчеркивал свое происхождение от костромского крепостного крестьянина.Источник Владимир Воробьев "Святая дорога".

1987 году здание было передано Государственному Литературному музею для реставрации и организации экспозиции. В 1999 году открылся музей, в состав которого вошли экспозиции мемориального кабинета Брюсова и "Пушкин и Серебряный век русской литературы". Такое решение было аргументировано тем, что экспозиция открывалась в год пушкинского юбилея, а фактически каждый из писателей Серебряного века не обошел в своем творчестве пушкинскую тему. Например, В. Брюсов - автор 82 работ о Пушкине.

В Музее литературы Серебряного века особая атмосфера. С портретов и фотографий смотрят революционеры поэзии - Блок, Ахматова, Мандельштам, Маяковский, Андрей Белый... В витринах книги - особая гордость музея. Все они оригинальные, никаких копий и переизданий. Кажется, что воздух здесь пропитан дерзкими новаторскими идеями начала прошлого века, а под потолком кружат строки из стихов, взмывающие вверх из оригиналов рукописей.

Музей занимает два этажа старинного дома купцов Баевых.На втором этаже театральный зал (афиши, история МХТ, фотографии Станиславского, Мейерхольда, Комиссаржевской, сцены из спектаклей) и залы символизма, акмеизма и футуризма.

Хронологически Серебряный век русской литературы длился не так уж долго - с 1892 по 1922 годы. Но если говорить о любви читателей к поэтам и писателям этого периода, то, пожалуй, серебряный век продолжается до сих пор. Средоточие Серебряного века в Москве - это единственный в своем роде, уникальный музей

Зал экмеизма-нового модернизма.1910гг

 В витринах представлены рукописи и прижизненные издания книг писателей с их автографами, сборники, альманахи, журналы, выпущенные издательствами того периода: "Скорпион", "Гриф", "Шиповник". Для культурной жизни начала века было характерно взаимопроникновение разных видов искусства, поэтому в музее литературу органично дополняет живопись - пейзажи, натюрморты, картины В.Д. Поленова, К.А. Коровина, В.Э. Борисова-Мусатова, С.Ю. Судейкина, Д.Д. Бурлюка, Н.С. Гончаровой, В.Е. Татлина, театральные эскизы М.В. Добужинского, К.С. Малевича, В.В. Маяковского, О.В. Розановой, скульптурные бюсты М.И. Цветаевой, Б.Л. Пастернака, С.А. Есенина, шаржи и фотографии.Сайт музея.

А.Осьмёркина.Портрет А.Ахматовой.    Н.Крандиевская.Портрет М.Цветаевой.

  З.Масленникова.Портрет Б.Пастернака.

 Волошин М.А. Портрет работы Б.М. Кустодиева.

В. Шухаев. Портрет Ларисы Рейснер

Зал футуристов.1910 годы.

Литературно-музыкальная гостиная "ОЧАРОВАНИЕ".В Музее литературы Серебряного века  ежемесячно проходят встречи с русской поэзией и прозой; старинными и современными романсами; народными песнями, загадочными и реальными, мистическими и легендарными событиями из истории мировой культуры.Музей проводит выставки,концерты,презентации,конференции,лекции.При музее есть студия для детей по изучению литературы, "Сказка выходного дня","Занимательная филология".

Поклонники Аптекарского огорода хорошо знают этот дом,ведь он находится по соседству.Вход в сад "Аптекарский огород" находится в этом зеленом стеклянном кирпиче  рядом.

Вот за этой раритетной оградой дома Брюсова. Можно очень приятно и полезно провести выходной.Совместив прогулку по саду с посещением Дома Брюсова и Музея Серебряного века.

 Тема города, прошла через все творчество поэта. Брюсов ищет в городских лабиринтах красоту, называет город "обдуманным чудом", любуется "буйством" людских скопищ и "священным сумраком" улиц.

[стихи]

Я люблю большие домаИ узкие улицы города, -В дни, когда не настала зима,А осень повеяла холодом.Пространства люблю площадей,Стенами кругом огражденные, -В час, когда еще нет фонарей,А затеплились звезды смущенные.Город и камни люблю,Грохот его и шумы певучие, -В миг, когда песню глубоко таю,Но в восторге слышу созвучия.29 августа 1898

               ~***~Люблю одно: бродить без целиПо шумным улицам, один;Люблю часы святых безделий,Часы раздумий и картин.

Я с изумленьем, вечно новым,Весной встречаю синеву,И в вечер пьян огнем багровым,И ночью сумраком живу.

Смотрю в лицо идущих мимо,В их тайны властно увлечен,То полон грустью нелюдимой,То богомолен, то влюблен.

Под вольный грохот экипажейМечтать и думать я привык,В теснине стен я весь на страже:Да уловлю господень лик!12 октября 1900

И актуальное :

НОЧЬЮ (ДРЕМЛЕТ МОСКВА...)

Дремлет Москва, словно самка спящего страуса,Грязные крылья по темной почве раскинуты,Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты,Тянется шея - беззвучная, черная Яуза.

Чуешь себя в африканской пустыне на роздыхе.Чу! что за шум? не летят ли арабские всадники?Нет! качая грузными крыльями в воздухе,То приближаются хищные птицы - стервятники.

Падали запах знаком крылатым разбойникам,Грозен голос близкого к жизни возмездия.Встанешь, глядишь... а они все кружат над покойником,В небе ж тропическом ярко сверкают созвездия.20 июня 1895

Почитайте прекрасную любовную  лирику В.Брюсова.Помните :" Ты - женщина, ты - книга между книг..."?

bruno-west.livejournal.com

Образ города в поэзии В. Я. Брюсова

1. Личность Брюсова, его воспитание.2. Основа мировоззрения поэта.3. Тема города в лирике поэта.4. Обзорный анализ творчества.

Вокруг талантливые трусыИ обнаглевшая бездарь!..И только вы, Валерий Брюсов,Как некий равный государь...И. Северянин

Начало XX века принесло с собой много нового и несвойственного другим эпохам. Появились новые жанры и направления, изменились описываемые образы и события. Эта эпоха знаменуется также появлением особого направления в искусстве — модернизма. В самом конце XIX столетия дитя модернизма — символизм — появляется и в российской литературе. А провозвестником и первым вождем символизма становится В. Я. Брюсов.

Поэзия Брюсова стоит особняком не только в рамках остального творческого потока серебряного века, но и в выбранном самим поэтом направлении. Да и сам поэт как личность выделялся среди своих современников. Его характер отличался какой-то кубообразностью, жесткостью, а в глазах, по воспоминаниям друзей, постоянно горела хитринка. Брюсов был очень сильной личностью, волевым человеком. Его не любили, как О. Э. Мандельштама, В. И. Иванова, И. Северянина или К. Д. Бальмонта. В личности Брюсова отсутствовало теплое человеческое обаяние. Часто образ поэта сравнивался с образом большого города — лишенного душевной теплоты, холодного и сурового, но от того не менее красивого и завораживающего, чем идиллический сельский пейзаж.

Такой оригинальный характер сложился не случайно, во многом на него оказало влияния воспитание поэта «в принципах материализма и атеизма». Настольными книгами в семье Брюсовых были сочинения Н. А. Некрасова и Д. И. Писарева, большим уважением пользовались естественные науки и вера в творца — человека. Так писал сам поэт в своем дневнике: «От сказок, от всякой "чертовщины" меня усердно оберегали, зато об идеях Дарвина и о принципах материализма я узнал раньше, чем научился умножению. Нечего говорить, что о религии в нашем доме и помину не было... после детских книжек настал черед биографий великих людей... Эти биографии произвели на меня сильнейшее впечатление: я начал мечтать, что сам непременно сделаюсь великим...».

Воспитание, полученное в детстве и юности, сказалось в дальнейшем на всем творческом пути Брюсова. Основой поэтической практики и эстетических мировоззрений стали такие направления, как субъективизм и индивидуализм. Он считал, что в искусстве, в частности в поэзии, более всего важна личность творца, а не само искусство. В этот период и формируется основной образ, прошедший через все творчество Брюсова — образ большого города.

Город — огромная махина, стремительно развивающаяся и растущая, со всеобщей механизацией и бурной промышленностью — вызывает тревогу и одновременное восхищение автора. «Стеклянный», «кирпичный», «стальной», «с железными жилами» город властвует над человеком/подавляя в нем личность. Он — средоточие всего самого грязного и отталкивающего, что есть в человеке — злобы, нищеты, греховности. В мире поэтики Брюсова нет места подобному зверю, несущему в себе квинтэссенцию всех негативных сторон цивилизации, и он уничтожает сам себя:

Коварный змей с волшебным взглядом!В порыве ярости слепойТы нож, с своим смертельным ядом,Сам подымаешь над собой.

Однако масштаб и величие большого города притягивает к себе человека, околдовывает и завораживает его:

Ты — чарователь неустанный,Ты — не слабеющий магнит.

Однако нельзя сказать, что Брюсов абсолютно неприемлем город. Он, с одной стороны, отталкивает образ, объединяющий в себе все достижения цивилизации, но, с другой стороны, также понимает, что город также является центром науки, индустрии, культуры: Горят электричеством луныНа выгнутых длинных стеблях;Звенят телеграфные струныВ незримых и нежных руках...

Развивая тему города, поэта мучают сомнения: он словно стоит на перепутье дорог, одна из которых ведет к шумной и холодной громаде города, а другая — в тихий и простой сельский уголок. Поэт ждет победителя города, ищет среди своего окружения того, кто сможет победить порочную современную цивилизацию. В лирике Брюсова, таким образом, открываются существующие проблемы — упадок жизни и отсутствие страсти, борьба энергии и утрата духовности, всеобщие блага и культурная смерть. Выход из сложившегося положения, победа над урбанистической машиной скрывается в сильной личности, преодолевающей городское могущество и приносящей с собой обновление, борьбу с пороками и грязью, культурное и духовное возрождение. Только в мире, населенном подобными людьми, может произойти рассвет такой цивилизации,. которая бы полностью удовлетворила мечты поэта и стала бы основой нового времени: У Но чуть заслышал я заветный зов трубы,

Едва раскинулись огнистые знамена,Я — отзыв вам кричу, я — песенник борьбы,Я вторю грому с небосклона.Кинжал поэзии! Кровавый молний свет,Как прежде, пробежал по этой верной стали,И снова я с людьми, — затем, что я поэт.

В поэтическом мире Брюсова постоянно ведется война между холодным носителем цивилизации и сильной и пламенной личностью, не только способной к перерождению, и ведущей за собой кардинальные изменения современной цивилизации.

Испытывая некий скрываемый даже ос самого себя страх перед городом, поэт, тем не менее верит в существование его светлого начала и в победу добра и разума в этом мире:

 

Я люблю большие дома

И узкие улицы города, —

В дни, когда не настала зима,

А осень повеяла холодом.

Пространства люблю площадей,

Стенами кругом огражденные, —

В час, когда еще нет фонарей,

А затеплились звезды смущенные.

Город и камни люблю,

Грохот его и шумы певучие, —

В миг, когда песню глубоко таю,

Но в восторге слышу созвучия.

 

В своем творчестве Брюсов предпринимает попытку показать падение и разрушение порочного пространства больших городов, однако с эмоциональной точки зрения это удается ему хуже, чем В. В. Маяковскому или А. А. Блоку. Размышления над бездушием и бескультурьем городской цивилизации приводят поэта к мыслям о природе, однако сам он не верит в ее целительные способности. Он ищет в природе силу, способную вернуть утраченную современным человеком цельность личности, однако подобные «природные» стихотворения по силе замысла и красоте исполнения сильно уступают его урбанистической лирике. Своим творчеством Брюсов внес большой вклад в культуру серебряного века не только открытием символизма и субъективизма, но и появлением нового, яркого и сильного образа большого города.

lit-helper.com

---

Смотрите также

• 
  Фараон картина
• 
  Гортензии картина
• 
  Картины база
• 
  Картина симпсоны
• 
  Гулянье картина
• 
  Картина барс
• 
  Барс картина
• 
  Картина борода
• 
  Борода картина
• 
  Картины алтай
• 
  Картина корона