Марина Абрамович и Улай. Перформансы 1976-1988 годов. Фото и видео. Абрамович марина картины

Гид по опасному перформансу — Look At Me

К приезду Марины Абрамович в Москву Look At Me перечисляет самые смелые перформансы, за которые Марина бралась в жизни, и цитирует ее воспоминания о преодолении себя, а также вспоминает других акционистов, не боявшихся осуждения посторонних и собственной боли.

Среди всех современных художников Марина Абрамович — чуть ли не единственная глыба с неоспоримым авторитетом: если не все поголовно ею восхищаются, то уважают точно. Скандальная слава, а затем и признание пришли к ней за последовательное исполнение опасных для жизни и противоречивых перформансов: первый Марина воплотила в начале семидесятых, последний — в прошлом году. О реакции зрителей сорок лет назад можно только догадываться, но о силе воздействия во время ее прошлогоднего выступления в МоМа легко прочитать в каком-нибудь блоге «Марина Абрамович довела меня до слез» или в статусах на фэйсбуке, где тысячи человек делятся тем, как их пробрало до костей от минутного молчаливого взгляда в глаза этой художнице.

Говоря об акциях Абрамович, легко удариться в пафос: действительно, в мире есть только одна женщина, которая высидит на стуле 736 часов, вырежет ножом звезду у себя на животе или позволит зрителям отрезать себе волосы. Это не какие-то суперспособности — Абрамович, как и все люди, сделана из плоти и крови, имеет болевые пороги и между перформансами живет в Нью-Йорке вполне обыкновенной жизнью: в этом случае гипнотизируют именно упрямство и невероятная уверенность в своих действиях, которые она не теряла на протяжении сорока лет.

Высидит на стуле 736 часов, вырежет ножом звезду у себя на животе или позволит зрителям отрезать себе волосы

Перформанс всегда был самым идеологическим и неконъюнктурным способом заниматься искусством: когда большинство художников настроены на создание и продажу объектов, сделанных своими руками или — в большинстве случаев — руками ассистентов, а искусство уютно расположено в гостиных коллекционеров и стенах музеев, перформанс рвет и мечет, создается здесь и сейчас, редко записывается — а если и записывается, то почти никогда не продается. Очень многие работы первых акционистов не сохранялись и оставались лишь в памяти и описаниях очевидцев. Сами акционисты годами жили где-то между скромностью и нуждой, подрабатывали мелочь на самых прозаичных работах и параллельно делали хоть что-то, что можно продать. 

При этом любой громкий перформанс требует не только мужества, но и отказа от радостей «нормальной» жизни — к трудным акциям, например, к трехмесячному сидению на стуле надо готовиться не только морально, но и физически: с помощью диеты, упражнений, медитации и аутотренинга. Марина Абрамович действует вполне в духе акционистов — с риском и без страха, но и тут выкручивает ручки на полную: она не останавливалась, когда посторонние люди резали ее тело, когда кончался кислород и даже когда она теряла сознание — ни разу за сорок лет.

10 главных перформансов Марины Абрамович

Ритм 10

Марина играла в блатную русскую игру ножички с перочинными ножами, как только она резала себе пальцы, то брала следующий из двадцати ножей в ряду и начинала игру заново — происходящее записывалось на камеру. Когда ножи заканчивались, Абрамович воспроизводила запись и старалась исправить свои ошибки, ориентируясь за звуки боли.

До этого я делала много звуковых инсталляций и экспериментировала со своим телом, но именно "Ритм 10" стал для меня первым перформансом. Я объединила прошлое и настоящее в одном месте — в месте пореза на своих пальцах.

Ритм 5

Лежа в горящей вокруг нее звезде, Марина лишилась кислорода и начала терять сознание. Перформанс был прерван одним из зрителей, который вытащил художницу из огня — в больницу она была доставлена с ожогами лица и тела.

С утра моя бабушка увидела меня, уронила поднос с завтраком на пол и стала визжать как кошка, увидевшая дьявола. А я разозлилась, что так и не закончила перформанс.

Ритм 0

Марина положила себя в помещении с множеством разных предметов — от ножниц до заряженного пистолета и разрешила посетителям сделать все, что им будет угодно с ее телом с помощью любого из этих предметов.

У меня до сих пор есть шрамы от этих порезов. Я была немного не в себе, я внезапно поняла, что зрители могут убить тебя. Если дать им полную свободу, они взбесятся и будут готовы убить тебя. После перформанса у меня поседела целая прядь на голове, я не могла долго избавиться от страха. Так я поняла, где поставить черту, и больше никогда не подвергала себя такому риску.

Губы Томаса

Перед перформансом Марина выпила красное вино с медом, а затем вырезала у себя на животе пятиконечную звезду и легла на ледяной крест.

Сейчас я смотрю на этот перформанс как на что-то очень биографичное: в нем смешалось все — коммунистическое прошлое, югославское происхождение и православные корни, вино и мед.

Смерть себя

Этот перформанс Марина делала с другим акционистом и ее тогдашним возлюбленным немецким художником Улаем — они соприкасались ртами, деля между собой один воздух, передавая друг другу кислород и выдыхая углекислый газ. Через семнадцать минут оба упали без сознания, а их легкие были переполнены углекислым газом.

Когда мы встретились, каждый из нас по отдельности искал чего-то нового. Я больше не могла продолжать перформансы в том же духе, иначе бы я убила себя. Я почти всегда доходила до крайностей. Улай, когда я его встретила, был на пол-лица женщина — с макияжем и кудрявыми волосами, а на другую — с короткой стрижкой и бородой. Он как раз разбирался с транссексуальностью, взаимоотношением полов. После нашей встречи эта его женская половина исчезла.

Энергия покоя 

Еще один перформанс с Улаем, в котором Марина Абрамович держала лук, а Улай — стрелу в натянутой тетиве, направленную в ее сердце.

Этот перформанс был одним из самых сложных в моей жизни, потому что не я была ответственна за него. У нас были микрофоны, улавливающие ритмы сердца, с которыми мы могли слышать сердцебиения друг друга. И хотя перформанс длился чуть больше четырех минут, для меня это была вечность, перформанс бесконечного безусловного доверия. Может быть, оттого, что мои родители — два национальных героя Югославии, для меня прервать перформанс никогда не было выходом. Если у тебя есть намерение закончить раньше времени, ты это сделаешь, а в моей голове эта возможность никогда не возникала.

Невесомость

Марина и Улай стояли раздетыми в узком дверном проеме, позволяя любому желающему пройти, протискиваясь между ними.

Идеей для перформанса был художник как дверь в музей, и, заходя в музей между нами, зрители должны были выбрать, кому из нас смотреть в глаза, потому что вход был таким узким, что пройти можно было только боком.  Семь лет после расставания с Улаем мы не разговаривали, а потом я решила пригласить его и его семью на ланч. Иногда он приглашает меня, жарит мне стейки, но для меня все до сих пор довольно болезненно происходит. Все закончилось плохо. Когда он ушел, то забрал с собой все работы, что мы делали вместе, и мне пришлось выкупать у него наши общие негативы, фотографии, все.

Балканское барокко

Марина сидела посреди горы говяжьих костей и мыла их в ведре, плача и напевая балканские песни. Художница сказала, что посвятила этот перформанс балканской войне.

Когда люди спрашивают меня, откуда я, я никогда не говорю, что я из Сербии: я из страны, которая больше не существует. Я делала этот перформанс четыре года и еще четыре года спустя чувствовала запах этих окровавленных костей.

Дом с видом на океан

Марина провела двенадцать дней в макете дома из трех комнат на глазах у публики без еды: спала, пила воду, ходила в туалет, но чаще всего смотрела на публику. Спуститься из комнаты в комнату она могла только с усилием: вместо ступеней на приставной лестнице были остро заточенные ножи.

Люди приходили как алкоголики, только вместо стакана водки брали шот этого взгляда глаза в глаза. Многие приходили утром, до открытия галереи, и ждали в деловых костюмах. Многие потом признались, что вообще не имеют никакого отношения к искусству. Я стала думать, что скорее всего другие люди не смотрят на них так пристально, как я, и, возможно, им просто нужно, чтобы на них посмотрели утром, перед тем как они уйдут на работу.

Семь легких пьес

Абрамович, озаботившись сохранением перформанса, решила воссоздать семь известных произведений других акционистов, внеся в них некоторые изменения и представляя перформансы в залах Музея Гуггенхайма.

То, что определяет мои отношения со зрителем, — потребность быть открытой, отдать все, что у меня есть. В обычной жизни у меня нет этого чувства, но в перформансе у меня есть эта огромная любовь, сердце, которое буквально причиняет мне боль тем, как сильно я люблю их. Просто быть открытой там, где только кожа и кости и нет ничего, кроме того, чтобы быть там для них.

В присутствии художника

В течение трех месяцев в рабочие часы музея МоМа художница молча сидела за столом в огромном зале и позволяла каждому желающему сесть напротив и посмотреть на нее. Перформанс проводился в тишине и длился по семь-десять часов в день, а в очереди побывали не только обычные ньюйоркцы и туристы, но и знаменитости — Мэтью Барни, Бьорк, Леди Гага и Изабелла Росселлини.

Я пристально смотрела в глаза многим людям, которые несли в себе столько боли, что я мгновенно видела ее и чувствовала. Я стала для них зеркалом их собственных эмоций. Один огромный ангел ада с татуировками повсюду уставился на меня свирепо, но спустя десять минут разревелся и стал стонать, как дитя малое.

 

Другие художники: 10 перформансов на грани,о которых невозможно забыть

Орлан. «Реинкарнация святой Орлан»

Художница французского происхождения Мирей Порт, известная под псевдонимом Орлан, стала предметом дебатов в середине девяностых, когда провела над собой несколько пластических операций под названием «Реинкарнация святой Орлан» — изменив свое лицо под стать женским стандартам красоты главных произведений искусства: лоб от Моны Лизы, подбородок от Венеры Боттичелли — и холодно документируя свое превращение из индивидуальности в образ коллективно одобренной красоты.

Я могу наблюдать за своим телом, открытым через порезы, без страдания. Могу увидеть все насквозь до внутренних органов и быть ошеломленной этим. Я могу видеть, какое из себя сердце моего возлюбленного, и этот красивый образ не имеет ничего общего с привычной символикой того, как его рисуют. Искусство плоти любит пародию и барокко, гротеск и экстрим.

Йозеф Бойс. «Я люблю Америку и Америка любит меня»

Легендарный перформанс немецкого художника Йозефа Бойса с диким койотом длился восемь часов три дня подряд: в конце этого опасного соседства со зверем койот и художник привыкли друг к другу. Бойс прилетел на этот перформанс из Германии на машине скорой помощи прямо в галерею и так же вернулся обратно в аэропорт, объясняя свое действие тем, что хочет быть предельно изолированным от Америки и единственное, что он увидит, — этот самый койот.

Многие люди чувствуют, что ошибочная война во Вьетнаме была первой войной, проигранной Штатами. Это не так. Сорок пять лет дядя Сэм воевал с койотами и проиграл им. С 1937 по 1981 год были сняли скальпы с трех миллионов 612 тысяч койотов. Если я правильно посчитал, всего пострадало шесть миллионов койотов. И все еще мы можем сказать, что койоты выиграли войну. Можно сказать, что сперва надо рассчитаться с койотом, и только тогда можно будет покончить с травмой.

Олег Мавроматти. «Свой/чужой»

Российский художник Мавроматти, скрывающийся сейчас в Болгарии, 1 апреля 2000 года провел акцию «Не верь глазам», когда распял себя на кресте и написал на футболке «Я не сын божий» — именно этот перформанс стал причиной бегства художника за границу. Когда его решили экстрадировать в Россию, отказав в продлении загранпаспорта, художник запустил онлайн-казнь «Свой/чужой»: в интернете было проведено голосование за или против смерти художника, а компьютер был подключен к самодельному электрическому стулу — если бы голоса за казнь художника перевесили, ему в голову выпустили бы электрический разряд. Через неделю после начала эксперимента он был признан удачным — художника признали «своим» и он остался жив.

Каким бы ни был результат, я жду от этого эксперимента глубокого мистического опыта. Жизнь показывает, что с метафизикой игра невозможна. Десять лет назад я нажал на кнопку, когда взошел на крест, и вот эхо этого события догнало меня спустя десять лет. И я готов платить по счетам своей собственной жизнью — как бы патетически это ни звучало в нашем циничном мире.

Крис Берден. Trans Fixed

Перформансист Крис Берден часто прибегал к экстремальным перформансам: его ассистент стрелял ему в руку с расстояния пяти метров. Для перформанса Trans Fixed художник лег спиной на крышу «Фольксвагена-жука» и раскинул свои руки: в кисти ему пробили гвозди. Машина была заведена и выехала из открытого гаража, а спустя две минуты въехала в него обратно — дверь закрылась.

Герман Нич. «Кровавые мистерии»

Почти все перформансы венских акционистов в начале семидесятых были связаны с экспериментами с телом, попыткой контролировать боль и входить в медитативные состояния. В те времена Австрия задыхалась от профашистского правительства, авторитарной диктатуры и преследования инакомыслия, и акционисты были небольшой, но очень сплоченной группой, нарушавшей все мыслимые запреты и табу — наносили себе вред, раздевались, имитировали оргии и обмазывались краской. Кровавые мистерии Нитша — серия из ста скандальных и кровавых перформансов в современном искусстве, которые воспроизводились тридцать пять лет.

Тема табу очень занимает меня, в особенности откуда они берутся — я посвятил в своей работе много часов, изучая психологию — трагедии Софокла, например. Но мной никогда не руководило желание спровоцировать: я не насколько глуп, чтобы думать "О, займусь-ка этим, потому что оно очень провокационно". Я работаю с нашими плотью и кровью: есть художники, которые делают пейзажи и портреты, а есть те, кто занимается кровью и телом. Охотники и врачи тоже так делают. Но большинство людей не думают об этом, потому что не могу себя заставить смотреть на это.

Кароли Шнееман. «Eye Body»

Американская перформансистка в основном экспериментировала с темой обнаженного женского тела и выясняла таким образом грани дозволенного, однако делала и опасные для жизни перформансы, например, сажала на обнаженное тело пару садовых гадюк.

В те времена мне казалось, что нечто особенное происходит с женским телом в искусстве — она (женщина. — Прим. ред.) и художник, и объект одновременно. Но тогда мои перформансы считались смешными. Я делилась наблюдениями с важными кураторами, и они говорили в один голос: "Это дерьмо". Все они были мужчинами, упрямыми в своих суждениях: "Если хочешь рисовать, рисуй, но если ты бегаешь вокруг голой, тебе не место в мире художников".

Чжанг Юань. «Моя Швейцария»

Китайский художник, которому покровительствует Саатчи, выставляет картины и фотографии, но время от времени занимается и перформансом, отражая в своих болезненных и часто опасных для жизни акциях то, как он чувствует ту или иную страну во время путешествия и жизни в ней.

Однажды, катаясь на велосипеде по городу к моей студии, я нашел на улице ногу от манекена. Обычную женскую пластиковую ногу. Я взял ее в свою студию и пытался приклеить ее довольно долго к собственному телу. Это был важный момент для меня: я открыл, что тело тоже может быть частью искусства. Тело — мой первый язык, немедленный, его всегда можно почувствовать. Перформанс — как небольшая ветка на дереве, которое называется искусством. А может, как небольшое течение реки. Люди всегда будут смотреть на большую реку или на большое дерево: им свойственно уделять внимание большим вещам. А перформанс — то, на что все смотрят лишь время от времени.

Йоко Оно. «Отрежь кусок»

Простой, но гипнотизирующий перформанс Йоко Оно повторяла многократно: сидя в скромном черном платье посреди комнаты, она позволяла посторонним отрезать от ее платья по кусочку специальными ножницами.

 

Я всегда хотела сделать работу без своего эго в нем. Результатом этого и стал мой перформанс. Вместо того, чтобы давать зрителям то, что выбирает художник, можно дать зрителям то, что хотят зрители. Ты режешь и забираешь с собой любой кусок, который тебе нравится: я вышла на сцену в своем лучшем наряде, хотя было понятно, что его изрежут весь — но такими были мои намерения. Тогда я была бедной, и это давалось мне с трудом. Я повторяла перформанс несколько раз, и вещей в моем гардеробе было все меньше. Когда я делала это, смотрела в пустоту, мне казалось, что я будто молюсь, я также чувствовала, что жертвую собой по доброй воле.

Олег Кулик. «Я кусаю Америку, Америка кусает меня»

Первым человеком-собакой был нынешний куратор 4-й Московской биеннале Петер Вайбель, но Кулик добавил перформансу агрессивную окраску и сослался в названии на легендарную акцию Йозефа Бойса. В рамках перформанса Кулик две недели жил в собачьей клетке, глодал кости и гулял по улицам города на поводке, кусая прохожих и еще чаще — попадая в полицию за нарушение общественного порядка.

Рудольф Шварцкоглер. «З-я акция»

Один из венских акционистов умер в раннем возрасте: в двадцать девять лет он был найден мертвым под окном собственного дома, из которого выпал — случайно или нарочно, до сих пор не выяснено. В этом перформансе голову Рудольфа обмотали бинтами и протыкали штопором, отчего по бинтам струилась кровь. Интервью с так рано ушедшим художником из жизни художником почти не сохранилось, зато остались записи, которые он делал перед своими акциями. Планируя свои перформансы, Рудольф описывал их так: «Голова опирается на кусок сала. Черная жидкость капает с бинтов на глазах в сало. Рука с ногтями, накрашенными черным лаком, лежит на голове».

Читайте также:

www.lookatme.ru

17 фактов, которых вы не знали о Марине Абрамович

Текст: Седар Пасори / complex.comПеревод: Сергей Катчев03.09.2013   162203

На днях на сайте Kickstarter закончилась кампания Марины Абрамович по сбору $600 000 на ее институт перформанса, с итоговым результатом в $661 452. В рамках кампании были выпущены несколько видео, в одном из которых снялась Леди Гага, обнажившаяся в лесу во время демонстрации одного из «методов Абрамович». Хотя в последние недели Абрамович можно было наблюдать на одной сцене с рэпером Джеем-Зи во время перформанса Picasso Baby в Pace Gallery или обнаружить ее фамилию в ремиксе Фрэнка Оушена на песню Versace исполнителя Мигоса, — о самопровозглашенной «бабушке перформанса» еще можно многое рассказать. На протяжении всей своей карьеры она всецело посвящала себя своему делу, зачастую рискуя жизнью ради искусства. И она продолжает это делать в рамках своего нового института.

01. Когда ей было 14, она играла в «русскую рулетку» с пистолетом своей матери.

Это отражено в пьесе Роберта Уилсона «Жизнь и смерть Марины Абрамович», где ее нелегкие отношения с матерью были показаны во всех деталях. По иронии судьбы, на премьерном показе пьесы в 2011 году Абрамович сыграла свою мать. Еще раз эту постановку можно будет посмотреть в Park Avenue Armory в Нью-Йорке в декабре 2013 года.

02. В юности она пыталась сломать себе нос, чтобы заставить родителей заплатить за пластическую операцию.

Об этом также было рассказано в пьесе «Жизнь и смерть Марины Абрамович», подтверждая как страстность Марины, так и ее сложные отношения с родителями. Этот эпизод предзнаменовал ее побег из родного Белграда в возрасте 29 лет. В интервью Daily Beast в 2012 году она рассказала: «Когда мне было 14, я думала, что выгляжу ужасно. Я носила типичные словацкие ботинки с металлической подошвой (поэтому меня всегда было слышно), уродливую юбку, как у принцессы, и блузку, застегнутую на все пуговицы. У меня было детское лицо, покрытое прыщами, огромный нос и мальчишеская стрижка. А моей заветной мечтой в те годы было иметь нос как у Брижит Бардо».

 

03. До того как Абрамович узнала об искусстве перформанса, она занималась живописью и писала «большие сталкивающиеся социалистические грузовики» и «маленькие невинные социалистические игрушечные грузовички».

Однажды она спросила у одного офицера, можно ли ей полетать на истребителе, чтобы «раскрасить небо дымом». Ей отказали, сославшись на то, что у нее нервный срыв. Но впечатление от сверхзвуковых самолетов, оставляющих в небе неуловимый инверсионный след, оказалось необычайно сильным и вдохновило Абрамович стать перформансистом: «С того дня я перестала рисовать. Вместо этого я стала больше обращать внимание на то, что находится вокруг меня, и использовать это в своей работе. Мне потребовалось время, чтобы осознать, что я сама могу быть своим искусством».

 

04. В 19 лет, в первый год своего обучения в художественной школе, она придумала перформанс Come Wash with Me для белградской Galerija Doma Omladine: зрителям предлагалось раздеться на входе, чтобы художница смогла постирать их одежду.

Это работа была предложена галерее в 1965 году, но Абрамович ждала ответа четыре года и в результате получила отказ. На ретроспективе Абрамович «В присутствии художника» в MoMA был представлен рисунок к этой заявке, оказавшийся старейшим экспонатом на выставке.

 

05. После того, как в 29 лет Абрамович сбежала из Белграда, она зарабатывала на жизнь вязанием свитеров. 

В годы, когда зарабатывать искусством перформанса еще не было возможности, Марина трудилась на нескольких работах, чтобы себя содержать.

 

06. Она прожила целый год с аборигенами на задворках Австралии.

Помимо тибетской культуры, на Марину Абрамович сильное впечатление произвела культура австралийских аборигенов: в 1980-х она жила вместе с ними в центральной Австралии. «Эти две культуры научили меня контролировать мое физическое/ментальное тело», — говорит она.

 

07. В то же самое время она вырастила детеныша кенгуру.

В одном из недавних видео Абрамович рассказала, что ближе всего к роли матери она подошла, выращивая детеныша кенгуру. Его мать была убита аборигенами, в племени которых она жила. В многочисленных интервью, в том числе в недавнем опроснике на портале Reddit, Абрамович заявляла, что никогда не собиралась выходить замуж или иметь детей.

 

08. Она считает, что художник не должен влюбляться в других художников.

В своем «Манифесте жизни художника» Абрамович пишет, что «художник должен избегать любовных отношений с другим художником». Отвечая 31 июля 2013 года на опросник портала Reddit, она объясняет: «Я делала это три раза в своей жизни, и каждый раз все заканчивалось моим разбитым сердцем. Я сужу по собственному опыту. Это очень конкурентная ситуация, которую трудно описать в двух словах. И это предмет для долгого разговора. Лучше взглянуть на художников, живших вместе (и в прошлом, и сейчас), и понять, насколько трагично происходило все у них».

 

09. В 1997 году она сделала перформанс «Балканское барокко», во время которого чистила щеткой 1500 коровьих костей по шесть часов в день. 

Работа была сделана для Венецианской биеннале. Во время перформанса она также пела и рассказывала истории о Белграде, своем родном городе. В интервью газете The Guardian она рассказывала: «Когда люди спрашивают меня, откуда я родом, я никогда не говорю, что из Сербии. Я всегда отвечаю, что я из страны, которой больше нет».

 

10. Для одной из работ она бритвой вырезала на своем животе пятиконечную звезду.

В 1975 году Марина Абрамович исполнила перформанс «Губы Томаса»: сначала она вырезала бритвой на животе пятиконечную коммунистическую звезду, потом выпорола себя, а затем легла на 30 минут на кусок льда в виде креста, стоявший под обогревателем. Однажды бабушка Марины обнаружила ее во время подготовки этого перформанса без сознания и с обожженными волосами.

 

11. Во время другой работы она мастурбировала, находясь под деревянным настилом в Музее Гуггенхайма, по которому в этот момент ходили посетители.

В 2005 году Абрамович повторила в Музее Соломона Р. Гуггенхайма перформанс Вито Аккончи Seedbed (1972) Позже Абрамович рассказывала, что за время перформанса она испытала девять мощных оргазмов. В проект в качестве оды перформансам прошлого также были включены повторы работ Брюса Наумана, Джины Пане, Вали Экспорт, Йозефа Бойса.

 

12. Одна из ее работ послужила основой для серии «Секса в большом городе».

В 12-м эпизоде шестого сезона сериала «Секс в большом городе» Кэрри Брэдшоу знакомится с Александром Петровским. Это происходит на выставке-перформансе, во время которого художница живет в галерее без еды и воды. Этот эпизод был инспирирован аналогичным проектом Абрамович в Sean Kelly Gallery, называвшимся «Дом с видом на океан».

 

13. Марина Абрамович продала один из своих трех лофтов в Сохо креативному директору Givenchy Рикардо Тиши за $3 060 000 долларов.

В опроснике на Reddit она рассказала, что Рикардо Тиши и она «очень хорошие друзья. Он часть мой артистической семьи. Он оригинальный творец, и я его уважаю. Кроме того, мне с ним весело, что немаловажно». Они настолько близки, что она продала ему одни из трех своих апартаментов в Сохо, на Кинг-стрит, между Вэрик и Шестой авеню.

 

14. Она также участвовала в рекламной кампании Givenchy вместе с Кейт Мосс.

Рикардо и Марина настолько близки, что она снялась в рекламе Givenchy весна-лето 2013 года.

 

15. Люди думают, что она вампир.

В рамках опросника на Reddit многие задавали один и тот же вопрос: не вампир ли она и как ей удается оставаться такой молодой? На что Абрамович ответила, что «черногорцы живут долго и не стареют».

 

16. Актер Джеймс Франко дал ей полную творческую свободу в создании фильма о его жизни.

Так же как Роберт Уилсон поставил пьесу о жизни Абрамович, она снимает фильм о жизни Джеймса Франко. Она рассказала, что Франко предоставил ей тонны материалов и дал полную свободу действий. «Мне кажется, он сейчас самый интересный из актеров. — говорит Марина. — Почему? Потому что он рискует, а когда ты рискуешь, ты можешь потерпеть неудачу. Он принимает неудачу и риск с одинаковой силой. Он мог бы быть очередным голливудским актером и всё, — как все остальные. Но он выходит за всевозможные рамки, и не всегда успешно. Для него процесс важнее результата».

17. Она снималась в клипе Antony and the Johnsons.

В августе 2012 года Абрамович снялась в видео группы Antony and the Johnsons на песню Cut the World, поставленным Набилем Элдеркином. Помимо Абрамович в съемках приняли участие Уиллем Дефо и Карис ван Хаутен. Клип рассказывает о женщинах, которые отвоевывают мир у мужчин.

 

artguide.com

Марина Абрамович. Биография и перформансы после 1988 года. Фото и видео

Тема смерти - одна из ключевых в творчестве Марины Абрамович. Из интервью 2012 года: "Я думаю о смерти каждый божий день. Мне 66 лет, я - в финальном периоде своей жизни. Мне очень хочется умереть без страха и злости, но этим тяжело управлять. Это как когда ты летишь в самолёте в непогоду, и его начинает трясти — конечно, в этот момент мне страшно, как и всем остальным. Я постоянно стараюсь раздвинуть границы и научиться бояться смерти меньше, и единственный путь к этому - подружиться с ней. Когда ты помещаешь смерть в число неотъемлемых частей жизни, ты начинаешь получать от жизни больше удовольствия, наслаждаться каждым моментом. Закрывать глаза на смерть - это не решение проблемы. И в прошлом от неё тоже не спрячешься. Столько людей тратят энергию на ностальгию, живут воспоминаниями! Мне это непонятно. Я могу сменить дом за три секунды - собраться и съехать. Мой брат в поездках страдает от того, что не может спать в другой постели. Мне же плевать на подобное. Наше настоящее - вот главный подарок жизни, и нужно ценить его".

Определенное влияние на Марину Абрамович оказал тибетский буддизм. Далай-Лама даже назначил Абрамович ставить хореографию тибетских монахов на Фестивале духовной музыки в Бангалоре.В 1995 году Марина повторила практику буддийских монахов, которые спят с трупом разной степени разложения. Считается, что через эту практику обретается понимание сущности смерти. В перформансе "Очищение зеркала" сначала Марина Абрамович моет человеческий скелет, а затем художница ложится и располагает его сверху на своем теле, и когда Марина начинает медленно дышать, скелет оживает и приходит в движение вместе с ней.

В 1997 году Марина Абрамович устраивает перформанс "Балканское барокко", который является реакцией на гражданскую войну в Югославии. На Венецианской биеннале Абрамович счищала остатки мяса с полутора тонн говяжьих костей. "Было лето, стоял невыносимый смрад", – вспоминает она. Мысль была очень простой: "Вы не сможете смыть со своих рук кровь, так же как нельзя смыть позор войны. Но все же очень важно преодолеть это чувство". В звуковом сопровождении к перформансу Абрамович рассказывает истории и поет строки из балканских народных песен своего детства в окружении проекций на стенах, где изображена она и ее родители. Также во время перформанса на полу стоят медные емкости с черной водой. Это произведение посвящено страданиям всех и каждого.

Из интервью Марины Абрамович:"Я ненавижу быть сербкой. Я родом из бывшей Югославии, я уехала в Амстердам, когда Тито был жив, — уехала потому, что была влюблена, а не из политических соображений. Страны, которую я тогда покинула, больше не существует. Не существует того, что заставляло бы меня быть сербкой или быть хорваткой. Я ненавижу все это, я никогда не получала сербский паспорт. Я выбрала паспорт Черногории, потому что оттуда родом была моя мать, а какой-нибудь паспорт человеку все-таки нужен. Но каждый раз, когда меня спрашивают, откуда я родом, я отвечаю (особенно американцам): «Этой страны больше не существует, потому что вы ее разбомбили, уж простите». Кроме того, я не верю, что принадлежу какому-то одному месту: я человек без национальности, современный кочевник в чистом виде. Я прожила в Голландии 6 лет, но никогда не была голландской художницей (хотя у меня есть голландский паспорт), я даже не говорю на голландском. Я работала в Германии, но не чувствую себя связанной с Германией — как и с Францией или Японией. Сейчас я уже 14 лет живу в Америке, но у меня нет даже грин-кард или паспорта — только рабочая виза. Я живу в гостиницах, для меня вся планета — это мастерская. Когда я сижу на одном месте, меня начинает одолевать клаустрофобия.

Я — художник. Кстати, я не феминистка. Я женщина, но я не «женщина-художник». Я художник в универсальном смысле. На этой планете я чувствую себя пришельцем. Хотите смешную историю? Мне позвонил друг из Лос-Анджелеса. Он любит знакомить людей между собой. Говорит: «Есть один человек, с которым тебе надо пообщаться, позвони ему». Я позвонила. Это оказался Ким Стенли Робинсон, писатель-фантаст. Я поискала его в «Гугле», выяснилось, что это очень известный писатель. Мы встретились за ланчем, он оказался очень приятным. Мы поговорили о научной фантастике, и он подарил мне свою футурологическую книгу «2312» — она тогда только-только вышла. Оказалось, что я — один из главных персонажей этой книги, меня там так и зовут — Абрамович, и я занимаюсь перформансами на лишенном гравитации астероиде в районе Меркурия. Девятьсот страниц! Прочитав книгу, я спросила: «Почему вы выбрали меня? В мире столько художников!» Он сказал: «Потому что ваша работа настолько нематериальна, что идеально подходит для межгалактических путешествий: ее можно взять с собой куда угодно».

И вот четыре месяца спустя я приезжаю в Бразилию исследовать оккультные практики и прихожу на встречу с местной пророчицей. Перед ней огромный стол, заваленный камнями. Она просит меня подержать несколько камней, среди них есть метеорит. Она не знает, кто я, откуда я, и вообще — мы находимся посреди джунглей. И говорит: «Вы, наверное, нигде не чувствуете себя дома. Это потому, что вы не с нашей планеты. У вас галактическая ДНК, вы родом с дальней звезды». Ну, я говорю — вау. Не знала, что я пришелец. А она говорит: «Вы знаете, в чем цель вашего пребывания на Земле? Вы были посланы на нашу планету, чтобы научить людей трансформировать боль». Неплохо, да?

Так вот, некоторое время назад журнал Muse предоставил мне 29 страниц — они хотели сделать со мной огромное интервью, при этом как-то связанное с модой, и спросили: «Что ты хочешь надеть?» Я сказала: «Космический скафандр». И мне действительно выдали идеальную реплику космического скафандра, можете погуглить эти фотографии. Господи, какое же удовольствие я получила от этой съемки! Стоило мне надеть скафандр, со шлемом и всем прочим, как я почувствовала себя дома".

Марина Абрамович в образе женщины-космонавта в журнале Muse:

В 1999 году выходит фильм "Балканское барокко", где Марина Абрамович повторяет свои перформансы и рассказывает свою биографию.

В 2002 году Марина показывает перформанс "Дом с видом на океан". 12 дней Абрамович жила на специальных платформах, подвешенных к стене галереи. Во время перформанса она не разговаривала и ничего не ела. Спуститься вниз было невозможно: лестница была сделана из острых ножей. Об этом произведении Абрамович говорит: «Идея заключается в том, что суровый образ жизни и самоограничения могут изменить атмосферу в пространстве и отношение зрителей, которые пришли меня увидеть. Я вовсе не требую, чтобы они проводили со мной время, а просто хочу, чтобы они забыли о времени. Я считаю, что если вы ограничиваете себя, находясь в определенном пространстве, то в нем создается уникальное энергетическое поле, и, таким образом, вы можете изменить пространство на атомном уровне при помощи зрителей и самоощущения своего присутствия в нем. Для перформанса просто очень важна категория “здесь и сейчас”».

После этого тяжелого для организма испытания художница заболела.

В 2005 году появляется фильм Марины Абрамович "Балканский эротический эпос". Марина о фильме: "Я, конечно, не фольклорист, но я исследовала ритуалы Балкан, традиции, существующие с XIV или XVII века. Там используются мужские и женские половые органы как средства исцеления, снятия порчи, защиты. Я воссоздала эти ритуалы. Было сложно заставить современную 80-летнюю женщину показать вагину, скажу я вам!"

Марина Абрамович в фильме "Балканский эротический эпос":

Кадр из фильма "Балканский эротический эпос":

Далее можно посмотреть фильм "Балканский эротический эпос" онлайн:

 

Также в 2005 году Марина Абрамович представила в Музее Соломона Р. Гуггенхайма в Нью-Йорке серию перформансов "Семь простых вещей" (или "Семь легких пьес"), где повторила 5 перформансов других художников и исполнила два своих. В переисполнении перформанса Брюса Науманна "Давление тела" (1974) Марина прижимается телом и лицом к прозрачной стене. В перформансе Вито Аккончи "Семенное ложе" (1972) Марина мастурбирует под деревянным настилом и говорит в микрофон при этом. Позже Абрамович рассказывала, что за время перформанса она испытала девять мощных оргазмов. В перформансе Вали Экспорт "Генитальная паника" (1969) Марина сидит с автоматом в руках в одежде, но с обнаженными гениталиями. В перформансе Джины Пэйн "Выработка условного рефлекса как первая стадия автопортрета" (1973) Марина лежит над горящими свечами. В перформансе Йозефа Бойса "Как объяснить картины мертвому зайцу" (1965), Марина, чье лицо покрыто золотой фольгой, проделывает различные манипуляции с чучелом зайца. Также Марина повторила с некоторыми изменениями свой перформанс 1975 года "Губы Томаса", где она обнаженной лежала на ледяном кресте, вырезала на животе звезду, била себя плетью. А также Марина исполнила новый перформанс "Вход в другую сторону", где она сначала стояла в платье на вершине шатра, а потом плавно проваливалась внутрь него. Стоит отметить, что Марина хотела также повторить свой знаменитый перформанс "Ритм 0", однако не смогла добиться разрешения на то, чтобы на столе лежал пистолет.

 

В 2005 году Марина Абрамович переехала в Нью-Йорк, а в 2007 году в пригороде Нью-Йорка начала строительство собственного культурного центра - Института Марины Абрамович (Marina Abramović Institute).

В манифесте Марины Абрамович есть тезис: "Художник не должен влюбляться в другого художника". Может показаться, что это отголосок отношений Марины и Улая, однако Улай был только одним из звеньев цепочки, которая привела Абрамович к подобной идее. До Улая у Марины Абрамович был скоротечный брак с художником Нешой Париповичем, а после Улая в жизни Марины появился еще один художник - Паоло Каневари (род. 1963 в Риме). Они стали жить вместе в начале 90-х, в 2005 поженились, а в 2009 развелись.

Паоло Каневари, журналистка Линда Яблонски и Марина Абрамович

Сама Марина комментирует тезис из своего манифеста так: "Я делала это три раза в своей жизни, и каждый раз все заканчивалось моим разбитым сердцем. Я сужу по собственному опыту. Это очень конкурентная ситуация, которую трудно описать в двух словах. И это предмет для долгого разговора. Лучше взглянуть на художников, живших вместе (и в прошлом, и сейчас), и понять, насколько трагично происходило все у них".

Из интервью Марины Абрамович:

"Раньше я никогда не ходила к психологу. Я всегда думала, что чем больше несчастий случилось в детстве, тем лучшим художником ты получишься, потому что у тебя будет больше материала для творчества. Не думаю, что кто-то делает что-нибудь из-за ощущения счастья. Счастье — это такое благостное состояние, для которого не нужно быть креативным. Ты не становишься творческим от счастья, ты просто счастлив. Творческий же ты, когда несчастен и подавлен. Только тогда ты находишь ключ к преобразованию вещей. Счастье не нуждается в преобразовании. Я жила в сложном политическом режиме, и это обстоятельство накладывало отпечаток на мои работы. Когда мой муж ушел, и мы потом развелись, мне очень хотелось понять, что пошло не так. За этим я пошла к психоаналитику. Возможно, мне это и правда помогло. После развода я поехала в Бразилию и сходила там на встречу к шаманам. Я провела с ними пять дней в лесу. Эти дни дали мне больше, чем три года психоанализа. Америка, конечно, одержима психоанализом. Когда я приехала в Америку, все спрашивали: "Кто твой психоаналитик?", "Кто твой стоматолог?" "Как? У тебя нет ни того, ни другого?"

В 2010 году Марина Абрамович исполнила перформанс, который принёс ей поистине мировую известность - "В присутствии художника". С 14 марта по 31 мая 6 дней в неделю по 7 часов в день Марина неподвижно сидела на стуле в Музее современного искусства в Нью-Йорке, а любой желающий мог сидеть напротив нее сколько захочет. Сначала Марину и зрителя разделял стол, как в перформансе "Ночной переход" с Улаем, однако спустя какое-то время стол был убран.

Популярность перформанса росла, его посетили несколько знаменитостей, в том числе поклонница творчества Марины Абрамович Lady Gaga, которая не смогла из-за большого количества желающих взглянуть в глаза Марине. Когда Lady Gaga написала о перформансе Абрамович в твиттере, о Марине узнали те, кто никогда ранее не слышал о ней.

Марина Абрамович и Леди Гага:

Люди стали занимать очередь с ночи, чтобы попасть на заветный стул напротив Марины. В итоге перформанс посетили 750 тысяч человек, из которых около полутора тысяч приняли в нем непосредственное участие. Фотограф Marco Anelli сфотографировал и выложил на своей странице фотохостинга Фликр лица всех тех, кто взглянул в глаза Марине. Немало из этих людей переживали катарсис и плакали. Сама Марина заплакала в первый день перформанса, когда напротив неё сел Улай.

О данном перформансе был снят одноименный фильм.

 

В 2011 году Марина Абрамович приняла участие в совместной фотосессии с дизайнером дома Givenchy Рикардо Тиши (род. 1974). Марина рассказала об этом проекте так:Я сказала: "Рикардо, ты признаешь, что мода является популяризацией искусства, что мода всегда принимает идеи от искусства?" Он согласился с этим. Поэтому я предложила: "Хорошо, тогда мы устроим сотрудничество: Я искусство, ты мода, ты сосешь мою грудь". Так мы и сделали.

Из интервью Марины Абрамович:

- Вы привыкли к публичному обнажению — во всех смыслах этого слова. Как это сказывается на вас как на частном лице?

— Знаете, ребенком я была настолько стеснительной, что не могла даже спокойно находиться  на улице: мне казалось, что на меня смотрит огромная толпа. И вот этот интроверт, начав заниматься перформансами, обнаружил в себе поразительную перемену: как только я оказываюсь перед аудиторией, мое место занимает некто совершенно иной.

— Как это работает?

— Не знаю. Это магический эффект взаимодействия с публикой: я чувствую ее энергию, принимаю эту энергию, трансформирую — и возвращаю обратно. При этом в частной жизни я чудовищно не уверена в себе. Перед глазами аудитории я не боюсь чувствовать себя старой, толстой, уродливой, я спокойно могу раздеться — потому что значение имеет только тело как инструмент, только концепция перформанса. А дома или среди близких я немедленно начинаю чувствовать, что у меня слишком толстые руки, слишком большая попа; мне не нравится, как я выгляжу, и эта неуверенность в себе ужасна. Перед каждым перформансом я стою в туалете, жду начала — и у меня сводит живот, мне физически больно и чудовищно неловко. Но стоит мне выйти к публике, как все это исчезает.

В последний раз я выступала перед 4 тысячами человек, это безумно много. Раньше я не могла себе такое даже вообразить! Я никогда не готовлюсь, не составляю конспект, я просто выхожу и начинаю говорить. Великая танцовщица Марта Грем сказала, что пространство, где находится танцор, становится священным. Для меня все устроено наоборот: священным становится пространство, где находится публика. Я часто вижу художников, создающих перформансы, во время которых публика не погружается ни в какое особенное состояние. Для меня все иначе. Даже если я читаю лекцию и один-единственный человек выходит в туалет, я готова ждать его возвращения, потому что мне важна целостность энергетического поля, в котором участвует каждый человек. Я работаю с моей публикой — и публика это чувствует. Мы создаем общее произведение. Перформанс без публики — это не произведение искусства. Перформер и его публика — это одно целое.

"Перфоманс- это ментальная и физическая конструкция, которую художник создает на глазах у публики в определенное время и определенном месте. Перфоманс без зрителей невозможен, перфоманс - это энергия, которая возникает между художником и публикой. Это диалог, в который обе стороны должны быть вовлечены полностью. Необходима концентрация тела и сознания. Если между художником и зрителем появляется какой-либо объект- картина, скульптуры, инсталляция и т.д.,- он сразу отгораживает публику от художника. Прямая связь, прямой контакт возникает только тогда, когда между нами нет никакого объекта. Чем больше зрителей, тем лучше получается перфоманс - это значит, что в пространстве, в воздухе будет больше энергии, с которой я могу работать".

top-antropos.com

5 лучших перформансов Марины Абрамович

Работы сербской художницы-перформансиста Марины Абрамович, по праву, считаются одними из самых интересных и заслуживающих внимание проектов в сфере современного искусства. Они оказали влияние на творчество многих молодых художников, стиль которых пребывал на этапе формирования. Из множества перформансов художницы мы постарались отобрать 5, по нашему мнению, лучших.

Одним из наиболее социальных проектов Марины Абрамович был „Балканское барокко“, который оценили на Венецианской биеннале престижной премией „Золотой лев“. Суть работы заключается в критике явления, которое можно обозначить как чёрное пятно в истории, практически, каждого народа – войне. В данном перформансе художница сидела на полу и перемывала гору окровавленных костей в память жертв Югославской войны.

Главной особенностью всего творчества Абрамович можно назвать способность рисковать и жертвовать чем-то, а иногда и собой, ради искусства и собственных идей. В проекте „Ритм 0“ художница оставила для себя наиболее пассивную роль – оставаться неподвижной на протяжении 6 часов. Основным заданием было проанализировать взаимодействие публики с самим художником во время работы, и искусством как явлением. В зале находилось 72 предмета, которые было разрешено применять по отношению к художнице по своему усмотрению.  Некоторые из вещей могли доставлять удовольствие, другие – боль и увечья, а некоторые даже представляли опасность для жизни, такие как нож, или заряженный пистолет. Поначалу публика вела себя достаточно дружелюбно, но, увидев власть в своих руках, понемногу начала действовать агрессивней, позже Абрамович вспоминает: „Полученный мной опыт говорит о том, что если оставлять решение за публикой, тебя могут убить. <…> Я чувствовала реальное насилие: они резали мою одежду, втыкали шипы розы в живот, один взял пистолет и прицелился мне в голову, но другой забрал оружие. Воцарилась атмосфера агрессии. Через шесть часов, как и планировалось, я встала и пошла по направлению к публике. Все кинулись прочь, спасаясь от реального противостояния“. Таким образом, многие человеческие качества, которые нельзя проявить в социуме, оказались на поверхности, а люди показали себя как достаточно жестокие существа.

Еще одним проектом, основанным исключительно на доверии, но уже не публике, а любимому человеку был проект „Энергия покоя“. На протяжении нескольких минут Абрамович держала лук, а Улай – стрелу, натянутую и нацеленную прямо в сердце Марины. В это время динамики транслировали ритм сердца и учащенное дыхание художников. Любое неосторожное движение Улая или Марины могло закончиться фатальной ошибкой, но проект получился более чем интересным и запоминающимся.

Окончание долгого периода отношений и совместной работы Марины и Улая тоже были оформлены как перформанс. В 1988 году они запланировали духовное путешествие с противоположных концов Великой китайской стены. Пройдя по 2500 км, они встретились посередине и приняли решение проститься навсегда.

Этот список закончит один из последних проектов Абрамович „Присутствие художника“, который состоялся в 2010 в Нью-Йоркском музее современного искусства. На протяжении нескольких суток заданием художника было смотреть в глаза зрителям, которые постоянно сменяли друг друга. За более чем 700 часов перформанса, Марина встретилась взглядом примерно с 1500 людьми, одним из них был и Улай. Стоит упомянуть, что это было их первой встречей после последнего совместного проекта в 1988 году. На несколько секунд художница поддалась эмоциям и расплакалась, но любовь к искусству оказалась сильней и уже через мгновение перформанс продолжился как ни в чем не бывало.

Автор статьи: Вика Ежевика

Комментарии

styleinsider.com.ua

Марина Абрамович и Улай. Перформансы 1976-1988 годов. Фото и видео

В этой статье расммотрим совместные перформансы Марины и Улая.

Если в первоначальный период своего творчества Марина Абрамович исследовала границы возможностей собственного тела и психики, то теперь Марина и Улай исследуют не только это, но и возможность максимального слияния мужчины и женщины в одно существо.

Отношения в пространстве (1976)

Один из первых совместных перформансов Марины и Улая был показан на Венецианской биеннале в 1976 году. Два обнаженных тела, набирая скорость, бегут навстречу друг другу, сталкиваются, потом это повторяется вновь. Таким образом художники хотели соединить мужскую и женскую энергии, создав нечто третье, то, что они назвали ThatSelf ("Та Сущность").

Отношения во времени (1977)

Перформанс, исполненный в Болонье в 1977 году, длился 17 часов. Начало перформанса проходило без публики. Художники сплели свои волосы и сидели в галерее спиной друг к другу на протяжении 16 часов в присутствии только галерейных  сотрудников. На каждый час  приходился трехминутный перерыв, во время которого снималось видео и делались фотографии. И только через 16 часов, когда тела уже были на грани полного измождения, была приглашена публика. Марина и Улай хотели понять, насколько реально высидеть еще час, подпитываясь энергией зрителей и продлив таким образом границы своих возможностей.

Прерывание в пространстве (1977)

В 1977 году в Дюссельдорфе художники продемонстрировали перформанс, где они идут по направлению друг к другу, но ударяются телами о разделяющую помещение стену.

 

Импондерабилия (1977)

Перформанс, название которого означает "случайные, не поддающиеся учёту и определению факторы", был впервые показан в галерее современного искусства в Болонье. Идея перформанса заключалась в том, что художник становился входом в музей. Когда посетители приходили в музей, они оказывались перед выбором: нужно было протискиваться через тесную дверь, развернувшись лицом к одному из обнаженных художников – пройти прямо было невозможно.

 

Доказательство баланса (1977)

В данном перформансе, исполненном в Женеве, обнаженные Марина и Улай стоят, в течение получаса поддерживая своими телами двустороннее зеркало. Сначала уходит Марина, потом Улай. Зеркало падает.

Вдох-выдох (1978)

Перформанс был показан в Городском музее Амстердама. Марина и Юлай буквально дышали одним дыханием, перекрыв доступ кислорода через нос, передавая углекислый газ через рот - это продолжалось около 15 минут, пока из-за нехватки кислорода один из них не потерял сознание. В этой работе художники исследуют возможность поддержания жизни друг друга без иных вмешательств.

 

Ааа-ааа (1978)

Марина и Улай в данном перформансе, впервые показанном в Льеже, кричат друг на друга в течение 15 минут.

 

 

Энергия покоя / Остаточная энергия (1980)

Яркий пример полной самоотдачи Марины Абрамович – это работа "Энергия покоя", показанная в Дублине в 1980 году. В этом перформансе Абрамович и Улай, стоя друг напротив друга, смотрят один другому в глаза. Абрамович держит боевой лук, а Улай – тетиву этого лука со стрелой, нацеленной прямо в сердце Абрамович. У обоих к сердцу прикреплены микрофоны, которые на всё помещение транслируют звук всё ускоряющегося сердцебиения. Они свободно отдаются весу своих тел, при этом лук, за который они держатся, – единственный пункт их взаимной стабильности.Абрамович говорит: "Ритм 0" и "Энергия покоя" – это два самых трудных произведения в моей жизни, поскольку в них я не отвечала за себя. В "Энергии покоя" мы действительно держали нашими телами стрелу, направленную мне в сердце. У нас было два микрофона, присоединенных к нашим сердцам, и мы могли слышать их биение. По мере развития нашего перформанса оно становилось все более интенсивным. Это длилось четыре минуты и десять секунд, и для меня они были вечностью. Это был перформанс, полностью посвященный безграничному доверию".

 

Точка контакта (1980)

Точка контакта – это минималистичный, статичный перформанс, исполненный Мариной и Улаем в Амстердаме в 1980 году. Художники протягивают друг к другу свои указательные пальцы и перед тем, как они соприкоснутся, ощущают особую ауру и силовое поле. Марина Абрамович: "Это ощущение чистого присутствия – самое совершенное состояние человека. И если ты переживаешь это состояние душой и телом, ты действительно можешь достичь преобразующего качества трансцендентного, возвышаешь свой дух и дух зрителя".

Ночной переход (1981)

"Ночной переход" – это серия из 22-х перформансов, которые осуществлялись между 1981 и 1987 годами в 19 точках на разных континентах. Во время перформансов Улай и Абрамович молча и неподвижно сидели с разных сторон стола лицом друг к другу. В 2010 году эта идея будет использована в перформансе "В присутствии художника", где каждый желающий мог сесть по другую сторону стола от Марины Абрамович, молча и неподвижно смотря ей в глаза.

Пьета (1983)

Пьета (от итальянского pietà - жалость) - иконография сцены оплакивания Христа Девой Марией, где она держит тело мертвого сына на коленях. Марина и Улай в 1983 году в Амстердаме представили свою трактовку религиозной сцены.

Поход по Великой китайской стене (1988)

Однажды Марина и Улай увидели репортаж, в котором астронавты рассказывали, что единственные постройки человека, которые видны с Луны – это пирамиды и Великая китайская стена. Тогда у художников и возникла идея пройтись навстречу друг другу по Великой китайской стене. Чтобы получить разрешение на перформанс от китайских властей, им потребовалось почти восемь лет.После Марина и Улай пришли к идее, что Великая китайская стена была построена не для защиты от Чингисхана и других врагов, а, скорее, несет в себе метафизический смысл, являясь точной копией Млечного Пути на Земле. Она начинается в Желтом море, где покоится голова Дракона, хвост его находится в пустыне Гоби, а туловище – в горах.Улай, как стихия огня, как мужское начало, начал свой путь из пустыни. Марина Абрамович, как женское начало – из воды, со стороны моря.Изначально они предполагали встретиться посередине стены и пожениться. Однако за годы, прошедшие между началом проекта и его завершением, отношения Абрамович и Улая разладились. Улай стал изменять Марине, она в ответ на это стала изменять ему. Вдобавок обнаружилось, что помогавшая художникам переводчица-китаянка беременна от Улая.В итоге каждый из художников прошел две с половиной тысяч километров, чтобы встретиться посередине стены и расстаться. Улай женился на той самой китаянке, а Марина начала третий этап своего творчества - уже без Улая.

 

В присутствии художника (2010)

В 2010 году Улай принял участие в перформансе "В присутствии художника" и в съемках одноименного фильма, посвященного этому перформансу. Стоит отметить, что даже после расставания на Великой китайской стене Улай и Марина не раз виделись. Марина знала, что Улай будет на открытии её выставки "В присутствии художника", но то, что он сядет за стол напротив, стало для нее неожиданностью и вызвало у художницы слёзы.

 

top-antropos.com

ЖУРНАЛ: арт-проект Марины Абрамович для Vogue Украина

Специально для украинского Vogue легендарный перформансист Марина Абрамович провела съемку с моделью Кристал Ренн и фотографом Душаном. Станислава Чижикова побывала на съемочной площадке.

Фото: Dusan Reljin 

Стиль: Anastasia Marano 

Сорочка из хлопка, Givenchy

«Бабушка перформанса» – так чаще всего называют Марину Абрамович. Словосочетание избитое, но все сразу понимают, о ком речь. Абрамович – одна из родоначальниц этого вида искусства, за ее плечами – радикальные представления с ножами и плетками. Пожалуй, Марина – самая яркая и загадочная фигура современного искусства. Титул бабушки перформанса ей по душе. Зайдя в студию, она зажигает всех своей открытой улыбкой, обнимает и целует членов съемочной команды, словно собственных внуков. «Baby, baby»,?– говорит каждому, и все на площадке мгновенно заряжаются ее энергией. От высокой и статной фигуры и невероятно объемной косы Марины невозможно оторвать глаз. Она энергично обходит всю комнату, жестикулируя, знакомясь с каждым человеком, и изучает помещение. В этот день ее публика – команда, а музейное пространство – съемочная площадка.

Марина приходит в компании с Сержем Ле Борном, директором Института?Марины Абрамович (MAI), с недавних пор ее творческим и профессиональным партнером. Спокойный и сдержанный француз Ле Борн и неутомимая сербка Абрамович – как инь и ян. Марина, настоящий мастер, постоянно рождает идеи, в то время как опытный управленец и бывший галерист Серж контролирует детали. Эти двое и фотограф Душан с заразительным энтузиазмом обсуждают и планируют съемку для украинского Vogue, сюжет которой до последней минуты хранится в строжайшем секрете. Съемочной группе остается только гадать, для чего привезли козьи сердце, печень и череп.

Марина Абрамович и Улай, перформанс Imponderabilia, Galleria?Comunale d’Arte?Moderna, Болонья, 1977

Кадр из фильма «В присутствии художника», 2012

Марина Абрамович и Улай, перформанс «Энергия покоя», Дублин, 1980

 

Работа Марины Абрамович «Портрет с маракасами», 2005

Перформанс Art must be beautiful, artist must be beautiful, Копенгаген, 1975

Перформанс Luminosity, Sean Kelly Gallery, Нью-Йорк, 1997

Все художественные союзы Абрамович обязательно имеют налет мистики. Ее альянс с немецким художником Улаем, с которым они разделяли страсть к экспериментальному и радикальному перформансу,?– самый знаменитый. Будучи партнерами более десяти лет (с конца 1970-х), они жили и творили вместе, создав ряд канонических работ, вошедших в учебники. Большинство – к примеру, Imponderabilia (1977) – были чрезвычайно провокационными. Обнаженные?Марина и Улай сформировали вход в музей: стоя лицом к лицу и оставив лишь узкое пространство между собой, они поставили публику перед дилеммой – протиснуться между художниками либо развернуться и уйти.

В тот же год пара представила французской публике «Отношения в движении». Сев в полицейский фургон Citro?n, который служил для Марины и Улая домом, они ездили по кругу. Периодически Абрамович высовывалась из окна с мегафоном, выкрикивая номер круга. Во всех перформансах оба пытались найти свои физические и эмоциональные пределы и стать одним целым. Но и у этого плодотворного союза был свой лимит.

Исчерпав отношения, в 1998 году они решились на последний совместный перформанс. Марина и Улай шли с противоположных концов Великой Китайской стены навстречу друг другу несколько месяцев, а встретившись, попрощались. «Я потеряла мужчину, которого любила. Я потеряла свою работу, потому как мы с ним работали вместе». В этот драматичный момент Абрамович открыла для себя мир моды.

После расставания с Улаем, оказавшись в Париже, Марина зашла в магазин Yohji Yamamoto, надела черный минималистский костюм и белую сорочку – и впервые за долгое время почувствовала себя хорошо. «Я поняла, что, надев эту одежду, я создала настоящее эстетическое пространство вокруг себя, и вслед за этим я начала искать людей, которые создают такую же сильную одежду». С тех пор она работала с несколькими дизайнерами и модными домами. Такое партнерство в мире искусства зачастую не приветствуется, но Марина Абрамович не приемлет всякого рода предубеждения. «Для меня в моде интересно видение. Люди, создающие новый стиль и новое мышление, так же оригинальны, как и художники».

Платье из хлопка, Yulia Yefimtchuk

 

Шелковое платье, Giles; перчатки из сетки, Givenchy

Шерстяное пальто, Comme des Gar?ons; шерстяные брюки, Givenchy; пилотка югославской армии из Музея истории Югославии

Так, невзирая на негодование и критику, Абрамович долгое время работает с Риккардо Тиши, креативным директором Givenchy. О Тиши она говорит с непременной улыбкой и считает его частью своей семьи: «Мне нравится в Риккардо то, что он чувствует дух времени». Однажды, спросив Тиши, правда ли, что мир моды получает вдохновение от искусства, и получив положительный ответ, Марина сказала: «Отлично! Я представляю искусство, ты – моду. Соси мою грудь!». Их эффектная черно-белая фотография Fashion Sucks Out Of?Contemporary Art появилась в журнале Visionaire и повлекла за собой бурю обсуждений и удивлений.

К шоку публики Абрамович не привыкать: «Я нарушаю все правила в жизни. И мне все равно. В 1970-х, когда я только начинала свою работу, никто и не думал, что перформанс – это искусство, и поговаривали, что мне надо бы в сумасшедший дом». Недавно?Марина сумела шокировать даже магната Ричарда Брэнсона, известного своей эксцентричностью: «Можно ли мне получить билет в космос в один конец? Я бы там жила. Не хочу возвращаться». Но за годы негодование и непонимание медитативного, концептуального искусства и нестандартной личности Абрамович сменились почти фанатичным поклонением и культом личности.

На?Марине: мужская сорочка из хлопка, Givenchy; брюки из хлопка, Kmart. На мужчине на заднем плане: сорочка из хлопка, Yulia Yefimtchuk

В 2010 году, когда Марине было уже 64, в Нью-Йоркском музее современного искусства (МоМА) открылась первая ретроспектива ее работ, которая привлекла бесконечные очереди американских и иностранных посетителей, готовых днями выстаивать на улице, чтобы стать частью перформанса, длившегося более трех месяцев. «В присутствии художника» был первым марафонским перформансом в МоМА, который сделал Марину поистине мегапопулярной художницей. Более 1500 посетителей имели возможность на пару минут оказаться один на один с художницей – сесть напротив и молча смотреть ей в глаза. Фотографии итальянского фотохудожника Марко Анелли, документировавшего этот перформанс, очень ярко передают эмоциональный эффект от, казалось бы, такого банального действия, как визуальный контакт. Резонанс этого проекта ощутим до сих пор, ведь большинство людей знакомы с творчеством Абрамович именно благодаря ошеломительному успеху перформанса «В присутствии художника».

Такого уровня популярности она достигла только после 60. И пока Абрамович делают макияж, маникюр и прическу для съемки украинского Vogue, я спрашиваю ее, тяжело ли справляться с внезапной славой, сменившей долгие годы насмешек и пренебрежения. «Если бы эта известность пришла ко мне в молодости, она бы сбила меня с ног, потому что я приняла б ее за чистую монету». Марина говорит, что слава повлекла за собой большую ответственность, и как художник она в любом проекте должна создавать радикальное искусство и ни в коем случае не идти на компромиссы.

Несмотря на повышенный интерес и внимание к своей персоне, Абрамович чувствует себя комфортно на съемочной площадке, горячо поддерживает беседу, с воодушевлением рассматривает платья, подобранные стилистами. «Я получаю удовольствие от этого каждую минуту, потому что, если тебе за 60, а ты занимаешься тем, чем большинство занимается в 14-16 лет, это прекрасно!» С собой у Абрамович полный чемодан вещей – минималистские белые рубахи, длинные платья, конструктивистские модели Юлии Ефимчук с агитационными надписями и, конечно, армейские сапоги. «Prada – эта обувь настолько удобна!» – несколько смущенно, но с удовольствием восхищается Марина. Все – от подбора обуви и деталей до проработки сцены – занимает ее. Она вовлечена в обсуждение процесса, выбирает себе одежду для каждого кадра и рекомендует определенную прическу и макияж: «Большие брови! Делайте большие брови! Но только не одну слитную!». Вся команда разражается смехом.

 

Шерстяное пальто, 

Zac Posen

Абрамович большая шутница: «Спросите меня про шутки! Я обожаю грязные шутки! Люблю смеяться по жизни, потому что все мои работы слишком серьезные». Однажды на отдыхе она познакомилась с группой немцев и весело провела с ними отпуск, ни слова не упомянув о своем творчестве. Уже по возвращении домой однажды утром ей позвонили друзья по отдыху: в книжном магазине они набрели на одну из книг Марины и поняли, с кем провели свой отпуск. «В тот момент я осознала, что люди боятся говорить со мной. А я хочу быть скромной и доступной». Замешательство новых знакомых Марины можно понять: когда она не работает, ничто не выдает масштаба ее личности. Абрамович живет частной жизнью, много путешествует по Центральной Австралии, Тибету, Индии и Бразилии – местам, где люди сохранили свою ритуальную культуру. «Чем больше я экстремальна в своей работе, тем более нормальна в жизни. Как только я заканчиваю проект, я стараюсь читать книжки в кровати и есть шоколад».

Шерстяное пальто, 

Zac Posen; кожаные сапоги-чулки, Ohne Titel

 

 

 

Пальто из шерсти и атласа, Haider Ackermann; сетка, Givenchy; трости, дерево, металл, резина, все – Pasotti

Возможно, для того, чтобы облегчить общение с миром, она все чаще соглашается на разного рода сотрудничество с дизайнерами и музыкантами. Во время нашего разговора Абрамович упоминает новую работу с Adidas, которая еще в процессе, и партнерство c Costume National. В ее активе – сотрудничество с Леди Гагой: Марина работала над последним альбомом поп-дивы – Artpop. А вот о коротком проекте с Jay Z она говорит без энтузиазма. Год назад рэпер собрал представителей искусства, музыки и кинематографа в стенах Pace, одной из самых влиятельных частных галерей Нью-Йорка, и в течение дня записывал клип к «Picasso Baby», танцуя с приглашенной публикой. В ответ на вопрос о Jay Z Абрамович выдерживает паузу и неохотно говорит: «Я чувствовала, что меня использовали».

Каждая работа для нее – самовыражение, будь то перформанс в музее, коллаборация с модным брендом или обложка журнала: «Все, что я делаю,?– это искусство, радикальное искусство, посредством которого я стараюсь донести до людей свои мысли». Имея большой опыт совместной работы с разными людьми, Абрамович стала более избирательной и старается полностью контролировать художественную сторону процесса любого совместного проекта.

И на съемочной площадке, где готовится обложка этого номера, она креативный директор. Марина не раз упоминает, что каждый проект предполагает создание контролируемых условий для художественной работы: «Я организовываю пространство, а затем вхожу в эту новую реальность и приступаю к перформансу».

Для подготовки к съемке художница включает драматические и медитативные православные псалмы, корректирует позу модели Кристал Ренн на медицинском столе и приступает к серии кадров с использованием органов животных – одной из сложнейших. Все с замиранием сердца и трепетом наблюдают за происходящим: Марина закрывает глаза, входит в медитативное состояние, поднимает руки над неподвижной моделью, словно целитель, выводящий негативную энергию из страдающего тела. Неумолимая перфекционистка Абрамович прерывается, просматривает кадры, меняет композицию и положение органов на груди модели, чтобы создать максимально драматичный эффект.

В перерывах между съемками художница разыгрывает мини-чемпионат по пинг-понгу с фотографом Душаном и его ассистентами. Зажигательно энергичная «бабушка перформанса» обыгрывает ребят. Обедает?Марина тоже вместе с командой. Она отказывается от углеводов: «Я села на чертовскую диету». Через несколько дней после нашей съемки открывался крупнейший за последние пару лет перформанс «512 часов», и последние несколько месяцев художница готовилась к этому физическому испытанию. Кроме строжайшей диеты, подготовка включала поездку в Бразилию, где Абрамович училась у местных шаманов концентрировать энергию и транслировать ее публике.

 

В Serpentine Gallery Марина показывает пустоту: каждый день художница сидит в пустой галерее, где материал для перформанса – только публика. Этот проект она обдумывала давно, но долго не решалась воплотить: «Я всегда говорила, что будущее искусства XXI века – в отсутствии предмета; важна лишь передача энергии от художника публике. И мне понадобилось 25 лет, чтобы набраться смелости и сделать этот перформанс». Она заметно переживает за успех «512 часов» и говорит, что боится провалить проект, требующий абсолютной психологической и физической отдачи. «К тому же у меня на лице появились эти точки от солнца. Мой дерматолог удалил их, и следы уйдут до начала перформанса, но, увы, не сегодня. Ничего, можно заретушировать».

Кроме проекта «512 часов», который обещает стать таким же популярным, как и «В присутствии художника», Марина говорит о других работах, над которыми трудится параллельно. Например, о фильме «Семь смертей». Впечатленная жизнью Марии Каллас, «умершей от разбитого сердца», художница пригласила семь режиссеров, каждый из которых снимет трагическую историю одной из героинь – мадам Баттерфляй, Дездемоны, Виолетты из «Травиаты». «Для фильма мы будем работать с семью разными дизайнерами. Этот проект должен стать комбинацией моды, перформанса и кинематографа». Абрамович с гордостью говорит о том, что Роман Полански и Педро Альмодовар уже согласились участвовать в проекте.

Кроме того, несколько лет Марина посвятила созданию MAI – института, где будут преподавать метод длинного перформанса Марины Абрамович и где молодые художники получат возможность использовать новые технологии и создавать совместные креативные проекты. «Институт – то, что останется после меня. Я хочу это сделать до того, как уйду во Вселенную». Абрамович осознает необычайную важность и энергетическую силу длинных и медитативных перформансов для публики и самого художника. Больше всего она надеется популяризировать метод и донести его до широкой публики, чтобы поменять ее сознание. MAI, на который они собирают средства с Сержем Ле Борном, будет платформой для следующего поколения художников-перформансистов.

Марина Абрамович всю жизнь занимается исключительно сложными и амбициозными проектами. Для украинского Vogue она решилась на рискованную, волнующую фотосессию с политическим подтекстом. Когда художница согласилась на съемку, в Украине была более спокойная ситуация, но недавние события заставили ее задуматься о том, что она хочет донести до украинской публики в эти историческ

vogue.ua

Цитаты Марины Абрамович из ее новой автобиографии

Цитаты Марины Абрамович из ее новой автобиографии

25 мая 2017

Не так давно вышли долгожданные мемуары «бабушки перформанса» Марины Абрамович Walk Through Walls. На русский язык книгу обещают перевести к концу года. А пока OilyOil публикует несколько ярких цитат из книги, характеризующих Абрамович как сильную неординарную личность и женщину, биографию которой определенно стоит изучить.

«Был один 12 летний мальчик, который приходил каждый день после школы и просто стоял с закрытыми глазами продолжительное время — остальные действия перформанса (перформанс «512 часов») ему были не интересны. Его звали Оскар. Когда я спросила его, что привлекало его в этом занятии, он сказал: «У меня все не очень хорошо в школе, но когда я стоял здесь, а потом шел домой и стоял в своей комнате с закрытыми глазами, все становилось хорошо».

Зрители во время перформанса "512 часов"

«Моя мама была одержима порядком и чистотой — частично это пришлой к ней с военным прошлым, частично — возможно, это была ее реакция на хаос в ее браке. Она могла разбудить меня среди ночи, если ей казалось, что я спала беспокойно и помяла простынь. С тех пор я сплю на одной стороне кровати абсолютно неподвижно — когда я просыпаюсь утром, я могу сразу застелить кровать, ничего не поправляя. Когда я сплю в гостиничном номере, я не оставляю никаких следов. Будто бы меня там и не было».

«Я знала с 6 или 7 лет, что хочу быть художником. Моя мать наказывала меня за многие вещи, но в этом желании она меня поощряла. Искусство было для нее священным. Поэтому в нашей квартире у меня была не только собственная спальня, но и собственная студия. И пока вся остальная часть квартиры была завалена разными вещами — картинами, книгами, мебелью — с самого раннего возраста я держала обе мои комнаты в спартанской чистоте. Пустыми настолько, насколько это возможно. В моей спальне была одна кровать, один стул и стол. В студии только мольберт и мои работы».

«В период моего полового созревания ко мне пришла моя первая мигрень. Моя мать также страдала от них — раз или два в неделю она приходила домой с работы раньше и запиралась в своей спальне в полной темноте. Моя бабушка клала что-то холодное на ее голову — кусок мяса, картошку или огурец. И никто в квартире не издавал ни звука. Даница, конечно же, никогда не жаловалась — так проявлялась ее спартанская выдержка».

Марина Абрамович и ее мама Даница

«Я не хотела потерять свою девственность с кем-то, кто мне нравился, потому что я не хотела рисковать, влюбившись в человека, с которым у меня был единственный секс в моей жизни. Я хотела сделать это с кем-то, на кого мне было абсолютно наплевать».

«Квартира Улая в Амстердаме была просторной и современной, но с определенной историей. Пару лет назад в Нью-Йорке он познакомился с невероятной женщиной из Никарагуа, дочерью дипломата по имени Бьянка. Улай сделал сотни ее фотографий и по всей его квартире висели поларойдные снимки женщины, которая позже стала женой Мика Джаггера».

«Любое путешествие делает человека моложе, потому что у него нет времени стареть».

«В Серра Пелада я ехала одна, со мной был только рюкзак и три ящика Coca-Cola. И никакой камеры. Я слышала, что несколько недель до этого Стивен Спилберг пытался снять там пару эпизодов для одного из своих фильмов про Индиана Джонса. Некоторых местных так расстроил его оператор, что они застрелили его. Я не хотела никого расстроить. Для этого я вязла с собой Coca-Cola — чтобы заводить друзей».

«Помимо ее (матери) обсессивно-компульсивного расстройства на тему чистоты, она была одержима пластиковыми пакетами — она отказывалась выкидывать их. Она была их и использовала снова, затем опять мыла. И так много раз, поэтому рисунок на пакете становился практически невидимым. Если был дождь и ей надо было выйти, она брала свой зонт, который уже был в своем чехле, и клала его в два пластиковых пакета — в один очень тонкий, прозрачный пакет сверху зонта в чехле, а затем убирала его в более плотный пластиковый пакет. Это был ритуал, который никто не мог изменить».

Марина Абрамович во время перформанса Genital Panic

«Как-то мой перформанс пришелся на День Ветеранов. И в этот же день в музее Гуггенхайма была выставка русских икон. Во время перформанса Genital Panic я сидела раздвинув ноги в кожаных штанах, в которых на зоне промежности была большая дырка, и держала автомат, направленный на аудиторию. Это был очень провокативный перформанс, который Вали Экспорт делала в начала 70х годов. Я не видела его, но была очарована ее мужеством и подумала, что было бы крайне актуально повторить его в День Ветерана в 2005 году. Этот день попал на выходной и много русских семей с детьми пришли посмотреть на иконы. Когда они пришли, начались звонки в полицию. Их жалобы были не по поводу моей вагины, они были возмущены тем, что я направляла оружие на иконы».

«Зная в каком плохом состоянии я была после расставания со своим мужчиной, Рикардо Тиши пригласил меня с ним и его бойфрендом провести выходные на Санторини. Когда я подошла к парому, Рикардо был один. «Что случилось?», — спросила я. — «Он только что ушел от меня», — ответил он. Это были самые грустные выходные на Земле — мы вдвоем только и делали, что плакали и плакали.

«Первые три месяца я сажала каждого студента за стол с тысячью листов белой бумаги и мусорной корзиной под ним. Каждый день они должны были сидеть за столом по несколько часов и записывать свои идеи. Идеи, которые им нравились, они клали на правую сторону стола. Те, которые им не нравились, они отправляли в корзину. Но мы не выкидывали мусор. Спустя три месяца я брала только те идеи, которые они отправляли в корзину. Я даже не смотрела на идеи, которые им нравились. Потому что мусорная корзина — это клад с сокровищами из вещей, которые они просто боятся делать».

Марина Абрамович и Улай во время перформанса Абрамович "В присутствии художника"

«Однажды Национальный Музей Монтенегро пригласил меня прочитать лекцию. Когда я там оказалась, я отправилась посмотреть деревню, в которой вырос мой отец. Его старый дом был весь в руинах, просто кучей камней. Но посреди этих руин, прорвавшись из камней, вырос огромный дуб. И я села под ним там, где когда-то, возможно, была комната моего отца. Пока я там сидела и думала о жизнеспособности деревьев и своей жизни, пришли две лошади. Одна черная, вторая белая и они начали заниматься любовью. Это был будто бы фильм Тарковского. Тогда я подумала, что если когда-нибудь расскажу кому-то об этом, никто мне ни за что не поверит».

«На Мальдивах я заметила одну своеобразную вещь: поскольку туристы забирают себе на память ракушки с пляжа, раки-отшельники используют под дом выброшенные пластиковые банки из под крема для загара. Мне стало так грустно за них (и за себя), что я взяла лодку и два часа добиралась на другой берег, где на рынке купила несколько сумок ракушек, чтобы привезти их для раков. Когда я вернулась, я разбросала ракушки по пляжу и десять дней наблюдала, изменят ли раки свои привычки. Но нет, им больше нравились пластиковые банки».

oilyoil.com

---

• 
  Чаепитие купчихи картина
• 
  Кент уоллис картины
• 
  Картины хомчик анна
• 
  Картины юрия ерышева
• 
  Дерий татьяна картины
• 
  Филипп кубарев картины
• 
  Picasso pablo картины
• 
  Картины андрей белле
• 
  Картины люсия сарто
• 
  Конт картина маслом
• 
  Грег олсен картины